Впервые он увидел её в метро, летом 1996го.
Она шла прямо ему навстречу, и он, возможно, и не заметил бы эту русоволосую девушку в сером платье длиной до пят, если бы она не уронила мороженое, которое держала в руке, прямо ему под ноги.
Часто впоследствии он вспоминал, как тогда они оба рассмеялись: она над своей неуклюжестью, он – просто потому, что у него было хорошее настроение... Он тогда, сам не зная почему, предложил угостить её мороженым…
«Ведь ты свое эскимо уронила» - сказал он тогда ей.
Они расположились на скамейке, в маленьком скверике рядом с метро, и, неторопливо поедая мороженое, принялись болтать о всякой ерунде.
Это была первая и не последняя их встреча… Он приходил к дверям ее вуза каждый день и ждал там, после чего провожал домой.
Она была девочкой из очень небогатой и религиозной семьи, красиво говорила, много знала, много читала. Она была красива своей, чистой красотой, спрятанной от мужских глаз в длинные бесформенные юбки и платья неброских цветов, в кофты, застёгнутые наглухо на все пуговицы, а её шикарные волосы она всегда заплетала в косу или пучок. Он не помнил, чтобы когда-нибудь она пользовалась косметикой или парфюмом. От неё всегда пахло так, как пахнет от юных, невинных детей, пахло мылом, свежестью и её кожей. Ему нравилось держать её за руку, когда они гуляли, по обыкновению, после её занятий. Это было единственное прикосновение, которое она ему позволяла. Они могли видеться только сорок минут – ровно столько занимала дорога от ее института к ее станции метро. Они приезжали на Новослободскую, после чего она торопилась домой, к своим строгим, вечно переживающим родителям.
Без неё ему становилось все тяжелее и тяжелее с каждым днем. Ему было смешно от самого себя. Он, москвич, красивый молодой парень, уже выпускник вуза, которому могла принадлежать практически любая девушка, какую он пожелал бы, оказался сведен с ума какой-то неприметной провинциалкой, приехавшей в столицу вместе с семьей, помешанной на религии…
О да, религию она упоминала много и часто. Так и в тот тёплый июньский вечер, когда они гуляли по парку. Она устало прислонилась к клёну и задумчиво на него посмотрела. Он же воспринял её взгляд как сигнал к действию, поцеловал, обнял за плечи…
Она тут же встревожилась, занервничала и убрала его руки.
- Серёжа, девушка должна быть целомудренна. Я не готова к таким отношениям. Это грех.
До свадьбы – это грех…
- Глупости, Ксюш. Ты любишь меня?
- Да, очень, Серёжа…
- Тогда ты не должна бояться. В этом нет ничего плохого… Не думаю, что твой бог был против любви. Любовь – самое главное, а не эти глупые предрассудки.
Ксюша недоверчиво покосилась на него.
- Почему-то мне очень хочется тебе поверить, но я не могу ослушаться родителей, не могу враз перечеркнуть всё, во что я верила всю свою жизнь…
- То, что нам говорят, не всегда есть правда, понимаешь? Ты нравишься мне такой, я всегда был с тобой честен – что еще тебе нужно?
Ксюша лишь молча глядела ему в глаза.
…Прошло лето, следом и осень…Они не стали видеться чаще. Всё так же она позволяла лишь провожать ее после лекций домой. И речи о знакомстве с родителями, конечно же, не шло…
Он совсем потерял голову. Перестал ходить на студенческие вечеринки, интересоваться другими девушками…Самой большой загадкой для него была Ксения, и он решил для себя, что не успокоится, пока она не станет безраздельно принадлежать ему.
Он узнал через знакомых кое-какие факты о ее семье, и уверенности ему это не прибавило. Родители Ксюши и она сама принадлежали к некоей нехристианской секте, с еще более жесткими правилами, нежели у православного и католического христианства.
По воскресеньям члены секты собирались в здании старой школы на Воровского, и Сергей для себя решил, что непременно побывает там и узнает, как ему вытащить из-под их влияния Ксюшу.
В воскресенье он, собравшись с мыслями, приехал к школе. Служба, которую проводили сектанты, вот-вот должна была завершиться, и он лишь молча стоял за железной оградой и ждал.
И вот из дверей здания начали выходить люди в тёмных одеждах, один за другим. Выходили целыми семьями, вместе с маленькими детьми…
«Зачем ей всё это?? Зачем??»
Вот, наконец, он увидел ее. Ксюша, понуро опустив голову, укутанную в большой коричневый платок, спустилась по ступенькам и встала, ожидая еще кого-то. Следом вышли двое взрослых, пожилые мужчина и женщина, по-видимому, её родители. Они о чём-то поговорили все трое, и разошлись в разные стороны.
Сергей отбежал от калитки и спрятался за большой автомобиль, стоявший у обочины. Ему, сквозь окна авто, было отчётливо видно, куда направилась Ксюша, и он решил последовать за ней.
Она шла быстрым шагом, то и дело оглядывалась назад, словно боялась кого-то, а он ни на минуту не выпускал её из виду.
