Четыре печатные публикации: в США и в Канаде
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ВЕРЫ
Прими всё, что моя душа хочет тебе
отдать, и не ищи ничего вернуть взамен.
Отмечать своё пятидесятилетие Вере совершенно не хотелось.
«...Да и что, собственно, праздновать? – печально спрашивала себя она, нисколько не сомневаясь в неловкости выставлять такие года напоказ. Скромный ужин в ресторане с близкими друзьями ей казался не более, чем невесёлым бенефисом и символичным шагом в предпенсионный возраст. Первым, но бесповоротным.. Как тут не грустить? Незаметно подкравшийся полтинник будил противоречивые мысли, мешая нахлынувшие светлые воспоминания о былом и тоскливую пустоту настоящего.
Ровно три года назад Вера, некогда жизнерадостная и беззаботная жена зубного врача, неожиданно овдовела. Как раз накануне её дня рождения муж, человек в расцвете сил и никогда не жаловавшийся на состояние здоровья, внезапно скончался от инфаркта миокарда. Утром, как обычно, поехал на работу и вместо своего стоматологического кабинета угодил в кардиологическое отделение ближайшего госпиталя. Спасти его врачам не удалось.
С тех пор жизнь Веры круто изменилась. Во всём. И хотя, для окружающих она теперь вроде как оправилась от перенесённого потрясения, никто даже и не подозревал какие чувства в действительности переполняли её душу. Вера не просто стала внешне строже и серьёзней, она по сути дела, превратилась в затворницу.
Первый год после смерти мужа Вера практически жила на флуоксетине - сильнодействующем антидепрессанте. Месяцами избегала кого-либо видеть и, выплакав все слёзы, могла подолгу сидеть в одиночестве. Состояние беспредельной апатии сменялось нездоровым перевозбуждением и только благодаря крепким нервам ей удалось кое-как выкарабкаться. Постепенно Вера привыкла к жестокому удару судьбы и иногда могла размышлять о том как быть дальше. Да и личную жизнь следовало устраивать. Думы о будущем Веру посещали уже постоянно, пришедшие на смену глухой тоске, обволакивавшей её ещё совсем недавно. Она будто выбралась из тёмной ямы и, не оборачиваясь более назад, хотела поскорее забыть весь перенесённый кошмар.
Со дня похорон Вера не подходила к зеркалу. Оно так бы и стояло, завешанное чёрным крепом, не сними её подруга это траурное покрывало. Но и потом Вера избегала зеркал. Лишь спустя полгода, очнувшись, она взглянула в запылившееся трюмо на туалетном столике и испугалась собственного отражения. На Веру смотрела чуть ли не старуха.
«...Неужели это я? – в шоке отпрянула она, не узнавая себя. На её лице словно шрамы пролегли две глубокие бороздки вокруг губ, добавилось морщин, а потухший взор теперь выдавал измученную несчастьем и не по срокам сдавшую женщину.
Очередной визит к психотерапевту, которого Вера посещала с момента постигшего её горя, принёс затеплившуюся надежду на улучшение, и врач решил заменить препарат, помогавший все эти месяцы его пациентке справляться с жесточайшей депрессией. Он прописал лекарство послабее, но предупредил о некоторой необычайности его действия. Поначалу вроде ничего нового не происходило. Две таблетки в день: утром и вечером - не вызывали никаких побочных эффектов, однако спустя две недели Вера ощутила крайне неожиданный результат. Она даже не могла толком сообразить, как и когда это произошло, но только её чаще и чаще донимали шокирующие позывы, совладать с которыми приходилось порой всё труднее. Чем больше Вера пыталась не обращать внимание на предмет беспокойства, тем настойчивей её преследовали неуместные и отвратительные видения. Те возникали вдруг и ниоткуда, но особенно невыносимыми становились ночью, когда она мучалась от бессонницы и, яростно сжимая подушку, старалась забыться. При этом её тело бросало то в жар, то в холод и каждый сантиметр кожи ныл от малейших почти невидимых складок на простынях. Текли дни, но не испытываемое прежде состояние не так и не исчезло. Поделиться странными симптомами с доктором Вера считала неловким, и если ещё полгода назад ей казалось, что она способна себя перебороть, то теперь постыдные мысли приобрели совершенно определённое направление и отвязаться от них было невмоготу. При всём стремлении подавить в себе необузданные импульсы или обмануться позывами добродетели, Вера лишь чувствовала собственное бессилие противостоять возникшей навязчивой идее. Сначала её безнравственная суть Веру ужасала, но в какой-то момент она смирилась с терзавшим совесть фактом прогрессирующей и упрямой необходимости с кем-то переспать. Более того, Веру почему-то не покидала твёрдая уверенность, что физическая близость с мужчиной станет именно тем спасительным средством, что избавит её от остатков депрессии и она окончательно придёт в себя...
