Это было со мной в те времена, когда в жизни за месяц происходило больше событий, чем сейчас происходит за год. По крайней мере, меньше чем за два года 1947-1948 я пережил столько плохого и хорошего, что хватило бы на две моих теперешних жизни.
До весны 1947 года мы жили в грузинском городе Поти, куда отца занесло после демобилизации. Я там учился в 7-м классе. Правда, назвать это занятие учёбой можно только с большой натяжкой. На самом деле в нашей школе ученики не слишком утруждались, а учителя не слишком надоедали нам своими науками - по негласной взаимной договорённости. Мне было и вовсе не до учёбы, я в то время загорелся радиолюбительством. Так что когда мои непоседливые родители переехали в подмосковный город Подольск, там у меня началась такая жизнь, хуже которой не придумаешь. В мужской образцовой средней школе №3, куда меня посадили продолжать учёбу в 7-м классе, был действительно образцовый порядок, и учителя не делали мне никаких поблажек. А я катастрофически отстал в учёбе, да ещё приехал из Грузии, где к тому времени была введена 11-летка, т.е. школьная программа почти на год отставала от российской. Несмотря на все мои усилия, я не мог догнать даже самых тупых своих одноклассников. Особенно тяжело мне приходилось на уроках физкультуры. Она была чуть ли не главным предметом в школе, и ребята действительно были очень спортивные. А я спортом никогда не занимался, и был тюфяк-тюфяком. И так как я был слабак, да ещё еврей впридачу, меня мои одноклассники регулярно били после уроков трое на одного.
Я выбрал самый логичный выход из положения - совсем перестал ходить в школу. Вместо этого ездил на электричке "зайцем" в Москву, и там полдня околачивался в тех местах, где для учеников был бесплатный вход: в Политехническом музее, в Третьяковской галерее или Планетарии. Когда родители трёкнулись, было уже поздно - меня оставили в 7-м классе на второй год. Семейный скандал по этому поводу можно не описывать, как и родительские пророчества насчёт моего будущего. Оно мне самому представлялось абсолютно беспросветным.
Наверное на Небесах всё же кто-то есть. Мои родители во второй раз в течение года решили резко сменить географию, и переехали в благословенный закарпатский городок Берегово. Что он действительно благословенный, я понял сразу. Потому что в моей многострадальной жизни сплошной полосой пошли добрые чудеса.
Первое чудо мне продемонстрировал мой замечательный дядя Миша, муж родной сестры моей мамы. Он только что демобилизовался в звании майора, и они приехали жить в Берегово. Дядя Миша показал мне свой трофейный мотоцикл и поставил условие: заканчиваешь на одни пятёрки 7-й класс - получаешь эту машину. Так у меня сразу появился сильный стимул к учёбе.
Второе чудо - наша школа оказалась смешанной, мальчики и девочки учились вместе. Наш класс был маленький и мирный. После дикого беспредела мужских школ в Поти и Подольске, где царил культ силы, спокойная атмосфера в классе создавала у меня ощущение непрерывного тихого праздника.
Третье чудо была Леночка. Она сидела в классе прямо впереди меня, и её две толстые косы на ровненькой спинке меня завораживали. Смерть как хотелось их потрогать, хотя бы пальцем дотронуться, но я не решался. Заговорить с Леночкой я тоже не решался. Господи, да я не осмеливался даже открыто смотреть на неё! У меня до этого никогда не было подружки-ровесницы, и я дико стеснялся девочек.
Несмотря на все эти новые и непривычные для меня переживания, я хорошо учился, даже не прилагая каких-то невероятных усилий. Оказалось, что учиться в школе интересно! Математика оказалась понятной и интересной, я с удовольствием решал задачи по алгебре и геометрии. Физика оказалась ещё интересней: это было электричество, а я как-никак был радиолюбитель. Наша молоденькая учительница-физичка неуверенно обращалась с демонстрационными приборами на уроках, и я взялся ей ассистировать. С остальными школьными предметами тоже не было проблем. Мне очень нравились уроки украинского языка и литературы. Наша "украинка" устраивала внеклассные семинары по произведениям украинских писателей, и я веселил соучеников, делая доклады на языке, который мне казался украинским. В общем, забегая вперёд я должен сказать, что похвальную грамоту за 7-й класс я дяде Мише принёс и мотоцикл получил. Хотя не будь этого мотоцикла, я всё равно учился бы хорошо - из-за Леночки. Выглядеть перед ней идиотом мне было никак нельзя!
Между тем, прошло уже наверное месяца два с начала учебного года, а я ещё ни разу не заговорил с Леночкой. Мы всё время были рядом, иногда встречались глазами. Она смотрела на меня спокойно и доброжелательно, но первая не заговаривала, а у меня при одной только мысли о том, чтобы с ней заговорить, каменел язык.
