С О Д Е Р Ж А Н И Е
Глава 1. Человек со стулом 2
Глава 2. Зеркало 9
Глава 3. Автобус 14
Глава 4. Магия 18
Глава 5. Светлана 27
Глава 6. Человек со стулом 34
Глава 1. Человек со стулом
Иван остановился около большого дерева, и дотронулся до него ладонями. Большое и надёжное, - подумал Иван, - и ветка подходящая, и от земли она на таком расстоянии, на каком нужно. Но, ветку надо проверить. Иван подпрыгнул, и, ухватившись ладонями за ветку, начал раскачиваться. Ветка оставалась на прежнем месте, словно за неё никто и не хватался. Отлично, хорошая ветка, а теперь нужно подготовить верёвку. Иван оставил ветку, и, опустившись на землю, прислонился спиной к дереву. Из внутреннего кармана пиджака он достал верёвку уже с готовой петлёй. Сначала он проверил, проходит ли голова в петлю, и только потом, убедившись, что проходит, поднялся, и перекинул верёвку через ветку. В его в руках оказалось два конца верёвки: один с петлёй, а другой без. Нет, так не пойдёт, один конец верёвки должен быть закреплён. Хорошо, что на дерево можно залезть, и закрепить на ветке конец верёвки. Иван так и сделал, и, возвратившись на землю, посмотрел на то, что получилось.
Получилась симпатичная петля, которая украсила бы любую ветку. Не хватало только головы, и того, что прилагается к ней. Неплохо было бы найти какую-нибудь подставку, ну да чёрт с ней, можно и так – ухватиться за ветку, а потом, продев голову в петлю, отпустить руки. Может быть это будет и не очень удобно, но получиться должно. Но сначала нужно покурить, перед смертью всем, даже самым страшным преступникам разрешается курить. Тем более что Иван вовсе и не преступник, а правильнее сказать, потерпевший.
Иван сел на землю, прислонился спиной к дереву, и достал сигареты.
- Ваня, а меня угостишь?
Перед Иваном стоял человек со стулом. Человек был в белом костюме, белой рубашке, и белых ботинках. Волосы человека были светлыми, а глаза одного цвета с небом.
- Да пожалуйста, - Иван протянул человеку со стулом пачку сигарет, - а откуда вы меня знаете?
- А ты думаешь, многим людям требуются стул именно для таких целей? – человек со стулом сначала посмотрел на петлю, а потом взял сигарету.
- Да я и так могу…, - сказал Иван.
- Знаю, только со стулом-то будет удобнее, или нет?
- Вообще-то, конечно, но…
- Тогда, что тебя смущает, Ваня? – человек со стулом поставил на землю стул, и сел рядом, скрестив ноги.
- Да ничего, только…я сам хотел.
- По-моему, ты сначала хотел покурить?
- Вообще-то, да, - Иван достал зажигалку, прикурил, и протянул зажигалку человеку со стулом.
- Спасибо, у меня своя, - человек со стулом непонятным образом получил из правой ладони огонь, и прикурил.
- Интересная у вас зажигалка, - сказал Иван, убирая свою зажигалку в карман.
- А, эта? - человек со стулом посмотрел на свою ладонь, - извини, Ваня, я не выпендриваюсь, просто привычка.
- Вы фокусник?
- Нет. Я – Лот.
- Кто?
- Лот. Ну, имя у меня такое. А ты, Ваня, о ком подумал?
- Да не о ком, просто имя у вас интересное. Редкое.
- Ну не такое уж и редкое, - Лот с удовольствием проглотил дым, - вот племянника Авраама тоже звали Лот.
- Тоже? – удивился Иван.
- Ну, или меня тоже, здесь особой разницы нет. Только к Аврааму я никого отношения не имею, скорее к прибору.
- К какому прибору?
- К обыкновенному, которым глубину меряют. Ну что? – Лот встал, и затушил о землю сигарету, - берёшь стул, или нет?
- А он крепкий? – Иван выбросил сигарету, которой затянулся только один раз, и поднялся с земли.
- Смотри, - Лот поднял стул, и, подойдя к дереву с другой стороны, с размаха ударил его стулом.
Со стулом ничего не случилось, он остался таким же, как и был. Ивану показалось, что он не услышал звук от удара. Наверно, действительно показалось.
- Ну что, подойдёт? – Лот опустил стул на землю, и сел.
- Подойдёт.
- Ваня, а тебя всё равно что-то смущает.
- Да нет, - Иван достал новую сигарету, - просто я хотел один.
- Один? – удивился Лот, - а кто же будет стул выбивать?
- Тогда, - Иван достал зажигалку, и прикурил, - тогда это будет убийство.
- Интересная у тебя логика, Ваня. Если один человек помогает другому убить самого себя, - это убийство. А, если человек убивает сам себя без какой-либо помощи, - это не убийство?
- Может быть, может быть, вы и правы. Только мне помощник не нужен, я хочу сам.
- Ну сам, так сам, - Лот встал со стула, - прошу.
Иван взял стул и подставил его под петлю. Потом он несколько раз глубоко затянулся, выбросил сигарету, и встал на стул. Перед тем, как надеть на шею петлю, Иван посмотрел в небо. Потом он надел петлю, и посмотрел на Лота.
- Я хочу, чтобы вы ушли.
- Да пожалуйста, - Лот исчез, будто его никогда и не было.
Иван ещё раз посмотрел в небо, и отшвырнул стул. Мгновенно сломавшаяся ветка ударила Ивана по голове, и отлетела в сторону.
Иван открыл глаза, и увидел небо, чистое голубое небо. А потом он услышал слова Лота,
- Ваня, ты живой?
- А я где? – Иван приподнял голову, - на том свете?
- Ваня, - Лот присел на корточки напротив Ивана, - ну, что ты говоришь?
- А что я не так сказал?
- Ну вот ты, образованный человек, институт закончил, а говоришь такую ерунду.
- Почему ерунду?
- Потому что другого света нет и быть не может. Назови свет, как хочешь: хоть этот, хоть тот, а свет от этого не изменится, потому что он всегда есть, и всегда один. Понял?
- Нет, - Иван сел на землю, и прислонился спиной к дереву, - как это - того света нет? Тогда как же мы? Мы же на этом свете живём, а когда умираем, уходим туда, то есть, на другой свет, на тот. Разве не так?
- Нет, не так, - Лот поднялся, принёс стул, и сел напротив Ивана, - А ты знаешь, куда уходят люди после жизни?
- Нет, - Иван снял с шеи петлю.
- Вот, сам говоришь, что не знаешь, а утверждаешь, что на тот свет. Это потому, что тебе кажется, что есть два света: тот, в котором ты живёшь, и тот, который тебя принимает после жизни. Тебе так удобнее, а свет на самом деле один, и ты просто его частичка, светлячок. А какой станет частичка потом? – потом и узнает.
- А ты значит, частичкой уже стал? – Иван выбросил петлю, улыбнулся, и достал сигареты.
- Это хорошо, Ваня, что ты мне тоже стал "ты" говорить. А частичкой я не становился, я ей был. Впрочем, как и ты, только ты про это пока не знаешь.
- Послушай, Лот, - Иван протянул Лоту пачку сигарет, - а ветку ты подпилил?
- Нет, спасибо, Ваня, я пока курить не хочу. А ветку,…ветку я подпилил.
- И когда только успел?
- Успел, Ваня, успел.
- Ну да, ты же у нас фокусник.
- Станешь тут фокусником, когда такие парни из-за несчастной любви собираются себя жизни лишить. Хотя, и не несчастной вовсе. Твоя любовь, Ваня, самая, что ни на есть счастливая.
- Какая же она счастливая, - Иван поднялся с земли, - когда моя девушка замуж выходит…за другого.
- Поэтому и счастливая, что замуж выходит не за тебя, а за другого, - улыбнулся Лот, - значит, не твоя эта девушка, Ваня. Неужели ты до сих пор не понял такой простой вещи: своё ты не можешь потерять, а просто не находишь чужого. Это же счастье, Ваня.
- Ну да, а ты мне, значит, помочь хотел от этого счастья избавиться, поэтому и стул с собой прихватил. Только непонятно, зачем тогда ветку пилить?