«...А может, со мной творится непонятное от долгого воздержания, - трезво рассуждала Вера, переборов очередной приступ буйных эротических фантазий и пытаясь найти им рациональное объяснение.
«...Или это последствия климакса? Ведь пишут же в медицинских журналах, что в такой период сексуальное влечение может усиливаться. Господи, ну, что за наказание?..»
Она бесплодно гадала об особенностях женского организма – физиологических и психологических, о коварных результатах перенесённого стресса, но все домыслы рассыпались в пыль под натиском неизвестно откуда взявшегося настойчивого желания. Её сознание уже не намекало деликатно, а откровенно терроризировало и предательски нашёптывало Вере, что только испытав почти забытые ощущения, она опять начнёт полнокровную жизнь.
«...Дрянь, последняя дрянь, - ругала себя Вера, не находя места, - нимфоманка несчастная. Как можно быть столь порочной на старости лет? Возьми себя в руки!..»
В её голову лезли оскорбления - грубые и грязные, но упорное самобичевание не подавляло невыносимое желание, а наоборот, вызывало глухое раздражение от собственной беспомощности.
Легко сказать, с кем-нибудь переспать... С кем? У Веры никогда не возникало столь нелепой проблемы и, окружённая вниманием и заботой, она даже не представляла, что когда-нибудь ей придётся нервничать по такому неприличному поводу. Впрочем, высокие требования к самой себе всё-равно не позволили бы Вере снизойти до первого встречного.
Существовал, правда, один вариант... И наверное, абсолютно надёжный. Так, во всяком случае, она видела ситуацию в перспективе. Однако, думы о человеке, подходящем по всем статьям, вызывали неоднозначное чувство, которого Вера очень боялась. Всё её естество вздрагивало и замирало от ярких воспоминаний, невольно тяготивших исстрадавшуюся душу. От них, связанных с прошлой жизнью, возникали разом мгновенный озноб и успокоение, как от прикосновения к едва затянувшейся ране, когда рука, превозмогая запреты, сама тянется сделать это вновь и вновь, чтобы испытать ноющую, но сладостную боль.
Вера и Влад знали друг друга давно. Пожалуй, ровно столько времени, чтобы сохранить искренность и тёплоту в отношениях, возможных между мужчиной и женщиной, ставшими когда-то любовниками. Спустя годы, оба думали, что уже переболели этой страстью и, как им казалось, остались просто хорошими друзьями.
Они познакомились случайно, на курсах английского языка, куда оба записались по приезду в США. В вечерней школе для взрослых Вера и Влад попали в одну группу и как остальных русскоговорящих эмигрантов, их объединяло стремление побыстрее заговорить и начать осваивать Америку. Однако вскоре обыкновенные уроки для них двоих превратились в отрадные и томительно ожидаемые часы. Вот только время выдалось не очень подходящим для романа – предстояло устраиваться на новом месте, искать работу... К тому же, Вера была замужем да и Влад – женат. Обоим эта встреча принесла одновременно счастье и несчастье. Вера и Влад обрели друг другом и не избежали разочарования от стечения обстоятельств, препятсвующих им изменить жизнь. Чувство, возникшее между ними оказалось взаимно глубоким, но было обречено. Влад предпочёл им пожертвовать, не в силах переступить моральный долг, а Вере пришлось последовать нелёгкому, но единственному решению порядочного мужа и отца двух детей сохранить семью. В итоге, у Веры и у Влада надолго сохранилась память о трёх сумасшедших месяцах - нежных, напоенных любовным безумием днях, и горечь от сожаления, что им не дано быть вместе. Они иногда продолжали видеться и потом, но крайне редко. Встречались, чтобы просто поделиться новостями как добрые приятели и только. Наверное, Вера догадывалась, что Влад продолжает о ней тосковать - его взгляд говорил о многом. Однако не искушала ни себя, ни мужчину, которого язык не поворачивался назвать бывшим любовником. Он оставался близким и бесконечно дорогим человеком – хорошо различимым с ничтожной дистанции, но увы, недостижимым островом. Последний раз они виделись за год до страшного события.
