Visual ABC

…я думаю, что
если бы мы устранили
уши, языки, носы,
то остались бы только
фигуры, числа, движения…

Г. Галилей, Маленькие весы



339: Рассказывают, что каждый день, перед тем как лечь спать, Сен-Поль Ру вывешивал на дверях своего дома в Камаре табличку, на которой можно было прочесть: ПОЭТ РАБОТАЕТ. Если бы я был художником, то этот зрительный образ, несомненно превалировал бы в моем воображении над слуховым. Ясно, что здесь решающую роль сыграли мои предварительные внутренние установки. С того дня мне не раз приходилось сознательно сосредоточивать свое внимание на подобных видениях, и я знаю теперь, что по своей отчетливости они не уступают слуховым феноменам. Будь у меня карандаш и чистый лист бумаги, я смог бы без труда набросать их контуры. Дело в том, что в данном случае речь идет не о рисовании, но лишь о срисовывании. С таким же успехом я смог бы изобразить дерево, волну или какой-нибудь музыкальный инструмент – любой предмет, который в настоящий момент я не способен набросать даже самым схематическим образом. В таких случаях, кем бы вы ни были, сожгите хоть всю планету, но напишите роман.(GOTO 826).

575: S/Z. Литература как классификация. Литература как карта клада. И высадившиеся на безлюдный остров пираты читателей, готовые на все или ни на что, чтобы отыскать этот самый пресловутый клад. Приревновать к книжке. Как это на нас похоже. Мы говорим об идеальном читателе. А может и нет. Что бы ни говорил Эко о таком идеальном читателе, идеальный читатель – это тот, кто ничего не читает. Читателей вообще не существует. Есть просто люди, которые умеют играть с книгой. Символы и поп-механика. Первое что приходит на ум. Это первое, что приходит на ум. Посреди хаоса соционавигации. Производство производит не только предмет для субъекта, но и субъект для предмета. Мир языковых символов и мир реальных вещей. Мы уже вполне готовы к продуцированию ситуаций вне конкретных высказываний. Все мои мысли закрыты на ремонт. Слова формул и поступки тела. Я боюсь, когда женщины говорят друг с другом. Текст, который как живой, но не способен отвечать. А потом появляется красивая статная девушка, у которой много ртов, и мне обязательно надо через них пройти, как через терминалы в аэропорту. Смех разорванный и опьяняющий. Зверства, проецируемые на человеческие лица. Прекрасные и отвратительные. Лица и задницы, пикирующие над головами, как бомбардировщики. Я в тылу врага. На что я надеюсь? Я знаю эту задницу. Редкий экземпляр. Ее следует занести в Красную Книгу Редких и Исчезающих Видов Задниц. Эта задница все равно что усурийский тигр. (GOTO 703).

299: Любовь, организованная как термитник. Улыбка, раздавленная в сознании и ползущая по внутренней боковой стенке моего аквариумоподобного мировосприятия, как улитка. Как часто я слышу: лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Жизнь веберовского человека оказывалась столь же немыслимой без богов, как и невыносимой с ними. Свобода, искажающая реальность. Свобода, истощающая реальность. Потом немного бега. Но не благодаря тому, что есть достаточные основания, а вопреки их отсутствию. Каждый вечер я препарирую бег, как лягушку. Необходимость решать вопросы, ставящие под сомнение любую необходимость. Я люблю ее. Это как лабиринт, в котором нашедший выход теряет все. Считай до ста. Просто досчитай до ста и скажи “ОК”. Я стоял, как распакованный телевизор, а она раскуривала меня, как кальян. Это самая печальная сказка на свете. Вместо русалки и принца – русал и принцесса. Еще одно определение любви. Любовь – это тотем, в котором в качестве животного выступает человек, а в качестве человека - животное. (GOTO 46).

165: Но как быть с тем, что в принципе не может быть воспринято, что непосредственно не действует на наши органы чувств, что столь необычно, столь непохоже на предметы нашего макроскопического мира, что не может быть сконструировано даже самым дерзким воображением из чувственных образов последнего? Надо бы разобраться, почему мы так упрямо не желаем лечиться от одиночества. Я видел человека, у которого на башке клавиши, как на магнитофоне. Его можно было прокрутить вперед и назад, можно было дать паузу или записать поверх его речи что-нибудь поинтереснее. Пауза. Она всегда была цветком, который бежал впереди себя. Моя история – это цивилизация одного человека. Овации. Но истории бывают разные. И ее история – самая настоящая детективная история, в которой никто не совершал преступления, но все уверены, что преступник на свободе. Это сраная детективная история, в которой, чтобы доказать свою невиновность нужно кого-то убить. (GOTO 814).

975: Мифы просочившиеся в наши вены и полностью заполнившие вестибулярный аппарат. Мифы, вросшие в слова, действия, поступки, подвиги и неудачи, вроде пробоин в плотине, сдерживающей архетипы. Я позвонил ей в дверь. Эпизод в бесконечном развертывании. Кто я? А на двери детским почерком кривоватые цифры 1 и 8. Я просто улыбался с больной головы на здоровую. Ее не было дома, но дом был весь в ней. Я бежал за своим собственным текстом. Только без толку. Текст – просто эхо, подхватывающее мою внутреннюю речь. Речь с трибуны обращенная вовнутрь. Мимика лица временами выражает чувство тревоги и безысходного отчаяния. Сознание ясное, ориентирован в окружающем. Однако постоянно жаловался на странность и недействительность окружающих предметов и людей. Моя голова живет в другую сторону. Любовь как диагноз. (GOTO 87).

209: Во всех мыслях о смерти есть мотив отречения от детства. Если верить Адлеру, в детских фантазиях всегда встречаются ситуации, в которых ребенок над кем-то властвует. Жизнь как затянувшийся эксперимент. Человек будней, человек постиндустриального общества, человек технотронной цивилизации, в апокалиптическом экстазе пустившийся в наклеивание всевозможных ярлыков, замурованный в субъективные оценки, дитя отчуждения и молекула тотальной некоммуникабельности. Механизм, механизм и еще раз механизм. Я не хочу искать работу. Я не хочу оказаться в том же самом дерьме, что и все остальные. Я не хочу оказаться в составе какой-нибудь сраной труппы дрессированных собачек. Моно-, стерео- и квадротипы. (GOTO 316).

706: Батаевская "история глаза". Я вижу словами. Размышления о методе. Подвиг как некая внеязыковая действительность, вещность органичного труда. Человек и труд, как Ромео и Джульетта, как Гамлет и Йорик, как Отелло и Дездемона. Декабрьский дождь. Из дождя в дождь. Из декабря в декабрь. Декабрь, заползающий в глаз. Глаз, вползающий в дождь. Человек, ударившийся в труд, в силу своей природы совершенно бесполезный труд, чтобы отвлечься от наболевшего, уйти от более тяжелых и неразрешимых проблем, с тем чтобы еще и еще возвращаться к поиску путей обретения душевного равновесия. Опущенные глаза – первый сигнал бегства. Борьба ради выживания или выживание ради борьбы? Социальная ограниченность и гражданская позиция как протезы индивидуально-личностных исканий. (GOTO 531).

469: Когда мы видим героя, мы видим человека, а не подвиг. Труд сделал обезьяну человеком, труд сделает и обратное. Эволюция перестала б быть эволюцией, если б не эволюционировала сама. Эмансипированная наглая девка, садящаяся на бутылку с Кока-Колой. Изработавшийся человек, вяло полеживающий на какой-нибудь пусть самой навороченной софе, - разве это не обезьяна. Разве это не та самая обезьяна, которая потеряла очки. Разве это не та самая обезьяна, которая пережила человека. Символы не создают свой смысл.(GOTO 873).

358: Где-то, в укромном, потайном, закрытом, конспиративном месте, где можно рассмотреть всю опасность нанесенных ранений. Немые предметы. Я шел по улице и оглядывался по сторонам. За мной не было слежки, но зато я знал точно, что явочная квартира провалена. У нее был шанс дать мне шанс. Ускользающий образ надежды в расчлененной плоти воспоминаний. В какой стороне искать выход? Дегуманизация. Человека нужно часто и основательно нагружать социально полезной работой, чтобы он сдох принося полезность обществу. Логика смысла. Я хожу по предновогоднему городу и наблюдаю за интересными экземплярами хищных улыбок, вывешенных на всех елках и виднеющихся во всех окнах. Они появляются время от времени между паузами в наблюдении. Это случается как раз в тот момент, когда глаз упускает объект. (GOTO 645).

529: Как это ни смешно, но любому человеку необходима свобода. Одномерное общество, расплющенное и убогое. Человек готов ради своей свободы перегрызть другому горло, наконец наложить на себя руки. И все это он делает только для того, чтобы выгодно ее продать. Схема довольно проста. Когда человеку больше нечего продать, он продает свободу. Капитализированная свобода. Это как выставка-секс-иллюстрация всех статей конституции, которую я бы хотел реализовать: два перформера – парень и девушка – как бы вы трахнулись в контексте данной статьи конституции - переменное число перформеров. Одномерный человек. Обналиченная свобода. Свободно конвертируемая свобода. Это его последний шанс. Это сделка с совестью. Даже хуже – это сделка с принявшей некоторые установившиеся индивидуальные характеристики формой социального бытия. Но если раньше за свободу хорошо платили, то сейчас за нее платят так же, как и за любую другую отчужденную вещь. Бытие мутирует, и по мере его деградации человек перестает придавать себе духовную ценность и вырождается в материал, и впоследствии больше никогда не заступает барьер скотского воспроизводства. (GOTO 767).

286: Запись, а точнее очередная зарубка на недобросовестно ведомым робинзонском календаре. Художник, использующий свое воображение, как робинзон которому предстоит построить себе жизнь с помощью одного ножа. Психосоматическая турбулентность. Я мечтаю по ней в своих самых страшных мечтах. Она прячет от всех свои соски, как фальшивый паспорт. Но соски всегда узнают своего хозяина. Особенно когда хозяин выводит их погулять. Свет падает на пол и взрывается бомбой. Мне не укрыться. Я люблю ее так сильно, что мне оторвало голову. (GOTO 302).

167: В этом ракурсе сознание оказывается в невесомости. Я подлетаю к ней и кусачками страсти перекусываю ее внимание. Я закодировал ее в текст, но она отказывается верить в свою бумажную версию. Ее части пронумерованы, как схема электроутюга. Могу ли я ее винить? Я и сам редко доверяю разуму. Ведь разум – самое страшное, что может угрожать размерам Вселенной. Разум – самое страшное, что может угрожать человеку. Разум – самое страшное, что может угрожать языку. Человек в открытом космосе языка. Человек как проблема. Как смысл и значение. Как факт и неизбежность. Выход в космос начинается с выхода из дома. Выход в космос начинается с выхода из сна. Выход в космос начинается с выхода из самого себя. (GOTO 31).

44: Я начинаю с гула языка. Как у Ролана Барта. Как у всех телькелистов. Еще несколько минут назад я писал что-то социально ползучее, а сейчас пытаюсь переключиться на художественную литературу. Браться за роман не зная, что в него вложить. Мне нужен был этот роман. Я его писал, чтобы прикончить мысли, сделавшие меня уже наполовину сумасшедшим. Я писал роман, чтобы похоронить в нем свое отчаяние. Мне не нужен был никакой сюжет, мне совсем не нужно было подводить его под какой-то замысел. Более того, я хотел бы отписаться не задействуя ни одной фразы, ни одного слова, ни одного заимствованного мотива. Но сейчас я в еще более сложном положении чем в самом начале. И каждое дополнительное слово лишь еще больше отрывает мысль от мысли. Надо найти этому название. Правда, оно мне ничего не даст. Совсем ничего не даст. Но существование вещи начинается с названия. И я начинаю этот мерзостный ритуал. Это как интершум. Улица, наполненная жизнью, ложащаяся на судорожно рефлексирующее сознание, которое в геометрической прогрессии усложняет работу себя над самой собой. (GOTO 892).

301: Этот трюк исполнялся в состоянии резкого раздражения и изоляции от окружающих. 7 декабря 2002 года окончательно собрав материал для романа, не смог его осмыслить. Не мог вспомнить, где себя оставил. Искал себя по всей комнате около 30 мин. Появились навязчивые мысли и страх сойти с ума. Был растерян, тревожен. Не спал по ночам. Просил всех спасти себя. Путал яркость с пособием по карате. В очереди у кассы супермаркета приговорил к смерти несколько человек за тайфун в Сицилии. Наряду с изменениями яркости восприятий отмечалась потеря образов представлений. Отмечались явления метаморфопсии: предметы менялись по форме и величине, изменялись их пространственные и гастрономические соотношения, предметы то удалялись, то приближались, то прибегали, то убегали. Был схвачен возле небольшого кинотеатра при попытке спалить сюжет. Несколько раз передавал сведения самому себе через ряд подставных лиц. Не пытайтесь повторить этот трюк. Опасно для жизни. (GOTO 402).

453: Мир прекрасно проживет без литературы. А уже тем более без человека. Так что же такое литература? Если б я был типа как реалист, я бы сказал: разве это не протокол совести? И в этом было бы столько пафоса. Я бы нравился и другим и себе. В таких случаях Бодрийар говорит о “пластической хирургии для Другого”. Но литература – это скорее приступ мысли. Мысли, режущей вены вместо лезвия. Мысли огромной и экстравагантной, как Нью-Йорк. Зачем я все это начинаю. Ведь мне как никому известно, насколько бесперспективно копаться в себе. Поэты – это разновидность динозавров, питающихся символами. (GOTO 657).

768: Visual ABC. Я искал образ, я искал глаз, который сможет разобрать на кубики социосеансы нашей активности. Ведь бытие прячется от нас точно так же, как мы прячемся от своих поступков. Мне нарассказали много всяких историй. Вначале они мне казались довольно интересными. Я даже думал придать им критического реализму. Но когда я взглянул на них как на единое полотно я увидел, как сознание может разминуться с логикой своего развития. Я увидел как люди превращаются в аргументы социальных функций. Я увидел карнаповские каркасы. Я увидел, что такое ABCDEFGHIJKLMNOPQRSTUVWXYZ. (GOTO 958).

802: Рабочим названием было “Сизифизика”. Это не имело отношения к физике. Это не имело вообще никакого отношения. Это было безотносительным, как война. Однако, некоторые вещи можно изменить только не изменяя их. Нет, такими темпами я не доживу до лета. К лету она меня доведет до крайних мер. Она прекрасно знает, как я слаб, как я подавлен и бодр в своем трагическом созерцании. Разве можно. Разве со мной так можно! Я ведь мочусь в штаны, я ведь просто мочусь в штаны, как только услышу ее голос. Сегодня, это случилось сегодня в 23:11 когда я звонил ей раз 12468. Наверно я так и сдохну с телефонной трубкой в руке вместо пистолета у виска. Все дело в том, что Сизиф как персонаж был слишком растаскан, чтобы я взялся за его реанимацию. А вот персонаж как персонаж Сизиф – совсем другое дело. Ведь персонаж не что иное, как брехтовская дистанция между ролью и ее исполнителем. И, в этом смысле, я не нахожу никакой аддитивности. (GOTO 609).

759: Весь этот роман был написан на разных клочках. Я писал его на улице, в транспорте, во всевозможных помещениях – от государаственных до развлекательных, дома, на занятиях, на своих лекциях, в музеях и на выставках, на концертах и в закусочных. Я писал не только на бумаге, я писал на спичечных коробках и на своих ладонях, сидя на унитазе, на запыленных стеклах автомашин и замызганных стенах университетских аудиторий, в любовных записках, на видео- и аудиокассетах, на фотографиях и мебели, на доске и в дневнике который веду периодически, в любимых книгах и на путешествующем со мной багаже, на бедрах и ушках прекрасных девушек и лицах дряхлеющих женщин, на заспанных подушках и в старых никомуненужных конспектах, на дорожных знаках и в газетных объявлениях. (GOTO 6).

43: Она стояла у светофора и они вместе мне заморгали. Я превратил их в один знак. Как иероглиф. Каллиграмма города, не передающая никакой информации, но сообщающая страшное по амплитуде чувство настороженности. Юная леди, моментально собирающая во рту кубик-рубик. Когда она прикасается языком к определенным точкам головки, я начинаю вспоминать разные настроения своего детства. Причем, это не воспоминания событий, - это память настроений. Это все равно что, встав утром с постели, надеть на себя новый мир. Машина времени тела. (GOTO 300).

540: Мой роман дистрибутирован практически повсюду. И чтобы привести его в чувство мне следовало бы выставить в качестве первоисточника весь город, по которому я ползал изо дня в день, срисовывая поверхностные и глубинные коды носителей внешних и внутренних раздражителей. Но больше всего я обязан ей. Некоторые древние философы пытались доказать, что женщина не принадлежит к человеческому роду. Вероятно поэтому они часто ее приравнивали к животным, а иногда даже к растениям. Теперь между нами уже нет ничего. Теперь она просто перекрашена для меня в черное. А я распадаюсь по швам. Я раскрываюсь, как красивый желтый-желтый апельсин. Наконец я вышел из этой корки. Наверно теперь я свободен.(GOTO 87).

305: “Проклятые поэты”, “сердитые молодые люди”, “битники”. Революционеры поэтического сознания. Когда-нибудь такой метафизический бунт заведет в тупик, и тогда мало не покажется - реальность опустится на мир проклятием. Сам Бодлер намеренно выстраивал свой образ “проклятого”, пусть само это выражение и появилось много позже. Выпуская “Цветы зла”, он шел на скандал. Он хотел суда над собой – по крайней мере, бессознательно. Однако, никто на свете не знал, что нравственно в поэзии и что безнравственно вне ее. Вероятно, впоследствии поэт был очень сильно разочарован. (GOTO 314).

518: Соберу ли я этот роман воедино. Даже если соберу. Не секрет, что все начинает разваливаться именно с того момента, как в собранном начинает просматриваться система. А система – это решетка связей, накрывающая объект и впечатывающая его в определенную точку зрения. Слово – такой же отработанный продукт, как и дерьмо.(GOTO 85).

672: Я бегу от точек зрения. Почему мне так хочется и не хочется разорвать этот текст к чертовой матери? Наверно все дело в том, что анти-антиэстетика не имеет ничего общего с эстетикой. Конструктивная математика? Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что выполняю работу, тяжелую кропотливую работу по ничегонеделанию. (GOTO 655).

242: Основной философский вопрос. Удалось ли мне вытеснить из своей психики ее. Я просто постоянно задаю себе один и тот же вопрос: как она со своими большими сиськами смогла попасть в мою маленькую голову. Нет, я ничего не знаю о жизни. (GOTO 434).

19: Серийная музыка, серийный рисунок, серийное письмо. Мне нравятся повторения прекрасных моментов. Тираж красоты. Пусть все повторяется, я хочу вернуться назад, я хочу повторить всю красоту в своей жизни. Около полторы тысячи лет назад Маконский церковный собор официально рассматривал проблему, есть ли у женщины душа. Мне не нужно ничего нового, только повторение повторение повторение старого. Кто-нибудь, повторите мне ее лицо!(GOTO 65).

395: Не лишним будет заметить, что читать данный роман следует задействуя серьезный криптографический инструментарий. Хайдеггер говорил, что на письме у мысли всегда пропадает подвижность. Уверен, что текст, пробегающий в данный момент перед вашими глазами, не что иное, как закодированное послание. Может быть именно в нем вынесен наиболее резонный приговор всему сущему. (GOTO 883).

344: Повсюду с ног до головы повсюду буквально повсюду звучит фраза из “Different Trains” Стиви Райча: From New York to Los Angeles From New York to Los Angeles From New York to Los Angeles. Еле достал этот кроносовский диск. Даже не знаю, как это я так попался… Вчера меня застали за скверным занятием – я насиловал свой интеллект… Не знаю, что дальше. Но одно я знаю наверняка - эстетика выше этики. (GOTO 404).

785: 23:18. Сегодня ее снова видели. Ее парень и она. Она прибежала к нему вся в слезах. Они хотят пожениться, но им строят всяческие преграды. Все против них двоих. Они одни против всего света. Он так величествен в своем пренебрежении нормами общественной морали. Он верующий, ну и она разумеется тоже. Она ведь так его сильно любит. Каким религиозным дерьмом он забил ее хорошенькую голову? Она запала на идеологию, – это впечатляет. Но он сектант, и она вместе с ним. Он стал ее успокаивать. Она гладила его по голове, говорила нежные слова, жалела и его и себя. Ей было тяжело и легко. Она жила им, его существованием, его проблемами. Она целовала его своими горячими припухшими от волнения губами. Они были единым целым. На что он ее купил? Я постоянно задавал себе этот вопрос. Он помнится как-то рассказывал, что видел бога. Неужели она купилась на это. Он видел бога… Мне кажется он что-то не договаривает. Может бог поимел его… Неееееееет, скорее, бог поимел меня. Это я сейчас сижу за компом в полном отчаянии и пытаюсь зарегистрировать под Штокхаузена свой уже совсем зверский вопль. Моя судьба сделал меня шутом, я был клоуном я есть клоун, просто клоун, и как другие плачут в подушку я плакал в лист, я спотыкался но шел вперед иногда мне не хватало уверенности мне не хватало сил воли терпения я не мог вытерпеть эту боль, но я верил что жизнь полна неожиданностей, многие из которых приятные. Моя биография снова обнулена. Я снова начинаю с чистого листа. Я не могу я больше не могу. Мне кажется что я уже сдох. Да, все верно, мир уходит от нас много раньше, чем мы уходим от него. Рефлекс цели. Может все дело в нем. Может все ****ое дело в рефлексе цели, который накрывает жизнь медным тазом, но делает историю. Моя история трагична как все безумие скопившееся в снах, мне кажется что я прошел все войны случавшиеся на земле. Я ведь в полном беспамятстве умолял ее на коленях. Я ведь говорил, что не могу без нее жить, я ведь и в самом деле не жил без нее, я ведь и в самом деле не живу без нее. Да, я умолял ее, но еще вернее я умолял судьбу. Я просил судьбу сжалиться надо мной. Я послал на *** всю свою гордость. Я просил только одного – взаимности. Я повторял: мы будем вместе, я знаю, мы обязательно будем вместе, это знак, это знак того что мы будем вместе. Я приписывал знакам содержание, которого у них нет не было и быть не может. Сегодня я хороню свою любовь. Сегодня моя любовь сдохла, сдохла как бездомная кошка окоченевшая на асфальте. Как цветы оставленные человеком идущим на верную гибель. Как смех страха на лице висельника. Как взрослые слова произнесенные в детское ушко. Как луч солнца опустившийся на умирающий глаз. Не знаю куда деться. Мне страшно. Я боюсь. И этот страх бесконечен. Я боюсь. Мне страшно. Мне очень страшно. Я не вижу спасения. Я не вижу выхода. Я не вижу ничего, что могло бы вернуть мне жизнь.(GO FROM 950 TO 313).

372: Сейчас я болен гриппом. Хотя еще совсем осень, октябрь, но я уже сдыхаю от хандры и головной боли. Из носа как из крана. Как я простудился? Резонный вопрос. Я прождал ее около ее подъезда полтора часа. И это в такую сырую погоду. В эту дерьмовую погоду. Это был цикл ожиданий. Я ждал ее в одно и то же время дня в один и тот же день недели в одном и том же месте. Тот же самый я и та же самая она. Но коммуникация постоянно другая. Все изменяется. Даже возникающий между нами коммуникационный сеанс не является нашим общим. Мы выступаем в нем не как стороны, а как пласты, между которыми могут находиться другие пласты, число которых может увеличиваться и увеличиваться. Я стоял под ее балконом и мечтал увидеть ее, поливающую свои цветочки. She lives on Love Street. Lingers long on Love Street. She has a house and garden. I would like to see what happens. Иногда я ее не дожидался. А это означало, что в этот день она не ночевала дома и едет на занятия возможно с совершенно другого конца города. И вот я ухожу, пряча коммуникационный обрубок своей любви. (GOTO 194).

183: У женщин не бывает друзей или хотя бы союзников, - они как кошки. Они идут только за тем, кто их накормит. Я видел ее голодное очко. Солнечное кольцо – solar annulus – это нетронутый анус ее восемнадцатилетнего тела, с которым ничто столь же слепящее не может сравниться, разве что солнце, хотя анус это ночь. (GOTO 745).

298: С тех пор, как я потерял любовь, я мало говорю. А если и говорю, то мало кто меня еще понимает. Мой язык вымер в один день. Словно кто-то перерезал провод. Мертвый, как языки древнего мира. Нет, теперь мне просто не с кем говорить. Я говорю сам с собой. До тех пор, пока я себя еще узнаю. Я еще надеюсь увидеть солнце, но дни падают к моим ногам контуженные взрывной волной моего воображения. Тишина. Я молчу. Когда сплю, жру, пью или смотрю телик Я молчу. Мне уже ничего не в кайф. Разве что я сам.(GOTO 866).

761: Утро. Хорошее настроение. Солнечно и пыльно. Хочется нажраться солнца. Гадамер говорил, что жизнь – это самоутверждение. Да, солнце неплохой стимул к жизни. Особенно, когда совершенно перестаешь понимать, что такое жизнь.(GOTO 594).

632: Вчера смотрел передачу про насекомых. Никогда еще не приходилось видеть такой реалистичной картины современного общества. Знакомые все лица. Всегда есть люди из-за которых следует возродить фашизм. (GOTO 919).

821: Я видел страшный сон. Все было так эстетично, но в то же время я испугался и убежал в самый дальний угол своего сна, туда откуда транслируется мое беспокойство. Было огромное множество полотен. И их рисовали прекрасные ангеловидные девушки. Меня поразила странная техника рисунка – они рисовали фаллокисточками. Что это такое? Я и сам не знал. На самом деле все очень просто. Один конец силиконового фаллоса погружается во влагалище, другой же, как правило, тщательно замазанный определенной краской перемещается по огромному, распростертому на земле холсту. Пять-шесть весталок шалили друг с другом и по мере разгорания их страстей на холсте появлялось нечто странное, бесформенное и жесткое, “мазки” были резки и лаконичны, это был хаос, фантастический хаос незарегистрированных сознанием желаний. Я оцепенев от страха смотрел на это завораживающее действо/ я боялся что они меня увидят/ что они тогда со мной сделают/ мне было даже страшно подумать об этом. Но судя по всему они меня давно заметили. Ибо в нарисованном я увидел себя, с бессмысленными глазами, корчащегося в агонии и нетерпеливо облизывающего себе глаза. Я отчетливо почувствовал, как мой позвоночник лопнул, подобно нагретой капсуле для инъекций, и медленно стал обрастать шерстью. Думаю, что картину следовало бы назвать “Оргазм”. (GOTO 794).

557: Мы часто виделись. Но у нас с ней паранормальные отношения. Я люблю ее. И это как полтергейст. Я затрудняюсь с ответом в отношении ее чувств ко мне. Думаю, у нее совсем нет чувств. Она просто механизм, работающий в несовместимом со мной режиме. (GOTO 157).

9: Под ABC я понимаю ABC-art, иными словами художественное направление в модернизме, конституированное в контексте авангарда “новой волны”, основой эстетической программы которого является понимание художественного творчества как манипулирования с сериями однотипных (или одинаковых) модулей, а художественного произведения – как продукта пространственной конфигурации расположения данных модулей друг относительно друга. В традиции А-А модули композиции рассматриваются в качестве своего рода букв, из которых могут быть составлены любые слова, - литер в руках наборщика, открывающих для последнего возможность создавать путем их комбинирования и комбинаторики любые тексты (в силу чего данная традиция и получила название АВС, т.е алфавит-искусство или литералистическое искусство). (GOTO 918).



