Остров негодонок был страшилкой всего женского населения Зубли. Им пугали маленьких девочек:
- Вот не будешь слушаться маму, придут дяди и заберут тебя на остров негодонок!
Почти теми же словами, только покрепче, грозили женщинам недовольные ими мужья, а также всякие чиновные люди. Все женщины Зубли смертельно боялись острова негодонок, хотя никто ничего о нем толком не знал - остров был секретом за семью печатями. Но мы вам его сейчас распечатаем.
На остров негодонок все три государства свозили ненужных им женщин. Отсюда и название жительниц острова – негодонки – не годные для страны. Это были, как правило, бесплодные женщины и женщины-инвалиды. Спихивали сюда и зажившихся старух, которые никак не желали помирать самостоятельно, хотя уже были совершенно бесполезны для государства и общества. Корми их! Осужденных, как Килия, за тяжкие преступления, было немного. Попадались и совершенно здоровые и невинные женщины - их на остров отправляли по блату мужья из власть имущих. Так у нас, бывало, цари и бояре пристраивали в монастырь опостылевших жен.
Остров находился далеко в океане, и дорогу к нему знал в каждом государстве лишь один единственный человек - капитан корабля, водивший его к острову дважды в год. Судно шло к цели не прямо, а закладывало хитроумные виражи, чтобы запутать пассажиров и команду. Матросы, если не несли вахту, должны были находиться в трюме, где не было окон. В трюме же везли ссыльных женщин и очередную смену охранников острова. Часы на время плавания у всех отбирались, так чтобы нельзя было даже засечь время плавания. Таким вот образом обеспечивалась полнейшая секретность информации о местонахождении острова негодонок.
Охраняли остров основательно, хотя сбежать оттуда было практически невозможно. Со всех сторон остров обрывался в море отвесными скалами, о которые день и ночь монотонно бились волны. Только в одном месте берег полого спускался к небольшой бухте, которая через узкий пролив соединялась с морем. Чтобы негодонки не проникли в бухту и не вздумали, боже упаси, каким-нибудь образом уплыть на материк, прибрежную полосу отгородили от остальной части острова высоченной стеной с сигнализацией и колючей проволокой под напряжением. Между стеной и морем располагался лагерь охранников.
В стене была одна единственная калитка из толстых металлических прутьев. Калитку за смену открывали – во всяком случае, должны были открывать - дважды. Первый раз - в день прибытия кораблей, чтобы впустить на территорию негодонок новых пленниц, а во второй раз - для проведения «зачистки». «Зачистку» обычно устраивали за два-три дня до конца смены – сдавали, так сказать, «чистым» охраняемый объект. Проводить «зачистку» вменили в обязанность охране после того, как однажды на территории острова был случайно замечен мальчик. Откуда он взялся, сказать было трудно: может быть, доставленная на остров пленница оказалась беременной мальчиком, а может быть, ветром надуло. Во всяком случае, детишки на острове водились! Мальчишку забрали, но с тех пор, раз в смену дежурный отряд охранников отправлялся в поселок негодонок искать лиц мужского пола. Это и называлось «зачисткой». В остальное время охранникам запрещалось входить на территорию негодонок. Такой запрет ввели после того, как стали бесследно исчезать солдаты, отправлявшиеся погулять к негодонкам. Разъяренные дезики, чьи солдаты пропадали особенно часто, направили на остров целый воинский батальон. Обыскали все доступные уголки острова, которых было раз-два и обчелся, все перерыли, все перетрясли, но никого из пропавших не обнаружили. Решили, что негодонки сбросили их со скал, ибо было известно их враждебное отношение к охранникам. Однако женщины все отрицали и на все вопросы, словно сговорившись, отвечали:
- Ваши солдаты - вы и следите за ними.
С тех пор охранникам разрешалось гулять только в пределах своего лагеря, т.е. между стеной и морем. Скучновато, конечно, но что поделаешь? И так целых четыре месяца. Через четыре месяца приплывал отряд охранников другого государства. Дезиков сменяли казики, казиков - узики, и снова дезики. Смена происходила по первым числам каждого четвертого месяца. В этот день в бухту одно за другим входили два корабля: первый высаживал на берег новый отряд охраны и новых пленниц, второй тоже высаживал пленниц и забирал своих солдат домой. В дни, когда корабли прибывали на остров, за калиткой толпились негодонки - встречали новеньких.
Сегодня кораблей не ждали, но негодонки почему-то начали стягиваться к калитке. Один из охранников заметил их и крикнул:
- Кыш, вы, куки недокукины! Чего притащились! Не скапливаться!
Негодонки молча указали на море. Охранник вгляделся и увидел корабль, резво бежавший прямо к ним. Охранник кликнул командира отряда. Что это за корабль? Что ему тут надо? Отряд ощетинился. Командир взял бинокль и стал рассматривать трепетавший на ветру флаг. На белом фоне полотнища он рассмотрел синие горошины. Казики! Командир гадал. Зачем они притащились в неурочный день? Какие такие обстоятельства заставили их приплыть раньше времени?