О смерти Вериного мужа Влад узнал не сразу. Кто-то из общих знакомых обмолвился ему об этой трагедии. Он, преодолев естественные колебания, тут же позвонил Вере, преследуя лишь одну-единственную цель – хоть как-то ей помочь и по возможности поддержать. Статус их прошлых, отношений выглядел в нынешней ситуации весьма и весьма двусмысленным и, как Влад полагал, ему не следовало Веру беспокоить. Не понимать, что творилось в её душе, он не мог. Было страшно представить положение Веры: оно – жуткое и непоправимое обрекало ту на страдания и растерянность. Вероятно и Вера, испытывая отголоски угрызений совести, тяготилась косвенной виной и попросила Влада больше не звонить...
Несколько лет пробежали почти незаметно. Нельзя сказать, что Влад полностью вычеркнул из памяти женщину, встреча с которой оставила в его сердце неизгладимый след. Каждый раз, возвращаясь в мыслях к событиям многолетней давности, он представлял Веру в день их последнего свидания и с грустью отмечал, что не в состоянии забыть волшебные минуты, дарованные ей бескорыстно и щедро. Очевидно, ощущения Влада вполне можно было бы назвать таким банальным словом как любовь, если предположить, что чувство немолодого и рассудительного мужчины не угасает как светильник, в котором элементарно закончилось масло. Наверное и Вера тоже вспоминала о Владе? Так, вопреки здравому смыслу, ему хотелось думать, надеясь в глубине души на непредвиденную встречу. Если бы Влад спросил себя – зачем и во имя чего ему это нужно, он вероятней всего, не нашёл бы ответа. Он просто ждал случайность, волнующую воображение, как ждут что-то необыкновенно важное. Мало того, он подсознательно стал искать места, где их пути могли бы пересечься. Казалось бы, чего проще - взять и набрать заветный номер и, извинившись, поинтересоваться, всё ли в порядке? Чем не невинное проявление вежливости? Однако, Влад так и не решился, в общем, на ничего не значащий поступок, забывая, что женщина иногда совсем не против, чтобы её подтолкнули. Его бесплодные старания заставить себя забыть Веру могли бы безуспешно продолжаться и дальше, не вспомни он о круглой дате...
Вера даже не удивилась, услышав хорошо знакомый голос. Через несколько минут миновала напряжённая скованность и они не заметили, как проболтали почти час. Беседовали ни о чём. Впрочем, Влад всё равно ничего не выпытывал, справедливо полагая, что при желании Вера сама поделится наболевшим. В какой-то момент разговор вильнул и коснулся её нынешней личной жизни, но Вера как-то сразу осеклась и перевела тему. Когда же Влад осторожно намекнул, что хотел бы пригласить на ланч по случаю её дня рождения она, как ему показалось, облегченно вздохнула:
- Конечно, Владик. Я уже сто лет нигде не была.
И действительно, звонок давнего нежного друга Веру необыкновенно обрадовал. Над ней словно смилостивилась судьба, послав именно теперь человека, которому она могла довериться без оглядки. Да такая и необходимая Вере интимная встреча, только с Владом не носила бы никакой другой отпечаток, кроме, по сути дела, стихийного шага в прошлое. Мотивированного в равной степени для обоих, и взаимно объяснимого
«...Надо же, как нас тасует жизнь, - грустно усмехнулась Вера, положив трубку, - я собираюсь сооблазнить женатого мужчину...»
Впервые за долгое время она задумалась о наряде, в котором поедет на это свидание. Без привычного равнодушия к своему внешнему виду и небезучастно, как ещё совсем недавно, а захотев понравиться.