55: Купив m&m’s я поспешил домой, так как погода резко ухудшилось и судя по всему ночью должен был выпасть первый снег. На остановке была целая сраная куча людей. ****ь-копать, как я уеду. Я подумал, что неплохо бы зайти к ней. Я помню, как она написала мне свой мэйл с ником - l i t t l e - l i l i a n, она так чудесна и по-детски мила, что первое что мне пришло после этого в голову – купить ей воздушных шариков и повести ее на парад. Зима, вот уже почти совсем зима, как в фильмах, тяжеловесных и черно-белых фильмах, в которых все перемешалось, и эта мешанина воспринимается естественно и обреченно. Я угостил конфеткой отца, а он сказал, что дает мне деньги не для того, чтобы я покупал себе конфеты и книги. Конечно, упор делался именно на книги. Впрочем, я и сам знал, что с книгами я уже переборщил. Но что я могу поделать, если они заменяют мне среду существования. Это наркотик, не имеющий строго определенной дозы и потому делающий любое принятие либо передозированным, либо недодозированным. Это модель мира, в котором совсем нет противоречий. Аполярные схемы аполярного существования. И даже когда указывается полюс, мы прекрасно понимаем, что его на самом деле нет, что он просто рекламный трюк, иконка, просто оправдание, просто самоссылка. (GOTO 500).



347: Все мои знакомые знают, что я пишу книгу “Поп-феномен”. Кто-то даже пошутил типа “поп” – это от слова “попа”? Да, так и есть. 90% людей планеты сидят в жопе и служат залогом благополучию остальных 10%. И кто эти 10%? Это не представители “золотой молодежи”, отягощенной поисками смысла жизни, как нередко случается видеть у великих режиссеров. На самом деле это люди, которые думают, как бы погедонистичней прожить свою жизнь, имея деньги. Что касается остальных 90%, то из них следует выделить 2-3% творческой элиты (под элитой я подразумеваю не социальную элиту, а элиту, имеющую прогрессивное значение для человечества, - а это совершенно разные вещи). Это именно тот крайне небольшой пласт человечества, пытающегося противостоять засилью безнаказанного лицемерия, насильственного принуждения, всяческого попирания человеческого достоинства. (GOTO 98).



269: Зараза в обществе прекрасно мимикрирует под любую текущую социально-психологическую ситуацию. В современной модели демократического общества нет классов (почти нет классов: ибо пока есть люди, живущие лучше других, классы не исчезнут; следовательно, можно сказать, что классы будут присутствовать в общественной жизни всегда; но насколько они смогут моделировать общественную жизнь – это уже другой вопрос). Когда говорят о деклассификации современного общества, в первую очередь имеют в виду наличие потенциальных возможностей достижения успеха (делового, политического, профессионального, сексуального и т.д.) у каждого члена общества. Однако, потенциальная возможность еще не является реальностью. А стать реальностью она может только в том случае, когда член общества соотносит свой успех со своими трудовыми качествами. (GOTO 557).



361: Мы же давно вступили в цивилизацию “Здесь и сейчас”. Мысли ходят за нами по пятам. Мы ходим за мыслями по пятам. Мы считаем, что нашли свой смысл жизни, играя в призрачность с призраками. Ничего не является таким естественным и, в то же время, необходимым, как счастливый случай. (GOTO 107).



198: Всякий с низов может пробить себе дорогу наверх. Однако это происходит тогда и только тогда, когда ради достижения этой своей цели человек не останавливается ни перед чем. Он вступает в сделку с совестью, если конечно она у него есть. И все происходит точно так, как говорил черт Достоевского: самой страшной – если не единственной – пыткой в аду является наказание муками совести, а тем, у кого нет совести, даже в аду ничего не грозит. (GOTO 402).



204: Что же руководит человеком, пробирающемся через бесконечные преграды, выстраиваемые общественной элитой (я имею в виду именно социальную элиту) с тем, чтобы превратить его в себе подобное существо, существо аморальное, готовое на все ради наживы, говорящее с ними на одном языке, - языке безнаказанности? Зависть. И вопрос о смысле жизни стоит почти так же, как и для крупных капиталистов. “Деньги – это сама жизнь”. Низы принимают все ценности верхов, именно поэтому низы всегда будут низами, а верхи верхами. Это и объясняет несостоятельность многих социальных революций – когда борьба ведется просто за свою принадлежность к кругу социальной элиты, а не за коренное переустройство механизмов ее формирования. И, что парадоксальнее всего, в этом случае, приспособленчество начинает укреплять веру в собственный героизм. (GOTO 947).



978: Любая власть авторитарна уже в силу того, что она власть. Любой человек бесчеловечен уже в силу того, что он человек. Любой мужчина говнюк уже в силу того, что он мужчина. Любая женщина беспощадна уже в силу того, что она женщина. Любое лицо интимно уже в силу того, что оно лицо. Любое произведение искусства провокационно уже в силу того, что оно искусство. Любое глубокое чувство активизирует механизмы самопожертвования уже в силу того, что оно чувство. Любая музыка невыносима уже в силу того, что она музыка. Любой авторитет презираем уже в силу того, что он авторитет. (GOTO 144).



967: Во всех современных цивилизованных обществах наблюдается массовый психоз, чему название - “жить чужими событиями”. Люди без жизни следят за настоящей, полнокровной, полноценной – как им кажется – жизнью публичных людей (поп-старз). Все бы ничего, если эта “эталонная” жизнь поп-звезд не была настолько фальшива, насколько это только можно себе представить. По этому поводу, а может и не совсем по этому поводу отлично сказал Тенесси Уильямс в своем “Стеклянном зверинце”. Если помните, одним из центральных – если не самый центральный – действующих лиц в пьесе является Том Уингфилд, поэт (NB – он поэт), служащий в обувном магазине. Этот Том постоянно мотается в кино. На вопрос сослуживца, Джима “В кино?” он отвечает: “Да, в кино! Посмотри… (показывает в сторону огней на Главной улице) Вся эта шикарная публика… с ними случаются романтические приключения… Они берут от жизни все, а у других ничего нет! И знаешь, что получается? Люди ходят в кино, смотрят бегущую ленту, а сами ни с места! Приключения случаются только с голливудскими героями, а простые смертные сидят в темных залах и смотрят, смотрят… Смотрят до тех пор, пока не начнется война! Вот тогда – пожалуйста, романтика становится доступной массам! Блюдо для всех, не только для Кларка Гейбла. И люди выходят из затемненных залов, чтобы самим пуститься во все тяжкие… А у меня больше нет терпения. Я не хочу ждать, мне надоело смотреть, как живут на экране, я хочу жить сам! ”. Весь смех в том, что кино иногда намного реальнее жизни.(GOTO 72).



340: Показуха, опьяняющая обывательский разум телезрителя или просто зрителя своей совершенностью и успешностью. Мифы, множащие мифы. Довольно правдоподобно. Тем более, что в некоторых случаях это и в самом деле оказывается правдой. Я говорю о случаях, когда двигателем к достижению цели является принцип “цель оправдывает средства”. Но в этом ли суть? (GOTO 570).



778: Сегодня Сэм мне показал свои новые стихи. Среди них было одно особенно сильное, выстраданное. Если бы мои слова были пчелами, они обязательно сделали б из нее мед. Если бы мои слова были мухами, они бы обязательно превратили ее в паука. Если бы мои слова были, была бы и она. (GOTO 163).



362: Если солнце и в самом деле что-то значит, то я хочу значить вместе с ним. Если же солнце ничего не значит, то я хочу значить вместо него. Почему я могу видеть то, что не могу заполучить? Психологический артефакт. Я вижу глазом и это все у меня в голове и мне кажется что это все мое. И в самом деле, почему то что можно взять глазом нельзя взять чувством? Потому что между глазом и чувством – пропасть. И эта пропасть постоянно увеличивается. И увеличивается она до тех пор, пока глаз не перестанет чувствовать, а чувства – видеть.(GOTO 809).



63: Сегодня я проснулся в 8:00. Была прекрасная погода. Солнце вперемешку со мной, и все переливается. Еще бабье лето. Хотя уже октябрь. А точнее, конец октября. Я плотно позавтракал и выглянул в окно. Было еще рано, и я пошел смотреть телевизор. Показывали прекрасный светлый старый добрый фильм-детям. Я вспомнил себя школьником. И как я был тогда счастлив, и первое сентября, когда я шел весь начищенный и сверкающий. И какой я был тогда умненький и веселенький. И как много у меня тогда было занятий. Я увлекался марками, аппликациями и бумажной мультипликацией (мы рисовали “фильмы” на длинной бумажной ленте, а потом показывали друг другу, мои фильмы были одними из лучших, я “снимал” и про динозавров и про карате, и даже была одна любовная история, довольно простая, но со счастливым концом). А в классе 5-ом, 6-ом я стал писать сатирические рассказы. Я просил училок выделить мне в конце урока время, чтобы я мог прочитать свои юморески публично. И всем это нравилось. Все укатывались со смеху, даже сама учительница, но она скорее из вежливости, а может из умиления, а может быть и в самом деле мой юмор задевал ее за живое. Я еще был совсем несмышленыш. Мне нравилась одна девочка, но я ей ничего не говорил. Потому что у нее была такая наглая задница. А потом как-то в анкете, я написал, что люблю ее. И на перемене она принесла мне эклеры, и мы ели их сидя на подоконнике в одном из самых отдаленных уголков школы. Я был счастлив, правда не совсем представлял, что делать потом. Мы ходили друг другу в гости и – я только сейчас понимаю, насколько ненормально, совсем по-детски – мы целовались. Потом у нее появился парень из собиравшихся в армию. Он был лет на 5 ее старше. Я продолжал околачиваться возле ее дома. Но потом она довольно ясно дала понять, что я для нее еще совсем сопляк. Я не огорчился, разве что слегка. Думаю, я ее еще не вполне осмысленно любил. Да и потом в школе было много других не менее симпотных девчонок, которые не сводили с меня глаз на переменах. Я засыпал и просыпался с улыбкой на губах. Мне снилось солнце и море. И даже если за окном был дождь или снег, я всегда получал долю своего солнца в своих снах, где все, буквально все работало на меня. За всю свою пятнадцатилетнюю жизнь я ни разу не подрался и меня ни разу не били, я всегда умел вести политику невмешательства. Я был примерным учеником, никогда не попадал к директору. Жизнь моя только начиналась. Меня ждали великие свершения. Мои приключения ждали своего высвобождения, но пока еще томились за потаенными дверями моей души. И это высвобождение началось с поиска объекта, генерирующего сверхмощные эмоции. И этот объект нашелся. (GOTO 9).



597: Я написал этот роман на пару с генератором случайных чисел. Наверно он и представить себе не мог, насколько я случайнее его. (GOTO 903).

911: “Свобода есть право делать все то, что не вредит другому”, - говорится в “Декларации прав человека и гражданина” 1791 года. Общество бизнеса по своему понимает этот принцип. Все начинается с поиска тех границ, в которых человек может двигаться не задевая других. Понятая таким образом свобода является свободой человека изолированного и отчужденного, чье право на свободу основывается не на соединении человека с человеком, а, наоборот, на их обособлении. И наконец, такое определение свободы заставляет каждого видеть в другом человеке ограничение своей собственной свободы. (GOTO 722).



646: Ровно в 21:00 я поднялся на стартовую площадку, собрался с силами и позвонил ей в дверь. Она открыла. Из-за ее спины послышался голос отца: кто это там еще. Я сказал: это я, здравствуйте. Она приостановила отца, находившегося, по-видимому, в довольно непростом настроении, сказав: это ко мне. Итак, каждый сказал по реплике. Что же будет потом. Я стоял, неуклюже переминаясь с ноги на ногу и шурша твиксами, купленными только что в угловом магазинчике. Она не собиралась впускать меня внутрь. Чей ход? Она сказала, что занята, что у нее сейчас в комнате полно ее друзей и что они все заняты. Она сказала “извини”. А я все стоял и не понимал, что же, мать вашу, происходит. Мы простояли минуты две. Я сказал: ничего, нет проблем – и слетел по лестницам вниз, где и без того было темно и холодно. Я весь горел. Ничего, док, я выживу. Где-то через дорогу толпились и шумели проститутки и ярко светились разноцветными витринами круглосуточные супермаркеты. Ночь застывала, как мазут. Двигаться становилось все труднее и труднее. Я попытался было найти выход, но все и без того раскачивалось под ногами. Я понял что остался единственным здоровым человеком на этом корабле безумцев. Я ощущал себя режиссером. В этот момент мне и в самом деле удалось бы экранизировать все. Даже марксовский “Капитал”. (GOTO 646).

104: Но самое странное произошло потом. Как я уже говорил, а может и не говорил, словом, поездка в предполуночной маршрутке почти всегда проходит раком. Сидячих мест уже не бывает и приходится стоять растопырив ноги и сгибаясь в три погибели. Я встал около одной дородной телки, прямо над ее грудиной. Несмотря на довольно мрачную погоду пот тек с меня ручьями, у меня затекли затылок и спина. Скорее чисто автоматически я смотрел на сисища сидящей подо мной зажирелой пассажирки. И вдруг та смотрит мне куда-то между ног и как заорет: скорпион! Какой еще бля скорпион, совсем охуела. Я посмотрел себе на ляжку – и впрямь по ноге ползет что-то отвратное, угрожающе большое. Откуда взялся этот срач! Это был жук, не знаю правда какой, но он был такой огромный. Пара телок, примостившихся ко мне в качестве опоры, чуть не наложили в штаны. Шофер заметил этот переполох и прохрипел мне типа ты че совсем охренел парень. Я вспугнул жука и тот полетел по всей маршрутке, пугая всех вместе и каждого в отдельности. Он был огромным как теленок и парил как кондор. С обитателей маршрутки вмиг слетел вид жителей современного города и они на глазах превратились в чернь средневековых рыночных площадей. Я буквально поклонялся этому жуку. Он совершенно не вписывался в контекст, но его появление оказалось так кстати. Я хотел, чтобы он сожрал их всех. Но очень скоро он пропал. Думаю, что среди пассажиров были насекомоядные. А может они все были насекомоядными. Все, кроме меня. Но раз они меня не съели, значит я не тварь дрожащая. Значит, я и в самом деле право имею. (GOTO 110).

15: Когда я говорю с ней, я все не могу понять, кто из нас больше шлюха. (GOTO 372).

412: Это утопия или антиутопия? Ведь нужно же расставить все точки над “i”. Как же без этого. Все должно быть засистематизировано, запротоколировано, запатентовано. Но воспоминания – это отдельная жизнь. И в этой жизни нет правил.(GOTO 369).



146: Откуда-то несло сексом. (GOTO FROM 76 TO 46).

127: Ноябрь начинался как землетрясение, шел дождь очень напоминающий снег, а внизу проходили люди очень напоминающие мешки с дерьмом. Я вышел на общий балкон подышать свежим воздухом. Возле моих ног увивалась глупая пегая дворняжка, которая уже почти год жила на моей лестничной площадке. Это была некрупная продолговатая ласковая собачка, почти всегда беременная и с непрерывно виляемым хвостом. Правда, в последнее время она большей частью находилась в подавленном состоянии. Может, приближение зимы или постоянный голод или небеременность. Я смотрел с балкона и даже жалел что не курю. Сейчас можно было бы задуматься о чем угодно, этот воздух прочищает мозги типа шомполов прочищающих ствол винтовки или автомата. Что до собаки, то она появилась на нашем этаже так внезапно, как призрак. Может в прошлой жизни она была Шекспиром или Моцартом. Все располагало к анимизму. Эта собака напоминала мне почти всегда напоминала довольно забавный случай. У моих родственников огромный собственный дом. Его охраняет злобная черная страшная собака черт знает какой породы, она просто кидается на людей и если ей попасться в зубы наверняка загрызет не глядя. Вначале я ее ужасно боялся. Она буквально срывала конуру, к которой была прикована тяжелой железной цепью. Но мало-помалу она заменила свой гнев на милость, и мне даже удавалось ее покормить из придвинутой вплотную миски. Однажды я возвращался с пляжа и проходя мимо конуры решил ее погладить. Она выскочила мне навстречу, а я схватил ее морду и как-то по-дурацки стал трепать за уши. Видно, ей это понравилось и вдруг она развернулась ко мне задом, расставила лапы и обернувшись вопросительно уставилась на меня. Я чуть не сдох со смеху. Так вот дворняжка, о которой я говорю, продолжала кружить вокруг меня, наверно ей было холодно, ведь на улице такой дубак а пол цементный, да еще она спит возле мусоропровода, а там совсем сыро. И я решил облегчить условия ее выживания. В подъезде висела огромная картонная табличка, на которой увеличенными буквами было написано “PLEASE”. Я так и назвал эту работу, а в углу картона приписал – Э. Петросян, Please, 2002. С самого начала я понимал, что работе чего-то не хватает. Я отодрал картон со стены и подложил под собачку. Теперь я убиваю два зайца. Во-первых, собаке будет теплее и удобней. А во-вторых, у меня получилась просто замечательная картина (в углу картона по-прежнему красовалась вышеупомянутая авторская надпись). Где еще есть такая картина, составная часть которой может вилять хвостом или грызть кость, спускаться во двор, лаять в темноту или на прохожих или на проезжающие машины или на других собак, рыться в мусорке, мотаться по ближайшей автостоянке, а потом возвращаться на прежнее место и засыпать с живейшим ощущением усталости. Теперь ее существование осмысленно, по крайней мере для меня. Может и я подобным образом привязан к о п р е д е л е н н ы м к о н с т р у к т а м . Я и л и т е р а т у р а . н а в е р н о т а к . (GOTO 151) .

963 : С а м а я н а с т о я щ а я а б ъ е к ц и я : о з н а ч а ю щ е е = о з н а ч а е м о е . Н е з н а ю п о ч е м у я п р о д о л ж а ю ч и т а т ь , е с л и з а с л о в а м и н е в и ж у н и ч е г о к р о м е с л о в . Б о л е е т о г о , с л о в а д л я м е н я п р о с т о с л о в а , ф а м и л и и п р о с то фамилии, изложение идей просто изложение идей, хорошо просто хорошо, плохо просто плохо. Просто поток идей, от которых ни хорошо, ни плохо. Которые нельзя потрогать, понюхать, попробовать на вкус. Многоэтажные, многокорпусные, многофункциональные мысленные конструкции, за которыми все та же тяжесть бытия и необратимость жизни. Единый вселенский язык безмолвия. Речь, за которой не слышно ничего, кроме отголоска прошлой речи, за которой опять ничего не было слышно и так по кругу. (GOTO 783).

365: Систему подобных категорий можно сравнить с сетью, которую человек набрасывает на мир, с тем, чтобы поиметь его. (GOTO 242).

571: Мы с ней были единством противоположностей. И мне так нравилось играть в диалектику. Да, она говорила, но озвучивал ее я. Каждое ее количественное изменение я превращал в качественное. Я отрицал любое ее отрицание. Я относился к ней диалектически, потому что верил в силу каких-то закономерностей. Но диалектическое отношение – это самый крайний случай, это предел любого отношения, это предел, за которым мораль больше не властвует. И что меня останавливает размазать ее по стене как повидло? (GOTO 875).

840: Сегодня я читал электронные дневники в интернете. Кто-то вновь сменил тампекс, пара телок влюбилась в своего препода, одна призналась своему парню, что лесбиянка, другая потеряла работу. И этот список можно продолжать до бесконечности. Конечно, можно еще кое-что добавить: трое студентов утонули по дороге в университет, две девушки забеременели от просмотра порно, известный велосипедист наехал себе на член выйдя на финишную прямую на гонках Тур де Франс, ученица старших классов одной из приморских школ уронила во влагалище свой мобильный телефон просьба нашедших обращаться в администрацию школы. Никогда еще человек не боялся человека так, как в сейчас, в эпоху электронной цивилизации. Ведь современный человек охотно поделится своими переживаниями с компьютером, чем с другим человеком. Еще бы – как никак перед человеком один на один все человечество, живущее в мониторе, как черт в табакерке. (GOTO 264).

78: В тот день я ее дождался. Мы шли по улице, и я был почти счастлив. Она мне показала, новую дырочку (проколотая плоть!) на мочке и сказала, что таких у нее будет ровно семь, вдоль всей ушной раковины. И потом я увидел на ней какой-то висячий амулет. Я спросил, что это. А она сказала, что это ее портрет, который нарисовала ее подружка. Ей тогда было 15 лет. Боже мой еще три года назад она была совсем одна, а теперь у нее парень, которого она любит, но о котором практически никогда не говорит, словно это касается кого-то другого, не ее, такой светленькой и сладенькой. Я взял амулет в руки. Это была тоненькая квадратная дощечка, на которой был нарисован ангел, типа того. А за спиной у ангела были вроде как крылья. Нарисовано было очень кустарно, но зато совсем по-детски, и это последнее сообщало амулету исключительную наивность наскальных рисунков. Я довольно долго рассматривал этот амулет, тем более, что он находился совсем на уровне ее грудей, а именно – центра моей вселенной. Я сказал, что с тех пор она сильно изменилась. И еще – крылья за спиной у ангела скорее напоминают двуструйный фонтан, который этот ангел загораживает. Потом я ей сказал, чтобы она пропустила сегодня лекции. Она сказала, что у нее социология, Конт. Я сказал, что расскажу ей о Конте, позитивизм – это как раз подходящая тема для того, чтобы развернуть ее чувства в мою сторону. А она сказала, что нет, ей все равно нужно попасть на лекцию. Мы прогуливались по еще летнему огромному парку, расположенного вблизи ее универа. (GOTO 241).

311: И еще она сказала, что альтруистка. Я не совсем правда понял, каким образом она узнала об альтруизме. Я сказал, что это полнейшая фигня. А она сказала, что нет, ей хочется заботиться о всех на свете, и она помогает всем, кто к ней обратится. И я спросил: а до какого предела ты можешь им помогать; есть ли что-то, через что ты не можешь перешагнуть для помощи другим. Она поняла мой намек. Я и в самом деле хотел, чтобы мне помогли. Хоть раз в жизни. И мне нужна была только одна помощь – ее. Потом я показал ей красное квадратное стеклышко, которое извлек из своего поломанного фотоувеличителя. Я сказал, что когда встаешь утром рано и нет настроения, достаточно посмотреть в это стеклышко, и все становится светлым, ведь цветной монохром это больше цветной, чем монохром. А иногда это стеклышко мне напоминает Марс. Стоит только приложить его к глазу, как оказываешься на Марсе, и вокруг все красное и напряженное, а все люди – марсиане. Может мы и в самом деле на Марсе, а это стеклышко – единственное отражение реального положения дел. В этот момент я почувствовал, что и в самом деле веду самые что ни на есть марсианские хроники. Ты читала Брэдбери? Нет. Я молчал. (GOTO 107).

776: Погуляв с полчаса, она сказала, что ей нужно успеть хотя бы на вторую пару. И мы перешли дорогу. Пока мы переходили дорогу, она мне рассказала, что хочет сделать себе пирсинг на пупке. А я спросил, а ты бы сделала пирсинг на сосках. Причем я сказал просто “сосках”, а подумал, боже мой, я говорю о твоих сосках так, словно это пакетик с солеными орешками. Наверно это так и было слышно – я сказал “пирсинг на сосках”, а было слышно – “так бы тебя и съел”. Она ничего не ответила. (GOTO 540).

963: Интересно, как она купается. Наверняка она очень бережно растирает свое тело, я даже уверен, что после купания перед тем как выйти из ванны она целует себя куда-нибудь в плечи или в колени. Она довольно нежно касается себя между ног, она еле прикасаясь проводит по внутренней стороне своих бедер и почувствовав эротическое щекотание крепко зажмуривает от восторга глаза и извивается кольцами, как змея. Я помню ее смех, я всегда так хотел к нему присосаться. (GOTO 80).

23: Бездеятельность, списанная на анархизм. Ухмылки, шептания, гогот, гвалт, галдеж, усики из-под трусиков, трусики из-под усиков, зашифрованные дипломаты, ****и с ангельскими личиками, личики с ****скими ангелами, дурилы в галстуках во весь спектр цен, мягкие спортивные авто с шикарной обивкой салона и газонами ****, груда тряпья с человеческими лицами вдоль стен, астрономически дорогие зажигалки и часы запертые в прозрачных засигнализированных витринах, игрушечный страх при виде пожарных или машин скорой помощи, генитальная спертость в плазах, рекламные щиты вперемешку с живой фактурой женских фигур, расцветающие и увядающие афишы, дома моды, ночные кинотеатры, блестки на веках школьных красавиц с глазами переналаженными в приборы ночного видения, высокие сапожки лезущие голенищем прямо в пах, неотапливаемые литературные редакции с тюремной обстановкой и канцелярским голодом, роскошные входные двери министерств из которых поправляя колготки выходят чудные практикантки и жирные чиновники с зализанными лысинами, побитые светофоры и тротуар в грязи и ошметках, засвеченные пачки крутых и отстойных сигарет, бродячие собаки и кошки вымирающие как динозавры, толстогрудые и жирнозадые женщины с дешевым продовольствием и сопливыми детьми, хиросимонагасакиевские деревья растущие прямо из мусора почвы, потоки студентов из престижных не очень престижных и совсем не престижных вузов, джинсы с оттопыренными карманами и забившиеся в жопы, скользкие уличные кафе и гудящие игровые автоматы, зашибленные и приебнутые солдаты в самоволке таращащиеся на груди пожилой уборщицы, новый помет ментуры в рациях пристающей к каждой проходящей юбке, их старшие коллеги выглядывающие из ментовки с гнусными выражениями лиц, раздутые до дирижаблевских размеров автоинспекторы с зеброцветными жезлами, мальчишки на велосипедах, разноспешка, разнопробки, транспортная остановка, разговоры на ногах сидя лежа ебясь учась торчась, художественные галереи в рассыпанных по залам и шалящих школьниках, музеи с экскурсоводами в виде экспонатов, лопнувшие трубы, сгоревшие проводки, пыхтящие метро, бесконечная неудобоваримая чужбина, полуспящие концертные залы, пердорат профессуры, аспирантки в шуршащих прокладках, влюбленные в парке изучающие местность с целью незаметно от всех трахнуться, старики слетевшиеся на шахматы как пощипанные воробьи, обсуждения, договоры, приговоры, интересные приличные и неприличные предложения, ранжирование успеха в личной и посторонней жизни, подземные переходы затопленные гнусавостью вокалов, примерка колец и серег, солнцезащитных противосеменных и ****о- и членоатакующих очков, карманные задницы нимфеток, газеты и журналы от политики до порно, пирожки свежие и тухлые с капустой мясом грибами и картошкой, цветастые и плакатистые фотолаборатории, круглоебочные дискотеки, изосранные и исписанные подъезды, трамваи, троллейбусы, автобусы, такси. Бесконечно запутанное движение от ничего к никуда. (GOTO 789).

118: Жизнь полна бессмысленной скорби, ведь вполне возможно, что сейчас пока я пишу в почти полной темноте и на улице около трех ночи и единственное светлое пятно за милю вокруг это мерцающее свечение моего монитора – она под дикий грохот дискотеки ****ся с каким-нибудь случайно подвернувшимся мудаком. Видимо, здесь больше всего в тему философия чань. Она говорит, что вещи по своей основной сущности не могут быть названы или объяснены, они не могут быть адекватно выражены в какой-либо словесной форме. Они находятся вне сферы восприятия и не обладают отличительными чертами. Они абсолютно тождественны и не подвержены ни изменению, ни разрушению. (GOTO 698).