А обстоятельства у казиков были очень даже серьезные. Власти Крюпинок хоть и сняли Килию со «Столба Позора» досрочно, но все же несколько припозднились с этим актом милосердия. Народ успел возбудиться. Вы знаете, как это бывает? Сначала возмутились два-три человека, затем к ним присоединились еще недовольные – неважно чем, главное - тоже недовольные. К недовольным, как водится, липнут всякие горлопаны, которых хлебом не корми, дай только поорать. И все это недовольство сливается в один котел, кипит, бурлит, дымит, угрожая взорваться. Но хуже, когда в закипевший котел внедряются люди, имеющие определенные намерения. Они организуют возбужденных людей, объединяют их под каким-нибудь лозунгом и направляют все недовольство в нужную им сторону - против власти и для своей выгоды. Такая ситуация стала складываться в Крюпинках. Власти заволновались и решили досрочно сплавить Килию на остров негодонок. «Нет человека, нет проблемы», - как говаривал наш вождь.
Чтобы успокоить разволновавшееся население, власти объявили, что Килия вовсе не умерла, как об этом болтают, а будет в ближайшее время отправлена на остров негодонок - держать дольше девицу дурного поведения в высоконравственном Круглом государстве они просто не имеют права. И так появились признаки морального разложения населения. Это же надо из-за кого шум поднимать!
Всех желающих убедиться, что Килия жива и здорова, пригласили на проводы, указав место и час отплытия корабля. Народу набежало больше, чем ожидалось – многих привлекла возможность поглазеть скорее на корабль, чем на провинившуюся девчонку, на которую уже вдоволь насмотрелись. Обычно корабль уходил и возвращался ночью, а остальное время находился в крытом доке – корабль, ходивший на засекреченный остров, тоже был засекречен.
Чтобы направить настроение толпы в нужное русло, на площади у пристани организовали митинг. Молодой и бойкий представитель власти, взобравшись на бочку, долго распинался о долге круглозубых женщин перед Родиной, об их обязанностях перед славными воинами достославного Круглого государства, погибающими за истину от рук нечистых инакозубых.
– И вот в то время как наши доблестные мужчины гибнут на полях сражений, а их честные трудолюбивые жены становятся вдовами, эта, простите, стыдно сказать, «козочка», - всем обеспеченная, избалованная вниманием девушка, - связывается с длиннозубым!!
Толпа взревела, негодуя. Оратор незаметно подал знак, и двое матросов выкатили из сарая телегу, на которой в старом продавленном кресле мешком сидела Килия. Она была привязана веревками к спинке кресла. Это было сделано не из опасения, что она убежит, а потому, что Килия самостоятельно сидеть не могла. Голова ее была опущена на грудь и безвольно моталась из стороны в сторону в такт движениям телеги. Похоже, она была без сознания. Но оратора это не смутило, и он дал ей прощальный пинок.
- Смотрите!! Смотрите!!! – кричал он, протягивая в ее сторону дрожащую от негодования руку. - Вот она, эта преступница, предавшая Родину, предавшая всех нас, честных людей! Видите, как ей стыдно!! Не смеет даже головы поднять! Позор ей! Позор!!
Толпа подхватила:
- Позор!! Позор!!
Сквозь эти крики пытались пробиться голоса защитников Килии, но их было слишком мало. Матросы быстро вкатили тележку на корабль, корабль дал прощальный гудок и отчалил. Зрелище закончилось. Толпа стала расходиться. Защитники Килии сбились в кучу, подняли вверх лозунги и стали выкрикивать требования к властям. Но слушали их и читали их лозунги лишь затесавшиеся в толпу сотрудники Киса, - остальные разбежались по своим делам. Пошумев немного, ушли и сторонники Килии. Пристань опустела. Лишь один человек долго еще стоял у воды, глядя с грустью на удаляющийся корабль, и соленые брызги морской воды смешивались на его лице со слезами. Это был Койка. Вот каково иметь доброе и чувствительное сердце!
Но вернемся на остров негодонок. Корабль казиков приближался. Он то вскидывал нос на верхушку нарядной, украшенной белым кружевом волны, то кланялся, смешно задирая вверх корму. Командир береговой охраны продолжал глядеть в бинокль. Надо было на что-то решиться. За калиткой усиливался галдеж. Подходили все новые и новые негодонки. Может быть, они ждали принцев, приплывших освободить их? Ишь, как разгалделись!
- Брысь отсюдова!! Еще мне! – раздраженно прикрикнул на них командир охраны.
Негодонки расступились по обе стороны калитки, но не уходили. Наконец, командир принял решение.