Ресторан, предложенный Владом, находился в Малибу. На отшибе города, если, конечно, столь пренебрежительное определение подходит для его самого дорогого района, располагался превосходный кабачок, облюбованный местными завсегдатаями. Тихое и безлюдное место в будние дни, как берег океана, куда выходила его просторная веранда, - оно было идеальным убежищем для пары, желающей уберечься от постороннего внимания. В Лос-Анджелесе отыскать уютный уголок несложно, но люди с определёнными требованиями и возможностями не экспериментируют попусту и предпочитают обедать там, где их ждут персонально или, по крайней мере, полагаются на советы искущённых друзей. Именно таким был этот ресторан и Влад давно знал о его существовании со слов одного из приятелей. Тот некогда открыл для него «Виллу Портофино» на Авалоне, чем заслужил полное доверие к своим рекомендациям. На удачу Влада этот же приятель водил тесное знакомство с хозяином заведения в Малибу, помешанного на спортивных машинах и на автогонках. Они вместе ездили не только на окрестные гоночные треки, но и на знаменитую трассу в пустыне Мохаве посоревноваться в умении выжимать из моторов всё до последней лошадиной силы. То есть, Владу было к кому обратиться, а не просто прийти с улицы. После разговора с Верой у него внезапно родился план и требовалась помощь человека. именно из ресторанного бизнеса. Благо, намеченному совместному ланчу предшествовала целая неделя и Влад мог как следует подготовиться. Хозяин оказался на редкость сообразительным парнем. Очевидно, натренированный капризами богатой публики, он даже не удивился очередной прихоти эксцентричного клиента и пообещал всяческое содействие.
Вера выразила желание приехать в ресторан сама. Впрочем, Влад ни на чём не настаивал и лишь молил Бога, чтобы ей ничего не помешало. Он встречал свою гостью возле входа с букетом, а стоило Вере остановить машину и открыть дверцу, как он тут же шагнул ей навстречу.
- Здравствуй, Веруня.
Цветы Веру смутили. Она заметила, что Влад выбирал их с той тщательностью, на которую способен мужчина, желая не только произвести впечатление, но и стараясь преподнести что-то очень личное. Подобный нюанс не скроется от женского предвзятого и потому внимательного взгляда. Влад не забыл о Верином пристрастии к жёлтым цветам, а в особенности, к розам.
- Поздравляю! - он нерешительно коснулся губами её щеки. Что-то новое и до сих пор незнакомое мелькнуло в лице Веры. То ли жалость к себе, а может быть, какая иная забота, но такой Влад её раньше не видел.
- Как ты?
В ответ Вера молча обвила его шею руками.
Оказаться во власти своих желаний - наихудший способ превратить жизнь в череду бессмысленных дней. От желаний некуда деться, и неисполненные, те вместо пьянящего вкуса вина приобретают кислоту уксуса.
На Веру вдруг повеяло давно минувшей атмосферой. Она ощутила себя как много лет назад. Тогда, с Владом.... Ей припомнилось нетерпение, с которым оба ждали несколько сладостных часов наедине, пролетавших как одна секунда. Днём, в дешёвом мотеле, под монотонное и едва слышное гудение вентилятора, свисающего с потолка. Его огромные лопасти медленно рассекали воздух и их Вера видела как в тумане, чуть приоткрывая глаза, утомлённо-счастливая неуёмностью Влада. Они наслаждались друг другом самозабвенно и ненасытно. Как ни с кем и никогда прежде.
Влад привозил её в мотель на допотопном «Шеви» и там, в крохотной комнатке они уже не вылезали из постели. Почти не разговаривая, в полной тишине, нарушаемой лишь шумом автомобильного потока за окном. Потом душ на скорую руку и долгий поцелуй на прощанье. И ещё один в машине, за квартал от дома... Веру жутко смущало появляться в этой калифорнийской мазанке, в полу бунгало - в полу бараке, и она всегда старалась побыстрей прошмыгнуть в паршивенький номер, где уже теряла голову в объятиях Влада. Стеснённый в деньгах, он не мог позволить себе приличную гостиницу и как и вообще, ничего! Нервничал, переживал, низвергнутый с вершин какого-никакого советского благополучия в убогий мир первых месяцев эмингрантской реальности.
