1
Жил да был один студент. Саша его звали. Он был из Перми. А учился в Свердловске.
И вот в чём прикол. В Перми его ждала жена. В Свердловске у него была другая жена. Она частенько коротала время в его комнате. Иногда – попросту жила там. Беленькая, симпатичная. Но – она была «не наша». В смысле: не у нас училась. Хотя, может это и к лучшему? Меньше драм и сцен со слезами….
И все бы ничего, если б не одна деталь. Как только «беленькая» исчезала на пару деньков – в комнате Саши тут же объявлялась какая-нибудь новая, «временно исполняющая».
Меня заинтересовала столь масштабная любовная деятельность соседа…. И, в целях обмена опытом, я решил полюбопытствовать у специалиста-смежника: как ему всё это удается?
Как-то раз, во время коллективного выпивона, я напрямую спросил у Саши:
- Саня, ты вот мне скажи, ради прикола, – как тебе удается так разнообразить свою жизнь? Там жена, тут жена; и еще парочка «жён на час»?..
- Понимаешь, Димон, - задумчиво посмотрел в окно Александр, - дело тут вот в чём…. Вот есть перелётные птицы – типа аисты там, или лебеди…. Вот они всю жизнь – друг с другом неразлучно живут. А есть и другие птицы – у них, в каждый сезон, – новая подружка. То есть, их самец – за десять межсезонных перелётов – он, как бы, десять жизней – заново проживает…. Ведь, каждый год – у него новая супруга! И все они, эти пернатые дамочки, как и сама жизнь – разные…. Значит – у него, у самца, за десять лет, что-то – вроде десяти новых жизней – получается….. Вот и я – так хочу!
Философия Александра показалась мне – весьма интересной. Я вообще люблю – когда у человека – хоть какая-то философия есть. Здесь можно о чём-то поспорить, над чем-то подумать, с чем-то не согласиться. Лишь бы она, эта самая философия – никому особого вреда не приносила.
И, потом, чем больше у индивидуума обоснованных аргументов – тем сильнее он от птицы отличается. Ну, не от всех, конечно – а вот от дятла или курицы – точно! Да и от других птиц – вроде индюка или павлина – тоже….
2
Был у меня сосед такой – невысокого роста, заводной…. А крепыши, большей частью, – они все заводные….
И вот – заключили мы с ним пари, по пьянке что ли…. Суть данного спора была в том, что я буду бегать, по утрам, целый месяц…. И, к тому же ещё – снегом, голый по пояс, буду обтираться. После каждой пробежки! Ужас, одним словом, ужас!
Я тогда на всю голову больной был – может, поэтому – такое пари заключил? А ставка у нас была – более чем символическая, можно сказать – даже никчемная! В качестве главного приза мы выбрали кондитерское изделие с названием «Свердловский пряник»…. Или – «Пряник Свердловский»….
И вот – пришлось мне, каждое утро – в семь утра вставать, и как сохатому лосю-шатуну, вдоль заснеженной улицы Восточной бегать…. Слава богу, рога не мешали: я тогда ещё неженат был…. И кору – с деревьев, я тоже – остервенело не обгладывал…. Как я тогда в «психушку» не попал – ума не приложу?
* * *
Процедура контроля за исполнением пари – была следующей.
Я подбегал к мрачным окнам спящей общаги, швырял снежок в окно второго этажа, откуда мой хладнокровный палач, с заспанной мордой, наблюдал: как я эту экзекуцию – над самим собою устраиваю… Я же – стягивал с себя футболку и честно обтирался обжигающе-****ским снегом!
Это был высочайший акт умопомрачительного мазохизма. Как меня тогда за членовредительство не посадили – ума не приложу?
Может у меня, именно с того времени – с головою не в порядке? Какую-то часть мозжечка, видимо, застудил…. Хотя, врач меня недавно смотрел, сказал: к семидесяти годам – оттаять башка должна! Горячим феном, говорит, почаще её обрабатывай, или в духовке держи….
Народный способ есть такой – голову в фольгу заворачиваешь, лучком сверху посыпаешь и – на тридцать-сорок минут – в духовку засовываешь…. Не пробовали? А зря! Очень улучшает сосудистое кровообращение! И, внутричерепное давление, – как рукой снимает!
Но, температура должна быть небольшой – двести-двести пятьдесят градусов по Цельсию…. Главное – дверь духовки широко не открывать, чтоб целительное тепло наружу не выходило! Записали рецепт? А теперь – вернёмся к делу….
В-общем, закончилась вся эта эпопея – с утренней беготней и снежным самоистязанием – с наступлением каникул. То есть, отмаялся я: побегал дней десять, а там, у нас – каникулы наступили двухнедельные.
Ну, и после каникул – пришлось мне ещё дней пять побегать! Чтоб – тридцать дней, оговорённые в нашем пари – отмотать. А тут и конец – великого спора – подоспел. Короче, выиграл я злополучный приз – полуторарублёвый пряник!
С тех пор я, пряники эти проклятые – не ем!
Как в Свердловске узнали, что я их – есть перестал, то и выпуск, данной продукции – сразу прекратили. То есть теперь вы их – уже не нигде купите! Даже, если голышом в сугроб залезете! Почил в бозе «Пряник Свердловский». А вот торт «Прага», тот – всегда пожалуйста!
Может, мне и на «Прагу» – с кем-нибудь поспорить? Или, все же, пожалеть горожан: зачем их, этого вкусного продукта, лишать?
3
Однокурсника, с которым я тогда на пряник поспорил, Виктором звали. Парень он, в принципе, неплохой был, беззлобный, и учился старательно…. Но вот, по жизни, – несколько простоват был.
И от этого, с ним, иногда очень забавные истории приключались. Вот одна из них.
Шли мы, как-то раз, с Олегом Сюткиным со «школы», и, от нечего делать – по всяким конторам и офисам шарахались. Была у нас такая дурная привычка – на ровном месте себе приключения наживать. Так и в тот день получилось.
В-общем, пошли мы в общагу пешком…. Почти у всех студентов – трамвайные проездные были, но мы иногда любили – и пешочком прогуляться.
Поднялись мы по улице Первомайской, а потом повернули налево, двинув через скверик сельхозинститута. А там – вышли на улицу Тургенева. И вот, обходя угол – натолкнулись на какое-то фотоателье.
Вот скажите, какой хер – понёс нас в это ателье? Ума не приложу!
Ну, в-общем, вломились мы туда, пошарахались внутри малость, ознакомились с интерьером и прейскурантами, и уже выходить обратно, на улицу, стали. А там, в темном тамбуре, справа от входа – огромный ящик из фанеры стоял. А в нем, этом ящике – до самого верху – всяческих фотографий навалено. Видимо, отходы ихнего, фотографического производства
Сюткин мне говорит: «Димон, ты подержи-ка дверь приоткрытой, чтоб светлее было, а я, пока тут, эти фотки просмотрю!»