235: Если девушка говорит, что она опоздала на свидание случайно, то ожидающий ее юноша не станет вступать с ней в философскую дискуссию о соотношении случайности и необходимости. Единственное доказательство, способное убедить женщину, - это высококлассный трах.(GOTO 282).

98: Мои вузовские преподавания стали для меня страшнейшим из испытаний. Я не был уверен практически ни в чем, из того что я рассказывал своим студентам. А они слушали как мышки. Они думали, что могут так себя вести ради тех хороших оценок, которые я им с самого начала наобещал. Но вот мне задали вопрос. Я прекрасно знал на него ответ. Я видел этот ответ сотни раз в разных учебниках. Но я не мог его произнести. В нем не было фундамента. Это знание не убеждало меня ни в чем. Оно просто добавляло мне проблем. (GOTO 322).

391: Я попросил их дать мне 10 мин. Лица в аудитории ехидно заулыбались. Я слышал голоса телок, которым я наверняка нравился. Они просили всех замолчать. Они не хотели, чтобы что-то могло испортить мне настроение. Они хотели оставить это право только за собой. Я же стоял возле доски и не мог сконцентрироваться. Все передо мной плыло. Я не понимал, какого хрена я здесь делаю. (GOTO 878).

584: Мне всегда было интереснее общаться с глупыми людьми, чем с умными. Все дело в том, что общение с умными – необходимость, а с глупыми – удовольствие. Я до сих пор не могу совмещать необходимость с удовольствием. (GOTO 175).

97: There was a маленькая темная квартирка. Для кино всегда на первом плане было не то, чтобы актер жил, а то, чтобы актер сдыхал, или по крайней мере - чтобы сдыхающий был актер. В этом логику публики можно сравнить с поиском черной кошки в черной комнате при помощи стреляющего в кромешную темноту автомата.(GOTO 651).

654: Человек встал с дивана, еще раз прислушался и, аккуратно сложив газету, вышел в прихожую. Чувства словно отключились. Газета поморщилась в руках. Руки тяжелы. Тело болит и ломит. Кости размякают. Дверь заговорила человеческим языком, агитировала голосовать за нового кандидата в депутаты. Зря потревожили. Диван еще теплый, еще удобный и пухлый. Он бросил газету на диван и сел рядом. Какая связь между ним и депутатом?(GOTO 131).

788: Часть его биографии разыгрывалась перед ним, на его глазах, в несколько другой интерпретации, под другим углом зрения, и в постановке другого человека, или группы лиц, как ни крути опять и снова выходишь на эти пресловутые группы лиц. Такой веер мнений… (GOTO 567).

35: Ladies & gentlemen, Her Majesty Oбъективность после тяжелой и продолжительной болезни скончалась. Просьба, пока не расходиться: возможна раздача подарков и верительных грамот. Трансцендентальная полиция с сегодняшнего дня упразднена. Действовать по наитию разрешается только ветеранам творческих геноцидов. Господа ученые и врачи, вас больше не существует. Если вы что-то ощущаете – не верьте! (GOTO 12)

390: Что-то потеряно безвозвратно, что-то окончательно погасло. Тоскливая вечерняя сырая зимняя погода. Кто-то вдалеке возвращается с работы. Скоро Новый Год. Старая добрая ситуация “copy-paste”. Простые, обыденные мысли приобретают и притягивают новые обертоны, которые отпугивают даже от таких физиологических потребностей, как еда. (GOTO 507).

573: Секс, раздавшийся недавно, насторожил человека, всколыхнул мертвую среду его обитания. Небольшая сомнительно отремонтированная панельная коробка. Тягостное настроение не только не улетучивалось, но и наоборот – прилетучивалось. Звучало несколько серийно повторяющихся нот электрического света. Можно подойти к холодильнику, начинить стресс едой и взорвать к чертовой матери. (GOTO 490).

488: “Новая волна” в кино. Культ революционного кино. Дзига Вертов в своих хроникально-документальных экспериментах превращал фразу-надпись в монтажную единицу, равноправную по значению и смыслу с изображением и входящую в изобразительную структуру фильма. В монтажном сопоставлении или столкновении надпись часто как бы осмысливала содержание кадра. Вертов говорит о “разлаженном” построении надписи и ее взаимодействии с изображением, когда само изображение находит в надписи-фразе свое продолжение (или наоборот), составляя с ней неразрывное смысловое целое. Разве не то же самое происходит в обществе массового потребления. Реклама как фраза-надпись в потребительской структуре общества. Реклама как продолжение потребления и потребление как продолжение рекламы. Не случайно в последнее время я ловлю себя на мысли, что наиболее интересным из всего, что я вижу по телевизору, оказываются рекламные ролики, которые в моем представлении стали больше соответствовать идее художественного фильма, нежели сам художественный фильм. О товарах лучше всего говорить на языке товаров. (GOTO 441).

518: Иногда после работы просто нет сил включать свет. Все сидишь в темноте, все думаешь, а в темноте все движется, ты чувствуешь это. Но увидеть это невозможно. Трансценденталианы. И сквозь глаза струится детство. Старый двор. Деревья. Вот мой первый велосипед. Вот я иду в первый класс. Вот мы играем в футбол. Еще немного и я встречу мою первую любовь, беспрерывно поправляющую трусики, забившиеся в ее кругленький задик. Куда бы еще сходить? Вот утренник, я читаю стишки Тютчева и Фета в детском саду. Меня все хвалят, у меня такая память, и я читаю с таким выражением. Мы с мамой идем в Детский Мир, она покупает мне конструктор. Папа встречает меня в аэропорту после черноморского отдыха. Мобильность. Моторность. (GOTO 864)

461: Тогда эти осенние листья летят к малышу, который сидит посреди дороги и возводит из пыли какие-то города. Они окружают его. Они вспархивают ему на локти и на плечи. Он улыбается им, он подбрасывает их, он их ловит. Он ни о чем не спрашивает. Они ничего ему не говорят. Они поняли друг друга. Они просто играют. (GOTO 239).

177: Даже не знаю, что происходит. Стоит мне что-либо зафиксировать на бумаге, как доверие к этой идее полностью исчезает. Она становится самостоятельным организмом, не только способным к самостоятельному развитию, но и обладающим своей собственной психикой. Такое письмо может подчинить себе читателя, растворить его в себе и заставить пересмотреть не подлежащее пересмотрению; другими словами, - потопить его в себе. Мне стыдно признаться, но когда я пишу, я никогда не отворачиваюсь от текста, - я боюсь, что мне всадят нож в спину. (GOTO 963).

707: В наши дни гуманизм перестает работать на человека. Сегодня гуманизм – это протест против человечества. “Хлеба и сексищ” – вот сегодняшний удел человека. Жалкие голливудские поделки и прочий сентиментальный kal. Я бы плюнул на все и согласился с тем, что человек умер, если бы не ощущал в себе энергии истинного человека. Энергии протеста. Энергии новой жизни. Надо спешить, а то с моей смертью на земле исчезнет последний человек. Но я связан по рукам и ногам. Мне надо действовать, а я в напрасной скуке трачу судьбой отсчитанные дни. И так уж тягостны они. Тот небольшой капиталец, который я все же скопил, ни печалит, ни радует. Все начинается с разделения труда и туда же возвращается. (GOTO 36)

786: Природа создала меня дальнозорким. (GOTO 71).

980: Дело в том, что как только начинается разделение труда, у каждого появляется какой-нибудь определенный, исключительный круг деятельности, который ему навязывается и из которого он не может выйти: он – охотник, рыбак или пастух, или же критический критик и должен оставаться таковым, если не хочет лишиться средств к жизни. (GOTO 502).

759: В моих книгах затонуло столько книг. С виду в них все достаточно спокойно, а на самом деле это как кладбище затонувших кораблей. (GOTO 92).

306: Когда мне особенно тяжело, что-то всегда дает понять, что обо мне еще помнят. Как правило, это бывает очередная повестка в военкомат. (GOTO 222)

814: “На основании закона “О всеобщей воинской обязанности” предлагаю вам <дата> к <время> явиться в райгорвоенкомат по адресу <адрес> во II-ое отделение для прохождения медицинской комиссии. При себе иметь: паспорт, удостоверение о приписке к призывному участку, настоящую повестку, а т.ж. <пробел>. В случае отсутствия вызываемого или его болезни просьба к родственникам, жилищно-эксплуатационной организации и т.д. сообщить об этом в райгорвоенкомат письменно или по телефону № < пробел> и возвратить повестку с пометкой о местонахождении вызываемого. Военком <фамилия> “.(GOTO 14)

765: Свет вспыхивает резко, как бомба. Ударной волной откидывает на кухню, к чаю. Так замыкается круг. (GOTO 827).

155: Вместо лакановских “Семинаров по средам”, я бы назвал это “Семинары по субботам”. Это был тот самый пресловутый Ц[ентр]С[овременного]Э[кспериментального]И[скусства]. Суббота стала довольно загруженным для меня днем. Во-первых, я преподавал в универе (2-ой курс, микроэкономика, один раз в неделю, двухчасовка, минимальная преподставка, т.е. $10 в семестр). Разница в возрасте между мной и т.н. моими студентами была небольшой (положение осложняло еще и то, что я всегда одевался молодежнее их). Я с самого начала провозгласил свободное посещение, поэтому на мои лекции приходили одни только девки, мужичье ошивалось в буфетах и во дворах универа. Не буду говорить о том, как я разочаровался в преподавании, скажу лишь, что это пустая трата времени. Это не нужно ни мне, ни им. И только что-то неосязаемое год за годом продолжает задвигать в человеческие бошки идею о необходимости в лекциях. Не знаю, может, мне попались не те студенты. Или может им, студентам, попался не тот лектор. Словом, вряд ли они меня вдохновят на что-нибудь типа “За стеклом”. Во-вторых, я вознамерился проводить в ЦСЭИ семинары по философии искусства. Для этого я как-то собрался с силами и подошел к худруку этого притона. Мы поговорили о том о сем, об искусстве в нас и о нас в искусстве. Худрук пообещал мне позвонить. Сказал, что идея неплохая но ему надо все обсудить с его шефами, в смысле собственниками этого центра. Через пару дней где-то около трех ночи раздался телефонный звонок. Я спросонья не узнал голос. Это был худрук. Он поприветствовал меня как ни в чем не бывало (“добрый вечер”). Сказал, что хочет со мной поговорить. В назначенный день я пришел. Он познакомил меня с одним дурилой, куратором по части изобразительного искусства, один такой бородатый жлоб, который два часа подряд что-то мне втирал о Витгенштейне. Он говорил одними утвердительными предложениями. Причем, предложения были утвердительными дважды: и в смысле грамматической структуры и в плане смысловой законченности. Для него картина мира была полностью сформирована. Я очень удивился полному отсутствию фантазии в его рассуждениях. Он цитировал и цитировал, как магнитофон. Если еще учесть то, насколько он и в самом деле далек от естествознания, - становится совершенно ясно: философом ему не быть так же, как не быть художником. (GOTO 5).

268: В любом удачном философствовании присутствует некий фантазм не существования истины. Дело еще и в том, что философствование оживает не благодаря последовательности приведенных доводов (как считают многие, очень многие, а может и все), а благодаря оригинальности как идеи, так и ее изложения. Строить философскую систему выводя одно суждение из другого вовсе не обязательно, более того бесполезно. В этом смысле меня всегда удивляла структура словаря, в котором слово объясняется с помощью слов, которые в свою очередь тоже требуют объяснения и т.д. и т. п. до бесконечности. Слова подменяющие слова. Дайте мне первейшее слово, и я не оставлю от человеческого знания камня на камне. Строить философскую систему следует мгновенно, как фотоснимок, в котором вся динамика парализована взглядом автора точно так же, как автор поражен динамикой всего. Суждения в таком случае не будут надстраиваться друг над другом, а будут находиться на плоскости, как если бы каждое новое суждение пришлось бы строить непосредственно с нуля. (GOTO 357).

652: За один день я успел побывать в трех вузах. Мы набирали людей для маркетинговой фирмы нашего приятеля. Я экзаменовал. В основном, магистратура. Не представляют себе, что это такое, хотя проходили этот предмет около двух лет. Я говорю о всех, включая меня.(GOTO 693).

529: Осуществив эту минибойню с экзаменованием, я оставил своих приятелей в кафе, а сам поплелся в ЦСЭИ. Там на халяву показывали авангардные фильмы. Фильмы представлял известный киновед. Он рассказывал о фильмах целыми повестями. Мне совершенно неинтересно, как снималось кино. Мне интересно, что есть кино. Что есть сегодняшний фильм. Но ответов на такие вопросы республиканский киноповодырь не давал. (GOTO 84).

906: Кино. Мне кажется, любой фильм в первую очередь должен быть оригинальным ответом на вопрос “что есть кино”. Например, кино – это жанр, кино – это монтаж, кино – это поэзия, кино – это типаж, кино – это абстракция, кино – это траффик, кино – это секс, кино – это война, кино – это цвет и т.д. (GOTO 686).

958: Большая часть фильмов - Пидера Гринуея. “Богема”. Обильно дымящие телки, от соплячек-школьниц до матерых обвешанных всяким гремучим дерьмом тетек. Говнюки с немытыми волосами и замасленными джинсами. Здесь широко практикуется обмен партнерами. Здесь во всем утонченном появляется скотская грязь. (GO FROM 942 TO 684).

339: Мне всегда казалось, что у меня нет читателей и наверно быть не может. Вероятно, это произошло потому, что все мои знакомые и друзья, используя любой удобный случай, заходят на мой сайт и неправдоподобно увеличивают статистику посещений. Они сами признались в этом, хотели меня подбодрить. В конечном счете, что такое писатель без читателя. И вот мне стала писать на мэйл постоянная читательница, Лена. Она всегда критиковала меня, а я критиковал ее. Вот и в этот раз, я привел ее письмо в романе с купюрами и несколько отредактировав. Но она сразу отреагировала, написав, что считала меня смелым человеком. И чтоб выполоть ваш плодовитый ум и тем завоевать любовь мою, которой вам без этого не видеть, благоволите провести весь день в больнице меж страдальцами немыми, даря беседой лишь коллег брюзгливых и тратя остроумье лишь на то, чтобы больных заставить улыбнуться. Иными словами, чтобы восстановить себя в правах и подтвердить свою смелость, от которой я уже в некотором роде стал отказываться на фоне того, что мои родители постоянно лезут мне на сайт... какой-то мерзкий комплекс... я решил запустить письмо целиком. Таким образом, если предыдущая версия романа была Version 6.0, то нынешняя - уже Version 7.0. Это естественно, если учесть то обстоятельство, что я виртуальный писатель, моих книг не существует, они просто виртуал (как может быть и я сам). Обратный отсчет. Старт. Вот что она написала в последнем послании коринфянам: “Отнестись к тебе однозначно, значит отнестись не к тебе, значит вообще не отнестись. Мозаичная многоликость твоя застает врасплох и заставляет задуматься. Мир твой влечет и отталкивает, вызывает восхищение и отвращение, недоумение и гнев, любопытство и брезгливость. Полифоническая насыщенность твоих текстов поражает (раздражает?) разнообразием и изменчивостью фактуры. Сколько же тебя, беспощадного- беззащитного- бессильного- агрессивного- невинного- похотливого- порочного- безобидного- грубого- ранимого- неуверенного- непереубедимого- обвиняющего- оправдывающегося- жалкого- безрассудного- ущербного- снисходительного ?!! Несказанного мной окажется тем больше, чем больше будет мною сказано. Безукоризннный вираж мысли (в определенном контексте), предельно осознанное ею владение - непредсказуемый сплав, сочетающий самобичующую откровенность с циничным юмором, жестокое остроумие с детской трогательностью, растерянную неприспособленность с разнузданным тщеславием , тщательно-закомуфлированную романтику с трафаретным примитивизмом и приторной извращенностью. Чем дальше, тем все более удается тебе превзойти самого себя. Не могу знать в худшем , в лучшем ли, ибо в искусстве понятия плохой- хороший- красивый-некрасивый весьма относительны. Все твои выкладки, взаимоотрицая, взаимопротивореча, взаимовысмеивая, взаимопередразнивая, взаимоконфликтуя, взаимоанулируя, взаимоиронизируя, укладываются тем не менее в одно неразделимое целое, которому самому-то от этого не по себе; это как скрестить рояль с небоскребом, стул с дурным настроением, закон о сохранении энергии с мусорной корзиной, Дега с машиной скорой помощи. "Уловка 22 ?" Хотелось бы обойти, да не выходит, тему, которой ты уделяешь особо-весомое место. Твоя матерня (какие б ты теории под нее не подводил, какие б я (?) теории под нее не подводила, уши заткнув) остается матерней, и никак не услаждает мой слух (взор точнее), равно как и твои чувственнуе эксцессы, чаще походящие на диагноз. ОК, понимаю, в основном ты - это твой основной инстинкт, Фрейд и все дела. И все таки мне тоже не отделаться от одного желания, вполне конкретного: типа кастрировать бы тебя, дружок, чем скрипторствовать станешь? Впрочем, желать тебе быть другим, все равно что пожелать треугольнику стать менее треугольным, а черному, оставаясь черным, сменить цвет. Я то читаю тебя таким, и это уже похоже мой диагноз. Мне не по себе за тебя ( "за" в значении "вместо"), не тогда, когда ты, не задумываясь особо, посылаешь всех, а когда выставляешь себя на всеобщее обозрение с самоуничтожающей обреченностью. А может с САМОВОЗВЕЛИЧИВАЮЩЕЙ ? Самовоскрешение Через Самораспятие”. No comment (GO FROM 321 TO 909).

477: История мистификации. В субботние дни так и хочется перевернуть планетку вверх дном. Твои нервы вытянуты высоковольтными проводами, и ты идешь по ним как троллейбус. Уже неделя, как я безработный. Неблагодарная и каторжная работа в банке, где я скакал, как бешеный мулла. Чуть ли не детективный служебный роман. Закон и хаос, поочередно зашкаливающие у меня в мозгах. Мне позвонил один мой приятель. Я бросил все записи и поспешил к метро, где мы договорились встретиться. Еще совсем начало осени, еще много неприкрытого мяса или мяса, обернутого в тонкий трикотаж. Улыбки и жопы преследуют как рой взбесившихся пчел. Я вижу, как некоторые телки копаются в своих сумочках. Это все знаки. Психоаналитический трансфер – сумочки как портативные влагалища. Трансфер как компромисс, как защитная реакция психики. Полнокровная жизнь подменена трансферами. Трансфертная жизнь. Жизнь наизнанку. (GOTO 894).

866: Полисы, индуцирующие э.д.с. табу. Я полон неприятия и внутреннего ожесточения. Еще бы. В кои-то веки мне подвернулась классная телка – и на тебе: у нее парень, она его любит, она с ним спит, и всякий раз когда пугается чего-нибудь ночью прямиком хватает его за член. Ей становится спокойно. Она в безопасности. Все рядом. Страх и фаллический символ защищенности. Он тоже не теряет время зря. Он теперь ее знает вдоль и поперек. Все ее места, которые пробуждали во мне античный восторг. Ведь каждый день он совершает в нее несколько погружений, как какой-нибудь сраный Жак-Ив Кусто. И она довольна. Потому что без света его фонаря, у нее там мрачная безжизненная пустыня. Но вот там появляется человек со светом, и все преобразилось. Теперь это прекрасная морская пещера, с разноцветными кораллами, стенами и рыбками. Там тепло спокойно светло разноцветно радостно и удивительно. А это удивление смерти подобно. И вот наконец он просит принести ему сигареты. Они открывают по пиву и болтают о всякой всячине. Это мне напоминает человека из мифа об Энкиду. В древней легенде присутствует труднообъяснимый мотив: в нескольких источниках подробно описано, как люди-бусины ползут вверх по нитям Энкиду. Они не пользуются при этом руками – руки им служат для того, чтобы закрывать глаза и уши или отбиваться от белых птиц, которые стараются сорвать их с нитей. А по нити люди-бусины взбираются, сперва заглатывая ее, а затем попеременно схватываясь за нее ртом и анусом. Не совсем понятно, откуда в мифе об Энкиду взялись такие пантагрюэлистические детали, - возможно, это отголосок другого мифа, не дошедшего до нас. (GOTO 199).

527: У метро, как и договорились, я встречаю приятеля. На душе муть. Мы некоторое время болтаем возле метро – в основном, о политике и политиканах. Странная тема для разговора молодых людей под четвертак да еще и типичных представителей технотронной цивилизации. После недолгого совещания наметили место – дискотека. На самом деле, я терпеть не могу попсу, да и танцевать я не люблю, если конечно это не сверхинтимная обстановка, пилящий медитационный джаз и тонна алкоголя в башке. Итак, я иду на дискотеку несмотря ни на что, я должен исследовать этот сраный феномен поп-культуры. Хуже все равно не будет. (GOTO 725).

433: У входа до фига очереди. Фейс-контроль. Человекообразные телки. Почти у всех телок солидные дирижабли. Некоторый процент без лифкарей. Известный ход: недостаток дирижаблинга компенсируется расторченностью доек. Сначала обычный ритуал – коктейли и прочее пойло для передачи развяз(ан)ности своим попам, которым предстоит серьезно поработать. Мы бабахнули по пиву, потом взяли еще какой-то хрени и приземлились в самом неприметном углу, откуда однако все было видно как на ладони. Вот и первые танцоры диско. Одна светлая надцатая сексопомрачительно танцует, ее жопа появляется то там, то здесь, она виртуоз. Все танцующие смотрят на себя в огромное, приделанное по всей длине стены, зеркало. Мой приятель говорит, что у них в Англии (он там учился) были такие зубастые тусовки просто заебись. Он рассказывает о foam party. Это и в самом деле нечто. Что до надцатой, то она меня дико заводит – еще немного и я сниму с члена чеку. Данспол набивается до отказа. Телки в блестках и блестки в телках. Много америкашек. Первая стадия – знакомство. Я приглядываю двух рокэнролльных телочек. Одна высокая и сексуальная, правда у нее с буферами не очень, но зато все остальное – отпад. Вторая – невысокая, с пышной надушенной грудью (декольте до еле заметных краешков сосков) и мясистой задницей. Я подваливаю к высокой и начинаю ее грузить. Потом знакомлю Англию с пышкой. Так мы базарим с телками около минут десяти. В общем все происходит довольно быстро. С высокой я занимаюсь боди-артом почти весь последующий вечер. Все бы супер, да только время от времени, не знаю что на нее накатывало, она тащила меня танцевать и кусала за язык, а мне уже хотелось поскорее к маме. (GOTO 602).

972: Некоторое время спустя, когда я, уже довольно покайфовавший, валялся в куче полуспящих тел и не сводил глаз с пьяной юной девицы с детскими косичками и задравшейся до пояса юбчонкой, мне пришло в голову осмыслить происходящее. Во-первых, мне хотелось заграбастать эту голожопую, потому что в ней было такое очарование юности… мне хотелось впиться ей в артерию и высосать всю ее юность. Это была блестящая идея, и я не теряя времени принялся за массаж ее жопы. А вот вторая идея… это была совершенно виртуальная реальность. В бесконечных извивах танцующих телок сквозила по-бахтиновски карнавальная безудержная бесстыжая рабская страсть. (GOTO 425).

188: Ничего не скажешь – надо дать должное системе, способной так манипулировать человеческим мироощущением. Карнавализация совести. Естественный ход – после трудовой недели необходимо оттянуться. И вот перед тобой масса развлечений, притупляющих сознание собственного ничтожества и индивидуально-личностной несостоятельности. Давайте считать, что все решения принимаем мы. Давайте считать, что мы делаем осознанный и самостоятельный выбор. У нас отбирают жизнь и вместо нее оплачивают нам смерть. Все за-ме-ча-тель-но. (GOTO 206).

156: Дискотеку следовало бы назвать “Сайгон”. Там было полно иносранцев, особенно американов. Местные телки вовсю обхаживали этих искусственно улыбающихся говнюков. Они виртуозно вертели своими юркими задницами у них перед носом, чуть ли не засовывая свое добро им в ширинку. Пары образовывались довольно быстро. Потом они отлучались. А еще позже возвращались и уже до самого утра не выпускали из рук гениталии друг друга. Я наблюдал это с огромным интересом. Я словно разглядывал в микроскоп совершенно незнакомый мне микромир бактерий. Посещение дискотеки стало для меня проведением лабораторных занятий. Это продолжалось до тех пор, пока меня вытянула за руку какая-то белобрысая курва лет сорока. Она спросила как меня зовут, и я сказал, что не танцую. Она сказала, а все-таки, как вас зовут. Я сказал Эмиль. Она заговорила со мной по-французски. Я ни хрена не понял и уж было направился к своему столику, как она повисла на мне и стала выделывать какие-то ****утые движения типа танго. Я решил уважить старушку и подержал ее на весу, пока она крутила ногами и даже кажется заехала ногами кому-то в морду. Она, совсем потеряв жопу, стала вовсю шарить по моей груди и заднице. И я чуть не блеванул в нее. Через минуты две я уже шел по ночному проспекту, было прохладно, я шел скорыми шагами. Вдруг передо мной проскочила какая-то крутая тачка. Она резко притормозила и из нее выскочила симпотная телочка лет пятнадцати. В машине сидел жирный пидр в галстуке. Девчонка побежала в мою сторону, я успел разглядеть ее заплаканное лицо. Очень стройна, по-простонародному красивое лицо, тонкие изящные руки и длинные растрепанные волосы. Она выглядела совсем юной. Пидр немного подождал, затем увидев, что девочка сворачивает за угол, дал газу и поехал за ней. Я слышал, как он кричал ей вслед: стой, сучка! вот ****ь, а! стой, а то убью на ***! “Интересно, успела ли она сделать домашнее задание” подумал я и поспешил домой. (GOTO 386).

492: Накатывает сон. Он плещется вокруг люстры. Как в стакане. Образовался круговорот. В него втягивает и того, кто сейчас сидит в кресле и заглядывает в себя. Человек замечает, что усы, которые он оставил при последнем бритье, выросли большие и пышные, как заросли папоротника. Что-то отталкивающее. Или выталкивающее. Давайте поприветствуем господина Архимеда. Эврика! Сдвинем слова вокруг своих значений. Конечно, нервы. Подарочек эволюции. (GOTO 46).

647: Простые и сложные твари, время выходит не попрощавшись. Я написал антисказку под названием “Эмиль в двух шагах от клада”. Дезориентированная мифологизация инерциальных систем социального бытия. Даже был эпиграф – “Я слишком долго жил среди взрослых. А. де Сент-Экзюпери, Маленький принц”. Вначале я думал, что смогу ее забраковать, но забраковать меня ей удалось намного раньше. (GOTO 7).



39: На самом деле, я всегда знал, что клад находится в двух шагах от того места, где я обычно просыпался. Говорили, что этот клад зарыли, чтобы потом вырыть. Но почему-то мне всегда казалось, что если вырыть клад, то он перестанет быть кладом. Клад должен впечатлять и беспокоить, должен разыскиваться, зачастую под страхом смерти, а иногда и жизни. Во всяком случае, клад это не просто вещь, которую можно просто извлечь и любоваться ее материальностью. Конечно, клад помимо всего прочего еще и реализация некоторой доли надежд, рост которых был неограниченно стимулирован появлением идеи о существовании клада, который можно не только найти, но и использовать в своих целях. И не только во благо или назло, но и благодаря и вопреки. (GOTO 131).