- Дайра (Сайра), Дюлька (Тюлька), Драсноперка (Красноперка), Дука (Щука) – быстро в лодку! Дука – за старшего. Возьмите багры. Встанете у входа в бухту. Корабль не пускать! Если хотят вести переговоры, пусть вышлют к нам шлюпку.
Лодка отчалила, торопясь на встречу незваному гостю. Остальным солдатам охраны командир приказал вооружиться баграми, шестами, топорами - кто что найдет - и распределиться вдоль причала, чтобы, если корабль все-таки прорвется в бухту, отпихивать его, как можно сильнее и не давать ему причалить.
Все напряженно вглядывались в море. Вот корабль подошел к горловине бухты, где уже стояла поперек лодка охранников. С корабля махали руками и что-то кричали. После коротких переговоров с него спустили шлюпку с двумя матросами. Думали, что это переговорщики. Однако шлюпка к берегу не пошла, а встала борт в борт с лодкой охранников, и из шлюпки в лодку перебросили какой-то тюк. Шлюпка вернулась к своему кораблю, ее подняли на борт, и корабль, развернувшись, ушел в море.
Когда лодка охранников подошла к причалу, солдаты на берегу закричали:
- Что там вам подбросили? Харчи? Пивко? Письма?
- Не-а, не-а, не-а, - отвечали из лодки.
- Принимайте новенькую! – сообщил, наконец, Дука, бросая причальный канат товарищам на берегу.
Лодку подтянули, двое солдат, находившихся в ней, легко подняли со дна безжизненное тело маленькой женщины и положили его на доски причала.
- Мертвяка, что ли, привезли? – удивился командир и брезгливо пнул Килию носком ботинка.
Килия не шевельнулась.
- Из-за какой-то дохлой бабы целый рейс сделали! Что это им приспичило? – спросил командир.
- Говорят, сами не знают. Велели срочно доставить ее сюда - и всё, - ответил Дука.
- Идиоты! Казики, одним словом! – не унимался командир. - Подождали бы день-другой, и не надо было бы тащить сюда эту мертвечину.
И он снова пошевелил Килию носком ботинка.
- Да черт с ней! Что вы так переживаете? – подобострастно сказал Дюлька. - Отнесем ее к ним, - он кивнул в сторону негодонок, – и дело с концом. Пусть сами с ней возятся. Нам-то что?
- Ладно, тащите!
Двое солдат подняли за руки и за ноги безжизненное тело Килии и понесли его вверх к калитке. Командир принес ключ и открыл замок. Солдаты перенесли Килию через порог и опустили на землю. Калитка захлопнулась. Негодонки молча обступили вновь прибывшую. Килия лежала неподвижно, с полузакрытыми глазами, глубоко утопленными в черные ямы глазниц.
- Как тебя зовут? – ласково спросила крупная румяная девушка, присаживаясь рядом с ней.
Килия не ответила. Негодонки заволновались, зашумели.
- Тише, вы, - попросила их румяная девушка.
Она потрогала лоб Килии, взяла ее вялую руку и начала считать пульс.
Все притихли.
- Бегите скорее за носилками, - приказала девушка, выпрямляясь. - И скажите тете Столетник, что она в критическом состоянии.
Две женщины бросились по тропинке вверх. А румяная девушка снова присела около Килии и стала гладить ее руку, приговаривая:
- Ничего! Все будет хорошо! Ты не волнуйся! Тетя Столетник еще не таких выправляла.
Но Килия ничего этого не слышала. Прибежали с носилками. Больную осторожно уложили и понесли вверх. А навстречу им уже быстро-быстро семенила маленькая худенькая старушка в белом халате.
Когда Килия открыла глаза, она подумала, что она умерла и попала в рай. Прямо перед нею за стеклянной стеной виднелся чудный сад, полный цветущих растений. Окна были распахнуты, и слабый ветерок приносил в комнату легкий аромат цветов. Цветы были и в комнате: на подоконниках, на полках, на столах. Справа от Килии монотонно журчал фонтан. Вода стекала с искусственной скалы в озеро, окаймленное кустами цветущих роз. В озере среди лилий кружились, движимые струями воды, белоснежные лебеди. Они были совсем как настоящие, только маленькие. Откуда-то сзади доносились тихие мелодичные звуки флейты, которые, сливаясь с монотонным журчанием воды в фонтане, создавали ощущение умиротворенности и покоя.
Килия глубоко вздохнула, и глаза ее стали наполняться слезами. Она подняла руку, чтобы утереть их, и вдруг услышала, как за ее головой кто-то радостно закричал:
- Тетя Столетник! Тетя Столетник! Идите скорее! Она проснулась!