Наконец она спустилась в метро, он следом, укутался получше в шарф, чтобы она не могла его узнать. Она же, не обращая ни на кого внимания, спокойно проехала в одном вагоне с ним несколько остановок и вышла. Сергей, конечно же, шмыгнул следом.
Наконец она подошла к какому-то зданию, очень напоминающему ту старую школу.
Он остановился и снова спрятался за большим деревом; Ксюша, обернувшись по сторонам, открыла дверь и скрылась внутри.
Он стоял, наблюдая, как снежинки падают ему на голову, несколько минут, ожидая, что Ксюша выйдет. Но она всё не появлялась. И тогда он решил заглянуть внутрь и узнать, что там происходит. Вдруг она в опасности?
Вздохнув, он открыл дверь и вошёл. Внутри было темно, пахло сыростью. Было похоже, что здание некогда было жилым домом высотой в два этажа. Он направился вперед по коридору, в конце которого обнаружил две двери. В первой двери было несколько комнат, заваленных строительными материалами, старой мебелью и целлофановыми пакетами. Из-за другой двери Сергею послышались голоса.
Он подошёл ближе, так тихо, как только мог. Голоса стали слышны еще отчётливее.. Он подошёл к двери совсем близко и заглянул в замочную скважину.
И едва не лишился дара речи.
Его Ксюша стояла в длинном белом платье посреди комнаты, вокруг нее кружились обнаженные женщины и мужчины…Горели несколько десятков свечей, играла какая-то странная музыка, а что говорили те люди, он практически не мог разобрать... Со стороны было похоже, что его Ксюша – это некая их жрица, которой все поклоняются, и у него закружилась голова от негодования.
«Глупая моя! Что же ты делаешь, зачем?»
А тем временем к Ксюше вплотную приблизился один из мужчин, одетый, и выхватил откуда-то из-за пазухи нож. Сергей едва не дёрнул ручку двери, испугавшись, что с Ксюшей что-то может случиться, но мужчина всего лишь распорол ткань платья.
Взору Сергея предстало стройное тело его любимой. Он не мог наглядеться, и смотрел, насколько позволяла любоваться ею маленькая замочная скважина..
Ксюша осталась стоять обнаженной, и лицо ее не выражало абсолютно никаких эмоций.
Мужчина отбросил нож, схватил пальцами ее подбородок и начал целовать….
Женщины, танцующие вокруг, образовали собой кольцо и сомкнули руки, он смог разглядеть лишь, что Ксюшу положили на пол, и мужчина опустился сверху…
Ему стало дурно. Он, пошатываясь, направился к выходу.
Выйдя на улицу, он бросился прочь. Бежал, бежал мимо метро, в парк, и упал на скамью. Снег крупными хлопьями падал ему на плечи, а он готов был завыть от ревности и ярости!
Он столько времени мечтал о том, что овладеет ею, что узнает, что такое ее ласки и поцелуи… Но её получил какой-то проклятый антихрист, сектант!
«Шлюха! Дрянь! Проклятая сектантская шлюха!» - на его глазах выступили предательские слёзы, слёзы отчаяния.
«Ты не захотела быть моей…Несла такой бред о целомудрии и браке…Ха! Да что ты знаешь о целомудрии?! Сколько сектантских мужиков тебя целовали? Сколько? Любовь? Какая к чёрту любовь?! Ненавижу тебя, тварь, ненавижу!»
Вечером того же дня он, наконец-то, отправился с друзьями на вечеринку и напился там до потери сознания.
Сознание вернулось к нему ближе к обеду следующего дня. Голова болела, а в памяти остались смутные обрывки вчерашнего дня…
Ксюша…Обнаженная…Мужчина с ножом… Поцелуи… Снег… Скамейка… Боль… Алкоголь… Много алкоголя.
И по мере того, как трезвела его голова, возникал план отмщения. И план этот он привёл в исполнение на следующий же день.
А еще через день мать Ксюши обнаружила в почтовом ящике письмо, адресованное дочери, и, конечно же, прочла его.
«Не переживай, крошка, родишь спокойно, потом переедем ко мне…Что ты, ни о каком аборте и речи быть не может, нет… Ты такая жаркая была вчера, да, малышка…Ты всегда так кричишь в постели…Наша дочка будет непременно похожа на тебя, красавица! Собирай вещи, завтра я заберу тебя…Я люблю тебя…»
Эпилог.
Сергей больше никогда не видел Ксюшу. Он приходил, по обыкновению, каждый день к дверям ее вуза, но она больше не появлялась. Через две недели он узнал, что ее документы из института исчезли, и по старому адресу семья с её фамилией больше не живет.
Он знал, какой будет реакция ее родителей на то письмо, и знал, что они его прочтут раньше, чем она…
Во всем, что он написал ей, не было ни единого слова правды, кроме «Я люблю тебя».
Несколько лет Сергей вспоминал о ней, размышлял о том, что могло бы быть, если бы он не поддался гневу и вспышке ревности… Имел ли он право винить её за путь, который она избрала?
Но сейчас на этот вопрос не ответит уже никто. Сергей был найден мёртвым в собственной квартире 13 декабря 2000 года. Причину смерти установить не удалось.