Я дверь на улицу пошире приоткрыл, и рукою её придерживаю…. А Сюткин, тем временем, фотографии из ящика выгребает, и как признанный эксперт, их просматривает.
И, вдруг – он неистово ржать начал! Сначала так медленно, а потом присел и весь обхохатывается. Как американский вертолет «Ирокез», которому в двигатель – пуштунский снаряд попал…. Хохочет, аж стены вибрируют…. И весь фотографический тамбур дребезжать начал – от шпингалетов до дверных пружин. А фотографии – из его рук – на пол посыпались….
Хохочет он, заливается, а мне – завидно стало! «Олег, – говорю, – ну, дай мне-то посмотреть!»
А он эту фотку, что его рассмешила – перед собою держит, а мне не отдает! Я тянусь к ней рукой, а он спрячет её за спину, потом снова вынет, посмотрит, и, снова – хохочет и хохочет!
Я рассердился не на шутку, ногою дверь подпер, сделал к нему широкий шаг и фотку, у него из рук, выдернул!
Гляжу, а там баба лет тридцати, а морда у неё – страшная-престрашная! Как говорят, в нашем мудром народе – «страшнее атомной войны»! Сколько не выпей, а же всё равно – вряд ли её – в красавицу превратишь! Короче, там какая-то безумная смесь – неандертальца с гиббоном!
Короче, вышли мы на улицу, спустились на Мамина-Сибиряка, идём-бредем, а сами ухахатываемся! Друг друга вперёд толкаем, от смеха спотыкаемся…. А Сюткин, эту трогательную фотографию – как ампулу с веселящим газом – перед собою держит!
Как нас тогда в «психушку» не забрали – ума не приложу!
Короче, добрели мы, вот таким Макаром, – с притопами и смехуёчками – до нашего славного общежития…. А там, первым делом, стали эту фотку – всем нашим парням показывать! Те, как этот образец полинезийской красоты увидели – тоже сразу смеяться начали!
* * *
Пока суть да дело, решили мы небольшую романтическую акцию с этой фотографией сотворить.
Взяли, и надписали на обратной стороне её – тонкий любовный текст. Он гласил: «Дорогому Виктору – от любящей Глафиры. Жду не дождусь, когда ты вернешься – в нашу родную Синячиху. Я тебе нарожаю ещё трех детишек, помимо тех четверых, что уже – от нашей любви имеются! Твоя Глашенька!»
Надписали и поставили аккуратно, данный портрет, на видное место, на Витину полочку, прямо над его кроватью. Возле самого изголовья. А самого-то Вити – в тот момент не было… Он ещё со «школы» не пришёл…. Не знал он ещё ничего – ни о своих детишках-сорванцах, ни о верной женушке-лебёдушке…
Ну, а кто в нашу комнату заходил – сразу, на эту фотку – ошеломленно смотрел…. Словно генсека Брежнева – голышом увидел! А потом уже текст – трогательный текст о большой и вечной любви читать начинал…. И, тут же, прямо под себя, писялся.
Вскоре, и из других комнат, к нам народ попёр – на эту диковинку посмотреть. Студенты народ любопытный, малость бесцеремонный, так что особых комплексов тут – ни у кого не наблюдалось…. Подходили, брали, читали…. Учились большому чувству.
* * *
Вскоре, и сам правообладатель этой – образцово-показательной любви, в общагу заявился.
Ну, не успел он ещё в секцию зайти, а народ его – уже хором поздравляет! И с многодетностью внезапной, и, конечно – с красавицею-женою…. Из славного селенья Синячихи.
Ну, Виктор, как я уже сказал, парень заводной был, он сразу в комнату ломанулся…. В счастье своем, неслыханном, видимо – воочию убедится захотел!
Шапку с головы на кровать скинул, а сам – раздеваться даже не стал, так, прямо в пальто – фотографию своей зазнобушки схватил. Соскучился! Стоит, смотрит, в руках крутит, а понять – так ничего и не может! И, что характерно, багроветь – прямо у нас на глазах – начал!
Но, как бы там ни было – взор от любимого лица – оторвать не может! Так и стоит в пальто, смотрит, не отрываясь, и затылок напряжённо чешет.
А все вокруг – ржут, ухахатываются!
Но – дальше-больше! Покрутил он, покрутил – злополучную фотографию, и так недоуменно у всех спрашивает:
- А кто это мне прислал?!
А Жавронок, Вольдемар, друг Сюткина, возьми да и брякни ему: «Знаешь, Витёк, мне кажется – это наши бабы, тебе – такую шуточку подстроили! Тут недавно Люба Пивкина, с Мариною Поповой крутились – ты сходи-ка, спроси у них, может это они – тебе фотку поставили…. А, может, кто-то ещё! Ты сходи, сходи, спроси у них! Они тебе – точнее скажут!»
Ну, Витя и пошел…. Не откладывая в долгий ящик. Откуда этот самый раритет и был извлечён.
Виктор пошел, а все мужики, толпою – за ним.
Он так и шёл – в пальто, без шапки, и – с дорогою фотографиею в руке! Так, со встревоженным от дум лицом – он в женскую секцию и вошел…. Как следователь дознаватель в каземат, к нераскаявшимся уголовникам-рецидивистам…. Преисполненный желания найти – мирскую справедливость…. И ответ – на интересующие его – актуальные вопросы….
Парни, в женскую секцию, заходить не стали, а вот на лестничной площадке – дружно столпились. Стоят, ждут результатов экспертизы. Или того торжественного момента, когда наш Виктор, подлых баб – дружно мочить начнёт! Прямо в ихнем, женском сортире! Он хоть и невысокого роста был, но, думаю – у него это б получилось!
Слышим – из женской секции: сначала возмущённый голос нашего многодетного отца, раздается, а потом уже – женские голоса, хором, пошли!
Сначала тихие, потом – громче, громче, ещё громче…. А потом уже – и хохот послышался…. Все девки, судя по голосам, в коридор из комнат вывалили, и фотографию конкурентки рассматривают…. И, конечно, от смеха – дружно заходятся!
Ничуть мужикам в задоре не уступают – аж входная дверь в секцию трясётся!
Потом девки Виктора успокоили, чаем его напоили, валерьянки дали, и домой, вконец расстроенного, привели.
Плюхнулся он на кровать, сидит в ботинках, смотрит в бездну, и пальто – не торопится снимать. И вид у него – грустный-прегрустный, словно ему, и в самом деле, письмо – из районного ЗАГСа пришло. С большой синей печатью. О назначенной, на ближайшие выходные, регистрации законного брака.
Сидит он на кровати, родное лицо рассматривает – и так и так, и, как ни старается – до конца понять – ничего не может! Как его тогда в «психушку» не забрали – ума не приложу!
Он после этого – три дня ничего не ел, и ни с кем не разговаривал.