Килия попыталась повернуться и посмотреть, кто там кричит, но эти усилия лишили ее сил, она снова закрыла глаза и затихла. Однако сознание не оставило ее. Она слышала, как где-то далеко-далеко застучали мелким горохом каблуки. Шаги становились все громче, а потом к ним присоединились другие, более тяжелые и редкие, но тоже торопливые. Шаги затихли рядом с ней. Некоторое время стояла тишина, а затем недовольный слегка скрипучий голос проворчал прямо над ее ухом:
- Опять ты выдумываешь, Календула.
- Ну, честное слово, она шевелилась! – оправдывался молодой голос, дрожащий от обиды. - Она сначала вздохнула, так горестно, потом подняла руку, я посмотрела, а глаза у нее открыты. И она плакала! Ну, правда же, тетя Столетник!! – взмолилась девушка. - Посмотрите же! У нее глаза мокрые. Ну? Видите?
- Ты устала, Календула. Не к чему доводить себя до галлюцинаций. Иди домой и хорошенько выспись. Ива не хуже тебя может позаботиться о ней.
Килии стало жалко девушку, которой не хотели верить, и она с усилием открыла глаза. Около нее стояли маленькая сухонькая старушка и крупная краснощекая девушка - обе в белоснежных халатах и белых чепчиках, завязанных бантом под подбородком. За спором они не сразу заметили, что Килия открыла глаза. «Кто это такие?» - силилась понять Килия. - «Я их совсем не знаю».
- Смотрите!! – торжествующе вскрикнула румяная девушка, указывая на Килию. - А вы не верили!
- У нас здесь не церковь, чтобы верить, - проворчала тетя Столетник, склоняясь над Килией.
- Как ты себя чувствуешь, деточка? – спросила она ласковым голосом, совсем не похожим на тот, которым она только что отчитывала Календулу.
- Где это? – спросила Килия и сама не узнала своего голоса.
Он как будто шел из подземелья, глухой, хриплый, невнятный. Тетя Столетник и румяная девушка, кажется, не поняли ее вопроса, но обе радостно заулыбались ей.
- Я так рада, что ты проснулась! – сообщила девушка.
- Кто вы? – снова спросила Килия, напрягая голос.
На этот раз они расслышали ее вопрос. Тетя Столетник присела на край постели и взяла исхудавшую руку Килии в свои маленькие сухие и теплые ладошки.
- Ты среди друзей, деточка. Здесь тебе нечего опасаться, - сказала тетя Столетник проникновенным, ласковым голосом. - Ты в полной безопасности. Ты немного приболела, мы тебя подлечили, и теперь тебе лучше.
- Мы так все за тебя переживали! - не выдержала девушка.
- Подожди, Календула! – остановила ее тетя Столетник.
- Где я? – снова спросила Килия.
- Ты – на Счастливом острове. Это мы так называем его. А там, откуда тебя привезли, его называют островом негодонок.
- Негодонок!? – испуганно вскрикнула Килия.
Мир померк. А она-то думала, что попала в рай.
- У нас здесь очень хорошо! – уговаривала ее тетя Столетник.
- Тебе понравится, ты увидишь, - вторила ей Календула.
Но Килия их не слушала. Тихая радость мгновенно исчезла. Она на острове негодонок!! Сердце пронзила острая боль, и в уходящем во тьму сознании бешено замелькали молнии, высвечивая жуткие картины ее недавнего прошлого: миска с водой у основания «Столба позора», и она на четвереньках жадно лакает теплую тухловатую воду; ведро нечистот, которые льет и льет ей на голову мальчик в синих в горошек шортах – такой красивый мальчик! Потом ее куда-то везут, везут и везут, бесконечно долго; и вдруг новая ослепительная вспышка, и она видит, как мужчина в медвежьей шкуре крепко прижимает ее к себе, а те, другие со страшными звериными рожами растаскивают их, рвут их в разные стороны.
- Нет!! Нет!!! Не надо!!! – закричала Килия и забилась в истерике. - Дизон!!! Дизон!!! Дизо-он!!!
Когда она снова пришла в себя, она услышала рядом тихий разговор.
- Это твоя пациентка, Валериана, и, похоже, очень тяжелая, - тихо говорила тетя Столетник.
- Да, я вижу. Тут дело серьезное, - ответил незнакомый голос.
- Придется потрудиться, - проворчала тетя Столетник.
- Придется, - согласился незнакомый голос.
Они обе трудились. Стараниями тети Столетник физическое состояние Килии понемногу улучшалось, но настроение ее оставалось подавленным. Килия находилась в глубокой депрессии. Попытки доктора Валерианы достучаться до ее сознания, убедить ее, как она убеждала всех вновь прибывших, принять факт ее пожизненного заключения на Счастливом острове, лишь ухудшали ситуацию.
- Пойми, никто никогда не возвращался отсюда назад, - убеждала ее Валериана. - Да никто и не хочет отсюда уезжать. У нас здесь очень хорошо! Посмотри, как здесь красиво и спокойно. Ты когда-нибудь жила в такой красоте? А какие замечательные здесь люди! Ты найдешь здесь много подруг. Одна у тебя уже есть, - Валериана, усмехаясь, кивнула на Календулу. - Целыми днями у тебя торчит.
