история одной почти любви или почему мне страшно
Ну, скажи мне, скажи – зачем ты хочешь на мне жениться? Я знала, зачем ты мне делаешь предложение, имела абсолютно четкое представление. И не сильно хотела его принимать. Мы оба знали, что это – чувство вины. По началу оно тебя преследовало – ты звонил каждый день. Потом оно стало приходить все реже и реже. Раз в две недели было самое то. А дальше начались телефонные скандалы. Я успокаивала себя тем, что это отдача после чувства вины, этакий постсиндром. Это мы тоже прошли – потихонечку, полегонечку. Но как только ты понял, что «нет» будет окончательным и бесповоротным, ты усиленно начал возвращать меня. Расстояние конечно мешало. Ты снова стал звонить чаще, но не за тем, чтобы интересоваться мной и видимым ближайшим будущим. Затем чтобы скандалить, кричать, ругаться. Морально бить наотмашь. Жизнь так резко меняла направление, я меняла крен. Терпела, слушала – мне казалось, что ты перебесишься. Думала, что стоит пробовать. Быть вместе. Попытка не пытка. Мы вернулись к начальной периодичности звонков. Но слова не сладкие. Слова резкие, пресные. А потом ты вернулся на десять дней раньше. Явился с утра. Я смотрела на тебя и никак не могла поверить в реальность происходящего. Тебя как подменили – цветы, забота, любовь. Я подумала, что все себе надумала. Все-таки время и расстояние. Я хотела с тобой мириться, хотела, чтобы после чувства вины ты был первым. Но тебя, подмененного, хватило ровно на три дня, ну может с креном на несколько минут. Первый раз мы поссорились из-за моего лучшего друга. Ты обвинил меня во всех смертных грехах. Ну, мне не привыкать. Я так кричала, что звенели полки в серванте. Ты вопил и бился в истерике. Проще было уйти и долго шлепать домой пешком. Мириться я поехала первая, мучимая мыслью, что это я сорвалась. Второй раз ты поссорился со мной из-за елочки, которую твоя мама обычно ставит в другом углу комнаты. Я разбила от неожиданности чашку с блюдцем. Ты хватал меня за руки и обвинял в том, что я – эгоистка, что для меня важнее кто угодно, только не ты. Я почти молчала – горло село от льющихся слез. Но то, что ты говорил - становилось близким к правде. Домой бежала, не застегивая куртку, почти потеряв шапку и перчатки, запутавшись в шарфе. От слез было холодно. Голос не возвращался до середины следующего дня.
Я пила, курила, отсиживалась в ванной еще двое суток. Мириться приехал ты. Я с трудом села к тебе в машину. С трудом говорила – горло перехватывало. Я убедила тебя, что нам надо взять тайм-аут. Тебе даже показалось, что это твое решение. Я боялась сказать тебе «нет». Еще два дня относительного спокойствия и обретаемой уверенности, что ты наконец-то начал меня понимать. Приглашение на глинтвейн перед Новым Годом – ты оправдывал мои ожидания старательно. Я стала даже тебе удивляться. Какая к черту любовь – мне было приятно как женщине. Я получала удовольствие.
Ты меня ждал. Я даже сподобилась что-то начать готовить. Было слово за слово. В кастрюльке вместо глинтвейна вскипали обиды. Все эти промежуточные дни ты их в себе старательно взращивал. Я надеялась на лучшее. Сил кричать не было. Я просто от тебя отговаривалась. Ты бесился. А мне было даже смешно. Это было как предательство. А потом был удар. Наотмашь. Дико и больно. Меня никто и никогда не бил. Я даже плакать не смогла. Смотрела на тебя и не видела. Как в плохом кино одевалась очень медленно. Ты что-то еще говорил. Все закончилось сакральной фразой – «ну что, ты пошла?». Долго пинала снег у своего подъезда. И ненавидела себя за ожидания, за веру в лучшее.
Ты звонил несколько раз, я боялась не брать трубку. Ты не ругался на меня, ты был аморфен и спокоен. Одно утешало – ты не просил меня с собой встретиться. И так хотелось снова верить и пробовать на вкус. Только щека начинала гореть при первой такой мысли. Заливала мысли вином и закуривала сигаретами, а утром заедала антипохмельными таблетками.
Через четыре дня ты появился. Прямо на мой День Рождения. С букетом мелких желтых роз. Я даже не удивилась. А еще ты припас подарок – страшный – предложение руки и сердца. Щека горит уже третий день. И мне страшно.
Скажи, ну зачем ты хочешь на мне жениться?