Может, беседы с ней, этою девушкой, хоть и сфотографированной – все наши разговоры – ему заменяли?
Но, потом вроде ничего, оклемался, и снова – общительным стал!
Вот до чего, внезапная любовь, человека довести может!
4
А в другой раз – шли мы Сюткиным, по славной улице Луначарского.
И зашли в какую-то другую конторку, тоже на углу дома. Там, помимо прочего – служба семьи «Надежда» – располагалась.
Нет, никаких брачных надежд и иллюзий, мы не питали, я ж говорю: мы так – от нечего делать, от праздного любопытства – по офисам шатались!
Ну, постояли мы в коридорчике, списки соискантов на семейное счастье изучили, шансы представленных дам и кавалеров – тоже обсудили. Собрались уже на улицу выходить, и тут Олег, своё внимание, на вешалку обратил.
Там, в коридоре, стулья – в ряд стоят, а возле них – вешалка на стене висит, аккуратненькая такая, приятная….
Сюткин мне говорит:
– О, Легенда, смотри какая вешалочка славная, давай, её к нам, в общагу, с****им?
Я ему говорю:
- Давай! Если вещь хорошая, то отчего б её – и не с****ить?
Сюткин снял вешалку со стены, и мы пошли на выход.
Только-только на крыльцо вышли, и тут видим: слева, в первом же от крыльца окне, бабка-шпионка сидит…. И, своими глазенками, как спаренною видеокамерой – всё крыльцо под контролем держит!
Слава богу, мы эту вешалочку вниз, к ногам, опустить успели! А то б она, эта сторожиха, нас сразу засекла! И боевую тревогу, по форме № 1 – на всю контору б, протрубила! Это ж – боевой пост у неё там!
И загремели б мы, с Олегом, куда-нибудь на Колыму! Или – на стройку 501 – Салехард-Игарка. Но нам повезло, что мы вовремя – эту сторожиху заметили!
Сюткин мне говорит:
- Подожди, Димон! Я сейчас её отвлеку, а ты – вправо, с вешалкой, уходи!
Сделал он шаг, так интеллигентно, в сторону, с крыльца, и, в аккурат – напротив этой бабули, в сугробе оказался. Буквально полметра их разделяют.
Бабушка в окне – на Сюткина, так, ошарашено, смотрит: чего мол тебе надобно, парень? Сюткин тоже, немигающим взглядом, как удав – на сторожиху уставился. Такая дуэль человеческих взглядов между ними получилась.
Я же, трофейную вешалку вниз опустил, и жду – что дальше-то будет?
Олег, не двигаясь, постоял-постоял, пару секунд, и, вдруг…как руки растопырил, глаза выпучил, рот широко оскалил… да как прыгнет – прямо на окно с бабкою!!! И, заорал, при этом истошно, что-то типа: «А-а-а-а-а-а!!!»
Чем немало фильмов ужасов предвосхитил. Прямо смесь какая-то коршуна и колдуна разъярённого! Пострашнее Фредди Крюгера – у Олега получилось!
Так прыгнул – будто вовнутрь, прямо сквозь окно, к бедной старушенции – вломиться хотел! И всю кровушку, у неё, у бедной, до последней капельки – высосать!
Не знаю уж – схватила обезумевшая от страха вахтёрша, инфаркт – или нет, но грохот оттуда был!
То есть – она, там, со стула, по-моему, сразу на пол ****анулась! Я, на её месте, вообще бы обделался – настолько страшен в эти мгновения Сюткин был! Свирепому царю Ивану Грозному – до негобыло далеко!
Я, от увиденного, так перепугался, что ломанулся что есть сил – куда глаза глядят! Сиганул с крыльца в сторону, и бежать! Так бежал, что и улицу, где нахожусь забыл! И, вообще, в каком я городе сейчас – тоже не помнил!
Только через полчаса, от увиденного ужаса, я оклемался.
Вскоре и Сюткин, в одном из ближайших дворов – меня, трясущегося, с судорожно прижатой к груди вешалкою, обнаружил.
Сижу на лавке, меня всего лихорадит, людей не узнаю – и никого к себе не подпускаю! Ещё б немного – и пришлось бы меня к ветеринару везти, усыплять.
Шансов уцелеть после такого катаклизма – мало было…. Однако ж, как видите, выжил! Но, как иногда мои знакомые замечают: без ущерба здоровью, тут – всё же не обошлось! Если где красивую вешалку увижу – сразу лихорадить меня начинает! А потом – на окна, растопырив руки, прыгаю!
5
А ещё у Сюткина друган был – Вольдемар Жавронок. Тот самый, который во время уличной драки, возле ресторана, упавшую милицейскую фуражку – на себя одел. И пошёл, по ночному Дегтярску, в ней, в этой фуражке – разгуливать. А, когда его милиционеры повязали, он ещё долго, пьяный, изумлялся: как же они догадались, что это он, в той – ресторанной драке – участвовал?
* * *
Так вот, этот самый Жавронок – стырил где-то там, у себя, там, в родном Дегтярске, какой-то специализированный сборник задачек и тестов – по высшей математике.
Сам-то он – в этой самой математике – ни бум-бум был, как, впрочем, и всё его окружение. Включая меня.
Сборник этот был закрытым и нигде, в свободной продаже, не появлялся. Его, только педагогам – на семинарах и курсах повышения квалификации – явочным порядком выдавали. Потому что многие контрольные в ВУЗах страны – именно по таким сборникам проводились, а Интернета тогда – и в помине не было. Бессилен был студент – перед административно-педагогическою репрессивною машиной!
Ну, и приволок наш изобретательный Вольдемар – этот самый закрытый сборник – в родной институт, в свою студенческую группу….
И там, во время какой-то важной контрольной – по рядам его пустил. Как спасательный круг – по океанским волнам…. Ну, и все кто был в аудитории – стали за этот спасательный круг хвататься!
Математичка у нас молодая была, наивная, – билеты всем выдала и отправилась на десять минут прогуляться. Она ж не знала, что такой славный защитник у группы был, как одарённый мошенник Жавронок.
А так как все задачи, на этом зачёте – именно из указанного сборника были, то студенты, разумеется – все их, подчистую, и списали. Вместе с правильными ответами. Решать математику – в группе никто толком не мог, а вот с письменностью здесь было – гораздо лучше. Читать и писать – все, поголовно, умели. Что, лишний раз, этот экзамен и подтвердил.
* * *
Прошло два-три дня….
На очередном занятии по математике, наша преподавательница, решила итоги прошедшей контрольной огласить. Звучало это так: «Антонов – пять!; Абрамов – пять, Анютина – пять!... Афонин – пять!...» Ну, и так далее – по списку!
И вот, как она начала – весь этот список оглашать, то после первых трёх-четырех фамилий – все уже потихоньку хихикать начали….