Но Килия молчала. Весь этот рай без Дизона ничего для нее не значил. А уверенность Валерианы в том, что она останется на этом острове навсегда, лишь ухудшали ситуацию. Ей давали в больших количествах настойку забудь-травы, которая должна была затуманить прошлые беды, сделать их далекими и незначащими. И действительно, тяжелые события ее недавнего прошлого меркли, растворялись и постепенно совсем исчезали. Она забыла и производственный комбинат «Козочка», и Картышку, и «Столб Позора», но одного человека она забыть не могла и не хотела – Дизон оставался в центре ее сознания. Целыми днями она лежала неподвижно, безразличная ко всему окружающему, и если она о чем-то думала, то только о нем, о Дизоне.
Календула все время была рядом, пыталась расшевелить ее, развлечь.
- Хочешь, я почитаю тебе книжку? У меня есть такая юморная! Не хочешь? А хочешь, я включу тебе музыку? Какую ты любишь? Не надо? А подвинуть фонтан поближе? Тебе ведь нравится фонтан! Тоже не хочешь? А хочешь какой-нибудь сок выпить? Или фруктину?
- Фруктину? – оживилась Килия. - Только если такую, как ты мне вчера приносила: кисленькую, зеленую. Помнишь?
- Кислянику? - обрадовалась Календула, - И опять не поливать медом? Сейчас принесу!
- И как ты только эту кислятину живьем ешь! – сказала она уже на пороге палаты, где лицом к лицу столкнулась с тетей Столетник.
Услышав последнюю фразу, тетя Столетник насторожилась. Календула принесла тарелку с нарезанными кусочками кисляники, и Килия с удовольствием стала жевать их. Календулу аж передернуло. Но тетя Столетник внимательно наблюдала за больной.
- Скажи, Килия, а ты случайно не беременна? – спросила она вдруг.
Килия застыла, не донеся дольку до рта. Беременна!? Как же она об этом забыла? Напрочь! Совсем! Просто ни разу даже не вспомнила об этом.
- Да, - сказала она нерешительно.
- Ты уверена? Какой срок?
Килия напрягла память. Срока она не знает. Не помнит даже, откуда знает о своей беременности. Но она точно знает, что беременна. Была беременна. Дизон тоже это знает.
- Да, я была.
- Хорошо. Мы посмотрим тебя.
Обследование подтвердило, что, несмотря на все испытания, выпавшие на долю матери, плод жил и развивался. Тетя Столетник посуровела с Килией и стала настаивать, чтобы она занялась ребенком. Она так прямо и сказала:
- Хватит хандрить, деточка! Надо о ребенке думать. Ты болела – и он болел вместе с тобой. Ты хандришь - и он хандрит. Нельзя больше издеваться над ребенком. Ему и так нелегко пришлось. Каким он родится? Ты об этом подумала? Ты хочешь его инвалидом сделать на всю жизнь?
И немного подумав, добавила:
- Тебе такое счастье выпало! Многие бы здесь хотели быть на твоем месте.
Она взяла Килию за руку и потянула с постели.
- Давай вставай! Вставай, вставай! Хватит валяться! Помогай, Календула!
Вдвоем они поставили Килию на ноги.
- Сегодня просто походи немного по палате, - наставляла ее тетя Столетник, - но сильно не утомляйся. Календула, проследи! А к завтрашнему дню мы тебе составим план физических упражнений и прогулок. Ребенку нужен свежий воздух и движение.
Она повернулась и ушла. Килия дрожащими ногами попыталась сделать шаг и закачалась. Календула тут же подхватила ее, и так, в обнимку, они ходили по палате. Календула была в восторге от новости.
- У нас будет ребенок! У нас будет ребенок! – радостно повторяла она.
Килия ожила. Да и программа, составленная для нее докторами, не оставляла ей времени для праздных размышлений. Она занималась физкультурой, мыла посуду на кухне и работала в саду. Когда она окрепла, ее переселили из палаты в жилое крыло больницы. Там находились негодонки, нуждавшиеся в постоянном наблюдении врачей.
Календула была частой гостьей в маленькой квартирке Килии. Девушки подружились, и однажды Килия поведала Календуле печальную историю своей любви. Календула так расчувствовалась, что заплакала. А вслед за ней разрыдалась и Килия.
- Я не могу без него! Не могу! – повторяла она сквозь слезы.
- А ты наберись терпения и жди!
- Да! Но Валериана уверяет, что никто никогда отсюда не возвращался на материк.
- Да зачем же тебе возвращаться? Он же обещал сам тебя найти! А Валериана, она просто ничего не знает про Дизона! Это же такой человек! Такой человек!! – возбужденно повторяла Календула, как будто сама была с ним знакома. - Раз он обещал, он обязательно приплывет сюда! Ты что, не веришь ему? – подозрительно спросила она Килию.