- Нет, Ваня, ты меня не так понял. Я хотел убедиться, что ты и, правда, умереть хочешь, а не смеха ради всё это придумал. А такой, как ты, мне, как раз и нужен.
- Значит, ты меня проверял? – понятно. И про девушку он знает, и ветку подпилил, - Иван глубоко затянулся, и выпустил дым почти в лицо Лота, - и огонь он умеет из ладони доставать. Кто ты, Лот? Дьявол… или, может быть, Бог?
- Ну опять ты за свое, Ваня, - Лот встал, и, обойдя стул с обратной стороны, взялся за его спинку обеими ладонями, - как свет,… этот, тот….
- Лот, а может, ты ещё скажешь, что ни Бога, ни Дьявола нет?
- Ты, Ваня, опять свет разделить хочешь на плохой и хороший. Ладно, потом поймёшь, а пока ты мне для другого нужен.
- И для чего же для другого?
- А я, Ваня, с тобой поменяться хочу.
- Во как! - Иван выбросил сигарету, - значит, ты хочешь душу мою купить. Для этого и ветку подпилил.
- Ну что ты, Ваня, опять, как маленький прямо, ей Богу, - Лот снова сел на стул, - дай закурить что ли.
- Кури, - Иван протянул Лоту пачку сигарет.
- Спасибо, - Лот взял сигарету, и прикурил от ладони, - как, Ваня, я могу твою душу купить? Ты хоть это себе представляешь?
- А чего тут представлять? – вы, черти, всё можете и купить, и продать.
- Всё, Ваня, может только человек, он просто всего боится, поэтому и не всё может. Ну да, Бог с ним. Сказать о том, что человек душу продал – это то же самое, что сказать о воздушном шарике, что он продал свой воздух.
- Так чего же ты хочешь?
-Я с тобой, Ваня, поменяться хочу. Понимаешь, п о м е н я т ь с я, а не покупать, или продавать. Ты станешь Лотом, а я – Иваном.
- Это как, телами что ли?
- Опять двадцать пять, ладно, смотри, - Лот встал рядом со стулом, на котором тут же появились два бокала. Содержимое бокалов видно не было, но на каждом была надпись: на одном бокале было написано "Томатный сок", а на другом – "Яблочный сок".
- Ты, Ваня, какой сок больше любишь?
- Вообще-то, я томатный люблю, да и яблочный тоже.
- Вот и хорошо, попробуй сначала томатный сок, а потом яблочный. Чтоб убедиться, что надписи не обманывают. Не бойся.
- А я и не боюсь, - Иван подошёл к стулу, и немного выпил сначала из первого, а потом из второго бокала.
- Ну что, вкусно?
- Вкусно.
- А теперь, Ваня, представь себе, что ты хочешь поменять содержимое этих бокалов. Что будешь делать?
- Ну, не знаю…, третий бокал нужен,…пустой. А иначе, как же?
- Да. Кажется, что без третьего бокала сделать это невозможно. Но, третий бокал – это бокал, которого нет, и быть не может. Нет третьего бокала, Ваня, понимаешь? И взяться ему неоткуда. Тогда как?
- Тогда не знаю.
- Смотри, - Лот снял надписи с каждого бокала, и поменял их местами.
- А теперь, - Лот поднял бокал с надписью: "Томатный сок", - попробуй, Ваня. Но, попробуй с условием: поверь, что в этом бокале находится то, что на нём написано.
Иван взял бокал и осторожно пригубил сок.
- Ты действительно Бог, Лот! Это чудо: томатный сок, хотя минуту назад он был яблочный.
- Я не Бог, Ваня. Я уже говорил, что все мы частички. И нет здесь никакого чуда. Ты просто поверил. Это значит, во-первых, что я в тебе не ошибся, а во-вторых,… верующие пьют тот сок, который хотят.
- А можно я всё выпью?
- Конечно, можно.
- Ну, хорошо, - Иван допил томатный сок, и поставил бокал на место, - только я не понимаю: зачем тебе это нужно?
- Почему я хочу с тобой поменяться?
- Да.
- Устал я, Ваня, и мне стало скучно, понимаешь? – Лот выбросил сигарету.
- Скучно? - удивился Иван, - быть Богом или Дьяволом скучно?
- Всё, я больше тебе не возражаю, - Лот поднял вверх обе руки, - пусть я Бог или Дьявол, или кто там по-твоему? – неважно. Но, мне и, правда, скучно. Может быть, и ты это поймёшь, когда станешь мной.
- Ну, хорошо, - Иван достал пачку сигарет, - в скуке действительно ничего хорошего нет, это я понимаю. Хотя и не понимаю, почему тебе скучно? А я…, мне какой смысл с тобой меняться?
- А разве тебе не страшно? – бокалы с соком исчезли, и Лот опустился на стул.
- Что не страшно?
- Как что? – удивился Лот, - жить. Разве не от страха ты собирался покончить с жизнью?
- Не знаю…, - не взяв сигарету, Иван положил пачку в карман, - может быть, ты и прав.
- Ну что? – Лот поднялся со стула, - меняемся?
- А как мы это сделаем? Мы же не бокалы.
- Сначала самым обычным образом, - Лот снял пиджак, и повесил его на спинку стула, - мы поменяемся одеждой. Главное, что ты согласился. Раздевайся.
- Всё нужно снимать?
- Всё, даже трусы и носки.
Оставшись абсолютно голым, Иван стал надевать одежду Лота. А Лот уже застёгивал джинсы Ивана.
- У нас с тобой одинаковый размер, - Иван надел рубашку Лота.
- Я знаю, Ваня.
- А потом? – Иван начал зашнуровывать белые ботинки.
- Что потом?
- Как что? Ты же сам сказал, что сначала мы поменяемся одеждой. Вот я и спрашиваю – а потом, теперь уже не потом, а сейчас. Что мне делать сейчас?
Иван зашнуровал ботинки, и посмотрел на то место, где только сейчас стоял Лот, и увидел одинокий стул.
Глава 2. Зеркало
Согнув спину, Иван сидел на стуле около дерева, на котором висела пустая петля. Он ощупал карманы белого пиджака, но и там было пусто. Жаль, что сигареты и зажигалка остались у Лота. Жулик этот Лот, но как он ловко доставал огонь из ладони, мне бы так. Иван посмотрел на свою правую ладонь, и подумал о том, что хочет, чтобы из ладони появился огонь. В это же мгновение внутренность правой ладони вспыхнула фитильком зажигалки. Ладони не было больно, и она вела себя так, будто только и занималась тем, что являла из себя огонь. Иван начал трясти ладонью, но фитилек не угасал. Тогда он подумал о том, что фитилёк должен потухнуть, потому что он (то есть, Иван) не хочет, чтобы из его ладони являлся огонь. Огонь мгновенно исчез, а ладонь осталась такой же, как и была. Иван посмотрел на ладонь, и медленно опустил её на правоё колено. Потом он расправил спину, медленно поднял левую руку, и также медленно опустил левую ладонь на левоё колено. В такой позе Иван походил на прилежного ученика, приготовившегося уважать и слушать великого учителя, который непременно должен был появиться перед ним.
Прошла минута, Ивану показалось, что началась и закончилась вечность, но никто не появлялся. Тогда он поднял левую руку до уровня глаз, и, посмотрев на внутреннюю часть ладони, подумал о том, что из левой ладони должен явиться огонь. Мгновенно внутренность левой ладони вспыхнула фитильком зажигалки. Иван подумал о том, что огонь должен исчезнуть, и огонь исчез. Потом он сложил пальцы левой ладони так, что из них получился домик, и стал опускать домик на правую ладонь, словно там была бабочка. Когда огонь появлялся, Иван снимал домик, и одновременно с мыслью об исчезновении огня соприкасал ладони. Это занятие так нравилось Ивану, что он начал ходить вокруг стула и аплодировать огню.
Заставив исчезнуть очередной огонь, Иван остановился и подумал о том, что неплохо было бы посмотреть на себя в зеркало. Он никогда раньше не носил белые костюмы, да и вообще, Иван не мог вспомнить, когда последний раз надевал костюм. Но, как посмотреть на себя в зеркало, если зеркала нет? А что, если…, что если об этом попросить? Иван не знал, у кого следует просить, но, поднявшись со стула, он сделал шаг вперёд, потом приставил ногу, и, опустив руки параллельно швам брюк, громко и отчётливо сказал:
- Я прошу Вас, чтобы передо мной появилось зеркало.
