В маленьком кафе работала вентиляция. Вентиляции не платили деньги, и она работала, как могла. Люди не работали, они отдыхали и курили. Курили так, как курят последний раз и бесплатно. Дымные девочки бабочками одного и того же вида порхали между столиками. Приносили-уносили холодное и горячее, и меняли пепельницы. У девочек были такие длинные ноги, что в их лица никто не заглядывал. У каждой девочки было имя, которое можно было разглядеть, потому что имя, несмотря на то, что находилось выше ног, было ниже лица. Одна из таких девочек припорхнула к столику, за которым сидели трое мужчин примерно одного возраста, и спросила,
- Вам ничего не нужно?
Сашок вздохнул и захотел посмотреть в глаза той, которая задала вопрос, но понял, что ему тяжело будет поднять голову, и, посмотрев на длинные ноги, которые чуть ли не касались его плеча, помотал головой.
- Нет, почему же, - сказал Славик, - я бы сейчас рыбки поел.
Славик недавно защитил докторскую диссертацию о феномене Сократа, и стал профессором. А его кандидатская диссертация была о несгибаемом духе ленинских работ. Если раньше к кандидату в философы Славику какой-нибудь студент обращался с вопросом, то Славик пристально смотрел в бесхитростные глаза студента, и уверенно отвечал, - а как вы думаете, как бы на этот вопрос ответил товарищ Ленин? После того, как Славик стал профессором, он, ещё пристальнее вглядываясь в студенческие глаза, продолжал по-новому отвечать на вопросы, - а как вы думаете, как бы на этот вопрос ответил Сократ? При этом кандидатский дух не давал Славику покоя, и он не понимал, но ни у кого не спрашивал, почему Сократа нельзя назвать товарищ Сократ?
- Осетрина устроит? - спросила девочка.
- Вполне, - ответил Славик.
- А мне…мне…, - начал Сева, сжимая вилку, но не закончил, потому что за Севу закончил Сашок, - ему тоже ничего.
Девочка упорхнула, а Сева обратился к Славику.
- Нет, ты мне всё-таки объясни, почему ты считаешь его феноменом?
Сева давно защитил кандидатскую диссертацию, где развил марксистко-ленинское учение о значимости народных масс при переходе от одной экономической формации к другой, и не знал о чём ещё писать.
- Кого? - спросил Славик, доставая очередную сигарету.
- Нет, - вздохнул Сева, - Сашок, ну ты хоть ему объясни, профессору этому…, что у нас, у людей вообще не может быть феноменов. Потому что…потому что, - Сева ещё сильнее сжал вилку.
Сашок вздохнул и понял, что не понимает, почему его феномен ещё дышит?
- Мужики, - Сашок заставил себя приподнять голову, - может хватит, пойдём отсюда.
- Нет, - Сева сложил руки вместе с вилкой, как прилежный ученик, - пусть сначала ответит.
- Мы ещё рыбку не ели, - сказал, закуривая Славик.
- Ладно, - Сева отложил вилку, и взялся за бутылку с водкой, - тогда выпьем.
- Я больше не могу, - сказал Сашок.
- Нет, - Сева начал наливать водку, - ты у нас кто? - ты у нас писатель. А писатели обязательно должны пить. Правильно Вячеслав?
- Несомненно, - согласился Славик.
- А почему? - спросил Сашок.
- Вячеслав, объясни, - Сева поднял рюмку.
Славик опустил сигарету в пепельницу, и тоже поднял рюмку,
- Потому что все писатели пьют.
- Понял? - спросил Сева.
- Не понял, - Сашок взял рюмку с водкой, и поставил её на прежнее место.
- Тебя сейчас кто читает? - спросил Славик.
- Не знаю, может тот, кто любит, - ответил Сашок и опустил голову.
- Сашок, мы тебя любим, но не читаем, - Сева ещё выше поднял рюмку, - потому что мы не знаем, можно тебя читать или нет.
