слишком много

Раздевая Мгновение
Она чрезвычайно уважала Карлоса Кастанеду; она верила, что раковые клетки скукоживаются и умирают от прикосновения целебных рук; она понимала, что твердые согласные в имени делают жестче характер. Но в данный конкретный момент она думала, что слишком, слишком много эзотерики на один квадратный сантиметр ее внутреннего апокалипсиса.

Все вокруг кишело символами: кошка, свернувшаяся уютным клубком на теплой крыше автомобиля субботним утром – недостаток тепла и покоя, острая нехватка эндорфина в коричневой от табака крови.

Две белые сплошные полосы на дороге, там, где они не обусловлены никакими дорожными знаками – стой, охолонись, задумайся над тем, куда ты так спешишь. Скорее всего, тебе нужно совсем в другую сторону.

Красный кошелек на витрине «Sela», мимо которого никак не пройти. Вроде и стиль не твой, и непонятно, что туда класть, потому что он явно создан для миллионов, а у тебя смятый червонец в заднем кармане джинсов, а ты все равно его покупаешь. И потом вспоминаешь предостережение бабушки: хочешь избавиться от застарелых чувств, выброси все красные вещи. Вот почему так потянуло купить – не хочется расставаться с изжившей себя давно любовью.

 

И так во всем. Символы наступают на пятки, душат новыми и древними идеологиями, не дают разобраться с собственными душевными демонами, а только добавляют им хлопот. Ей, выросшей в тяжелом, советском атеистическом пространстве, приспособиться к символам трудно. Ей очень хочется быть реалисткой, не обращать внимания на всю эту потустороннюю муть, застилающую глаза. Внутренний апокалипсис находился в самом зените, дьявольское солнце яростно пекло макушку.

Она несла в руках голубоватый конверт, найденный в почтовом ящике сегодня утром. И все бы в нем было хорошо, никаких символов, да только адрес получателя там не был указан. Только место отправления. На ощупь письмо было непримиримо пустым, гладким, ясно говорящим, что внутри не притаилась никакая линованная записка. Слишком, слишком много эзотерики на один квадратный сантиметр ее внутреннего Содома, ее каждодневной Гоморры.