3. Две элегии А. С. Пушкина.
Если читатель не знает, что Александр Сергеевич Пушкин родился в Кобрино, а не в Москве; что евреям с 1791 года запрещалось жить в Москве, но разрешалось в Немецкой слободе; если читатель не знает, что первый биограф Александра Сергеевича Пушкина Павел Васильевич Анненков, человек религиозный, не посчитал нужным упомянуть в какой церкви молились Пушкины и крестили своего сына, будущего поэта; если читатель не знает, что Александр Сергеевич Пушкин перед тем, как поступить в Царскосельский лицей, учился в школе в той самой немецкой слободе, в школе, о существовании которой умалчивают биографы Пушкина, то читателю трудно будет понять «Две элегии А. С. Пушкина». Но если читатель всё же любопытный, то я рекомендую ему предварительно ознакомиться с предыдущими статьями: «В начале жизни школу помню я…» и «Два произведения царскосельского юного Пушкина».
В 1819 году в Эрмитаже была выставлена после реставрации картина Рафаэля (1483 – 1520) «Святое семейство» или «Мадонна с безбородым Иосифом». Имя Рафаэль или, правильнее, Рефаиль – один из семи (третий) священных ангелов, доводящий до Господа все молитвы святых, имя ангела-целителя, имя весьма распространённое среди евреев.
Судьба картины полна приключений. Она была написана в 1506 году и относится к раннему творчеству художника. Картина изображает красивую молодую женщину с ребёнком на руках и контрастом к ней пожилого, но крепкого мужчину. Название объясняет нам, что это «Святое семейство», судя по именам, еврейское – Иосиф (плотник), его молодая жена Мария и их младенец Иисус. Во времёна Иисуса мужчины волос не стригли и их украшением были бороды. Рафаэль почему-то изобразил Иосифа без бороды, может быть, с целью подчеркнуть его половое бессилие, что не подтверждается ни прошлой, ни современной наукой. Поэтому второе название картины не Рафаэлем придуманное - «Мадонна с безбородым Иосифом». «Святое семейство» оно потому, что свято верит в Бога. Главное действующее лицо картин Рафаэля – мадонна. («Мадонна на лугу», «Мадонна со щеглёнком» и многие другие и на вершине «Сикстинская мадонна».*)
-------------------------
*В 1847 году Белинский В. Г. посетил художественную галерею в Дрездене и под впечатлением «Сикстинской мадонны» оставил после себя такие строки: «…Что за благородство, что за грации кисти, при той же строгости очертаний! Я невольно вспомнил Пушкина: то же благородство, та же грация выражения, при той же строгости очертаний! Недаром Пушкин так любил Рафаэля: он родня ему по натуре».
Рафаэль любил рисовать женщин и ему принадлежит известная цитата: «Для того, чтобы написать красавицу, мне надо видеть много красавиц. Но ввиду недостатка, как в хороших судьях, так и в красивых женщинах я пользуюсь некоторой идеей, которая приходит мне на мысль». Рафаэль умер от невоздержанности в любви в возрасте 37 лет. После смерти Рафаэля «Святое семейство» хранилась в церкви Санта Мария в Риме. Со временем от лампадного дыма краски слегка потускнели, и неизвестный художник, желая обновить картину, замазал истинного Рафаэля. Долгое время о картине ничего не было известно. В конце концов, она в 1772 году попала в Эрмитаж, где и была восстановлена.
В том же 1819 году под впечатлением картины Рафаэля «Святое семейство» или «Мадонна с безбородым Иосифом» Пушкин написал лирическое стихотворение «Возрождение» - одно из искренних душевных исповедей поэта.
Художник-варвар кистью сонной
Картину гения чернит.
И свой рисунок беззаконный
Над ней бессмысленно чертит.
Но краски чуждые, с летами,
Спадают ветхой чешуёй;
Созданье гения пред нами
Выходит с прежней красотой.
Так исчезают заблужденья
С измученной души моей,
И возникают в ней виденья
Первоначальных, чистых дней.
