Утром Ирина убежала к 9-00 на новую работу, а Виктор позволил себе еще пару часов поваляться в кровати. В этот день ему нужно было идти в школу только к пятому уроку. Правда, потом пахать почти до конца второй смены.
Мысли вяло шевелились в голове, хаотично перескакивая с одной темы на другую. И, в конечном итоге, он снова забылся тревожным сном, через каждые пятнадцать – двадцать минут испуганно глядя на будильник (не проспал ли на работу?), после чего облегченно позволяя себе забыться еще на короткое время.
Виктор Семенов был из той «породы» мужчин, которые почему-то не пользуются популярностью ни у писателей, ни у бабушек на скамейках у подъездов, ни в «задушевных» женских разговорах.
В том смысле, что обычно внимание привлекают крайности. Вне зависимости от того, плохие они или хорошие. Хотя, кто вообще уполномочен это решать? Короче говоря, в сознании подавляющего большинства людей (как женщин, так и мужчин, кстати) сильная половина человечества разделена на три неравные по численности категории.
Первую, и самую большую (пусть даже не в реальности, а в мечтах), группу составляют мужчины во всех смыслах положительные. Труженик, мастер на все руки, примерный семьянин, однолюб. Выпивающий только по праздникам (семейным, революционно-государственным, религиозным и профессиональным). По субботам часами выбивающий ковры во дворе… Данный список почти каждый может без труда еще продолжить.
Далее идут кобели и бабники. Интересно, кстати, почему ни один серьезный ученый до сих пор не занялся изучением различий в этих двух определениях. То ли это просто разные наименования одного и того же типа мужчин, то ли здесь все-таки имеются некоторые нюансы. Например, кобель – это своеобразный «аристократ» среди общей массы любителей постельных приключений. Или, это больше ругательство, а бабник – так, констатация факта. Как бы то ни было, не все, оказывается, так уж досконально исследовано и разложено по полочкам в простой и одновременно загадочной сфере человеческих отношений.
И, наконец, пьяницы и алкоголики. Здесь особых научных исследований проводить не надо. Первые еще не окончательно опустились и, будучи под градусом, еще готовы иногда пуститься во все тяжкие. С соответствующими партнершами, правда. Ну, а алкоголики… Не зря же народная мудрость гласит: «рожденный пить – … не может».
Так вот, при вдумчивом рассмотрении оказывается, что подобная классификация явно ущербна, и не в состоянии охватить значительную часть сильной половины человечества. Здесь, как в христианстве (да и в других мировых религиях), существует еще масса «сект» и «течений», которые еще только ждут своего исследователя.
А начать вполне можно с Виктора Семенова, который являл собой весьма причудливую смесь двух первых выше упомянутых категорий. В школе был на хорошем счету и домашней работы не чурался: руки росли из плеч, и сделать ими Виктор мог многое. К жене относился бережно и на других женщин особенно не заглядывался. Ну, разве только чисто окинуть внимательным взглядом симпатичное личико или точеную фигурку. Так к этому и Ирина относилась почти философски: «мужик он и есть мужик».
Высокий, подтянутый, с карими глазами и чуть вьющимися темными волосами, Виктор нравился многим женщинам. Но ему до глубины души претили все эти мимолетные интрижки или латиноамериканские страсти с телефонными звонками и пахнущими духами письмами. Еще в самом начале их супружеской жизни Виктор как-то сказал Ирине, что перестал бы себя уважать, окажись втянутым в случайное любовное приключение, о котором со временем узнала жена. Хотя иногда фривольные мысли в голове шевелились. Особенно, когда друзья начинали рассказывать о своих приключениях в чужих постелях. Нет, Виктор в обозримом будущем не планировал искать любовницу или что-то в этом духе, но…
Как и всякий физически здоровый двадцатидевятилетний мужчина, Виктор охотно исполнял бы супружеский долг каждую ночь. Не по три-пять раз, как хвастались некоторые его знакомые «герои-любовники», а пусть один, но с чувством, с толком, с расстановкой. Да и фантазию иногда можно было бы подключить.
