В некотором сказочном королевстве приближалась полночь. В тронном зале ожили огромные напольные часы. Напуганная мышь юркнула в нору за гобеленом.
С первым ударом в глубоком подземелье соскользнули цепи с исхудавших запястий седовласого колдуна; покинула супружеское ложе королева.
Грянул второй удар. Золотые империалы и драгоценные камни теснились в перемётных сумах. А казначей немилосердно вгонял шпоры в бока скакуна. В то же время принц, заметив насекомых в рассыпавшихся по подушке кудрях молодой жены, содрогнулся от отвращения.
Острая боль в груди пробудила ото сна отца-короля по третьему удару курантов. Узник же, вытянув перед собой дрожащие руки, наблюдал, как исчезают старческие пигментные пятна, ощущал пьянящий прилив крови и силы. Расправились сгорбленные плечи, покрылась легким загаром кожа.
Четвёртый удар... Пока принцессе снились шальные глаза придворного шута, её малыши плакали от ужаса перед чудовищами, скользящими по стенам в мерцающем свете ночников.
С пятым ударом отрепья заключенного сменили темно-синий бархатный камзол и белая рубаха; из-под капюшона длинного плаща выбились завитки тёмных волос. Рука крепко сжала костяной набалдашник трости. А дорогие фламандские кружева в королевских сундуках пожелтели и рассыпались в труху.
В отлунье шестого удара от укуса бешеной крысы жалобно и обречённо заржал племенной арабский жеребец; а нянька исступленно стонала в объятиях лихого кучера.
Бесшумно распахнулась дверь темницы и бывший узник легкой поступью поднялся по винтовой лестнице в сердцевину дворца. Седьмой удар. Храпела охрана, а на полу качалась опрокинутая бутыль. Разверзлись небеса и град с голубиное яйцо выбил поля налитой пшеницы.
Потягивая очередной бокал вина королева из окна наблюдала, как убийца опрокидывает тело жертвы в глубокий колодец на дворцовой площади. Восьмой удар слился с беспокойным уханьем совы.
Ещё удар... Задумчиво потирая исхлестанные рукой королевы щеки фрейлина подсыпала яд в вино. В глубине дворца захохотали привидения.
И ещё один... По мере продвижения по залам мрачной фигуры – тускнела позолота рам на фамильных портретах, появлялись грязь и запустение, ветшали портьеры и трескались цветные оконные стёкла. Захлебнувшийся сухим кашлем король вытянулся и умолк. Место легкого стариковского румянца заняла восковая бледность.
Притихли в кроватках заплаканные малыши. Кошмары приготовились быть вечными их спутниками. Приподняли головы голод и мор к одинадцатому удару.
В теплице тля точила холёные королевские чёрные розы. Колдун появился на выложеной булыжниками площади, поднял бесстрастные тёмные глаза к небу и, резко обернувшись, вскинул в сторону спящего дворца руки. Молния расколола небо на части. Грянул гром и последний удар курантов.
Время сказки прошло, наступил час были...
Пора платить по счетам...