Потом, как первую дюжина отличников прошла, то и смех – уже по всей аудитории – волнами пошёл….
Но самая, большая фишка случилась – когда до буквы «О» - чтение фамилий дошло!
Дело в том, что староста группы, Коля Осокин, как раз – лучшим знатоком в группе, по математике, был….. Он, как и многие старосты – на одни пятёрки учился!
Так вот, как до его фамилии дело дошло, и математичка выговорила: «Осокин – четыре!» Тут уже – все со стульев попадали!
А затем она, под оглушительный хохот аудитории – всех остальных «отличников» - по алфавитному списку, до буквы «Я» дочитала!
Хладнокровная преподавательница попалась: вся аудитории – от смеху заходится, особенно после оглашения позорного фиаско Осокина, а она спокойно – читает и читает….
Фамилии студентов менялись, а вот вторая часть фразы – неизменно звучала одинаково: «…. – пять!»
В-общем, одна-единственная «четверка» – в группе из тридцати человек. Поразительные успехи советской математической школы! Да и отечественной педагогики – в целом!
Тогда, в Книгу рекордов Гиннеса – писать не принято было, особенно из стран соцлагеря, а так – это эпохальное достижение – там наверняка б заметили. Тем более, что контингент обучающихся – непрофильным был, не математическим! Так, группа свободных художников-рас****яев, со склонностью к мировому зодчеству.
И всё это благодаря криминальному и провидческому таланту – похитителя спецлитературы, Вольдемара Жавронка…. Простого жителя, простого уральского городка…..
Закончила оглашение оценок математичка, одной-единственною фразой: «Ну, что – когда контрольную переписывать будем?»
С нею, несмотря на буйный характер многих их присутствующих – никто спорить не стал.
6
Кстати, насчёт прогулок Жавронка – в милицейской фуражке – по ночному Дегтярску…. Был такой же чудак и в орденоносном Свердловске. Правда, он не в фуражке гулял, а в строгом цивильном костюме. Но его тоже – в сторону правоохранительной деятельности потянуло.
Был в «архе» такой студент – Серёжа Ополев. Пошел как-то вышеупомянутый Сергей, с друганами своими, в один из шумных ресторанчиков уральской столицы, с соответствующим названием «Малахит».
Ну, и отдохнули они там – кучеряво…. И, как это водится – по ночной улице, пьяные, рассыпались. И остался наш Серёжа совсем один, отбившись, как северный олень, от своего шумного стада….
Люди, в таких случаях, обычно, внутреннее смятение испытывают, начинают своих, пропавших в ночи, товарищей искать.
А вот Серёжа – смятения не почувствовал. Более того, будучи пьяным, он небывалый прилив – горячих внутренних сил ощутил. Может, на него повлияло то, что он на Площади Красной Армии находился, где сама аура – на подвиги тянет.
И вот тут, как на грех, навстречу Ополеву – стайка чужестранных студентов двигается. Студенты из братской Монголии на него напоролись. Или – он на них. Тогда, в УПИ, очень много монголов училось.
Сунул Серёжа руку, во внутренний карман костюма, а там – то ли билет члена ВЛКСМ, то ли – какая другая книжица с красными корочками оказалась…. Может даже – участника Общества ДОСААФ.
Важно, что «корки» – красные у неё были…. А что это за книжица в темноте – особо её не разглядишь Кроме самоочевидной красноты – ничего толком не увидишь. Тем более, если ты – в яранге, где-нибудь возле Сухе-Батора – родился!
Но Серёже, для его правоохранительного бенефиса – и этих корочек – сполна хватило!
Подошёл он, к ничего не подозревающим детям кочевников, и строгим голосом – сотрудником компетентных органов представился. А так как он своими габаритами – боксеру-тяжеловесу, типа Клячко или Валуева – ничуть не уступал, то и выглядел он – в роли идеологического контрразведчика – более чем убедительно.
Надо добавить, что Ополев здорово картавил, и это – делало его речь – довольно забавной.
Вот, подваливает эта пьяная глыба – к оторопевшим гостям из Манчжурии, и строго им говорит: «Та-а-ак, това-гг-ищи иност-гг-ганные гг—ггьяждане, ппп-гг-гьедьявим, погг-ггалуйста, докк-ккументики!»
А самого, от выпитого, аж качает. Но зато лицо – официозно строгое.
Даже многие из наших сограждан, в струнку – могли б, перед таким громилою вытянуться!
С корочками в руке, и сам – ростом под два метра! И весу, в грозном проверяющем – центнера на полтора! Тут, с демократическими веяниями – здорово не забалуешь!
И вот – дети юрт и верблюдоводов – начали ему послушно документы свои «пред-гг-гьявьять»! Даже – очередь небольшая, как на прием к вице-консулу – выстроилась!
Ополев внимательно берёт, документик иноземный, в руки, и, как истинный знаток монгольского языка – внимательно его изучает. Мож, какие бумаги – он даже и кверху ногами, в перевёрнутом виде держал!
Да разве это важно, для бдительного ночного патруля! Главное – чтоб враг изначально чувствовал, что не только наша граница – на замке, но и внутри страны, бдительность, на должном уровне!
В-общем, тщательно изучив каждый документ, Ополев, важно кивнув головой, возвращал его владельцу: «Хогг-гг-гошо! У вас – всё в погг-гг-гядке! Так, следующий, ко мне подойдите….» Ну, вылитый директор миграционного ведомства! К нему, между тем, для проверки, на трясущихся ногах, подходил уже следующий Монгольфье….
Проверив документы, и убедившись, что у гостей СССР, с этим – всё в порядке, бдительный Ополев – разрешил им двигаться дальше, не забыв пожелать счастливого пути….
Ну, у них-то, он, этот путь, может, и счастливым оказался, а вот у самого ревизора Ополева – не очень…..
Буквально пять минут спустя, после случившегося, подлетевший милицейский наряд, пленил Сергея…. И, погрузил в его – в свой «воронок». То ли монголы на него показали, то их ещё кто-то, из настоящих милиционеров, проверять начал – вот они и стуканули – на предыдущего «контрразведчика». Благо, наш «смершевец», ещё далеко уйти не успел!
Но вся подлянка была далеко не в этом.
Дело в том, что все рассеявшиеся товарищи, которых Ополев, после выхода из ресторана, потерял, к тому времени – уже нашлись.
А милиционеры, по их излюбленной практике, пленили не только бдительного чекиста, но и всех остальных. До кучи. Как соучастников паспортного контроля.
То есть – оборонный щит нашей Родины, в одночасье – сильно поредел.
Ибо самый рьяные и бдительные добровольцы – члены этого самого щита, а именно – уральские его представители, оказались в застенках местного околоточного участка. Где с ними провели – обстоятельную воспитательную беседу.
