Киллер

Книга первая романа-трилогии "Рубеж"

Пролог
       Однажды ты проснешься осенью, когда совсем не хочется вылезать в кромешную тьму из-под ветхого старого одеяла, сшитого еще до начала большой войны. Твое гибкое молодое тело проделает ряд привычных движений, прежде чем ты окажешься стоящей голышом перед черным зевом древнего зеркала, вмещающего тебя в полный рост. Ты неуловимо двинешь плечами из стороны в сторону, чтобы твои спелые налитые груди послушно качнулись справа налево и обратно, проведешь ладонями по шелковистой коже чуть впалого от недоедания живота, поднимешь лицо вверх, предельно натянув кожу шеи, прикроешь глаза на несколько мгновений, прислушиваясь к учащенному стуку своего доброго женского сердца.
       Придирчиво оглядывая себя с головы до ног, ты угадаешь в полутьме зеркала свои прямые пепельного цвета длинные волосы, спадающие на спину и грудь мягкими волнами, зеленые глаза чуть навыкате под высоким лбом, уже обремененным первыми морщинками, немного крупный, но красивый породистый нос, пухлые губы, уже попробовавшие сходящую на нет ингину помаду из круглой жестяной коробки с надписью «Catbery». Придирчиво оглядывая загорелые, едва виднеющиеся в полутьме груди с твердыми от холода сосками и крупными коричневыми пигментными пятнами вокруг них, плотные бедра и черный в темноте треугольник под уже требующим сладкого бремени животом, ты вспомнишь ингины слова о том, что невероятно худые и длинноногие девушки, заполонившие старые истрепанные журналы, нравились мужчинам только на картинках, а в жены они брали девушек с такими, как у тебя, крутыми бедрами, круглыми задницами и крупными грудями.
       Подрагивая от надоедливого и неизбывного холода, ты еще успеешь прокрутить в своей памяти тот летний день, когда женщины, опасаясь набега сопредельников, взяли с собой на купание в старом русле Кумы двух вооруженных автоматами легионеров. Ты вышла тогда из воды раньше всех, заметив, что старый легионер поручил молодому следить за женщинами, а сам направился оглядеть кусты по-над берегом. Молодой легионер с самого начала внимательно смотрел на раздевающихся женщин, и тебе казалось, что он смотрит только на тебя. Ты раздевалась долго, хотя, собственно, и снимать-то было нечего: бюстгальтеры ты видела только в толстых рекламных журналах из прошлого века. Ты не пошла тогда к середине реки вместе с Ингой и Вероникой, а осталась в теплой непроточной воде старого русла по пояс, чтобы твои груди не прятались под водой. Когда молодой легионер остался один, ты ненадолго вышла из воды, потому что нужно было оставить на берегу выменянное у евреев на вино драгоценное мыло, и, направляясь обратно в воду, ты чувствовала спиной и поясницей его внимательный взгляд. Потом, когда ты вышла раньше всех, аккуратно вытерлась ветхим китайским полотенцем и встала спиной к ласковому вечернему солнцу, так, чтобы молодому легионеру было все хорошо видно, вышедшие из воды Инга и Вероника стали, вытираясь, подшучивать над молодым легионером, не сводящим с тебя взгляда.
       - Ты не на ту загляделся, боец, - засмеялась Вероника. - Она еще зеленая. Если тебе не нравятся худые, как я, погляди на эту тетку, - махнула она рукой в сторону Инги.
       - Кстати, - подхватила разговор Инга. - Тебя назначили только охранять или пощупать нас тоже разрешили?
       Легионер отвернул лицо в сторону и стал оглядывать противоположный берег, хотя видимой опасности не было. Ты стала одеваться, пока женщины еще нежились голышом в ласковых лучах вечернего солнца, и была уже одета, когда подошел старый легионер, сразу предупредивший женщин, чтобы они не поворачивались к нему задом, а то его тогда ничего удержать не сможет. И теперь, когда ты стоишь босиком на холодном полу перед полуслепым старым зеркалом, живот твой точно так же, как и тогда, летом, горяч и тверд, будто стиснут жестким осязаемым обручем. Еще раз проведя по животу огрубевшими от мозолей ладонями, ты вспомнишь, как приливала к лицу кровь, когда Богдан залезал тебе под юбку твердыми и сильными руками, поглаживая бедра, зад и живот. Он не раз с озорством хватал тебя за разные части тела, когда вы, убежав без спросу, на свой страх и риск голышом купались в Куме в опасной близости от территории сопредельников, но это было совсем по-другому. Тоже приятно, но по-другому.
       Оставив воспоминания, ты напоследок еще раз окинешь озабоченным взглядом свою стройную гибкую фигуру в темном и холодном зеркале, пройдешь в другой конец большой полупустой комнаты и накинешь на себя старое хлопчатобумажное платье, натянешь на бедра застиранные шерстяные гамаши, а сверху наденешь толстый и длинный - почти до колен - свитер с глухим воротом. Прихватив в прихожей оцинкованное ведро с накинутой сверху пожелтевшей от времени и частого использования марлей, ты выйдешь во двор и остановишься, впитывая в себя утреннюю сырость и предрассветную тишину. Под ногами твоими будут лежать облетевшие за ночь желтые листья, ты почуешь, как завозятся в хлеву сонные козы, заслышав позвякивание твоего ведра, как в курятнике беспокойно заквохчут куры и сердито прокукарекает горластый петух, вызывая на перекличку соседского крикуна. Постояв так несколько мгновений, ты направишься в хлев и приступишь к дойке вечно голодных коз, совершая все в строгом порядке, как всегда, а приученные козы будут терпеливо ждать своей очереди, прекрасно зная, кто за кем следует к теплым рукам хозяйки. Ты будешь тихо напевать любимую старую песню о надежде - земном компасе и удаче - награде за смелость, вспоминая рассказы старших о временах, когда русские летали в космос, и космонавты любили эту песню. Козы будут по-разному слушать твою песню: какие внимательно, глядя на тебя и прядая длинными лохматыми ушами, а какие вполуха, старательно выдергивая из саманной стены хлева торчащие кое-где соломинки и нетерпеливо переступая изящными раздвоенными копытами. Занеся наполненное молоком ведро в прихожую, ты расставишь на выскобленном добела деревянном столе простые, без глазури, глиняные крынки местного производства и аккуратно разольешь в них теплое молоко. Проголодавшись, ты достанешь завернутый в рушник хлеб, отрежешь большим и остро заточенным ножом краюху, а в любимую фаянсовую кружку с синим васильком на белом боку наберешь хлебного квасу из деревянной кадки в углу под окном, потому что молоко - для детей, ингиных сирот-приемышей, которых она собрала на святокрестовских улицах и в окрестных селах, где еще теплилась жизнь. Поев, ты выльешь остатки молока из ведра в ту же кружку, предварительно вымыв ее, и отнесешь наверх, к Николаю, дяде Богдана, прекрасно зная, что тот уже не спит, уткнувшись в свой компьютер. Николай, как всегда, пошутит над тем, что ты причисляешь его к детям, потчуя молоком, а ты лишь улыбнешься, чувствуя себя хозяйкой, кормилицей.
       Первой из вашей общей комнаты выйдет Инга, мать Богдана, уже одетая в неизменный камуфляж и лишь не подпоясанная поутру ремнем с тяжелой кобурой. Ты аккуратно сольешь ей на руки воду из алюминиевого ковшика над старой потрескавшейся ванной: канализационный коллектор, как говорят мужики, давно прохудился, и вода просачивается в грунт, не доходя до заброшенных, поросших бурьяном очистных сооружений, но пользоваться канализацией, подведенной к дому, еще можно. Затем в прихожую заскочит Богдан: в камуфляжных брюках, голый по пояс и, конечно же, без автомата, с которым он не расстается в течение всего дня. Ты будешь поливать ему воду прямо из ведра, в углу двора, поеживаясь от холода, одетая, а он, голый по пояс, будет фыркать и плескаться. Умывшись, он будет долго растираться полотенцем, а затем хлопнет тебя легонько по круглому заду, отчего ты зальешься краской. Точно так же тебя хлопнул как-то по заднице бородатый легионер, остро пахнувший чесночным перегаром и дешевым табаком, но ты тогда не испытала ничего, кроме досады. Легионер был из числа раненых, за которыми ты ухаживала, и потому ты промолчала, хотя очень хотелось сказать пару «ласковых» слов. Ты будешь ждать новых прикосновений Богдана, но он, скупой в выражении чувств на людях, не сделает этого. Он уйдет, прихватив свой автомат, на рассвете, а ты, сметя павшую листву во дворе, отправишься в госпиталь, организованный в полуразвалившейся гостинице: старая больница, в которой когда-то чеченцы держали заложников, давно заброшена, потому что находится на окраине города. Пользуя раненых, ты вскользь подумаешь о том, что вид обнаженного мужского тела в госпитале не вызывает в тебе тех чувств, которые испытываешь ты, глядя на раздетого Богдана. Давно, в прошлой жизни, в темных и сырых московских подземельях ты еще девочкой помогала раненым диггерам, бесстрастно взирая на мужскую наготу, олицетворяющую слабость, и лишь гораздо позже прекрасная, сильная, щемящая душу нагота Богдана разбудит в тебе женское желание.
       На обед ты вернешься в дом, потому что так и не привыкнешь есть из пайка, выделенного общиной для раненых. По дороге сделаешь изрядный крюк и проведаешь двух ингиных приемышей, пасущих коз в зарослях заброшенного парка под старым памятником, сооруженным из облезлого самолета времен середины прошлого века. Потрепав мальчишек по макушкам, обросшим густыми волосами после летней стрижки наголо, ты медленно побредешь к дому, привычно разглядывая дома вдоль дороги: и брошенные, и еще не расставшиеся со своими хозяевами. Пообедав в одиночестве, ты вновь вернешься в госпиталь и пробудешь там до вечера, а вечером будешь с нетерпением ожидать Богдана, который затемно вернется из караула у границы. Ты будешь разогревать ему нехитрый ужин, глядя, как он устало сидит за столом, держа автомат на коленях, затем сольешь ему воду, пока он будет умываться: вновь холодной водой, но не так энергично, как утром. Дождавшись, пока он насытится и примется за чай, ты подойдешь сзади и обнимешь его, прижавшись грудью к его плечам. Он погладит тебя по ладоням, скрещенным на его груди, и ты почувствуешь уже привычную волну нежности. Желая сделать ему приятное, ты предложишь почистить его автомат, но он скажет, что сегодня не стрелял и осторожно поцелует тебя в щеку, встав из-за стола.
       Вечером, когда уставшие от дневных трудов и нелегкой службы порубежники разбредутся по своим углам - кто почитать книгу, а кто фильм поглядеть по видаку - ты уединишься с Богданом в его комнате, которую он делит со своим еще одним дядькой, легионером Захаром, и будешь вдохновенно целоваться с любимым, остро ощущая жар во всем теле, его теплые крепкие руки, и не забывая при этом мельком поглядывать на дверь, в которую в любой момент может постучаться Захар, умеющий иногда быть деликатным. Когда вернется Захар, вы с Богданом выйдете из комнаты и постоите в прихожей, говоря о всякой чепухе и наслаждаясь звуками голоса собеседника. Расходясь по своим комнатам, вы задержитесь еще на чуть-чуть, он будет легко придерживать твою ладонь в своей, а ты будешь с сожалением ожидать мгновения, когда руки ваши расстанутся, и ты до самого утра не сможешь к нему прикоснуться.
       Проводив его и раздевшись догола, ты помоешься, стоя в холодной ванной и поливая на себя из ковшика подогретую воду. Накинув свитер на голое тело, ты пройдешь, постукивая зубами от холода, в свою комнату, разденешься и ляжешь в кровать, которая стоит недалеко от ингиной. Инга заведет разговор о тебе и о Богдане, лишний раз напомнит о том, что община никогда не разрешит жениться легионеру, что ранний ваш ребенок не будет получать специального пайка, предусмотренного для детей женщин, родивших от зрелых мужчин, а Богдану до восемнадцати еще далеко, что легионеры - псы войны, жизнь их полна опасностей, а еще их обязывают оплодотворять незамужних женщин без права выбора. Ты будешь слушать все это, лежа на спине под теплым одеялом, поглаживая ладонями переполненный негой и желанием живот, и думать о том, что время твое пришло, выбор ты уже сделала, и остается только решиться.
       «Завтра», - подумаешь ты и прикроешь глаза, убаюканная монотонной ингиной речью.
       Все это будет через много лет, а сегодня ты родилась в чистой и светлой палате московского родильного дома. Еще никто ничего не знает, но на улицах далекого южного города уже гибнут ни в чем не повинные люди, небритые мужчины в грязной камуфлированной одежде ведут колонну заложников в сторону городской больницы, мужчины обычного вида в цивильной одежде разъезжают в захваченных прямо на улицах машинах и стреляют во все, что движется. Твоя мать не будет прикрывать собой от пуль и осколков твое слабое тело, не будет кормить тебя глюкозой из ампул, добытых под пулями в больничном подвале, не будет лежать простреленная в обе руки на брезентовых носилках, страдая от боли и от мысли, что тебя уже нет в живых, но судьба приведет тебя в этот тихий южный город и накрепко свяжет твою жизнь с жизнями этих гордых и сильных степняков.
       Ты родилась для того, чтобы жить в новом веке на развалинах великой империи.

Глава 1.

       Захар прикрыл глаза, давая им отдохнуть, затем вновь внимательно поглядел в зеленое окошечко прицела. Мародеры уже вышли на свою ночную охоту, и по полю передвигались три фигуры: одна крупная, вторая поменьше - женщина, судя по движениям. Третья фигурка была совсем маленькой: скорее всего, ребенок.
       «Семья», - подумал Захар и вздохнул. По уставу положено стрелять на поражение, но жалко людей, пустившихся во все тяжкие, чтобы не умереть с голоду. В женщин и детей Захар и так никогда не стреляет, но сейчас он подумал о том, что, если убьет мужчину, то и эти двое, шмыгающие сейчас среди трупов, будут обречены на голодную смерть.
       Видно было, что мародеры не в первый раз шмонают убитых. Мужчина точно выбирал места, где лежали трупы, несмотря на кромешную тьму («Днем присмотрел», - решил Захар), подбирал оружие и боеприпасы, а женщина быстрыми движениями сдергивала с убитых обувь, часы, еще что-то. В окошко ночного прицела пассивного действия было очень плохо видно детали, но Захар уже привык. После того, как на рубеже погибло девять лучших снайперов, уничтоженных специальными автоматическими установками, поставленными турками на сопредельной стороне, Дед собственноручно уничтожил все активные прицелы и приборы ночного видения. Некоторые попытались припрятать свои приборы с инфракрасными излучателями, чтобы затем обменять на что-нибудь стоящее, но Дед сразу пресек эти попытки: жизнь человеческая дороже всяких благ.
       В прибор пассивного действия видно было гораздо хуже, чем в яркий «инфракрасник», но так было безопаснее. Захар последил за пацаном (а, может, девчонкой?), что-то ищущим среди трупов, перевел ствол своей винтовки на край заброшенного виноградника, где лежал очередной убитый, и затаил дыхание.
       Мужчина приблизился к бетонному столбику, поддерживающему запущенную лозу и выбранному Захаром в качестве цели, нагнулся над убитым в поисках оружия, а Захар осторожно втянул воздух через зубы, остановил дыхание и плавно нажал на спусковой крючок. Раздался тихий двойной хлопок, безоткатная винтовка даже не дрогнула в руках опытного снайпера. Мужчина упал на землю, а женщина надрывно вскрикнула и кинулась в его сторону. Захар продолжал осматривать вчерашнее поле боя через окуляр прицела, но мародеров уже не было видно. «Ползают», - удовлетворенно подумал Захар и отвернулся в сторону окопа, откуда уже было слышно пыхтенье Балясина.
       - Уложил? - поинтересовался подползший Балясин, отдышавшись.
       - Да нет, - ответил Захар, опять заглядывая в окуляр прицела. - Мародеры. Пугнул.
       - Близко от него вмазал?
       - Метра полтора.
       Балясин удовлетворительно засопел, но хвалить Захара не стал. Захар был сыном Деда, и потому в подразделении всячески обходили возможность похвалить действительно прекрасного снайпера. Понятно, что это - тоже форма дискриминации, но в общине строжайше запрещено родство и кумовство, и каждый, похваливший ближайшего родственника Деда, рисковал попасть на мушку ревнивым блюстителям Закона. Полежав минут пятнадцать рядом с Захаром и убедившись, что с сопредельной стороны выстрелов не последовало, Балясин отполз обратно в окоп, извиваясь ужом.
       До утра больше ничего существенного не произошло. Смена прибыла как обычно, в восемь утра, Захар сдал пост и отправился в город. Вылез из старенького БРДМа на площади перед пустующими развалинами бывшего здания администрации и пошел в штаб-квартиру общины, расстегнув ворот своего комбинезона и закинув винтовку на плечо. Встречающиеся на пути девчонки, вышедшие на утренний сбор провианта и материальных ценностей, с нескрываемым восторгом смотрели на высокого двадцатипятилетнего парня в невообразимом маскировочном комбинезоне, напоминающем новогоднюю елку, обвешанном многочисленными серо-зелеными лоскутками, ленточками и сеточками, с прекрасной девятимиллиметровой винтовкой, также обвязанной камуфляжными тряпочками, на плече. Винтовка эта досталась Захару не по блату.
       Когда в линейном подразделении святокрестовского рубежа автоматические установки уничтожили старых снайперов, молодым ребятам вроде Захара представилась возможность показать свое мастерство, и они показали его. Приехавший из Москвы координатор, проверив служебные успехи святокрестовских порубежников, изъявил желание самолично вручить новенькие безоткатные девятимиллиметровые винтовки лучшим снайперам, и первая винтовка досталась Захару. Подставки быть не могло, потому что все снайперы выступали под кодовыми номерами, без фамилий, а в честности Деда никто не смел сомневаться.
       Да и стрелял Захар отменно. Когда у него была еще старая СВДэшка, также перевязанная остатками использованных камуфляжных костюмов, он умудрился на пари загнать пулю в рот мерзавцу, отрезавшему головы нашим легионерам на поле только что прошедшего боя. Чернявый бородач-сопредельник, не подозревая, что за ним наблюдает Захар в прицел своей старой СВДэшки и еще три участника пари - в свои бинокли с затененными стеклами - не прячась, отрезал голову легионеру, смертью храбрых павшему на поле боя, и открыл свой рот в диком крике. Захар успел поймать этот сладострастный крик в прицел своей старенькой винтовки, и послал пулю точно в черную пасть.
       Спиленная на конце пуля разворотила голову шакала, превратив ее в кровавое отребье, а наблюдатели отметили высокий профессионализм Захара, согласившись с его выигрышем. Смотавшийся ночной порой на сопредельную сторону Балясин притащил голову убитого и продемонстрировал целость всех зубов негодяя, что подтверждало высочайшую квалификацию молодого снайпера.
       Захар улыбнулся молодой девчонке, разинувшей рот при виде удалого легионера, и тут же отвернулся. Долг по воспроизводству он выполняет исправно, а всех на своем горбу не вытянешь. Пройдя до старого кладбища, он свернул влево и подошел к штаб-квартире. Дед, как обычно в это время, рассадил вокруг себя «мозги», как он называет общинников, способных выдать какую-либо неординарную идею, и проводил беседу ни о чем, чутко улавливая каждую мысль собеседников, высказанную или только обозначенную.
       В прихожей суетилась Инга - старшая сестра Захара. Захар тепло улыбнулся и потрепал сестру по плечу.
       - Стрелял? - с шумом втянула воздух своим породистым носом Инга.
       - Мародеров пугнул, - однозначно ответил Захар, хватая свободной левой рукой кусок хлеба и отправляя его в рот.
       - Хлеб - для советников! - отрезала Инга, отодвигая от Захара поднос с нарезанными кусками. - Скажут потом, что родного брата подкармливаю!
       - Спишешь потом на меня, - отрезал Захар, улыбаясь, положил винтовку на медицинскую кушетку, стоящую в прихожей, и направился в совещательную комнату.
       Дверь открылась тихо, Захар сделал два шага и присел на старый облезлый диван в углу комнаты. Дед, сухой как щепка и едкий как щелочь, восседал на жестком деревянном стуле, уронив свою кудлатую голову на сухие и твердые кулаки, и слушал говоривших.
       - Они сильнее нас тем, что не боятся смерти, - горячо декламировал тридцатилетний «Теоретик», дергаясь всем телом, как будто этим он скорее привлечет внимание окружающих. - У них бесполезно брать заложников. «Аллах дал - Аллах взял», - говорят они и отказываются менять своих заложников на наших. Так мы ни к чему не придем. Мы еще можем использовать их мужчин для воспроизводства, но их пожилые женщины ложатся непосильным грузом на наши плечи!
       Захар поискал глазами и встретился взглядом с младшим братом Николаем. Тот сидел в дальнем углу, прижавшись своим неимоверно худым телом к оклеенной старыми облезлыми обоями стене. Родное до боли удлиненное лицо с крупным носом хитро моргнуло обоими глазами и вновь обратилось к центру дискуссии.
       - Мы тоже не боимся смерти, - парировал Дед, чуть приподняв голову и окидывая взглядом присутствующих. - Мы тоже готовы отойти к Господу, тем более, что смерть на поле боя красит воина!
       - Но мы готовы выкупить своих заложников, а они - нет, и пользуются этим, выторговывая себе особые условия или новое оружие из наших рук! - не соглашался Теоретик, по-прежнему ёрзая на стуле.
       Все замолчали. Эта проблема действительно была первейшей. В тишине раздался голос Николая.
       - Аналогичный случай был в нашей деревне, - начал он с известной присказки, и все замерли. Повторять любимую присказку Деда было, по крайней мере, неосторожно. Закон, провозглашенный Дедом, запрещал какую-либо протекцию по родственным связям, а всем было известно, что родной сын Деда - Николай - никогда не боялся подчеркивать свою близость к патриарху и откровенно посмеивался над царящими в городе Святого Креста порядками.
       - Ты что-то хочешь нам сказать, брат Николай? - официально обратился Дед к своему сыну, и все напряглись.
       - Брат Азаров, приезжавший из Москвы, изволил подарить нам архивные записи бывшего КГБ на лазерных дисках... - при упоминании имени Азарова все возбужденно зашевелились, а Николай, хитро улыбаясь, продолжил: - Так я в них изрядно порылся и обнаружил интересную информацию. Оказывается, когда в 1982 году ливанские исламские фундаменталисты взяли в заложники двух наших дипломатов, гэбэшники решили эту проблему очень просто.
       Все, сидящие в совещательной комнате, смотрели на Николая. Захар, наблюдавший за Дедом, заметил, как тот облегченно вздохнул и тоже приготовился слушать своего сына.
       - Они, получив приказ освободить дипломатов любой ценой, выловили в Иране одного из родственников главаря террористов, не долго думая, отрезали ему яйца, прислали отрезанные «коки» в штаб-квартиру «Хамаз», откуда был этот террорист, и предупредили, что будут резать яйца у всех сначала близких, а затем и дальних родственников главаря, пока русские дипломаты не будут возвращены.
       Затянувшееся молчание прервал кто-то из присутствующих.
       - Так вернули дипломатов, или как?
       - На второй день, - лаконично ответил Николай и вновь прижался спиной к засаленным обоям.
       Напряжение спало, и комната забурлила: все стали обсуждать сказанное. Захар заметил чужого, который сидел далеко от Деда, но постоянно стрелял глазами в его сторону. Проведший всю свою молодость в Москве, Захар сразу определил в чужаке москвича и стал внимательно следить за ним. Когда все наговорились - Дед никогда не останавливал подобные дискуссии, внимательно вслушиваясь в окружающий его гвалт - поднялся москвич и обратился к присутствующим.
       - Я могу по Закону обратиться к вам с просьбой о сохранении тайны? - ровным голосом спросил он и обернулся к Деду.
       Дед, верный Закону, обернулся к членам общины. Все замолчали.
       - Говори, - отозвался кто-то.
       - Я приехал из Москвы, назначен эмиссаром московского правительства, - начал свою речь чужак, а собрание недовольно загудело. - Да, я понимаю и оправдываю ваше отношение к сегодняшней верховной власти в Москве, но вынужден просить вас о сохранении тайны в отношении того, что сказал сейчас ваш брат.
       Москвич оглядел членов общины и добавил:
       - То, что было сказано сейчас, может стать сильным оружием против сопредельных территорий, а, выйдя за пределы собрания, эта информация может потерять свою силу, если о ней узнают наши соперники.
       Все замолчали, а Захар внимательно разглядывал чужака: дорогой камуфляжный костюм нового образца, двадцатизарядный австрийский пистолет «глок» в новенькой желтой кобуре - хоть сейчас на выставку.
       Дед обвел глазами общинников и спросил, не повышая голоса:
       - Как решим, братья?
       - Тайна...тайна... - зашелестело вокруг, и братья стали поочередно подходить к толстой Библии, лежащей на столе в центре комнаты и прикладывать к ней руку.
       После собрания Захар намерился уходить, уже забрал свою винтовку из рук какого-то нового пасынка Инги, внимательно изучавшего смертоносное оружие и старательно жующего хлебную краюху, но из совещательной комнаты вышел Николай и коротко сообщил:
       - Дед приказал тебе остаться.
       Захар попробовал отговориться, но Николай, улыбнувшись краешком рта, добавил:
       - Дед знает, что ты сменился с поста. Москвич попросил. Он хочет поговорить с тобой.
       Захар положил винтовку обратно на кушетку и обратился к Инге:
       - Ты опять взяла пасынка? Доиграешься, пока тебе не предъявят пункт о родственных связях.
       Вид у Инги был такой, как будто ей вместо ложки сунули в руку раскаленную кочергу.
       - Если следовать твоей логике, то и Николаю не стоит жить. Его сердце, работающее с детства от стимулятора - тоже причина, по которой его не следует кормить, но он своими мозгами спас не одну сотню легионеров, а ты, хоть и стреляешь исправно, делать этого не можешь. Ваша мужская задача - делать детей, а рожать их, спасать и воспитывать - наш удел. Кто знает, что получится из этого пацана? То, что его родители оказались мародерами, еще не значит, что он станет таким же.
       - У тебя своих - семь, - миролюбиво заключил Захар, подхватывая еще один кусок хлеба со стола, - а ты еще чужих приютила. Завалишься от перенапряжения.
       - Завалюсь - другая на мое место встанет, - ворчливо, но уже миролюбиво заключила Инга, вытирая сопли своему новому пасынку.
       Захар закинул руки за голову и мечтательно прикрыл глаза:
       - Сейчас бы тушенки китайской банку...
       - У тебя есть возможность, - ухмыльнулась Инга.
       - Опять?! - Захар аж подскочил со своего места. - Я уже выполнил свой долг по воспроизводству. Да я еще и с поста только что сменился.
       - Девчонка - просто прелесть, - Инга старалась казаться равнодушной, но у нее не получалось. - Если никто не возьмет сейчас - пропадет. Сам знаешь, что если от хорошего производителя забеременеет - паек будет, уход за ребенком после медицинского освидетельствования, а так - голодная смерть в лучшем случае, а то - уйдет к сопредельникам, совсем пропадет.
       Захар посидел молча, но Инга уже почуяла слабину и продолжала давить.
       - Дед разрешил давать водку хорошим производителям, а я, находясь поближе к кухне, могу сама решить, кто - хороший производитель, а кто - плохой.
       Захар не воспринимал галюциногены, заполонившие в последнее время черный рынок, но водку любил. Впрочем, разведенный водой спирт и водкой-то называть не следовало бы, но Захар, если ему перепадал хороший спирт, мог так хорошо воспроизвести подобие старой доброй водки, оперируя солью, сахаром, лимонной кислотой и глицерином, что Балясин, отхватив сто граммов, непременно удивленно жмурился и дежурно вопрошал как в первый раз: «Чем ты ее заправляешь?», на что Захар, ухмыляясь, отвечал: «Глицерином». Потом, конечно, следовала дежурная шутка о том, что слово «нитроглицерин» вполне понятно, но что такое «просто глицерин», да еще и в спирте - полный мрак.
       Захар шумно сглотнул, отчего кадык его скакнул вверх, а затем вниз, и Инга вовремя поймала момент.
       - По двести граммов спирта все три дня, плюс усиленный паек питания.
       Захар подумал о том, что не придется все эти три дня отстреливать мародеров да контрабандистов, и ему захотелось согласиться.
       - Чистый спирт или разбавленный? - спросил он.
       - Как прикажешь.
       - Прикажу неразбавленный, - согласился Захар, и Инга распорядилась:
       - После разговора с Дедом сходишь в санчасть, а сейчас посмотри на девочку.
       Захар глядел на раскосую девчонку, выведенную Ингой из соседней комнаты, и думал о том, что его родная сестра так занята воспроизводством, что ему иногда кажется, будто еженощные дежурства на посту не столь значимы для будущего, как ее с виду пустая деятельность. Понятно, что хватает и своих девчонок, но она откуда-то, повинуясь своему женскому инстинкту, выискивает экзотические экземпляры материнских носителей среди инородцев, протаскивает их через медсанчасть и сватает производителям вроде Захара для поддержания хорошего генетического фонда.
       - Калмычка? - коротко спросил Захар после того, как Инга увела обратно свою девчонку в соседнюю комнату.
       - Угадал, - отозвалась сестра, отгоняя своего очередного пасынка от захаровской винтовки. - Наши отбили ее после налета на Арзгирский район. В санчасти определили, что она - добротный носитель генофонда.
       - Годится, - дал окончательное согласие Захар и обернулся к открывшейся двери.
       Дед оглядел прихожую, улыбнулся, взглянув на очередного пасынка Инги, и коротко приказал своему сыну:
       - Зайди, брат.
       Захар вошел в комнату. Николай по-прежнему сидел, прижавшись спиной к стене и с сарказмом наблюдая за происходящим. Теоретик уже успокоился и чинно восседал за дряхлым столом с облупившейся полировкой. Москвич, изрядно скиснув от жары, расстегнул свой столичный камуфляж и сидел в старом обшарпанном кресле, сдвинув роскошную кобуру с волшебным «глоком» куда-то совсем в сторону, подальше от глаз.
       - Присаживайся, - коротко пригласил Дед и вернулся к начатому разговору.
       - Объясните Захару его функции в Москве, чтобы он мог представить себе, на что идет, - обратился Дед к москвичу, присаживаясь в такое же обшарпанное кресло.
       - Работа простая, - начал москвич, похоже, не в первый раз. - На сегодняшний день нам нужен идеальный киллер, который сможет урегулировать наши отношения с инородцами в Москве. Все до сих пор приглашенные работники вычислялись нашими противниками на ранней стадии и изолировались...
       Москвич замолчал, а Захар переспросил:
       - Уничтожались?
       - Не только, - осторожно ответил москвич, внимательно глядя в глаза Захару. - Некоторых подкупали, кого-то просто шантажировали, но результат был один.
       - Полный ноль? - еще раз встрял Захар.
       - Вся беда в том, - продолжил москвич, не обращая внимания на выпады Захара, - что все киллеры были из наших контролируемых территорий, а там всегда присутствуют агенты наших противников. Они заранее отслеживают передвижки в сфере наемных работников и сообщают в Москву своему начальству, вот мы и решили нанять специалиста из вашей зоны неподчинения, чтобы им было невдомек.
       Захар удовлетворенно откинулся на спинку стула и откровенно издевательски поглядел на москвича.
       - Значит, не обошлись без нас? - с сарказмом спросил он, не обращая внимания на предостерегающий жест Деда, который постороннему человеку был бы просто незаметен. - Когда разрешали туркам расставить антиснайперские установки по реке Куме, о нас не думали, а теперь мы понадобились?
       - Я простой солдат, и исполняю приказы моих начальников, - с достоинством ответил Захару москвич, нисколько не смутившись. - У нас в Москве сегодня еще хуже, чем у вас на рубеже. Пол-Европы под турками, остальная половина - просто в жопе. Американцы после потери ближневосточной нефти не смотрят в сторону Старого Света. Время критическое, и нужны кардинальные меры, чтобы избавиться от навязанного нам сценария.
       - Кто заказывает музыку? - без обиняков спросил Захар, оценив достойный ответ своего собеседника.
       - Я не могу сейчас прямо сказать об этом, - ответил москвич, не спуская глаз с Захара, и тут же добавил: - Но уверяю вас, что здесь и не пахнет теми, кто договаривался с турками. Мы - неправительственная организация, хотя официально я сам - эмиссар правительства.
       Захар посмотрел на Деда, но тот намеренно отвел взгляд. «Старик отворачивается - не хочет давить на меня», - подумал Захар и решил: «Если бы была опасность иная, кроме смерти - попасть в дерьмо, к примеру - он бы не отвернулся».
       - Сколько платите? - спросил он напрямую, и москвич удивленно поглядел на Деда.
       - Он имеет в виду общину, - пояснил Дед москвичу. - У легионеров нет личных накоплений.
       - Все обговорено, мы присылаем вам новейшие образцы стрелкового вооружения, - стал объяснять Захару москвич, а тот слушал, кивая головой. - Кроме того - еще несколько образцов вакуумных минометов, они еще не использовались ни на одном фронте. Груз прибудет через три дня.
       - Когда отправляться? - спросил Захар, вспомнив об обещании, которое дал Инге.
       - Сегодня. Самолет уже на аэродроме в Чкаловском.
       - Полечу через три дня, когда придет груз с оружием, - отрезал Захар и поднялся, чтобы не выслушивать возражения. Закон позволял ему выражать собственную волю, пока молчит Дед, а тот ничего не говорил.
       - Вы женаты? - спросил его вдогонку москвич, и Захар остановился.
       - Это имеет значение? По Закону легионер не может быть женатым.
       - Имеет. Лучше быть с женой или с той, которая будет играть ее роль - так легче маскироваться.
       - Вопрос решаемый, - заключил Захар и вышел из комнаты.
       Забрав винтовку из рук ингиного пасынка, он вышел на свежий майский воздух, и кровь в нем заиграла. «Надо зайти в медсанчасть, - подумал он, сладко потягиваясь и щурясь на солнце, - иначе не успею разобраться с этой калмычкой».
       