826: Когда я просыпался, я верил и даже точно знал, что несколько неуклюжих движений пультом от телика и, возможно, жизнь заиграет во мне с новой силой. С силой, способной отмести большие и маленькие горести и перейти к более полноценному и малообременительному существованию “минуя других”. Впервые я ощутил свое непомерное одиночество именно в тот день, когда, как мне казалось, я обрел друзей. Я тогда совсем не знал о кладе. Я не мог рассчитывать ни на что целесообразное. Планомерное во мне мягко перетекало в эфемерное. Я не мог, просто не мог себе позволить быть “сытым одним сознанием”. Но очень скоро все изменилось. (GOTO 177).

174: Эйнштейн говорил: если не грешить против разума, нельзя вообще ни к чему прийти. Думаю, что к чему-либо можно прийти только согрешив с разумом.(GOTO 548).



444: Во время моих бесчисленных скитаний по “достопримечательностям” нашего города и исследования неизвестных мне изменений в отношениях ко мне, я несколько раз натыкался на что-то твердое, почти каменное, оно валялось в ногах, и это вполне можно было бы принять за клад. Но не такое случайное столкновение я видел в своих представлениях о природе клада. Мне нужно было знать, что есть клад и почему он находится так близко от меня. Практически на величину вытянутой руки. Я могу поменять место ночевки. Меня наконец могут вовсе выгнать из ночлежки. А мне так приятно расслабляться на своей прелой койке перед сном, почитать газету, обсудить кое-какие детали политических ходов с моими полудрузьями по несчастью. (GOTO 283).



513: Я всегда знал, что людей объединяют общие интересы. Это самый лучший раствор, склеивающий такие гетерогенные системы, как “Я” и “Они”. В некоторых случаях, происходит наоборот - ничто не сравнится с упомянутым фактором по своей разрушительной силе. Я думаю так: если есть снег и снеговики, то почему не могут быть смех и смеховики. И потом, если мы говорим “под мышками”, то почему мы не находим ничего разумного, способного именоваться “под кошками”. Я теряю бдительность. Еще бы, ведь я не спал почти трое суток. Трое суток я на ногах, шляюсь по подворотням, ищу себе на пропитание и на размышление. (GOTO 31).



857: У меня был кот. Но он сдох неделю назад. Его задавили. Не думаю, что это сделали потому что он кот. Нет. Скорее всего кот не желал подчиняться домашнему порядку. Конечно же он ничего не осознавал. Возможно, для Павлова все животные и были собаками. Но с этим котом все произошло чисто в силу его природной предрасположенности. Все коты любят ходить сами по себе. И когда я сказал, что “у меня был кот”, я в некоторой степени погрешил против истины, поскольку у меня не может быть ничего, кроме меня самого. Но тогда я на полном серьезе думал, что кот, которого я вижу вдалеке, такой же мой, как и ничей. Поэтому чтобы не спутать возможные и невозможные карты, мне придется сделать пару шагов по направлению к началу нашей беседы. Так вот, когда у меня оказался под носом клад, я почти совсем перестал думать о своем коте. Который, по правде говоря, был совсем не мой. Не буду повторяться. Скажу только, что как мы увидели друг друга (я и кот), мы сразу поняли, что-то может нас связать. Но для того, чтобы просто присматривать за котом ничего не нужно делать. Достаточно знать, что это ты, именно ты, а не кто другой, дает коту спокойно умереть. (GOTO 182).



38: С этого момента клад становится еще интереснее. В нем оказывается полезное и бесполезное. Как и всякий другой клад, этот не даст мне спокойно забыть о нем, хотя я и стараюсь по несколько раз в день. В том, что мне уже осточертело всякое продуктивное занятие, виноват тот самый пресловутый клад. Клад, клад, клад. Я произношу – не знаю почему – эти слова. Хотя я бы мог сказать миллион других вещей, нисколько не связанных с ее вниманием пересыпающимся песочными часами у нее в глазах. Я встаю у барьера. Все думают, что это дуэль. И даже она. Так загадочно смеется. Так надменно. Так самоуверенно. Что-то идет не так. Это все равно, что войти в лифт и вместо того, чтобы лифт перемещался на нужный этаж, - все здание поднималось бы и спускалось, подставляя лифту необходимые этажи. Я часто думал о такой индустриальной сказке. Я пробовал ее написать с самых первых моих литературных опытов. Но во всех сказках добро побеждает злом. А в моей волшебной сказке добро бы действовало несводимыми к злу приемами. Сказка-миф, сказка-катастрофа, сказка-человеческая трагедия, сказка-антиномия, сказка-вещь. Я бы хотел написать сказку, в которой персонажами были бы предметы, а предметами – люди.(GOTO 568).



302: Многосложный и разнонаправленный, статичный и динамичный базис понятийного аппарата моих манифестов сделал меня воздухоплавателем, задохнувшимся от нехватки воздуха. Не думаю, что в такой ситуации, я проявлял ценные человеческие качества. Ведь чтобы быть, надо иметь. Скепсис, помноженный на кратчайший путь маршрута глаз. Я хочу начать и я начинаю повествование в обратную сторону. (GOTO 25).



915: Достоевский говорит, что во всякой гениальной или новой человеческой мысли, зарождающейся в чьей-нибудь голове, всегда остается нечто такое, чего никак нельзя передать другим людям, хот бы вы исписали целые тома и растолковывали вашу мысль тридцать пять лет; всегда останется нечто, что ни за что не захочет выйти из-под вашего черепа и останется при вас навеки; с тем вы и умрете, не передав никому, может быть, самого главного из вашей идеи. Темы, идеи. От идее к теме, от темы к идее. Тема клада появилась здесь в дополнении к теме Робинзона Крузо. Остров сокровищ и необитаемый остров, - в этом определенно что-то есть. Если бы литература была полностью вытеснена кино, мы бы просто ограничились разновидностями монтажа. Но в современных условиях, когда попытка свести литературу к кино упрямо напоминает попытку свести математику к логике, мы просто перестанем искать время и пространство там, где предстоит развернуть мысль. Это как эмотивные воспоминания, не являющиеся ни временем, ни пространством. И в самом деле, я живу один на необитаемом острове. Вот именно тут следует задействовать аппарат семантики возможных миров. (GOTO 107).



442: С одной стороны, я – 100%-ный робинзон, остров которого посещают людоеды для совершения своих варварских обрядов. Все происходит на моих глазах, и я все больше и больше погружаюсь в состояние морального коллапса от сознания того, что ничего не могу с этим поделать. Не могу или не хочу? 1) Я понимаю всю тривиальность происходимых событий с точки зрения людоеда; 2) Я также понимаю, что любой людоед, выросший среди людоедов способен предположить, что в один прекрасный день гастрономические интенции его собратьев могут сфокусироваться на нем; 3) Я не хочу участвовать в разборках людоедов, так как не хочу иметь с ними ничего общего; 4) Я не могу смириться с тем, что людей едят, даже если в качестве пищи выступает сам людоед; 5) Я не могу спасать людоедов, так как сильно рискую оказаться съеденным (слава спасителя наверняка сгладит все вкусовые предпочтения людоедов и сообщит мне необычайно пикантный вкусовой оттенок; не думаю, что они сподобятся разделить мою плоть как хлеб и выпить кровь как вино). Несмотря ни на что, я спасаю дикаря. Это технология выживания любого мыслящего человека. Время от времени нам приходится спасать дикарей и обучать их своему языку. Мы делаем это для того, чтобы было с кем пообщаться. Мы пытаемся найти собеседника, разорвать тот круг одиночества, в который нас заточила судьба творческого человека. Мы идем на это даже несмотря на то, что сильно рискуем в один прекрасный день оказаться съеденными. Но остров необитаем, “наших” здесь нет, и мы вынуждены разыгрывать эту драму для Других. (GOTO 837).



85: Что же касается острова сокровищ. То здесь почти аналогичная ситуация. Читайте между строк. Я все так же один на необитаемом острове. Я нашел клад, оставленный Флинтом. Я перетаскал его в другое место, не указанное ни на какой карте в мире. Морские волки-свинки, всю жизнь завидующие Флинту, решают завладеть “результатом его в высшей степени продуктивной пиратской деятельности”. Они идут к месту, давно утратившему свою актуальность. Я же вынужден пойти на сделку с государственными представителями, дабы сообщить деньгам именно тот контекст, в котором они проявляют себя как деньги, и жестко скоррелировать свое неопосредованное отношение к ним. Я мог бы и дальше плодить подобные миры, если бы не одно значительное НО. Во всех активизированных мирах я могу приравнять себя себе, но я не могу приравнять между собой сами миры. Здесь я просто выступаю в качестве точки пересечения или суперпозиции множества функций, каждая из которых рассматривает меня всего лишь как частный случай.(GOTO 4).



113: Мы никогда не приживались на почвах, благодатных для бурного развития сорной травы. Нам нужно было что-то особенное. И никто в целом свете не сказал ни одного слова в поддержку нас. Никто не пошевелил пальцем. В целом можно было бы сложить с себя всяческие полномочия и предаться самоизоляции или еще хуже – экстравертизации. Но баланс – это еще не есть гармония. Более того, баланс вообще не имеет ничего общего с гармонией. И в моей трагической интерпретации эстетизма выход все более оказывается началом следующего цикла. (GOTO 468).



112: Теперь, очевидно мне придется предъявить некоторые права на владение весомыми аргументами в пользу разоблачения лжи, сочащейся из всего, что прямо или косвенно связано с общественным сознанием (а тем более, осознанием). Я всегда любил держать домашних животных. Другой вопрос, что я никогда не держал домашних животных. Если бы у меня была кошка, то усвоенные ею некоторые мои повадки убили бы ее уже на второй день существования. Если бы у меня была собака. То я бы тогда назвал ее – Дреглин Хогни. Я бы разговаривал с нею. Она меня внимательно бы слушала. А я бы просто трепался. Говорил бы всякую ерунду. Когда ко мне начинают прислушиваться, я начинаю переходить на преходящее, я начинаю переходить на второстепенное, я начинаю переходить и переходить, пока не начинаю понимать, что все мои рассуждения только переходы, одни сплошные переходы. (GOTO 772).



681: В детстве я очень мало игрался с игрушками. Говорят, что к двум годам интерес к игрушкам у меня пропал окончательно. Не знаю, почему так происходило. Во всяком случае, меня до сих пор мутит от каких-либо статичных игрушек (пластмассовые солдатики, танки, самолеты; мечи и пистолеты; мягкие игрушки). Мне больше всего нравились, да и сейчас нравятся, конструкторы. Они совсем не статичны, как это кажется на первый взгляд. Да и вряд ли их можно назвать игрушками. Ведь это не мы собираем конструктор – это конструктор собирает нас. (GOTO 536).



624: Старый добрый Homo Ludens. (GO FROM 240 TO 564).



429: Но особенно меня воротит от кукол (неудивительно, что в них играют преимущественно девочки). Куклы (я не говорю о куклах в контексте кукольного театра) – идеальные подопытные для проведения разнообразных экспериментов над себе подобными. Ребенок играет в куклы по двум очень важным причинам, в которых ни в коей мере нет детского неведения. Итак, первое – ребенок играет в куклы, чтобы приобрести необходимые навыки воздействия на людей (режим, наказание, прощение, манера одеваться, сфера занятий, круг интересов, питание, моделирование реакции кукол на появление хозяина или кого-либо из приближенных ему, мысли, заботы, межкукольные отношения); второе - чтобы увидеть себя вне семьи, т.е. приобрести своего рода самостоятельность от родителей. В каждой маленькой девочке сидит довольно зрелая мать. Не будем также забывать, что куклы – это дистанционные маски. Что же касается увлечение куклами у мальчиков, то это крайне неблагоприятный симптом, поскольку свойственное мужскому мышлению стратегическое упорядочение наличного лишается своего главного отличительного элемента – логического обоснования связи. Ребенок может, правда, развиться в высокоорганизованного пидра, но с точки зрения здорового общества это не умаляет значения скорейшего изобретения пидроскопа. (GOTO 854).



205: Почему когда выходишь во двор за покупками и встречаешь на обратном пути в подъезде дворняжку, то так хочется ее покормить, что скорее бежишь домой поесть сам. Дворняги не должны есть, только потому что они дворняги. Дворняги не должны жить в квартирах. Иначе дворняги перестанут быть теми, кем долгое время (а может, и всегда) были. И виноват в этом будет тот, кто помог им. Своей помощью он уничтожил их как вид, как оригинальный компонент городской жизни. Таким образом, помощь помогающего направлена на уничтожение помогаемого в первую очередь для самого помогающего. (GOTO 935).



292: Человеческая проблема на уровне социальной ответственности “за тех, кого приручили” проявляет такое разнообразие утопических оттенков, что даже в таких, казалось бы, независимых сферах как телевидение и мочеиспускание может появиться достаточно прочная и закономерная связь. Мое видение мира сильно сближает меня с дворовой собакой: мы видим дискомфорт и многообразие (не говоря уже о патологии) человеческих проявлений. Некоторые работодатели могут приютить нас (постоянная работа по трудовому соглашению на строго фиксированный срок), некоторые могут просто подкормить или подкармливать (работа на полставки или халтурки), некоторые могут без каких-либо церемоний пинать в бок, хватать за шкуру, гнать палкой или камнями (вытолкнуть в шею после очередного предоставления резюме, завести уголовное дело за систематическое нарушение правил трудовой дисциплины, воспользоваться шантажом). Само понятие “хорошее резюме” должно убить человека варварством своей значимости. Человек перестал значить что-то сам по себе. Теперь человека означивают. Означиванием занимается мощная государственная и частные бюрократические машины. Несомненная заслуга в усилении социальной потребности означивания индивидуальных членов общества принадлежит масс-медиа. И устремил на них свой взор Заратустра, и плакал в сердце своем.(GOTO 273).



811: Популяризаторство, промоушн, имидж, рейтинг, продюсирование, протекционирование – неологизмы, выработанные продолжающейся эпохой обесчеловеченных людей. Происходит ревизия основных антропологических вопросов – “ЧТО ЧЕЛОВЕК?” переходит в “ЧТО О ЧЕЛОВЕКЕ?”. Все, что мы сейчас можем узнать об отдельном человеке, это в лучшем случае почитать содержимое файла-досье. Основный формой документации давно уже стали и, думаю, надолго продолжат оставаться списки. Список – вот одно из самых передовых достижений современной цивилизации. И я это говорю не потому что меня с высокими баллами пропустили в списках (ошибка в компьютерной программе) при поступлении в университет, и я полтора месяца мотался по вузам, навещая поступивших знакомых, чтобы проникнуться т.н. “студенческой жизнью”. Просто список позволяет взглянуть на группу людей, как на равных. За этими статистическими единицами стоят законсервированные в ожидании жизни. (GOTO 497).



544: “Списки - перекличка” – вот основной принцип работы бюрократических машин, вот те правила дорожного движения, которые необходимы при вождении машин-людей. Чтобы возникнуть из ниоткуда и утвердиться в роли человека мало родиться: нужно чтобы тебя записали и время от времени вызывали. Паноптикон. Просто удивительно, как психология бихевиоризма до сих пор остается психологией. (GOTO 3129).



972: Теперь мне бы хотелось перейти к самим инструментам, с помощью которых можно вырыть или не вырыть клад. Чтобы не вырыть клад, нужно намного больше инструментов, чем когда клад нужно во что бы то ни стало вырыть. Удержать себя от клада – вещь несуразная, однако вполне объяснимая. Если вырыть клад и, тем самым, обрести некоторое удовлетворение (по меньшей мере - любопытства), необходимо воспользоваться этим кладом (иначе зачем его вообще вырывать, а тем более связываться с ним!). Использование клада повлечет за собой обескладование клада (так как клад не что иное, как недостижимое достижение чего-либо). Систематическая деятельность в этом направлении предъявит определенный опыт нахождения кладов и их оптимального использования. Можно будет пожинать плоды в течение считанных минут, даже не успев отлучиться с участка. Чем меньше кладов вырываешь, тем больше их тебе остается. Мы пришли к известной идее Достоевского о “сытости одним сознанием”. (GOTO 677).

606: Сколько производных и произвольных значений. Фабрика смыслов. Можно ли называть в таком случае атараксию затворничеством? (GOTO 772).

529: Завтра. Купить полкило колбасы и по возможности еще кое-какое мясо. Придется несколько сменить профиль: от абстрактного к конкретному. (GOTO 541).

333: С этой планеткой все ясно. Здесь с извращенным пафосом защищают права человека, в то время как каждый человек имеет право не иметь никаких прав. А что если улететь на другую планету? Вся беда в том, что высокие темпы научно-технического прогресса не обеспечивают прогресс социального развития. Более того, несколько перефразировав Мальтуса можно сказать, что производство новейших товаров растет в геометрической прогрессии, а их потребление – в алгебраической. Следовательно, человек в своей способности организовывать машины ушел так далеко, что говорить об организации людей вообще нет смысла.(GOTO 857)

743: Сейчас я в некотором смысле свободен. Я могу уйти куда хочу и вернуться когда захочу. Юридически – куда хочешь идти можно, но фактически – пойти некуда. Я несколько раз выходил во двор пообщаться с аборигенами. Они меня уважают, но все равно терпеть не могут. Когда я общаюсь с ними, я и в самом деле чувствую себя Леви-Стросом, - среда моего обитания не что иное, как те самые “печальные тропики”.(GOTO 946).

850: Но вряд ли я покинул бы Землю добровольно: интересно, как изменяются в космосе чувства? Вспоминаю известную книжку Лебедева “Экстремальная психология”. Может, в космосе действует какая-нибудь релятивистская психология. Представляю, что произошло бы тогда с ностальгией. Допустим, что инопланетяне проводят большую часть жизни (если они вообще смертны) в космосе. Мутация коллектива. Если б это были люди, то они бы наверняка пережрали друг друга; в конечном итоге остался бы всего один, наиболее сильная особь, который съел бы корабль, а затем и себя самого. Допустим, что инопланетяне прилетели за мной. (GOTO 47)

162: Здравствуй, добрый или злой землянин, существо с лицом категории LKD-4435s и телом в форме AAO2i34we! (GOTO 310).

628: Рад приветствовать вас на нашей планете Земля! Мы ждали вас. Вы читали “Философию космоса”?(GOTO 502).

116: Ты готов установить с нами контакт? (GOTO 922).

403: (почему они смеются?) А разве мы уже не контактируем? (GOTO 26).

846: Какой же это контакт, - в контакте стороны должны выходить на баланс. Нашу цивилизацию иногда называют цивилизацией бухгалтерии. Дело в том, что наш язык несколько необычен с точки зрения дискурса. Например, каждый наш соплеменник в разговоре должен поддерживать уравнение баланса. Это значит, что у любого индивида A всегда есть активная часть речи As, состоящая из размещенных речевых конструктов и пассивная часть Ps, состоящая из привлеченных речевых конструктов. Необходимо отметить, что пассивная часть в свою очередь состоит из обязательств L перед кредиторами смыслов и капитала C, являющегося индивидуальным банком смыслов. Между активами и пассивами всегда есть некоторая несбалансированность, расцениваемая нашими властями как преступление против смысла. Так вот мы должны соблюдать правило абсолютного баланса речи.(GOTO 363).

441: А сейчас вы соблюдаете это правило? (GOTO 54).

755: Нет. Для того мы и стали космонавтами, чтобы не соблюдать правила. Ведь вы идете по нашему пути. Поверьте, в один прекрасный день не останется ничего, что бы не было предметом купли-продажи, даже детский смех. (GOTO 897).

154: Вся моя история – это история несбыточной мечты. Я сначала любил ее. Но у нее появился ребятенок, весь такой сердитый и напыщенный, как дымящееся на морозе дерьмо. Она его не любила. А меня… Меня невозможно не любить. И вот буквально недавно я увидел ее фотографии с ребенком, которого она родила именно оттуда, откуда еще недавно я получал импульс для своих нескончаемо возникающих и терроризирующих меня мыслей. Ее мять мать мне сказала типа посмотри на моего внучонка. А я чуть не сдох. Потому что я увидел ее, ласково держащую ребенка у груди, вау! у этой сексуально торчащей груди, в которой теперь молоко, и эти глаза, эти невыносимо ласковые нежные полные умиления глаза, материнские глаза, глаза в молоке. Потом появилась другая. Ее я любил еще сильнее. Я просто сходил по ней с ума. Почти каждое утро я ждал ее у подъезда. Мне нужно было увидеть ее. Я ждал ее пришествия. И мы разговаривали. Мы очень много разговаривали. И очень скоро я понял, что говоря с ней, я обращаюсь не к ней. Я придумывал за нее слова, я придумывал за нее мысли, я вместо нее любил себя, я вместо нее ругал себя, я вместо нее придумывал как положительные, так и отрицательные для меня аргументы. Я от ее имени ласкал себя. Я за нее жалел себя. Я вместо нее верил и не верил себе. Я делал за нее буквально все. И мне только оставалось от ее имени отдаться себе. Любовь – это фотография; когда ты на нее смотришь, нет ничего ни до нее, ни после. Это просто фотография, в которой личные местоимения законсервированы а время запечатлено во всем своем ужасе. (GOTO 625).

326: (опять смеются) А как там у вас с экономикой? (не понимает собака!) Ну-у, как ваше общество живет, о чем думает, о чем мечтает? Как с едой и развлечениями? Какие условия труда? Какие специалисты вам нужны? Если нужно, я могу заполнить анкету, в смысле application form. Я мог бы т.ж. преподавать у вас в университетах, например, по социальным проблемам населения Земли. Могу представить многоаспектную программу по важнейшим вопросам, тревожащим современное человечество. Могу преподавать ряд математических и инженерных дисциплин, я много чего еще могу. Только не физическая работа. (GOTO 8)

591: Проблемы вашей планеты никого не интересуют. Это слишком примитивно.(GOTO 708).

319: (может это космический дурдом) И очень напрасно. Вон у нас сколько всего. Вы знаете, что такое КРАСОТА?(GOTO 676).

268: Красота спасет мир, - так говаривал наш борт-механик. А что до остального… настоящая посадка на вашу планету вынужденная и вызвана неисправностью нашей санитарно-технической системы. Но мы вполне можем взять вас с собой. (GOTO 187)

843: (вот суки – явились на нашу планету, чтобы поссать) То, что вы только что сказали, - оскорбление! Вы слышали об экологии?(GOTO 787).

425: Не надо так реагировать на наши сказанные в порыве поиска общей темы слова. Вы здесь не бережете нервы. (GOTO 138).

531: (совсем оборзели!) Вы хотите сказать, что кроме проблем с вашим туалетом со мной не о чем поговорить? (GOTO 567).

650: Вы обязательно должны побывать на нашей планете. Я уверен, вы сразу поймете, что нет причин для беспокойства. Жизнь – прекрасна. У вас есть поэты? (GOTO 68).

933: (куда это он клонит?) Есть. (GOTO 225).

892: Разве они не воспевают жизнь? (GOTO 324).

113: Кто как. Я например тоже поэт.(GOTO 221).

541: Ты не похож на поэта, у тебя глаза самоубийцы. Наши поэты – единственно работающие у нас индивиды. Остальные просто наслаждаются жизнью. (GOTO 794).

811: Наши поэты работают вдвойне. С одной стороны, чтобы прокормиться они вкалывают на работе, никак не связанной с поэзией. А с другой – поэты работают на износ, продолжая заниматься поэзией. Работа нашего поэта – наслаждаться жизнью, не важно со знаком “+” или “-“. Но вы даже представить себе не можете, какой это ад, когда наслаждение жизнью становится работой. (GOTO 632).

6: Я ничего не понял. Но может вам просто кажется, что вы поэт?(GOTO 438).

606: …А откуда вы знаете наш язык? (GOTO 72).

529: Телепатия – общий язык Вселенной. (GOTO 2786)

333: (неужели эти козлы читают мои мысли?) Почему твои друзья все время смеются! (GOTO 55).

743: Как я уже сказал, они справляют нужду. (GOTO 7).

850: Смехом? (GOTO 920).

441: Давайте не прерываться на такую ерунду: мы пролетели два световых года без единой остановки – разве это не естественно, что они не могут пока остановиться. (GOTO 367).

162: А как же вы? (GOTO 105).

628: Меня прооперировали около миллиона лет назад – я расслабляюсь мысленно. (GOTO 20).

116: Сколько стоила операция, если не секрет? (GOTO 304).

403: Не понимаю. (GOTO 57).

846: Деньги. Сколько денег? (GOTO 228).

154: У нас нет денег. (GOTO 778).

326: У вас коммунизм? (GOTO 29)&(GOTO 783).

591: Нет, но если это вас так сильно заинтересовало, я могу принести из своей (GOTO 835) каюты историю моей болезни, - там все подробно написано. 319: А как у вас происходит товарообмен? (GOTO 916).

268: Подожди, землянин, уж не Кампанелла ли ты? (своей команде) Друзья мои мы (GOTO 200)прилетели на то же самое место, где пропал О-18. Мы наверно сбились с курса. Проверьте т.ж. хронодетерминатор. (мне) Мы должны лететь. Так как, летишь с нами? (GOTO 359).

843: Нет, там я буду одинок. (GOTO 14).

425: Но ты и здесь одинок. (GOTO 72).

531: Здесь я среди одиноких. Прощайте! (GOTO 566).

650: Конечно, думать о себе, политически защищающем свою планету, всегда (GOTO 8) приятно. Тем более, если оппоненты – инопланетяне! 933: Судя по всему, чем больше цивилизаций обнаружится в космосе, тем еще более одиноким будет чувствовать себя человек. Замкнутый контур. Мышеловка. С мышью же в качестве приманки. Социальный канибализм. Конформистское танго прощения. (GOTO 69)

892: Наконец наступил момент, когда я, с полной уверенностью в своей ненаказуемости, могу перебить ваш приблизительный процесс прочтения и попытаться навести на некоторые возможные изменения вашего представления о замысле данного произведения, не обращаясь к самому произведению. Когда-то давно меня поразило название одной из не очень значительных, но весьма интересных книг, - “Золотые плоды”. Саррот настрочила в своем амплуа целый роман, но ничего, кроме самофабулы, ссылающейся на увеличивающийся порядок производных самофабул, ей сделать не удалось. Роман без конца не состоялся. Но концепция романа долго меня тревожила, и я решил написать роман с амбивалентно трактуемым названием. А потом я наткнулся на роман Галковского “Бесконечный тупик” и понял, что самый бесконечный роман – это ненаписанный роман. Такой роман превращается в семантический множитель с бесконечным количеством выходных текстов. (GOTO 101).

113: Печально, когда роман превращается в сплошной прием. Читая “Планетарий” или “Бомбоводородный роман” можно вполне реально почувствовать себя заживо похороненным в тексте. Конечно, это очень интересно. Но мне бы в первую очередь хотелось прочитать роман, позволяющий родиться заново. (GOTO 283).

541: Рецептура психоделических завтраков Элана с подачи Тимоти Лири. Психоделическое сознание. Писать романы значит совершенствоваться в технике приготовления наркотика из книг. (GOTO 34).