Иван закрыл глаза. Постояв несколько секунд с закрытыми глазами в позе солдата, готовившегося принять высокую награду правительства, он открыл глаза, но ничего перед собой не увидел. Что же я сделал неправильно? Наверно, я неправильно сказал. Огонь же я ни у кого не просил, а только пожелал. И глаза…, огонь появлялся и исчезал с открытыми глазами, а не с закрытыми. Значит, глаза закрывать не нужно. Иван вернулся на стул, и, положив правую ногу на левую, повелительно обратился к пустоте леса:
- Я хочу, чтобы передо мной появилось зеркало.
Зеркало не появилось. Не появилось и не изменилось ничего. Что же всё-таки я делаю не так? Может быть, кроме огня я ничего не умею? А как же Лот? Если Лот умел, то и я должен уметь. А что ещё умел Лот? Ну, как что? – он и ветку незаметно подпилил, и бокалы, и сок…, значит, и я тоже должен уметь. Вот огонь, - не успел я подумать, а он уже появился. Стоп! Подумал, я же подумал, а не сказал. Может быть…. Иван освободил левую ногу от правой, и подумал о том, что хочет, чтобы перед ним появилось зеркало.
В то же мгновение перед Иваном появилось зеркало, которое не падало, потому что, как показалось Ивану, росло прямо из земли. Иван встал, подошёл поближе к зеркалу, но ничего кроме леса там не увидел. Тогда он присел на корточки перед зеркалом и стал размахивать руками, будто отгонял мух. Отражение в зеркале ни изменилось. Тогда Иван высунул язык и вытянул уши, ухватившись за них пальцами обеих рук. Но и в этом случае Иван ничего не увидел кроме леса.
Вернувшись на стул, Иван подумал, что этот чёртов Лот сделал из него вампира. Но, почему тогда ему не хочется крови? И вообще не хочется есть, и даже курить. Интересно, а самого себя я вижу? Иван посмотрел на брюки, на ботинки, на ладони, - я не вижу только своего лица. Но, как я могу видеть своё лицо? Для этого нужно, чтобы зеркало работало зеркалом, или….
Иван встал перед зеркалом, и подумал о том, что хочет видеть в зеркале человека в белом костюме. В то же мгновение он увидел в зеркале человека в белом костюме со светлыми волосами и глазами одного цвета с небом. А где же я?! – Иван отшатнулся от зеркала, - Получается, что меня нет. Я стал Лотом, а меня не стало. Но, как это? – меня не стало, а я всё равно понимаю, что я – это я. С ума можно сойти! Иван снова посмотрел на свои брюки, ботинки, а затем поднял ладони до уровня глаз. Потом он потрогал волосы, и дотронулся пальцами до лица. Зеркало безукоризненно отразило все его движения, только наоборот, как и положено зеркалу.
Волосы и глаза вроде мои, но, как это можно понять, если я их не вижу? Иван посмотрел в зеркало, и увидел человека в белом костюме с лицом Лота. Нет, не хочу, - подумал Иван, - я хочу видеть в зеркале себя. В то же мгновение Иван увидел в зеркале отражение леса. Вот так, значит меня нет, но, я же знаю, что я есть. Так есть я, или нет? А может быть, это плохое зеркало? Сейчас проверим.
Иван посмотрел в зеркало, и подумал о том, что хочет увидеть в нём Ивана. В то же мгновение Иван увидел в зеркале юношу в джинсах и пиджаке, с точно такими же глазами, которые всегда смотрели из любого зеркала, в которое смотрел Иван. Я, это я! - громко и восторженно сказал Иван, ощупывая своё тело, и время от времени показывая зеркалу язык, - и глаза мои, и голова, и язык, и всё, всё тоже моё. Но…, - Иван посмотрел на свои белые брюки, а как же…, как же всё это? Получается, что в зеркале отражаюсь я, а перед зеркалом стоит Лот. Я хочу видеть в зеркале себя, - подумал Иван, и увидел в зеркале отражение леса.
Иван вернулся на стул, сел, и укрыл голову в ладонях. Какое-то ненормальное зеркало. Нет, зеркало нормальное, это я…, я сошёл с ума, я – ненормальный. Потому что я не могу нормально мыслить. А раньше? – как я мыслил раньше? Да так же. Смотрел в зеркало, и видел себя. Строил рожи, - да, это было, но видел-то себя. Одетого, голого, но себя, а не Лота.
Иван оставил стул и подошёл к зеркалу. Я хочу увидеть в зеркале, - подумал Иван, - маленького мальчика с воздушным шариком, и в коротких штанишках. Мгновенно в зеркале появился маленький мальчик в коротких штанишках, и с воздушным шариком, который он держал в левой руке. Мальчик смотрел на Ивана так же, как Иван смотрел на мальчика. Иван посмотрел на свои белые ботинки, а потом дотронулся указательным пальцем правой руки до своего носа. Мальчик в точности повторил его движение. А так? – улыбнулся Иван, и, опустив правую руку, дотронулся до кончика носа указательным пальцем левой руки. Мальчик улыбнулся в точности, как и Иван, а потом поднял левую руку, и дотронулся указательным пальцем до кончика своего носа. При этом его воздушный шарик не шелохнулся, а остался на прежнем месте так, будто его кто-то продолжал держать. Хочу увидеть себя, - подумал Иван, и, увидев в зеркале отражение леса, повернулся к стулу, но тут же развернулся и посмотрел в зеркало.
Хочу, - подумал Иван, - увидеть в зеркале волка. В то же мгновение на Ивана из зеркала смотрел волк. Обыкновенный волк с жёлтыми глазами, которого Иван видел только в зоопарке, и по телевизору. Иван опустился перед зеркалом на четвереньки, и сказал: "Ры". "Ры", - волк чуть приоткрыл пасть, показывая клыки. Но Иван услышал только себя, и понял, что зеркало показывает всё, но ничего не говорит. Значит, зеркало нормальное.
Хочу видеть в зеркале, - подумал Иван, - голую и красивую женщину. Мгновенно из зеркала на Ивана смотрела женщина поразительной красоты. А красота женщины поражала не тем, что голой была женщина, а тем, что голой была красота. Таких женщин Иван никогда не видел, даже по телевизору. Кто-то из его друзей говорил, что голая женщина не может быть красивой. А раздевают женщину вовсе не для того, чтобы увидеть красоту её тела, а для того, чтобы её хотеть. Но, на женщину, которая смотрела на Ивана из зеркала, хотелось и смотреть и хотеть одновременно. Причём, ни одно из этих составляющих желания не могло существовать друг без друга. Одновременно с Иваном женщина подняла правую руку, и, потрогав волосы, опустила. Потом она согнула в колене и опустила сначала левую, а затем правую ногу. Ивану казалось, что не женщина делает это одновременно с ним, а он делает это одновременно с женщиной.
Не хочу больше быть женщиной, а хочу… хочу, увидеть в зеркале баскетбольный мяч. Мгновенно женщина превратилась в баскетбольный мяч. Иван улыбался, хмурился, показывал баскетбольному мячу язык, но мяч лишь слегка шевелился, отвечая на шевеление головы Ивана. Всё-таки это неправильное зеркало, - подумал Иван, - а почему, собственно, неправильное? У мяча нет лица, но всё остальное у него же есть. Иван поднял правую руку, и протянул ладонь. В то же мгновение мяч поднялся до нужной высоты, будто бы всегда лежал на ладони. Иван опустил руку, и мяч опустился на прежнее место. Иван согнул правую ногу в колене, и мяч мгновенно оказался на той же самой высоте, будто опустился на внешнюю часть стопы.
Так он долго стоял перед зеркалом, заставляя превращаться своё отражение то в одно, то в другое существо. В конце концов, это занятие Ивану надоело. Он подумал о том, что больше не хочет видеть зеркало, и вообще ему надоел лес.