       Глава 2.
       
       Инга была хуже чужой, когда дело касалось воспроизводства. Очевидно, женщины размышляют иначе, чем мужчины, и руководствуются другими органами чувств в определении приоритетов. Спирта на все три дня она, конечно же, не дала.
       - Двести граммов! - просвистела она, выдавая какую-то дохлую мензурку.
       - Да мне этих граммов на дезинфекцию не хватит, - ошарашенно заявил Захар, не ожидая от сестры такой подлянки.
       - Тебе - хватит, - возразила Инга. - А ей не нужно. Завтра и послезавтра еще отпущу.
       - Эта доза у меня и до желудка не дойдет! - возмущался Захар.
       - Дойдет, - улыбаясь, заявила сестра. - Двести граммов спирта - это пол-литра водки, а при большей дозе ты не кончаешь. Нам этого не надо.
       - Откуда у тебя такая информация? - как можно равнодушнее поинтересовался Захар, стараясь не выдать своего удивления.
       - Мы, женщины, всегда и всё знаем о мужчинах, - загадочно проговорила она, рассеянно похлопывая себя по плотной заднице.
       - Ладно, - примирился Захар. - Как зовут девчонку, и где она сейчас?
       - Лида. А сейчас она здесь, где и была сегодня утром. Ты что же, думаешь, я тебе предлагаю принцессу с замком в придачу?
       Пока шли до захарова дома, Лида глаз не поднимала. Несколько раз она осторожно взглянула на экзотический камуфляж Захара, непривычный даже для прифронтовой полосы, но ничего не сказала. Когда зашли в дом, Захар достал мензурку со спиртом и огорченно вздохнул.
       - Я знаю, где можно достать настоящую водку, - просто, без обиняков, произнесла Лида, не поднимая глаз.
       - Контрабанда? - резко спросил Захар, и Лида замолчала.
       - Ну, ладно, не хочешь говорить - не надо, - примирительным тоном заключил Захар и отправился в кухню, где поставил на печку тазик с водой, чтобы можно было помыться.
       В конце концов, через два дня ему ехать в Москву, и вернуться назад, судя по всему, не придется. Зачем рвать жопу, если всё - по фигу. Затопив печку, он вернулся в комнату, где испуганная Лида по-прежнему стояла в той же позе на том же месте, и с ходу спросил:
       - Где можно водку достать, и почём? Ты же знаешь, я - легионер, и мне не положено иметь ничего, за что можно что-либо купить.
       - У одной знакомой, - отозвалась Лида, стоя по-прежнему у стены. - Она отдаст, если ты её трахнешь.
       - Ты сколько в городе живешь? - удивленно спросил Захар.
       - Неделю.
       - И уже знаешь, кого за водку трахнуть можно?
       - Знаю.
       - Далеко живет? - смягчился Захар, представив, как он вмажет целый литр драгоценной жидкости.
       - Рядом, - односложно ответила девчонка, не поднимая глаз.
       - Гони к ней, и без бутылки не возвращайся, - решил Захар, а сам подумал, что, если убежит девчонка, ему же и лучше будет, а не убежит – водки вволю вмазать удастся.
       Девчонки прибыли, когда Захар мылся, стоя в тазике с горячей водой. Бесцеремонно ввалившись в кухню, они внимательно оглядели обнаженного мужчину, и та, другая, облизав сухие губы на широкоскулом смуглом лице, отозвалась первой:
       - Я уйду пока, а вы тут разбирайтесь.
       Лида стояла, по-прежнему не поднимая глаз. Захар изворачивался, пытаясь потереть себе спину, пока она не сообразила.
       - Я потру?
       Он молча протянул ей мочалку, сделанную из отходов производства завода пластмасс, и она осторожными движениями стала тереть его крепкую спину, стараясь сильно не давить. Закончив тереть сзади, она встала перед ним, по-прежнему опустив голову, а он положил руку на ее плечо.
       - Ну, чего ты остановилась? Никогда не видела голого мужчину?
       - Видела.
       - У тебя никого еще не было?
       - Меня два раза насиловали, но я никогда не думала, что это может быть так хорошо, - тихо произнесла она и осторожно притронулась рукой к его телу.
       - Правильно, - неожиданно отреагировал Захар и добавил: - Здесь есть прибор, который тереть можно только руками, и, конечно же, женскими!
       - А как вас проверяют в санчасти? - спросила Лида, закончив тереть Захара и ополаскивая руки в тазике под его ногами.
       - Ты имеешь в виду комиссию по воспроизводству? - переспросил Захар, вытираясь старинным китайским полотенцем.
       - Да.
       - Очень просто: реакция Вассермана на сифилис, реакция на СПИД и тест на болезнь Боткина. Остальное есть в наших карточках.
       - А у тебя много женщин было? - осторожно спросила Лида, глядя на голого Захара, расхаживающего по кухне.
       - Не знаю. Все относительно: у иных побольше было, а кто-то вообще не спал с женщинами... Ты что, ревнуешь? - со смехом спросил он.
       - Нет, просто интересно...
       - Иди, мойся, - Захар хлопнул легонько свою собеседницу по круглой заднице и направился в комнату.
       Вечер удался. Захар не думал, что с двумя будет гораздо лучше, чем с одной. Сначала он заявил им, что над ним довлеет долг, и он обязан кончить на Лиде, а затем, нажравшись водки, он будет пилить обеих подруг до упаду, не взирая на климат и международную обстановку.
       Его речь девчонкам понравилась. На Лиде он кончил сразу под заинтересованным взором второй подруги, которую звали Татьяной, затем выпил надлежащую дозу и впал в стадию «сухостоя», а тогда уже подружки погуляли на славу, вырубившись под утро.
       Утром приперся Николай. Поглядев на разбитого Захара, он усмехнулся и сказал что-то язвительное по поводу стойких борцов с контрабандой, но, увидев, что Захар не отреагировал на шутку, сразу перешел к делу.
       - Ты в Москву когда отъезжаешь? - спросил он, присаживаясь на продавленный диван и не спуская глаз с широкой кровати, где под одеялом мертвым сном спали две девахи.
       - Трахнуться хочешь с ними? - поинтересовался Захар, проследив за взглядом брата.
       - У меня этого добра и так хватает, - улыбнулся Николай, откидываясь на спинку дивана. - Если мне не доверяют заниматься воспроизводством, то уж потрахаться никто не запретит.
       - Знаю, - согласился Захар и добавил: - Инга уже усыновила твоего Максимку, и комиссия признала его здоровым.
       - Если бы его мать выжила, я сам бы вырастил малыша, - тихо проговорил Николай, отвернувшись к окну. - Надо ведь и нам, убогим, дать шанс иметь свое потомство...
       - А зачем тебе знать, когда я вылетаю в Москву? - прервал тяжелую паузу Захар.
       - Есть шкурный интерес, - Николай хитро улыбался, действуя на нервы Захару.
       - Хорош муму трахать, - не вытерпел Захар. - Выкладывай.
       - Хочу с тобой поехать, - Николай посмотрел прямо в глаза Захару, а тот, не выдержав взгляда, отвернулся.
       - Не понимаю, для чего это тебе. Козе понятно, что я оттуда не вернусь, зачем еще тебя тащить?
       - Во-первых, если я не попаду в Москву, жить мне останется не более полугода. Ты ведь знаешь, что литиевая батарейка в моем стимуляторе рассчитана на восемь лет, а работает уже двенадцать благодаря тому, что я сконструировал подзарядное устройство. Так вот: второй раз подзарядить её не удастся - я уже провел все расчеты. Единственная надежда - Москва. Там всегда можно найти или придумать что-либо. Во-вторых, если я с тобой поеду, ты обязательно вернешься.
       Захар молча поглядел на брата. Интуиция у того была не хуже отцовской, и если он говорил, что Захар вернется, то так оно и будет. Еще ни разу не было обратного.
       - Хорошо, - согласился Захар. - А как это будет выглядеть практически?
       - Проще пареной репы, - Николай опять хитро улыбался. - Сейчас в игре раздаешь ты, а значит - можешь ставить любые условия. Москвич никуда не денется.
       - Наши тебя не отпустят, - засомневался Захар.
       - Отпустят, если я скажу правду о том, сколько мне осталось прожить. Им не придется выбирать, да они и не потеряют ничего в этом случае.
       Захар молчал, обдумывая доводы Николая, а тот откинулся спиной на потертую спинку дивана и вновь заулыбался.
       «Сколько его помню - все время улыбается, - подумал Захар. - С самого рождения живет на грани фола и не унывает. Каждому порубежнику такую бы стойкость при отменном здоровье».
       Лида поднялась с постели и, сонная, потопала к двери. Совершенно голая, она остановилась у дивана, где сидели братья, и уставилась на Николая.
       - Кто это? - спросила она у Захара.
       - Брат, - коротко ответил тот.
       - А-а-а... - сонно протянула дочь степи и пошла дальше по своим делам.
       - Эта у меня - по программе воспроизводства, - объяснил он Николаю. - Другая просто так. Можешь попробовать, если хочется.
       - Дело важней, - отказался Николай и продолжил: - Когда заявишь обо мне москвичу?
       - Как хоть его зовут? - поинтересовался Захар.
       - Не знаю. Он не представился, а у нас - сам знаешь, лишнего не спрашивают.
       - Сегодня скажу, - ответил Захар, и Николай поднялся.
       Встретившись в дверях с Лидой, Николай ущипнул ее за голую задницу, а та притворно взвизгнула, отскочив в сторону. В постели заворочалась Татьяна, и Лида торопливо прильнула к Захару:
       - Давай успеем, пока она не проснулась...
       