811: При желании этот список можно продолжить, изменяя отношение операндов целым спектром знаков логических операций. Это, разумеется остается на усмотрение читателя, который все же не примет прочтения конструируемой в настоящее время страницы текста. Семиотически, буквально все, что вам придет в голову, при малейшей активизации самого текста или названия, выдвигаемого мной в качестве заглавия, передаст часть бесконечно нарастающих смыслов, оказавшуюся вам по зубам, и тем самым – приобщит к дополняющемуся на глазах моему пробуждающему задобрые чувства лирой роману. (GOTO 555)

913: В направление, выбранное мной в качестве пути к достижению поставленной романом цели (которую я пытаюсь сейчас уловить; ведь писать – это читать наоборот), мне пришлось вовлечь все тот же порядком поистрепавшийся архетипчик, которым имели склонность грешить в свое время Камю, Мерль и, наверняка, многие другие писатели, о которых я знаю понаслышке и, в целях избежания замусоривания читательского внимания, предпочту о них умолчать. Мифологическая тональность этого произведения, возможно, просто дань древнегреческому словотворчеству, - временам, когда человек еще был молодым. (GOTO 575) | (GOTO 3654).

6: На мой безочковый взгляд, моменты просветлений возникают только в процессе изнурительного труда (я не имею в виду вкалывание на навязанной социальными условиями работе, редуцируемое к поддержанию определенного уровня рыночных цен). Я говорю о революции духа. Я говорю о ревизии культурного наследия, я говорю о его преумножении, возможном только в случае непрекращающихся не только пощечин, но и наебищ общественному вкусу. (GOTO 31) ^ (GOTO 23).

141: Я возражаю против какой-нибудь суицидальной наклонности менять свою жизнь во благо приобщения к ценностям массовой культуры. Вся моя литература – артефакт. Молчание протеста. Я словно заново придумываю книгопечатание. Пусть это будут произведения, увековеченные на корпусе атомных бомб. (GOTO 9873).

1: Сейчас мой комп в ремонте. Я сижу за компом своего приятеля. Он пошел похавать, а я сижу и пытаюсь вспомнить, в какой же именно день все стало меняться на глазах. Что красноречивее: глаз или язык?(GOTO 5378).

60: В первый раз меня затащил на дискотеку один мой приятель. Честно говоря, такие места не по мне. Однако, развертывающийся в постоянном неприятии мой репортерский интерес сделал свое черное дело. И я зарядив фотоаппарат своих глаз полетел вовнутрь. Фейсконтроль. Феномен дискотеки. (GOTO 3543).

714: Современный Сизиф нисколько не думает об освобождении. Он не видит его ни в презрении, ни в бунте, ни в суициде. Кругом - застывшее ожидание и обреченное наблюдение текущего - то с неимоверной быстротой, то с заторможенной медлительностью - срока жизни. Сизиф может только прибегать к той или иной уловке, в целях фрагментарного перекрытия мелкими дискретными смыслами огромного непрерывного панно бессмысленности бытия. В данном случае неважно сколько уловок он изобретет и как они будут справляться с заданной им программой. Сославшись на какой-либо литературный источник, Сизиф может выбрать “22” в качестве числа уловок или признать себя отбывающим заключение в камере своего собственного тела и катить камень уже не вверх по холму, а в по вертикали - в удобной специальной тележке, в качестве исправительной работы. Вполне возможно, что Сизифы третьего тысячелетия свели бы все свои грезы к такому неоригинальному и предельно прагматическому объекту, как изменение габаритных параметров камня, учет воздействия факторов, влияющих на его скорейший износ (в том числе и моральный), создание полотна рабочей тропинки с наибольшим коэффициентом трения и тому подобное. (GOTO 7)

497: Этот незначительный дуализм, возникший с самого начала повествования, взрастил в себе и довел до нужной кондиции целый ряд предпосылок, побуждающих меня прекратить роман немедленно, не переходя к сколько-нибудь значительным рассуждениям. Но при определенном откате от зреющего в настоящее время у меня в мозгу окончания, я беру на себя смелость продолжать. (GOTO 1594).

548: Мне представляется абсолютно неестественным говорить о правильности или неверности осуществления выводов, прослеженной или нелепой политике, выстраданной или недочувствованной позиции, - в конечном итоге повлиявших на формирование Сизифовой инициативы. Мы будем говорить о Жизни Социальной, попирающей и гнетущей любые проявления разделения добра и зла. (GOTO 343)@(GOTO 866).com

911: Итак, на следующий день человек проснулся засветло. С крана покапывала вода (он отчетливо представлял себе приглушенный хруст лопатки, когда представлял себе “покапывать” как отдельное, независимое слово). Лекции в университете начинаются через час. Нужно поскорее одеться и перекусить что-нибудь на скорую руку. Вот он надевает на ноги ботинки и взрывает на сковороде яйцо. Ням-ням в дверях, доням-ням на лестнице, и утренний свежий ветер. (GOTO 783).

411: On the road. В местах, где ветер проломился особенно явно выступают первые позывные весны – почки. Пара книг в рюкзаке сообщает ему динамику движения альпиниста в снаряжении. Будьте реалистами – требуйте невозможного!(GOTO 8)

671: Иногда я так себя ценю, что готов записывать за собой буквально все. Даже рыги и прочее. Я хотел бы записывать за собой каждый произведенный шаг, взгляд, настроение, улыбки и кривлянья. Но я так ее люблю, что записал бы все ее менструации. Это был бы роман шириной с большой энциклопедический словарь. Я перевел бы каждое ее движение на язык действия. В ней еще остается что-то очень трудно переводимое. Самое печальное то, что я не хочу говорить о ней. Но я не могу о ней не говорить. Это выше меня. И это выше всего, что связано со мной. Ведь как только в моей голове появляется мысль о ней, я готов сожрать свою же собственную голову. (GOTO 6253).

445: Сегодня я ее видел. Я проезжал мимо на маршрутке, а она шла со своей матерью. Она была в какой-то дурацкой смешной красной шапочке. Как она была прекрасна… Наверно они шли к захворавшей бабушке. И скорее всего в конце этой сказки мне вспорют живот. (GOTO 27).

421: Любовь. Это единственный смысл в жизни. Я люблю, следовательно я существую. Я смотрю на нее, и моя жизнь наполняется смыслом. Странно, я искал смысл, а нашел любовь. Любовь. Это все на что я способен. Пределы моего мира всегда совпадали с пределами моей любви. Поэтому иногда мир пропадал, и его не существовало несколько лет. А потом мир появился, и, наконец, в солнце я разглядел солнце. Любовь. Я постоянно ловлю себя на мысли, что ищу ее. Ищу везде, на улице, в магазинах, кинотеатрах, метро, окнах и даже в абстрактных картинах. (GOTO 38).

166: Память давно отделилась от меня и живет своей самостоятельной жизнью, вроде телевизора, который я включаю по утрам и вечерам. Диссоциация. И, как правило, вспоминаю я не то, что хочу вспомнить, а то что хочу забыть. (GOTO 10).

289: Ранняя весна уже местами полностью обнаружена. Он медленно идет к складу. Достает свою униформу, защитные перчатки, защитные очки, обувь, баллоны с чистым кислородом, карту местности и неторопливыми шагами направляется на место своей экзекуции. Совершенно очевидно, что постоянной работы у него нет. Более того, у него нет и фиксированной во времени работы. То есть, в одно и то же время он может заниматься самыми различными вещами: от очистки улиц до управления государством. Никаких отличительных особенностей его труд не приобретает. В процессе труда обнаруживается самое гадкое и садкое – смирение, мягкое неудовольствие от удовольствия. Общественно полезная работа и общественно полезная безработа. Особых различий никогда не наблюдалось. Не наблюдается это и сейчас. Я жирных с детства привык ненавидеть, всегда себя за обед продавая. (GOTO 212)

993: Солнце скрылось. Наверно все-таки завтра будет неплохая погода. Деревья вдоль дороги, деревья моего детства, эти поджаренные шампиньоны в горячей пицце жизни, невероятно просто гармонировали с закатом. Многие уже поснимали свои идеологические намордники, так что выходить на улицу было опасно. Я смотрел из окна. Я плевался из окна. Я хотел поссать из окна. Я хотел выстрелить в окно. Я хотел сделать что-то просто что-то сделать с этим пейзажем. Не хватало заключительного мазка. И вскоре я его придумал. Я просто подумал о ней. И все встало на свои места. (GOTO 610).

960: Вначале героем данного романа был студент и одновременно уборщик, просто дворник, который пока не умеет подрабатывать по-другому. Может, он стремится как раз к такой работе, которая не занимала бы мозги и тем самым давала возможность оперировать новейшей подходящей в качестве исходного материала творчества информацией безостановочно. Теперь же герой превратился в антигероя. Только не такого антигероя, который не совершает ничего героического, - а такого антигероя, который героически борется с героями.(GOTO 204).

461: Вот тот самый парк, в который так часто в детстве он прибегал покататься на качелях, полазить по деревьям с финальным писписанием под ними, погонять в листве в футбол. Старый осунувшийся предлетний парк с заржавелыми качелями и воспоминаниями. Только запах, тот самый запах еще давал несколько поводов принять его за родного, близкого, готового испытать на себе тяжелую процедуру восстановления в правах. Кроме него в парке еще несколько “санитаров”. В основном пожилые женщины, плотно запакованные в нелепые салатовые жилетки и с начисто стертыми женскими знаками отличия. Они клевали прошлогоднюю листву. Ковырялись, спотыкались, тянулись, переносили, скидывали, сплевывали. “Куриный балет” заворожил его. Движения оказались прекрасными, гибкими, немного резкими, но необычно выразительными. Он отходил и снова возвращался к работе. Танцовщицы не обращали на него внимания. Они трудились так, будто играют в первобытную игру, а выигравшему достанется мамонт. Собирательницы возрождали парк, они рожали парк заново, они тужились и в поте их лица парк приобретал свои утраченные было черты. Они радовались своему дитю и сердились на него. Он был их коллективной удачей, коллективным чудом, коллективным удовлетворением. (GOTO 982).

65: Помню ли я группу продленного дня? Мы ходили сюда все вместе. Я собирал опавшие листочки, а остальные разбегались по кустам показывать друг другу пипки. Я собирал марки. Это был второй или третий класс. А может, еще раньше. Потом мы пришли в теплую классную комнату и воспитательница дала нам задание, что-то про гербарий. И я прилеплял к бумаге всякую грязь, я же не знал, что это самое что ни на есть экспериментальное искусство. И еще шашки, после столовой, в которой нас кормили помоями, я играл с одним очкариком в шашки. И вдруг мне ужасно захотелось в туалет. Я уже не мог терпеть. Обычно я не ходил в школьный туалет, но теперь было не до этого. Я попросился выйти. Мне запретили. Я попросил еще раз, эта очкастая как кобра училка опять не разрешила. Я просто не знал, что мне делать. Какое это страшное отчаяние, отчаяние маленького беззащитного мальчика. И я стал мочиться под себя. Я играл в шашки и потихоньку мочился. Все смотрели на меня и смеялись. Это было омерзительно. Хотя я и был очень чистоплотным. Все до единого – и те кого я боялся и те кто боялись меня. И даже сука воспитательница. Она только сказала мне сквозь смех: иди к батарее, обсохни. И я сох, часа два. И все проходили и смотрели на меня, как на последнего человека. Потом пришли мои родители и чуть не четвертовали воспитательницу. И я сразу подумал о том, насколько хорошо быть взрослым. (GOTO 54).

904: Карнап считал, что философу не хватает живости воображения, чтобы стать романистом, и точности мышления, чтобы быть ученым. Я же думаю, что философу хватает всего, кроме желания служить в армии.(GOTO 985).

161: Здесь нет никакой работы, никто из них ничего не делал, они не работали, работал только я. Только мне пришлось вытягивать из себя энергию, а они только забирали ее. Они только жрали. И ничего не поделаешь, я здесь также далек от всего, как и везде. Работа на природе, “умеренный физический труд” не стоит выеденного яйца, - усталость включается в общее состояние сонливого противостояния, когда спать – нельзя, а не спать – невозможно. Остаются некоторые условности, на которые обычно не обращаешь внимания, но которые в определенные моменты могут съесть тебя с потрохами. И тут уж только держись. Успевай запоминать и сравнивать. Фартук посерел и превратился в кран с перекрытой водой. Мыло соскользнуло с рук и покатилось куда-то вглубь, в самое жерло. И дно закачалось, дно сделало жест и поравнялось с уровнем снимаемого с крючка стухшего полотенца, перескакивающего так игриво, что нет необходимости следить за ним глазами, достаточно переключить свое внимание на тлеющий за окном вечер. (GOTO 457).

10: Пикассо – коммунист, но не я. И все же в ходе социального прогресса благо одних становилось горем других, а иррациональные идеологии служили нитями, соединяющими в единое целое общества, раздираемые внутренними противоречиями. Капитализм является вершиной развития эксплуататорских формаций. Победное шествие буржуазии затопило, по словам К. Маркса и Ф. Энгельса, все человеческие чувства ледяной водой эгоистического расчета. Людей, верящих в любовь, честь и справедливость, чутких к чужому горю и презирающих богатство, оно превратило в смешных безумцев, в неприспособленных к жизни чудаков. (GOTO 883).

966: Сегодняшние воробьи и сороки, а также другие знакомые и незнакомые птицы, некоторые из которых не упустили возможность и с удовольствием пометили скорбные но яркие облачения снующих внизу блюстителей порядка и беспорядка. Старая танцплощадка напоминала древние амфитеатры, но не формой, а заключенной в них тупой предметностью, наличностью; существование с поличным. Когда-то здесь играла музыка и было светло и детсадовская группа доставала вон у той скамьи свои завтраки и шумно исчезала. Аттракцион “летающая тарелка”. (GOTO 457).

386: Дрдрдрдрдрдрдрдрдрдрдрдррдрдррдрррдррдддрдрррдрдрдрррдрррдрррд (GOTO 976).

761: Детские голоса, замыкающие поле зрения и повторяющийся шелест травы и листьев. И все сливалось вместе. Папы и мамы были неотличимы от проносящихся мимо деревьев и крысиных будок с минеральной водой и толстыми продавщицами, мимо новеньких велосипедов и детских колясок, мимо взмывающих кверху, но сильно скрипящих воздушных лебедей, чьи механизмы шокировали меня своей явностью. (GOTO 503).

477: Я еле успеваю выкроить время, чтобы писать этот роман. Дело в том, что в настоящее время я пишу диссертацию, от защиты которой зависит моя воинская невинность то есть повинность. Времени остается все меньше и меньше. А я все еще не знаю, какого хрена я попал в такой переплет. Это просто удивительно. Это и в самом деле, просто удивительно, как я пишу эту диссертацию. Плотно позавтракав, я сажусь за компьютер, открываю тот самый файл и смотрю на диссертацию, как на какую-то абстрактную картину, пробуя отыскать в ней следы разума. И ничего не нахожу. Но самое интересное происходит когда я просматриваю файл в принтпревьюшке. Зараз можно увидеть около трети текста, и это мне представляется концептуальным панно, в котором письмо только отталкивает смыслы. Видимо, в науке слишком мало секса. И в самом деле, как только в научном исследовании появляется секс (разумеется, речь идет о своего рода сексуальности текста), оно становится произведением искусства. (GOTO 181).

869: Переделывать роман, написанный более трех лет назад это мука мало сравнимая с чем-либо другим что вообще может восприниматься потому что некоторые вещи не воспринимаются и это не секрет что никто ничего не понимают но все пытаются что-то найти и тогда кто-нибудь говорит только за себя или за всех вместе что что-то все-таки еще есть и не надо распускать нюни слюни дрюни надо действовать нисколько не смутившись и не смущаясь некоторые смельчаки готовы ради этого пожертвовать даже своей жизнью конечно найдутся такие которым это доставит немалое удовольствие и безразличных тоже пруд пруди вон их сколько заебись каждый день их прибывает и размножаются они что они едят всегда так уметь чему-то противостоять так опасно и когда случайно может даже совершенно не желая этого оглядываешься на настроченный текст и видишь много дефисов то понимаешь обязательно что-то понимаешь из всего можно что-нибудь да извлечь вероятно жизнь нисколько не пытается действовать сообразно полученным и оформленным о ней представлениям у нее своя логика и напрасно человек думает что постигает мир он только и делает что копается в себе а может в нем самое меньшее что может связываться постигая самого себя он еще больше отрывает себя от природы не думаю что такие проблемы можно решить на уровне научной дискуссии или акта творческого самобичевания ничто не наведет нас на что-то определенное хотя может мы и летаем в космос. (GOTO 104).

442: Кто из нас не знаком с “диалектикой просвещения” или “авторитарной личностью”. Кто из нас не пробовал убежать от всего и тем более от знания. Кто из нас не оказывался в тупике и не оказывался спасенным и выуженным из глубокого угла безвыходности благодаря очередной спешно пробегающей захватывающей идее мы минорные люди мы всегда думали в миноре мы всегда радовались в миноре мы всегда верили в миноре. (GOTO 1299).

392: Мне принесли стихи. Это были потрясающие стихи. И я их запомнил. “Этот дождь омертвления. Лица усердно работают не покладая жопы. Мне приятно хреново. Мне очень хорошо плохо. День упруг как вагина. Этот фильм я видел миллион раз и дрочил в том же самом месте. И ребус где нужно отличить тебя от смерти. А мои глаза. Они зажигаются твоими. Это придумал я. Я всегда придумываю себе глаза. И пытаюсь придумать тебе.” Сэм Айрапетян, Фотографы. (GOTO 253).

364: Разные люди любят по-разному. У Гегеля было одно-единственное любовное увлечение в жизни. Его избранница, “лучшая” из всех красивых женщин, стала его супругой. Суровый и замкнутый философ писал довольно бездарные, но полные нежности стихи своей Марии, а также постоянно окружал ее любовью и заботой. Романтичным ореолом принято также окружать историю любви Карла Маркса, “этого приземистого и коренастого еврея, со сверкающими глазами и черной как смоль львиной гривой”, и Женни фон Вестфален, девушки довольно ординарной наружности. Женни становится женой Маркса и верным спутником во всех испытаниях. Смерть Женни после почти сорока лет совместной жизни была для Маркса страшным горем. Маркс писал: “Мои мысли большей частью поглощены воспоминаниями о моей жене, которая неотделима от всего, что было самого светлого в моей жизни”. Страдания ускорили конец; после смерти жены Маркс прожил только два года. Когда он скончался, в кармане его пиджака нашли фотографию Женни. Этот прекрасный портрет был его последним утешением. Описания жизни “великих святых” или, что то же самое, “великих грешников” всегда замазаны плебейской сентиментальностью и фанатичным романтизмом. Однако, утонченные и болезненно страстные натуры художественного и артистического склада более склонны к сменам объекта любовного влечения. Значительная концентрация переживаний ведет у них к быстрому насыщению стереотипом одной любовной ситуации. Сознание стремится к новым объектам, к разнообразию раздражителей. Любовь для них – целенаправленность без цели. (GOTO 2417).

549: Время никогда не стареет но оно может сдохнуть в считанные секунды оно может подгореть на плите вылететь в окно загореться или выцвести на солнце упасть в мусоропровод или провалиться под землю играть в открытую и не брать пленных стрелять по воробьям и щекотать гениталии оно забирается всюду и в африканские саванны и под длиннющие юбки оно может жонглировать чем угодно и как угодно оно может пойти в парикмахерскую или публичный дом в похоронное бюро или на дискотеку порхать от классики и угорать от треша пробираться в тонкости и оставлять толстости не важно что оно и какое оно оно просто душит финал преследует всех финал радостно приветствует как победивших так и проигравших рай это тот же ад только безвыходней. (GOTO 4956).

462: Школьные романы первая любовь первое все первое все еще можно переиграть все можно перекроить торопиться некуда время проедает впечатления проедает воспоминания какого цвета у нее трусики какого цвета у нее соски есть ли у нее на теле родинки в какой позе она любит принимать ванну или находиться под душем политическая карта ее волосяного покрова интересы кредо либидо хобби имидж картридж пейджер браузер портал фьючерс траст хеджирование. (GOTO 175).

325: Она укрывается от всего что не похоже на проявление к ней внимания ВНИМАНИЕ ВНИМАНИЕ ГОВОРИТ МОСКВА СЕГОДНЯ ПРОИЗОШЛО ВЕРОЛОМНОЕ НАПАДЕНИЕ ФАШИСТСКОЙ ГЕРМАНИИ НА СССР ОТ СОВЕТСКОГО ИНФОРМБЮРО AMERICA. BREAKING NEWS AMERICA UNDER ATTACK OF TERRORISTS AMERICA’S NEW WAR AMERICA MOURNS. Человечество не имеет равных в самоповторении. (GOTO 3905).

216: Получается так, что я всю жизнь избегал пустоты, которую привносил сам.(GOTO 165).

351: Стоит ли вспоминать, что происходило с человечеством и что еще может произойти. История мистификации. В субботние дни так и хочется совершить теракт. Твои нервы вытянуты высоковольтными проводами, и ты идешь по ним как троллейбус. (GOTO 1037).

667: Неблагодарная и каторжная работа в банке, где я скакал как бешеный мулла. (GOTO 1433).

494: Непонятная и даже по-настоящему чейзовская любовная история. (GOTO 4178).

467: Везде, везде эти книги. И даже у нее между ног. У нее между ног история моей болезни. (GOTO 2610).

401: Я лишь пытаюсь запечатлеть моменты просветлений, возникающие в процессе изнурительного труда. (GOTO 2610).

587: Никакого желания писать о людях, заведомо их очеловечив. (GOTO 1269).

54: Я всегда хотел стать драконом. Как в известной сказке про всесильного дракона, который раз там в месяц или год наведывается в королевство, и ему в жертву к этому моменту должны подготовить 15 красивейших девушек, которых он уносит с собой и пожирает в своей мрачной пещере. Несложно заметить в этой сказке отголоски мифа о Минотавре. Однако, дракон больше подходит к данному случаю. Ведь я всегда считал и до сих пор считаю, что человечество обязано мне. И что, в силу этого, оно должно мне поставлять жертвенных телочек. Дело в том, что это не я делаю человечество жертвами дракона, а человечество делает меня драконом. (GOTO 815).

641: И я вошел в дом и записал: Полночь. Дождь стучится в окно. Была не полночь. И дождя не было. (GOTO 2903).

19: Дело в том, что красота никогда не укладывалась в рамки здравого смысла. Женская красота – это начало конца. Но ты с удовольствием бросаешься вдогонку за этой красотой, ибо бежишь за смертью, которой желаешь и желаешь сексуально. Смерть – это последний, самый интенсивный и самый затянувшийся оргазм. Вершины жизненной активности как ничто другое показывают близость смерти. Но смерть негативна, зловонна и тлетворна, и мы не выносим ее близость. Поэтому нам нужен миф. Миф о жизни, множащей жизни. Как зеркала, в которых мнимое изображение заменяет нам наше лицо. (GOTO 4288).

2615: Человек идет по освещенным улицам. Улицам длинным и широким, просторным и красивым. Закрытые офисы, круглосуточные супермаркеты и дискоклубы. Сознание отказывается анализировать, оно только синтезирует. И ты ощущаешь себя синтезатором, способным воспроизводить все, кроме себя самого. (GOTO 2520).

241: Эта дрожащая рука всего лишь кошка, не знающая своего имени. Иногда она скачет как ненормальная, но в общем случае она неподвижна как герои пугающиеся своих подвигов. Когда она пишет в ней нет грамматики. Но я научился различать эмоции от эмоционального фона. (GOTO 71).

910: Я подошел к ней и попросил ее стать моей мамой. Она построила свое счастье на моих слезах. (GOTO 3953).

565: Я бы хотел, я бы очень хотел, чтобы написанную мной поэму можно было посадить в цветочный горшок и чтобы она дала ростки, как сказочный андерсоновский цветок. (GOTO 4009).

3451: В данном тексте нумерация глав конструирует последовательное повествование лишь отчасти. На самом деле каждая глава является альтернативой всему роману. Во всяком случае, так я его писал. Таким образом, нумерация глав обусловливает не последовательность повествования, а порядок возникновения альтернативных вариантов романа в процессе его написания.(GOTO 816).

254: Может и в самом деле завести попугая. Назову как–нибудь по-особенному: Пьеро. Пусть безумствует. Какие у него невыразительные глаза. Дурацкое животное. Говори: крес-ло. Крес-ло. “Крры”. Нет, дубина, - крес-ло. “Крррррррррыы”. Что? “Акрыолг”. Абырвалг? “Три”. У него наверно технические мозги. Завтра будет математика. (GOTO 407).

245: Особенно в тему когда попугайчик садится на плечо, и я как капитан Флинт или Робинзон Крузо. Одиночество – это очки, которые позволяют читать чужие души как рыцарские романы и которые рано или поздно породят своего Дон Кихота. Дон Кихот, автор Пьера Менара. (GOTO 3254).

896: Мы пытаемся донести сакральный смысл фраз. Мы говорим о речи и языке, мы говорим о социословарях, о психогеничности и гуманности. Мы видим слово точно так же, как слово видит нас. Мы слышим слово так же, как слово слышит нас. Грамматика молчания и грамматика звуков – информация к бегству. (GOTO 252).

26: Я говорю ей, как она хороша. Ей это так нравится. Я с усердием естествоиспытателя исследую выпуклости и вогнутости ее тела. Психогеометрия. Я просовываю руки ей между ног. Она просовывает руки мне в рот. Она пахнет сексом. Все ее настройки внизу. Так например я могу настроить цвет, яркость, освещение и контрастность ее глаз; я могу настроить плотность и объем ее груди, могу регулировать цвет ее сосков и подвижность ее языка. Она ритмично и аритмично покачивает своей задницей. Синкопы, соло, свободные импровизации. Это настоящий секс-джаз. И я ощущаю себя Майлзом Девисом секса. (GOTO 1694).

645: Из всех живущих на земле людей больше всего на свете я люблю свою маму. Она сделала меня живым существом. Но человеком я стал самостоятельно. Поэтому она никому на свете не скажет, что я поэт.(GOTO 2360).

808: Я постоянно придумываю маме прозвища. Мамалыга, мамино лыко, мамость, лыкоти, главком, главмама, генсек, мамин кот, мамаисовый галбас, политрук, комиссар, завмаг, полосатый гаис, мыркл-фыркл, самомама, сям-сям, командир, штабс-капитан, Мам Мамыч, Мяс Мясыч, Кот Котыч.(GOTO 1694).

575: Около 12 часов в сутки я дурачусь. (GOTO 2545).

815: Приятнее всего вспоминать, как я дурачусь в отношении мамы. Я “охочусь” за мамой по запаху. Вначале я делаю вид, что не могу взять ее след, но потом становлюсь на четвереньки и по-собачьи преследую ее. Иногда я долго кружу вокруг нее, словно потеряв след, но потом я ее нахожу, набрасываюсь на нее и искусываю. Самое вкусное это ее полные нежные руку. Руки мамы. В ваших руках мое терпение. (GOTO 465).

946: Бывает время, когда я разыгрываю истерики, требуя принести мне ширнуться. Я трясусь, как в ломке, запрокидываю голову и говорю глупости. Домашних это прекрасно расслабляет. Они смеются и ругаются одновременно. Я самый грустный клоун на свете. (GOTO 1252).

42: Конечно же, самый популярный номер – это разыгрывать родственников. Тут уж мне и в самом деле равных нет. Я показываю их в лицах и жопах. (GOTO 4328).

935: Хотя бы раз в день я испытываю острую необходимость поговорить на “языке чувств” – эмоционально подкрепляя каждую бессмысленную фразу или слог. Я иногда пою так песни и даже рассказываю истории. Дадаизм у меня в крови. (GOTO 6125).

