И вот я умерла. Как же я долго этого ждала – всю свою короткую, но довольно насыщенную жизнь. У меня было почти все: любовь, богатые родители, хорошая школа, учеба в которой давалась мне очень легко. Но только одно мучило меня всю жизнь: что будет после? После смерти. Я не боялась ее и не верила в сухую тетку с косой, я ее ждала и приближала, как могла. Да, это было самоубийство, и уже не первое, но, наконец, удачное. Получается, я теперь считаюсь камикадзе? На какой там круг ада меня должны распределить? Я не верю в это, этого не существует, есть только вечная и более интересная жизнь, которую я всегда чувствовала дома.
Моя семья, родители и двое моих братьев, жили в старой купеческой усадьбе, доставшейся папе от какого-то его дальнего родственника, погибшего при загадочных обстоятельствах. Мне он являлся кем-то вроде троюродного прадедушки и, хотя видел меня, когда мне было меньше года, завещал эту усадьбу именно мне, объяснив моему отцу, что я с возрастом пойму. Папа уговорил его оформить дом на себя, при условии, что я там буду жить. Вот и пришлось нашей семье перебраться из процветающего мегаполиса в скрытую от людских глаз усадьбу, от которой до школы каждый день надо было ездить два часа.
Я смогла уговорить родителей переехать в город, но по дороге мы попали в аварию, так было несколько раз, тогда родители стали оставлять меня одну в доме, только пожилая няня, как она думала, скрашивала мое одиночество. Куда бы я ни ехала, кроме школы, я обязательно попадала в аварию, родители начали беспокоиться, особенно мама. Она вызывала домой разных магов, экстрасенсов, те плели ей про мою засоренную карму, порчи, но только я знала, в чем тут дело.
Просто меня что-то тут держало, вернее кто-то: тени, духи, приведения или еще кто-то, но что-то потустороннее витало в этом загадочном доме, над которым всегда висела грозовая туча, даже когда везде было жарко.
Убеждаясь, что выезжать отсюда у меня нет никакой возможности, я начала увлекаться чтением, на счастье в доме была огромная библиотека в потайном крыле, на которое я нечаянно наткнулась, в поисках кладовки. Эти книги еще сильнее извратили мою тогда еще детскую и несформировавшуюся психику. Почти все из них были про убийства, самоубийства, аномальные явления, необъяснимые, но совершенно реальные вещи. В библиотеке я проводила целые дни, и скоро истории про лужи крови, призраков и проходы в зеркалах в другой мир перестали меня задевать и будоражить мое воображение. Тогда я стала читать многочисленные книги об истории этого дома, вот где на самом деле можно было восхищаться и замирать от страха. Оказалось, что все владельцы этого дома погибали при неизвестных обстоятельствах или убивали себя, завещав перед этим дом своим очень дальним родственникам, а души их витали в этом доме, не давая покоя жильцам.
Я, действительно, с первого дня проживания здесь чувствовала что-то загадочное, слышала холодные, мягкие шаги, и холодок пробегал по коже, когда рядом чувствовалось чье-то дыхание, но никого не было видно. В раннем детстве, не зная всей этой истории, я пряталась от них, рассказывала родителям, те приглашали психологов, но они объясняли мое поведение, тем, что я слишком впечатлительная, и мне нельзя читать страшные сказки. Родители на мое счастье успокоились, а я с возрастом смирилась со своими страхами и стала с ними разговаривать, либо громко петь им песни, потом спрашивая пустоту, понравилось или нет. Кому «им» я это говорила, не знаю. Только потом поняла, что это были души умерших предков.
Об этом я никому не рассказывала, только записывала в дневник, в котором каждый день появлялись новые, еле заметные, пометки. Не мои.
Чем старше я становилась, тем больше проявлений потусторонней силы в доме я наблюдала, их больше никто не видел, тогда я поняла, что я должна продолжить цепь и покончить с собой.
Как я уже сказала, было несколько неудачных попыток, врачи говорили, что с такими травмами не выживают, только теперь я поняла, что надо было написать завещание.
Теперь, когда все было готово, я, довольная собой, сидя на полу своей комнаты, располосовала вены лезвием, я резала до тех пор, пока кожа, мясо и кровь не превратились в месиво. Мне не было больно, я знала, что так надо, чтобы продолжить цепь, это главное.
А теперь я сверху смотрела на свое мертвое тело, перед которым лежало завещание, адресованное моей троюродной сестре, которую я всегда недолюбливала. Какое же все-таки это тело ничтожное, по сравнению с силой, которую я сейчас в себе чувствую.
В комнату вбежали перепуганные родители и братья, которым позвонила нянька, первой наткнувшись на мой труп. Они такие жалкие, эти живые, а я теперь всесильна, я это знала.
Тут я почувствовала, как мне на плечо опустилась рука. Значит, я еще могу чувствовать! Я обернулась, плавно плывя в воздухе. За мной парил в воздухе рослый мужчина, лицо его было плохо различимо, как и мое теперь, но грация и полупрозрачность манили меня к нему. Я услышала, вернее, мысленно почувствовала его слова: «Пойдем с нами, мы рады, что ты теперь в нашем круге, на тебе замкнулась цепь, и ты обрела настоящую свободу, следуй за мной», и он растворился в зеркале.
Я последний раз посмотрела на безутешных родителей и мысленно шепнула: «Я буду скучать». Мама, видимо почувствовав меня, посмотрела в пустой угол под потолком и последний раз улыбнулась дочери.
… И я растворилась в зеркале…
10 июня 2008 г.