Ах как их закружило тогда! Завертело, назло обстоятельствам, однако и Влад, и Вера единодушно не сомневались, что поступают крайне дурно. И не заблуждались по поводу всего происходящего, изменяя, она мужу, а он жене. Их захватила всепоглощающая потребность быть рядом, совершенно несравнимая с полумёртвыми и вялыми угрызениями совести. Когда же оба поняли, что связь гораздо серьёзнее, чем просто мимолётная интрижка, раскаиваться было слишком поздно. Чтобы не мучить себя им предстояло выбрать. Влад не рискнул, а скорее, не захотел ничего менять и Вере пришлось стать инициатором разрыва...
Всё пережитое ею за время после кончины мужа, по-новому высветило их прежние отношения. На очень многое Вера теперь смотрела иначе. Невозмутимее, проще, хладнокровнее... И на роман с Владом, в том числе. Да и отпали опасения опять попасть в нравственный тупик, когда приходилось врать и притворяться, не видя пути к разрешению непростой ситуации. И вообще, она больше ничего не боялась, желая сейчас лишь одного – отдаться Владу. А потом пусть будет как будет ! Вера даже отправилась бы в тот самый дряной мотель...
«...Он мне не откажет, - убеждала себя Вера, пытаясь отыскать в глазах Влада ту хорошо знакомую тоску, неизменно уносимую им прежде при расставании. Она не строила больше радужных иллюзий, успев хорошо изучить его натуру. Влад был из породы тех ответственных, но слабохарактерных мужчин, которые даже себе во вред не бросают жён и не заводят новую семью. Он не пошёл на это тогда и, конечно же, не сделает теперь...
«...Наверняка, не откажет. И всё правильно поймёт, - успокоила себя Вера, не претендуя ни на его постоянную опеку в будущем, не уповая на чудо.
Влад нарочито медленно пролистывал основательное меню, хотя тщательно до мелочей продумал заказ. Наконец, оторвавшись взглядом от солидного перечня холодных закусок и, словно отыскав достойную торжества, воскликнул:
- О! По-моему, это то что нам нужно. Как ты, Веруня, насчёт устриц? Я слышал, что именно здесь их подают отменно свежими.
И заметив в лице своей спутницы тень сомнения, Влад тотчас поспешил её заверить:
- Нет более деликатного блюда, и остаётся только сожалеть, что нам не пришлось столкнуться с ним раньше. В советское прошлое такой заморский деликатес как-то не вписывался, и совершенно напрасно, кстати. Насытиться, правда, этим символом буржуазного безобразия трудно, но попробовать стоит. И потом, я хозяин застолья, потчующий сотрапезников, а вы, милая, мой драгоценный гость.
В подтверждение своих слов Влад поднял запотевший бокал холодного «Пино Грижио», приглашая Веру присоединиться.
- Твоё здоровье.
Она в знак благодарности молча кивнула и, пригубив вино, скептически проговорила:
- Ну, положим, в то время не вписывались не только устрицы.
Вера вдруг внимательно и серьёзно посмотрела на Влада.
- Ты знаешь, я не могу отделаться от мысли: останься мы в Рашке, и возможно, ничего из того, что со мной произошло здесь, в Америке, не случилось бы. Тамошняя жизнь без постоянного стресса уберегла бы его...
Верин взгляд, помимо притерпевшийся боли, пронизывало недоумение по поводу нелепой смерти ещё относительно молодого мужчины.
- Или мне так написано на роду? Мой злой рок? Ведь его не избежать.
Влад взял Верину руку в свою и, погладив, слегка пожал, будто обещая своё покровительство.
- Не думай об этом. Живи и пусть каждый день приносит тебе поменьше огорчений. На твою долю их выпало предостаточно. Да и не стоит забывать, что жизнь там сильно изменилась.
И, желая отвлечь Веру от минорного настроения, он перевёл разговор.
- Давай лучше о хорошем. Кстати, я лишь недавно узнал, что на устрицы тоже существует сезон. Как и на раки. Вот уж никогда бы не подумал. А наиболее вкусны устрицы зимой и осенью, потому считается, что ими лучше лакомиться только в месяцы, в названии которых присутствует буква Р. Забавно, не правда ли?