Если бы не последнее четверостишье, то можно было бы подумать, что речь действительно идёт о возрожденном художественном шедевре. Однако Пушкин не называет ни имени художника, ни название его произведения. Следовательно, картина, возможно, только лишь стимулировала поэта на выражение своего душевного состояния. Душа человека – это его мировоззрение, и если оно не совпадает с окружающей средой, то душа у него болит.
При жизни царя Николая Первого мало кто из современников и друзей Пушкина осмеливался писать воспоминания о поэте. В 1855 году, когда Анненков впервые сформировал биографию Пушкина, знающий близко поэта Соболевский С. А. писал: «…Чтобы не пересказать лишнего или не досказать нужного – каждый друг Пушкина должен молчать». Ограниченный строгим цензурным надзором, Анненков называет стихотворение "Возрождение" задушевной "исповедью Пушкина".* Поэтому публикация писателя В. А. Эртеля о его и Е. А. Баратынского посещении Пушкина в 1819 году приобретает особую окраску. «Мы взошли на лестницу, слуга отворил двери, и мы вступили в комнату. У дверей стояла кровать, на которой лежал молодой человек в полосатом бухарском халате, с ермолкой на голове».**
----------------------------------------
*Анненков П. В. Материалы для биографии Пушкина. С.Петербург. 1855. т.1. с.63
*Пушкин в воспоминаниях современников. «Академический проект». М.1998. т.1с.162, 468. «Русский Альманах, 1832 г.. Публикация анонимная, но мемуары «точны документально». Е.Э. т.12. с.46. Шёлковый халат и ермолка – одежда верующего еврея.
Ношение ермолки не связано с последствиями лечения венерических или других болезней, и, применяя слово ермолка к Пушкину, Эртель и Баратынский, оба еврейского происхождения, отлично понимали её религиозное назначение. Не болезненная горячка вынуждала Пушкина покрывать голову ермолкой, скуфьей, феской, молдавской шапочкой или любым другим головным убором верующего человека, а его душевный настрой, мировоззрение. Гений – это и есть Бог. Ничто не может быть совершеннее Богом созданной картины бытия человеческого. Пребывание в Царскосельском лицее, а затем служба при дворе обязывали Пушкина выполнять каждый день ритуальные церковные обряды, несвойственные мировоззрению поэта. Поэтому после окончания лицея, в первые годы становления истинного Пушкина и появляются строки: «Так исчезают заблужденья с измученной души моей, и возникают в ней виденья первоначальных, чистых дней». «Первоначальные, чистые дни» поэта – это его раннее детство, познание Библии - «в начале жизни» в еврейской школе Немецкой слободы.
Как бы в продолжение «Возрождения» 1919 года в 1821 году в еврейском Кишинёве Пушкин более конкретно и откровеннее раскрывает свои заблужденья в так называемых им же «опасных стихах». К нам они дошли совершенно случайно, так как находились в частной коллекции, и потому не были уничтожены ни самим Пушкиным от страха, ни царской цензурой.
Вот муза, резвая болтунья,
Которую ты столь любил.
Раскаялась моя шалунья,
Придворный тон её пленил;
Её всевышний осенил
Своей небесной благодатью –
Она духовному занятью
Опасной жертвует игрой.
Не удивляйся милый мой
Её израильскому платью,
Прости ей прежние грехи
И под заветною печатью
Прими опасные стихи.
Ключевые слова «всевышний», «небесной благодатью», «духовному занятью» не возникают спонтанно – терминология глубоко религиозного человека. Пушкин возвращается из духовного придворного плена домой. Поэт знал, что стихи наказуемы, но писал, потому что он и его муза едины.
В то же лето в письме к А. И. Тургеневу: «В лето 5 от Липецкого потопа – превосходительный Реин и превосходительный жалобный сверчок (пр. авт.: прозвище Пушкина в литературном кружке Арзамас) на лужице города Кишинёва, именуемой Быком, сидели и плакали, вспоминая тебя, о Арзамас, Иерусалим ума и вкуса…». «Израильское платье» в Кишинёве, Иерусалим в ранней поэме поэта «Монах», Иерусалим - «Созданье гения пред нами», как духовный дом Пушкина, как мечта о человеческом совершенстве. В той или иной форме поэт подтверждает это на протяжении всей своей короткой творческой жизни.