- Это потому, что ты мало пьёшь, - сказал Славик.
- И не куришь, - добавил Сева.
Сашок понял, что если он сделает ещё несколько глотков этого воздуха, то никогда больше не сможет дышать.
Сашок вышел из кафе и глубоко вздохнул. При этом он понял, почему лёгкие называются лёгкими, а не тяжёлыми. При любом воздухе и в любую погоду тем, что тяжело, невозможно дышать. Зима ещё не наступила, а осенний сезон уже закончился, отяжелел, но продолжал дышать. Межсезонные люди ничего не знали о дыхании и торопились из осени в зиму. Рядом с Сашком, на столбе, который должен был не только поддерживать троллейбусные провода, но и освещать, красивые буквы сообщали: "Здесь может быть Ваша реклама". Сашок перешёл на другую сторону, и толкнул плечом проходящего мужчину в чёрной шляпе.
- Извините, - сказал Сашок.
- Извините, - передразнил мужчина в чёрной шляпе, - пить надо меньше, тогда и извиняться не надо будет.
- Да я…да я, - начал Сашок, но мужчина в чёрной шляпе ушёл.
- Да пошёл ты, - сказал Сашок и вошёл в парк с обрубленными деревьями.
Почему, - подумал Сашок, - почему люди могут сидеть на скамейках, а листья только лежать? На скамейке, мимо которой проходил Сашок, сидела девушка без шляпы. Девушка сидела на спинке скамейке, как на жердочке, опустив ноги на листья. Наверно ей неудобно так сидеть, - подумал Сашок, и остановился около девушки без шляпы.
- Что смотришь, - сказала девушка без шляпы, и, не дожидаясь ненужного ответа, спросила, - закурить есть?
- Я не курю, - ответил Сашок.
- А выпить? - девушка без шляпы приподняла правую ногу и опустила на левую.
- Я не хочу больше пить, - сказал Сашок.
- Тогда иди отсюда, чего встал?
- Я …я спросить хотел, - Сашок подошёл ближе к скамейке.
- Спрашивай, - разрешила девушка без шляпы.
- А вам разве удобно так сидеть?
- Ты что дурак? - девушка без шляпы снова опустила обе ноги на листья.
Сашок ничего не ответил и пошёл дальше. Обрубленные деревья были похожи на огромные кактусы, которые не поняли, за что их наказали. Они не могли шептаться как раньше и застыли, как память о былом величии. Сашок подошёл к дереву и прижал правую ладонь к стволу. Потом он приподнял голову и получил удар в грудь от плеча высокого парня, который шёл под руку с девочкой в белой шапочке.
- Что пьянь, - спросил, выпрямляясь, высокий парень, - думаешь сверху наливают?
- Пойдём, - сказала девочка в белой шапочке, - он уже давно ни о чём не думает.
Высокий парень и девочка в белой шапочке засмеялись и пошли дальше. Сашок ещё немного постоял, не убирая ладонь от дерева, и решил, что нужно догнать этого парня с девушкой и объяснить им, что он вовсе не пьяница, а писатель. И что он вообще не пьёт и даже не курит, а сегодня так получилось, потому что он приехал в родной город и встретился со старыми друзьями.
Сашок оставил дерево и направился к выходу из парка, через который только сейчас вошёл. Проходя мимо скамейки, на которой уже не было девушки без шляпы, он подумал, что высокого парня с девушкой в белой шапочке всё равно не догнать, а скамейки поставлены для того, чтобы на них сидели. Сашок опустился на скамейку и закрыл глаза. Он подумал о своёй книге, которую написал несколько лет тому назад и опубликовал за собственные деньги. Книга называлась "Солнцу нужны идущие по воде". Книга лежала и стояла в книжном магазине, но её никто не покупал. Сашок дарил книгу друзьям, знакомым и малознакомым людям. Все говорили, что им нравится, но не понятно о чём написана книга, и что хотел сказать автор? Кажется, что всё только должно начаться, - говорили Сашку, - а у тебя уже всё кончилось. Наверно, я плохой писатель, - думал Сашок, - если пишу так, что меня никто не понимает. А как писать по другому? И что значит по-другому? По-другому пишет другой.