Через пару часов их выпустили. С просветленными мозгами и притуплённым чувством бдительности. По крайней мере, после этого собеседования – они уже не рвались – проверять документы у запоздалых иностранных граждан. Да и у отечественных – тоже.
Вот так и отбили у людей – чувство высокой гражданской бдительности, и нетерпимости к иностранным шпионам.
7
Однако – насовсем искоренить, нейтрализовать, эту активную гражданскую позицию, культивируемую в себе – Сергеем Ополевым, милиционерам – так и не удалось.
Да и немудрено – если человек неравнодушен к недостаткам окружающего общества – это чувство из него крайне трудно вытравить. Тем более после одной, пусть даже – и самой впечатляющей беседы. Это же внутренняя потребность – быть на переднем крае борьбы с общественными пороками….
Поэтому, когда студент Ополев, спустя какое-то время пошёл со своим товарищем и архитектурным однополчанином Чубаевым в ресторан «Старая крепость», то это чувство – повышенной гражданской активности – сработало и там!
Оно вообще, у него – довольно часто срабатывало. И данный случай – не стал исключением.
* * *
Началось с того, что их не пустили в ресторан. То ли – пьяны они были шибко, то ли – свободных мест, в кабачке – попросту не осталось…. Вот это ужасное безобразие – и было отнесено Сергеем – к разряду вышеупомянутых недостатков родного общества. А раз так, то с ним предстояло – немедленно бороться. Самому, не ожидая помощи свыше…. Как говорится – перестройку начни с себя!
А так как рядом с ним был его верный друг Чубаев, то они вместе перестроились, решив штурмовать неприступные двери…. Этой неприступной крепости…. Вдвоем, сообща, им легче было выразить свой социальный протест. В частности, против работников уральского общепита, погрязших в мелкобуржуазных условностях. Ведь отказ пустить их вовнутрь, был воспринят уязвлёнными друзьями – как удар по отечественной интеллигенции. Сеющей доброе, разумное вечное…. То есть – добро.
А добро, как известно, должно быть с кулаками…. Кулаки у нашей пары в наличии имелись, целых четыре штуки, причем довольно весомые…. Можно сказать – кулачищи! А к ним, к этим самым кулакам, ещё прилагались широкие плечи, могучие торсы, и две отважные пьяные морды…. Ну, и ещё многое – в ассортименте….
Да и просто по весу – добра в них было немало…. Ополев частенько любил приговаривать, что у них, на двоих с сЧубаевым – весу поболе двух центнеров будет….
До трех, они малость не дотягивали, но вот границу двухсот килограммов – влегкую перешагивали…. Это-то и быстро почувствовали – осаждённые защитники «Старой крепости»…
Не знаю, что у уж них там было, но уцелела крепость, думаю – чисто по случайности. Видимо, старая была, и стены у неё, соответственно, крепкими, на совесть сработанными были…. Их ведь не нынешние таджикские гастарбайтеры делали, а настоящие строители…. Демидовские, крепостные….
Вот ей и повезло – от этого ужасного штурма уцелеть. От удара монолитной человеческой катапульты, разогнанной словно из пращи, до сверхзвуковой скорости…. То есть обнялись они крепко, Чубаев с Ополевым, как легендарные защитники Севастополя, и кинулись, вот так, обнявшись – на вражескую, запертую дверь…. Дверь не поддалась, но здание – содрогнулось…
Это напоминало штурм старинных псковских монастырей, осаждаемых злобными тевтонскими рыцарями, врагами святой Руси. Тут, правда, все было несколько иначе – два исконно русских богатыря ломились вовнутрь, испытывая жгучую жажду, по исконно русским, напиткам и гулянью….
Когда же, в бедную дверь, было произведено около десятка сдвоенных кумулятивных ударов, наступило небольшое затишье. Это друзья – взяли минутный тайм-аут…. Затем, помолившись и осенив друг друга крёстным знамением, они вновь понеслись в атаку….
Напуганные непривычной тишиною, осаждённые работники ресторана, решили приоткрыть дверь и посмотреть: что же там делается?
Это и было их роковою ошибкой…. Двухкорпусный катамаран Чубаев-Ополев – как раз находился на линии атаки, идя на свой одиннадцатый таран…. Со скоростью звука…. И он, этот звук был хорошо слышен. В виде воя и отборного мата. В жанре классических штурмовых атак.
Как известно, при переходе боевого самолёта, на сверхзвуковой барьер – слышен громкий хлопок…. А так как законы физики и аэродинамики никто не отменял, то он послышался и на этот раз.
Друзья, с гулким хлопком вышибли полуоткрытую дверь, прошли насквозь – через все вражьи заслоны….
А вот дальше – все пошло немного не по сценарию…. Вслед за хлопком – послышался, не предусмотренный в либретто, громкий, переливистый, звон стекла…. Это посыпались наземь зеркала, служившие облицовкою одной из стен фойе.
Миновав, на огромной скорости, тамбурную зону, воздушный катамаран с треском врезался в противоположную стену, красиво выстланную большими зеркалами. Зеркала были не рассчитаны на контакт с таким тяжеловесным тараном, и шумно осыпались со стен, обильно устлав пол фойе.
Мужественные студенты были арестованы – отовсюду сбежавшимся персоналом. Питейный праздник, вопреки канонам жанра – не состоялся.
Нет бы им – просто пописять – на ту злополучную дверь! Как это делали их предшественники из других ВУЗов…. И тогда – все бы обошлось.
Они же предприняв могучий таран, безусловно отметились в истории «арха», как мужественные, крепкие люди…. Как те, кто не ищет легких путей…. В том числе – и в родные, уральские рестораны.
Однако за эту известность им пришлось заплатить. И немало. Как минимум – по две-три студенческих стипендии.
На том и разошлись….
8
Однако, нашим доблестным студентом, выпало судьбой – не только документы иностранных граждан и крепкие двери отечественных ресторанов проверять. Так, например, мы с Сэнди решили проверить – на любовную лояльность девушек нашей группы.
А дело было так…. Мы сидели на лекции по экономике, и страшно томились, от гнетущего нас безделья. Наши сердца требовали чего-то нового, какого-то технологического прорыва.
И, вскоре, – нужное решение было найдено….
Мы обратили внимание на одну существенную деталь…. Так на первой парте нашей лекционной аудитории сидели две девчонки, одна из которых составляла золотой фонд отличниц нашего потока. Впрочем, это вполне логично: большинство отличников – обычно усаживаются именно на первые парты. Это и технически и идеологически – правильно. Сидеть на «камчатке», где – либо храпят, либо – травят анекдоты; довольно сложно – с точки зрения усвоения материала.
Кроме того, если там пьют портвейн, или шумно играют в карты – то тебя могут ещё и автоматически причислить к этому сборищу негодяев и изгоев…. Со всеми вытекающими отсюда – последствиями…. На экзамене – ты не уже получишь – заветное «отл.»