Глава 3. Автобус
На автобусной остановке старушка продавала по частям мешок с семечками. Умная бабуля, - подумал Иван, - остановка загородная, и тем, кому нужен автобус, приходится его долго ждать, а почему бы не купить семечки, чтобы скоротать время.
Иван посмотрел старушке в глаза и увидел её старенький домик с единственным жильцом – тощим котом Васькой. У старушки было трое детей, пять внуков и четыре правнука, но жили они в другом городе. Раньше, когда внуки были маленькие, они приезжали к бабушке с дедушкой на всё лето, а сейчас внуки выросли и у бабушки не были очень давно, впрочем, как и их родители, а правнуки не были и вовсе. Дети аккуратно поздравляли старушку с днём рождения, с Новым годом, с Восьмым марта и даже с праздником Святого Валентина. Поздравляли в письмах, но к ней не приезжали. Она давно похоронила своего деда, героя трёх войн, а потом продала корову, чтобы послать деньги правнукам на компьютеры. Старушка только слышала, будто есть такая умная машина – кампутер, которая пуще молока нужна детям, но сколько стоит не знала, и поэтому думала, что от продажи коровы денег хватит.
- Бабуля, - сказал Иван, присаживаясь рядом со старушкой на скамейку, - а сколько стоит мешок с семечками?
- Так откуда ж я знаю, сынок, - старушка поправила косынку, и посмотрела на Ивана, - а ежели тебе, мил человек, денег на стакан не хватат, то я могу и так отсыпать.
- Нет, бабуля, мне стакан не нужен. Мне бы мешок.
- Так не знаю я, мил человек. Я мешками-то не торгую. Да и как это – мешок продать? А чо ж останется?
- А ничего и не останется. Получишь деньги за целый мешок, и всё.
- Как это всё, а как же другие?
- Кто другие? – не понял Иван.
- Так известно кто – люди другие, которые тоже семечек хотят.
- Так никого же кроме нас нет, - Иван посмотрел сначала в левую, а потом в правую сторону от скамейки.
- Так это пока нет, - старушка отвернулась от Ивана, - а вскорости и прити могут.
На остановке так никто и не появился. Подъехал автобус, Иван зашёл в автобус, и сел около окна.
К бабуле, - подумал Иван, - скоро приедут правнуки, и внуки и дети. Они скажут, что на компьютеры им вполне хватило денег, и даже ещё осталось. И купят бабушке корову.
- Вошедшие, - строго сказала Женщина-кондуктор, - оплачиваем свой проезд.
Кроме Ивана, в автобусе было ещё несколько человек, но никто из них на этой остановке не входил в автобус, поэтому слово "вошедшие" относилось только к нему.
Женщина-кондуктор подошла к Ивану; он посмотрел ей в глаза, и увидел мужчину, который сидел за столиком в маленькой кухне с пожелтевшими занавесками. Это был её муж, как раз в это время из мутностеклянного стакана он пил мелкими глотками дешёвую водку. Кроме бутылки с водкой на столе были консервы с непонятной надписью, сковородка с жареной картошкой и трёхлитровая банка с солёными огурцами. Мужу Женщины-кондуктора было пятьдесят три года, но выглядел он значительно старше. Тридцать лет и три года он проработал на заводе, который изготовлял и продавал электромеханические приборы. Но до сих пор муж так и не понял, что такое бизнес, и чем он отличается от спекуляции. И почему, выполняя ту же самую работу, ему раньше хватало денег на то, чтобы накормить и одеть семью, а сейчас нет.
- Сдачи не надо, - сказал Иван, протягивая Женщине-кондукору деньги.
- Что значит не надо? – Женщина-кондуктор уверенно отсчитала положенную сдачу, - я не нищая.
- Извините, я не хотел вас обидеть.
Иван подумал о том, что муж Женщины-кондуктора вовсе не пьяница, ему скоро предложат достойную работу, и повысят в четыре раза заработную плату.
Потом Иван посмотрел в окно и увидел, как под деревом у дороги, зашевелились кусты. Это была лиса, у которой было четверо лисят, и которых она боялась долго оставлять одних, а осмелела только потому, что не хотела возвращаться домой без еды. Сначала лисят было шесть, но двоих убил тот, кто был сильнее лисы.
А дерево у дороги плакало от ножей, которые изрезали почти весь его ствол на уровне вытянутой человеческой руки. То, что писали человеческие руки, никто не читал, когда они делали это на бумаге, и поэтому писали ножом на дереве: "Здесь был …", и "Пошёл на …", - наверно, на поиск новых деревьев, - подумал Иван, - этот, который "был" пошёл искать новое дерево, чтобы его читали.
Иван подумал о том, что лисят больше никто не будет убивать, лиса и лисята должны жить и есть досыта, а дерево больше никто не будет резать ножом и ни чем другим. А тот, который "был", будет писать только на бумаге.
Иван отвернулся от окна, и посмотрел на спину человека, который сидел перед ним, и обнимал гитару, спрятанную в чехол. Иван видел только спину этого человека, поэтому и услышал голоса без лиц.
- Эх ты, - сказал голос, который принадлежал женщине, - тоже мне, музыкант! Ты даже на гитаре толком играть не умеешь.
- Почему это?! – возразил мужской голос, - я, между прочим, консерваторию закончил, а ты только свой вонючий техникум.
- И вовсе он не вонючий, сам ты вонючий, а я деньги зарабатываю. Понял?
- А я что, по-твоему, не зарабатываю?
- Какие же это деньги? – удивился женский голос, и передразнил гитарные струны, - сколько получаешь, столько и пропиваешь, с дружками своими и в том же ресторане.
- Сука ты, - ответил мужской голос.
И больше этих голосов Иван не услышал, потому что услышал, как хлопнула дверь, - та, которая впускает и выпускает из дома, потому что в самом доме так двери не хлопают.
Иван подумал о том, что человека с гитарой никто больше не будет передразнивать, ни его, ни его гитарные струны. А сам он больше не скажет "вонючий" и "сука", даже, если будет вонять, и даже если он встретит суку. Он поймёт это и вернётся домой.
Иван отвернулся от спины человека с гитарой, и посмотрел на автобусный пол. Автобусный пол завидовал автобусному потолку, но сейчас ему было хорошо. У него не было ни спины, ни лица, и поэтому пол просто лежал и не думал о кровоподтеках и ссадинах, от которых ему захочется кричать от боли. Пол не умеет кричать, поэтому его никто и никогда не слышит. Но, в эти сладкие минуты покоя, когда по нему никто не ходил, пол не завидовал потолку.
И не будет завидовать никогда, - подумал Иван, - пол есть пол, а потолок есть потолок. Автобусу нужен и пол и потолок.
Иван осторожно наступил на автобусный пол и, стараясь не смотреть на потолок, подошёл к двери. Хорошо, что сейчас будет остановка, и можно выйти из автобуса.
Глава 4. Магия
Кроме сдачи, которую отсчитала Женщина-кондуктор, других денег у Ивана не было. Как хорошо, когда нет денег, - подумал Иван, - о них и не думаешь, а думаешь о них только тогда, когда они нужны. Потом тратишь, и забываешь, как будто их не было. С такими деньгами всё-таки лучше быть Лотом, а не Иваном. А когда у Ивана были деньги? – усмехнулся Иван, и увидел прямо перед собой цыганку в мужских сандалиях, надетых на голые ноги.
И увидел семикомнатный цыганский дом, в котором был только один этаж. Потому что цыганская вера даже вероятностно запрещала женщинам находиться выше мужчин. В огромной комнате, где человек сто, наверно, могли объединиться в хоровод, и плясать вокруг ёлки, сидело пятеро мужчин. На их пальцах крепко держались широкие золотые кольца. А их вторые и даже третьи подбородки пытались накрыть золотые цепи, но не могли. Мужчины пили пиво, и громко чавкали, закусывая его красной от гордости рыбой.
- Молодой, - цыганка смотрела на Ивана снизу верх, - давай погадаю, всю правду расскажу.
- Ты лучше скажи мне, почему туалет у вас находится во дворе, а не в доме?
Цыганка ничего не ответила, и отвернулась от Ивана.
- Подожди, - сказал Иван, сжимая правую ладонь в кулаке.