Сашок открыл глаза и увидел милиционера с дубинкой, который приближался к его скамейке, и понял, что ему больше не стоит гулять по парку. Он оставил парк и долго шёл по каким-то улицам, сворачивая то налево, то направо, не понимая для чего он это делает. Улицы были похожи одна на другую, потому что все поднимались в гору. Сашок устал и перешёл на длинную улицу, которая уходила вниз к тёмным домам. Хорошо, - подумал Сашок, что эта улица некуда не поднимается, а слегка опускается куда-то вниз. Как легко и удобно идти. Но если бы все улицы были такие, то зачем же тогда парки?
Сашок остановился у старого, но ухоженного дома с небольшой аркой. "Заходите. Это то, что Вам нужно", - приглашали плакатные буквы, которые можно было увидеть, не поднимая головы. Сашок поклонился, входя в низенькую арку старинного дома, и оказался в непонятном дворе. Во дворе было светло, а непонятным он казался потому, что в нём ничего не было, кроме двух дверей. Двери никуда не вели, и стояли по левую и правую руку от входящего во двор. Сашок подумал, что хозяин двора наверно поставил новые двери, а старые оставил как памятники о прошлом. Но, подойдя ближе к дверям, Сашок понял, что если двери и являются памятниками, то скорее не о прошлом, а о будущем. Как можно поставить памятник будущему Сашок не знал, но двери стояли и до них можно было дотронуться.
На верхнем косяке левой двери было написано: "Зайди и начни". А правая дверь приглашала другим не более затейливым текстом: "Зайди и продолжи". Что мне начинать? - подумал Сашок, и тут же понял, что продолжать ему тоже нечего. А если ещё и задаться вопросом о том, чем продолжение отличается от начала, то можно навечно остаться посреди этого двора третьей дверью с надписью: "Пошёл вон". Наверно, я сошёл сума, - подумал Сашок и повернулся, чтобы выйти из непонятного двора. Но в то самое мгновение, когда Сашок увидел арку старинного дома с внутренней стороны, он спросил самого себя: а кто же тогда я? И сам же себе ответил: я - писатель. А хочу ли я писать? - продолжал спрашивать самого себя Сашок. Конечно хочу. Я и пишу, и не могу не писать. Значит,… значит, у меня есть продолжение. Сашок развернулся и уверенно подошёл к правой двери. Смешно, - подумал Сашок, держась за деревянную ручку, - сейчас открою и попаду в тот же самый двор. Вот только интересно, а написано ли что-нибудь на обратной стороне косяка?
Сашок действительно оказался в том же самом дворе, но так, будто он только сейчас вошёл. Перед ним стояли те же двери, только с другими надписями на косяках. "Признание и слава" - было написано на левой двери. "Понимание и честь", - утверждала правая надпись. Сашок оглянулся на пустую арку и подумал, что признание и слава - это как раз то, что ему не хватает. И тут же спросил самого себя: а разве понимание и честь уже есть? Понимание и честь - это сложно, - ответил самому себе Сашок и открыл левую дверь.
И снова тот же самый двор и те же двери, только с другими надписями. "Жизнь" - приглашала левая дверь. "Смерть" - отражала правая дверь левое приглашение. Это уже серьёзно, - подумал Сашок, и захотел оглянуться назад, но не смог этого сделать. Позади не было арки, а была сплошная холодная кирпичная стена. Сашок не видел этой стены, но понимал, что такие стены существуют не для того, чтобы на них смотреть, а для того, чтобы нельзя было оглянуться. В одно мгновение Сашок забыл, что так много выпил, и страх, как отражение от холодной стены появился в том месте, где недавно гулял хмель.