788: Да, я всегда знал, что являюсь может даже самым ненасытным из всех энергетических вампиров во всей вселенной. Но когда смешно, значит еще есть ресурсы, есть уверенность, есть потенция. (GOTO 3415).

360: Как я отдыхаю после работы, и что я при этом чувствую. Первым делом я бегу к крану. Если вода идет, то мою ноги под краном и заодно таким образом делаю растяжку в манере дегаевских балерин. Позаботившись о своей форме таким практичным способом, я включаю телевизор или магнитофон. Скорее, я включаю сначала магнитофон. Ставлю самую авангардную и невыносимую музыку – это меня уравновешивает. К тому же не секрет, что все, что происходит на Земле интересного, делается со злости. Мы можем сюда приплести еще Гегеля и несколько укрепиться в том, что некоторые называют злостью. Или злом. Проблема добра и зла – такая же ненужная вещь, как холодильник без дверцы. Возможно вы сочтете мое сравнение несколько неподходящим неудачным грубым и банальным, но не думаю что от этого суть дела хоть как-то пострадает. Мы можем перечислить кое-что из того, что мы называем добром. Мы также можем назвать злом некий другой ряд ситуаций. Но мы никогда не могли не можем и очевидно никогда не сможем заключить добро и зло в одну систему в одно построение. Мы не можем их ни связывать (никаких пропозициональных связок), ни сравнивать (ничего общего), ни совершать над ними какие-либо логические операции (никакой более менее удачной аксиоматики). Мы говорим о зле в отрыве от добра, и о добре – в отрыве от зла. Ничто не познается в сравнении. Суть сравнений и сопоставлений – адаптировать данность материального мира к априорной структуре человеческого мышления. Это известно всем, Канту нельзя верить – ему можно только доверять. (GOTO 970).

888: Как я принимаю ванну, - несмотря на то, что я уже помыл ноги, - и почему я не считаю это отдыхом. (GOTO 3039).

472: Зимой мое купанье напоминает обыкновенное ныряние моржей в прорубь. Отсутствие душа. Я долго поливаю себя горячей водой и только потом начинаю мылить себя. Хорошо, когда сам себе мылишь шею. Как тут не сказать о скорости намыливания – 24*24 кадров в секунду. Я ощущаю себя настоящим Чарли Чаплином. Я красуюсь перед запотевшим зеркалом и ставлю новые мировые рекорды по ловкости и быстроте купания. Через три минуты я стою вымытый, душистый и лучистый. Вода всегда поглощает цвет. Когда смотришь на воду, все вокруг становится черно-белым. Вот уж поистине все земное содержит воду. (GOTO 2723).

2078: Мне нужна была халтурка. Мы пошли рисовать большую афишу. Это было пару лет назад. Переодеться было негде, а рисовали мы прямо на морозе. Я возвращался весь заляпанный краской и с перепачканными руками. Меня принимали за бомжа. Когда я проходил мимо, люди уворачивались, ожидая что я попрошу у них милостыню. И среди этой черни была симпатичная ухоженная студентка с ярко накрашенными ногтями, которая чуть завидев меня сразу перешла на другую сторону улицы. И тут я всерьез подумал о том, как разделаю ее тушу. (GOTO 625).

637: Как я представляю себе свою старость - # 1. (GOTO 1921).

999: Я проснулся. Во всяком случае, так мне показалось. Моя старуха как всегда быздела в свое одеяло. Мы давно уже как спали раздельно. Мне просто было не особенно приятно спать со старухой, хотя я и сам прекрасно осознавал, что мне давно уже за семьдесят, и ничего хорошего со мной уже произойти не может. Время от времени я покупаю себе эротические журналы и таращусь, плохо понимая зачем мне это уже нужно. Давно как я ни с кем не был. Лет тридцать наверно. Или больше. Для меня сейчас самая ходовая единица времени – десятилетие. Я уже никогда не говорю “десять минут назад” или “две недели назад”, только – “десять лет назад” или “через двадцать пять лет после того, как мы посетили Нью-Йоркский музей современного искусства”. Трудно представить, что когда-то я мог улыбаться и не стесняться, что изо рта повалит смрадом, способным окислить практически все что может обнаружиться на земле или под ней, а иногда даже над ней. Мои дети иногда навещают нас, не знаю, правда, какого черта им здесь надо – приходить и наблюдать, как мы потихоньку загибаемся. Я не хочу, чтобы меня таким видели. Лицо что сморщенное да еще в придачу разваренное яблоко, ноги, бывшие некогда слегка кривоватыми – теперь способны, будучи сведенными вместе, пропустить через себя любую жирдяйку. Дряблые и жалкие мышцы. Боже мой, а как подурнела моя возлюбленная. Да что там говорить – от нее вообще ничего не осталось. Все бы ничего, но эти ее проблемы с желудком – неделями в квартире стоит плохо рассеивающийся газ, говорящий о весьма плачевном состоянии не только ее желудка, но и кишечника, и всего, что способствует пищеварению. Ее осунувшееся лицо совсем не имеет ничего общего с тем цветущим прекрасным зеленоглазым личиком, которое сводило с ума своей лукавой улыбкой. А то что она сейчас носит просто отвратительно. Жалкое подобие трусов, постоянно перевязанная поясница и облезлая голова. Я уже не говорю о себе. В молодости у меня всегда возникали проблемы со сном. А теперь я совсем почти не сплю. Иногда на меня что-то находит – и я, как бы это сказать, впадаю в липкую и тяжелую дрему – без снов, без эрекции – жалкая физиологическая функция, которая непонятно почему все еще продолжает выполняться. Да и с мозгами – все забываю. С трудом узнаю людей. Все произошло так быстро, так неаргументированно, бессмысленно и беспорядочно, а главное незаметно, что сейчас, когда я скорчившись лежу на полу нагадивший под себя и стерильно улыбаясь пытаюсь привстать или хотя бы заснуть потому что становится холодно и задница дрожит как осиновый листок. Старуха возится на кухне со своими задолбанными блюдами, от которых у меня пучит живот и такое впечатление, что я вот-вот взорвусь и притом так грязно, что скорее всего грязь со стен уже никогда не смоется. Все же, чтобы не торчать в саду с идиотичными склеротичными паранормальными стариками в парке, я почитываю книжки. Вчера или сто лет назад уже не помню, взялся за любовный роман. Ничего, даже смущает, писала какая-то молодая деваха лет сорока а может даже еще моложе – словом, подросток. Интересно, скажу я вам, она смотрит на привычные вещи. Везде ей мерещатся мужчины с перцем с пизанскую башню. И что ей дома не сидится – все путешествует и путешествует – и все по ****ским местам. Когда-то я сам писал. Но отработав тридцать пять лет в одной отстойной конторе я уже плохо различаю буквы, помню только цифры, числа, приказы, указы, инструкции, новые положения, хрена с два я теперь смогу сказать, что жил и знал, что мне когда-то будет хорошо. Нет, я всегда был реалистом, я всегда знал, что придет время и моя малышка только и будет делать что валяться на диване как дохлая селедка и жаловаться на все части тела, даже на те, в которых я когда-то видел выход моим фантазиям и в которые я верил как в бога. Хорошо, что все мои друзья давно передохли и уже некому меня сравнить с прежним мной, красивым и целеустремленным, с полными карманами новых чудес и чувств. Они давно ушли. Давно их нет с нами. Иногда мы со старухой их вспоминаем. Она в миллионный раз рассказывает, как она волновалась перед тем, как я должен был ее им представить. Я смеюсь – она думает, что от умиления, но вовсе нет – я смеюсь над ее глупым старушечьим видом, над ее выцветшими глазами и скривленным от частых ревматизмов телом, над ее протезной улыбкой и дряхлыми руками. Как они раньше благоухали, ее маленькие узенькие кисти рук, такие нежные, такие теплые. Я уже не беру ее за руку. Они напоминают мне полено, мне страшно, да и она уже меня вовсю боится. В молодости я ей говорил много нежных слов, и я знал, что не вру, что это правда – она и в самом деле прекрасна – она и в самом деле может лишить рассудка. Как она меня мучила. Сколько раз назначала свидания и не приходила. Сколько раз она доводила меня до засумасшедших уровней ревности. Она меня прогоняла и подзывала, била и кормила, веселила и удручала. И потом она еще говорит, что я испортил ей жизнь. (GOTO 4512).

405: Бывают прекрасные солнечные дни, которые для меня хуже адского пламени, я выглядываю в окно и вижу свежие формирующиеся женские образцы. Я вижу новые поколения. Я вижу новые фигуры и новые сексуальности. Я замечаю и полногрудых и длинноволосых, полнозадых и длинноногих, блондинок, брюнеток, шатенок, я вижу непочатый край нового ****ства, нереализованные возможности, аккумулирующие в этих юных тельцах, я вижу как они на меня смотрят, я вижу что это смесь отвращения и жалости, они видят спокойного седовласого хилого старичка “божий одуванчик”, беззубо корчащегося пытаясь изобразить улыбку и думают какой я жалкий и добрый, в то время как во мне бушует и свирепствует всепожирающий огонь страсти, не имеющий больше никакой возможности материализоваться, ноющий сорок восемь часов в сутки, сводящий судорогой мои одряхлевшие суставы и мешковатый живот и нет мне спасения, как только умереть, и умерев я ничего не решу, я знаю это, я цепляюсь за каждую соломинку я хватаюсь за каждую возможность пожить еще, я только и занят тем, чтобы пожить еще, еще немного, еще хоть сколько-нибудь. И я продолжаю наблюдать свое старение, я продолжаю свидетельствовать свое тление, свое угасание, но бывают мгновения, когда во мне что-то начинает закипать, закипать так же как и много десятилетий назад, и во мне появляется надежда, что что-то изменится, я помолодею и стану снова в курсе всего происходящего. А пока, пока я еще сплю. Сейчас я наконец встану, деловито огрею пару раз по заду свою старуху и мы начнем ждать вечера. Да, чуть не забыл, она еще обещала испечь сегодня пирожки, мои любимые. Интересно, она еще помнит об этом? (GOTO 994).

608: Как я представляю себе свою старость - # 2 (free style). (GOTO 4553).

799: Я встречаю на улице нимфеточку. Длинноногая. Голубых кровей. К рюкзаку пришпилена какая-то погремушка. У нее зазвенел мобильник. И она увлекшись разговором замедлила свой ход. И я с недавно перечитанным Данте в башке. Идеалы ренессанса. Я думал, что сейчас подохну, прямо на улице. Она зашла в подъезд. И спустя пару минут выглянула в окно над подъездом. Висят ее джинсы, ночнушка и ажурные трусики – у такой крохи. Она смотрит прямо на меня. Она меня засекла. Я хотел бы жениться на ней. Чтобы свадебное платье и все такое, но прямо сейчас, в этом ее возрасте. Пусть она готовится к совместной жизни с полухудожником-полуученым, который в свою очередь готовится к восхождению на вершины своего духа и которому нужна помощь детско-женских рук. (GOTO 3888).

371: Нет, я бы точно хотел на ней жениться. И чтобы я старел как все, а она по-прежнему оставалась юной. И чтоб когда мне уже было под 70, я лез к ней изводясь слюной и пердя. А она принимала бы мою голову себе на руки и говорила: Мой добрый, глупый старикашка…(GOTO 817).

221: Replay:Я давлюсь от удушья, а она сидя на подоконнике болтает ногами приговаривая: бедный, глупый старикашка. Мое общение с ней – межвидовое.(GOTO 4109).

177: Через ее глаза глядит нераспущенный бутон ее плоти. Содрогается небо. А она переживает о завтрашней контрольной. И в этой цепи мучений у нее отдельное ложе, откуда лучше всего просматривается мое сердце. (GOTO 2594).

573: Черт, каждый раз как я жду ее по утрам у подъезда возникает непреодолимое желание спрятаться за угол. А когда она выйдет – резко выскочить из-за угла и, быстрыми шагами подойдя к ней вплотную, нанести ей несколько быстрых и коротких ударов ножом в живот. Чтобы это все произошло очень быстро и бесслышно. И я буду смотреть ей в глаза. Я хочу видеть ее глаза, когда она будет умирать, полная сил и энергии юности. Я хочу видеть недоумение на ее лице. Я хочу видеть ее страх. Я хочу почувствовать пульсацию ее плоти. Ее волосы еще будут пахнуть привиденными ночью снами, а сочные помидоровые губы уже будут перепачканы кровью и слизью. Но это ничего. Я ведь всегда знал, что ее губы – это растение, уходящее корнями в ****у. Да, именно так. Ее ****а проросла по всему ее телу и расцвела на лице цветком губ. Это поэзия, в которой ритм и размер поддерживает кровь. (GOTO 357).

345: Уже второй год я хожу на спектакли в театр пантомимы. Движения. Все двигаются, двигаются – контрреволюция одна. Когда впервые попал на этот спектакль, который, если мне не изменяет память, начинался с той же хреноты, чем же и заканчивался, - я был несколько разочарован. Я читал о пантомимных хэппеннингах. Но эти спектакли напоминали мне зарапиденный поход в туалет. Так вот в роли музы маленькая двенадцатилетняя девочка с золотистыми волосами и чудным бледным личиком. Она вконец измучила сдыхающего художника, чью роль исполнял парень мало секущий в проблематике активизации взрывных резервов социальной функции искусства. Исполнители и творцы. Это совершенно разные галактики. Она была дочерью одного из бывших актеров этого театра, хотя по правде, мне решительно наплевать, кто она была и как она здесь оказалась. Она присутствовала и этого было достаточно. Я с удовольствием досматривал спектакль и с каким-то нежно-щемящим чувством выходил в пустоту сгущающегося осеннего вечерообразного затмения. Нет, конечно же сразу я не уходил, я ждал, я ждал, пока она выйдет, я наблюдал за тем как растет и приобретает слишком человеческие формы ее детское но уже по-ухоженному упругое тельце. Я уеба улыбался. Мне просто почему-то хотелось всегда ей улыбаться. Сейчас нет, сейчас я редко улыбаюсь, да и то скорее от злости. Она ходила на балет и разминала ноги, в дальнейшем это ей очень пригодится. Существование довольно странная вещь, то его не ощущаешь, а то оно концентрируется в каком-то незначительном фрагменте своего или любого другого постороннего тела, или паутиной схватывает и обнажает неосязаемое и все что еще не успело спрятаться от нескромного взгляда ищущего уже никогда не вернется к своему унылому бренному существованию в контексте однородных вещей, сковывающих и перерабатывающих в аморфную жижицу каждое стремление утвердить в себе или вокруг себя свободу, взглянуть на мир глазами растворяющими. Во всех моих фантастических мероприятиях, которые я целенаправленно проводил с ней каждую свободную минуту, она представала передо мной в облике прекрасной морской юной дивы в длиннющем прозрачном балахоне, из-под которого выглядывала чудная легкая маечка с прорисованными лепестокоподобными сосками. У этих bloody танцовщиц всегда несусветная фигура. Мать их, что они со мной делают. Воскрешение Лазаря – жалкая рекламная байка по сравнению с тем, что может внушить шпагатоактивная балерина с ножками как воск и улыбкой грохочущей в шести плоскостях. Ангелочек, - так я ее называл. Закрытие сезона – она на сцене. Я заметил новации – в ее жопе появились знаки альтерации. Теперь ее партитура может быть расписана на сто различных инструментов. Каждый может отыграть свое не мешая другим, вот во что вырождается чудное детское неведение и нежная незаконченность. Прошел почти целый год. Почти целый год я даже не вспоминал о ней, маленькой несмышленой девчушке в коротеньком нескладном платьице. И что за, бля, метаморфоза. Сексопомрачительна, сексопреемственна, сексоопасная, сексатронная чува с кисковыми жеманностями и крепкими длинными ножками. Глазки, зубки, попки, грудки, ножки. Я увеличиваю выдержку – она проносится передо мной как паук, тот самый паук в человеческий рост. На этот раз я не могу удержаться и набравшись всего сохранившегося во мне рудиментарного запала я бросаюсь за ней вдогонку. (GOTO 345).

679: ОНА. Три буквы. Сколько всего я знаю на три буквы. Пусть все слова, содержащие одинаковое количество букв означают одно и то же. Разложение знака. Я могу лишить ее смысла, но я не могу лишить ее содержания.(GOTO 118).

460: ЗА НЕЙ. Пуститься вдогонку или просто преследовать с какой-либо целью. Она берет меня за руки и ведет сама. Она манипулирует своими сиськами, как наперсточник. Я иду за ней. Я иду за ней до тех пор, пока она не освобождается от своего образа, подобно вылезшей из своей кожи змее. (GOTO 348).

148: ПОДХОЖУ. Я могу подойти, сделав шаг к ней или от нее. Иногда самый короткий путь длиннее самого долгого пути.(GOTO 649).

968: ПАРА СЛОВ. Некоторые мужчины обладают женской интуицией. Женщина – это всегда панцирь, в котором прячется хитрая черепаха инстинкта.(GOTO 558).

491: УЛЫБКА. Когда она улыбается, мне кажется, что я смотрю широкоформатный фильм про браконьеров.(GOTO 3997).

168: ЗВУК ШАГОВ. Она ходит бесслышно, словно летит. Она точь-в-точь Карлсон, только моторчик у нее между ног.(GOTO 970).

772: ШЕПОТ ДЫХАНИЯ. Как только мне становится не по себе, она вгрызается мне в уши. Она говорит и не говорит. Когда она говорит я слышу пустые слова, не имеющие никакого содержания, это просто озвучивание похоти. Это фон, за которым скрывается технология казни. Когда она не говорит, я говорю за нее. Я трансформирую ее дыхание в казнь, за которой скрывается технология фона.(GOTO 30).

688: СМУЩЕНИЕ И ОТВЕТ. Красные огненные круги зардевшихся ушек и щечек, через которые я прыгаю как дрессированный тигр. (GOTO 638).

965: НЕПРИНУЖДЕННЫЙ РАЗГОВОР. Когда из речевого акта невозможно вывести ничего смыслообразующего, мы делаем вид, что смеемся. Причем, она смеется как начало, а я смеюсь как конец.(GOTO 2431).

279: ВЫНУЖДЕННЫЙ РАЗГОВОР. Можно ли утверждать, что говоря с человеком по телефону, я говорю с человеком, а не унифицированной моделью общения.(GOTO 3453).

879: ПОДХОДЯТ ТРОЕ. Три мушкетера, три богатыря, три сестрицы. Когда я называю число “три”, я предполагаю развертывание действия.(GOTO 1862).

237: ЗАТЕМ ЕЩЕ И ЕЩЕ. Из пустого в порожнее. Работа может не приносить результат, а результат может не приносить работу.(GOTO 1059).

53: ПЕРВОБЫТНООБЩИННЫЙ СТРОЙ. Примитивное искусство, промискуитет, родоплеменные отношения, - словом, современность. (GOTO 853).

743: ИЗВИНЯЮСЬ И ПРОШУ ЕЕ НЕ УХОДИТЬ. Извиняться - очень вредно для здоровья. Я прошу ее не уходить, потому что она такая же часть моего здоровья как гемоглобин.(GOTO 5000).

915: ЕЕ ОСТАНОВКА. Она никогда не останавливается. Если ее просмотреть в замедленном темпе, то сразу окажется, что у нее триста голов и триста рук. Она действует быстро, чтобы как в мультипликации сгладить свои движения – и превратить множество своих голов в единое плавное движение одной головы.(GOTO 156).

78: ЗАВЯЗАЛСЯ БАЗАР. Мне нравится молодежный слэнг, но я не терплю блатную феню. Поэтому мой базар – странная помесь возможного языка и невозможной символики. (GOTO 897).

960: ГРУЗИЛКА. Я очень люблю грузить людей. Сначала это совсем безобидный загруз. Но после того, как люди подсаживаются на эту грузилку, они становятся самыми настоящими грузовиками. Это люди-урны. Люди, на которых я могу сбросить свой груз.(GOTO 245).

831: ОНА ТРЕВОЖНО МНЕ УЛЫБАЕТСЯ. Знак тревоги, который она испускает, трудно истолковать. Это ведь совсем не та тревога, которая известна большинству людей. Ее тревога – это тревога по поводу ее собственного безобразия. Она вовсе не безобразна, но она хочет, чтобы я лишал ее мысли о безобразии, чтобы я доказывал ей ее красоту. Но я не могу это сделать, потому что человек таков, каким он себя чувствует.(GOTO 871).

14: ОТРЕКИТЕСЬ, БАРОН. В “Том самом Мюнхгаузене” барона заставляют отречься от всех его “лживых” историй. На самом деле, мало кто на свете может отличить фантазию от лжи. Людям нравится, когда им лгут, но им не нравится, когда их предупреждают об этом. (GOTO 5587).

951: ЖАЛЕЮ ЕЕ - МЫ ДЕЛИМ ЕЕ КАК ВЕЩЬ. Она и есть ВЕЩЬ. Она просто ****а в себе. Что красиво, то неистинно; что истинно, то некрасиво.(GOTO 782).

214: ЖАЛЕЮ СЕБЯ. Если я и жалею кого-то кроме себя, то только через жалость к себе. Жалость – это то, что всегда остается во мне, даже когда я выхожу из себя.(GOTO 22).

653: СХОЖУ С УМА ОТ ЖАЛОСТИ К СЕБЕ. Можно сойти с ума от целого множества вещей. Вещи начинают говорить только когда им подражают. Связь между вещью и жалостью – первый признак безумия.(GOTO 4659).

87: Некоторые исследователи считают, что текст библии за многотысячную историю своего существования прошел не одну цензурную правку. Так до сих пор остается загадочным то, каким образом и кем из ее основного текста была изъята заповедь “не ****и”.(GOTO 209).

428: Наконец подошел ее автобус, я отстранил их и бросился за автобусом, сажусь рядом с ней, в горле давно пересохло, жую собственный язык, на нее подействовало, очень сильно расстроена, совсем ребенок, маленький стройный совершенно готовый к любому виду секса ребенок, пытаюсь поднять настроение, в первую очередь себе, она мало говорит, сильно смущается, что за дела, завожусь от ее стеснительности, скромности, невинности, сколько грации, отпускаю несколько заготовленных комплиментов, вдруг вижу ее детскую ручку и детский совсем детский на них лак разглядываю ее ручку, беру ее в руки, рука холодная мягкая хрупкая, тонкая и трепещет, чудесная рука волшебство, тяжко на сердце, схожу на последней городской остановке – она живет в пригороде. Иду-бреду домой, в смешанных чувствах на голое тело. Тело – это фон. Оно не требует к себе пристального внимания. Человек просто живет в его присутствии. (GOTO 789).

24: Но сейчас это в прошлом. А прошлое не имеет ничего общего с настоящим. Прошлое – это всего лишь опыт, из которого настоящее черпает свое вдохновение. А чему нас учит опыт? (GOTO 227).

279: Сильнее всего я влюбился в надцатую. Ей 18. И она самый самый самый человек на свете. Был бы я да Винчи точно бы нарисовал ее портрет вместо Джоконды. Потому что мир многое потерял наслаждаясь средненькой улыбкой деревенской простушки, в то время как я минимум раз в неделю наблюдаю живую лучезарную полную юности и внутренней силы улыбку городской красавицы. Наверно и в самом деле у Леонардо были проблемы с адекватным восприятием женской красоты. А ведь женская красота это не какая-нибудь там эстетическая категория, - это плоть и кровь, ветер и слезы, фантазия и безумства. Я влюбился в нее, когда мир был молод. Теперь же все постарело, все кроме нее. Я хожу посмотреть на нее как какой-нибудь религиозный фанатик, превозмогающий на своем пути любые бедствия и всеми силами рвущийся к месту паломничества. (GOTO 611).

886: Да, кстати, насчет Леонардо да Винчи. “Люди будут обращаться к другим, которые не будут слышать; а у тех будут открыты глаза, но они также не будут видеть. С такими они будут говорить, и им не будет ответа; они будут просить милости у тех, кто, имея уши, услышит; они будут светить тем, кто слеп”. После того, как он сказал эти свои известные слова о картинах святых, которым поклоняются, его тут же потянуло на пошлости. И он поставил перед собой холст, не имея ни малейшего понятия, что же собственно изобразить. И тут он рисует небольшую изящную ****у. Впоследствии эта ****а становится улыбкой на лице Джоконды. Историки искусства вроде меня полагают, что этим характерным для да Винчи жестом он попытался отдать дань своему недержанию гуманизма. (GOTO 734).

479: Я недавно говорил с ней по телефону, я звоню ей не чаще раза в неделю, чтобы не надоедать, у нее парень и скептическое отношение к поэтам. Вновь наговорил глупостей. Очень жалел, что не смог поговорить по существу. Она знает, как сильно я ее люблю. Но она не любит меня. А терпимо к людям можно относиться только в одном случае – когда любишь. Но она относится ко мне терпимо. Я не понимаю, в чем дело. Говорю с ней десять минут, а анализирую несколько часов. Каждый вечер я заново схожу с ума. (GOTO 1854).

909: Я часто вспоминаю свои дни рождения. (GOTO 14).

344: Применительно к задницам, зарегистрированным в Красной книге, - это две категории. Редкие – это виды, которым в настоящее время еще не грозит исчезновение, но встречаются они в таком небольшом количестве или на таких ограниченных территориях, что могут исчезнуть при неблагоприятном изменении среды обитания под воздействием природных или антропогенных факторов. Исчезающие задницы – это те виды, которые находятся под угрозой исчезновения и спасение которых невозможно без осуществления специальных мер. Мер по спасению исчезающих задниц. (GOTO 175).

75: Да тот самый день рождения, когда я с друзьями набухались до потери пульса и валялись на асфальте как дохлые кошки, а потом один из нас пришел в себя, не помню правда кто и блеванул на кого-то из нас, не помню правда кого конкретно, но мы почему-то были веселы и несмотря ни на что не утруждали себя мотанием в туалет, а просто мочились под себя и смеялись идиотски сохнув на солнце как пряности. Что же было на тот период у меня. Ничего особенного, я учился, как всегда, один друг недавно вернулся iz армии, а другой работал в ночном клубе, мы раскумарились настолько что стали рассказывать друг другу психованные байки, которые сопровождались не менее психованным смехом и из нас перло разбитым поколением. Некоторое время мы молчали, пока наконец не заговорил чей-то желудок, это было солоурчание минуты на две, такая протяжная восходящая гамма. Когда я стал понемногу приходить в себя и восстановил в себе навыки ориентироваться на местности и особенно внутри себя, то я прошел к умывальнику, возле которого валялись чьи-то носки. Я откинул их ногой и сел напротив умывальника с задумчивым видом, как будто решаю вопрос жизни и смерти, я подумало, хотя конечно трудно сказать наверняка, но скорее всего это было именно так, я подумал о завтрашнем дне, но стоило мне это сделать, как мне захотелось напиться еще больше. Обычно я небольшими дозами, но вчера я просто кончился. Вернее не вчера а в тот самый день, когда все пролетало над головой как гребанный боинг, который рухнул как дерьмо посреди океана, а в нем миллиона с два человек а главный конструктор не думаю что это его вина и совершенно не понимаю почему я о нем в тот момент подумал у меня сейчас на душе было столько дел они открывались и открывались стоило мне попасть в одно как следом открывалось другое и так до бесконечности это мне так напоминало безвыходное положение, что я и в самом деле подумал, да я еще спросил тогда себя: а не в безвыходное ли положение я сейчас попал. И знаете, что мне ответили, полуживой и ползущий по направлению к туалету мой друг которого я знаю чуть ли не с пеленок мне пробубнил типа не верь в то что иногда случается, потому что иногда случается то чего не должно было случится, я смекнул, что он так накачался что с ним просто надо что-то делать. Я оттащил его от подзорной трубы в которую он все же успел помочиться и мы прошли внутрь дома, там на какой-то дряхлой тахте при неимоверном скопище мух дрых другой. На самом деле я думаю что все это мне приснилось, потому что в следующий момент в комнату вошла красотка лет двадцати пяти и у нее из ****ы пошло северное сияния. Вот те раз. Это ж надо на юге увидеть черт знает что происходит с людьми в это время года. (GOTO 942).