«...Отчего я так долго ждала?..» - Вере вдруг захотелось прижаться к Владу и уже не отпускать его
«...Он совсем не изменился и стал даже интересней. И седина в висках, ему к лицу...»
Вера смотрела на Влада, испытывая несвойственную прежде ревность. Его жену она видела раз или два и никогда раньше не задумывалась о её браке с Владом. Теперь же Вера, помимо сохранившегося равнодушия, неприязненно представляла как он целует супругу, говорит той ласковые слова, ложится с ней в кровать... Она невольно сравнивала своё нынешнее ущербное положение вдовы с нормальной жизнью тысяч других женщин, не познавших потерю мужа. В её то годы! В лучшее время, когда люди уже обретают стабильность и духовное равновесие, радуясь простым мелочам.
«...Почему это выпало именно мне? - Вера подспудно завидовала остальным замужним ровесницам, продолжавшим вести обычную жизнь. Обычную! Какую вела и она до того рокового дня. Вера вдруг поняла, что жена Влада абсолютно не при чём. Та была просто одной из счастливиц, которой повезло больше, чем Вере.
«... А ведь нам так и не удалось провести вместе ночь. Ни разу...» - Вера переключилась на Влада, не надеясь и сегодня оставить его у себя, - Он будет моим, как и раньше, лишь на пару часов. И опять только днём. А потом – домой, к семье, а я.., - тут на Веру в очередной раз накатила гнетущая безысходность.
Пока Влад расхваливал достоинства устриц, официант принёс овальное блюдо с дюжиной уже открытых раковин на колотом льду, украшенных зеленью и четвертинками лимона. Все были одного размера, а центр этого гастрономического великолепия украшал довольно крупный моллюск, как главный приз для виновницы торжества. На фоне белизны створки раковины хорошо выделялись его чёрные края, свидетельствующие о несомненной свежести продукта. Репутация ресторана осталась незапятнанной...
- Всё как вы просили, сэр, - вышколенный официант многозначительно взглянул на Влада и, разлив во флюты шампанское, удалился.
- С днём рождения, Веруня! – Влад поднял тонкий высокий бокал, собираясь произнести заготовленный тост, но лишь застенчиво улыбнулся и нежно проговорил, - Я очень рад тебя видеть. Очень...
Преодолевая невесть откуда взявшееся смущение, он пригубил вино и подвинул блюдо поближе к Вере.
- Ну, а теперь, дорогая именинница, дело за тобой. Отведай, насколько дары моря соответствуют важности той памятной даты, что мы с тобой отмечаем.
- Спасибо, - Вера, расчуствовавшись от знаков внимания, смахнула слезу, - И я чрезвычайно признательна тебе. За всё...
Она, аккуратно поддев моллюска, уже собиралась отправить его в рот, как вдруг её глаза расширились от неожиданности.
- О, Боже!
- Что такое? – наигранно испугался Влад, честно разыгрывая спектакль, им же срежисированный и поставленный.
- По-моему, это жемчуг!
Ошеломлённая Вера отложила в сторону вилку и осторожно достала из устричной мякоти перламутровый шарик размером с некрупную вишню.
- Влад, ты только полюбуйся! Это ли не не волшебство?
Она кинула удивительный трофей в стакан с водой и, слегка взболтнув, положила его на ладонь. Это действительно была жемчужина – белая с едва заметным тёплым розоватым отливом.
- Мне кажется, мы приехали сюда не зря. Ты не находишь? - загадочно поинтересовался Влад, с удовольствием наблюдал за реакцией Веры. Та сидела растерянная и ошарашенно в полном молчании разглядывала потрясающую находку. Постепенно к ней вернулся дар речи.
- Этого не может быть!
Веру потрясло и повергло в шок, что самая обыкновенная устричная раковина преподнесла столь головокружительный сюрприз! И где? В Лос-Анджелесе! В ресторане! Ей так и хотелось воскликнуть – а вы верите в чудеса?
- Как видишь, может. С днём рождения, милая, - Влад на секунду отвернулся, скрывая тоже повлажневшие глаза, - Если ты не возражаешь, я выйду подымлю сигареткой.