Сашок переступил порог левой двери и оказался в пустом дворе. Перед ним была та же самая низенькая арка старинного дома. Сашок оглянулся, чтобы посмотреть на двери, но никаких дверей не было. Там, где раньше стояли двери, начиналась темнота. Темнота не пугала, но идти в темноту не хотелось. Свет исходил от арки и заканчивался на невидимой линии того места, где стоял Сашок. Сашок сделал шаг к арке, и темнота последовала за ним. Свет не ослеплял, но то, что находилось в арке, разглядеть было невозможно. Сашок сделал ещё несколько шагов и вошёл в арку.
Обычный магазин, - подумал Сашок, - и нечего страшного. А почему, собственно, магазин? Может быть это столовая? Но, вряд ли на дверях столовой будет такое объявление: "Продаётся слух". Хотя…, нет, это всё-таки должен быть магазин. Теперь понятно, во что превратились двери, - они превратились в двери магазина. А стёкла тёмные, и за ними ничего не видно. Никакой рекламы, никаких изделий, которые можно купить. Странно, а может быть и не странно. Сашок ещё раз посмотрел на объявление. Но, зачем мне слух? Лучше вернуться. А куда?
Под мягкие звуки колокольчика Сашок вошёл в столовую-магазин. Из огромного зеркала, которое находилось напротив входной двери, на него взглянул нездоровый мужчина в сером пальто. Сашок посмотрел в зеркало и понял, почему то место, что опухает под глазами называют мешком. Может быть здесь кроме слухов продают пиво? - подумал Сашок, и стал рассматривать стены магазина. А кроме стен в этом замкнутом пространстве из зеркал и стекла рассматривать было нечего, потому что больше ничего не было. Если это магазин, - подумал Сашок, - то должен быть прилавок, а если это столовая, то должна быть раздача. Сашок посмотрел вверх, словно там мог находиться прилавок или раздача, и понял, что в этой столовой-магазине нет потолка, потому что то, что называется потолком, также убедительно можно было назвать и полом. Потолок представлял собой зеркало, точно совпадающее с размером пола. Сашок снова начал рассматривать стены, которые сначала показались ему вылепленными из сплошного орнамента. Он подошёл поближе к левой стене, и тут же сделал шаг назад.
На стене находились неповторимые признаки человека, без которых не могло обойтись большинство лиц и голов. Глаза, носы, лбы, губы, подбородки, уши, брови, волосы, бороды и даже щёки с ямочками и без. Здесь было всё. Сначала Сашку показалось, что это пособие по челюстно-лицевой хирургии, разбросанное по всей стене без какой-либо зависимости. Сашок сделал несколько шагов назад и увидел одно большое лицо. Причём это лицо не состояло из множества глаз или подбородков. Лицо, как лицо, даже привлекательное, с той лишь непонятностью, что трудно было сказать, принадлежит это лицо мужчине или женщине. Сашок вернулся на прежнее место поближе к стене, и увидел, что одно большое лицо исчезло и превратилось во множество признаков человеческих лиц. Интересно, - подумал Сашок, - почему же стоя у дверей, я этого не заметил? Сашок вернулся к дверям и посмотрел на стену. Никаких признаков лиц видно не было. Обычная стена с каким-то выпуклым рисунком. Хотя обычной такую стену назвать было трудно, потому что на обычные стены с внутренней стороны редко наносят что-то выпуклое. Сашок вернулся к стене и понял, что только с определённого места видно одно большое лицо. Стоит подойти поближе и можно увидеть только отдельные части человеческих лиц. А стоит отойти подальше, и множественные части превращаются в одну большую часть, и что самое интересное, такое превращение происходит совершенно незаметно.