Ну, так или иначе, наша отличница, назовем её Вера Дунькина – сидела впереди, и, широко раскрыв рот, слушала любимого преподавателя. При этом, конечно, что-то старательно записывала в свой конспект.
А вот позади неё – сидел очень скромный, и очень тихий студент Коля Новичков.
Он тоже вглядывался в формулы на доске, и тоже – что-то усердно записывал в тетрадку. Готовясь стать если не великим, то значим для общества архитектором. На Коле были воздеты большие роговые очки, и это превращало его – в классический образ студента-физика.
В-общем учебный процесс шёл ровно и размеренно, и нам, людям, не озабоченным проникновением, в тайны мировой экономики, пришла в голову одна, очень интересная мысль.
Дело в том, что если вы отправляете кому-то письмецо, в виде обычной студенческой записки, то для этого существует вполне стандартный механизм.
Записка вбрасывается на нужный ряд, туда, где и сидит ваш адресат, и начинает свой путь от парты к парте, пока не достигнет конечного, написанного на ней пункта.
Таким образом, если бы вы решили послать записку отличнице Дунькиной, сидящей, как уже сказано, на первой парте, то человеком, последним передающим ей данное письмецо, неизбежно окажется – сидящий в аккурат за нею – скромный и тихий Кольша Новичков.
Чем мы немедленно и воспользовались. Что мы сделали?
Мы написали, преисполненное драматизма и боли письмо. Судя по замыслу авторов, данный манускрипт должен был отобразить все глубокие чувства, которые испытывает скромный и тихий студент Новичков, к сидящей впереди него – отличнице Дунькиной. Тот факт, что она была выше его почти на голову, и по весу превосходила отправителя примерно в три-четыре раза – нас нисколько не смущало….
Главным тут – была сама интрига…. Интрига большой, и разгорающейся любви…. А всё остальное – детали…. Включая существенную разницу в росте и весе. Нас интересовало: ответит ли Вера – Коле – взаимностью? Сумеет ли бережно отнестись к его чувству?
В выражениях мы особо не стеснялись….. И если начало письма знаменовалось изящными и слезливыми откровениями, то концовка его изобиловала открытыми угрозами, в случае, если отличница – не ответит ему, причем немедленно, взаимностью….
В то же время, мы старались не перегнуть палку. Ведь мы имели дело с нежным двадцатилетним контингентом, причём – далеко не из докерской среды….
Мы постарались также – быть лаконичными, ибо отличницы, да ещё сидя на первой парте – не очень-то любят читать длинные записки. Они их отвлекают от поглощения – не менее увлекательных экономических формул.
Забегая вперёд – она нашу записку прочла…. До конца. Мы это отчетливо видели, лежа на столе, и рыдая от сдержанного смеха. Значит, мы не зря старались. Подписали мы своё творение, как и полагается: «…Страдающий и жаждущий Вашего ответа – Николай Новичков….»
Далее шла сегодняшняя дата, и размашистая подпись коллежского асессора Н. Новичкова.
Когда мадригал был готов, мы перебросили его по рядам, и письмо медленно поплыло, от стола к столу – по направлению к Главному Адресату, к Дунькиной.
Вскоре письмо оказалось в руках – у томимого чувствами Николая….
Он близоруко прочёл надписанное на свёрнутой бумажке «Дунькиной»…. После чего, деликатно и нежно, постучал по плечу, сидящую впереди него, свою избранницу. Дунькина, на открываясь от записывания формул, протянула назад – левую руку.
Коля с трепетом вложил в ладонь суженой – свои красноречивые признания…..
Теперь, в соответствии с законами любовного жанра – ему, томясь, следовало ждать ответа. И, при благоприятном исходе – в ближайшие выходные – готовиться к визиту в дом тёщи.
Внимательно прочтя адресованное ей послание, Дунькина просто оторопела.
Затем, а всё-таки – она была отличницей, а значит, и догадливой – Вера сообразила, что у нас в институте, есть масса сумасбродных идиотов, которые могли придумать такую занятную шутку.
Немного поразмыслив, она резко взметнула рукой, и записка, беленьким червяком, очертив замысловатую дугу – упала на стол сзади – прямо перед томящимся в волнении Колей.
Коля непонимающе уставился на вернувшееся к нему письмо. Потом, видимо, опознав свою размашистую подпись, он взял мадригал в руки и стал читать. Лекция, с этой минуты, его больше не интересовала.
Судя по его ошарашенному лицу, и постоянным оборачиваниям назад, ему хотелось представить это дело так, будто он, к данному посланию – никакого отношения не имеет! Но, кто ж ему теперь поверит? А кто, Пушкин – что ли это написал? Там же четко написано – Новичков! И – даже дата отправки стоит! В отличие от бесчувственной Дунькиной, лекционная деятельность Николая – была окончательно расстроена.
Не до экономики, ему – в эти минуты было…..
Вероятно, он впервые понял, что в жизни есть вещи – поинтереснее лекционного материала…. Негодующе пооглядывавшись назад, и – так и не обнаружив своих добровольных помощников он понемногу успокоился…. И, вскоре, вновь начал что-то писать….
Наверное, это было настоящее любовное письмо. Кому будет адресовано зарождающееся послание – секретом уже не было.
Во-первых, лошадей на переправе, как известно не меняют, а вот вторых – судя по слухам, приданное за Дунькину – давали неплохое…..
9
Между тем, мой неутомимый компаньон по изобретению всяческих шуток и розыгрышей, Сэнди, и сам, нередко – становился жертвою – как учебных, так и небесных капканов и ловушек…. Начнём – с учебных…..
Примерно на втором курсе у меня поехала крыша, и я начал с остервенением изучать немецкий язык…..
Это странная деятельность принесла мне массу довольно неожиданных плодов. Помимо некоторых плюсов, у этой затеи обнаружились – и очевидные минусы.
Одним из главных минусов стало то, что множество собратьев по студенческому разуму стало активно атаковать меня: «Переведи это, переведи то!» И я, имея способности к этой дисциплине, вынужден был переводить…. Много и безостановочно… Таков неизбежный студенческий круговорот: сегодня откажешь ты, а завтра – откажут тебе! Переводить мне пришлось – всякую хрень! От разных способов мелирования волос, до статей в журналах «Neue Werbung», «Neues Leben» «Rhytmen und Musik» – и прочей ерунды, связанной с архитектурой, дизайном, рок-музыкой, спортом…и ещё – бог весть с чем!
Таким образом, за довольно короткое время, я обладал уже довольно обширными знаниями – как в не особо почитаемой мною сфере рок-музыки, до такого невинного развлечения немецкой молодёжи как петтинг. В немецких изданиях писалось многое о том того, о чем умалчивала наша оскоплённая пресса…. Так я перевел очень большую статью о рок-группе «Чингисхан», с её идеологически-проблемными песнями, типа одиозной «Москоу, Москоу….»