- Вот, возьми, - Иван дунул в кулак, разжал пальцы, и протянул цыганке сто долларовую купюру.
Цыганка взяла деньги, посмотрела Ивану в глаза, ничего не сказала, и ушла.
Мне не нужны деньги, - подумал Иван, - я не хочу ни есть, ни пить. А хорошо бы захотеть чего-нибудь поесть, и даже выпить. В то же мгновение Ивана захватил голод, и такой, словно он весь день ничего не ел. Не ел, конечно, Иван, а не голод, потому что голоду никогда не хочется есть. Но, захватывать он может, да ещё как.
Иван сделал несколько шагов, и увидел высокие стеклянные двери, сверху которых было написано: Ресторан "Магия". О, - подумал Иван, - это, как раз, то, что мне нужно. Иван открыл двери "Магии" и увидел Защитника ресторана, - человека мужского пола в позе инспектора дорог, который не инспектирует дороги, а следит за тем, чтобы на дорогах правильно вели себя люди, и люди на колёсах. Защитник ресторана посмотрел на Ивана, и, как можно доброжелательнее, сказал: "Проходите", стараясь правильно выговаривать каждую букву. Иван увидел жену Защитника ресторана, которая заставляла мужа курить только на лестничной клетке, и снимать домашние тапочки, прежде чем наступить на ковёр в комнате.
На эту картину Ивану не хотелось смотреть, и он прошёл в зал ресторана с неживыми цветами и фонтанами. Цветы действительно были неживые, но фонтаны только такими казались, потому что стояли без воды. Даже, если бы фонтаны лежали, - подумал Иван, - всё равно, это бы им не помогло. А с потолка ресторанного зала смотрели звезды, и бородатые люди в звёздных колпаках, которые походили на волшебников, потому что держали в руках палочки. А какие палочки могут быть в руках у людей в звёздных колпаках? – подумал Иван, - только волшебные. На скатертях, покрывающих столики, был точно такой же рисунок, как и на потолке. На этих рисунках только у звёзд не было ни бород, ни волшебных палочек. А зачем звёздам бороды? И никакие палочки им не нужны, и вообще ничего.
Иван подошёл к столику, за которым сидел только один человек, и спросил,
- У вас свободно?
И тут же подумал о том, что этот человек может его не понять, потому что Иван хоть и задал вопрос о свободе, но не уточнил, где именно он собирался её искать. Но, человек понял Ивана, и сказал, указывая на стул, который стоял напротив,
- Да, пожалуйста.
Иван сказал: "Благодарю вас", и сел.
Человек, с которым Иван оказался за одним столиком, ухаживал за своей бородкой, учил жену, как правильно нужно жить, до блеска чистил ботинки, и любил свой берет. Он не снимал бы берет даже в ресторане, но знал, что его могут неправильно понять. Человек без берета выполнял не очень понятную работу, потому что возглавлял кафедру психологии в государственном университете. Жена Человека без берета была молчаливой и спокойно красивой, но от мужа ушла. Иван увидел единственного сына этого человека, которому в детстве отец читал умные книги, и сын во всём слушался отца, а потом стал наркоманом. Отец два раза определял его в клиническую больницу, и каждый раз сын клялся, что этот раз был последний, но после выхода из больницы начинал колоть вены в новых местах.
- Вы выпьете со мной? - Человек без берета взялся за графинчик с водкой.
- Да, конечно, - Иван подставил чистую рюмку, и посмотрел в конец зала, откуда с подносами выходили официанты, - я тоже хотел бы сделать заказ.
- Придётся подождать, - Человек без берета наполнил рюмку Ивана, а потом свою, - людей много, а они не успевают, - а пока вы можете воспользоваться вот этими помидорами. Замечательные помидоры, доложу я вам, настоящие бочковые, без уксуса.
- Тогда я ваш должник, - Иван поднял рюмку с водкой.
- Ну, что вы, о каком долге может идти речь? Водки хватит на всех. Уж чего-чего, а водки хватит.
- Это верно, а за что будем пить?
- А знаете, - Человек без берета посмотрел на пустой фонтан, - давайте выпьем за то, чтобы из этого фонтана побежала вода.
- Вы думаете, - Иван тоже посмотрел на фонтан, - это возможно?
- Нет, конечно, но выпить-то можно. За мечту всегда можно выпить.
- Я согласен, - Иван посмотрел Человеку без берета в глаза, - за мечту.
- Значит, вы – мечтатель? - Иван выпил, и поставил рюмку на место.
- Нет, - ответил Человек без берета, и выпил свою водку, - я – Рыхлов, Сергей Серафимович Рыхлов. Профессор, доктор психологии.
- Значит, вы лечите людей? – Иван взял замечательный помидор. Собственно, других помидоров на столе и не было.
- С чего вы взяли?
- Ну, как с чего? Вы же сами сказали, что вы – доктор. А, что делают доктора? – лечат.
- Я – психолог.
- А разве, - Иван положил на салфетку то, что осталось от замечательного помидора, - психология не лечит?
- Но, в какой-то степени, да, - Человек без берета пригубил сок, который уже находился в его бокале, - скорее, я учу других, как нужно лечить, при помощи психологии, конечно, - Хотите сока?
- Хочу. Я люблю томатный сок, - Иван подставил к кувшину с соком свой бокал.
- А вы совершенно правы, мой друг, - Человек без берета налил Ивану томатного сока, - психология – это лекарство.
- А само слово – психология, что означает? – Иван немного выпил томатного сока.
- Это наука, наука о душе.
- Но, что такое душа никто не знает. Или я не прав, Сергей Серафимович?
- Правы, почему же нет? И я вам отвечу, только… только не знаю, как вас называть?
- Ах да, простите, моё имя – Лот.
- Лот? – удивился Человек без берета.
- Да, Лот. А что вас так удивило?
- Кажется, Лот – это племянник Авраама. У вас очень интересное имя, или фамилия?
- И то и другое. Только к племяннику Авраама я не имею никакого отношения. Скорее, к измерительному прибору.
- К прибору, которым меряют глубину?
- Да.
- Интересно, Лот – человек, измеритель глубины. Глубины чего? А впрочем,… давайте выпьем, теперь уже за знакомство, - Человек без берета налил Ивану и себе, а графинчик остался без водки.
- С удовольствием.
К столику, за которым сидели Иван и Человек без берета, подошла девушка в ярко чёрном платье, расписанным так же, как потолок и скатерть. Чёрное платье редко бывает ярким, яркость ему придают украшения, которые сами по себе не выглядят яркими, но на чёрном платье они выглядят совсем по-другому. Именно такое платье и было на девушке, которую звали Люда.
Люда приехала поступать в театральное училище, но не поступила. Жила у родной тётки, которая и устроила её официанткой в ресторан "Магия". Люда считала себя непревзойдённой актрисой, а басню "Стрекоза и муравей", которую она читала на вступительном экзамене, никто не понял. Не поднялись тёмные люди, принимающие экзамен, до её светлого таланта, не услышали, не оценили. Люда не любила свою работу, считала её безрадостной и временной. А пока…, пока салаты и водка, и чаевые, которые радовали, когда больше походили на водочные или коньячные.
- Вы похоже на актрису, - сказал Иван.
- А как вы…, - Девушка в чёрном платье посмотрела Ивану в глаза, - а что вы будете заказывать?
- А что заказал доктор психологии?
- Кто? – не поняла Девушка в чёрном платье.
- Как кто? Ваш клиент, который сидит напротив меня.
- Да что он там заказал. Как и все – немного водки, помидоры, столичный салат и бефстроганов с жареной картошкой.
- А что заказывают невсе? – спросил Иван.
- Невсе, - Девушка в чёрном платье посмотрела в потолок, - заказывают чёрную икру, шашлык и дорогую водку.
- Разве это невсе? - Иван посмотрел на Человека без берета, - а шашлык у вас из чего?
- Из свинины.
- А из крокодила?
- Из кого? – переспросила Девушка в чёрном платье.
- Из крокодила, который всегда зелёный и голодный, - Иван вытянул вперёд руки, и показал ими, как открывается и закрывается пасть крокодила.
- Нет, - улыбнулась Девушка в чёрном платье, - крокодилов у нас нет, только свиньи.