Сашок стал медленно приближаться и отходить от стены. Он пытался понять замысел автора, и найти то место, где нельзя было разглядеть множество признаков человеческих лиц, а единое лицо ещё не успело бы появиться. Но такого места не было. Тогда Сашок вернулся к входным дверям, и стал крадучись как кот, приближаться к стене. Выпуклости, выпуклости, выпуклости, вы…. Стоп. Вот, вот оно - одно лицо. Сашок вытянулся перед единым лицом, как перед командиром, и замер. Потом он сделал шаг вперед, и лицо исчезло, и превратилось в свое множество, которое невозможно было назвать единым. Сашок приставил ногу и снова увидел единое лицо. Так он проделывал несколько раз, но переход множества в лицо и лица во множество заметить не мог. Сашок не отчаивался и стал совершенствовать методику приближения. Не делая шагов, он стал медленно, как только мог, наклоняться вперёд.
- Вы не устали? - спросил голос за спиной.
Разворачиваясь из положения пловца, готовившегося к прыжку, Сашок не удержался на ногах и сел на пол спиной к стене. Перед ним стоял мужчина в белом костюме, белой рубашке и белых ботинках. Чёрная маска накрывала голову и лицо мужчины, оставляя место лишь для глаз, рта и ушей. Чёрный Фантомас, - подумал Сашок.
- Нет, я не Фантомас, - сказал мужчина, - я всего лишь хозяин этого магазина. А вы - мой дорогой покупатель.
- А разве это магазин? - спросил Сашок, поднимаясь с пола.
- Конечно магазин, - мужчина в чёрной маске протянул руку Сашку, - простите, я не представился. Моё имя Слух.
- Какое интересное у вас имя, - Сашок пожал руку мужчине в чёрной маске, и не ощутил то, что пожимает. Ему показалось, что он пожал пустоту.
- А что же продаётся в вашем магазине? - спросил Сашок, убирая руку.
- А что написано, то и продаётся, - слух.
- Слух продаёт слух? - Сашок посмотрел в глаза тому, кто назвал себя Слухом.
- А что здесь может быть удивительного? Кто же еще, по-вашему, может торговать подобным товаром?
- Не знаю. Просто я впервые слышу, что это товар.
- Товар, Александр, да ещё какой. Я даже скажу вам больше, что кроме этого товара другого и нет.
Сашок подумал, что, пожимая руку Слуху, он не назвал своего имени, и спросил,
- А откуда вы знаете, как меня зовут?
- Ну, кто же вас не знает? Александр Чужой - так, кажется, вы подписываете свои произведения?
- Да, но…, - Сашок поправил пуговицу на пальто - меня мало кто знает.
- Ну, я думаю, что это временное явление. А что же мы стоим? Помогите мне, пожалуйста.
- А что нужно делать? - спросил Сашок.
- Ничего особенного, - Слух подошёл к зеркалу, - сейчас мы с вами поставим стол и два кресла, как раз у стены, на которую вы не могли наглядеться.
За зеркалом оказалось небольшое пространство, в котором помещалось то, о чём говорил Слух. Слух и Сашок перенесли письменный стол к самой стене, и поставили по обеим сторонам от него два кресла. Стол и кресла смотрелись одним красивым гарнитуром, но были такими ветхими, что даже достопочтимому антиквару было бы трудно определить из какого они века. Сашок встал у кресла, которое стояло ближе к нему, и осторожно опустил руку на спинку.
- Садитесь, Александр, - сказал Слух, - не бойтесь. Это удобное и надёжное кресло.
Сашок сел в кресло, и понял, что никогда не сидел ни на чём более располагающем к сидению.
- А теперь, - Слух сел в кресло напротив, - я вас слушаю.
- А о чём я должен говорить? - спросил Сашок.
- Как о чём? Это же вы пришли ко мне, а не я к вам.
- Но мне ничего не нужно, - Сашок показал тыльные стороны ладоней, как показывают их те, кто ждёт, пока что-то упадёт с неба.
- Нет такого человека, - Слух опустил руки на стол, - которому ничего не нужно.