- Верю.
«Если только он жив», - думала она.
- Вот и верь, - сердито приказала Календула.
Эта неожиданная поддержка очень помогла Килии. «Раз Дизон обещал, он найдет меня», - постоянно твердила она.
- Где здесь море? – поинтересовалась однажды Килия.
- Море? Кругом, - хмыкнула Календула. - Но она поняла вопрос подруги.
- Ты не волнуйся, если какой корабль появится на горизонте, ты сразу узнаешь об этом.
- Как это?
- А есть у нас любительницы сидеть на скалах и смотреть в море.
- Они тоже ждут?
- Нет, просто любят смотреть на море. Например, наша поэтесса Резеда. Море ее вдохновляет. Кстати, это она первая увидела корабль, который привез тебя.
Скоро Килии должны были разрешить выходить с территории больницы и гулять по поселку. Девушка стала интересоваться жизнью негодонок.
- Много здесь наших? – спросила она как-то Календулу.
- Наших? Каких наших?
- Круглозубых, конечно.
- А! Не знаю.
Календула нахмурилась.
- А у нас здесь все наши, - сказала она сердито.
- Как это?
- Мы не делимся по форме зубов. Да тут всем наплевать, у кого какие зубы.
Вы только подумайте! Стоило оставить их одних - без присмотра мужчин, без их мудрого руководства, - и они тотчас разрушили выстраданную, выстроенную веками стройную политическую систему. Никакого деления по форме зубов, никаких ограничений прав из-за формы зубов, никакой вражды на почве зубов - все типы зубов признавались равноправными. И чистили зубы, кто как хотел и умел. Категорически запрещалось образовывать сообщества по зубной принадлежности. Слова «дезики», «казики», «узики» считались жутко матерными и употреблялись в крайнем случае и то только по отношению к охранникам. «У-у, казик!», например.
Килия не могла взять этого в толк:
- Но мужчины там, на материке, умирают за зубы.
- Дурьё! – сердито бросила тетя Столетник, проходившая мимо и слышавшая разговор двух подруг.
- Ты не обижайся на меня, Календула, - попросила Килия. - Мне все это так странно. Я еще не привыкла.
- А я не обижаюсь. Все новенькие сначала так. А потом привыкают. Когда они принимают наши убеждения, они приходят к президенту и просят поменять им имя.
- Зачем?
- Ну, чтобы все знали, что они признают равенство всех зубных рас. Они не все имя меняют, а только первую букву восстанавливают. Вот твое имя, например, будет звучать как Лилия. Красиво. Правда? Но никто никого не заставляет - только по желанию.
- А тебе и менять не пришлось?
- Я вообще на этом острове родилась.
- Правда? И твоя мама здесь?
Календула не ответила.
- А я менять имя не буду, - решительно заявила Килия. - А то, как меня Дизон найдет?
- Это уважительная причина, - согласилась ее подруга.
И все же зубы не давали покоя и жительницам острова. Возможно, в этом были виноваты предки или какие-нибудь высшие силы, давшие планете имя, созвучное зубу – Зубля. Добровольно отказавшись обращать внимание на форму зубов, они сосредоточились на их цвете. Белые зубы казались им такими же скучными, как белые простыни, и они стали красить их. Девяносто шесть зубов давали возможность развернуться художественной фантазии. Красили зубы и так, и эдак: и все зубы в один цвет, и каждый ряд в свой цвет, и змейками, и полосками, и даже каждый зуб в отдельный цвет. Создавали целые зубные композиции. Умудрялись даже рисовать миниатюрные картинки на передних зубах. Краски, однако, были нестойкими, их приходилось постоянно обновлять, на что требовалась уйма времени и терпения. Но терпели. Как сказали бы у нас: искусство требует жертв. А жертвой было не только время, потраченное на окраску зубов, но и сами зубы. Краски разъедали их. Не помогала даже чудодейственная зубная паста. Появилась на Счастливом острове давно забытая профессия стоматолога. Тетя Столетник ругалась, требовала прекратить «эту дурь». Но единственное, что было в ее силах, - это запретить медицинскому персоналу раскрашивать зубы. Медики должны были стать образцом, примером для подражания. Но не стали. Мода оказалась сильнее положительных примеров и даже сильнее страха зубной боли. Разгул зубных страстей не утихал. Постоянно проводились конкурсы зубной красоты, на которые собирался весь поселок. Раз в квартал выбиралась мисс «Зуб». Зрители приходили на показ зубов с альбомами и зарисовывали наиболее понравившиеся узоры. Всем хотелось быть красивыми и продвинутыми.