- Ладно, будем, как невсе. Принесите нам, пожалуйста, два шашлыка, грамм двести чёрной икры, и дорогой водки.
- Бутылку?
- Конечно, бутылку. И вот ещё что, Люда, а почему у вас не работают фонтаны?
- Я не знаю, это не ко мне. Я выполняю только заказы.
- Так и считайте, что это заказ, а за ценой, - улыбнулся Иван, - я не постою.
- Ну, я не уверена, - Девушка в чёрном платье посмотрела сначала на Ивана, а потом на Человека без берета, - у нас слесарь…заболел. Но, я попробую.
- Попробуйте. Я думаю, что у вас получится.
- Вы решили исполнить мечту? – спросил Человек без берета, когда Девушка в чёрном платье ушла.
- Не я. Вы же слышали – слесарь.
- А мы так и не выпили за знакомство, - Человек без берета поднял рюмку.
- За знакомство, - Иван выпил водку, и запил соком.
- Вы спрашивали о душе? – Человек без берета выпил, и взял замечательный помидор, - что такое душа, не знает никто, но лечить людей с больной душой можно. Это, как электрический ток. Помните? – Человек без берета положил на тарелку остатки от замечательного помидора, - "направленное движение заряженных частиц". Но, кто придумал эти частицы, и как они заряжаются? Однако, не зная этого, люди успешно ими пользуются.
- Я вас понял, Сергей Серафимович. Электрический ток – это хороший пример, потому что, током можно как оживить, так и убить. А, как вы думаете, человек, который из-за несчастной любви собирается убить самого себя, больной?
- Конечно, больной. И болит у него именно душа, её можно и нужно лечить.
- А вон те люди, - Иван посмотрел на соседний стол, - душевно больные, или нет?
Человек без берета тоже посмотрел на людей, которые сидели за соседним столом. Они пили коньяк и смотрелись каждый в своё невидимое зеркало, но иногда заглядывали и в чужие, чтоб убедиться, что их собственные зеркала не лгут. Их было шестеро: трое мужчин в остроносых туфлях и три женщины с накладными ресницами. Женщины улыбались, как улыбается судья высшей категории, награждая победителя соревнований, а двое из мужчин явно уважали первого, на животе которого почти горизонтально лежал ярко красный галстук. Первый курил сигару, и слушал, как его уважают.
- Толстяк, это…, – Человек без берета повернулся к Ивану, - это тот, от которого многое что зависит, а двое других пригласили его в ресторан. Видимо, они что-то хотят от него получить, поэтому и ублажают. А женщины…, женщины так, для картинки. Все они обыкновенные люди, и им не нужна психология, потому что они и так её прекрасно знают. Они не больные.
- А вы посмотрите внимательно.
Человек без берета снова взглянул на тех, кто сидел за соседним столом, и … и его ладони до боли сжали краешки сиденья от собственного стула.
За соседним столом сидели свиньи и крокодилы. Свиньи сидели напротив крокодилов, а крокодилы напротив свиней. Свиньи были огромных размеров, с жёлтыми клыками и чёрногрязными боками, они улыбались, свешивая из слюнявой пасти кроваво красные языки. Крокодилы не уступали по размерам свиньям, их ядовито зелёные животы временами вздрагивали, а когти на задних лапах заскребали пол почти до самой земли. У каждой свиньи на левом ухе была надета огромная чёрная серьга, не отражающая свет. С крокодиловых шей свисали широкие ярко красные галстуки в графических рисунках, напоминающих остатки от раздавленных яиц. Крокодилы и свиньи не издавали ни звука и смотрели друг другу в глаза.
В следующее мгновение они замерли, как спринтеры в ожидании залпа рефери. Человек без берета не услышал никакого залпа, но, когда он увидел то, что увидел, ему захотелось превратиться в собственный стул, чтоб ничего этого не видеть. Первая свинья до самого хвоста распахнула пасть, и стала медленно заглатывать напротив сидящего крокодила. Второй крокодил не остался в долгу перед первой свиньёй. Он распахнул пасть до того места, где начинались его задние конечности, и заглотнул вторую свинью. Затем третья свинья до самого хвоста распахнула пасть, и стала медленно заглатывать третьего крокодила. Затем второй крокодил заглотнул третью свинью.
Когда после такого пиршества осталась всего одна свинья и один крокодил, они снова замерли в ожидании невидимой команды. Потом первая свинья улыбнулась, и стала медленно поднимать хвост. Из её заднего отверстия показалась пасть крокодила. Крокодил вылез из заднего отверстия первой свиньи, отряхнулся, и занял место первого крокодила. Когда он сел за стол, то второй крокодил улыбнулся не менее очаровательно, чем свинья, и стал медленно поднимать хвост. Из его заднего отверстия вылезла свинья и села рядом с первой на своё прежнее место. Затем эта процедура рождения крокодиловых свиней и свинячьих крокодилов повторилась ещё два раза. Таким образом, свиньи и крокодилы оказались в изначальном количестве. Потом они снова замерли ….
У Человека без берета закрылись глаза, и он услышал каждую клеточку своего тела, с которым прощалась душа, уставшая сопротивляться ненасытному смерчу страха.
- Сергей Серафимович, всё нормально, открывайте глаза, - рука Ивана лежала на плече у Человека без берета.
Человек без берета открыл глаза, посмотрел на Ивана, и спросил,
- Что это было?
- Ничего, - ответил Иван, - ничего не было.
- Как это ничего? А как же…, ну, эти…? Вы что, не видели?
- Нет, - Иван посмотрел на соседний стол, - а вы сами посмотрите.
Сергей Серафимович Рыхлов медленно повернул голову, и посмотрел на соседний стол. За соседним столом никаких свиней и крокодилов не было. Мужчины и женщины пили коньяк.
- Наверно, - Сергей Серафимович повернулся к Ивану, - наверно, я слишком много выпил.
- Вам нужно поесть, Сергей Серафимович. Смотрите, что нам принесли.
На столике не для всех возвышалась потная от радости бутылка с дорогой водкой, и вазочка с чёрной икрой, рядом с которой каждый на своём блюдечке лежали белый хлеб и сливочное масло. Напротив Сергея Серафимовича и Ивана на белых блюдах дымился шашлык.
- И ещё, - Иван снял крышку от бутылки с дорогой водкой, - посмотрите на фонтаны.
В мгновенно меняющемся красками свете ожили фонтаны, которые изливались водой, понимая, что вода, свет и фонтан хороши только тогда, когда они вместе. Цветы, забыв о том, что они неживые, наслаждались водой и светом. Казалось, что цветы благодарят и кланяются, и выражают своё восхищение.
- Вы исполнили мечту?
- Ну что вы, Сергей Серафимович, разве я на такое способен? Это – слесарь, он выздоровел.
- А я…, я в это время, как будто бы спал?
- Почему как будто? – Иван стал наливать Сергею Серафимовичу дорогой водки, - Вы просто видели сон. Кстати, а как вы себя чувствуете?
- Сейчас, - Сергей Серафимович посмотрел на цветы, - сейчас хорошо.
- Тогда давайте за это выпьем.
- Нет, вы знаете, Лот, я больше не хочу пить.
- Это понятно, - Иван поставил бутылку с дорогой водкой на место, - мне пора уходить, а вы не долго останетесь в одиночестве.
- Ну что вы, Лот, мне очень приятно ваше общество.
- Дело не в этом. Скоро моё место займёт ваш сын. Кстати, он сейчас голоден, потому что перестал принимать наркотики.
- Кто вы, Лот?!
- Это, всё равно, что…, - улыбнулся Иван, - спросить у Ивана: кто ты, Иван?
Глава 5. Светлана
Свет уходил за черту, где его ждала темнота, чтобы захватить небо кроме высоких звёзд, перед которыми темнота была бессильна. Уличные фонари вспоминали о том, что они фонари, и проливались бесконечным светом. Большие и маленькие дома, в которых светилась жизнь, открывали глаза, а дома, в которых ещё не было жизни, стояли слепыми и ждали своего нового рождения.