166: Передо мной пронеслась вся моя жизнь начиная с вчерашнего дня и до сегодняшней минуты, я немного помедлил – не хотел возвращаться к пройденному, это мое правило, которое я постоянно нарушаю. Потом я позвонил по телефону и вызвал такси и таксист приперся только через час, когда я уже чувствовал, что от усталости у меня отнимаются ноги, нет ничего вкуснее хорошего шашлыка с водярой и плясок под бреговичевские мелодии окончательно потеряв жопу. (GOTO 625).

222: Домой нас довезли уже под вечер. Я вывалился из двери такси и мятно побрел домой. Прикол еще только начинается. Я перепутал этаж и чуть было не нассал на чужую дверь. Завтра опять меня ждет работа. Я должен буду привести себя в порядок, побриться, искупаться, съесть что-нибудь натощак и рвануться к открытию. В этих четырех стенах встроены еще четыре стены. Никто из соседей этого не заметил, а хозяин и подавно, а то пришлось бы платить плату как за двухкомнатную, или же вообще номер люкс. Поэтому я никому не хочу открывать свой маленький секрет. Я лежу часами уставившись в потолок и вижу как в потолке мельтешат световые червячки. Я подкладываю под голову подушку и запускаю в себя телевизор. Сегодня я вряд ли засну. Вряд ли завтра я смогу оказаться при параде. Мне лучше всего делать ноги, а я еще думаю, как бы сэкономить на электроэнергии. (GOTO 1546).

730: Наступает запредельное торможение: чтобы не сломаться под действием непосильных раздражителей, нервная система самовыключается, человек становится глух и слеп, перестает воспринимать и понимать очевидные вещи. (GOTO 476).

525: Чтобы избежать этих ошибок, надо знать, что существует два рода опыта: опыт, отражающий вещи, и опыт, отражающий отношение человека к этим вещам. (GOTO 1544).

612: Но разница между философом-революционером и философствующим неудачником предельно ясна. Первый прибегает к помощи философии потому, что он хочет и может переделать удовлетворяющий его мир к лучшему. Второй уходит в философию от действительности и уходит потому, что слишком слаб, чтобы нормально функционировать в ней. Мещанин может приспособиться к любой действительности, но он абсолютно неспособен к ее творческой переделке: зачем ему это – он потребитель. (GOTO 65).

240: И нам пора бы уж отказаться от этого наивного взгляда, что любое высказывание должно сопоставляться с действительностью как истинное или ложное. Существуют просто условные допущения, которые оказываются эффективными или неэффективными при решении различных задач.(GOTO 423).

484: Нет ничего более обманчивого, чем ясная и отчетливая идея. Особенно, когда этой идеи нет.(GOTO 2627).

56: Все влюбленные вне зависимости от гендерной принадлежности ведут себя одинаково. Вот уж и в самом деле, все влюбленные одного пола. Влюбленные - это не мужчины и не женщины. Таким образом, взаимная любовь по своей сути всегда однополая.(GOTO 894).

38: Тривиальнейшее предложение и гениальная мысль могут состоять из одинакового числа знаков. Видимо, гении – это лучшие утилизаторы чужых неудач.(GOTO 5142).

131: Хандра. Случалось ли вам сдохнуть? По-настоящему сдохнуть. Что-то около 9 p.m. Меня швыряет от книги к книге, как во время шторма. Видал я такую хандру, рядом с которой любая хандра сдохнет. Выглянул в окно: где эм-ти-ви? Эм-ти-ви просто игра, в которую играют стиляги. Кто-то на улице мне сказал типа рад тебя видеть. Е-мое, да это тот самый чувак у которого года два назад совсем крышу снесло: мотался с камерой по городу и снимал бродячих собак для автобиографического фильма. А с ним ничего себе телка, хлопает себе глазами и пытается блеснуть своей задницей во всех ракурсах. Он ее держит так, словно это пакетик с попкорном. Что нового, говорю я ему и нагло разглядываю ее ляжки. Работу хоть нашел? Да нет, хандра у меня. Время выжимает из меня все соки. Я постоянно вспоминаю, как несколько лет назад покупал в подземке рипортовский “I Sing the Body Electric”. Я стоял возле ларька звукозаписи и слушал инопланетное хмурое звучание мелодии, которая пожаром перебрасывалась на проходящих мимо людей. Я тогда еще думал, что совершаю самый настоящий теракт. Но тогда я не знал. Тогда я просто не знал, что никак не смогу подействовать на них. Что я их вижу, но не могу с ними взаимодействовать. Что они пойдут дальше по делам и никогда не вспомнят о музыке, только что вернувшей меня к жизни. Да, в тот момент я и в самом деле вернулся к жизни. Это было как глоток воды после изнурительного перехода в пустыне. Я принимал “дозу” и шел дальше. Я жил, я вдруг ясно ощутил, что жив, что живу, и что этой своей жизнью я благодарен этой музыке. Музыка вернула мне жизнь. И я хотел, поделиться этой жизнью со всеми. Я хотел направить поток жизненной энергии в людей. Я думал, что в любом случае она окажет на них хоть какое-нибудь влияние. Если не положительное, то хоть отрицательное. Нет я себя не виню, ведь в тот момент я знал так мало о людях. Нет ничего более распространенного в обществе, чем нейтралитет. Это теперь мне кажется уже совсем все по фигу. Ведь хандрю я годами. Вот именно тот бар, в котором я видел ее обезглавленное тело в его объятиях. Она улыбалась и мне, но я сразу смекнул, что это не ее голова. Ну, куда двинем. Сколько там натикало. Самое время сваливать. Какие планы? Сдохнуть.(GOTO 784).

757: Кстати, о пожарах. Мне очень хочется снять фильм о пылающих людях. Никакого сюжета, просто камера, путешествующая в знойный день по городу. И чтоб все люди горели. Занимались своими делами, но пламенели. Вот кто-то покупает в киоске газету, кто-то идет на работу, девушка с цветами, автобус с туристами, - и чтобы предметы не горели, чтобы горели одни только люди. (GOTO 5).

317: Один и тот же объект можно рассматривать с разных позиций. И тогда получаются как бы разные проекции его: в одном отношении, в одной проекции его части оказываются несвязанными, в другом – связанными. Именно такой взгляд делает предметы беспредметными. (GOTO 61).

856: Ее глаза были в отражаемом окне. Черное прямое время и короткое платье. Волосы длинные, но отведенные в одну сторону, - шея открыта и смотрит на меня. Руки, отведенные назад, она прислоняется к подоконнику. Волосы, глаза, глаза, волосы, глаза, волосы. Я повторяю эти слова с разной частотой. Это азбука. Азбука Морзе или какая-нибудь другая, - может у любви и в самом деле другая азбука. Я не знаю этой азбуки. Представляю, как я сейчас безграмотен. У нее во рту такая вкусная начинка – язык. Я смотрю на ее ушки. Я хочу сказать ей в ухо всего себя, до конца, чтобы после этого меня не осталось, меня просто не существовало в природе. Я хотел бы поселиться в ее теле, как какой-нибудь паразитический червь. Я хотел бы сдохнуть именно так, да-да именно так – переев ею. Вот что на самом деле происходит за считанные секунды ужаса. (GOTO 117).

205: Прогрессивный человек на уровне социальных связей – это “черный ящик” на выходе которого дан вызов. (GOTO 350).

2: Противоречие между высоким уровнем производительных сил и низким уровнем отношений людей друг к другу и к природе проявляется не только в реальных действиях, но и откладывается в сознании, и долго паразитирует там в виде кошмара, довлеющего над умами живых и делами мертвых. (GOTO 781).

114: Человек оказывается психотиком потому что, он не в состоянии разделять представление о мире, свойственное другим, “нормальным”, людям. Под это определение нормальной личности не подойдет революционер: он не является средним в статистическом смысле и никак не хочет адаптироваться к порядкам того общества, которое он намерен взорвать. (GOTO 364).

126: Конформист уподобляется другим членам общества, в котором ему приходится жить, не задаваясь вопросом о том, по верному ли пути идет общество. Он слепо перенимает любые его нормы и с гордостью считает себя нормальным и “стопроцентным” янки, арийцем и т.д. лишь на том основании, что он “не хуже, чем другие”. (GOTO 1715).

668: В обществе, развивающемся стихийно и раздираемом антагонистическими противоречиями, нормы поведения, навязываемые господствующим классом, не могут удовлетворять всех людей, органически совпадать с их внутренними побуждениями. Нормы такого общества выступают по отношению к отдельным людям некой внешней, чуждой силой, которой надо – неизвестно почему, но обязательно надо – подчиняться. Люди, живущие в таком обществе, все время настороже, каждый их шаг – это удачный или неудачный ход в конкурентной борьбе, это трюк, рассчитанный на то, чтобы обойти соперника. (GOTO 5164).

98: Невладение какой-либо вещью становится почти антисоциальным актом. Так, вещи потребителя, его работа, развлечения, друзья, с которыми он проводит время, - все это выступает и расценивается как формы обращения к определенной социальной группе, как ингредиенты языка, на котором он с ней говорит и с помощью которого он добивается успеха. (GOTO 2536).

979: Бальзак говорил: День-денской просиживают они, согнувшись под бременем дел, встают чуть свет, чтобы успеть все сделать, чтобы не дать ограбить себя другому, чтобы все захватить самому или хотя бы ничего не потерять, чтобы сцапать человека или его деньги, чтобы наладить или расстроить какое-нибудь дело, чтобы не упустить благоприятный момент, чтобы приговорить подсудимого к повешению или оправдать его… Какая же душа останется великодушной, чистой нравственной, благородной, какое же лицо не утратит свою красоту от занятий подобным ремеслом, заставляющим иметь дело с бедствиями целого общества, исследовать их, взвешивать, оценивать, подводить под известные нормы? Эти люди запрятали где-то свое сердце, но где?… я не знаю. Даже если оно и есть у них, они отрекаются от него каждое утро, проникая в пучину страданий, терзающих целые семьи. Для них нет тайн, они познают изнанку общества, они – его исповедники, вот почему они презирают его. Но что бы они ни делали, борясь с пороком, они испытывают перед ним ужас и предаются печали; или же, устав от борьбы, идут на тайную сделку с ним; законы, люди, учреждения превращают их в воронье, которое слетается на еще не остывшие трупы, - и они перестают верить в чувства. (GOTO 4037).

477: Лев Гинзбург, анализируя в своем очерке “Потусторонние встречи” психологию конформизма в гитлеровской Германии, пишет: “В голове у гестаповцев просто не укладывалось, что на такое дело, как составление антиправительственных листовок, человек способен пойти лишь на основании своих убеждений, из нравственного долга. По их мнению, тут обязательно должно быть “что-то”, какая-то патология, гнусный порок, который заставляет людей выступать против существующего режима, причем без всякой реальной перспективы на захват власти, без претензий на то, чтобы сами сесть в правительственное кресло и т.д. Единственное, чем оставалось объяснить их поступок, была “глубочайшая испорченность”, то есть, что это попросту выродки, отщепенцы, люди с извращенной психикой и болезненными комплексами”. (GOTO 274).

925: Люди научились изготовлять мифы так же надежно и с той же целью, что пулеметы или бомбардировщики. Появились мастера мифотворчества. В этом отношении миф вождя становится оружием, превосходящим атомную бомбу. (GOTO 4).

140: Следует помнить: чтобы “нормальный” потребитель смог воспользоваться телевизором, кто-то “ненормальный” должен был бессонными ночами изобретать его. (GOTO 253).

499: Свое любимое дело человек вынужден делать тайком и урывками, подвергаясь нападкам за то, что он не делает свое “официальное”, порученное ему, возможно даже очень нужное, но не любимое им дело. (GOTO 52).

931: Несовершенство общества порождает несовершенные роли, на выполнение которых трудно подыскать добровольных актеров. (GOTO 856).

621: Чем чаще я за собой наблюдаю, тем сильнее мне хочется убежать от себя. Почему Маркс наблюдая своих последователей, говорил, что он сам кто угодно, только не марксист? (GOTO 54).

687: Великий философ тот, кто открывает новый способ насиловать истину. (GOTO 45).

763: Об этом даже было написано в газете. Такая газета “Коммунист”. 1990 год. Февраль. Мы с друзьями пошли посмотреть на застывшее водохранилище, находившееся неподалеку от того места, где я тогда жил. Можно было сказать, что мы пошли на каток. Но вряд ли можно назвать катком каток, на котором никто не катается. Вначале на лед вступили мой брат и друг. Какая фактура. Словно ходишь по лунной поверхности. Я тогда взахлеб читал научную фантастику и поэтому воспринимал все несколько иначе. Это была просто вылазка на другую планету, которая вследствие своей оледенелости не может быть враждебной. Я это знал наверняка – опасность может возникнуть только на планетах с жарким и влажным климатом. Но не тут-то было. Стоило им пройти с десяток шагов, как лед под ними разломался. И они оказались в проруби. Я растерялся и побежал вытягивать их из воды. Но лед был очень хрупок, и я с ужасом присоединился к ним. Однако случай забросил меня намного дальше к центру водоема: следствие моей дезориентации. Прямо над водоемом проходило шоссе. И люди, заметив чрезвычайность ситуации, повыскакивали из машин и застыли в ожидании того, чем же это все закончится. Так обычно топят котят. В какой-то момент мне удалось наполовину выплыть на льдину. Она была слишком хрупкой и не выдержала бы всего моего веса. Я посмотрел над собой и увидел на шоссе целый кодляк людей. Среди них было много женщин, и все они визжали, орали и причитали. Я понял, они пришли посмотреть халявный спектакль с реальным исходом. Я еле пробивающимся сквозь дрожь голосом провыл: “Хелп ми!”. Видимо, это произвело какой-то особый театральный эффект. Около двухсот человек наблюдали за тем, как загибается двенадцатилетний мальчишка и ни одна сука не сделала ни одного шага навстречу. Вниз по склону было около ста метров. Я попробовал просить о помощи еще раз. И на этот раз потерял сознание. Меня выловили со дна. Ими оказались проезжавшие мимо советские офицеры. Очнулся я голым в компании с жалостливо разглядывающей меня медсестрой. Она сказала, что у меня была клиническая смерть и что у меня температура –34.4. Я припомнил лица врачей, которые вкололи мне пару внутривенных и растирали до костей. Может это и была клиническая смерть, но тогда в ней было больше клиники чем смерти. Меня укрыли пледами и дали чай. Через некоторое время прибежали мои родители с полоумными глазами. С этих самых пор я и стал думать о своем сверхъестественном предназначении, а крик о помощи кровавым знаменем заполыхал над всей моей последующей жизнью. Началась мифическая эра. Время стало делиться на обычное и мифическое. Я стал частью мифа. Мифа, в котором совершается всего один подвиг, и этот подвиг – выжить. (GOTO 587).

559: Сегодня он решает сделать разгрузочный день – едет в центр, долго и внимательно все разглядывает, взгляд его прямой и концентрированный. Шаги заводят его на освещаемые и неосвещаемые улицы, там бывают собаки, мусор и еще что-то что липнет к ногам и еще витает в воздухе гарь и лоскуты фиг знает чего наполнены ими дома и люди побулькивая ходят по мостовым и аллеям где покурить можно только встав в очередь и загазованность человеческих душ так и прет в нос сколько бы ты ни пытался отвязаться от этого преследования которое доводит и в какой-то момент окончательно сводит с ума хоть ты и побритый и с виду совсем не в плохом настроении но есть какое-то неуловимое бездействие которое разливается по улицам и приливает к лицам как блевотня как жалкое колыхание угасшего увядшего и ссучившегося женского тела намазанного джемом на хлеб и жрать совсем не тянет но постанывает судорожное или даже трудно это вообще как-то определить это безотносительно спокойное и релаксирующее стремление все испортить и последующее за этим послабление в области живота там где еще недавно все замирало. Несколько хануриков впиваются в дрогнущие стаканы мутного пива в уютных теплых и комфортабельных пабах где еще что-то перепадает бродячим поблизости уличным животным среди которых оказываются и люди. (GOTO 3380).

309: Еще вчера работая над романом, я все думал о том, что у меня практически не осталось тем. И на тебе. Сегодня тем уже хоть отбавляй. Утром мне позвонили насчет работы – преподавания в местном славянском университете. Я зашел к другу на работу, распечатал у него свое резюме (!), он договорился со своими друзьями, которые устраивали мне аудиенцию у ректора вышеназванного вуза. В машине друзей моего друга сидела сексопомрачительная телка. Я узнал ее. Когда-то я подъезжал к ней. Она якобы была художницей. Я показывал ей свои наброски. Она тащилась от них, но, видимо, не настолько, чтобы переместить свой восторг в ****у. Я поздоровался с ней. Она поздоровалась со мной. Потом она спросила, как я. Я сказал, что типа все нормально. Все в этой тачке ошарело смотрели на меня типа откуда я ее знаю. Ее парень, жирноватый паки с толстенным браслетом на руке, еще долго вопросительно поглядывал на меня. Потом он, видимо от какого-то дохлого конфуза, зарылся ей в сиськи, и больше оттуда не вылезал. На заднем сидении мы сидели втроем: я, паки и бабец. Она зажала его голову между сисек и обняла его так, что ее кисть легла мне прямо на спину. Я молчал, меня тошнило. Я хотел заблевать всю эту долбанную тачку. После ректора, который на мою ничтожную просьбу ответил весьма уклончиво, я вышел погулять. Мой приятель оставил своих друзей и мы решили прошвырнуться с ним вместе. Он показал здание, в котором жил лет 10 назад. Это здание оказалось именно тем сраным зданием, в котором собирался снять квартиру мой другой приятель. Мы собирались ее снять для разных пати, поэтому пошли смотреть квартирку вместе. Я был с длинными волосами и в обтянутых джинсах, и на мне еще была майка в обтяжку. Короче, хозяйка решила, что мы гомики (!) и не дала нам хату. ***вое воспоминание. (GOTO 845).

725: По части эксплуатации человек зашел так далеко, что любая возможность выхода только задевает его за живое, пока живое, пока еще дышащее и функционирующее в плане обмена веществ и так далее. (GOTO 281).

217: Во всех сильных книгах есть три типа книг – существовавшие до автора, созданные автором и созданные автором существовавшие книги. (GOTO 945).

316: Я шел домой, была почти зима, ветер лупил меня по лицу, я шел и думал: переживу ли я эту зиму. Ведь для меня это не просто зима, для меня это коммуникационная зима. Что-то вроде ядерной зимы. Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем? Под солнцем. Я лежал на диване, взгромоздив ноги на телевизор. Я жрал попкорн и считал до миллиона. Если через пару недель ничего не зименится в смысле изменится то мне хана. И прошла неделя, в которой было семь дней и семь ночей. И прошла вторая, совершенно аналогичная неделя. А потом еще и еще. И был день и была ночь, а я все жил и жил. А по вечерам бродил по городу, который в последние несколько дней превратился в музей моих нескончаемых лаж. Вот здесь я попал в жопу с этой фигней. Там я попался с другой фигней. А там неподалеку я вжопался с той самой, к которой я прилетал, как Карлсон. Привет, малыш! Привет, Карлсон! Я стоял внизу, стоял и поглядывал на ее окна. А у нее балкон, а на балконе цветочки, такие красные, цвета моего сердца. И ее догообразный отец и милая мягкая мать. И я внизу. И ничего нас не связывает. Она остается при своем знакомстве со мной точно так же, как и я остаюсь при своем ожидании ее. Мы – игра воображения. Идеативная самоиндукция. Я вижу ее светлые волосы, очки от аберрации и прочие причиндалы. Она просто веселый, добрый, светлый человечек. Ребенок с сиськами. И я ей обязан больше, чем всем философам вместе взятым. (GOTO 3).



11: Она излучала значения. И я посвятил ей целый трагический роман, который назвал “Анальная юность” и выдержки из которого я привожу. Она ее глаз локон волос зависшая в воздухе перевернутая кисть руки движения как жеребенок я играю с ее задом как с невиданным зверьком она сосет леденец и я сдыхаю с каждым глотком ее слюны длинные-длинные ножки с маленькими ноготками и сосочками как огоньки на новогодней елке я уже не говорю про глаза которыми она увидела уже так много для своего возраста я покупал фонарик и карту звездного неба а она шла с куклой видит бог как я запихал бы в нее полмира чтобы она лопнула как атомная бомба нет в ее фенечках нет и намека на меня старого пердуна глазеющего на чернеющие волоски нимфеточных лобков все говорили что я эротоман но я-то точно знал что я шизанулся только на почве ее гримас двух фотоснимков которых хватило бы на сто миллионов одновременных оргазмов на одной ноге ей было невдомек что еще хоть один раз и я покойник я труп я уничтожен она смеялась весь рот в сперме как будто она нажралась мороженого и поглаживала свои тощие ножки еще недавно дергавшиеся в напускном желании я знал что не могу ее сдвинуть с мертвой точки а она продолжала выдавливать из меня последние остатки невероятной слизи наверно сотой производной от действительного мужского семени она распоряжалась мной как с автоматом по выдаче сока как с железкой с ржавым но еще работающим механизмом для приработки которого потребовалась бы сраная куча времени а она терпелива она просто хитрюжка с узенькой щелкой и широкой детской улыбкой обтянутые джинсы во всем виноваты эти гребаные джинсы когда она одевается в обтяжку и на ее лице появляется нечто взрослое разборчивое и сомневающееся она видит мой взгляд и сразу прячет свою попку под одеялами потом резко выглядывает оттуда словно приглашая туда и меня но я не могу не могу я схожу с ума по утрам когда все еще спят она стоит полуголая у зеркала и завивает себе косички и ее силуэтик корчится она строит мне рожицы и я тоже как болван строю ей рожи хотя мои рожи совсем ни к черту не годятся и я чувствую что она знает это и я чувствую что она вынуждает меня на это принуждает она насилует меня каждую минуту каждую секунду я балансирую на грани разве я могу успокоиться когда за одной следует другая еще энергичнее еще ****ее они показывают мне язычки она загоняют своими язычками меня на небо и я оказываюсь там с глупым выражением лица и боясь спуститься вниз ибо внизу нет ничего а ее жопа складывается как перочинный ножик я ее умоляю познакомить с подружками она лезет мне ногой между ног и резко подрыгивая ножкой говорит лижи себя сам а мне уже пора я еще не сделала уроки она ****ась как кошка с одним глазом и это был мой вердикт это был вердикт всему что я сделаю и сделал она положила меня на обе лопатки и спустила воду это было так на нее похоже в одну и ту же жопу нельзя войти дважды это прописная истина но как я был удивлен когда он менялся ее маленький задик вертелся как юла она заиграла на моем оргазме как на органе у меня не было сомнений относительно мягкости ее ножек которые перекатывались по моим рукам и за которые я хватал одновременно двадцатью языками заплетающимися и развязными я знал где у нее кнопка для этого мне вовсе не нужно было почтового индекса она перехватывала послания на лету как смех который нарастает медленно как скорость при вращении педалей это был аттракцион передо мной мельтешили лица нашитые на одежный ансамбль мы искали попкорн и чипсы она еще хотела какого-то крема я не возражал да и что я мог сказать если сам того и ждал что она замажется им наподобие снега а я буду ее искать заглядывая во все щели даже туда откуда когда-то она и появилась ее мать обладала массивным задом быстро потеющим и краснеющим ее оратории я знал назубок она говорила что я тощ и щипала за мошонку а я знал где она хочет получить по полной я ей не верил она могла ебаться не отрываясь от телевизора и даже умудрялась в это время сопереживать героям сериалов я даже не знал что делать с ее вымем я разводил ее сиськи в стороны потом сводил вместе и задумывался как роденовский мыслитель как бы ее раскачать я перевозбужден говорил я себе я перевозбужден и она сидела и надув губки смотрела в окно подобрав под себя свои и мои ноги я действительно перелопал всех ее кукол этих сук с которыми она возилась все дни и ночи напролет прохладное детское мясо подумывал я проникая в нее и она отвечала мне так многозначительно что я чувствовал себя как в холодильнике что будет когда она вырастет боже мой что от нее останется она будет все так же плотно вглядываться в зеркало но не будет этой гусиной кожицы на ногах и ручках не будет этой щуплой и несколько неуклюжей попки не будет мягких и еле проступающих грудек среди проступающих косточек и этого холодного голоска говорящего да да черт возьми да ты меня замучил да ты меня чуть не съел ты зверь ты просто чудище да да да я чудище я безмозглое ветхое создание чье сознание столь ранимо безысходно безыскусно и в то же время бесконечно она поменяла трусики в последнее время она меняет их чаще чем обычно она еще больше хочет меня ранить я развернул свой сверток и мы позавтракали прямо на траве как когда-то миллионы лет назад во времена импрессионистов на траве она выглядела совсем не сексуально я не хотел ее обижать но когда она полезла ко мне что-то не заладилось и она обиделась теперь мне приходилось комбинировать ее мамаша так вакуумно брала в рот что я боялся что она мне высосет мочевой пузырь но она свое дело знала сразу видно что эволюция не обошла ее стороной и снарядила ртом идеально подходящим для релятивистского минета она это делала так быстро что я часто сравнивал себя с частичкой в камере Вильсона я как-то сказал ей после того как кончил четыре раза ей в пупок который у нее был чуть ли не вторым влагалищем я так и не понял заканчивается ли он где-нибудь а у нее не спрашивал потому как я ее боялся и даже очень она нянчила меня еще в детстве наверняка ей хотелось бы иметь такого сына как я но ее пушок замер он словно заснул и я догадался что она ждет чего-то необыкновенного я привязал ее и трахнул ее дочь у нее же на глазах ничего особенного но когда мы в первый раз повстречались и она пустилась в чес у меня же на глазах все словно перевернулось она достала у меня из кармана мою любимую ручку “Parker” и стала ею мастурбировать до тех пор пока не упала в обморок а я подбежал к ней и уж было хотел оказать первую медицинскую помощь как не рассчитал своих сил и наложил в штаны она пришла с мороза вся раскрасневшаяся и я думал ни фига себе как зарделись у нее сисечки она принесла с собой лимон для чая сказала она и выдавила весь себе на лобок она сказала что принесла еще один для меня я сначала было сиганул в окно но потом упростил дробь прямо на кресле она умела делать первоклассный минет и в тоже время рассказывать об уроках как складываются ее отношения с одноклассниками и классруком и т.д. и т.п. она проталкивала мой перец поглубже в свой ротик и просила объяснить квадратные уравнения я сходил с ума и тем не менее силясь собраться с мозгами произносил нечленораздельные звуки и тогда она на меня сердилась хмурясь бровками и всем остальным что у нее хмурилось она говорила что больше не будет мне помогать в смысле ни разу не даст но что я мог на это возразить как только взять учебник и припоминая тему рассказывать ее почти полчаса она иногда прерывалась и задавала вопросы я боялся этого больше всего я умолял продолжать дальше а все вопросы задавать потом но она была упряма впрочем это ощущалось даже в том как она угощала меня своим задиком ее старшей сестре было не менее двадцати семи но сосала она как десятилетняя это была стройная и полногрудая телка с надушенной киской и красивыми белыми холеными руками как только я ее увидел она схватила меня за член и стала раскручивать как какую-нибудь сраную вертушку она хватала пачку молока и обливала себя с ног до головы особенно интересными становились у нее волосы на лобке она становилась возле меня перенося центр тяжести на одну ногу я чувствовал эту тяжесть физически и тянулся руками к ее расторчавшейся груди она говорила проси и я умолял я мочился под себя от нетерпения и она смеялась мне в лицо и протягивала свои влажные ножки мне под яйца потом мы с ней проплакали целых часа три она отнимала меня от груди и я рассказывал о себе и она меня слушала в своих новых шелковых трусиках которые соскальзывали с нее при первом же прикосновении и из них вылетала теплая и чудовищная бабочка ее зада и мы летали я прятался у нее за спиной а она вела меня по всяким красивым местам и я не успевал кончать она меня ругала а я не слушался я сказал что я хороший и зря она так кресло держалось на одной моей ноге которой мы упирались в пол или потолок скорее и туда и сюда одновременно она клала ноги мне на плечи и на грудь потом совала их мне в лицо и если б я не был каждую секунду начеку она бы точно сунула их мне в зад черт знает чем от нее пахло но это был запах теплой размякшей плоти говорящей и слушающей ебущей и ебумой я отошел отлить а когда вернулся она уже одевалась у нее дымился рот как дуло после выстрела я потрепал ее по попке и оно улыбнулось да так искренне что у меня защемило сердце я хотел признаться ей в любви и в тот момент это было бы правдой но я смолчал и она поцеловав обе мои руки с глазами полными слез вышла вон я еще некоторое время колебался переодеться и пойти за ней а затем улучив минутку изнасиловать ее в подворотне как незнакомый но сладкая истома увела меня снова в постель я догрыз вчерашний сухарик и подумал что неплохо бы заняться делами и хоть все мои ящики уже были дополна переполнены женским бельем я нашел свои исчирканные листы и долго держал перед собой не имея ни малейшего понятия что же с ними делать я мог бы годами рассказывать о том как мы с ней повстречались это так занимательно хотя иногда я думаю что никогда ее не знал вначале было слово и глаз несомненно глаз естественно я не мог оторвать от нее глаз она шла в школу у нее в руках была кока-кола а поперек туловища рюкзак в ней было столько свежести и силы и я сразу подумал что если ее расщепить то можно было бы взорвать к черту всю вселенную и я был прав она повстречала своих подруг в парке я шел за ней тихо и никто в целом свете меня не замечал я только видел ее платьице из-под которого нет-нет да и показывался сочный задик задик гуляющий по садику она расцеловала всех своих подруг она это делала и нежно и небрежно как это у нее получается я до сих пор не могу так целовать потом она похлопала по заду другое не менее юное существо и они громко болтая пошли к школе я преследовал их до дверей ее жопа долго не вылезала из моей головы я мучался невыносимо но время имеет обыкновение существовать даже когда ты не замечаешь времени так оно и произошло я о****е опаздал на работу. (GOTO 2199).