- А может быть, я именно такой человек и есть, - сказал Сашок, доверяя свою спину спинке кресла.
- Да? - поэтому вы так долго разглядывали стену?
- Вы хотите сказать, - Сашок посмотрел на стену, - что на этой стене всё продаётся?
- Даже более того, эта стена может продать то, что на ней нет.
- Я вас не понимаю, …господин Слух.
- Сейчас я для вас не господин, Александр. Надеюсь, что стану им потом, а пока называйте меня просто по имени, и без всякого стеснения.
- Хорошо, …Слух, а что же может продать эта стена, чего на ней нет?
- Это замечательный вопрос, Александр. Значит, вас заинтересовал товар.
- А может быть, я спросил просто так, из любопытства?
- А разве может возникнуть любопытство без интереса? - спросил Слух.
- Да, в логике вам не откажешь, - Сашок убрал спину от кресла, и опустил руки на стол.
- Ну хорошо, я не буду больше говорить загадками. В конце концов, вы мой клиент. Ещё обидитесь, не приведи Бог, и уйдёте. То, чего нет на этой стене, - Слух посмотрел на стену, - можно заказать.
- Послушайте, Слух, я не понимаю, как можно купить то, что есть на этой стене, а вы говорите заказать? И вообще, зачем мне это? У меня всё есть, - Сашок стал ощупывать своё лицо, - и уши, и нос, и глаза, и вообще всё, что нужно для моего лица, у меня есть.
- Не торопитесь, Александр. Между тем, что есть и умением пользоваться тем, что есть, большая разница.
- Вы хотите сказать, что я плохо жую, плохо вижу, или плохо слышу?
- Настоящая слышимость, дорогой Александр, достигается тогда, когда обладающий ушами сливается воедино с тем, что они слышат. Но сейчас дело не в этом, а в том, чтобы тот, кто слышит вас, слышал то, что хочется вам. Понимаете?
- Нет.
- Сейчас вам всё будет понятно, - Слух повернулся к стене, и стал снимать с неё признаки человеческого лица.
- Скажите, Александр, вы хороший писатель?
- Ну, наверно, этот вопрос нужно задать не мне.
- А кому? - Слух опустил на стол лоб, уши, глаза, и нос.
- Ну, тем, кто меня читает.
- А вы думаете, что такие есть? - на столе появилась небольшая бородка.
- Это плохой вопрос, - сказал Сашок, разглядывая поверхность стола.
- Простите, Александр, я не хотел вас обидеть. Всё дело в том, что хороший писатель или плохой, - это, в сущности, не имеет никакого значения.
- А что же тогда имеет значение? - спросил Сашок.
Быстрыми движениями пальцев Слух сложил признаки человеческого лица перед лицом Сашка.
- Кто это? - спросил Слух.
- Это же Сократ, - ответил Сашок.
- Был ли такой человек или нет, никто не знает.
- Конечно был.
- А он хороший или плохой?
- Не знаю, - Сашок посмотрел на Слуха, - Сократ известный философ, феномен.
- А почему? – спросил Слух.
- Он хорошо говорил.
- О чём?
- Я много у него не понимаю. Но все говорят, что он хороший.
- "То, что я понял, — прекрасно, из этого я заключаю, что и остальное, чего я не понял, — тоже прекрасно". Это не я, меня вообще нет. Это Сократ. Или вы с ним не согласны?
- А разве я могу быть с ним не согласен?
- Замечательно! Поэтому вы и пришли ко мне.
Слух смешал признаки человеческого лица, в котором Сашок узнал Сократа, и из этих же признаков, сняв со стены небольшую бороду, сделал другое лицо.
- Это…это же Ленин, - сказал Сашок.
- Правильно Ленин. По-вашему Ленин не философ?
- Философ.
- Хороший или плохой?
- Ну,…сейчас плохой.
- Вот именно, что сейчас.
- А вы думаете, что он хороший? - спросил Сашок.