Конечно же, зубы были не единственной частью тела, которую негодонки украшали. Не обошли они вниманием глаза, уши, губы, волосы, шею и т.д. вниз до самых пяток. То, что они со всем этим вытворяли, не поддается никакому описанию, а потому и описывать не будем. Отметим только, что в отличие от наших модниц, стремящихся приоткрыть как можно больше из того, что согласно общественной морали открывать не следует, негодонки изощрялись в прикрытии этих самых мест. Для этой цели использовались всякого рода бантики, сборки, оборки, буфы, пышные кружева, плетеные изделия и прочие замысловатые штуки, которые должны были доказать, что того, что находится под ними, вовсе нет. Особенно важно было почему-то замаскировать пупок, и на него поверх платья с пояска обычно свисали разные там фонарики, колокольчики, матерчатые и плетеные бабочки и прочий хлам.
Это и много чего еще интересного и удивительного о жизни островитянок узнала Килия от Календулы, а потом, когда стала выходить на прогулки за территорию больницы, и своими глазами увидела. Но самое удивительное открытие ждало ее впереди. Ей доверили главный секрет острова. Этот секрет знали не все негодонки, а только самые надежные и проверенные. Килия к ним пока не относилась, и открыть ей этот секрет вынудили обстоятельства.
Дело в том, что Килия узнала о «зачистках» и страшно испугалась. Вдруг у нее родится мальчик, и его отберут? У нее пропал аппетит, и стало болеть сердце. Доктора не понимали причину ухудшения ее состояния, пока это случайно не обнаружилось.
- Ты уже придумала, как назовешь ребенка? – спросила ее как-то Календула.
- Да, Незабудкой.
- Красивое имя, - одобрила Календула. - А если мальчик? Бизончик?
Килия грустно покачала головой:
- Что толку давать имя мальчику?
- Почему?
- Ты же знаешь.
- Ты имеешь в виду «зачистки»? – насторожилась Календула.
Килия кивнула головой.
- Не переживай. Мы вас спрячем так, что никто не найдет.
- Куда тут можно спрятаться? Здесь всё, как на ладони.
- Ты из-за этого переживаешь? – догадалась Календула.
Килия тяжело вздохнула. Календула тут же доложила тете Столетник. Тетя Столетник тоже стала уверять Килию, что ее ребенок, даже если родится мальчик, будет в полной безопасности. Но она не верила. Килия думала, что ее просто успокаивают. Она уже знала, что кроме плато, на котором располагался поселок негодонок, пригодных для жилья мест на острове больше нет. Весь остальной остров представлял собой скалы, ущелья и непроходимый лес. А отыскать ребенка на плато не составит труда.
Вскоре Килию пригласили к Президенту Счастливого острова Цинии.
- Пора нам познакомиться, - сказала Циния и приветливо улыбнулась, обнажив ровные ряды раскрашенных в змейку зубов.
Президенту было на вид лет сорок-сорок пять - миловидная еще женщина с мягкими округлыми чертами лица. И только плотно сжатые губы и решительный взгляд выдавали в ней лидера. Циния стала расспрашивать Килию о том, как ей живется на острове, есть ли у нее какие-нибудь претензии и пожелания. Килия отвечала, что всем довольна.
- Однако тетя Столетник уверяет, что ты опасаешься за судьбу ребенка, если случится родиться мальчику.
Килия кивнула головой.
- Тетя Столетник также говорит, что ей не удалось убедить тебя, что мальчик будет в безопасности.
Девушка слегка пожала плечами.
- А если я скажу, что ребенок будет в безопасности, ты опять не поверишь?
- Но здесь негде спрятаться! Под землей только!
- Ну, зачем же под землей? Есть более приятное место для проживания.
- Где?
- Здесь, на острове.
Килия снова неопределенно пожала плечами.
- И мне не веришь? Хочешь сама убедиться?
- Хочу.
- Про это место знают только те жительницы нашего острова, в которых мы абсолютно уверены. Тебя мы еще мало знаем. За тебя пока поручились только двое: тетя Столетник и Календула. Но есть и другие, которые не рекомендуют доверять тебе. Если бы не настойчивая просьба тети Столетник, которую мы все здесь очень уважаем, мы не рискнули бы открыть тебе эту тайну. Так что доверие ты получаешь авансом. Но учти, если мы заподозрим тебя… У нас тут, знаешь, свои законы, иногда очень жесткие. Предательниц мы не терпим. Ты поняла меня?
- Я… я не предательница, - обиженно ответила Килия.
- Хорошо. Договорились. Мы покажем тебе это место, но о том, что увидишь, ты не должна рассказывать никому! Никому, поняла? Вообще забудь, что видела. Будешь только знать, что в случае чего, тебе будет, куда уйти.
- Спасибо, Циния, - сказала Килия. - Большое вам спасибо. А за меня вы не волнуйтесь. Я - не выдам.
- Очень хорошо! Поверим тебе!