Иван проходил мимо большого дома, на первовысоком этаже которого за огромными стёклами продавались китайские телевизоры и стиральные машины. Раньше, на этом же этаже, когда его стёкла были не такие огромные, продавалась русская колбаса по прозвищу "шайба" и "завтрак туриста". Это было в том далёком "раньше", когда в России многие любили путешествовать, но не многим из них удавалось дойти до Китая.
Иван остановился напротив арки большого дома, и заглянул во двор, где остались ещё деревянные сараи и полукирпичные маленькие дома. Около ветхого сарая под одиноким фонарём стоял стол со скамейками, ножки которых были вкопаны в землю. Деревянные ножки привыкли быть ножками, - подумал Иван, - и забыли о том, что когда-то они были деревьями. Теперь ножки от стола поддерживали несколько сбитых досок, на которые падали карты или костяшки от домино, а иногда проливалась какая-то жидкость, непохожая на древесный сок, и ножкам от стола становилось тяжело. А ножки от скамеек мечтали сбросить доски, от которых им трудно было дышать, и думали, что быть ножками от стола намного легче.
За столом сидели три мужичка с тяжёлыми глазами, и смотрели в стол. Мужички ни во что не играли, и ничего не пили, потому что устали и играть, и пить. Одного из мужичков, с длинным лицом и близко посаженными глазами, звали "Тихо-спокойно". Потому, что когда он выпивал красного вина из непонятно зачем загубленного винограда, то, отзываясь на любые слова, говорил: "тихо-спокойно". Без стакана красного вина Тихо-спокойно не мог обходиться, как без стакана воды, поэтому, определяя своё место в жизни, где так неуместно возводят стены, он успокаивал и сами стены, и тех, кто их возводил. Тихо-спокойно был добрый и тихо спокойный человек, он никогда никого не оскорблял, не любил скверные слова, и любил свою маленькую светлоликую жену вместе с приёмным сыном.
Второго мужичка с большими серо-голубыми глазами звали Старый. Не потому, что ему было много лет, а потому, что он любил всему и всем делать замечания. И разным людям, и большим и маленьким домам, и ветхим сараям, и прозрачным витринам, и любой колбасе, и даже несчастным дверным ручкам, без которых не открывалась ни одна счастливая дверь. Раньше у Старого были голуби и синее небо, а теперь он выпивал с Тихо-спокойно красного вина, не потому, что ему жутко хотелось выпить, а потому, что жутко было не пить. У Старого была крепконогая дочь, которую он мечтал выдать замуж, а когда его мечта исполнилась, то остался совсем один.
Третьего мужичка звали Чижик. Он был небольшого роста с послушными глазами и маленькими руками. Карманный мужичок, карманом которому служила жена, которая не поместилась бы ни в одном кармане, и даже в небесном, потому что тогда в небе больше ни для чего бы не осталось места. Чижик любил свою жену, потому что чужих жён у него не было, и не обижался, когда его называли Чижиком.
Иван обошёл голые металлические столбы с бельевыми верёвками, которые отдыхали от белья, и остановился около стола со скамейками,
- Мужики, а можно мне с вами посидеть?
- "Мы поехали кататься, а ты ноги задрала", - тихо пропел Чижик.
- А ты штаны-то не замараешь? – спросил, не поднимая голову, Старый.
- "Ну зачем дубиной драться? - нарастающе громко продолжил Чижик, и закончил ещё громче, - "Не дала, так не дала".
Действительно, - подумал Иван, - в дороге дубина никогда не бывает лишней.
- Мужики, всё тихо-спокойно, - сказал Тихо-спокойно.
- Юра, - сказала жена, которая вышла во двор, обнимая одной рукой большой таз с отстиранным бельём, и раскачивая в другой руке бусы из деревянных прищепок.
Чижик свёл брови, поджал верхнюю губу, встал, словно никогда и не сидел на скамейке, и, широко расставляя ноги, направился к жене. Но не рассчитал расстояние, и, пройдя мимо, понял свою ошибку, развернулся, и, сделав несколько шагов, остановился около таза. Жена поставила таз на землю, и повесила на шею Чижика деревянные бусы. Иван посмотрел на Чижика, который старался выглядеть прямым, и направился к выходу.
Обиделся что ли? – спросил Старый.
- Всё тихо-спокойно, - ответил Тихо-спокойно.
Впервые за всё время проживания в белом костюме Иван почувствовал, что устал. Где-то нужно провести ночь. Можно, конечно, стать тазом, или бельевой верёвкой, или деревянным столом, но почему-то не хочется. В теперь уже далёком "когда-то" у Ивана был дом и даже своя комната, а теперь он понял, что "не имеет, где приклонить голову".
- Здравствуйте. Можно мне с вами поговорить?
Перед Иваном стояла девушка в серой косынке, сером платьице и истоптанных башмачках. Иван увидел, как в больших глазах девушки застыли два коричневых солнца, которые не могли уйти за черту, чтобы подняться снова.
Когда-то у этой девушки были и отец и мать, и младший брат. Отец погиб, защищая горную страну от горцев, а младший брат…. Младший брат хотел стать офицером самой справедливой армии в мире, чтобы защищать братьев и сестёр от тех, кто убивает отцов. Для того чтобы поступить в военное училище потребовали деньги, потому что у младшего брата, который был кандидатом в мастера спорта по лёгкой атлетике, обнаружились нездоровые лёгкие. Нужно было заплатить врачам из училища, чтобы лёгкие вновь стали здоровыми. Мать нашла деньги и заплатила, но сыну ничего не сказала. А потом выяснилось, что вовремя не прибыли документы из военкомата. Снова потребовались деньги, чтобы заплатить уже военкому. Денег у матери не было, она не выдержала и заплакала, и обо всём рассказала сыну. Младший брат ушёл из дома, он пошёл к старому другу своего отца – боевому офицеру. Проходя по улице "Советской" мимо пятиэтажного дома, ему повстречались трое парней, которые никогда не служили ни Родине, ни отцу ни матери, никому. Первый парень держал в руках железный прут.
– Эй, фраерок, - у тебя курить-то есть шоли чо? – спросил первый парень.
– Я не курю, - ответил младший брат, отходя к стене пятиэтажного дома.
– Хочешь здоровеньким помереть?
– Причём здесь это? Просто не курю и всё.
– А деньги у тебя есть? – спросил второй парень.
– Денег я вам не дам.
– А мы не гордые, сами возьмём, - сказал третий парень, и усмехнулся.
Третий парень подошёл поближе к младшему брату, и протянул к нему руки. Младший брат взял руки третьего парня, рванул к себе, потом отпустил, а сам сделал шаг в сторону. Третий парень ударился головой о стену, и упал. Второй парень не стал протягивать к нему руки, а сделал из них кулаки, и подошёл ближе. Этого второго младший брат ударил прямым в челюсть. Первый поднял прут до уровня головы, и стал подходить к младшему брату. Младший брат сначала ударил его ногой в пах, а потом кулаком в висок. Все парни, встретившие младшего брата, лежали на земле. Младший брат опустился на корточки к тому парню, которого ударил в челюсть, и, потрогав его, сказал,
– Дышит. Ну слава Богу, значит жив.
В это время стал оживать третий парень. Он отделился от земли, и поднял железный прут, который уронил первый. Третий парень подошёл к младшему брату сзади и ударил его железным прутом по голове. Когда младший брат упал, ожили и все остальные парни. Они поднялись и стали бить младшего брата ногами. А третий бил железным прутом, стараясь попасть в голову. И попадал. Потом парням что-то послышалось, и они убежали, оставив на земле младшего брата и железный прут.
Младший брат сумел встать и даже дойти до дома. Там и умер, …так и не дождавшись ни скорой, ни какой другой помощи. …А у матери остановилось сердце. Для одного материнского сердца смертей оказалось слишком много.
- Здравствуйте, - ответил Иван девушке в серой косынке, - я вас слушаю.
- Мы, - девушка поправила косынку, - свидетели Иеговы, вы не хотите к нам присоединиться?
- Вы читали Рассела? – спросил Иван, и тут же понял, что из необдуманных мыслей получаются такие слова, которые невозможно вернуть в мысли. Мысли стали словами, всё, и жалеть об этом бесполезно.
- Кого? – спросила девушка.