       Москвич первым делом представился. На заседании присутствовало несколько человек во главе с Дедом, Николай был тут же.
       Кирилл Сафронов, а именно так звали московского эмиссара, был опять в модном камуфляже со своей яркой кобурой и роскошным «глоком» в ней. Сначала выслушали Кирилла.
       - Мы поставляем вам пятьсот автоматов АН-94, триста тысяч автоматных патронов калибра 9 миллиметров, полторы тысячи гранат Ф-1, четыре тысячи - РГД-8, триста пятьдесят одноразовых противопехотных гранатометов «Пчелка», пятьдесят многоразовых противотанковых РПГ-25 и... - Кирилл сделал многозначительную паузу, - восемь вакуумных минометов калибра сто тридцать миллиметров. Пока еще ни одна армия в мире не имеет такого оружия.
       - Есть возражение, - начал Захар прямо с точки, которую столь эффектно поставил Кирилл в своей речи. - Вы поставляете нам боеприпасы только девятого калибра, а у наших порубежников масса оружия калибра 5,45 и даже 7,62. Я не имею в виду только легионеров, вооруженных девятимиллиметровым оружием, надо считаться и с простыми порубежниками, им ведь тоже нужно защищать свои дома и семьи. Мое предложение - добавить в список сто тысяч патронов калибра 7,62 и 5,45.
       - Я не могу вам обещать этого, - возразил Кирилл. - Калибр 7,62 на сегодняшний день производится только в Китае, а мы отрезаны от него Сибирской республикой, которая ставит нам неприемлемые условия. Перевозка по морю на сегодняшний день невозможна из-за пиратов. Калибр 5,45 имел место только в России и сегодня снят с производства, а практически все оружейные склады были разграблены во время великой смуты.
       - Тогда поставьте нам больше девятимиллиметровых автоматов. Ваш АН-94 не намного дороже «калашников», а специальное оружие мы и не просим. Все, что нам нужно, мы отберем у сопредельников после того, как вы продадите им очередную партию.
       Дед посмотрел на Захара с осуждением, но обрывать не стал: Закон позволял Захару говорить все, что он считает нужным. Кирилл смотрел на Захара с интересом. В разговор встрял Николай, сидевший до сих пор тихо, но решивший разрядить ситуацию.
       - Враг с ним, со стрелковым оружием, - начал Николай, мастерски избегая всей сотни имен дьявола. - Ты расскажи, что представляет из себя этот вакуумный миномет, - обратился он к Кириллу.
       Кирилл внимательно оглядел всех сидящих, и Дед, поняв его сомнение, произнес коротко: «Тайна...», и все стали по очереди подходить к Библии, лежащей на столе в центре комнаты и прикладывать к ней свою руку. Николай, как всегда, положил свою руку с ухмылкой, но все отвернулись, чтобы не видеть этого, а Дед осуждающе покачал головой.
       - Это надежно? - спросил Кирилл, обращаясь к Деду.
       - За грех - смерть, - коротко ответил Дед, не вдаваясь в подробности.
       - В принципе, - начал Кирилл, успокоившись, - сами минометы - обычные. Все дело в снарядах. В 1982-м году в Ливане была испытана вакуумная бомба, которая поразила заведомо пустой квадрат в городской черте с несколькими биологическими единицами. Сам принцип основан на том, что заряд этот бинарный, двойного действия. Сначала взрывается обычный заряд, с помощью которого распыляется определенное вещество, а оно, в свою очередь, при уменьшении плотности до определенного уровня становится детонирующим веществом в соединении с кислородом и взрывается так, что в радиусе его действия не остается никаких легких молекул. В месте взрыва закипает кровь у любого биологического объекта, намертво спекается смазка любого механизма и уничтожается весь газовый состав атмосферы. Поэтому бомба и зовется вакуумной.
       Все молча переваривали сказанное, а Кирилл продолжил:
       - Бомбу тут же запретили по Женевской Конвенции, отнеся ее к оружию массового поражения. Никому не удавалось сделать настолько малый заряд, чтобы уйти от параметров, навязанных Женевской Конвенцией, но сегодня наши ученые сумели преодолеть этот барьер, и мы уже производим 130-миллимитровые мины, преодолевающие женевский барьер по своей мощности.
       - Каков радиус действия ваших мин? - нетерпеливо высунулся Николай к удовольствию Кирилла.
       - Тридцать метров, - коротко отозвался московский посланец и с довольным видом откинулся на спинку стула.
       - Сдается мне, что вы затем и разрешили туркам поставить установки вдоль русла Кумы, чтобы мы затем испытали ваши «хлопушки», - грубо вмешался Захар, а Дед недовольно заерзал на стуле.
       Лицо Кирилла вновь стало каменным, он уже приготовился ответить Захару, но тут вмешался Николай.
       - Ёлки зеленые, мы же в один день уничтожим все их установки! - прокричал он, прерывая зарождающийся конфликт, и все облегченно вздохнули.
       Кирилл, взглядом поблагодарив Николая, обратился к Деду с вопросом:
       - Владимир Николаевич, как работают сегодня установки сопредельников?
       - Да никак, - неожиданно разволновался Дед. - Когда они поразили девять наших лучших снайперов, я приказал уничтожить все прицелы и приборы ночного видения с инфракрасным излучением. Установки постояли немного без дела, а затем турки перепрограммировали их на любую вспышку света, и мы стали проверять их боезапасы, провоцируя на бесполезную стрельбу. В конце концов, истощилось наше терпение, да и потери наших «хулиганов» превысили допустимую норму, так что установки сегодня не делают погоды на рубеже, но все-таки мешают нам в проведении ночных акций. Если мы уберем их в одну ночь, то до утра сможем такого наделать на их территории...
       - Ну, хорошо, - подытожил Кирилл. - Я запрошу сегодня по спутниковой связи Москву о поставке дополнительной партии девятимиллиметровых автоматов, а вы, - Кирилл обернулся к Захару, - должны сейчас дать свое окончательное согласие на поездку в Москву.
       - Я готов, но с одним условием, - начал Захар, заметив краем глаза, как Дед взглянул на него с удивлением. - Со мной поедет брат Николай.
       Проследив за его взглядом, Кирилл удовлетворенно кивнул головой, но все-таки спросил:
       - Причина?
       - Мне нужны «мозги» в Москве.
       - Хорошо, - согласился москвич и обратился к Деду. - Где я могу развернуть свою связь подальше от чужих глаз?
       - Где угодно, - ответил Дед и посмотрел на Николая. - Тебе поможет брат Николай, он у нас заведует компьютерной системой и спутниковой связью.
       - Я знаю, что у вас есть все это, но мне интересно, как вы сохранили всю эту систему после великой смуты, - закинул удочку хитрый Кирилл, всем своим видом изображая равнодушие.
       - Очень просто, - отметил Дед, усмехаясь в свою давно не стриженую бороду. - Николай еще раньше перепрограммировал некоторые наши компьютеры, а когда наступила Великая Деструкция, и все компьютеры в России перестали существовать как единая система «Майкрософт», мы остались со своим пусть не столь роскошным, но все же работоспособным багажом.
       Дед незаметно дал знать, и Инга ворвалась в совещательную комнату, расставляя чайные приборы на подсобном столе. К центральному столу поочередно подходили участники собрания и прикладывали правую руку к лежащей на нем Библии. «Тайна... тайна...», - шелестело по комнате, а Захар с интересом наблюдал, как завороженный общим действом Кирилл также подошел к Книге и приложил к ней свою правую руку, шевеля губами. Когда Инга разливала чай, Захар обратил внимание на то, как смотрит Кирилл на плотный ингин зад, обтянутый выцветшими камуфляжными брюками, и обратился к москвичу:
       - Ты где ночуешь?
       - Владимир Николаевич определил мне место в одной из комнат этого дома... - затянул Кирилл, а Захар поморщился.
       - Ты что, нормальным языком изъясняться не можешь? - спросил он, но, заметив удивление москвича, пояснил: - Говори попроще. Здесь не любят длинных речей. У тебя много патронов к твоему «глоку»?
       - А при чем здесь патроны? - еще больше удивился Кирилл, уже не скрывая своей растерянности.
       - При том. Инга тоже на тебя запала. У нее уже закончился лимит на воспроизводство, так что никто не будет требовать от тебя медицинской справки. Она зациклена на оружии, но к ее «беретте» всего два магазина в наличии, а она любит пострелять. Даже сопредельники не пользуются оружием такого калибра из-за дороговизны патронов. Если ты подаришь ей свои патроны, она тебе будет очень благодарна. Хорошо проведешь оставшиеся две ночи.
       - Она не замужем? - с сомнением переспросил Кирилл, а Захар довольно хохотнул, переходя на шепот:
       - Еще не родился такой враг, за которого я мог бы отдать свою сестру.
       Заметив осуждающий взгляд Деда, Захар потянулся с напускным равнодушием и громко промолвил:
       - Пойду домой, а то мне надо еще долг по воспроизводству выполнить.
       Даже не притронувшись к чаю, он поклонился, промолвив: «С Богом, братья», и покинул совещательную комнату. Проходя мимо хлопочущей у плиты Инги, он шлепнул сестру по заднице, получив ответную оплеуху по затылку, притянул ее горячее ухо к своим губам и прошептал позаимствованным из старых американских триллеров хриплым баритоном:
       - Москвич запал на тебя. Сказал мне, что подарит «глок» с сотней парабеллумовских патронов за одну ночь с тобой.
       - Иди-ка ты корове на фиг, братец, - отпарировала Инга, но Захар заметил, как заблестели ее глаза. Качающейся походкой американского супермена времен конца прошлого тысячелетия Захар прошел до двери, картинно помахал рукой сестре, утиравшей пот со лба, и вышел в ночную темень.
       
       Глава 3
       
       Провожать Захара с Николаем Дед не пошел: выдержал характер, попрощавшись с сыновьями в штаб-квартире. Мама Марина - так все в общине звали супругу деда и мать Захара с Николаем - провожала своих сыновей, стоя на выщербленных и залатанных плитах взлетной полосы в старомодном брючном костюме времен прошлого тысячелетия с накинутой на плечи легкой шалью - вечер выдался холодный. Чуть в сторонке стояла калмычка Лида, одетая по московской моде - широкие брюки-галифе, бесформенный свитер - и смотрела на маму Марину, которая на прощание неловко уткнулась лицом в плечо Захару, поцеловала Николая в шею, и, не оборачиваясь, устремилась к стоявшему поодаль БРДМу. Громкая и распорядительная Инга, всем своим поведением стараясь подавить обуревавшие ее чувства, похлопала братьев по плечам, улыбаясь и повторяя что-то жизнерадостное, обернулась, глядя на уходящую мать, быстро подошла к Кириллу, который приготовился обнять ее, и точным движением руки небольно схватила его промеж ног, отчего тот подпрыгнул.
       - Привет жене! Приезжай почаще, - проворковала она хорошо поставленным голосом и тоже направилась к БРДМу.
       Наблюдавшая сцену прощания Лида осторожно прыснула в сложенную лодочкой ладошку, а Захар, обратив внимание на кобуру Кирилла, где вместо аккуратного «глока», изготовленного из легких композитных материалов, неуклюже торчала донельзя ободранная стальная ингина «беретта», также не удержался от усмешки. Кирилл неожиданно для всех тоже улыбнулся и подмигнул Лиде.
       Последним уходил Богдан - первенец Инги и племянник братьев. Непреодолимая тяга к огромному оружию превратила его в смешную долговязую фигуру с невообразимо большим пулеметом на шее. Степенно пожав руки своим дядькам, он задержал ладонь Кирилла.
       - Если их убьют - приедешь за мной. К тому времени я стану лучшим снайпером на рубеже.
       Кирилл с серьезным видом согласно покачал головой и повернул к самолету - тот уже стал прогревать двигатели.
       - Изучай компьютер, паршивец! - попрощался с племянником Николай, а Захар лишь молча махнул рукой.
       С сомнением поглядев на крылья самолета, которые, вместо того, чтобы устремиться назад, торчали куда-то в сторону носа, Богдан отвернулся и пошел к бронированной машине, где его уже ждали мать с бабкой. Согнувшийся под тяжестью пулемета двенадцатилетний пацан уверенно топал, покидая взлетную полосу, а люк самолета уже был задраен, и летательная машина, напоминающая своим видом трезубую вилку, устремилась вперед.
       
       Самолет приземлился на одном из подмосковных аэродромов. Контроль прошли быстро, никто даже не проверял новые, но весьма затрепанные на вид документы порубежников и Лиды; их пропустили беспрепятственно. Кирилл чувствовал себя уверенно, предъявляя свои документы, и лишь однажды, когда их остановил чеченский патруль на въезде в город, заметно было, как он волновался, но все обошлось.
       - Они сейчас побоятся ссориться с правительством, - заметил Кирилл, оглядываясь через стекло новенького «лендровера» на пропустивший их патруль, но Захар заметил беспокойство в его взгляде. «Ссут, заразы, - злорадно подумал он. - Упустили момент, а теперь пытаются выкарабкаться».
       Дом, куда они прибыли, располагался на окраине города. Вокруг было много пустующих зданий, но эта девятиэтажка была забита до отказа.
       - В этом доме есть автономное снабжение водой и газом, своя котельная, - пояснил Кирилл оглядывающемуся Захару. - Почти все дома в округе жители покинули еще во время смуты, а этот остался обжитым. Раньше здесь жили «шишки».
       - А теперь кто живет? - не удержался от вопроса Николай, и, получив в ответ короткое: «Члены правительства», понимающе усмехнулся.
       - Вы здесь жить не будете, - не обратив внимания на усмешку Николая, невозмутимо продолжил Кирилл. - Я сейчас быстро получу инструкции, и отправимся на место, где вы будете находиться.
       Пока ждали Кирилла, шофер, не обращая внимания на сидящую рядом Лиду, вышел из машины и, даже не отвернувшись, помочился. Лида опустила глаза.
       Вернувшийся Кирилл коротко скомандовал шоферу так тихо, что Захар не расслышал сказанного, и они поехали. На место прибыли почти через час. «Анино», - отметил Захар, узнав район, куда они прибыли. Проехали почти через весь город. Из темноты навстречу им вырулил какой-то мужчина с безумными глазами. «Галюциногенов наглотался», - подумал Захар и осторожно шагнул в сторону, прикрывая корпусом брата и Лиду. Оружия при себе не было.
       - Не бойтесь, здесь оружия практически никто не носит, - успокоил Кирилл, а, услышав захаровское: «Кроме инородцев», сказанное достаточно громко, поежился и не смолчал:
       - Мы не затем сюда прибыли, чтобы стать мишенью в первый же вечер.
       Захар примиряюще буркнул: «Хорошо», и они молча двинулись дальше.
       Спать братья завалились сразу же. Николай сквозь смеженные веки увидел в дверном проеме, как голая Лида нырнула в комнату Захара, выйдя из ванной, и отрубился. Под утро ему приснился рубеж, он стрелял по консервным банкам из безоткатной винтовки, которая не беспокоила его устаревший сердечный стимулятор, и совсем не жалел боеприпасов. Желтые маслянистые патроны огромной горой валялись под его ногами, а он бесконечно долго стрелял, даже не меняя магазина. Рядом с ним стояла его умершая от желтухи Зоя, он знал, что ей тоже хочется пострелять, но понимал, что нельзя, потому что она уже умерла.
       
       Утром Кирилл прибыл чуть свет. С интересом поглядел на Лиду, хлопочущую на кухне возле электрической плиты, на ее кругленькую голую задницу, которая временами показывалась из-под короткой рубашки, когда та наклонялась над плитой, и начал разговор.
       - Адаптационный период - неделя. Освоишь оружие, которым придется работать, изучишь местный сленг, чтобы не быть «белой вороной» на улицах первопрестольной, затем получишь задание.
       Прислушавшись к шуму воды в ванной, где плескался Николай, Кирилл добавил:
       - Николая я заберу сегодня, он расскажет нам о компьютерной программе, которую внедрил в оболочку «Майкрософт» перед Великой Деструкцией. Вечером вернется.
       Захар, старательно прожевывая резиновые голландские сосиски, добытые Лидой из консервной банки и поджаренные на старенькой тефалевской сковородке, согласно покивал головой. Лида, услышав, что мужчины заговорили о деле, покинула кухню, успев по дороге провести рукой по коленке Захара.
       - Порубежница? - поинтересовался Кирилл вслед Лиде, прихватывая сосиску из пластмассовой тарелки.
       - Во время рейда в плен прихватили, - пояснил Захар, прихлебывая кофе из большой фаянсовой кружки: чая в квартире не оказалось. - У калмыков дело - совсем дрянь, жрать даже нечего, вот она и пришлась ко двору. Генотип у нее прекрасный.
       - Воду в ванной сообразили, как нагреть? - поинтересовался Кирилл, вновь прислушиваясь к плесканиям Николая.
       - Не пальцем деланные, - коротко ответил Захар, заканчивая последнюю сосиску.
       Когда Кирилл с Николаем ушли, Лида прильнула к Захару и заглянула ему в глаза.
       - Будет вам и белка, будет и свисток... - продекламировал Захар загадочную фразу, теребя свою подругу за коротко остриженные волосы.
       - Никуда не пойдем сегодня? - спросила Лида, по-прежнему не спуская с него глаз.
       Захар отрицательно покачал головой и молча задрал на ней рубаху. Лида сразу же обмякла в его руках.
       - Ты чего это, засранка, задницей перед Кириллом сверкала? - улыбаясь, спросил Захар, тиская руками ее маленькие груди.
       - Подразнить хотела, - ответила она, положив голову ему на грудь. - Пусть видит, какая я у тебя!
       - Будем считать, что у тебя получилось, - со смехом заключил Захар и, подхватив Лиду на руки, потащил ее в спальню.
       
       Николай огляделся. Помещение служило когда-то производственным целям, раньше было цеховым зданием завода или фабрики, а теперь имело вид большого офиса, разделенного на клетки прозрачными пластиковыми перегородками. Николай поднял голову: бетонные фермы перекрытий терялись в сумерках, свет был расположен прямо над рабочими местами, где за компьютерами расположились одетые в галифе и мешковатые футболки молодые люди.
       - Сырости нет, - как будто прочитав мысли Николая, тихо произнес Кирилл. - Помещение выбирали долго, придирчиво.
       - Почему не в жилой зоне? - поинтересовался Николай, разглядывая процессоры.
       - Жилая зона доступна для наших противников, а в промзону они носа не кажут.
       Николай понимающе покачал головой и остановился против аппарата космической связи.
       - На какой спутник ориентирована аппаратура? - спросил он, обернувшись к Кириллу.
       - Дельта-2.
       - Наша зона, - удовлетворенно заключил Николай и попросил: - С домом можно связаться?
       - Пожалуйста, - Кирилл сказал что-то молодому человеку за пультом, и тот стал настраиваться.
       Через три минуты Николай уже разговаривал с Теоретиком, который оказался в штабе во время сеанса связи. Через шесть минут сеанс уже был закончен. Николай из осторожных намеков Теоретика понял, что минометы они будут испытывать в ближайшие сутки, а пока проводят рекогносцировку на местности вдоль всего рубежа. Дед здоров, мать тоже. При упоминании о матери Николай поежился: доведется ли увидеться?
       Николай с Кириллом сидели за дощатым столом и пили кофе с сахаром. Николай поморщился, поднимая чашку ко рту:
       - У вас что, чая совсем нет?
       - В Москве все кофе пьют, - равнодушно ответил Кирилл, отхлебывая из своей чашки.
       Николай отставил в сторону недопитый кофе.
       - Во всех домах есть электричество и вода, как в том, где мы сейчас находимся? - спросил он Кирилла.
       - Далеко не во всех, - Кирилл поставил пустую чашку на стол. - У вас почти идеальные условия: водопровод, электроплита на кухне, электронагреватель в ванной. Многим гораздо тяжелее приходится, особенно зимой.
       Николай с интересом стал разглядывать молодую девушку, которая убирала чашки со стола.
       - Кстати, можешь познакомиться, - обратился Кирилл к Николаю. - Вероника. Будет вашим гидом и обучит московскому сленгу.
       Вероника собрала со стола и удалилась. Кирилл приступил к разговору, который больше всего интересовал его.
       - Как же ты умудрился сохранить ваши компьютеры после Великой Деструкции? У вас были незагруженные процессоры в нужном количестве и готовые программы к ним?
       - Нет, просто мы обнаружили стабильно повторяющиеся элементы в системных драйверах, а в оригинальных англоязычных образцах таких элементов не было. Мы определили, что эти элементы не импортируются через модемную сеть, и поняли, что у них есть определенная функция, о которой никто не догадывается. Великая Смута была уже на носу, вот мы и подготовились: заменили все программы, полностью очистив жесткие диски от опасных драйверов, затем перевели все компьютеры в автономный режим, отключив от модемных сетей и снабдив их блоками резервного питания. Ну а потом - все как по писаному: команда, переданная американцами по электрической сети...
       - Понятно, - протянул задумчиво Кирилл. - Ты всё: мы, да мы. И много вас, таких умных, на рубеже?
       - Дураков тоже хватает, - лениво увернулся Николай, обходя тему, которую хотел затронуть Кирилл. - Захару пришлось однажды во время смуты пристрелить нашего порубежника, когда тот категорически отказался выбросить патроны из машины и погрузить туда блоки резервного питания, добытые на одном из складов.
       Когда мужчины закончили говорить, появилась Вероника и молча встала посреди стеклянной клетки, в которой вели свою долгую беседу крепкий мужик в модном камуфляже и неимоверно худощавый парень в обычных галифе и футболке.
       - Николай, - представил Веронике своего собеседника Кирилл и добавил, глядя на Николая: - Пойдите на кухню, поешьте, затем отправляйтесь домой. Вероника будет жить с вами. Пока.
       Кухней называлась такая же прозрачная клетка, в которой стояла плита со множеством кастрюль, пять столов и стулья вокруг них. Над плитой и над каждым из столов были сооружены огромные металлические зонты, трубы от которых уходили куда-то в недра производственного цеха.
       - Трубы идут к поглотителю, - пояснила Вероника, заметив заинтересованный взгляд Николая. - Запах пищи может привлечь бродяг, а это нежелательно. К тому же могут появиться диггеры, и тогда придется менять дислокацию. Мы и так уже третий раз переезжаем.
       - Это сколько же раз в год? - Поинтересовался Николай, обратив внимание на совсем юный возраст Вероники.
       - Ну не совсем «мы», - поправилась Вероника. - Я имею в виду организацию.
       - Понятно, - усмехнулся Николай. - А самой-то лет сколько?
       - Восемнадцать.
       - Дети есть? - спросил для порядка Николай и удивился, когда Вероника отрицательно помотала головой.
       - Бесплодие? - участливо поинтересовался он, а, заметив, что та вновь качнула головой из стороны в сторону, сделал еще одну попытку: - Тебе не разрешили заниматься воспроизводством?
       - Я не замужем, - ровным голосом ответила она, поставив тем самым Николая в тупик.
       - У нас так не бывает, - просто сообщил он, подхватывая из пластикового стаканчика розовую сосиску. - После четырнадцати лет все здоровые девушки рожают: дети у нас на вес золота. И мы, и наши сопредельники в своих вылазках уводим, прежде всего, здоровых девушек и детей - это главное богатство. Тот из нас, кто выиграет по этой части, и будет победителем через двадцать лет, а раньше война не закончится.
       Сосиска была жесткой, откусывалась со скрипом и пахла новыми перчатками. Николай прожевал одну, а за вторую даже и не взялся. Увидев, что Вероника съела обе свои сосиски, он молча пододвинул к ней свой стаканчик.
       Когда собрались уходить, вновь подошел Кирилл.
       - Вас подбросить, или пешком дойдете? Здесь недалеко.
       - Дорогу знаешь? - обернулся Николай к Веронике.
       Сначала шли молча. Когда проходили мимо теплотрассы, Николай заметил, как вздрогнула Вероника, заметив грязного длинноволосого парня, нырнувшего в жерло люка при их появлении. Парню было лет четырнадцать.
       - Почему вы так боитесь диггеров? - поинтересовался Николай, непроизвольно переходя на другую сторону, чтобы оказаться между Вероникой и целым рядом люков теплотрассы. - Они серьезно угрожают вам?
       - Каждый день погибает столько людей...
       - Но ведь не доказано, что это делают именно диггеры.
       - А откуда ты знаешь? - заинтересованно глянула Вероника в лицо Николаю, забыв о своем страхе.
       - Телевизор смотрю. Ваши московские козлы только диггерами и пугают народ. Убьют двух-трех несчастных из подземелья, а затем с помпой вешают на них все убийства и изнасилования, совершенные в близлежащих районах...
       Коротко буркнув: «Подожди», Николай степенным шагом подошел к закрытому люку, достал из кармана заранее припрятанный кусочек мела и, незаметно оглянувшись по сторонам, нарисовал на чугунной крышке значок, отдаленно напоминающий свастику, какие-то буквы и несколько цифр. Все это время Вероника стояла на дороге, не шелохнувшись, и во все глаза смотрела на Николая.
       - Ты что сделал? - изумленно спросила она у отряхивающего руки Николая.
       - Письмо послал, - невозмутимо ответил тот.
       - А, может, ты от диггеров? - совсем некстати спросила Вероника.
       - Ну да, - усмехнулся Николай. - Прорыл подземный ход длиной в полторы тысячи верст из Святого Креста в Москву...
       Успокоившись, она опять пошла рядом с Николаем, но с расспросами не отстала.
       - А зачем, все-таки, писал на люке?
       - Говорю тебе: письмо. Я когда-то был знаком с одним московским диггером, назначил ему встречу. Если он жив еще.
       - Ты жил в Москве? - еще больше изумившись, спросила Вероника.
       - Жил.
       Дальше опять пошли молча. Когда поднялись на этаж, Николай внимательно осмотрел щели в дверях, зачем-то потянул носом, и только после этого постучал условным стуком. Захар открыл дверь, стоя в одних трусах. Увидев Веронику, он галантно улыбнулся, коротко представился - «Захар» - и тут же удалился в свою комнату, даже не выслушав, как следует, имя новой знакомой.
       - А вы не похожи... - протянула Вероника, вглядываясь в лицо Николая: тот был длиннолиц и носаст, а Захар обладал в меру широким лицом и аккуратным носом.
       - Захар - в отца, а я на мать похож.
       Проведя Веронику на кухню, Николай тут же поинтересовался:
       - Есть хочешь?
       Вероника молчала, не отводя взгляда, но и не кивая утвердительно.
       - Чего это вы все тут такие малохольные, когда дело касается еды? - усмехнулся он и достал из кожаной сумки кусок бастурмы, завернутой в чистую тряпицу. Пока он резал коричневые куски просоленного прессованного мяса, Вероника, не скрывая своего изумления, смотрела на него.
       - Это мясо? - поинтересовалась она.
       - Бастурма, - коротко ответил Николай и дал Веронике кусок на пробу. - Наши армяне прекрасно умеют ее делать.
       - Горькая и соленая. Пахнет чем-то, - изумленно протянула Вероника, прожевывая жесткий кусок, приятно перекатывающийся у нее во рту. - Эту...
       - Бастурму, - подсказал Николай.
       - ...бастурму, - медленно повторила Вероника, - можно без холодильника хранить?
       - Можно, - подтвердил Николай. - Только не очень долго.
       Из комнаты вышла Лида. Как обычно - в чем мать родила. Подойдя к столу, она удовлетворенно угукнула, подхватила кусок вяленого мяса и отправила его в рот.
       - Ты кто? - спросила она у Вероники. Услышав ответ, коротко представилась, не переставая жевать: «Лида», и пошла в ванную.
       - Она - твоя девушка? - спросила Вероника у Николая, проводив взглядом смуглую фигуру.
       - Захара, - коротко ответил Николай.
       - А почему голая перед тобой ходит?
       - Ей так нравится.
       Пожав плечами, Вероника мельком взглянула на куски аппетитного пряного мяса.
       - Можно еще?...
       - Ешь, сколько хочешь, это мясо не повредит даже твоему неподготовленному желудку.
       Пока Вероника принялась за следующий кусок, Николай достал из-под стола пластиковую канистру и разлил в два стакана янтарной жидкости. По кухне разнесся аромат вина.
       - Настоящее вино? - вытаращила глаза Вероника, перестав жевать.
       - Настоящее. Виноград растет прямо вдоль русла Кумы, где проходит рубеж. Когда приходит время сбора урожая, мы объявляем перемирие. Тех, кто ослушается, ждет жестокая смерть с любой стороны.
       Вероника взяла стакан и приподняла его, рассматривая волшебную жидкость сквозь стекло.
       - Единственный раз я пила вино в далеком детстве: папа налил совсем чуть-чуть, на донышко стакана. Я даже вкуса не помню.
       Вытянув губы трубочкой и прикрыв глаза, Вероника осторожно отхлебнула вино, посмаковала его во рту и проглотила. На лице ее было написано блаженство. Открыв глаза, она тут же с благодарностью взглянула на Николая.
       - У нас вино даже за доллары купить нельзя. Только за золото или обменять на галюциногены.
       Вышедшая из ванны Лида сразу же направилась к столу.
       - А мне вина? - потребовала она, стряхивая воду с кончиков пальцев. Черные курчавые волосы на ее лобке искрились бриллиантовыми капельками воды.
       Николай молча налил вина в стакан, и Лида приложилась толстыми обветренными губами к краю граненого сосуда. Из комнаты вышел Захар. Направляясь в ванну, он мельком взглянул на компанию у стола и проворчал:
       - Пьёте? Ну-ну...
       - Чего это он? - осторожно спросила Вероника, на всякий случай ставя стакан на стол.
       - Шутит он так, - успокоила ее Лида и кивнула на стакан, стоящий на столе. - Пей!
       - А он почему не пьет?
       - Водку любит, - ухмыльнулся Николай.
       - Водки у нас много, - успокоилась Вероника и потянулась к стакану.
       Когда Лида ушла вслед за Захаром, покачивая своей смуглой задницей, Вероника, у которой уже зашумело в голове, спросила, проглотив комок в горле:
       - А комнат у вас сколько?
       - Две.
       Вероника молчала, а Николай пошутил, убирая стаканы со стола:
       - Если ты надеешься, что Захар с Лидой пустят тебя в свою комнату, то зря. Им третий не нужен.
       - А я и не надеюсь, - спокойно отозвалась Вероника. - Меня устроит и другой вариант.
       