Но, помимо прочего, я приобрёл адаптированный издание известной книги Р.Стивенсона «Остров сокровищ»… И, с огромным кайфом, – хотя и немалым трудом – начал читать её…. Больше того – я прочитал её, практически не отрываясь – два или три раза подряд!
Не знаю, стал ли я великим знатоком романо-германской филологии, но, прочтя этот пиратский роман, я довольно свободно мог оперировать фразами, например, про сорок мертвецов и сундук мертвеца…. Или – довольно близкими, по значению, к ней…. А, кроме того, мог довольно точно изложить на немецком языке такие выражения как: «повесить мерзавца на мачте», «отрубить его вонючую голову», «поганый пёс» и «кровь лилась рекой….»
Это я перечислил самый короткий и довольно деликатный набор – из грубых пиратских выражений, которые я практически заучил наизусть…. Видимо, я чересчур внимательно читал это нетленное произведение.
И вскоре судьба дала мне шанс – с блеском применить полученные знания….
На втором курсе мы проектировали, согласно учебному циклу – детскую площадку. Проект так и назывался «Детская площадка», и студенты должны были не только грамотно спроектировать это сооружение, вроде мини-парка, но ещё и предусмотреть так называемое «зонирование»…. Это когда одни дети играют в песочницах, а другие катаются на велосипедах, и их детские интересы, соответствующим образом – разведены по разным участкам и зонам. То есть велосипедист не должен наезжать на играющего в песочнице малыша, а играющий с мячом – не должен попасть по башке велосипедисту.
Но так должно быть – на проекте. На хорошем проекте.
У нас же получилось несколько иначе.
Дело в том, что мы Сэнди где-то прошлялись в буфете, и опоздали на немецкий язык.
Нас, вполне закономерно, усадили на первую парту. Все престижные места уже были заняты. Ну, усадили и усадили мне-то это ничем особо не грозило, разве что смертельною скукой. На первой парте – ни книгу почитать, ни анекдоты потравить. Сидишь, как член Политбюро в президиуме съезда, и чихнуть боишься.
А вот Сэнди, тому – пришлось действительно туго. Раздражённая, как все немки, нашим опозданием, педантичная преподавательница сразу же пристала к нему, чтоб он – рассказал ей, на немецком языке – про свою детскую площадку. Дело в том, что кафедра иностранных языков шла в ногу с кафедрами проектирования, и мы, помимо прочего, должны были на некоторых занятиях, быть «привязанными» – по теме семинара или зачёта – к реальному процессу проектирования.
То есть – мы обязательно рассказывали на иностранном языке – что-нибудь по теме текущего проекта. Вроде доклада, пояснительной записки. А так как текущим проектом была эта самая «Der Kinderspielplatz», то несчастному предстояло рассказать – именно о ней. Короче, кюхе, киндер, кирхе….
Как только немка стала душить бедолагу Сэнди – он, соответственно, стал душить меня, настойчиво перемещая ко мне по столу – чистый белый листок. Я должен был накидать ему на этом листочке небольшой рассказик, с описанием его детской площадки. То есть – рассказать о проекте: о том, как именно будут себя чувствовать дети, и чем они там будут заниматься. Сэнди начал ныть и тыкать меня в бок, и мне пришлось срочно взяться за описание его проекта.
Так как я человек добросовестный, то и работал я – с вдохновением! Из под моего пера – рождались жуткие батальные сцены, навеянные мне «Островом сокровищ»….
Дети, в моем описании, вешали друг друга на качелях и гимнастических снарядах, и трупы болтались повсюду, заслоняя собой – Сэндину детскую площадку…. Они также протыкали друг друга огромными саблями и пиками, гнались за врагами на велосипедах, на ходу выпуская в них – отравленные стрелы…. Кровь лилась рекой! Повсюду слышались отчаянные вопли и раздавался ужасный хруст суставов! Горным селем – катились по траве – отрубленные головы…. В-общем – жуть была неимоверная!
Уложившись в 12-15 небольших предложений, я отдал готовый текст – сгорающему от нетерпения Сэнди.
Когда дошла очередь до него, он, с вдохновением глядя на листок, начал рассказывать молоденькой немке – про свою детскую площадку…. И полились реки крови, на многострадальный преподавательский мозг, и покатились детские головы – прямо ей, бедненькой под ноги!
Она, сидя прямо напротив нас, и выпучив от изумления глаза, смотрела на Сэнди. Мне было её жаль…. Она в отличие от моего друга – прекрасно понимала о чём идёт речь, и у неё волосы вставали дымом от этой живодёрной литературы…. И вообще единственным, кто в этой ситуации совершенно не понимал – о чём идёт речь в тексте, был незадачливый чтец-декламатор, номинальный автор. Он, словно шаман молитву – с упоением читал – всученный ему, подлым спичрайтером, текст…. Читал громко, как токующий тетерев, ничего не видя и не слыша вокруг…. И конечно, его совершенно не интересовала реакция немки, с ужасом воспринимавшей леденящие душу подробности детского бытия – в его эпохального проекте…. Все его внимание было приковано к листочку с малознакомыми немецкими иероглифами, и над ним довлело лишь одно желание – всё это громко и выразительно прочесть….
Я изо всех сил щипал себя под столом за живот, чтобы выдержать это безумие и не упасть со стула…. Господи, чего же мне это стоило – сидеть с каменным лицом и не расхохотаться! Я напоминал самому себе любовника, из анекдота, которого обсыпали, голого, мукой, и заставили изображать перед не вовремя вернувшимся мужем – гипсовую статую….
Первой пришла в себя немка. У них, немок, кстати – вообще, с чувством юмора – туговато…. Это я могу по личному опыту сказать.
Сначала она привстала, перегнулась через стол и, положив свою изящную ладошку на листок, лежащий перед Сэнди, с треском повернула его на 180 градусов. То есть развернула к себе. Сэнди оторопело поглядел на неё, а так как он был человеком нагловатым, то точно так же положив свою пятерню на злополучный листок – развернул его обратно.
Рассвирепевшая немка снова привстала со стула и несколько истерично вновь восстановила желанное для неё статус-кво. То есть – текстом к себе. При этом она резко бросила Сэнди: «Рассказывайте устно!». Возмущенный Сэнди, тут же вернул листок в исходное положение и с негодованием сказал: «Я же и так вам говорю – устно! Я вот написал, и говорю вам – устно!»
Он, к сожалению, не умел читать тексты кверху ногами. Тем более – на немецком языке.
Не в силах больше терпеть это издевательство проектировщика над детьми, я упал на парту и начал ржать…. Громко, задыхаясь, в конвульсиях…. Я долго терпел все это, мой живот был весь исщипан, и вот теперь – я решил позволить себе немного искренности. За что и поплатился.
Через несколько секунд – нас обоих с треском выставили вон….
