При слове «восток» у каждого человека возникает своя картинка в голове, как правило отличная от других. Но атрибуты, прибавляемые к этому слову, бывают у большинства одни и те же: «загадочный», «таинственный», «дело тонкое»… В этой связи интересно взглянуть, как формировался стереотип Востока у обыденного советского/ русского человека. Основным источником информации было кино, которое закупалось у восточных соседей. Благодаря импортным фильмам, которые быстро становились неотъемлемой частью нашей культуры, мы узнали, что в Индии всегда танцуют и поют и иногда дерутся, а женщины носят сари; в Китае и Гонконге все жители поголовно владеют кунг-фу, а в Японии мужчины носят хвосты и мечи и зовутся самураями; в арабских странах женщины живут в гаремах и носят паранджу. Про свой, советский восток мы знали не многим больше: что башкиры – самый жестокий народ, казахи едят плов руками, а татары живут в степях и едят конину. В горах же Кавказа обитают долгожители, которые питаются мясом и пьют красное вино.
С середины 90-х в обилии стала появляться научная и художественная литература о Востоке, а также и самого Востока. Мифические представление стали нехотя уступать место более или менее научному знанию. Наши представления стали более объемными и с множеством подробностей, но все же в большинстве своем оно осталось стереотипным, особенно, это касается стран, которые не затрагивают наших интересов.
А ведь мы сталкиваемся с Востоком ежедневно: корейцы, вьетнамцы и лица кавказской национальности, торгующие на рынках, рестораны с национальными кухнями, образы Востока, используемые в рекламе; слова, которые прижились в нашем лексиконе: «банзай», «самурай», «якудза», «гейша», «корейская лапша», «Камасутра» («Кому с утра?»), «Мао Дзедун», «made in China»… Просто мы привыкли ко всему этому и уже не замечаем.
Будучи рожденной в нормальной советской семье, я имела такие же полумифические представления о Востоке, как и большинство окружающих меня людей. Мои представления менялись в основном благодаря моему увлечению культурой и историей Японии. Встречи с восточными культурами стали более осознанными и запоминающимися, появилась основа для рефлексии. Встречи были разными: завораживающими (тибетская музыка), увлекательными (японская средневековая литература), забавными (японские аниме), вводящими в состояние полутранса (японский фильм «Табу» и гонконгский «Любовное настроение») и многими другими. Но наиболее яркие из них мне дано было пережить этим летом в Германии. Возможно потому они и были такими впечатляющими, что были построены на контрасте Востока и Запада.
Арабские женщины в длинных светлых или черных одеждах и платках на фоне романского собора Аахена, китайский ресторанчик, соседствующий с супермаркетом в Ратингене, арабский шейх в окружении женщин и детей в Мюнхенском зоопарке. Параллельно одной из мощеных улиц старинного Дюссельдорфа проходит современная улица с целым рядом японских магазинчиков и ресторанов. Пожилая китаянка в магазине китайской одежды, уверяющая на сильно искаженном немецком языке, что женщинам непременно нужно носить бюстгальтер, увеличивающий объем груди. Центр Sony в Берлине. Пестро одетые официантки в таиландском ресторане в Хайдельберге, лениво передвигающиеся между столиками на старинной мощеной площади и с небрежным видом разносящие еду, и слащаво вежливый официант с манерами представителя нетрадиционной половой ориентации. Крабовый воздушный хлеб, саке и сливовое вино, китайские грибы, суши, стручки сои, соевая лапша, жареные бананы. Цветные японские книжки с картинками из аниме, репродукции гравюр с изображениями средневековых красавиц, бумага для поздравлений. Приборы для саке и парадные палочки в японском супермаркете. Витрина с китайской одеждой напротив испанского кафе. И, конечно, самое незабываемое: плавные и ритмичные движения повара в японском ресторане, находящемся недалеко от дюссельдорфской ратуши.
Вот он, Восток, врывающийся своей шумной повседневностью в размеренность Запада, ютящийся на его старинных узких улочках и самоутверждающийся на его новых широких проспектах среди стеклянных гигантов. Он не прячется, а выставляет себя на показ. Он не стремится окутать себя тайной, а лишь пытается сохранить осколки того мира, который он принес с собой.
Жаль, что для многих Восток по-прежнему остается чем-то непонятным и непознаваемым, когда всеми частицами быта он готов рассказать о себе.