       Глава 4.
       
       Утром Николай проник в душевую первым. Поколдовав над электронагревателем, он добился нужной температуры воды и уже нежился под теплыми струями, когда в дверь стал ломиться Захар.
       - Ты что, подождать не можешь?
       - Полотенце подай, и мойся на здоровье! - прогудел Захар, а когда Николай высунулся, чтобы подать ему полотенце, он приложил палец к губам, предупреждая Николая, и коротким жестом показал на балкон.
       Помывшись, Николай вытер коротко остриженные волосы, оделся в хлопчатобумажный спортивный костюм и вышел на балкон, где уже стоял Захар, вдыхая утренний воздух полной грудью.
       - Чего тебе?
       - Что за девку ты привел?
       - Кирилл подсунул: гид, учитель сленга...
       - Вот именно - подсунул. - Захар потянулся и внимательно поглядел на Николая. - У тебя интуиция - будь здоров. Как она - не «подсадная»?
       - Не похоже, наивная очень. Так не сыграешь.
       - На «жучка» проверь все же.
       - Какой уважающий себя разведчик с «жучком» ходить будет, если его вычислить - пара пустяков? - усмехнулся Николай, но затем добавил: - Посмотрю, конечно.
       Из комнаты Николая вышла совершенно голая Вероника, вдохновившись, очевидно, примером Лиды. Не увидев мужчин на кухне, она разочарованно опустила плечи, но тут же, заметив их через стеклянную дверь балкона, исправила осанку, подняла вверх руку, поправляя прическу, и направилась в душ. Слабо развитые девичьи груди упругими мячиками двигались по выступающим ребрам, темный лобок мысиком выступал под впалым животом, тонкие ноги нетвердо ступали по полу.
       «Гадкий утенок», - подумал Захар и осторожно перевел взгляд на Николая. Тот отреагировал сразу.
       - Не волнуйся, со мной все в порядке. Я хладнокровен как рыба.
       Коротко кивнув, Захар покинул балкон, за ним вошел в кухню Николай. Пока Вероника плескалась в душе, Николай быстро пробежал по ее вещам детектором, извлеченным из недр кожаной дорожной сумки, стараясь не касаться одежды, брошенной на полу в комнате. Когда он вышел в прихожую, Вероника уже покинула душ и направлялась в комнату.
       - Ты куда? - спросил ее Николай, обняв за плечи.
       - Одеваться.
       - Тебе холодно?
       - Нет.
       - Ну так иди завтракать прямо так.
       Вероника несмело потопталась, но, подталкиваемая Николаем, все-таки пошла на кухню, где сидел за столом Захар.
       - Привет, подружка, - поприветствовал Веронику Захар, проследив глазами за Николаем, который незаметно утвердительно кивнул головой и показал на свой пояс.
       Как только начали завтракать, показалась Лида. На этот раз она была в трусиках.
       - Сегодня дождь обещали? - спросил Николай, не улыбнувшись.
       - Почему дождь? - переспросила Лида, поняв, что сказанное обращено к ней.
       - Я смотрю: ты в трусах с утра...
       - Тебе уже за двадцать, мог бы и догадаться...
       - Надо же! - притворно удивился Николай. - Куда только комиссия по воспроизводству смотрела! Бедный Захар столько старался - и все зря!
       - Тогда все нормально было, - перестала жевать Лида и посмотрела на Захара. - У меня это от перемены климата случилось.
       - А ты, случайно, взятку Инге не подсунула? – начал, было, Николай, но, увидев, что Лида не на шутку разволновалась, тут же сгладил ситуацию. - Ладно тебе... Шучу я.
       Незаметно подмигнув Захару, Николай встал позади Вероники.
       - А ты без одежды лучше смотришься, - негромко произнес он, дотронувшись до ее груди руками. - К тому же одежда у тебя, извини, потрепанная. У нас есть кое-что прямо на тебя. Брючки - просто класс!
       - А какой фасон вы там носите? - глаза Вероники заблестели.
       - С собой мы прихватили московский фасон, чтобы в толпе не выделяться, но наши галифе - просто класс.
       Внимательно следящий за ее взглядом Захар не заметил никакого беспокойства.
       Пока Вероника, облачившись в новые брюки, крутилась перед мужчинами, Захар переспросил Николая:
       - Вы сейчас к Кириллу?
       - Да. А ты?
       - Мне он вчера позвонил и сказал, чтобы я ждал человека.
       Когда собирались выходить, Николай сделал еще одну попытку, обратившись к Веронике:
       - Может, заберешь свои старые брюки? Я их заверну.
       - На фиг они мне сдались? - счастливо отмахнулась Вероника, и Захар с Николаем переглянулись.
       
       Когда проходили мимо люков теплотрассы, Николай приблизился к чугунной крышке, на которой оставил вчера надпись мелом, и внимательно оглядел ее. Вероника на этот раз подошла вслед за ним.
       - Нет ничего? - поинтересовалась она.
       - Нет, - ответил Николай с равнодушным видом. - Его уже не существует.
       - Твоего друга?
       - Да.
       - А если он просто не прочитал?
       - Это исключено. Новости расходятся здесь с молниеносной быстротой.
       - Жаль... - неопределенно протянула она.
       - Почему? - удивился Николай.
       - Увидела бы настоящего диггера. - Вероника заглянула в глаза Николая и отчетливо произнесла, не спуская с него глаз: - С той минуты, как я тебя увидела, я живу в другом мире, хотя остаюсь на том же месте, что и позавчера.
       - Довольно сложно, но понятно, - усмехнулся Николай.
       Дорога дальше пролегла вдоль забора какого-то заброшенного завода. Вчера они прошли этот путь беспрепятственно, но на этот раз возле забора отирались три подозрительные фигуры. Все были не старше восемнадцати лет, одеты обычно: галифе, футболка, но их выжидательные позы говорили о том, что стоят они на узком перешейке выщербленной бетонной дорожки не зря. Обойти их было невозможно. Вероника стала замедлять ход, несколько раз беспомощно оглянувшись. Когда пара поравнялась со стоящей у забора группой, один из стоящих преградил путь. Николай остановился, Вероника сделала сначала полшага назад, а затем, помявшись, вновь встала по левую руку от Николая, но тот осторожным движением отодвинул ее назад.
       - Ты правильно сделал, парень, - одобрил поступок Николая тот, что преградил дорогу. - Девчонка нам не нужна. Если есть «галик» - выкладывай.
       - У нас нет галюциногенов, - встряла в разговор Вероника.
       Николай спиной почувствовал, как ее трясет. Безошибочно определив, что преградивший путь белобрысый парень с немытым лицом и неопрятными волосами - главный, он стал внимательно глядеть ему прямо в глаза, не выпуская из поля зрения двух остальных, расположившихся по бокам. Главарь замолчал, удивленный странным поведением невероятно худого парня, а разговор продолжил стоящий справа не менее грязный брюнет.
       - Нет «галика» - гони фонарь, - прогундосил он.
       Обшарпанный армейский фонарь - подарок Азарова - болтался прямо на поясе николаевых галифе на легко отстегиваемом ремешке. «Сработало», - подумал Николай и стал отстегивать фонарь, не спуская взгляда с расширенных зрачков белобрысого. Медленно взяв фонарь в правую руку, он левой отстегнул кнопку ремешка, затем, оставляя правую руку согнутой, поднял вверх локоть и резким движением описал фонарем дугу возле лица стоящего справа бандита. На какое-то неуловимое мгновение из круглого торца фонаря выскочило ярко блеснувшее на солнце лезвие, Николай слегка подался вправо, и лезвие глубоко рассекло лицо гундосого брюнета. Все это время Николай, не переставая, смотрел в глаза главарю, и через доли секунды его рука вновь сжимала безобидный фонарь.
       С трудом оторвавшись от чарующего взгляда Николая, белобрысый обернулся на дикий крик брюнета, который грязными руками прижал рану на щеке, и недоуменно уставился на фонарь. Именно в этот момент из фонаря на короткое мгновение вновь блеснуло страшное лезвие. Встретившись взглядом с Николаем, Белобрысый дрогнул и отступил в сторону. Третий бандит даже не шелохнулся.
       Когда они отошли достаточно далеко, Вероника, трясясь крупной дрожью, обратилась к Николаю:
       - Выкинь это сейчас же! За ношение любого оружия - расстрел на месте!
       Николай внимательно поглядел на девчонку: та была в истерике. Несильно размахнувшись, он слегка ударил ее по щеке и спокойным тоном произнес:
       - Заткнись, дура. Все в порядке.
       Сразу обмякнув, Вероника заплакала:
       - Нас обоих расстреляют, если эти трое заложат нас патрулю.
       - Не расстреляют, мы же работаем на правительство.
       - Что ты понимаешь! Никто не будет разбираться: расстрел-то на месте, а нужных документов в целях конспирации у нас нет!
       - Ну, для расстрела им еще надо будет обнаружить оружие, а это - простой фонарь.
       - Простой фонарь? - ничего не понимая, переспросила Вероника.
       - Самый обычный, - Николай отстегнул фонарь и протянул его Веронике.
       Та подержала фонарь в руке, ничего с ним не делая и держа его немного на отлете. Николай забрал фонарь из ее рук, открутил головку с лампочкой и рефлектором, высыпал на ладонь три круглые батарейки и показал пустой металлический цилиндр, в котором при желании ничего нельзя было спрятать. На корпусе фонаря не было никаких потайных кнопочек или рычажков, да и само лезвие, механизм его выброса невозможно было упрятать в такой тонкий корпус. Когда Вероника убедилась, что это - действительно простой фонарь, Николай загнал батарейки обратно в цилиндр и прикрутил головку. Щелкнув кнопкой, он показал горящую лампочку.
       - И стоило тебе волноваться? - спросил он, улыбнувшись.
       - А что же я тогда видела? - спросила она, недоумевая.
       - Что-то вроде гипноза... - равнодушным тоном пояснил Николай и пошел вперед.
       Вероника засеменила следом, уже перестав трястись и успокоившись.
       - А как же этот, с щекой? Тоже гипноз?
       - Тоже.
       - Но он же орал, и кровь была... недоумевала она. - И я ясно видела лезвие.
       - Тебе показалось.
       - Погоди, - Вероника остановилась, забежав вперед. Николай тоже остановился. - Как у тебя это получается?
       - Я не могу по некоторым причинам позволять дотрагиваться до себя опасным людям, вот и приходится изгаляться.
       - А мне до тебя дотрагиваться можно? - спросила она, заигрывая.
       - Когда угодно.
       Вероника дотронулась ладонями до груди Николая, засунув руки под футболку. Под правой ладонью она ощутила выпуклый предмет.
       - Ты из-за этого не позволяешь до себя дотрагиваться?
       - Из-за этого тоже.
       - А без стимулятора твое сердце не может работать?
       - Не знаю. В детстве работало, но делало всего двадцать ударов вместо семидесяти пяти. Сейчас - не знаю.
       - Если ты меня оставишь, я умру, - неожиданно произнесла Вероника и отвернулась. - Я уже не смогу жить как раньше.
       Всю остальную дорогу до места назначения они прошли молча.
       
       Условный стук раздался где-то около десяти часов утра. Захар положил в широкий карман брюк нейлоновый шнур с двумя маленькими аккуратными палочками на концах и прошел к двери. Стук повторился. Держа правую руку возле кармана, Захар левой сначала открыл замок, а затем потянул на себя дверь.
       На пороге стоял небритый малый, мимо которого на улице Захар прошел бы, не обратив на него никакого внимания.
       - Я от Кирилла, - представился малый и, заметив, что Захар посторонился, прошел в прихожую.
       Вышедшая из комнаты Лида была без брюк, но в футболке, которая прикрывала ее ноги почти до колен. Коротко кивнув ей, малый вновь обратился к Захару.
       - Зовут меня Владимиром, - руки он не протягивал и ответа от Захара не ждал. - Через семь минут мы должны быть в условном месте: нас заберут.
       Лида, не дожидаясь приказа, бросилась надевать брюки. Захар был одет.
       Ровно через семь минут, когда они стояли между пустующими высотными домами с мрачными глазницами выбитых окон, к ним подъехал старинный микроавтобус с глухим кузовом. Быстро заскочив в открывшуюся заднюю дверь, они тут же оказались в темноте. Ехали долго. Когда машина остановилась, их завели в помещение, всем своим видом напоминающее большой гараж, откуда затем какими-то ходами и железными лестницами они попали в стрелковый тир. Навстречу вышел совершенно лысый человек неопределенного возраста с крупным горбатым носом.
       - Натан, - представился он, и тут же перешел к делу. - Оружия в наличии достаточно, но нужно выбрать какой-то один вариант, чтобы потом всю операцию привязать к нему.
       Захар подошел к стенду, на котором лежало оружие всевозможных моделей, и глаза его заблестели. Снимая со стенда очередной образец, он шевелил губами, шепотом повторяя его стрелковые характеристики, если оружие было ему знакомо, или молча поджимал губы, если встречался малознакомый экземпляр.
       Пока Захар колдовал над стендом с оружием, Лида безразлично скользнула взглядом по всему этому железу и отошла, разглядывая огромное помещение тира. В самом дальнем конце помещения виднелись кажущиеся совсем маленькими издали мишени. Ей стало скучно, и она присела на стоящую у стены деревянную скамью. Подошедший парень в старомодных брюках сел рядом и завел разговор, на который она сразу же откликнулась.
       - Ты татарка?
       - Калмычка.
       - Понятно, - отозвался парень, но видно было, что он не знал, кто такие калмыки.
       - Это твой муж? - спросил он, кивнув на Захара.
       - Нет. Он - производитель.
       - Чего? - не понял парень.
       - «Чего», - передразнила Лида паренька. - Он ребенка мне сделает, и меня на довольствие поставят как потенциальную мать.
       Парень помолчал, переваривая ответ Лиды, наконец, до него дошло, и он задал новый вопрос:
       - А у вас не женятся обычным способом?
       - У нас женятся, только я - у них, - ответила она, кивнув в сторону Захара, который все еще рассматривал образцы оружия. - Они меня в плен взяли во время набега.
       - Ты убежишь от него в Москве? - парень перешел на шепот, а Лида рассмеялась.
       - А на фига? Он хороший, добрый. Если у меня родится ребенок, кроме общины мне еще и он помогать будет.
       Парень хотел еще что-то спросить, но тут Захар, который все же выбрал образец, открыл пальбу из винтовки без глушителя, и им с Лидой пришлось надеть большие облезлые наушники.
       Пока Захар стрелял из винтовки «Галил» с удлиненным стволом, лежа на животе и уперев сошки в пол, Натан внимательно глядел в окуляр оптического прибора, наблюдая за попаданиями. После окончания стрельбы он удовлетворенно погладил лысину и похвалил Захара:
       - Хорошо. Только работать придется с глушителем. Пригляди чего-нибудь другое, менее громкое и громоздкое.
       - Я безоткатной «девяткой» работаю, - пояснил Захар.
       Натан молча снял со стенда «девятку» и подал Захару. Тот аккуратно принял оружие и погладил рукой по толстому ребристому стволу.
       - Пристреляна?
       - Здесь все оружие пристреляно, - спокойно ответил Натан и направился к оптической трубе, стоящей на штативе.
       Захар отстегнул магазин, проверил наличие патронов, вставил магазин обратно, передернул затвор, немного подкрутил регулятор на оптическом прицеле, затем быстро упал на правое колено, уперев локоть левой руки в выставленное вперед левое колено, и быстрыми двойными очередями отправил весь магазин в мишень. Представление удалось на славу. Натан едва успел к своей трубе, чтобы проследить за стрельбой. Подходя к Захару, он дергал пальцами мочку уха и улыбался.
       - Еще лучше, но придется попробовать еще один аппарат.
       Он достал из красивого чемоданчика короткую винтовку, у которой магазин находился позади рукоятки, расположившись в металлическом прикладе. Толстый кожух ствола позволял предполагать, что глушитель и пламегаситель изготовлены с применением металлической стружки.
       - Патрон винтовочный, калибр 7,62, - безошибочно определил Захар, взглянув на магазин, а Натан утвердительно кивнул головой.
       - Прибор активный? - поинтересовался Захар, разглядывая сложную конструкцию оптического прицела.
       - Два режима работы: дневной и ночной. Переключается автоматически.
       Видно было, что Натану доставляет удовольствие рассказывать о достоинствах этой винтовки.
       - Цель отмечается в обоих режимах работы прицела хорошо заметным красным пятном, - продолжал он, сложив руки на животе. - Два режима стрельбы: автоматический и двойной выстрел.
       - Мы не используем на рубеже активные приборы, - пробурчал Захар, проверяя наличие патронов.
       - А здесь - не рубеж. Никто не будет отсекать ни инфракрасное излучение, ни лазерное целенаведение.
       Захар молча встал на колено и двойными очередями загнал все патроны в мишень. Винтовка была потяжелее безоткатной «девятки», но пули ложились на удивление ровно, и очень удобно было корректировать стрельбу, наблюдая за красным пятном, снующим по мишени.
       Будем считать, что оружие выбрано, - удовлетворенно констатировал Натан, когда Захар протянул ему винтовку. - Ближайшую неделю будем проводить ежедневные тренировки по стрельбе из этой винтовки. Все подробности узнаешь у Кирилла.
       - Ты сам откуда? - решился задать вопрос Захар и пояснил: - Разговор твой на местный не похож.
       - Последние годы я прожил в Израиле, а родился в Баку.
       - Я родился в Комсомольске, - улыбнулся Захар, и они пожали, наконец, друг другу руки. - Ты сконструировал эту винтовку?
       - Нет, я пользователь или инструктор - как тебе больше нравится.
       - «Моссад»?
       Натан молча кивнул головой.
       Захар оглянулся, поискав глазами Лиду - та сидела в дальнем углу у стены с каким-то парнем. Тихо стоявший в сторонке до той поры Владимир быстро подошел к парню в непривычных брюках.
       - Отвали, придурок! Чего к девчонке привязался?
       Парень безропотно встал и отошел в сторону.
       Обратно шли теми же ходами и лестницами. В темном кузове микроавтобуса Лида первым делом прижалась к Захару, задрав футболку и положив его руку на свою грудь. Захар рассеянно тискал ее грудь с твердым от возбуждения соском, а сам думал о винтовке, из которой ему придется скоро стрелять.
       
Глава 5.
       
       Кирилла по-прежнему интересовал интеллектуальный потенциал порубежников. Он не говорил этого явно, но в каждом вопросе Николай ощущал стремление выведать, сколько еще светлых голов обслуживает Прикумскую общину.
       Официально отношения между Прикумской общиной и Москвой нейтральные, но на самом деле - очень натянутые. Москва затевает большую игру, частенько «сдавая» своих приграничных вассалов в угоду собственным интересам, и потому прикумчане делают свою игру, стараясь, с одной стороны, сдержать турецкую экспансию, а, с другой, - не оказаться съеденными москвичами. Исходя из этой позиции, любая утечка информации нежелательна, и Николай при каждой очередной попытке Кирилла «забросить удочку» старательно уводил разговор в сторону, отшучиваясь и придуриваясь.
       - Так ты говоришь, телевидение вы почти не используете? - Кирилл сидел в вольной позе - нога на ногу - и попивал кофе из фаянсовой чашки. Николаева чашка осталась стоять на столе нетронутой.
       - А чего в нем черпать? - пожал плечами Николай. - Новости смотрят специальные люди, затем доводят до остальных.
       - А как же ежедневные прокрутки видеорекламы в детских учреждениях?
       Николай задумался, оценивая ситуацию. Психоаналитические исследования такого характера не представляют военной тайны, но, с другой стороны, зачем же Кирилл задает этот вопрос? После того, как в брюках Вероники было обнаружено подслушивающее устройство пятого класса чувствительности, приходится очень внимательно относиться к каждому слову и движению москвича, хотя при встрече утром Николай не заметил никакой его реакции на то, что Вероника сменила свои старые галифе на новые.
       - Обучение речи, - лаконично ответил Николай, не вдаваясь в подробности.
       - Но дети прекрасно обучаются речи и в прямом общении, к тому же, для видеомагнитофона можно было выбрать специальные детские программы, а не эти рекламные ролики, которые критикуются всеми, кому не лень. У вас ведь записаны рекламные клипы еще довоенного периода.
       Николай подцепил со стола чашку с остывшим кофе, чтобы как-то растянуть паузу, отхлебнул неприятной жидкости и увел разговор в сторону.
       - Кстати, о телевидении: у меня есть информация, что над нашей зоной «висят» два новых американских спутника связи, а ваши молодцы добыли коды к ним...
       Кирилл улыбнулся.
       - Коды будут перед тобой раньше, чем ты допьешь свой «любимый» кофе, - он быстро вызвал помощника, дал ему задание и, успокоившись, вновь откинулся на спинку старого кожаного кресла. - Так что там насчет рекламы?
       - С рекламой обучение проходит на порядок быстрее. Эффект обеспечен тем, что для создания рекламы привлекались лучшие специалисты в области музыки, видеоряда, лучшие визажисты, психологи. Ролик содержит огромную массу информации, оставаясь предельно ограниченным во времени и пространстве. Здесь все - мимика, тембр голоса, элементы движения - воспринимается гораздо лучше, чем в любом другом случае.
       - Интересно, - Кирилл подался вперед, изображая удивление на лице. - Я почему-то был склонен думать, что выбор ваш случаен, но теперь вижу, что ошибался.
       Теперь улыбнулся Николай. Понятно было, что Кирилл просто «подкалывает» его.
       - А как вы проверяете результат? - Кирилл вновь стал серьезным.
       - Результат настолько ошеломляющ, что его и проверять не надо, - ответил Николай и весьма оригинально прервал разговор. - Устал я, домой хочу.
       Кирилл сразу поднялся.
       - Конечно же, иди, отдыхай. Как, кстати, Вероника - справляется со своими обязанностями?
       Николай старался уловить подтекст в вопросе Кирилла, но тот выглядел предельно искренним. Когда Вероника прибыла, чтобы сопровождать Николая, Кирилл взглянул на ее галифе и удивленно присвистнул:
       - Гляди-ка! Штаны новые отхватила!
       Николай опять старательно проанализировал фразу Кирилла, но придраться было не к чему. Возможно, кто-то действует за спиной Кирилла. Или Кирилл - профессионал высочайшего класса.
       Попрощавшись, Николай с Вероникой отправились обратно в Анино. Во время беседы, на ходу, Вероника частенько поглядывала на старый облезлый фонарик, болтающийся на поясе у Николая, но вопросов не задавала.
       