- Александр, думать или не думать по поводу того, хороший кто-то или плохой? – это, как вы поняли, не мой бизнес. Более того, мне это даже не интересно.
- А что же вам интересно?
- Мне интересно то, о чём думаете вы. А у Ленина есть много что интересного.
- Концентрационные лагеря, например, - добавил Сашок.
- Вы думаете, Александр, что концентрационные лагеря это не интересно? Или вы думаете, что до Ленина их никогда не было? Или после Ленина они куда-то исчезли?
- Не знаю, го…, не знаю, Слух, я об этом не думал.
- Я вас понимаю. А в отношении Ленина…, я бы не сказал, что он интересен. Одни названия его работ чего стоят. Например, "Кто такие друзья народа, и как они воюют против социал-демократов?". Или "Материализм и Империокритицизм". Кстати, именно в этой работе Ленин даёт определение материи, как объективной реальности, "которая копируется, фотографируется, отображается нашими ощущениями, существуя независимо от них".
- Значит, по-вашему, Ленин все-таки хороший? - спросил Сашок.
- Вы меня никак не поймёте Александр. Ну Бог с ней, с этой материей. Вот, что ещё писал Ленин в своих воззваниях к защитникам революции: "Расстрелять, никого не спрашивая и не допуская идиотской волокиты". Разве это не интересное высказывание?
- Ну и что? - Сашок отделил от ленинского лица бородку, а затем вернул её на прежнее место, - может быть это кому-то интересно, но что в этом хорошего?
- Действительно, с вами трудно не согласиться. А теперь смотрите, - Слух снял со стены волосы, затем убрал с ленинского лица бородку и, заменив глаза, быстро получил признаки другого лица.
- А это кто? - спросил Слух.
- Это…, Господи, это же наш президент, - удивился Сашок.
- А он хороший или плохой?
- Кто президент? - переспросил Сашок.
- А что, разве на этом столе есть кто-нибудь ещё?
- Ну, президент…, - начал Сашок, и остановился.
- Скажите, Александр, а вы знаете, или может быть, вы читали какую-нибудь статью президента? Или можете привести хотя бы одно из его высказываний?
- Статьи не читал. А вот высказывание…
- Что же вы замолчали, Александр?
- "Мочить в сортире", - сказал Сашок.
- Во! - Слух поправил лоб президента, - как интересно перекликается, правда? Так хороший президент или плохой?
- Не знаю. Знаю только, что философы так не говорят.
- Не бойтесь, Александр, говорите. Я вас уверяю, что вам нечего бояться.
- А я и не боюсь. Я просто не знаю.
- А вы от кого-нибудь слышали, что сейчас у нас плохой президент? - спросил Слух.
- Пожалуй, нет, - ответил Сашок, - значит, получается, что сейчас президент хороший.
- Получается, что так, - сказал Слух, смешивая на столе признаки лица президента.
- Кажется, я начинаю понимать, - Сашок посмотрел на стену, - всё зависит от неё.
- Не только от неё, - добавил Слух, и, облокотившись на стол, стал вращать руками, как актёр кукловод, - ещё и от них.
- А я? - спросил Сашок, - я тоже есть на этой стене?
- Я же сказал, Александр, - Слух убрал руки со стола, - на этой стене есть даже то, чего на ней нет. Вы же сами выбрали дверь с признанием и славой.
- Вы хотите сказать, что если бы я выбрал другую дверь, то не попал бы в ваш магазин?
- Зачем же обсуждать "если бы"? - давайте обсудим то, что есть.
Слух выдвинул ящик письменного стола и достал лист бумаги, на котором уже было что-то написано.
- Я думаю, это то, что вам нужно, - сказал Слух, протягивая Сашку лист бумаги.
"Я, писатель Александр Чужой, хочу признания и славы", - прочитал Сашок, и спросил, - и это всё?
- А что, разве этого мало?