- Извините, это я тут о своём подумал, поэтому и спросил не то. Я только слышал, что такие есть. А вот, кто они, свидетели Иеговы, я не знаю.
- Мы братья и сёстры, которые возвещают миру об Иегове, - стала быстро говорить девушка, - уверовшие в Иегову становятся избранными, то есть самыми лучшими из людей, для которых уготовлено небесное царство.
- Значит, Иегова – это Бог? – спросил Иван.
- Конечно Бог, единственный и всемогущий.
- А вы его свидетели?
- Мы свидетели Иеговы.
- А вас много?
- В России больше чем триста шестьдесят общин, а в мире нас пять миллионов человек.
- А остальные как же?
- А остальные…, - девушка задумалась, но быстро ответила, - остальные пока ещё не избранные.
- Значит, неизбранные в небесное царство попасть не могут?
- Нет.
- Значит, для того, чтобы попасть в небесное царство нужно обязательно стать свидетелем Иеговы?
- Конечно.
- А вы знаете, - Иван подумал, что, если ему и придётся стать не Иваном, то он станет глазами этой девушки, - я хочу в небесное царство. Только я не знаю какое оно, я же там не разу не был.
- Оно удивительно и прекрасно. Там вы встретите всех, кого любили. Там вы узнаете всё, о чём раньше не знали. Там исполнятся все ваши желания.
- А что же я должен делать, чтобы туда попасть?
- А ничего особенного не нужно. Я дам вам адрес нашего дома, вы приходите, и обо всём подробно узнаете.
Когда девушка потеряла всех, кого любила, её нашли свидетели Иеговы. Свидетели сказали, что им запрещено держать в руках любое оружие, и служить в армии. Но, у них есть свои законы, которым следует подчиняться, и тогда после смерти свидетелю Иеговы уготовлено место рядом с Иеговой в его прекрасном неземном царстве, а может быть, и рядом с теми, кого свидетель любил на земле. Но, это только в том случае, если свидетель Иеговы будет безоговорочно следовать законом общины. Девушка продала трёхкомнатную квартиру, где когда-то они жили вместе с отцом, матерью и младшим братом, и купила комнату в коммунальном доме. А оставшиеся деньги отдала в общину свидетелей Иеговы.
В детстве она часто жаловалась на боль в голове, которая мешала ей думать о прекрасной фее из сказки про Золушку. Казалось, что злой и страшный колдун приходит в её голову, и бьёт изнутри склеенными камушками для классиков. Тогда её кровь ещё не потеряла безвозвратно железо, ну подумаешь мало, ничего страшного. И она принимала таблетки, которые справлялись со страшным колдуном, и боль уходила. Когда девочка стала девушкой, страшный колдун продолжал появляться, и она привыкла не обращать на него внимание. Но, сердце, даже когда она ничего не делала, стучало так, словно ему надоело в груди, а хотелось вырваться и убежать. При этом перед её глазами кружились маленькие мухи, похожие на летающих чёртиков. А когда она закрывала глаза, то чёртики не улетали, а оставались внутри зловещими слугами колдуна. Кто-то сказал девушке, что у неё плохая кровь, и что кровь следует заменить на другую, а иначе она может умереть. Но, свидетелям Иеговы запрещалось переливание крови. И девушке это понравилось, потому что она верила, что скоро перейдёт из этой ненужной жизни в царство Иеговы, где нет злых колдунов, а есть только прекрасные феи, которые помогут ей встретиться с мамой, папой и младшим братом.
- Скажите, а как вас зовут? – спросил Иван.
- Светлана.
- А меня…, - замолчал Иван.
- Вы, забыли своё имя? - в коричневых солнцах появились чуть заметные светлые лики.
- Я подумал, что хочу быть Иваном.
- Значит, вы Иван?
- Я свидетель, что Иван был.
- Но для этого, - лики стали ещё светлее, - вам нужно было родиться раньше Ивана, или, по крайней мере, одновременно с ним.
- В том-то и дело, Света, что я не знаю, родился я или умер?
- Знаете, Ваня, вы должны обязательно к нам придти. Вам помогут, у нас всем помогают.
- В дом братьев и сестёр, - улыбнулся Иван, - которые родились раньше, чем Иегова?
- Нет, - светлые лики пропали, словно их никогда и не было, - мы не родились раньше, мы – свидетели.
- Ну хорошо, Света, я обязательно к вам приду. А скажите, в доме свидетелей Иеговы есть общежитие?
- Общежитие? Нет, у нас только дом.
- А почему вы удивились? Вы же сами сказали, что свидетели Иеговы – это братья и сёстры. А почему бы братьям и сёстрам не жить вместе – в общежитие?
- Ну, не знаю, - Светлана опустила голову, а потом снова посмотрела на Ивана, - в доме все собираются, а живут отдельно. А почему вы спрашиваете?
- Дело в том, что у меня нет дома, - Иван смотрел в глаза Светланы, не понимая, как он мог жить без этих глаз раньше.
- Как нет, а где же вы живёте?
- Ну, понимаешь, вообще-то я живу в лесу, - Иван подумал, что он одновременно лжёт и говорит правду, и не знает, чего больше, а смотреть в эти глаза, и лгать, это всё равно, что разбивать зеркало, - сейчас уже поздно, и …мне не на чем туда добраться.
- Разве у вас нет машины?
- Нет.
- Да…, а как же вам помочь?
- Света…, - Иван забыл о том, что он Лот, Иван забыл о том, что он Иван, и вспомнил, как в зеркале отражалась пустота леса, - Света, а можно мне к тебе?
- Но, у меня только маленькая комната в коммуналке, и одна кровать.
- Это ничего, я могу везде, я могу даже стать полом.
Глава 6. Человек со стулом
Ночь, и тишина, как отражение ночи. Потому что тишине трудно быть отражением дня. День пытается убить тишину. Тишине больно, она кричит и умирает, и только ночью тишина воскресает. Бывают и дни, как ночи, когда ничего не слышно, кроме тишины, и кажется, что день отхлебнул тишину ночи, и опьянел и уснул.
Иван касался ладоней Светланы кончиками пальцев всего Ивана и отражался в её светло коричневых солнцах.
- К тебе больше никогда не придёт колдун, и твою кровь не нужно будет менять на другую.
- А откуда ты знаешь про колдуна?
- Знаю, я знаю и про твоего младшего брата, я знаю и про отца, и про маму. Я даже знаю, что под твоей левой коленкой есть маленький шрам. Он появился после того, как ты не очень удачно взбиралась на карусель.
- Наверно, мы встречались раньше, когда я была маленькой?
- А мы и не расставались, это единственное, что я не знал.
- А остальное? Всё остальное ты знаешь?
- А остального ничего нет. Остальное – это отражение леса.
– А в лесу страшно?
– Нет. В лесу хорошо.
– Даже, если ты всё знаешь про лес?
– Всё равно хорошо.
– И тебе не страшно стоять под деревом?
– А почему это страшно?
– Потому что с дерева может что-нибудь упасть.
– Я знаю, что может упасть. Я могу этим стать и даже тем, как падает.
– А меня …меня ты очень хорошо знаешь, да?
– Да.
- Поэтому тебе скучно меня любить?
- Да, но я хочу забыть.
– Обо всём?
– Обо всём.
– Обо всём обо всём?
– Да.
- Значит, ты хочешь ничего не знать?
- Да.
- Но тогда…, тогда ты станешь глупым.
- А я и хочу стать глупым.
- А когда ты станешь глупым, и всё забудешь, ты вспомнишь обо мне?
- Да. …Я приду к тебе, чтобы никогда не расставаться.
- А как же я тебя узнаю? Я же не знаю Ивана, который ничего не знает.
- А я скажу тебе волшебные слова, и ты сразу меня узнаешь. Я скажу, здравствуй, Светланка, это я, твой Иван.
- Ваня, мне не нужны волшебные слова. Я и так тебя узнаю. Ты только приходи.
В лесу ничего не изменилось, даже стул оказался на прежнем месте. Недалеко от стула, прислонившись спиной к дереву, сидел юноша. На этом же дереве на крепкой ветке висела симпатичная петля. Юноша достал из кармана пачку сигарет, и услышал:
- Ваня, а меня угостишь?