       Захар с Лидой покинули темный кузов микроавтобуса, простившись с Володей до завтрашнего дня. Проводив взглядом удаляющуюся машину, Лида обиженно заскулила:
       - Ты зачем так больно щиплешься?
       - Если бы я тебя не ущипнул, ты бы втравила нас в паршивую историю... - примирительно начал Захар, но договаривать не стал.
       - А что там у тебя за поясом? - не удержалась дочь Евы от любопытства, забыв про обиду.
       - Пистолет я «дернул» со стенда. Без оружия не могу - ощущение такое, будто голый в толпе одетых людей.
       - Хороший пистолет? - просто так спросила Лида: качество оружия ее вовсе не волновало.
       - Девятимиллиметровый, под стандартный патрон, бесшумный, - стал перечислять характеристики оружия Захар, а Лида, зевнув, повернулась в сторону темнеющего неподалеку парка.
       - Это лес?
       - Битцевский парк, - ответил Захар и осторожно провел рукой по поясу, где покоился пистолет.
       - Бицепский? - переспросила Лида. - Это где бицепсы качают?
       Захар вздохнул, но отвечать не стал.
       Подойдя к двери, Захар осмотрел внимательно щели и только затем постучал в дверь условным стуком. Подождав с полминуты и не дождавшись ответа, он вытащил ключ из кармана и открыл дверь.
       Николай пришел позже, Вероника опять была с ним. Быстро нырнув в душ, она вдосталь натешилась под теплыми струями, а затем ходила голышом по квартире, вызывая неудовольствие Лиды. Та была одета в спортивные брюки и время от времени бросала брезгливые взгляды на худую фигуру москвички.
       - Я смотрю - тебе понравилось, - улыбаясь, проговорил Николай, обнимая Веронику за талию.
       - Чего понравилось? - сделала вид, что не поняла, Вероника.
       - Голой разгуливать перед мужиками.
       - Не нравится - я оденусь! - глаза Вероники весело блестели.
       - Нравится. Ходи, - успокоил ее Николай и пошел на балкон, где уже дышал свежим воздухом Захар.
       - Надо бы старую одежду Вероники отдать кому-нибудь, - казенным голосом произнес Николай, показывая глазами на дверь балкона. - Зачем пропадать добру?
       - А я уже отдал, - ответил Захар и тут же предложил: - Давай прогуляемся, а то как кроты в четырех стенах зарылись.
       Выйдя на кухню, Николай легонько шлепнул по голой заднице Веронику, жующую тонкую сосиску:
       - Спешу огорчить: через пару минут тебе придется одеться.
       - Чего вдруг? К нам гости придут?
       - Мы в гости пойдем.
       - К кому?
       - Кроты домашние пойдут к кротам диким... - произнес Николай загадочную фразу, но объяснять ее смысла не стал.
       Через пятнадцать минут четверка направлялась к парку. Перейдя овраг, по дну которого протекал ручей, они углубились в березняк, вдыхая вечернюю свежесть летнего леса. Мужчины сразу же приотстали.
       - То, что вшито в брюках Вероники - для разговоров на улице. Дома они заранее «жучки» понатыркали, - начал разговор Захар.
       - Козе понятно, - согласился Николай.
       - Ты чего-нибудь лишнего при ней не ляпнул на улице?
       - Про диггеров сказал.
       - Что именно? - Захар насторожился.
       - Что знал одного когда-то, да не знаю - жив ли.
       - А как на самом деле?
       - Жив. Сегодня прочел сообщение. Завтра встречусь с ним.
       - Не Женька, случайно?
       - Он самый.
       - Диггеры нам понадобятся... - задумчиво протянул Захар и тут же переключился. - А что Кирилл? Как отреагировал на смену брюк у Вероники?
       - Нормально. Или он действительно ни при чем, или - хороший профессионал.
       - Ну-ну... - протянул Захар и вдруг улыбнулся. - А я пистолет спер в тире.
       - Ты прямо как пацан, - Николай с неудовольствием посмотрел на старшего брата. - Они же сразу заметят.
       - Ну и пусть, - отмахнулся Захар. - Раз позволили мне сделать это, значит, я им нужен. Не могу я без оружия.
       Где-то слева братья услышали слабый скулеж. Николай рванулся в ту сторону, подхватив свой фонарик в правую руку, а Захар стал оглядывать окрестности. Было уже сумеречно, но достаточно светло. Под одним из кустов сидел мужчина лет тридцати в грязной одежде, в его руках билась девочка лет одиннадцати. Она пыталась кричать, но мужчина закрывал ее рот своей грязной рукой. Нога девочки была привязана к дереву замусоленной веревкой. Заметив двух парней, мужчина заговорил первым:
       - Мужики, это - дочка моя. Из дому убежала, а я поймал.
       Мужчина был здоровый, а, внимательно разглядев братьев, он стал еще и смелым.
       - Идите, ребята, подобру-поздорову, а то как бы худа с вами не приключилось, - пробурчал он. Чем дольше молчали братья, тем наглее становился тон ублюдка.
       Николай молча подошел к дереву, легким движением фонаря - в сумерках даже лезвие не блеснуло - обрезал веревку на глазах у изумленного верзилы и спокойным голосом произнес:
       - Отпусти девочку, урод.
       Мужчина отпустил девочку и растерянно поглядел на Николая. Захар положил руку на плечо всхлипывающей девочки и спросил:
       - Это - отец твой?
       - Нет! - голос девочки был глухой, охрипший: видно было, что давно сидит на привязи. - Они украли меня три дня назад. Держали в подвале, договорились продать. Сегодня за мной должны были прийти, но не пришли. Один пошел узнавать, что случилось, а этот остался со мной. Я уже не думала, что спасусь.
       Мужчина хотел подняться с земли, но Захар вдруг быстро выхватил пистолет из-за пояса брюк и навел на него.
       - Посиди-ка еще, любезный.
       Мужчина грузно присел на прошлогоднюю листву.
       Подошедшая Вероника потормошила девчонку за плечи.
       - Ты чего такая вялая? Они тебя поили чем-нибудь?
       - Нет. Я замерзла и есть хочу.
       - Тебе есть куда идти? - спросил девчонку Захар, не убирая ствола от головы мужчины, по-прежнему сидящего под деревом.
       - Я живу недалеко. Мама, наверное, уже и ждать перестала...
       - Мама ждать не перестанет, - как-то буднично изрек Захар и обратился к Веронике: - Быстро с Лидой и девчонкой - к жилому массиву. Ждать нас там. Через пять минут будем.
       Глянув вслед удаляющимся женщинам, Захар обернулся к мужчине.
       - Так ты - работорговец?
       Мужчина испуганно поглядывал на пистолет и молчал.
       - Отпускать нельзя: «заложит» нас, - Николай поигрывал фонарем, стоя за спиной у работорговца. - К тому же, девчонка сказала, что у него есть напарник.
       - Если вы убьете меня, вас расстреляют, - заговорил, наконец, мужчина, сняв с головы кепку. В сумерках замаячила обширная, не по возрасту, лысина. - Отпустите меня, и я никому ничего не скажу.
       - Вот вы, суки, и пользуетесь тем, что за ношение оружия расстреливают, а за работорговлю - исправительные работы, - не выдержал Николай. Мужчина встал на колени и повернул голову в его сторону.
       - У тебя, гад, детей, что ли, никогда не было? - брезгливо спросил Захар.
       - Есть дети, - горячо заторопился мужчина, не вставая с колен и повернувшись к Захару. - Двое детей у меня... Кормить чем-то надо.
       - Так что же ты, сука, своих не продал? - поинтересовался Николай.
       - Мальчики у меня... - обернувшись в его сторону, протянул тот.
       - Смотреть в глаза, тварь! - громким шепотом захрипел Захар, и Николай понял, что адреналин уже начал свою работу в организме брата.
       Мужчина испуганно повернулся к Захару с отвисшей челюстью, и ствол пистолета оказался у него во рту.
       - Смотреть в глаза! Смотреть в глаза! - еще два раза шепотом прорычал Захар, «накачивая» себя, и нажал на гашетку.
       Раздался глухой хлопок, предусмотрительно отошедший в сторону Николай увидел, как на березе за спиной мужчины появились черные в сумеречном свете пятна. Поглядев на тело, которое лежало в нелепой позе с подвернутыми под себя ногами, он попенял Захару:
       - Я думал сначала, что ты его просто попугать пистолетом решил. Лучше бы мы его прирезали. Теперь ствол искать будут.
       - Пусть ищут, - отмахнулся Захар, вытирая пот со лба. - Надо оттащить труп в сторону, чтобы его дружок сразу не обнаружил.
       Труп оказался тяжелым. Тащили, сопя и матерясь нещадно. Бросили неподалеку от оврага, присыпав прошлогодними листьями.
       Когда выходили к жилому массиву, Захар поглядел на Николая, тщательно вытиравшего руки куском подобранной на земле бумаги:
       - Крови не любишь?
       - Да нет. Обоссался он перед смертью.
       
       Глава 6.
       
       Встречу с Евгением пришлось организовать как случайную: никак нельзя было оторваться от Вероники. Когда шли обычным маршрутом, навстречу попался долговязый парень в джинсах и с длинными волосами. В руках он держал пакетики с галюциногенами. То, что он открыто продавал «галики», да еще одет был по диггеровской моде, говорило о его смелости и независимости.
       - Коля! - окрикнул парень Николая, а тот, мастерски изобразив изумление, подошел к другу и обнялся с ним.
       - Жека! Какими судьбами?
       - Да вот, видишь: «галиками» промышляю.
       - И как успехи?
       - Да ничего, только некоторые думают, что я тут деньги лопатой гребу, хотят, чтобы я поделился с ними, вот и приходится каждую неделю минимум по одной голове отпиливать.
       - Ты иди, я тебя сейчас догоню, - бросил Веронике Николай и на короткое время уединился с Евгением.
       - Рассказывай быстро, - обратился Евгений к Николаю, но тот отмахнулся.
       - Все - потом. У тебя есть приличная квартира, которую «спалить» не жалко?
       - «Палить» любую квартиру жалко, но для тебя сделаем.
       - Говори быстро адрес, и я побежал, а то девчонка заподозрит неладное.
       Евгений назвал адрес.
       - Сегодня вечером придем. Пусть там все будет как у торговца наркотиками.
       Николай догнал Веронику, и они пошли рука об руку.
       - Старый знакомый?
       - Да. Учились вместе.
       - Диггер? - поинтересовалась Вероника, глядя в сторону.
       - Нет, наркотой торгует, - как можно равнодушнее ответил Николай. - Пригласил нас сегодня вечером к себе. Живет, правда, далековато отсюда, но пешком за полчаса дойдем.
       - Хорошо, - согласилась Вероника. - Я давно галюциногены не пробовала.
       Вероника поинтересовалась школьными годами Николая, благо повод подвернулся подходящий. Николай рассказывал, размахивая руками как мальчишка, а она заворожено слушала его всю дорогу.
       
       Захар протянул руку Натану и посмотрел ему прямо в глаза. Не отводя взгляда, тот улыбнулся и предупредил:
       - Я уже сообщил о пропаже пистолета. Сам понимаешь...
       - Пропажу сразу заметил или после? - поинтересовался Захар.
       - После, - Натан отошел к стенду и стал перебирать образцы оружия. - Стянул ты его мастерски. Меня предупредили, что обязательно попытаешься это сделать, а я все равно не уследил.
       - Теперь что, возвращать надо? - хитро улыбнулся Захар.
       - Думаю - нет, - задумчиво погладил свою лысую голову Натан и тоже улыбнулся. - Начальство восприняло мое сообщение как должное. Они только расспросили, что за оружие, взяли результаты его баллистических испытаний и снимки поверхности отстрелянной пули. Ты, кстати, никого не «завалил» вчера?
       - Ты упомянул свое начальство, - перевел разговор в другое русло Захар. – «Моссад» еще существует?
       - После оккупации Израиля «Моссад», как таковой, не стало, но структура осталась. Те, кто слиняли в Америку, растворились в ЦРУ и ФБР платными агентами: сам понимаешь, гражданства нет... Ну, а те, кто решили работать по-настоящему, перешли в Москву. Учитывая роль турок в оккупации Израиля, здесь - наше настоящее место.
       - А почему ты рассказал мне о пропаже пистолета? Разумнее было бы промолчать. Я не думаю, что начальство приказало предупредить меня. Хотя, как знать...
       - Предупредить приказа не было, а сказал я тебе, во-первых, потому, что ты мне понравился, а, во-вторых, потому что я не боюсь никого. Ни тебя, ни начальства.
       Говоря это, Натан не спеша достал из футляра винтовку, приоткрыл крышки на окулярах оптического прибора и щелкнул пару раз переключателем режима наблюдения.
       - «Ночник» накроется на ярком свету, - предупредил Захар, на что Натан, усмехнувшись, ответил:
       - Не накроется. Стопроцентная защита. Ночной режим наблюдения включается только при определенном уровне освещенности, а при яркой вспышке автоматически отключается.
       - Сегодня у нас ночные стрельбы, - добавил он после недолгого молчания и протянул винтовку Захару.
       Когда Захар отстрелялся, и вновь включили свет, он, обернувшись, заметил, что возле Лиды опять трется тот самый молоденький парень.
       - Эй, ты, мудак московский! - лениво ругнулся Захар, вынимая пустой магазин из теплой от стрельбы и его тела винтовки. - Еще раз увижу рядом со своей девушкой, яйца оторву!
       Парень отошел, обиженно бурча что-то себе под нос, а Захар изобразил на своем лице зверское выражение, но не выдержал и усмехнулся. Лида подошла к нему сзади и обняла за мощный торс.
       - Зачем ты ругаешься? Мы просто разговаривали.
       - Здесь нельзя ни с кем разговаривать, - тихо сказал он, погладив ее по тыльной стороне ладони. - Кругом - враги.
       Лида молча потерлась лбом о его спину и отошла в сторону. Захар зарядил второй магазин, и по его команде вновь погасили свет.
       
       Сидя за кухонным столом, Николай заранее приготовленным карандашом набросал записку и протянул ее Захару. Тот молча принял записку, прочитал содержащийся в ней вопрос: «Что нам нужно от диггеров?» и принял карандаш из рук Николая. Отмахнувшись от полюбопытствовавшей Лиды, он немного подумал и набросал: «Для начала - подробную карту Москвы, а перед акцией - две безоткатные «девятки» с оптическими прицелами: одна с ночным, другая с обычным».
       Николай, прочитав ответ, согласно кивнул головой и стал рвать записку на мелкие клочки.
       Собирались недолго. Николай завел Веронику в комнату и приказал раздеться догола. Та, недоумевая, сняла с себя все, и, хоть и ходила, обычно, голышом перед всеми, в этой ситуации почувствовала себя неуютно, как на медицинском осмотре. Когда Николай обошел вокруг, внимательно оглядывая ее, а затем провел рукой по волосам на голове, она не выдержала.
       - Там ты не хочешь посмотреть? - спросила она, указывая пальцем себе на лобок.
       - Мне это неприятно делать, но я хочу, чтобы мы вышли с вечеринки живыми, - ровным голосом отозвался Николай.
       - Ты не доверяешь мне?
       - Тебе доверяю, - не меняя тона, произнес Николай, делая ударение на слове «тебе».
       Когда он вытащил из своей сумки бразильский комбинезон, изготовленный по образцу американского «разрушающего» камуфляжа - мечту всех московских модников - глаза Вероники загорелись хищным огнем. Обиду ее как рукой сняло.
       - Это мне? - взвизгнула она и стала торопливо надевать прямо на голое тело пестрый комбинезон, снабженный висящими в беспорядке шнурками, тряпочками и сеточками.
       - Настоящая «бразилка», - счастливо поскуливала она, оглядывая себя в темное зеркало старого трюмо. Застегнув ширинку коротким привычным движением, недовольно посетовала:
       - Все делают для мужиков!
       - Это сделано специально, чтобы я мог пощупать, когда захочу, там, где ты мне только что предлагала, - пошутил Николай.
       - Или когда я захочу! - хохотнула она и побежала хвастаться обновой перед Лидой.
       Вышли пораньше, задолго до назначенного срока. До места проехали на попутном открытом «джипе», отдав водителю начатую пачку сигарет. Пройдя мимо указанного Евгением дома, Николай внимательно изучил подходы к нему и поглядел на часы.
       - До назначенного часа еще пятьдесят минут, - сообщил он и добавил: - Надо где-то пошляться это время.
       - Пошли в «Севастопольскую», - предложила Вероника, кивнув головой на свечой торчащую неподалеку гостиницу.
       - Чего там делать?
       - У меня старшая сестра там работает. Мы давно с ней не виделись.
       - Кем работает? - поинтересовался Николай.
       - Проституткой.
       Николай внимательно поглядел на Веронику, удивившись простоте, с какой она произнесла это, но на лице ее не заметил ни тени беспокойства или растерянности. «Обычная для Москвы работа», - подумал он.
       Сестра Вероники сидела в холле гостиницы, вид у нее был озабоченный.
       - Надежда, - представилась она Николаю.
       - Что случилось? - сразу спросила Вероника, наметанным взглядом определив, что у сестры, мягко выражаясь, не все в порядке.
       - Привязался тут один... - Надежда покосилась на рослого кавказца, отирающегося неподалеку.
       - Чего он хочет? - поинтересовался Николай.
       - Хочет, чтобы я спала с ним и отдавала ему часть своего заработка.
       - Так было всегда, - сказал Николай. - Сутенеры заботились о безопасности проституток, за что и получали свою долю.
       - Сутенер у меня уже есть, - возразила Надежда. - Этот хочет, чтобы я отдавала ему часть оставшихся денег.
       - Так пусть твой сутенер разберется с ним, или переходи полностью под опеку этого кавказца, - не найдя ничего лучшего, предложил Николай.
       - У меня вообще безвыходная ситуация, - неожиданно всхлипнула Надежда и достала носовой платок из сумочки. - Мой сутенер стоит здесь «по закону», но этот кавказец уже подрезал одной проститутке нос, и ничего ему за это не было. Сутенер не станет «качать права» ради испорченной проститутки.
       Заметив недоуменный взгляд Николая, Вероника пояснила:
       - Перегородку между ноздрями ножом подрезал. С таким дефектом, сам понимаешь, проститутка, при огромном предложении на рынке рабочей силы, неизбежно оказывается без работы.
       Николай поглядел на всхлипывающую Надежду, на Веронику, успокаивающую сестру, и, ни слова не говоря, направился к прогуливающемуся неподалеку кавказцу. Подойдя поближе, Николай остановился и поздоровался. Парень - ему было лет двадцать - ответил тоже по-русски.
       - Нохчи ву? - спросил Николай на вайнахском наречии.
       Кавказец понял его и отрицательно покачал головой:
       - Алан.
       Николай внимательно оглядел парня: обычная мелкая сошка, ничего серьезного.
       - Я из Прикумской общины, - представился Николай и добавил: - Буду в Москве долго.
       Кавказец молча ждал продолжения разговора. Очевидно, его речевой запас в русском языке был весьма скудным, а, может быть, он просто был не из говорливых.
       «Аланы - наши союзники, - подумал Николай. - Ссориться нет никакого смысла. Попробую хитростью».
       - Та проститутка мне не родственница, - Николай кивнул в сторону Надежды. - Но я заинтересован в том, чтобы ей было хорошо.
       - Ты за нее отвечаешь? - спросил парень, засовывая руки в карманы галифе.
       Николай знал, что этот жест на языке московского дна означает решимость. Прямо он отвечать не стал, но изъяснился витиевато, стараясь поразить воображение алана.
       - Ты ведь знаешь, что Прикумская община не живет по законам блатного мира. Мы отвечаем один раз, и этот раз бывает последним или для наших соперников, или для нас. Я еще раз повторяю: мне наплевать на всех остальных, но эта проститутка меня интересует. В твои дела я не лезу, но буду в Москве долго.
       Алан с уважением поглядел на тщедушную фигуру Николая, стоящего безбоязненно против крупного противника, но все-таки спросил:
       - А что ты можешь?
       - Я думаю, заработок с одной проститутки – для тебя не такая большая сумма, чтобы проверять это, - усмехнулся Николай, глядя в глаза собеседнику.
       - Пусть работает, я ее не трону, - согласился алан и добавил: - А сутенер у нее - шакал.
       - Так возьми эту работу на себя, - предложил Николай.
       - Ты ничего не понимаешь в московских порядках, - объяснил алан. На деле он оказался довольно смышленым. - У этого сутенера «крыша» хорошая.
       - А если он сегодня не дойдет до своей постели?
       - На его место встанет другой. Каждый занимается своей работой. Пасти проституток - не моя работа.
       - Но ты все равно пасешь их...
       - Я их «трясу», - возразил алан и закончил разговор, кивнув в сторону Надежды: - За нее можешь не беспокоиться.
       Николай подошел к девчонкам и поглядел на часы.
       - Нам с тобой пора отчаливать, - обратился он к Веронике, а Надежде сказал: - С кавказцем я уладил, он к тебе больше не подойдет.
       - Что ты ему сказал? - поинтересовалась Надежда. В голосе ее сквозило недоверие.
       - Не суть важно, - отмахнулся Николай, употребив мудреное выражение. - Главное - он тебя не тронет.
       Перед дверью квартиры, где их ждал Евгений, они оказались минута в минуту. Николай позвонил. Дверь открыла девушка в джинсах.
       - Я к Евгению, - коротко представился Николай, и девушка распахнула перед ними дверь.
       