- Нет, немало, конечно, но…
- Разве вы этого не хотите, Александр?
- Хочу, но… разве одного моего желания достаточно?
- Не просто достаточно, но и необходимо, - Слух подал Сашку авторучку, - остаётся поставить дату и расписаться, тогда ваше желание исполнится.
- Но, эта же бумага ни к чему не обязывает, и ничего не просит, - Сашок взял авторучку.
- Тогда почему вы медлите? Думаете, что здесь есть какой-то подвох? - спросил Слух.
- Нет, - ответил Сашок.
- Тогда расписывайтесь и всё.
- И всё?
- Всё.
Сашок открыл глаза и понял, что лежит на скамейке почти у самого входа в парк с обрубленными деревьями. Интересный сон, - Сашок сел и поднял воротник пальто, - почему я не замёрз? Странно. А почему я ничего не спросил, когда подписывал эту дурацкую бумагу? Я же что-то купил - значит должен был чем-то заплатить, а чем? Это же магазин, а в магазине бесплатно могут дать только по морде. Неужели я продал свою душу? Сволочь этот Слух, он мне сразу не понравился. Нет, ерунда какая-та, это всего лишь сон, к тому же никто не знает, что такое душа. А как можно продать то, чего не знаешь? Ответ может быть только один: надо меньше пить. Сашок поднялся и увидел милиционера с дубинкой, который сидел на краешке той же самой скамейки.
- Наконец-то, - сказал милиционер, - а я думаю будить не будить?
- Я больше не буду, - сказал Сашок.
- Это почему же? - удивился милиционер, - нет уж пишите, пожалуйста. Вы очень хороший писатель. Не откажите, пожалуйста, товарищ Чужой, я и жене, и детям покажу.
Милиционер достал из-за пазухи книгу и протянул Сашку. Это была та самая книга, написанная несколько лет назад, которую никто не покупал.
- А откуда вы меня знаете? - спросил Сашок.
- А кто же вас не знает? - ответил милиционер, - и посмотрел на тот самый столб, который находился недалёко от входа в парк. На столбе, который должен был не только поддерживать троллейбусные провода, но и освещать, красивые буквы сообщали: "Читайте книги великого писателя Александра Чужого". Рядом с буквами расположился огромный портрет Сашка в фосфорном блеске.
- У меня авторучки нет, - сказал Сашок.
- У меня есть. Вот, пожалуйста, - милиционер протянул Сашку авторучку.
- И мне, и мне, Александр…, извините, забыл ваше отчество, - у скамейки появился мужчина в чёрной шляпе.
Сашок посмотрел на мужчину в чёрной шляпе, и замер с авторучкой в руке. К скамейке подходила девушка без шляпы, а за ней показался высокий парень с девочкой в белой шапочке.
Сашок всем подписал книги и глубоко вздохнул. Ему снова показалось, что лёгкие стали тяжёлыми, но эти показания быстро обнулились.
- Вот он оказывается где, - раздался знакомый голос за спиной.
- А мы думаем, куда он пропал? - добавил второй знакомый голос.
Сашок оглянулся, и увидел Славика и Севу.
- Ребята, - сказал Сашок, - я больше не буду пить.
- Конечно, - Сева посмотрел на Славика, - мы понимаем у тебя сейчас другая компания.
- Спасибо, что нашёл время, и приехал в родной город, - сказал Славик.
- Какая компания? Вы о чём?
- Извини, Александр, - Сева спрятал руки за спиной, - мы думали, что это уже не тайна, раз об этом даже по телевизору говорят.
- Александр, ты нам только книгу подпиши, и мы уйдём, - добавил Славик.
- Какая тайна? Какой телевизор? - спросил Сашок.
Сева снова посмотрел на Славика, и сказал,
- Мы гордимся тем, что наш великий писатель Александр Чужой учился с нами на одном факультете, а теперь именно ему доверено писать книгу о нашем замечательном президенте.