Ему, давно бросившему курить, внезапно захотелось вздохнуть и отдышаться от участившегося сердцебиения. И хотя, они сидели на открытой террассе, Владу от минутного волнения стиснуло грудь. Пожалуй, он и сам не ожидал так сильно расчувствоваться. Влад поднялся и напрвился в холл, оставив Веру один на один с её мыслями и с красавицей-жемчужиной.
«...Невероятно, что её никто не заметил? Ни повар? Ни официант? - Вера подозрительно взглянула на пустую створку магической ракушки, - А может, это добрый и оригинальный розыгрыш, чтобы меня развлечь? Знак больший, чем просто расположение человека с искромётной фантазией? Влад способен на подобные штучки и знает как их обставить со вкусом. Букет моих любимых цветов, изысканный ланч здесь, в Малибу и эта невинная шутка – вполне в его духе...»
Внезапно Веру осенило и она вспомнила простой старинный способ, как отличить настоящую жемчужину от искусственной. И на ум пришло как при случае определить ращёную... Когда-то близкая подруга матери – Маргарита Анатольевна или, как ту восхищённо-уважительно называли знакомые, «великолепная Марго» - дама состоятельная и сведущая в хороших вещах, научила её этой нехитрой премудрости. Вера, тогда ещё совсем молоденькая девчонка, простодушно посмеялась:
- Тётя Рита, зачем мне это?
- Ах, детка, знание за плечами не носить. Имей в виду, что женщина вправе не постигнуть тонкости стирки и готовки, но обязана разбираться в мужчинах, в мехах и в ювелирных изделиях. Или ты, дорогуша, в будущем собираешься только заглядывать курям в задницы? – иронично подытожила Маргарита и тоном наставницы Смольного института прочла ей небольшую но содержательную лекцию о светской жизни.
- Надеюсь, Верочка, тебе посчастливится встретить достойного кавалера, способного не только оплачивать дорогие подарки, но и преподносить их красиво.
Она мечтательно вздохнула и покосилась на своё роскошное кольцо с бриллиантами дореволюционной огранки, которое носила не снимая. В правоте слов Марго, Вера впоследствии убедилась не раз. Да и дельные советы маминой опытной подруги время от времени, как путеводные маячки, вспыхивали в памяти, полезными и неоценимыми подсказками. Однако воспользоваться умением отличить хороший драгоценный камень от бросового и уж, тем более, распознать натуральную жемчужину ей самой пока не приходилось.
Вера зачарованно глядела на лежащий перед ней матово поблескивающий шарик абсолютно правильной формы и не решалась пошевелиться. Изъян природы не может быть совершенством. Вера прекрасно была осведомлена, что идеально круглыми бывают только культивированные жемчужины, а в особенности - такого размера! Не вспомни она эту нехитрую уловку, и сидела бы сейчас, изумлённая невероятным событием. Любовалась бы с восторгом загадочным мерцанием сияющего перламутра, бездумно и счастливо, без всякого смущения или тайного любопытства.
- Не трогай, - твердила себе Вера, испытывая необъяснимый трепет.
- Не трогай, - предостережение едва слышным эхом отдалось в её сердце, но рука уже сама потянулась, чтобы открыть ту правду, что лежала уже почти на поверхности. Жемчужина оказалась у Веры во рту и, прикоснувшись к ней губами, она вздрогнула от притягательного холода, будто дохнувшего из морских глубин.
«...А, может, я всё придумала? – пронеслось болезненное сомнение, но тут же исчезло, стоило Вере легонько провести жемчужиной по зубам. Она ощутила её явную шероховатость, однако не услышала характерный скрип. Жемчужина была настоящая, но попавшая в раковину песчинкой не без помощи человека. И конечно же, в другую, а не в поданную официантом...
«..Господи, неужели для меня всё ещё не кончено и я опять сумею прочувствовать то, что мне когда-то довелось? – у Веры пдступил к горлу комок. Хрупкая догадка, посетившая её душу минуты назад, окрепла до непоколебимой уверенности. Засветилась надежда и исчезла боязнь, что та ускользнёт. На глаза навернулись благодарные слёзы, горячие и не менее блестящие, чем её жемчужина Они освобождали сознание из долгого мрачного плена и Вера, словно заново родившись, уже вступала в иную жизнь.
«...Владик. Мой хороший Влад. Как же это на тебя похоже…»