Потом я ещё раз проделал подобный эксперимент в несколько иной интерпретации. Но об этом – как-нибудь потом…. Пока же вернёмся – к Сэнди….
С позором изгнанные из аудитории, мы мрачно побрели по коридору. Сэнди полчаса не разговаривал со мной. Не зная немецкого языка, он не догадывался, в чем истинная причина нашей экстрадиции, но, судя по гневной реакции немки и моему безудержному ржанию – он догадывался, что в тексте было – что-то не так…. И как участник наших постоянных подлянок, он отчётливо понимал, что тут явно не обошлось – без какой-то подляны с моей стороны. С другой стороны, я честно разделил его участь и тоже оказался выброшенным за борт процесса познания. И эта жертва – частично искупала мою вину.
Однако, вскоре, мы неожиданно натолкнулись на наш институтский буфет и там помирились….
10
Это была учебная ловушка или капкан, обрушившаяся на голову бедного Сэнди. Однако, с ним случались и более любопытные – воистину небесные проклятия….
Шли мы как-то из общаги на занятия в школу, а там, напротив почты, был небольшой детский садик. И, в этом садике, стояла такая же небольшая статуя дедушки Ленина. Она носила какой-то гротескный характер, и бедный вождь мирового пролетариата больше напоминал чем-то помесь бурятского пастуха с персонажем фильма «Афоня», который просил у родственника Афони – вернуть ему долговой рубль…..В общем неказистый памятник такой, не чета нынешним, церетелевским….
Летом на Ленина усиленно какали оппозиционно настроенные к ВКП(б) голуби….Наверное, это были реинкарнированные души эсеров, безжалостно третируемых, когда-то, и самим Ильичом…. Зимой же его – обильно засыпало снегом – аллегорическим символом, столь же ненавистной ему – белой гвардии….
В общем, пребывал вождь в незавидном положении, что не укрепляло его имиджа в глазах гуляющей мимо общественности.
И вот, идём мы с Сэнди, торжественно, на занятия в школу, а накануне – как раз снежок мокрый выпал. Ну и дедушке, как всегда, досталось….
Стоит бедный вождь, замёрзнув, ссутулившись, а на костюмчике его, словно горб – горка белого снега возвышается…. А, чуть выше, на лысой голове – незатейливый шутовской колпак, вроде тех, в которых обломовские помещики в своих опочивальнях ходили. Стоит наш Ленин, как царь Дадон, и золотого петушка в мокрых кустах высматривает.
Сенди повернул голову направо, увидел оскверненный природою монумент – да как крикнет радостно: «О, гляди, гляди – какой ублюдок!»
А вот этого ему делать не следовало. Дело в том, что прямо над тропинкою, по которой мы двигались стоял мощный вяз. А может – и клен…. Но, это не важно, важно что пока Сэнди фантасмагорическим памятником залюбовался – он, своим лбом, в один из острых суков этого вяза – на полном ходу врезался! Удар был настолько могучим, что сэндин «дипломат» – в одну сторону полетел, а кроличья шапка, с башки оратора – в другую!
То есть, вступились небесные силы за честь Владимира Ильича…. Хоть это дело и не в Разливе было, и не в Шушенском, однако – жизнетворная аура товарища Ульянова – и здесь, на Урале его охраняла! И воздала неразумному отроку возмездие – в виде огромной шишки на лбу.
Я же воздержался от кощунственных выпадов в адрес автора «Апрельских тезисов» и мировых революций, за что был помилован бурятскими духами. И, тем самым – избежал небесной кары…. И, соответственно, прибыл в родной институт, без впечатляющих следов пешеходного травматизма.
А Сэнди ещё долго ходил с большою шишкой на лбу, и учился почитать как самих вождей, так и возведенные в их честь монументы.
Но вы не переживайте. Он был отмщён.
11
Как-то после занятий сели мы на трамвай и домой поехали. Однако с нами третий товарищ увязался. Тот самый, с которым я на «Пряник Свердловский» спорил, и которому мы с Сюткиным, от всей души – фотографию его многодетной невесты подарили.
Нас, в то время, заставляли в поликлинику УПИ ездить, на улицу Комсомольскую, какое-то обследование проходить. То ли – анализы на яйцеглист сдавать, то ли что-то ещё…. А мы с Сэнди – это мероприятие, как, впрочем, и все остальные, саботировали, и уклонялись от общественного анализа.
И вот он, этот третий товарищ, стал убеждать нас, чтоб мы с Сэнди – не в общагу поехали, а прямиком – на анализы, в поликлинику.
- Поедемте, – говорит, – что вы вечно отлыниваете?! Пока свободное время есть надо съездить – и обследование пройти!
Не хотели мы ехать, лень нам было, однако он настойчиво убедил нас…. И порешили мы: ладно, так и быть – съездим! Чтоб судьба и администрация ВУЗа – в очередной раз нас не покарали.
А Сэнди этого товарища почему-то недолюбливал. Ну, бывают такие ассиметричные отношения, наполненные человеческой неприязнью. К этому – надо философски относиться.
Сэнди у меня – даже псевдоним выклянчил – «Хольцкнуппель», тоже – из «Острова сокровищ». «Деревянная дубина» - переводится. И вот так Сэнди его, этого товарища и называл изредка. А тот изредка откликался. Он думал что это имя какого-нибудь саксонского герцога – Ольденбургского или Дармштадского….
Ну доехали мы до остановки Комсомольская, выходить пора…. Я обернулся к нашему агитатору и толкаю его: «Витя, Витя, вставай, мы уже приехали!»
А Сэнди как ткнёт меня сзади в бок и тихонько на ухо мне говорит: «Не буди, человека, скотина, ты что, не видишь, что он устал…. Дай ему отдохнуть, не дёргай его понапрасну!»
Я послушался и мы тихонько вышли из трамвая. И пошли к поликлинике. А трамвай с Виктором успешно двинулся дальше, в сиреневый туман, висящий над жилым массивом ЖБИ….
Прошли мы это обследование…. Оказалось, что мы незаразные…. Мы, на радостях, накупили вина, и поехали в родную общагу. Отмечать триумф нашей иммунной системы.
* * *
Вышел я на кухню, суп разогреваю на плите, и тут девушка Витина, в нашу секцию забегает…. Ручку его двери подергала, а дверь – закрыта.
Потом она заходит на кухню, и, увидев меня, спрашивает: «Дима, а ты Витю – не видел? Где он – ты не знаешь?»
Я посмотрел на часы, и говорю ей: «Знаешь, Таня, судя по времени, он, твой Витя сейчас где-то в районе в Вторчермета должен ехать! Хотя, может быть, по второму кругу, снова – на ЖБИ пошёл!»
Она ничего толком не поняла, и убежала к себе….
А как я ей объясню, где он сейчас едет?
Может быть, в созвездии Андромеды, а может, где-нибудь, под небесными пальмами, возле Южного Креста…..