255: Я был вполне прав, когда заговорил о “Семинарах по субботам”, если я о них вообще говорил. Теперь я приплюсую к этому еще и небольшой отрывок из моей записной книжки - “Как я покупаю книги”. На самом деле, это два самых различных повествования, которые однако прослеживают нечто общее. Ведь в конечном счете получается, что все общее является ничьим. (GOTO 3648).

51: Суббота, обыкновенный день, в который я преподаю. ***вая группка. Половина отъявленных идиотов, а в другую половину я вообще не въехал. Мне нравится та, которая сидит за первой партой. У нее все на месте. И взгляд такой неспокойный, сексуально озадаченный. Скромница. Словом, лекции мне даются очень тяжело. Я не знаю, что преподаю, а они не знают, что слушают. После лекции как правило я захожу на кафедру и около получаса играю на кафедральном компе в Mario, запиваю игру чаем, которым меня любезно угощает лаборантка. Потом она подсаживается ко мне. И рассказывает о происшедшем недавно жопсусе. Дело в том, что она ведет лабораторные занятия по предмету, который я преподаю. И вот на одном из этих лабзанятий один студент, уголовной внешности и чрезмерно нахальный, пригрозил что если у него не будет высшей оценки по моему предмету, то ей не поздоровится. Херня какая-то. О таком впервые слышу. Дальше она говорит, что всю неделю не находила себе места я уже гружусь потом к ней пришли подружки и она рассказала обо всем им и они ей сказали мол не переживай я слушаю все эти вопросы они решат прибегнув к услугам своих друзей которые судя по всему крутые ребята со всеми прилагающимися к крутости причиндалами я слушаю потом они пришли в универ поймали того и напрягнули его сказали что если что отрежут ему яйца я слушал ее и еле удержался от того чтобы не выкинуть что-нибудь дикое типа трюка с превращением в злого дядю и публичным ритуальным обоссанием всех присутствующих. Я еле дослушал ее, потом преподов, расположившихся неподалеку и пьющих кофе и рассуждающих о современной молодежи, изредка поглядывая в мою сторону. Я бросился бежать. Правда, перед этим я еще заскочил к своему шефу, профессору, мы поболтали о том о сем. Потом разговор зашел о феминизме и эмансипации. Это ведь не шутки, учитывая сегодняшнюю катастрофическую маскулинизацию женщин и феминизацию мужчин. И я рассказал анекдот, который мне около тысячи лет назад рассказала одна очкастая телка. Это о том, как у мужика и телки спрашивают: чему равна вероятность того, что по пути вы встретите на улице динозавра? Мужик ответил – 1/1000000000000, а телка сказала: 50%. Почему? Или встречу, или не встречу. (GOTO 8).

925: Потом я вышел на улицу и пошел к метро. В подземке метро располагался целый завал книжных развалов. Когда у меня были деньги, я всегда заходил туда посмотреть, что к чему. Надо сказать, что продавец, которого я знаю уже почти 5 лет, всегда готовит к моему приходу что-нибудь интересное. В этом году я купил у него до *** книг, большую половину из которых он мне просто всучил. Не знаю, на кой хер я покупаю эти книги. Наверно потому что он увивается вокруг меня предлагая наперебой разные книги и заискивающе смотря в глаза. Как шелудивый пес. Раньше я в нем этого не замечал. Теперь он прежде всего спрашивает есть ли у меня деньги. Сейчас он мне рассказывает, как продал вчера целую кипу интереснейших книг какому-то хмырю, потому что меня он уже не надеялся дождаться. Я спрашиваю типа че за книги. Он говорит, что вчера был настолько бухой, что уже не помнит. Да и отдал их по мизеру, запросил какую-то дурацкую сумму, так с головы и назначил. А потом – вот посмотри может это тебе понравится. Нет, не нужно, на хуй мне Бердяев или там Кроче, потом еще какая-то религиозно-атеистическая срань, эстетика и этика от древнейших до современных авторов (для него время остановилось в 1990, поэтому всех авторов, чьи книги вышли в период с 1980 до 1990 он называет современными), кино Китая и Индии, кино Великобритании до1930-го года. Совсем ебнулся. Я ему миллион раз говорил, что меня интересует новейшая философия, социология, психология, авангардное искусство и прочее, но только не такая хуйня типа анализа творчества Ромена Роллана или Ремарка или западное реалистическое искусство последней трети ХХв. или хрестоматия по психологии для педагогов. Я взял у него деперсонализацию, такую медицинскую книгу про психов. Он спросил меня: а что ты преподаешь? Экономику. Глаза его загорелись: у меня Котлер и еще… У меня экономики дома до хуя. Он замолчал и отошел. Потом я еще немного постоял, поскольку очень ясно почувствовал, что я для него не что иное, как рука дающего, как потенциальная возможность заработать деньги, как нечто, лишенное всего человеческого, голая бездушная сущность. И если бы кто-нибудь заплатил ему за каждую подкладываемую в костер книгу, это деловое сотрудничество все равно оказалось бы тождественным акту продажи книг живому человеку типа меня. И это еще мелкая сошка. А что говорить об акулах бизнеса. Вот что такое разорванность бытия и отчуждение в мире капитала. Такое деловое сотрудничество только обостряет чувство неприязни человека к человеку. От этого проигрывают все. А больше всего - человеческая человечность. Вот вам и книга “деперсонализация”, которая незамедлительно материализовалась. И я попал в эту книгу точно так же, как и эта книга попала в мою жизнь. (GOTO 374).

17: Весь день я развлекался придумыванием нового авторства старым фразам. Например ленинское “Учиться, учиться и учиться” я приписал Фрейду, а бэконовское “Знание - сила” – маркизу де Саду. (GOTO 5810).

624: Я пришел домой и упал на постель. Не знаю сколько я так пролежал, час, два, вечность, - но я запомнил это зимнее солнце, размазанное по стенке. Все начиналось довольно скверно. Я позвонил ей вчера под вечер. В ту ночь она не ночевала дома. А перед этим я купил на все свои деньги два билета в филармонию на Шостаковича. Я хотел ее пригласить. Но мне пришлось идти одному. Теперь когда у меня нет работы я пребываю в каком-то зазеркальном социальном измерении. 19:04. Я вошел в просторный холл. Вначале я пошел в сторону места, где обычно продавали диски. Но на свою недавно полученную месячную стипендию я ничего для себя приглядеть не мог. 19:08. Я прошел в зал – какое удобное место для теракта, подумал я. Концерт был просто ужасным. Дирижировал какой-то дурила из Германии. Sejchas u menya kakie-to problemy s etim dolbanym KDWin-om, neoxota perezagruzhat’ poetomu prodolzhu latinskim fontom, glyadish’ potom i naladitsya. Itak wes’ koncert, chtoby podawit’ w sebe ugnetennoe sostoqnie duxa, ya pyalilsya na telku iz simfonicheskogo orchestra, takuyu wysokuyu sexual’nuyu dewku w ochkax i s sis’skami prosto ulet. U nee takaya tonkaya taliya, krutye bedra, po-blyadski aristokraticheskoe lico I ona igraet na skripke. Nekotoroe wremya ya chtoby ubit’ wremya fantazirowal na temu togo, kak ona oruduet i moim smychkom. Iz-pod ee plat’ya prorisowywalis’ tonkie azhurnye trusiki. 20:03. Я вышел, твердо про себя решив, что пойду к ней. Но не пошел. 20:14. Я иду к другу, чей приземистый магазинчик находится неподалеку. У входа за кассой его жена, довольно мрачная личность с цепкими руками и ЭВМ-ным взглядом. Обычно я спрашивал у нее типа “как дела” или “как ребенок”, но в этот раз у меня совсем не было настроения. Я прошел в кабинет, где тусовался мой друг со своими бухгалтерскими записями в компе. У друга был другой его друг. Мы поболтали с полчаса, потом я им сказал что вроде как хочу ей позвонить. Они сказали ОК и вышли из кабинета (я не мог говорить с ней в чьем-либо присутствии, потому что на глазах менялся до неузнаваемости; я не хотел, чтоб меня кто-то видел влюбленным). 20:56. Приятный голосок на том конце провода сказал “алло”. Я сказал: привет, солнышко. Это ее мать. Она сказала, что ее чадо придет к десяти. Я спустил за собой воду и вышел. 21:02. Распрощался со всеми и поплелся домой. Помотался минут 20 по комнатам, затем приземлился у телевизора. В 22:10 я ей позвонил. Она сказала, что не может сейчас говорить. Я перезвонил через час – никто не берет. Два – никто не берет. Я сидел как в жопе и смотрел телевизор совершенно не разбирая что к чему. Так я просидел два фильма подряд. Ни хрена не понял. Разозлился и написал стихотворение в такой американской постмодерновой манере. И мне стало совсем жопно. (GOTO 29).

51: Ya ne spal wsyu noch’. W 7:00 zazwenel budil’nik. Ya bystren’ko perekusil I wybezhal iz domu. Po doroge wspomnil, chto zabyl chasy – zhopnaya primeta. Rowno w 8:43 ya byl wozle ee doma. Bylo dowol’no xolodno. Ya sil’no merz. Ot xoloda i nerwow u menya stali slezit’sya glaza. Mozhet mnogoe iz togo, chto ya sejchas opisywayu ya potom pridumal, a mozhet ya I w samom dele wel sebya tak, kak zadolgo do etogo pridumal. Ona zhila w samom centre, w takom centre, chto centree ne bywaet. U nee takoj dlinnyj balkonchik s cwetochkami. Esli wam powezet, to i wy mozhete uwidet’, kak po utram ona ix poliwaet. Utrennyaya feya. 9:49. Na balkon wyshel otec. Bez majki, zewnul. Potyanulsya, glyanul wniz I poshel woswoyasi. Mne nuzhno bylo widet’ ee. Zhiwoj ili mertwoj. Ya nabralsya smelosti i podnyalsya k nej. Da, damy I gospoda, Emil Petrosyan, welichajshij poet swoej epoxi, stoyal pered dwer’yu flata 53-x kilogrammowogo ulybchiwogo suschestwa I toptalsya na meste. Ya legon’ko posuchal w dwer’. Nikto ne otkryl. Zatem prodelal etot tryuk esche neskol’ko raz. Nikto za dwer’yu ne poshewelilsya. Menya nawerno ne uslyshali, xotya zwuk etix stukow esche dolgo gremel w moej golowe. Nu da ladno, Mozhet ono I k dobru. Ya spuskayus’ po lestnice s widom cheloweka, sxodyaschego s trapa samoleta posle utomitel’nejshego pereleta. A mne wed’ esche na lekciyu. (GOTO 772).

17: Ya stoyu wozle pamyatnika. 10:13. Wstrechayus’ s drugom, kotoryj xotel poslushat’ moyu lekciyu. Ya esche sowsem nedawno stal prepodawat’. Poetomu mne bylo uzhasno trudno. 2-oj kurs, raznica w woraste nebolshaya, massa samaya tormoznutaya na swete. W auditorii poka nikogo ne bylo, I mne predstawilas’ unikal’naya wozmozhnost’ osmotret’ mesto moej execucii. Cherez 10 minut wse uzhe sideli po mestam. W etot den’ na moe “schast’e” prishlo stol’ko perwobytnoj cherni… Koroche, wo wremya lekcii wozniklo neskol’ko dowol’no gownyuchix konfliktow s naibolee naglymi predtawitelyami etogo parastudencheskogo kodlyaka. Dobroe utrennee nastroenie, kotoroe kakim-to neweroyatnym obrazom mne udalos’ soxranit’ posle “zala ozhidaniya” wnezapno sdoxlo. Ono sdoxlo pryamo u menya na glazax. I na glazax u wsex ostral’nyx. Ya stoyal pered doskoj i slowno prilip k nej. Ya wodil po nej glazami i oschuschal sebya muxoj. (GOTO 633).

264: Цивилизация карманов. Несложно найти поразительное сенсорное сходство кармана (бумажника, сумочки и т.д.) с вагиной. Деньги из кармана – обильность вагинальных выделений. Для мужчины это означает желанность, а для женщины - смущение. В социальном плане всякий пытается залезть в карман кому-нибудь другому. Порочный круг, в котором каждый держит соседа за карман. Как в каких-нибудь первобытных оргиастических ритуалах. Даже не знаю, что страшней: жизнь или смерть. Не случайно карман становится чуть ли не фаллическим символом, сакральной метафорой, живительным источником ноосферы. Представить себя “лезущим в карман” в психоаналитическом аспекте все равно, что совершать коитус. Я уже не говорю, о наиболее интересных темах этого психоаналитического перевода: залезать в карман самому себе, это фактически коитус с самим собой. Это в значительной мере объясняет ту необычайную гамму чувств, наполняющую человека при осуществлении любых, даже самых незначительных денежных операций. Но одна, весьма существенная оговорка. Для женщины “лезть в карман” означает проявление вагинальной зависти. Если женщина расточительна в оперировании своими собственными средствами – ее зависть не реализована (вытесненная зависть не нашла своего объекта и вернулась в субъект); если другого мужчины – вытесненная зависть нашла свой объект (симптом развертывающейся гонки вооружений); если другой женщины – наиболее стрессовый момент, так как вытесненная зависть не нашла своего объекта и не вернулась в субъект. Вывод один: ничто не делает так женщину женщиной, как зависть. (GOTO 412).

91: Тут еще можно добавить немного лирики. Хотя с чего я взял. Сидя на унитазе я придумываю на сорок томов больше книг чем когда читаю книги. (GOTO 15).

960: Я пишу эту книгу по старым загребанным наброскам из тетради, которую с удовольствием сжег бы, будь я немного смелей. Гуманное отношение к себе ставит под вопрос гуманное отношение к себе. (GOTO 84).

893: День задуло как свечу, осень, листопады и сквозные ветры. Холодные месяцы – это как бешеные псы, которых кормишь только для того, чтобы не съели тебя. (GOTO 52).

358: Она тоже приперлась ни свет ни заря, и я был совсем не в настроении, разве это объяснишь на пальцах, она понимает только когда все в порядке, а когда у нее все в порядке я не знаю, я просто не знаю. Она прошла через центр комнаты и шлепнулась на диван, я задвинул кровать под кровать и сел прикуривая от фиг знает чего сигарету, которая и горела фиг знает как, мы так и промолчали первые полчаса, я смотрел в окно на улицу где резвились ребятишки и среди них девочка лет десяти с задравшимся на ледяной горке пальтишком и засветившей таким образом передо мной свои теплые детские штанишки. Я даже не пойму, наверно все-таки я был пьян, хотя не могу сказать наверняка, потому что как раз перед этим я пил чай он был немного остывшим но я наверняка знал с чего начать сегодняшний день поэтому я точно был пьян но не совсем ее я все же узнал хоть она и мелькала как хер знает что. Ее правый сосок был темнее левого и я пользовался этим преимуществом играя с ней в раскраски, я попихивал также ее сестру которой было лет под восемь, но которая брала в рот так, что мне всегда слышалась бетховеновская ода к радости странная связь (может “Заводной апельсин”?). Я-то преимущественно жил один среди всей этой галиматьи, а они мне помогали не отрываться слишком от реальности, особенно когда в пылу прикусывали член и я терял настроение на целый день. Мой лексикон к концу рабочего дня становился тяжелым и отмороженным настолько что я бы запросто мог раздолбить им камень величиной с тунгусский метеорит, ну может не такой большой. (GOTO 4).

5: Зазвучал громкий сигнал, и он, глубоко зевнув, встал поесть. Потом передумал и сел на диван, потом ему надоело и сидеть, он забился в темноту еще глубже и еще осторожнее попытался напеть что-нибудь знакомое из прошлого из далекого и светлого прошлого которое несмотря на то что он сейчас не мог припомнить ни одного приятного случая из своей прошлой жизни сейчас он и в самом деле только сидел и переходил с одной повторной мысли на другую повторную мысль иногда перескакивая через другие повторные, а иногда просто проводя между ними параллели, хотя я до сих пор диву даюсь как он это делал. (GOTO 519).

3: Она потянулась через всю комнату и сделала рожицу моему попугаю который только что слетел с моей любимой книжной полки на которой он обычно и облегчается. (GOTO 948).

85: Как меня зовут, помнишь? (GOTO 874).

643: Попугай сначала молчал, а потом как закричит – сука, сука! Насилу успокоил. (GOTO 5418).

800: Я сказал, что он часто путает лица. (GOTO 2845).

881: Сука, сука! (GOTO 97).

4850: Один клоун из старого французского фильма говорил: это не телевидение меня увольняет, - это я увольняю телевидение. По-видимому, он не понимал какой деструктивной силой может обладать данное высказывание. Например, я могу сказать: это не общество не принимает меня, а я не принимаю общество. Так, данное высказывание, переходя в другие высказывания, превращается в свой собственный след. След за следом мы отдаляемся от изначального содержания. По аналогии с предельным продуктом, я говорю о предельном слове. Наши слова - это убывающий в бесконечной геометрической прогрессии поток убежденности в чем-либо. Убежденности, приходящей и уходящей с содержанием. Ведь, литература - это, по существу, гомеопатия смысла. (GOTO 5794).

694: Я сыграл ва-банк, даже не знаю как это у меня получилось и даже не помню что за этим последовало, только помню что это был ва-банк, самый настоящий ва-банк, во всяком случае такой, каким я его всегда и представлял. (GOTO 654).

185: Вообще же, необходимо сказать, что такие стандартные партии разыгрывались пачками и молниеносно. (GOTO 75).

800: Все до гениальности просто – трах в три хода. Я приглашаю ее в бар; Она соглашается. Я приглашаю ее к себе домой; Она соглашается. Я предлагаю ей трахнуться; Она отказывается… вот тут она меня и трахает. (GOTO 928).

194: Знаете ли вы, что такое поток студенческой молодежи в жаркий осенний день? О, это потрясающее зрелище. Индивиды, окружаемые флюидными облаками. Бесконечная бартерная цепь. Что такое – опять мне нужно что-то сказать. Ты красивая. Очень. Правда? Что ты делаешь сегодня вечером? Вот и хорошо. Я буду ждать. Цена моего безумия. Посредственности, вокруг одни посредственности. Даже в самом обыденном – посредственности. И их ничего не спасет. А им ничего и не нужно. Бегство от свободы. Лучше умереть за свободу, чем жить без нее. Но они боятся таких фраз. Как счастливы их лица. Они могут беззаботно радоваться жизни. Они могут принимать окончательные решения. У них на все есть готовые решения и сложившееся мировоззрение. Они могут любить не отрывая любовь от своего объекта, к которому она скорее всего и не возвращается. Я думал, что они понимают насколько убоги, безынициативны, безнадежны. Но нет. Перед их самоуверенностью я пасую. У меня нет ничего, что могло бы послужить весомым аргументом в пользу моего образа жизни. Нет. И они стали для меня богами. Они для меня теперь самые что ни на есть боги. Я преклоняюсь перед их невежеством. Вот где зарыта собака “бескорыстного убийцы”. Вот где вся диалектика просвещения. (GOTO 854).

334: Видимо, моя проблема в том, что мне никогда в жизни не удавалось спрятаться. Меня находили везде. (GOTO 957).

197: Бесконечная тревога. Я никак не могу выбраться из этого состояния. Чего ты хочешь? О какой идеологии ты говоришь? Какого черта тебе нужно от остальных? Не хочешь болеть в одиночку? Я часто слышал такое о себе. Чего я добиваюсь? Если б я знал. Наверно, мне нужно знать что-то, что помогло бы сбросить этот непосильный груз безысходности в моей душе. Все события моей жизни, как цикл экспериментов на тему “что еще я могу выдержать”. Вчера читал книгу “Вселенная философа”. Там есть такой кусок. Бенедикт Спиноза в ответ на предложение короля Франции посвятить ему одну из своих работ в обмен на пожизненную пенсию сказал: “Я свои сочинения посвящаю только Истине”. Но он еще принимал как должное, что на хлеб ему приходится зарабатывать шлифовкой стекол, а время для великого служения Истине урывать от сна и домашних забот”. В какой-то мере я сейчас нахожусь в состоянии Спинозы, кроме одного – я не знаю кому служу, чему посвящаю свои произведения. Я мог бы назвать три вещи – красота, истина, добро. Три совершенно параллельных понятия. Выбирать особо не приходится, поскольку в красоте нет истины и добра, в истине нет добра и красоты, в добре же нет ни красоты, ни истины. А может дела обстоят еще хуже – и красоту невозможно отделить от истины и добра. Это и вправду звучит довольно убедительно. Я бы даже сказал так, все эти три понятия объединяет одно – их можно трахнуть. Невероятно, но факт – истину можно трахнуть так же, как красоту и добро. Пока же трахает истина, и трахает так же, как красота и добро. Нехилый слоган “трахни истину, пока она не трахнула тебя” (разумеется, вместо “истины” в слоган можно подставить “красоту” или “добро” <как я уже не раз проделывал выше и ниже>; а можно подставить и то и другое; в конце концов, смысл любой подстановки в подмене сложного простым). Вот мы и подошли к главному. Хотите во всем разобраться? Тогда замените сложное простым. Проделывайте это как можно чаще. На работе, дома, в транспорте, на другой планете. А когда ничего сложного не останется, проверьте, осталось ли простое в самом деле простым. Все очень просто – в простом гораздо больше сложного, чем в сложном простого. (GOTO 3394).

118: Удивительно, как я оперирую понятиями, не пытаясь даже дать им хоть какое-то определение. Определяя какой-нибудь объект, я ограничиваю круг его возможных значений. А вдруг за этим кругом осталось самое главное. Я не хочу идти за методологией науки, потому что не верю ни в какую методологию. Убедите меня в чем-то, и это меня убедит в том, что меня надули. (GOTO 1073).

315: По справедливому замечанию Борхеса, в каждом произведении должно содержаться антипроизведение, иначе произведение нельзя назвать законченным. Однако в моем случае, скорее сам роман погружен в антироман. И связи между ними так запутаны. Думаю, что каждый из них пытается замести свои следы, взаимопроникая друг в друга как можно дальше. Это как детективный роман, в котором убийцей оказывается читатель; особенно тот, который никогда не читал этот роман. (GOTO 4257).

10: Иной человек искусен и многих учит, а для своей души бесполезен. Я шел и ощущал себя пророком, мессией, спасителем. Вот кому вверены человеческие судьбы. Пусть мне не верит никто, кроме меня самого. Пусть мне не верит никто, и даже я сам. Но я буду продолжать биться, я буду бороться за жизнь, за право на оригинальную самостоятельную и животворную жизнь. Несколько минут пустоты и хаоса в голове. Последовательность впечатлений спутана и затаена. Конечно, меня будут корить за размытость предмета борьбы и непоследовательность аргументов. Но я не боюсь, мне не страшно. Я знаю, что за мной пойдут, и я постараюсь вывести их на чистую воду. Им не станет легче жить, даже наоборот, жизнь им покажется невыносимейшим из мучений. Но зато теперь у них появится прекрасная возможность самореализоваться. Каждый из них построит свой мир, в котором будет кем пожелает. И может быть, в один прекрасный день эти миры сольются в один. Сегодня меня так и тянет на ленноновскую романтику. Знал ли он, что она так религиозна. (GOTO 364).

451: Психотехника ошеломления – вот стержень моего миропонимания и миронепонимания. Разорванности больше не нужна мимикрия. Передача мысли происходит вне всякой зависимости от сообщенного ею смысла. Мысль воспринимается только на эмоциональном уровне. И лишь много позже эта эмоция начинает искать свой смысл. (GOTO 450).

259: Пусть на всех вещах будут написаны названия вещей. Например на стуле – “стул”, на столе – “стол”, на кошке – “кошка”. Но тогда что будет написано на двери в туалет – “дверь” или “туалет”. Множества, являющиеся и не являющиеся элементами самих себя. Вот тупик, из которого я не вижу выхода. (GOTO 645).

964: По правде говоря, я часто думаю о том, что смогут мои книги. Смогу ли я выплавить в мысли и идеи тот хаос в голове, разрывающий мне череп своей невыносимостью; насилующий любую жизненную позицию, к которой я уже привык; убивающий во мне любое постоянное знание. И если я не могу перетаскать весь мир себе в голову, то мне наверняка под силу перетаскать себя в мир. Поэтому я стараюсь так капитально наследить, чтобы никому впоследствии не удалось замести мои следы. Может, кого-то они и приведут к спасению. Я же оставлял их, чтобы не потерять обратный путь. (GOTO 83).

Just breathe, just believe.




Март 1998 – декабрь 2002.