       Евгений поглядел на изогнувшуюся в спине Веронику, лежащую на диване. Левая рука ее тискала собственную грудь, а правая усердно шарила в расстегнутой ширинке комбинезона, глаза закатились, на лице блуждало выражение удовлетворения.
       - Давай уйдем в другую комнату, - предложил Евгений. - Смотреть не могу, когда люди под галюциногеном.
       - Здесь безопаснее, - возразил Николай. - Все, о чем здесь говорится...
       - У меня все ребята проверенные, - обиделся Евгений.
       - Вражеские агенты обычно бывают самыми проверенными, - усмехнулся Николай. - Поэтому я даже твоей подруге предложил побыть в другой комнате.
       - Тебе ее не жалко? - кивнул Евгений на корчащуюся в экстазе Веронику. - Ты, вроде, неплохо к ней относишься.
       - Во-первых, она здесь в гостях у «наркоманов», а, во-вторых, она сама хотела «оторваться». К тому же, потребители галюциногенов не страдают синдромом привыкания.
       Еще раз взглянув на Веронику, Евгений отвернулся и продолжил разговор.
       - Винтовки мы достанем и доставим вам в нужное место. Стимулятор для тебя - тоже не проблема.
       - Он ведь больших денег стоит? - поинтересовался Николай.
       - Не твоя проблема. Операцию тоже сделает наш человек - хирург из бывшего центра трансплантации органов. Что еще потребуется?
       - Пока не знаю. Связь будем держать так: на двери соседнего подъезда условная надпись о времени встречи. В четные дни - на подъезде справа, в нечетные - слева.
       Евгений обернулся к Веронике: та уже затихала, действие галюциногена заканчивалось.
       - Пока она отойдет, попотчую тебя хорошим настоящим кофе - водки ты, я знаю, не пьешь.
       - Иди ты на фиг со своей бурдой, - беззлобно отозвался Николай и попросил: - Чаю нальешь?
       Уходили ближе к полуночи. Вероника жалась к плечу Николая и поеживалась.
       - Тебе не показалось, что все выглядят после галюциногенов нормально, одна я как пьяная?
       - Я не принимал эту гадость, - возразил Николай.
       - А я и не о тебе говорю. Я о других. Они все такие свежие, а я...
       - Что тебе снилось? - поинтересовался Николай.
       - Я не могу тебе рассказать, - тихо проговорила Вероника и плотнее прижалась к его плечу.
       Николай улыбнулся в темноте.
       
       Глава 7.
       
       С самого утра Захара с Натаном молчаливый шофер возил по центру Москвы. Натан представлял точки, с которых, возможно, Захару придется работать. Точек оказалось шесть.
       - Почему так много? - поинтересовался Захар, осматривая очередную подворотню. - Договаривались на одного клиента.
       - Один клиент и будет, - ответил Натан, пощипывая мочку уха. - Просто неизвестно, на какой стадии и где будет проводиться акция. Я тебя знакомлю со всеми возможными вариантами.
       - Понятно, - вздохнул Захар. - А имя хоть скажете?
       - Всё - потом, - отрезал Натан и продолжил: - Позиция на чердаке вот этого дома, винтовка будет лежать, как договорились, в картонной коробке из-под электрической плитки возле слухового окна. О появлении объекта в секторе обстрела тебе сообщат по рации, после выстрела выходишь с задней стороны двора, там тебя будет ждать машина.
       «И хорошая порция свинца», - насмешливо подумал Захар, сохраняя серьезное выражение лица и утвердительно кивая головой.
       - Тебя что-то беспокоит? - обратил внимание на задумчивый вид Захара Натан.
       - Нет. Стараюсь запомнить.
       Натан согласно покачал головой и продолжил инструктаж.
       Появившись к вечеру на квартире, Захар выслушал всё, что сообщила ему Лида, затем дождался Николая с Вероникой, которые опять проводили какие-то консультации с Кириллом, и пригласил всех на прогулку в парк.
       Мужчины вновь приотстали, чтобы поделиться новостями.
       - Мой план проваливается, - вздохнул Захар, загребая ботинком прошлогоднюю листву. - Они продемонстрировали мне сегодня шесть точек, и какая из них будет задействована, я не узнаю до последнего момента. Ситуация полностью в их руках: они принесут одну винтовку в нужное место, а мне, чтобы подстраховаться, нужно двенадцать винтовок: шесть с обычным прицелом, шесть - с ночным. И где гарантия, что все эти винтовки не пропадут до начала операции? Я ведь даже приблизительно не знаю, на какое время ее назначат...
       - Ты что-то не в ту степь поехал, - остановил брата Николай. - Зачем нам двенадцать винтовок? Покажешь мне все шесть запасных позиций, которые ты выбрал для себя, а я уже позабочусь о том, чтобы твоя любимая «девятка» оказалась в нужное время в нужном месте.
       - Ты уже что-то придумал? - впервые за вечер улыбнулся Захар.
       - Так, смутно пока... - отговорился Николай и остановился. - Тебе не кажется, что нас как преступников тянет на место преступления?
       Захар огляделся. Солнце еще не село, и на березе были хорошо видны ржавые следы крови.
       - Почему «как»? - возразил он. - Мы и есть преступники. Убили-то мы его не по закону.
       - По справедливости. Эти гады должны умирать более мучительной смертью, - загорячился Николай.
       - В мире нет справедливости. В мире есть закон, и мы его преступаем, - твердо заявил Захар и добавил: - Но это не значит, что для человечества стало бы лучше, если бы мы поступили по закону.
       - Я завтра переговорю с Евгением, а ты продумай, как оторваться от «хвоста», чтобы провезти меня по точкам, - перевел разговор в прежнее русло Николай, нагнувшись, подобрал какой-то крупный сучок, схватил его как копье и, заулюлюкав, бросился вдогонку за девчонками.
       
       Николай все утро размышлял о возможных вариантах доставки винтовки на точку, но, несмотря на то, что слушал Кирилла невнимательно, обратил внимание на реплику, которая на первый взгляд не имела особого значения.
       - Опрос? Какой опрос?
       - Ну, если трудность состоит в том, что нашему специалисту нельзя проводить опрос на вашей территории, я мог бы удовлетвориться ответами, которые предоставите вы сами по нашему опросному листу, - стал тут же выкручиваться Кирилл.
       - И что нам за это?.. - хитро прищурился Николай.
       - Договоримся. Можем оружием заплатить, захотите - расходные материалы или дополнительную комплектацию для оргтехники получите.
       - Интересно, что это за вопросы, если вы так щедры?
       - Обычные вопросы, - Кирилл протянул бумагу Николаю. - Опросить нужно полторы тысячи человек, расклад по категориям и возрасту здесь же.
       Пока Николай внимательно изучал бумагу, Кирилл напряженно следил за его лицом. Закончив, Николай откинулся на спинку старого кресла и улыбнулся.
       - Понятно. Судя по возрасту опрашиваемых и характеру вопросов, вы пытаетесь определить степень влияния средств массовой информации на массовое сознание обывателей. Причем в расчет берется только обработка за последние пять лет.
       Кирилл был удивлен, но не раздосадован.
       - За эти пять лет в Москве произошли кардинальные изменения в сфере массового сознания, а вы, как члены того же этноса, но не подвергшиеся аналогичному влиянию, представляете практический интерес для нас, - единым духом выпалил он.
       - Зачем это вам? - спросил Николай.
       - Чтобы бороться, нужно знать силу противника и степень своего поражения. Результаты сравнительного анализа дадут необходимые знания.
       - Хорошо, - согласился Николай. - Опрос бесплатно сделаем.
       - Зачем же бесплатно? - возразил Кирилл. - Сделаете дело - получите свое.
       - Как твое начальство относится к диггерам? - неожиданно задал вопрос Николай, внимательно следя за реакцией Кирилла.
       Тот беспомощно оглянулся по углам «аквариума», где могли быть спрятаны микрофоны, потянул подбородком в сторону, как будто ему мешал свободный воротник футболки, и заговорил ровным голосом, опустив глаза на потертый пластик стола.
       - Диггеры не признают законов, поэтому контакты с ними запрещены. Мое начальство неукоснительно следует законам, но это не значит, что оно отвергает все варианты, кроме одного... - витиевато разъяснил Кирилл, подняв на последних словах глаза и взглянув Николаю прямо в лицо.
       «Это не он следит за нами», - неожиданно понял Николай и решил про себя, что больше не будет провоцировать Кирилла.
       После обеда они рылись в банке данных мощного сервера, а Николай мысленно выстраивал возможные варианты своевременной доставки оружия брату.
       
       Захар вновь объехал все точки и еще раз внимательно огляделся. Три из них явно были подставными. По всем параметрам они никак не проходили по разряду удобных позиций для подобной операции. Захар внимательно оглядел эти три точки и решил, что обойдется минимальными предосторожностями, если придется воспользоваться ими, а на остальных трех нужно подготовиться как следует: вероятнее всего, будет использоваться одна из них.
       Незаметно оглянувшись и убедившись, что «топтун» по-прежнему следует за ним, Захар с озабоченным видом оглядел подворотни вокруг и вдруг, резко увеличив скорость, зашагал в сторону арбатских переулков. «Топтуну» пришлось тоже прибавить шаг. Сделав хитрую петлю в знакомом с детства месте, Захар вышел за спиной следившего за ним и спросил, усмехаясь:
       - Не замаялся, сердешный?
       Мужчина лет тридцати в затертых галифе и старом свитере на голое тело дернулся от неожиданности и встал как вкопанный, обернувшись к Захару.
       - Ты от «наших» следишь за мной? - дружелюбно поинтересовался Захар, улыбаясь.
       Мужчина молча кивнул головой. Видно было, что профессионал он не ахти какой.
       - Здесь есть где посидеть нормально, водки выпить? - продолжил Захар, но мужчина настороженно глядел на него, ни слова не говоря. - Хорош тебе дуться, как мышь на крупу. Будешь молчать, скажу начальству, что «расколол» тебя.
       - А если молчать не буду - не продашь? - усмехнулся мужчина, и Захар понял, что не такой он дурак, каким кажется с первого взгляда. - Неподалеку есть забегаловка, там нас никто не увидит.
       - Поехали! - скомандовал Захар, и они двинулись рядом, искоса поглядывая друг на друга.
       Звали «топтуна» Виктором. После третьей рюмки он уже глядел на Захара с нескрываемым уважением. Его слегка прерывистая хмельная речь убаюкивала Захара, и тот старался взбодриться, расковыривая на тыльной стороне левой ладони неизвестно откуда приблудившуюся бородавку.
       - Вот ты – «оттуда», - перейдя на шепот, ткнул большим пальцем себе за спину Виктор. - А я даже курицу не могу убить. Телевизор включишь с утра: батюшка стращает вечным огнем адским, родители с детства учили, что убивать нельзя. Теперь нас как баранов используют, а мы даже воспротивиться не можем.
       - А я думал, меня для экзотики «выписали», - подлил масла в огонь Захар.
       - Какая там экзотика... - удрученно махнул рукой Виктор. - Половина населения на «галиках» сидит, а вторая половина даже наркотика боится. Вот я, например: хороший специалист по наружному наблюдению (Виктор настороженно взглянул на Захара, но тот не подал виду, что сомневается в этом), имею врага, которого всем своим существом хочу уничтожить, но боюсь греха взять на душу. Выследил каждый его шаг, с закрытыми глазами найду...
       Виктор с шумом набрал воздух в легкие и подался вперед.
       - У меня даже пистолет есть, - трагическим шепотом продекламировал он и добавил, разведя ладони в стороны: - Но я боюсь!
       - Какой? - коротко спросил Захар.
       - Чего «какой»? - не понял Виктор.
       - Пистолет какой?
       - ТТ.
       - Хорошая машина, - буркнул Захар, разливая остатки водки по рюмкам. - Слушай, понравилось мне это место. У меня здесь брат со мной в Москве, я с ним завтра еще раз по точкам прошвырнусь, а ты следи вроде бы за нами, а потом здесь встретимся. Втроем веселее будет.
       Виктор недоверчиво посмотрел на Захара, но головой кивнул утвердительно. Когда расставались, Захар все-таки не удержался и спросил:
       - А за что ты хочешь убить того человека?
       - Сестру мою младшую продал. Ей пятнадцать было.
       
       Поздно ночью, когда Вероника уже уснула, Николай тщательно проверил «бразилку», но никаких новых добавок в виде микрофона он в ней не обнаружил. Это уже хорошо. Закончив обыск, он вышел на кухню и сел напротив Захара. Лида по-прежнему ходила в брюках, несмотря на теплую погоду.
       - Не повезло тебе, - усмехнулся Николай, а Лида задрала свой плоский нос и, пробурчав: «За своей худышкой смотри», покинула кухню.
       Захар достал заранее приготовленные карандаш и лист бумаги, на котором уже было написано: «Надо поговорить».
       Николай молча прошел к себе в комнату, достал из сумки прибор величиной со спичечную коробку и вернулся на кухню. Вставив в прибор две «пальчиковые» батареи, он положил коробочку на стол и сказал:
       - Теперь можно.
       - Что-то я не видел у тебя раньше этого прибора, - с сомнением проговорил Захар, недоверчиво покосился на невзрачную коробочку, но про «топтуна» рассказал без опаски. Николай молча выслушал брата.
       - Тебе не показалось, что он специально проделал все это?
       - Вроде, нет, - с сомнением протянул Захар. - Я сам первым пошел на контакт.
       - Это еще ничего не значит. Тебя могли намеренно спровоцировать. Ведь он сказал тебе про пистолет...
       - В любом случае я ничего не теряю, а другого способа протащить тебя по точкам незаметно для наших врагов я не нашел.
       Захар произнес слово «враги» и братья оба напряглись. Понятие было расплывчатым, неясным, но уже оформилось как факт. Теперь главное - определить, кто же эти враги и насколько они могущественны.
       - Я придумал, как доставить тебе оружие на точку, - перешел Николай к главному вопросу, который интересовал обоих. - Нужно организовать две подвижные бригады, которые будут разъезжать с винтовками в районе центра и, запеленговав твой условный знак - мы заранее договоримся об обозначении каждой точки - доставят винтовку в нужное место. Единственная беда: точек слишком много.
       - Уже немного, - отозвался Захар. - Три из них - явно негодные. Меня пытаются водить за нос.
       - Тем лучше, - Николай отхлебнул чай из фаянсовой чашки. - Придется всего трех смертников инструктировать.
       - Каких смертников? - удивился Захар.
       - У диггеров есть что-то вроде клуба самоубийц. Ребята из этой команды исполняют чудеса на манеже цирка под названием «жизнь», - подражая голосу Евгения, прогундосил Николай. Даже через столько лет Захар вспомнил этого неприметного с виду пацана, дружившего с младшим братом, и улыбнулся.
       - Ты это серьезно?
       - Вполне. Подберем троих - ростом с тебя и по комплекции похожих - хорошенько проинструктируем, и один из них заменит тебя в подъезде дома. Ты в его одежде открыто выйдешь на запасную точку, а он останется вместо тебя на чердаке.
       - Его обязательно убьют...
       - Жека сказал, что ребята будут жребий тянуть, чтобы иметь возможность умереть так славно.
       - Хорошо, - согласился Захар и поднялся со стула. - Утро вечера мудренее. Ты продолжай разрабатывать операцию с этой стороны и позаботься о том, где скрываться после будем, а я по запасным точкам хорошенько все обмозгую.
       Когда Николай забирался под одеяло, Вероника зашевелилась, прикасаясь к Николаю своим худым, горячим телом. Он провел рукой по ее бедру, и она, еще не проснувшись, повернулась к нему, обняв за шею руками. Крепко поцеловав Николая в губы, Вероника, поглаживая худое тело своего партнера, провела рукой по груди, на секунду остановилась на месте, где под кожей выпирал стимулятор в титановом корпусе, и пошла дальше.
       «Надо поскорее сменить стимулятор, - подумал Николай. - Может случиться, что потом не будет времени и возможности». В этот момент Вероника добралась до своей цели, и Николай тут же забыл, о чем думал только что.
       
       Глава 8.
       
       На встречу с Виктором явились вчетвером. Сначала Захар с Николаем под неусыпным наблюдением знакомого «топтуна» обследовали все шесть точек (Захар не стал показывать «им», что раскусил три подставные точки), а затем к ребятам присоединились Лида с Вероникой, прибыв на условное место в условное время. Организованная пьянка действительно выглядела достаточной причиной для того, чтобы тащить брата по московским подворотням ради нее.
       Николай сорил деньгами, которыми ссудил его Евгений, девчонки довольно повизгивали, вызывая осуждающие взгляды посетителей кабачка, Виктор, захмелев, распинался перед дамами, а Захар внимательно слушал его, не пропуская ни одного слова.
       Когда выпито было уже достаточно, Захар придвинулся к Виктору и завел разговор о проданной в рабство младшей сестре. Через двадцать минут Виктор был готов полностью, и Захар сделал предложение походя, как бы невзначай.
       - Слушай, давай я прихлопну твоего врага. Мне это ничего не стоит.
       Виктор замолчал, никак не реагируя на предложение Захара, но было видно, что он, хоть и боится, но все же обдумывает сказанное.
       - А тебе какой интерес? - осторожно спросил он, помолчав немного.
       - Никакого, - Захар прикинулся слегка захмелевшим. - Просто смотреть жалко, как ты мучаешься.
       - А когда ты смог бы это сделать? - вопрос был конкретный, и Захар ответил так же конкретно:
       - Если выведешь на него и дашь пистолет - хоть сейчас.
       Еще через пять минут, хорошенько всё обдумав, Виктор сказал:
       - Через сорок минут он выедет на своей машине в ста пятидесяти метрах отсюда. Пистолет у меня припрятан недалеко. Можно прямо сейчас...
       - А почему ты решил именно сегодня всё сделать? - поинтересовался Захар.
       - Если ты не готов...
       В голосе Виктора Захар почувствовал облегчение, но хватку не ослабил.
       - Готов. Просто мне интересно.
       - Боюсь, что завтра не решусь на это, - честно признался Виктор, а Захар похлопал его по плечу:
       - Не ссы, Витек.
       Нагнувшись к его уху, он прошептал, подмигивая девчонкам:
       - Пистолет принеси прямо сейчас, пока мы сидим за столом.
       Лида с Вероникой, подумав, что он говорит что-нибудь о них, притворились обиженными, но тут же рассмеялись. Виктор, извинившись, вышел из-за стола. Николай, внимательно следивший за разговором, наклонился к Захару, как только Виктор скрылся за дверью.
       - На кой хрен тебе это сдалось? - спросил он, недовольно поджав губы.
       - Хочу привязать его к нам крепче морского каната. Нам-то все равно терять нечего. Нас не «хлопнут», пока я не сделаю своего дела.
       - Вечно ты всё делаешь не как другие, - в голосе Николая все еще слышались нотки недовольства, но Захар уже видел, что брат на все согласен.
       - Мне действительно противно смотреть, как он мучается, - заключил напоследок Захар, и они стали ждать возвращения Виктора.
       Когда, закончив гульбище, выходили из кабачка, Захар быстрым движением вытащил пистолет из-за пояса Виктора, а футболка поверх его брюк даже не колыхнулась. Со стороны можно было подумать, что он просто поддержал своего подвыпившего товарища за талию.
       С девчонками и Николаем расстались на углу. Когда подходили к подворотне, Виктор стал инструктировать Захара.
       - Машина выйдет вон из-за того угла и направится к выезду на улицу. Марка автомобиля – «Лендровер». «Он» будет сидеть на заднем сидении справа. Водитель вооружен, по совместительству он еще и телохранитель.
       «Молодец, - подумал про себя Захар. - Не мог про водителя раньше сказать. Теперь придется два трупа оставлять». Встав за ржавыми гаражами как будто по малой нужде, он задал вопрос:
       - Сколько времени осталось?
       - Семь минут.
       - Тогда жми домой, обеспечивай себе алиби, - приказал Захар и отвернулся, чтобы не смотреть в глаза собеседнику. Затем, обернувшись, кинул вдогонку: - Мы с Николаем уехали десять минут назад на такси! Ты понял?
       Виктор покивал головой, удаляясь скорым шагом.
       Захар лениво думал о том, что машин у многих людей давно уже нет, а ржавые гаражи, приспособленные под различные цели, все еще стоят в московских двориках, когда за железной оградой старого скверика показался синий корпус угловатого «Лендровера». Машина притормозила на повороте, и Захар оказался точно напротив правой передней двери. Сквозь затемненное стекло смутно виднелась фигура водителя. Засунув руку в карман галифе с самым небрежным видом, Захар вытащил старинный армейский пистолет, быстро поднял его на уровень груди и произвел выстрел в правую руку водителя.
       Сразу после выстрела машина резко остановилась: очевидно, водитель нажал на педаль тормоза. Пуля прошла через затененное стекло, покрыв его сетью мелких трещинок. “Два, три, четыре, пять”, - считал Захар, стреляя наугад в стекло задней двери и не спуская глаз с того места, где сидел водитель. Через темное стекло, покрытое молочной сетью трещин, ничего не было видно.
       Стекло задней двери автомобиля после четырех выстрелов полностью осыпалось, и Захар подошел еще на один шаг. На заднем сидении тяжело ворочался окровавленный человек в темном костюме и белой рубахе. В лицо пахнуло кондиционированным воздухом из салона автомобиля. Успев отметить лишь белое пятно круглого лица и испуганные глаза, Захар наклонился еще ниже и взглянул на водителя. Тот сидел, дрожа всем телом и не поворачивая головы в сторону Захара, на правом плече его сквозь рубаху проступило обильное красное пятно.
       «Оружие держит под мышкой левой руки», - с усмешкой подумал Захар и взглянул в зеркало обратного вида. Глаза водителя были плотно зажмурены. Выпустив одну из трех оставшихся в магазине пуль в голову копошащегося на заднем сидении человека, Захар засунул пистолет за пояс брюк и аккуратно расправил футболку. Еще раз взглянув на вздрогнувшего при выстреле, но продолжающего сидеть смирно водителя, Захар повернулся спиной к машине и размеренным шагом пошел к выходу со двора. Наблюдавшая все это девчонка лет семи недвижно стояла под раскидистым деревом, не сводя взгляда с Захара. Проходя мимо, он неожиданно подмигнул ей, улыбнувшись, и она, дернувшись с места, бросилась к черной дыре своего родного подъезда.
       Шагая в сторону улицы, на которой его должны были ждать Николай с девчонками, Захар думал о том, какая это странная штука - человеческое сознание. В экстремальной ситуации мозг человека работает особым образом: быстро и продуктивно. На всю акцию ушло не более двух с половиной минут, а Захар мог бы сейчас не менее пяти минут рассказывать обо всем, что он увидел и почувствовал в эти короткие минуты. Он даже помнит, после какого по счету выстрела полностью осыпалось стекло в автомобиле и стало видно израненную жертву, какая по счету пуля попала в стойку кузова автомобиля, сколько крупных капель пота выступило на шее перепуганного водителя.
       «Все-таки я обошелся сегодня одним трупом», - подумал, улыбнувшись, Захар и осмотрелся. Машина ждала его за два квартала от места проведения акции. Стоящее у тротуара такси он заметил издалека, подошел к нему неспешным размеренным шагом и сел на свободное переднее сиденье рядом с водителем.
       - Все в порядке? - поинтересовался Николай, развалившись на заднем сиденье и обнимая за плечи подвыпивших девушек.
       - Порядок, - односложно ответил Захар и скомандовал водителю: - Поехали!
       Старая, разваливающаяся на ходу «Волга» заурчала и тронулась с места.
       
       На следующий день прибыл сам Натан и уединился с Захаром на кухне. Несколько минут они помолчали, затем первым начал разговор Натан. Погладив свою совершенно лысую голову, он отхлебнул кофейной бурды и выразился без предисловий.
       - Вчера в центре «грохнули» работорговца. Киллер стрелял из пистолета калибра 7,62, предположительно - ТТ или «Маузер». По нашим сведениям, ты с братом был в этом районе и отбыл за тридцать минут до этого случая на такси. Кстати, зачем ты брата потащил в центр города?
       - Решил совместить приятное с полезным. Гуляли мы со своими бабами в ресторане.
       - Придется установить запрет на посещение города. С сегодняшнего дня до самой акции будешь безвылазно сидеть в квартире. Все, что нужно, доставим на место.
       - Уж не заподозрили вы меня в этом убийстве? - поинтересовался Захар, глядя в глаза Натану.
       - Да нет, об этом речь не идет, - отмахнулся Натан, но Захар понял, что тот до конца не уверен в сказанном. - Вас могли арестовать, возникли бы лишние проблемы.
       - Какие проблемы? - удивился Захар. - Оружия при нас не было, вы - структура правительства... Хотя, если вам так будет спокойнее, я готов принять любые условия.
       - Ты все точки внимательно изучил? - поинтересовался Натан, уводя разговор в сторону.
       - А чего их изучать? - удивился Захар, откинувшись на спинку старого стула. - Вы всё подготовите, винтовка будет на месте, цель укажете по радио...
       Захар поднялся со стула и подошел к электроплите. Спиной он почувствовал, как внимательно буравил его взглядом Натан.
       - Ну да, конечно, - согласился Натан, когда Захар добавлял кипятка в его чашку с кофе.
       Разговор покружился еще несколько минут вокруг мелких проблем, связанных с операцией, а затем, когда Натан уже стал собираться, Захар походя задал вопрос, который тщательно готовил весь вечер:
       - «Клиента» моего так и не назовете?
       - Зачем это тебе? - устало спросил Натан, снимая с вешалки свою затертую кепочку. - Какая тебе разница, кого отправишь на тот свет? Чем он отличается от всех тех, кого ты уже «замочил»?
       - Разница есть, - усмехнулся Захар, по-прежнему демонстрируя ленивое любопытство. - Этот - дороже всех.
       - Могу тебе сказать одно: он чеченец, - сказал напоследок Натан и помахал рукой, прощаясь. - Надеюсь, этот факт тебе не помешает?
       - Этот - нет, - согласился Захар и закрыл дверь.
       