И все-таки они ее опасались. Хризантема, которой было поручено проводить Килию к секретному месту, извинившись, набросила ей на голову черный мешок и долго кружила ее по поселку прежде, чем вывела на нужное направление. Они проползли сквозь колючие кустарники, прошли сквозь узкий туннель, обогнули скалу, а там их ждали две симпатичные серые лошадки. Хризантема позволила Килии снять с головы мешок, так как впереди был опасный путь по горным тропам, и хотя лошадки знали свое дело и шли уверенно, иметь лишние глаза не мешало.
- Голова не кружится? – спрашивала время от времени Хризантема, ехавшая впереди. – Ты вниз не смотри, смотри перед собой. Лошадь вывезет.
Килия держалась мужественно – что делать, раз сама напросилась в это путешествие. Через некоторое время они вышли к высокой отвесной скале. Кругом были крутые обрывы, - казалось, дальше ходу нет. Хризантема велела Килии спешиться, а сама нырнула в кусты. Что она там делала, Килия не видела, но в скале вдруг открылся вход в тоннель. Он был короткий, но узкий и низкий, так что лошади с трудом протискивались между стен. С другой стороны скалы вниз вела хорошая дорога. За поворотом Хризантема остановилась. Отсюда открывался чудесный вид.
- Вот она, наша Голубая Долина, – сказала Хризантема.
По середине долины текла река, а на обоих ее берегах, утопая в зелени, стояли дома. Конец долины скрывался в голубой дымке. Всадницы спустились вниз. Поселок был красивым и ухоженным. Когда они подходили к крайнему домику, собака, лежавшая у калитки, подняла уши и посмотрела на них спокойными дружелюбными глазами.
- Привет, Чубрик! – поздоровалась с собакой Хризантема.
- Гав-гав, - ответил Чубрик и радостно завилял хвостом.
На лай собаки выскочил белобрысый мальчишка лет десяти.
- Здравствуйте, Хризантема! – крикнул он.
- Здравствуй, Лунь! Подойди-ка к нам поближе.
Мальчик подошел.
- Это – Килия, - представила ему Хризантема свою спутницу. - Расскажи ей, как тебе здесь живется.
- А что? Хорошо живется. Сегодня дядя Лось будет учить нас играть в кувырбол. Придете посмотреть?
- К сожалению, не сможем.
- Ну, тогда я пошел. Мне еще уроки надо успеть выучить, а то мамка не пустит.
И он умчался в дом, а Хризантема и Килия поехали дальше. Килия обратила внимание, что многие дома были слишком большими для одной семьи.
- Это мини-гостиницы, - объяснила Хризантема. – В них живут неженатые мужчины. Их здесь большинство. А это, – она показала в сторону производственного вида зданий, - мастерские. Здесь они работают. Они очень много делают для всего острова.
Из мастерской вышел мужчина и, увидев женщин, приветливо поздоровался.
- Это наш главный специалист по мебели, - представила его Хризантема. - Он изготавливает сборную мебель, и мы по частям перевозим ее в поселок.
- А это – Килия, - представила она свою спутницу.
- Никогда вас раньше не встречал, - ответил мужчина, пожирая ее глазами.
- Она у нас недавно, - ответила за нее Хризантема. - Ну, мы поехали.
- Подождите, - попросил он. - Я иду обедать. Составьте мне компанию. У нас сегодня знатный обед приготовлен.
Мебельному специалисту явно понравилась маленькая Килия, сидевшая на маленькой лошадке. Он не спускал с нее глаз.
- Нам твой знатный мужицкий обед не подходит, - сердито ответила Хризантема. - Мы беременны, - кивнула она на Килию. - Нам овощи нужны.
Мебельщика беременность Килии не испугала. Он никак не хотел так быстро с ней расстаться.
- А я к Фасолинке сбегаю, у нее всегда овощные блюда готовятся, - не унимался он.
- Мы лучше сами к ней заглянем, - отрезала Хризантема. - Идем, Килия!
Отдохнув и отобедав у гостеприимной Фасолинки, наши путешественницы собрались в обратный путь.
- Ну, теперь убедилась?
- Убедилась. А мне будет, где жить?
- Будет, будет, - уверила ее Хризантема. - Один дом здесь пока свободен, а если что, новый построят. Здесь мужчин хватает. Видела, какие у них хорошие дома? Не то, что в нашем поселке.
- Да уж, - согласилась Килия. – А откуда их столько?
- По-разному, - уклончиво ответила Хризантема. - А жизнь здесь тихая, спокойная, никаких тебе охранников, никаких «зачисток». И вон, видишь, уже и кавалер у тебя нашелся.
- Да ну!
- А что? Хороший парень, между прочим. Только уж очень до девушек охоч.
- Я таких не люблю.
- Люблю, не люблю, здесь выбирать не приходится.
- А мне и не надо, я уже выбрала, - отрезала Килия.