Может быть, я бы скорей избавился от своей стеснительности, если бы мы после школы хоть немного "тусовались" всем классом. Но после уроков все быстро разбегались по домам, а Леночка шла в музыкальную школу. У неё кроме ученического портфеля всегда была с собой большая папка для нот.
В один замечательный осенний вечер я после уроков зашёл ненадолго к другу-однокласснику. Мы учились во вторую смену, и заканчивали занятия довольно поздно. Так что когда я шёл по улице к себе домой, было уже темно. Мы жили почти в самом конце главной улицы городка, где редкие уличные фонари едва освещали дорогу.
В общем, я не спеша и ни о чём особо не думая беззаботно брёл по улице, когда услышал позади себя перестук каблучков по тротуару. Я оглянулся, и хотя было темно и плохо видно, я сразу догадался, что это ОНА. Сердце подсказало - оно сильно застучало и на мгновение остановилось. А я продолжал идти, как шёл. Любой нормальный человек на моём месте остановился бы и подождал бы одноклассницу. В конце-концов, хотя бы портфель помог ей донести как воспитанный человек. А я, дикарь этакий, в полном душевном остолбенении продолжал не оборачиваясь механически шагать вперёд в том же темпе. Сердце колотилось, в ушах шумело, я ничего не соображал. Вдруг стук каблучков за моей спиной смолк. Я остановился и обернулся. Она стояла совсем близко от меня, держась за железную калитку рукой в кожаной перчатке. Несколько бесконечных секунд мы молча смотрели друг на друга, потом она толкнула калитку и скрылась за ней. Я ещё некоторое время не мог сойти с места, передо мной в полутьме всё стояли два её больших тёмных глаза на светлом овале лица. Постепенно мой столбняк прошёл, и я увидел, что стою почти у своего дома. Она оказывается живёт рядом, через дом от меня, мы соседи! Как же мы раньше здесь не встречались? Вот теперь я знаю, о чём с ней говорить - завтра в школе я сразу к ней подойду и с этого начну разговор!
На следующий день в школе мы уже с третьего слова болтали с ней как старые добрые друзья. Оказывается, она каждый день ходит из школы домой этой дорогой, но немного позже меня. И мы договорились ходить вместе. Я только должен был подождать её полчасика у музыкальной школы, пока она отыграет свой урок и получит задание на следующий. Потом мы шли вместе домой, я как воспитанный человек нёс её портфель, и мы говорили, говорили, и не могли наговориться. Было о чём. Мы ведь прожили друг без друга целую жизнь, и ничегошеньки друг о друге не знали, хотя ничего более важного и интересного для нас тогда не было.
Первое время я ждал Леночку на улице у дверей музыкальной школы, гордо держа в руках её портфель. Но уже становилось по-настоящему холодно, и я обосновался на стуле в коридоре на втором этаже школы, рядом с классом фортепиано. Оттуда через дверь доносились гаммы и фрагменты музыкальных пьес, прерываемые замечаниями учительницы. Потом выходила Леночка, совала мне в руки нотную папку и радостно улыбалась мне (МНЕ!!!), на ходу надевая пальтишко. Наступали счастливейшие минуты моей жизни. Мы шли совсем рядом, касаясь друг друга плечами, а когда прощались у её калитки, я мог даже взять её за руку. Вот как далеко зашли наши отношения!
Незаметно подошёл Новый Год - 1948-й. В школе устроили новогодний костюмированный бал, который должен был продолжаться до полуночи. Конечно, в костюмах были только девочки. Леночка была невыразимо прекрасна в своём сказочном голубовато-зелёном наряде Снегурочки с серебряным кокошником. Господи, да она была прекрасна в чём угодно! Она тянула меня танцевать, но я прилип к стенке зала, потому что танцевать не умел. Однако Леночка была настойчива, и с третьей попытки научила меня танцевать вальс. Остальное оказалось проще. Мы с ней танцевали всё подряд, ни на минуту не отходя друг от друга, и вдруг она вспомнила, что мама велела ей быть в полночь за праздничным семейным столом. Побежала переодеваться, выскочила в своём обычном пальтишке и с маленьким чемоданчиком, куда сложила своё карнавальное платье. Я схватил чемоданчик, и мы понеслись. Но не успели добежать. Откуда-то по радио послышались звуки московских курантов, мы остановились. Я поставил чемоданчик на землю, мы взялись за руки и пожелали друг другу счастливого Нового года. Неожиданно для самих себя вдруг обнялись и поцеловались.
После этого мы с Леночкой почти не расставались. Делали вместе уроки у неё дома. Иногда она для разрядки предлагала сыграть в шахматы, и до обидного легко выигрывала у меня партию.
Всякому счастью скоро приходит конец. Леночка уехала с родителями в другой город. Расставание было горьким. Мы писали друг другу нежные письма. Но у каждого уже потихоньку намечалась своя жизнь. В моей жизни потом было ещё много хорошего, но такой светлой полосы больше не было, и не могло быть. Плохое может повторяться, а с хорошим это почему-то никогда не случается.