Глава 9.

       Николай сидел в той же квартире, что и в первый раз, попивая ароматный чай. Евгений смотрел на Николая с ожиданием, и тот не выдержал.
       - Ну, давай, не тяни кота за хвост, - потребовал он.
       - Да чего там говорить, - как можно равнодушнее протянул Евгений, но было видно, что его распирает от радости. - Достали тут ребята стимулятор штатовский: батарея рассчитана на сто лет, даже гарантия есть.
       - Столько не живут, - встрял в монолог Николай, но Евгений отмахнулся от его замечания.
       - Операцию можем сделать завтра. У нас все готово в одной профсоюзной больнице. Хирург сказал, что операция не сложная.
       - По сравнению с кастрацией - конечно, - пошутил Николай, но Евгений даже не улыбнулся.
       - Так что готовься, - закончил он на высокой ноте, и Николай понял, что у него есть еще что-то, не менее важное.
       Пока Николай проверял свою выдержку, не спрашивая Евгения, о чем тот умалчивает, Евгений прикидывал, с чего можно начать разговор.
       - Наши ребята занимаются детерминационным анализом и смогли на той базе данных, что у нас имеется, вычислить клиента, которого подставят твоему брату.
       Николай подался вперед.
       - Я могу назвать фамилию, но это тебе, скорее всего, ничего не даст. Он мало известен в политических кругах, но его идеи довольно интересны. Чеченцы называют его ассимилянтом.
       «Чеченец. Сходится», - подумал Николай, но вида не подал, что сам имеет какую-то дополнительную информацию.
       - А зачем понадобилось московскому правительству убирать этого малоизвестного деятеля, да еще руками Захара?
       - Наши аналитики пришли к выводу, что его идеи способны повлиять на ход войны на Северном Кавказе, и - как результат - могут уменьшиться объемы продажи оружия. Их аналитики наверняка сделали то же самое. Убийство руками прикумского снайпера оппозиционера (а он находится в оппозиции к нынешнему правительству ваших сопредельников) разожжет новую волну насилия на юге и – как следствие – увеличится объем продажи оружия.
       - Отсюда следует, что Захара предусмотрено представить общественности непременно в виде трупа, - закончил Николай, и Евгений согласно покачал головой.
       - Завтра я могу свести вас с доверенным лицом этого человека, - начал Евгений, но, увидев удивление на лице Николая, пояснил: - Мы, конечно, ничего не скажем о готовящейся операции, просто представим вас как членов Прикумской общины. Поговорите с ним и сами примете решение.
       - Говорить придется мне одному, - заметил Николай. - Захара посадили под домашний арест.
       - Тогда надо спешить, - забеспокоился Евгений. - Завтра же с утра - встреча с этим человеком, вечером - операция. Я имею в виду стимулятор.
       При слове «операция» Николай поежился.
       - Как вы выйдете на него?
       - На чеченца? - переспросил Евгений, и Николай кивнул головой. - Очень просто. Мы постоянно имеем контакты со всеми, кто пытается сделать что-то стоящее в нашем бардаке.
       - Винтовки достали? - поинтересовался Николай.
       - Всё в порядке. Завтра уже можно начинать круглосуточное патрулирование. Передатчик для Захара я подготовлю к завтрашнему дню. Ему достаточно будет один раз назвать номер точки, и все остальное - наше дело. Ребята уже хорошо изучили все ходы и выходы в этих районах. Три точки, которые забраковал Захар, мы тоже на всякий случай приняли к сведению. Пусть научится считать до шести к моменту проведения операции, - пошутил Евгений.
       Разошлись еще засветло, и Николай заспешил на квартиру, чтобы поделиться новостью с братом. Было о чем подумать в подобной ситуации.
       Захар и Николай сидели друг против друга за кухонным столом, между ними лежал прибор, подавляющий все «жучки» в радиусе двадцати метров.
       - Понятно, - подытожил Захар, выслушав Николая. - Завтра встретишься с этим чеченцем, определи, насколько возможно, обстановку и прочие малозаметные мелочи. Ты понимаешь меня...
       - Завтра к обеду доложу, если всё будет в порядке, - пообещал Николай и, помолчав, добавил: - Ребята на завтра операцию с пересадкой стимулятора назначили.
       - Бог в помощь, - отозвался Захар и добавил: - Кириллу подбрось информацию, что операция с пересадкой будет идти весь день, Веронику возьми с собой с самого утра.
       - Хорошо. Я тебе одежду принес, наденешь ее перед операцией. Она похожа на ту, в которой ты ходишь, но очень хорошо снимается и надевается в экстремальных условиях. Шестеро ребят уже готовы.
       - Значит, все-таки шесть? - переспросил Захар.
       - Так они решили, - ответил Николай. - У них давно не было такой операции, и теперь все силы брошены на то, чтобы выполнить всё по высшему разряду.
       - Расскажи поподробнее, что за ребята - эти смертники, - попросил Захар.
       - Они твердо верят, что смерть на поле боя - прямая дорога в рай, вот и стремятся выполнить долг до конца. У них нет ни жен, ни детей, их ничто не держит на этом свете. После их смерти родители или нетрудоспособные братья и сестры становятся иждивенцами диггерской общины.
       - Знать бы того, кто смерть готов принять вместо меня... - задумчиво протянул Захар, а Николай резко прервал его, отрицательно махнув рукой:
       - Ни к чему тебе это. Только в деле помешать может. Мы проинструктируем ребят, чтобы они даже не разговаривали с тобой, когда меняться будете.
       Захар согласно покачал головой и кликнул Лиду, чтобы та налила чаю братьям.
       
       Молодой мужчина лет двадцати пяти, назвавшийся Ахмедом, совершенно не был похож на кавказца, чистая литературная речь его, не обезображенная ни одним из сленгов, также не давала повода предположить, что он не является русским в этническом отношении.
       - Ваш лидер так же чисто говорит по-русски? - поинтересовался Николай.
       - У него есть небольшой акцент, - не удивившись вопросу, ответил его собеседник. - Учитель окончил духовную школу, где основным языком обучения был арабский, поэтому по-русски и по-английски он говорит с легким акцентом.
       - Каков его реальный рейтинг среди населения сопредельной нам стороны?
       - Он является самым популярным оппозиционером, - осторожно выразился Ахмед, прощупывая Николая своим цепким взглядом.
       - А каковы его политические позиции?
       - Мир с Прикумской общиной на основе серии договоров и отказ от взаимных претензий.
       - Границы? - Николай стал задавать вопросы предельно лаконично - этому парню не надо было ничего разжевывать.
       - Пока без изменений. Границы - следующий шаг.
       - Ориентация во внешней среде?
       - От сотрудничества с Турцией следует отказаться. Турция рассматривает нас как буфер в отношениях с Московским правительством, а в перспективе - плацдарм для собственной экспансии на север. Мы не можем рисковать будущим своего народа ради турецких интересов.
       Николай молча покачал головой, соглашаясь с доводами собеседника, а затем задал вопрос в лоб, не сводя взгляда с Ахмеда:
       - У вашего Учителя есть враг в ближайшем окружении?
       - Зачем это вам? - спросил в свою очередь Ахмед.
       - У нас есть основания предполагать это, - туманно объяснил Николай.
       - Я догадывался, что разговор пойдет о чем-то похожем, - согласился Ахмед. - Такой человек действительно есть в ближайшем окружении Учителя.
       - Как он выглядит? - спросил Николай, видя, что хитрить в подобной ситуации не имеет смысла.
       - Могу я расценить ваш вопрос как обычное предупреждение? - осторожно поинтересовался Ахмед.
       - Нам действительно важно знать, как выглядит он.
       - Среднего роста, волосы темные, средней длины. Он единственный из ближайшего окружения Учителя носит европейский галстук.
       - Охрана тоже не носит галстуки?
       - Никто, кроме него.
       Перед уходом Николай вновь вернулся к начальной теме разговора.
       - Какова глобальная цель Учителя в этническом плане?
       - У нас два пути: на юг или на север, - немного подумав, ответил Ахмед, вставая из-за стола. - В обоих случаях нас ждет, в конечном счете, ассимиляция, а нам остается одно - выбрать. Учитель считает (а мы - ближайшее окружение - согласны с ним), что духовный запас севера намного богаче, хоть религии у нас и разные. К тому же здесь, на севере, вариантов выбора больше. Здесь мы еще можем побарахтаться, а там, на юге, всё уже давно решено за нас.
       Николай крепко пожал руку своему новому знакомому и улыбнулся на прощанье:
       - Следите за тем, чтобы в ближайшие дни наш общий «друг» без галстука на улицу не выходил.
       
       Всё было готово к операции. Николай смотрел на врача, который тщательно мыл руки под краном - в больнице работал водопровод - и думал, что часть задуманного уже свершилась: он получил шанс прожить еще сколько-то лет, а теперь очередь за Захаром.
       В принципе всё уже подготовлено. Сегодня днем Николай передал брату передатчик, который приклеивался специальным пластырем за ухом. Чудо техники, которое под пластырем не превышало размеры небольшого фурункула, служило микрофоном, передающим не только речь Захара, но и все остальные разговоры в радиусе десяти метров. Дежурные бригады с винтовками крутились неподалеку от точек, готовые в любую минуту оставить нужную винтовку с дневным или ночным прицелом на позиции, определенной Захаром. Была, конечно, опасность, что кто-то из ребят нарвется на патруль, но они хорошо вооружены. А случись что - их заменят товарищи, которые тоже наготове.
       В конце концов, Евгений признался, что их диггерская община заинтересована в том, чтобы Захар убрал не учителя, а его врага. В этом случае диггеры получат кое-что в свое распоряжение, да и отношения с некоторыми кавказскими общинами наладятся. Захар, выслушав доводы Евгения, переданные ему Николаем, согласился, добавив: «Нам это тоже подходит. Мы свое оружие уже получили». Теперь всё - в руках Захара. Николай практически бессилен повлиять на ситуацию.
       Медсестра в темно-синем халате сделала призывный жест рукой, и Николай поднялся с жестковатой кушетки, покрытой белой простыней. Вероника придержала его руку в своей, неловко поцеловала Николая в щеку и пожелала удачи.
       - Она-то как раз мне сейчас и нужна больше всего! - произнес с наигранным пафосом Николай и направился в операционную.
       Раздевшись догола, он улегся на стол, покрытый зеленоватой клеенкой, и медсестра укрыла его простыней с вырезом в центре. Подошла вторая медсестра со шприцом в руке, положила его руку на специальную приставку, расположенную сбоку от операционного стола, перевязала руку резиновым жгутом повыше локтя, прижалась лобком к его пальцам, обнявшим клеенчатый торец приставного столика, и ввела иглу в вену на локтевом сгибе. Николай, хулиганя, пошевелил пальцами, ощущая мягкое податливое тело. Медсестра подняла взгляд на него, но выражения ее лица Николай не увидел из-за марлевой повязки, прикрывшей рот и нос.
       Повернув голову вверх, Николай стал наблюдать, как большой фонарь над операционным столом сужался в точку, пока совсем не исчез. Снявшись со стола, Николай в полной темноте полетел вперед, раскинув руки. Сначала он летел по черному коридору, затем свернул влево, находясь по-прежнему в кромешной темноте. Остановился, когда почувствовал, что оказался в огромном помещении без стен и потолка, встал на ноги и прислушался.
       Где-то рядом находилось многорукое чудовище, готовящееся дотронуться до тела Николая.
       -Где я? - спросил он, удивившись, что голос еще подчиняется ему.
       -В жопе! - флегматично ответил незнакомый голос, и чьи-то сильные и гибкие руки стали рвать плоть на его груди.
       Боли он не чувствовал. Когда многочисленные руки закончили рыться в его теле, ему стало легче, и он вздохнул полной грудью.
       Включился свет. Вокруг был незнакомый город, ничем не напоминавший ни Москву, ни заброшенные святокрестовские микрорайоны на берегу озера Буйвола. Корпуса разноцветных зданий дрожали в мареве жарких испарений, по улицам бродили странные существа, представляющие собой помесь людей со звероподобными ящерами, изображаемыми в иллюстрациях палеонтологических изданий.
       Находившийся рядом ящер был женского пола, и Николай твердо знал, что это Вероника, но его смущал цвет ее чешуи, которая почему-то отдавала синеватым отливом. «Вечно эти женщины что-нибудь изобретают, разнообразя свою внешность», - подумал он и поднял руку к глазам. Внимательно разглядев длинные когти, он понял, что больше никогда не сможет воспользоваться огнестрельным оружием.
       
       Глава 10
       
       Открыв дверь на условный стук, Захар увидел Владимира, переминавшегося с ноги на ногу на заплеванной лестничной площадке. Его постоянная небритость стала еще более вызывающей, во всем облике сквозили возбуждение и нетерпение.
       - Собирайся, час икс настал, - пробурчал он как-то слишком буднично для подобного случая.
       - Пройди на кухню, - несколько растерявшись, предложил Захар. - Мне время нужно, чтобы собраться.
       - На все у вас восемь минут. Лида тоже идет с тобой.
       - Это еще зачем? - удивился Захар, стараясь не поворачиваться к Владимиру левым боком.
       - Она будет с нами, пока ты всё не закончишь.
       «Понятно, зачем нужна была женщина в Москве: в качестве еще одной подстраховки. Они всё рассчитали точно, прекрасно зная меня», - подумал Захар молча, а Лиде, на ее немой вопрос, кивком головы скомандовал собираться.
       Зайдя в ванную и закрыв за собой дверь, он пошарил, согнувшись, под умывальником, достал миниатюрный микрофон под грязноватым пластырем и приклеил его себе за левым ухом.
       Выходили из квартиры молча. Владимир, взглянув на пластырь, поинтересовался:
       - Поранился?
       - Фурункул, - односложно ответил Захар и спросил: - С какой точки работать будем?
       - Не знаю, - буркнул Владимир, спускаясь по лестнице.
       Когда подходили к назначенному месту, микроавтобус с замаскированными окнами уже ждал их. Ехали долго. Сначала Захар, считая повороты, пытался определить направление движения, но скоро бросил эту затею, видя ее бесперспективность. Вышли из автобуса в знакомом месте и уже через несколько минут были в тире, где Захар тренировался все это время. Кроме Кирилла и Натана в большом полутемном помещении находился еще один человек. Лицо его Захару было совершенно незнакомо, но он сразу понял, что это - главный.
       Главный оглядел Захара, и по глазам его было заметно, что он остался удовлетворенным.
       - Как настроение? - спросил у Захара главный, не сводя с него своих цепких серых глаз. На вид ему было лет пятьдесят, фигура даже под мешковатой одеждой выдавала тренированного спортсмена.
       - Рабочее, - как можно спокойнее отозвался Захар и тут же спросил: - Зачем мы взяли с собой Лиду?
       - После операции вас срочно нужно будет переправлять на юг, без возвращения на ваше старое место дислокации, - доброжелательным тоном пояснил главный и добавил после небольшой паузы: - Да и нам спокойнее будет, если ваша девушка в момент операции будет с нами.
       - А мне спокойнее будет, если она в момент операции будет со мной, - спокойно возразил Захар и стал наблюдать за реакцией главного.
       Кирилл с Натаном переглянулись, но у главного даже мускул на лице не дрогнул, а в серых глазах по-прежнему таилось безмятежное спокойствие. Не сводя взгляда с крупной фигуры Захара, он немного подумал и ответил:
       - Будем считать, что договорились.
       - С какой точки будем работать и в какое время?
       - Всё - после, - улыбаясь, отмахнулся главный. - Судя по имеющейся у меня информации, ты прекрасно изучил все шесть точек, так что тебе готовиться уже не надо.
       Захар молча подавил в себе досаду и успокоился. Ничего. Ребята, дежурящие у рации, сумеют вовремя расшифровать место, откуда будет проводиться операция, к тому же они обязательно следят сейчас за передвижением этого чеченца. Лиду они тоже подстрахуют. Наверное, уже сейчас готовятся к этому. Он взглянул на девчонку, испуганно прильнувшую к его левому плечу, и сказал тихо, но так, чтобы расслышал главный:
       - Отпусти мою руку и до конца операции ко мне не прикасайся. Приказы мои выполнять быстро и беспрекословно.
       Лида молча кивнула головой и отошла от него на полшага.
       - Пистолет верни, - главный протянул правую руку ладонью вверх, и Захар с удовольствием поглядел на этот нищенский жест.
       - На задней стенке унитазного бачка. «Скотчем» приклеен.
       Глаза главного выдали его растерянность, а Захар обернулся к Натану, чтобы разрядить обстановку.
       - Винтовка на месте?
       - На месте, - по лицу Натана не было видно, чтобы он волновался.
       - Дневной прицел? - еще раз поинтересовался Захар.
       Натан молча кивнул, и Захару на свой страх и риск пришлось продублировать для ребят:
       - Хорошо. Ночью стрелять не люблю.
       Главный, оправившись от удивления и вновь приняв уверенный вид, завершил разговор:
       - Сейчас поедешь с ребятами, отлежишься до начала операции.
       Натан пожал руку Захару молча, не изменившись в лице. Кирилл тепло улыбнулся, задержав свою ладонь, и Захар почувствовал миниатюрную капсулу. Аккуратно приняв ее, он ответил Кириллу улыбкой и сказал на прощание:
       - Приезжай в Святой Крест, будем всегда рады тебе.
       Еще раз взглянув на широкую спину главного, удаляющегося к выходу, Захар кивнул Кириллу с Натаном и направился туда же. Рядом с ним семенила перепуганная Лида, чуть поодаль - трое дюжих ребят из команды главного.
       
       Николай открыл глаза и огляделся. Над головой нависал низкий сводчатый бетонный потолок, стены тоже были из бетонного монолита и пестрели темными потеками воды с белыми соляными разводами. Свет источала старая шахтерская лампа, подсоединенная к автомобильному аккумулятору. Услышав, как кто-то приближается к нему, он прикрыл глаза и затаился. Кто-то тихо подошел и уселся рядом. Дыхание было частым и тихим, как у ребенка. Николай прислушался к своему состоянию. Шов на груди побаливал, но не сильно, руки и ноги были свободны. Незаметными движениями он ощупал ложе под собой: матрас, простыни, какой-то деревянный топчан. Осторожно размежив веки, Николай сквозь густую сетку ресниц увидел вытянутое лицо белокурой девочки лет десяти-двенадцати. Не нужно было особенно приглядываться, чтобы заметить прозрачность ее кожи на лице и шее, голубые вены, напоминающие реки на географической карте. Губы девочки шевелились, но ничего не было слышно.
       - Стихи читаешь? - Николай хотел спросить тихо, но стены отозвались эхом.
       Девочка одной рукой осторожно прикрыла рот Николаю, а указательный палец другой руки прижала к своим губам. Состроив серьезную физиономию, она наклонилась к его уху и прошептала:
       - Здесь очень сильная акустика. Нас могут засечь.
       Кто-то заворочался слева, метрах в трех от топчана, на котором лежал Николай. Он скосил глаза, но ничего не увидел. Поворачиваться не стал: рана на груди была еще свежей.
       - Там Вероника спит, она всю ночь и всё утро просидела возле тебя, - вновь прошептала девочка, наклонившись к Николаю.
       - А ты-то сама кем будешь, и что ты там надо мной читала, пока я спал? - спросил в свою очередь Николай шепотом, взяв осторожно девочку ладонью за шею и повернув её ухо к своим губам. - Молилась, что ли?
       - Я - Надежда. Я не молилась, а песню пела. Про себя.
       Видно было, что девочке понравилось это перешептывание. Заметив, что Николай опять хочет что-то сказать ей, она уже сама наклонила ухо к его губам.
       - Ты чья надежда? Моя, что ли? - пошутил Николай. - И кто это песню про тебя написал?
       Девчонка прыснула в ладошку, но тут же выпрямилась и вновь состроила серьезную физиономию.
       - Лежите тихо, дядя Коля, вам не следует много разговаривать, - произнесла она очень тихо, но Николай, к удивлению своему, всё понял, внимательно глядя на ее выразительные губы, едва видные в свете старой шахтерской лампы.
       Кто-то шумно вошел в помещение, и Николай увидел худого парня в залатанных джинсах и кожаной куртке. Парень положил на грубо оструганный деревянный стол потрепанный АКСУ калибра 5,45, большой китайский фонарь и сумку с наплечным ремнем. Всё это он проделывал, нисколько не заботясь о тишине, которую требовала от Николая Надежда. Сполоснув руки в каком-то тазике, он вытер их застиранным, но чистым полотенцем и подошел к Николаю.
       - Олег, - представился он и пожал Николаю руку. - Знаю, знаю, - успокоил он, глядя, как Николай шепотом пытается назвать свое имя. - Гляди-ка, даже голос потерял.
       - Да какой там потерял, - ответил Николай, прокашлявшись. - Это ваша Надежда застращала меня до смерти. Шепотом разговаривать заставила.
       Обернувшись, он увидел, что девочка не улыбается и смотрит на него испуганно.
       - Сходи, Надюш, принеси воды, - попросил Олег, протягивая ей котелок.
       - Есть еще вода, - раздался вновь тихий шепот.
       - А ты свежей принеси. Больному свежая вода нужна.
       Когда девочка вышла из помещения, Олег отвел взгляд от её худенькой спины и обратился к Николаю, выискивая что-то глазами на испещренной сложными фигурами потёков стене.
       - Ей пришлось однажды сутки пролежать без движения, еды и воды, прикидываясь мертвой. С тех пор она разговаривает только шепотом.
       - Сирота? - поинтересовался Николай.
       Олег молча кивнул головой.
       - Ей нельзя здесь оставаться, - проговорил Николай, стараясь поймать взгляд Олега. - Она умрет в этих стенах.
       - Знаю, - Олег посмотрел, наконец, Николаю в глаза. - Но у нас нет возможности пристроить ее куда-то. Ей даже тест на гемоглобин делать не нужно: сразу видно, что она - диггерский ребенок.
       Надежда возвратилась с котелком свежей воды, и Николай перевел разговор на другую тему.
       - Почему я здесь оказался? Меня никто заранее не предупредил об этом.
       - Захара забрали на операцию, есть сообщение, что всё произойдет сегодня до наступления темноты. Евгений решил, что находиться здесь тебе будет безопаснее.
       - О Лиде побеспокоились?
       Олег принял котелок с водой из рук Надежды и протянул Николаю, тот отказался, и Олег сам сделал три крупных глотка.
       - Лида с ним. «Они» хотели, чтобы она была с ними до конца операции, но Захар настоял на своём. Теперь ребята разрабатывают операцию по прикрытию обоих сразу.
       - Девушка-смертник? - удивился Николай.
       - Зачем девушка? - усмехнулся Олег. - У нас есть специалисты по переодеванию. Женщин на улице всегда реже проверяли, чем мужчин.
       В углу заворочалась Вероника, и Надежда побежала к ней, сорвавшись с места. Олег потянулся и встал со скамейки.
       - Вероника сейчас поднимется, а я пойду поваляюсь - после дежурства ужасно спать хочется. Даже есть не буду.
       Взглянув на сложенную на скамье одежду Николая, Олег предложил:
       - Давай фонарями поменяемся. Твой явно мощнее.
       - Не могу, - отказался Николай. - Во-первых, это подарок, а, во-вторых - единственное мое оружие.
       - Какое оружие? - удивился Олег. - Ты ведь не диггер, по подземельям не шастаешь.
       - Подай-ка его сюда, - попросил Николай, протянув руку.
       Олег подал Николаю его старый облезлый фонарь. Николай молча взял фонарь в руку не как обычно, а наоборот - торцом вперед - и на мгновение из края задней стенки выскочило узкое блестящее лезвие и спряталось обратно. Олег с восхищением покачал головой и протянул руку.
       - Посмотреть можно?
       - Посмотри, - протянул фонарь Николай.
       Олег долго вертел фонарь в руках, пытаясь найти кнопку, выбрасывающую лезвие, но, не найдя ничего, кроме единственной кнопки, включающей лампочку фонаря, спросил:
       - А разобрать можно?
       - Разбери, - разрешил Николай, довольно улыбаясь.
       Олег открутил головку фонаря с лампочкой и рефлектором, высыпал из него три батареи и недоуменно уставился внутрь пустого цилиндра.
       - Здесь никакой механизм спрятать невозможно...
       - Механизм невозможно, - согласился Николай и вновь улыбнулся. - Зато можно спрятать тончайшее лезвие из титанокерамики, которое, будучи очень гибким в обычном состоянии, максимально напрягается под воздействием тока от обычных батареек, пропущенного через малюсенький чип, и способен перерезать стальную проволоку толщиной в один миллиметр.
       -А как выскакивает лезвие?
       Николай поглядел на заспанную Веронику, которая, подойдя поближе, с интересом внимала разговору мужчин, и объяснил:
       - Я и сам толком не знаю, только приводится он в действие от прикосновения моего большого пальца правой руки вот к этому месту. Чужой палец здесь бесполезен: оружие сугубо индивидуальное.
       Протянув фонарь заинтересовавшемуся Олегу, Николай обернулся к Веронике:
       - Привет, подруга.
       - Привет, обманщик.
       - Ты это о чем? - прикинулся удивленным Николай.
       - Да всё о том же. О фонаре, да о диггерах. А я уж подумала, что у меня «крыша поехала».
       - Хорош дуться, - улыбнулся Николай. - Лучше поцелуй своего «бессмертного». Мне врачи сто лет гарантировали, теперь я больше вас всех проживу.
       Еще раз внимательно оглядев фонарь, Олег собрал его и обратился к Николаю.
       - Хватит целоваться, лучше продемонстрируй еще раз, как он работает.
       Николай осторожно отстранил Веронику, погладив ее по спине, и взял фонарь в руки. Страшное лезвие еще два раза показалось на мгновение, и фонарь снова стал похож на обычную вещицу.
       - А подольше нельзя подержать лезвие, чтобы рассмотреть его? - попросил Олег.
       - Нельзя. Энергии хватает только на мгновение, затем вновь нужна подзарядка чипа. Принеси-ка лучше кусок проволоки, я продемонстрирую скрытые возможности этого осветительного прибора.
       Пока мужчины копошились со своей игрушкой, Вероника поставила на спиртовку котелок с водой, достала испанские бульонные кубики, невесть как сохранившиеся от хороших времен, и мешочек с сухарями. Нужно было накормить Николая, ослабевшего после операции. Достав из мешочка сухарь и протянув его Надежде, она осторожным движением погладила по голове девочку, похожую на увядающий подснежник.
       