Однако Ирина к этой «работе» относилась, если можно так сказать, с прохладцей. То – устала на работе, то – голова болит. Потом – женские дела начались… Глядишь, почти половина месяца прошла «впустую». Нет, когда Виктору удавалось ее расшевелить, то все было замечательно. Хотя и без всяких затей. Но и без них Виктор потом весь следующий день ходил и довольно облизывался, что тот мартовский кот. А вечером с воодушевлением готов был повторить пройденное. Увы, удавалось это далеко не всегда. И зернышки неудовлетворенности постепенно накапливались.
В этом учебном году в школу, где работал Виктор, пришла новая учительница химии – Галина Васильевна Зайцева. Среднего роста, стройная блондинка с длинными, постоянно распущенными волосами. Фигурой она очень напоминала Семенову жену: небольшая грудь, тонкая талия, округлые бедра, длинные красивые ноги. Вот только Ирина была темноволосая и стриглась всегда коротко, под мальчишку.
В первую субботу октября в школе решили по старинке отпраздновать День учителя. Профком выделил немного денег, остальное добавили сами. Все-таки, какая жизнь не тяжелая (а зарплата – маленькая), но расслабиться иногда надо.
Столы накрыли в актовом зале. Там же желающие могли потанцевать. Правда, с партнерами была напряженка. На неполную сотню человек педагогического коллектива было всего восемь мужчин: два учителя труда, три физкультурника, директор, учитель физики и сам Семенов. Директор и физик были ровесниками – им оставалось три года до пенсии. Трудовики часа через полтора уже так «расслабились», что с трудом сидели за столом.
Виктор честно танцевал со всеми желающими, никому не отдавая особого предпочтения, а в перерыве решил пойти покурить. Хотел сначала выйти на улицу, но рядом неожиданно оказалась Галина Васильевна, предложившая пойти в лаборантскую при кабинете химии. Там, мол, и вытяжка есть, и окно открыть можно. Да и на крыльце светиться не надо: могут ученики заметить. Не так уж еще и поздно…
Свет в лаборантской зажигать не стали, только настежь распахнули окно. Прохладный осенний воздух приятно остужал разгоряченное тело: все-таки выпито было к этому времени немало. Виктор расслабленно прислонился к стене у окна и с наслаждением вдохнул сигаретный дым. И тут же им поперхнулся…
Вместо того чтобы тоже закурить, как Семенов, в общем-то, и ожидал, хозяйка кабинета химии присела на корточки, двумя-тремя уверенными движениями расстегнула ему брюки, и…
Виктор считал себя современным человеком и прекрасно знал, что помимо, так сказать, традиционного секса, существует еще масса его разновидностей. От вполне приемлемых (в его понимании) до откровенно извращенных. И в книгах об этом написано, и на видео можно всего насмотреться. А то, что сейчас с нескрываемым воодушевлением делала с ним Галина, некоторые называют французским «поцелуем», или по-научному…
Да какая тут, к дьяволу, сейчас наука. Знать-то он знал, но в качестве одного из участников данного действа оказался впервые. Уж не известно: к своему стыду или, всего лишь, к сожалению.
Возмущаться, протестовать или пытаться с оскорбленным видом уйти, было, по меньшей мере, глупо. Оставалось расслабиться и получить максимальное удовольствие. Которое, как показали дальнейшие события, было обоюдным. И – неоднократным.
Возвращаясь поздним вечером домой, Виктор пытался, конечно, ругать себя последними словами. Но получалось, честно говоря, не очень искренне и убедительно. Да и мысленное обещание больше близко не подходить к кабинету химии тоже откровенно отдавало фальшью.
Одним словом, на утро жизнь опять медленно покатилась по накатанной колее, в которой вполне естественно нашлось местечко и для учительницы химии Галины Зайцевой с ее «французской любовью». Потом Виктор как-то поймал себя на мысли, что перестал даже в душе обижаться или злиться на жену, когда она по тем или иным причинам отлынивала от исполнения супружеского долга.
Теперь же, когда Ирина нашла работу, ей и вовсе может быть первое время не до чего. На новом месте надо ведь осмотреться, привыкнуть. Притереться к коллегам и начальству. Только за красивые глаза или упругую попку такие деньги ведь не будут платить…
И в утренней полудреме, и позже, по дороге в школу, Виктор никак не мог отделаться от ощущения, что новая работа жены ему подспудно не нравится. Вроде бы и оснований для этого никаких: сегодня у нее только первый день. Но что-то все равно настораживало: то ли когда-то прочитанное, то ли от кого-то услышанное. И не отпускало.