На посадочном курсе НЛО

       
       Аэродром наш, Альтес-Лагер, расположен был недалеко от Берлина, южнее Потсдама километрах в сорока. Вся Германия тогда была набита войсками. Восточная сторона нашими, остальная натовскими. Едешь по дороге, а справа и слева таблички «Ахтунг, запретная зона, вход воспрещён». Это полигоны, аэродромы, базы. Куда ни глянь в лесу везде свалка армейской амуниции, оборудования, транспорта, использованных вооружений. Если взлетаешь и не видишь под собой сразу пять аэродромов, значит ты и не в Германии вовсе.
       Зато это было единственное место в ВВС, где служили по-настоящему напряжённо. Если тревога, то с вылетами и боевой стрельбой на полигоне. Если дежурство, то не совесть, минута в минуту в кабине, в первой готовности. Если вылет из дежурного звена, то через две минуты после сигнала с командного пункта, пара перехватчиков в воздухе, а вторая пара гудит на полосе, ждёт команду. Вот это готовность. Мы и сами гордились такими результатами. Это не в Талды-Кургане водку жрать.
       Началась «перестройка», начало всё рушиться, полёты пошли на спад. Керосин с перебоями поступать стал. Но командиры наши бились ещё за уровень подготовки как могли. Полётов становилось всё меньше. В воздухе уже не было так напряжённо. Всем работать стало легче, но на душе тяжелее, потому что из России кто возвращался с отпуска или из командировки, такое рассказывали…
       Летаем мы ночью, уже смена к завершению шла. Два крайних вылета, два МИГа в воздухе болтались. Так уже часа два ночи было. Вдруг руководитель ближней зоны говорит:
- В азимуте сто тридцать наблюдаю засветку, скорость не определяется.
………….
- Не понял…. – Руководитель полётов, по-моему, остолбенел.
- В азимуте сто тридцать отметка крупной цели… неподвижна…
- Откуда она взялась? Высота какая? Может метеорологическая? Воздушный шар может? – Полетами руководил Витя Иванов. Он последнее время дерзкий и агрессивный стал. Его врачи с лётной работы списали, так что в растерянности он был, и за грубостью её скрывал. Ну а как же: списали, ехать в Россию, а куда? Он из какой-то тьму-таракани, да в Афган. Потом сюда, а квартиры нигде нету. Сейчас с армии выгонят - куда деться? На какие шиши жить? Куда, в какую дырку ордена свои теперь засунуть?
- Высота две шестьсот у неё. Размер… примерно как Антей отмечается.
- Наблюдай за ней. Там на расчётном рубеже двести шестой.
- Между ними восемнадцать километров.
- Двести шестой на посадочном…
- Два ноль шесть, посмотри справа на траверзе на удалении пятнадцать, не наблюдаешь?
- Нет…Ничего не наблюдаю.
- Ничего?... Может огни бортовые, проблесковый?... Нет?
- Нет, ничего не наблюдаю. … Звёзды одни.
       Ну, дьявольщина… Когда-то давно у нас в Луганске на ночных была тоже такая отметка. Руководитель посадки говорит: - Я тройка, посадочный пересекает стая птиц.
       Руководителем полётов сидел старый Супонин, обругал он его тогда:
- Ты что, сынок, только проснулся? Какие птицы? Три часа ночи! Они же спят, родной, не то, что как мы… - И добавил уже не в микрофон: -толпа идиотов…
- Отметка пересекает посадочный, скорость тридцать, на высоте двести.
 Ну, тех, которые на посадку заходили, отвернули, на второй заход угнали. Отметка посадочный пересекла, вокруг аэродрома круг правильный описала и с экрана исчезла. Решили тогда, что, наверное, это баба яга была, а что можно было ещё предположить? Прямо же не скажешь – НЛО. Засмеют.
       Но эта отметка сначала была вовсе неподвижна. Двести шестой сел, а второго завели на посадку с обратным стартом. Он с фарой сел, без прожекторов. В Вюнсдорф на КП доложили, что полёты закончили, а про отметку не сказали. Сидим, на неё смотрим. Руководитель ближней зоны говорит: - Отметка перемещается в расчётную точку. - И мы заметили, что она сдвинулась и медленно так пошла, пошла, поплыла в исходную точку. Это точка, в которой борты наши заход начинают для выхода на посадочную глиссаду, когда заходят на посадку в сложных метеоусловиях. Так метка точно по тому маршруту прошла, вышла на посадочный курс и снова зависла.
- Посторонний на курсе, на глиссаде. – Это руководитель ближней зоны обозвался. Посадочная-то система включённой осталась. Чужой видно ей и воспользовался. Точно вышел по лучу посадочного локатора. Висел он так, висел, а мы ждём, что же дальше-то будет? Минут пять повисел и двинулся по посадочным лучам снижаться. Всё точно выдерживал, как наши МИГи при заходе в автоматическом режиме. Только медленно, осторожно так.
- Подходит к дальнему… Высота сто восемьдесят… - По расчёту должна быть двести высота, но наши все на сто восемьдесят проходят. Так себе удобнее, легче. Видать, и он знает, что так правильнее, чем по локатору. Следил, что ли за нами? Дежурный штурман говорит: - Дальний привод вырубился!
- Книжный четыре, я старт!
…….
- Книжный четыре, я старт, как слышите?.... Молчит. А аэродром-то запасной для Цербста, там тоже полёты идут.
- На мачте лампа горит вроде. …Телефон… не отвечает…
- Цель подходит к ближнему, восемьдесят метров…
- Ближний вырубился…. – Мы уже готовы были к этому. Ждали его выключения.
- Ни огней… не видно ничего…
- К точке выравнивания подходит высота пятнадцать метров…
-Вииитя, смотри!... она над полосой! Включи прожектористам зелёный, пусть подсветят!.. Тот только рукой махнул. От прожекторов и от РСП разбегались люди. Над полосой что-то величиной с пятиэтажный дом тёмным силуэтом зависло метрах на пяти. Замолкли динамики всех радиостанций и селекторов. Ярким светом засветились экраны радаров. Всё словно застыло. Вдруг эта махина резко, без разгона взмыла вертикально вверх. Сразу всё кончилось.
- Связисты! Налаживайте аппаратуру быстро… Мы же для Цербста запасные. Людей соберите. Проверьте все ли живы….
- Телефон работает…
- Свяжитесь с КП!
- Они сами на нас выходят уже, на трубку.
- Слушаю, Иванов…. Да наблюдали… Куда прошла? … Ни фига себе!..
- Чего говорят?
- Говорят скорость почти что космическая… На север ушла….