       Глава 11.
       
       Захар поднялся с продавленного дивана, топорщившегося разболтанными пружинами, и потянулся. Изрядно перетрусившая Лида, наконец, уснула на старенькой кровати, свернувшись калачиком и уткнувшись лицом в стену. Один из приставленных к Захару охранников встал со своего кресла в смежной комнате и показался в проеме двери.
       - Куда собрался?
       - На кудыкину гору. Поссать-то можно?
       - Можно, - с серьезным выражением лица разрешил охранник и вновь уселся в кресло перед телевизором. Остальные двое тоже смотрели какую-то тупую передачу, состряпанную на московском телецентре.
       Захар справил нужду в туалете, а затем прошел в ванную и закрыл за собой дверь. Вытащив из потайного кармана брюк миниатюрную капсулу, переданную Кириллом, он аккуратно вскрыл ее и достал многократно сложенную тонкую прозрачную бумагу, на которую был нанесен текст от руки, но печатными буквами. Быстро прочитав сообщение, Захар отсоединил капроновый шнур, на котором держалась пробка от стока в ванне, заткнул пробкой слив в умывальнике и открыл кран. Когда вода зажурчала достаточно громко, он отвернулся от умывальника и проговорил для тех, кто сидел сейчас в ожидании у рации:
       - Точка номер три, семнадцать часов. В четвертом подъезде будет открыт ход на чердак, там не будут ждать.
       Помолчав секунду, он вновь повторил текст, затем быстро разорвал записку, бросил в умывальник, заполнившийся водой, обрывки и, вытащив пробку, вновь приладил ее к ванне. Утопив металлический контейнер в бачке от унитаза, он внимательно поглядел на проскальзывающие в канализацию клочки бумаги и закрыл кран.
       Когда выходил из ванной, заметил внимательный взгляд одного из охранников, брошенный на него через висящее на стене зеркало.
       В три пополудни, когда до сообщенного Кириллом (а, может быть, и Натаном?) часа оставалось немного, один из охранников, повозившись на кухне, пригласил:
       - Давай поедим, ребята!
       Двое остальных потянулись к кухне, отрываясь от интересной им белиберды на экране телевизора, а Захар отказался, сославшись на сытость. Проснувшаяся к тому времени Лида с удивлением поглядела на Захара, проглатывая слюну, но он отрицательно покачал головой.
       - Зря боишься! - прокричал из кухни пригласивший его охранник. - Пуля в живот тебе не грозит: у нас все до мелочей продумано!
       «Вот именно: все продумано», - подумал Захар, промолчав в ответ.
       Пока охранники ели, он присел на кровать рядом с Лидой, взял ее ладони в свои руки и тихо произнес, улыбаясь:
       - Не бойся, я тебя не брошу, и всё будет в порядке. Четко выполняй мои приказы, и, главное - никакой паники.
       В начале пятого зазвонил телефон, один из охранников поднял трубку, выслушал сообщение и скомандовал:
       - Собираемся!
       - Водка есть? - неожиданно спросил Захар.
       - Зачем? - удивился охранник.
       - Я всегда пью сто пятьдесят граммов перед работой. Тогда у меня руки не дрожат.
       Охранник заколебался, и Захар решил надавить на него:
       - Если промахнусь - ты виноват будешь.
       Охранник затравленно поглядел на телефон, затем махнул рукой и бросился на кухню, откуда принес початую бутылку и стакан, наполнил стакан чуть больше половины и протянул Захару:
       - Закусить?
       - Не надо.
       Захар выпил водку, цедя её сквозь зубы, поставил стакан на стол и занюхал коротким рукавом футболки, для чего ему пришлось высоко поднять локоть. Хлопнув легонько по заднице наморщившую нос Лиду, он скомандовал: «Поехали!» и направился к выходу.
       Точка под номером три находилась в Староконюшенном переулке, неподалеку от здания канадского посольства. Здесь же, неподалеку, находилось кафе «У Маргариты», где ребята выпивали с «топтуном» Виктором, в одном из близлежащих дворов был «пришит» работорговец. Захар хорошо помнил расположение зданий вокруг, все ходы и выходы. Четвертый подъезд, где, судя по сообщению в записке Кирилла, был открыт лаз на чердак, находился в углу дома, оттуда легко было уйти незамеченным. Мысленно поблагодарив Кирилла, Захар стал продумывать все возможные варианты развития событий. Скорее всего, дублеры проникнут на чердак через четвертый подъезд, этим же путем придется уходить и Захару с Лидой. Захар был уверен, что ребята пришлют двух дублеров, только вот где они возьмут девчонку для этой операции?
       Захар помотал головой, пытаясь отогнать ненужные размышления, мешающие сосредоточиться на основном деле. Лида с готовностью взглянула на него, ожидая распоряжений, но он отрицательно покачал головой, погладив ее по руке. Строго выполняя приказ не касаться его до конца операции, Лида не ответила на его жест, но успокоилась.
       Машина остановилась. Выйдя из фургончика с замаскированными окнами, Захар огляделся. Во дворе почти никого не было: две мамаши выгуливали своих малышей, которые возились в полуразвалившейся песочнице, сохранившейся с лучших времен, да два алкаша поочередно прикладывались к бутылке, сидя на облезлой скамейке.
       «Топтуны, - безошибочно определил Захар, отметив, что выпивохи старательно «не замечают» подъехавший фургон и выходивших из него людей. - Обычные алкаши уже рот раззявили бы на такое бесплатное представление».
       Возле четвертого подъезда остановился старенький синий «жигуль», из него вывалились, весело пересмеиваясь, длинноволосый парень в оранжевой бесформенной футболке и неизменных галифе и так же ярко одетая девчонка с длинными обесцвеченными волосами, рассыпавшимися по спине. Парень вытащил из задней двери автомобиля большую картонную коробку с изображением красивой куклы, оглянувшись на сидящих на скамейке алкашей, тщательно закрыл двери своего «жигуленка», подергав их для уверенности, и поспешил с коробкой наперевес за своей спутницей, которая уже скрылась в четвертом подъезде.
       Органы чувств у Захара обострились до предела. Он физически ощущал каждого человека во дворе, на ходу оценивая его возможности. Мамаши в песочнице тоже могли оказаться «топтунами»: у них был слишком хороший сектор обзора. Стараясь не поворачиваться лицом к «алкашам» и «мамашам», Захар молча направился к нужному подъезду. Лида семенила рядом, в полушаге, бойцы, приехавшие с Захаром, из машины даже не вышли. Захар еще не скрылся в подъезде, когда машина, урча мотором, стала выезжать из тесного старинного двора.
       На третьем этаже бесшумно открылась одна из дверей, в образовавшийся проем показалась физиономия старого знакомого – «топтуна» Виктора, который, прижимая указательный палец к своим губам, молча передал Захару сложенный вчетверо листочек бумаги. Захар, не останавливаясь, молча забрал записку и продолжил путь наверх. Лида первая влезла по металлической лестнице и скрылась в квадратном проеме чердачного лаза. Когда Захар оказался на чердаке, она молча стояла, оглядываясь по сторонам. Захар, не останавливаясь, прошел к слуховому окну и открыл грязную картонную коробку из-под электрической двухконфорочной плиты. Не прикасаясь ни к чему, он внимательно оглядел разобранную винтовку и портативную рацию. Заслышав шорох, спокойно оглянулся и увидел двух молодых ребят, вышедших из-за кирпичной кладки вытяжного дымохода. Оба были одеты в черные галифе и серые футболки. «Это те двое, из “жигуленка”, - подумал Захар и улыбнулся. - Неплохой маскарад».
       Тот, что повыше, молча протянул Захару зеленые галифе, оранжевую футболку и парик с длинными волосами. Второй так же молча передал свою одежду и блондинистый парик Лиде. Увидев, что Лида стала суетливо расстегивать брюки, положил руку ей на плечо и прошептал на ухо: «Надевай сверху, размеры учтены».
       Захар, и тот, что повыше, переглянулись и отошли подальше от коробки, где лежала вместе с разобранной винтовкой оставленная Захару рация.
       - Мы остаемся здесь, - прошептал высокий, - а ты с девушкой садись в машину и подъезжай к булочной на углу. Там вас будут ждать. Осталось двадцать минут.
       Захар поглядел на часы и кивнул головой. Парень передал ему ключи от «жигуленка» и пистолет.
       - Будем стрелять из двух точек для страховки, - продолжил парень спокойным тоном. - Клиент в темно-зеленом пиджаке, бирюзовой рубахе и темно-зеленом галстуке. Определишь сразу: он - как попугай в этой компании. Стреляем по команде с их рации. Я получу команду от «них», - парень кивнул головой в сторону коробки у слухового окна, - а тебе ребята продублируют по нашему каналу.
       Парень протянул Захару портативную рацию со вставным наушником, и Захар повесил ее на шею под футболку, телефон, который вставляется прямо в ушное отверстие, остался болтаться на тонком гибком шнуре.
       Когда вернулись к слуховому окну, Лида уже переоделась и натянула парик. Видно было, что ей ужасно хочется взглянуть на себя в зеркало. Второй парень уже собрал винтовку, оставленную для Захара, и оглядел пустой магазин. На дне коробки валялись четыре патрона. «На два двойных выстрела», - подумал, улыбнувшись, Захар, а парень, смачно выругавшись шепотом: «Козлы!», отправился к нише за кирпичной кладкой, где они с товарищем прятались до прихода Захара. Достав большую коробку с изображением красивой куклы на крышке, развязал розовую ленточку и вытащил из коробки новенькую «девятку», а также патроны калибра 7,62 для винтовки, оставленной Захару. Отметив такую тщательную предусмотрительность организаторов операции, Захар еще раз улыбнулся и стал надевать поверх своей одежды ярко-оранжевую футболку.
       Подумав, он оторвал пластырь за ухом, но парень остановил его.
       - Оставь, ребята будут контролировать ситуацию.
       Захар, не долго думая, приладил пластырь на груди под футболкой.
       Достав записку, переданную ему Виктором, Захар прочитал два слова, нацарапанных небрежными печатными буквами, и передал записку высокому парню. «Дверь открыта», - молча прочитал парень и взглянул на Захара.
       - Двенадцатая квартира, - односложно пояснил Захар и добавил: - Он мне обязан. Может помочь.
       - Не понадобится, - отрицательно покачал головой парень и стал рвать записку на мелкие клочки.
       - Тебя хоть зовут-то как? - шепотом поинтересовался Захар у того, что пониже, занятого оружием, но ответил ему другой.
       - Потом. Всё потом.
       «Потом» у тебя может не оказаться», - с горечью подумал Захар, а парень, как бы угадав мысли Захара, неожиданно улыбнулся.
       - Ничего, братан, прорвемся!
       
       Глава 12
       
       Еще раз ощупав за поясом брюк сзади пистолет, переданный ему высоким парнем на чердаке, Захар взял в правую руку ключи от «жигуленка», стоящего во дворе, и вихляющейся походкой вышел из четвертого подъезда. Лида, семеня рядом, старательно хихикала, выполняя приказ Захара, но ее хихиканье получалось каким-то нервным, всхлипывающим.
       - Хорош всхлипывать, - прошептал он, улыбаясь и незаметно оглядываясь.
       Мамаши мирно беседовали, одна, сидящая лицом к четвертому подъезду, скользнула взглядом по Захару с Лидой и продолжила разговор со своей товаркой, которая была обращена лицом к подъезду, куда вошли они десять минут назад. «Алкаши» тоже взглянули на яркую пару и вновь взялись за свою бутылку, которую никак не могли прикончить.
       Стараясь не суетиться, Захар открыл дверь с водительской стороны, небрежно плюхнулся на сиденье и снял блокировку на замке двери с пассажирской стороны. Лиду уже трясло, но держалась она пока неплохо.
       Остановившись за углом напротив булочной, Захар перешел дорогу и зашел в магазин. Лида осталась в машине. Пока Захар разглядывал полупустой прилавок, отметив все же, что по сравнению со святокрестовским аскетизмом московские булочные с тремя сортами хлеба выглядят просто роскошно, из подсобки выглянул какой-то человек в белом халате и поинтересовался у Захара:
       - Это вы торт заказывали?
       Захар молча кивнул головой и прошел в подсобку вслед за пригласившим его человеком. В подсобке он снял оранжевую футболку и зеленые штаны, оставшись в своей одежде. Какой-то молодой человек надел на себя ярую одежду и длинноволосый парик, прихватил круглую коробку из-под торта и покинул помещение.
       - За девушку можете не волноваться, - успокоил Захара человек в белом халате. - За ней присмотрят.
       Взглянув на часы, незнакомец кивнул головой.
       - Осталось восемь минут. Винтовка на месте. Стрелять по команде. Рацию вам передали?
       Захар молча похлопал себя по груди.
       - С Богом, - произнес незнакомец в белом халате и открыл дверь, ведущую из подсобки внутрь двора.
       Удобно расположившись возле открытого слухового окна на чердаке заранее выбранного дома, Захар погладил ребристый ствол «девятки» и взглянул на часы: без трех минут. Внимательно поглядев на качающиеся деревья, подкрутил на два деления регулятор вертикального смещения на прицеле.
       Из окна был хорошо виден участок тротуара перед воротами канадского посольства. Из дверей посольства показались люди с кавказской внешностью. «Секретарь... телохранитель...», - мысленно отмечал Захар, безошибочно определяя род занятий человека, попавшего в окуляр оптического прицела. Показался и сам «учитель»: серый пиджак, черная рубаха с воротником-стойкой. Телохранители грамотно прикрывали его своими корпусами, но с этой точки, сверху, «учитель» был беззащитен. Показался и «клиент». Всё - как описал парень: зеленые пиджак и галстук, бирюзового цвета рубаха. «И впрямь – попугай», - подумал Захар, старательно ловя в прицел кудрявую породистую голову с крупным носом.
       Прислушиваясь к молчащему телефону в правом ухе, Захар перевел сначала прицел на корпус «клиента», чтобы бить наверняка, но затем вернул перекрестие на голову: ребята подстрахуют. Разглядывая обладателя зеленого пиджака, Захар заметил, как тот несколько раз нервно оглянулся на крышу дома, где засели ребята с винтовками.
       «Знает, сука», - беззлобно подумал Захар, отмечая, что «клиент» старается держаться подальше от общей группы. Еще до того, как ожил телефон в его правом ухе, Захар увидел, как покачнулся «зеленый пиджак», как вновь дернулся он и стал заваливаться назад. «Ребята получили команду чуть раньше», - подумал Захар и набрал в легкие побольше воздуха.
       «Огонь!», - раздалось в правом ухе, и Захар, старательно поймав в прицел обезображенное болью и недоумением лицо, нажал на спусковой крючок. Винтовка плавно дернулась два раза, выстрелов почти не было слышно. Еще раз поймав в прицел жертву, уже лежащую на поросшем свежей травой асфальте, Захар убедился, что обе пули попали в голову, размозжив ее вдребезги.
       Аккуратно положив винтовку на пыльный пол чердака, Захар поддернул брюки, поправил торчащий сзади за поясом пистолет и стал спускаться по металлической лестнице в подъезд. Выйдя из подъезда, он не спеша огляделся, прислушался - нигде не было слышно выстрелов - и двинул в сторону бульвара, где его должна ждать машина. Еще раз прислушавшись и не отметив никаких выстрелов, он подумал, что ребята могут еще выкрутиться, если им удастся уйти через четвертый подъезд, и зашагал чуть быстрее, стараясь не выдать суету и спешку.
       
       Николай уже поднялся и расхаживал по тесному подземелью, осторожно переставляя ноги и придерживая рукой тугую повязку на животе. Чувствовал он себя неплохо, но низкий сводчатый потолок давил на психику, да и волнение за Захара не давало покоя.
       - У них всё нормально, даже ребята, кажется, оторвались от погони, пока все были в шоке после выстрелов, - успокоил его Евгений, отложив рацию и развалившись в старом ободранном кресле поудобнее. – «Они» не ожидали такого поворота событий. Теперь им есть о чем подумать.
       - Дядя Коля, - шепотом обратилась к Николаю Надюша, держа котелок в своих тонких слабых руках. - Попей бульона, это очень полезно для больных.
       Николай, улыбнувшись, принял котелок из её рук и присел на край топчана. Надюша подала ему старую алюминиевую ложку.
       Заслышав шум у входа, Николай перестал хлебать обжигающий бульон, отложил ложку и уставился на шумно вошедшего Олега. Тот бросил на стол свой старенький автомат и с видом начинающего фокусника объявил:
       - Последние известия! В Староконюшенном переулке при выходе из здания канадского посольства шестью выстрелами убит ближайший сподвижник политического деятеля, состоящего в оппозиции к правительству Северо-Кавказской республики! Злоумышленник задержан, личность его выясняется.
       Заметив волнение Николая, он тут же добавил:
       - Про злоумышленника врут, конечно. Захар будет здесь минут через десять, по рации ребята передали, что Толик с Володей тоже ушли через четвертый подъезд.
       Когда Захар вошел в ставший тесным от множества народа подвал, Николай был на ногах. Братья скупо обнялись при встрече, зато Лида, поскуливая, всё прижималась к захаровому плечу и прятала лицо в ставшем мокром от слез рукаве его футболки. Надюша стояла у стены, сложив свои тонкие ручки на животе, похожая на маленькую старушку.
       - Ты кто такая? - обратился к ней Захар, улыбаясь.
       - Сирота, - просто ответила Надюша, улыбаясь в ответ.
       - Сирот быть не должно, - постановил Захар и спросил: - А ты чего такая худая? Не кормят, что ли?
       - Это оттого, что я солнце очень редко вижу, - спокойно ответила Надюша.
       - Тогда тебе придется уехать с нами, - полушутливым тоном произнес Захар. - У нас в степи чего-чего, а солнца достаточно. Да и сиротой перестанешь быть: у нас семья большая. Жених тоже есть. Откормим тебя как следует - будешь нам маленьких прикумчан рожать.
       Надюша бесшумно засмеялась, а Захар обернулся к Евгению.
       - Ну, ты и вымахал... Я тебя еще сопливым пацаном помню.
       - Тогда и у тебя под носом только-только высохло, - в тон ему ответил Евгений, и покрытые сырыми пятнами стены глухо отозвались на рокочущий мужской смех.
       Через минут пятнадцать показались парни, подстраховавшие Захара. Высокий подошел к Захару и крепко пожал ему руку.
       - Анатолий. Представляюсь, как и обещал - после дела. Второй, - он указал на того, что пониже ростом, - Володя.
       - Спасибо, братишки, - поблагодарил Захар, похлопывая ребят по плечам и не зная, что еще сказать.
       В разговор вмешался Евгений.
       - Вам придется побыть здесь неделю-полторы, пока вас не перестанут активно искать, - обратился он к Захару. - У нас есть свои люди в фирме, вербующей сезонных рабочих на поля Курской области. Поедете с ними. Документы вам справим - не подкопаешься.
       Заметив, что Олег поставил две бутылки на расстеленную Вероникой скатерть, Захар потер руки.
       - Пить будем?
       - За успех операции! - в тон ему ответил Евгений, и мужчины вновь рассмеялись.
       
       Проверка документов прошла нормально. Пообедав, Захар откинулся спиной на стенку вагонного купе и уставился в окно, глядя на убегающие столбы, некоторые из которых были повалены. Вероника тщательно вытирала выщербленную поверхность пластика на откидном столике у окна, а Надюша присела рядом с Захаром и прижалась к нему своим худым телом. Захар рассеянно погладил ее по спине, и она, выгнувшись, как кошка, прижалась своей еще неразвитой девичьей грудью к его мощной груди. Лида отвела от них неодобрительный взгляд и, столкнувшись с ухмылкой Вероники, пожала плечами.
       Николай тоже улыбнулся и спросил у Надюши:
       - Песню про тебя спеть?
       - А есть такая?
       - Надежда - мой компас земной, а удача - награда за смелость, - затянул вместо ответа Николай, и Захар подхватил его песню.
       Девушки молчали, потому что не знали этой песни, а Надюша стала подпевать шепотом, пытаясь угадать слова, которые должны прозвучать в следующую минуту.
       
       г. Буденновск, 1998 г.