.
Никто не знал откуда он пришел в нашу школу. Жил в маленькой комнатухе со старенькой бабушкой, к которой он относился с великой любовью. В школе особо звезд не хватал т.к. постоянно о чем-то мечтательно думал. Порой его обижали местные псевдогерои и за него всегда заступались девчонки, видя беспомощную доброту в его голубых глубоких глазах.
Вот по дороге домой - его никто не защищал и, однажды, когда его догнали несколько отморозков и выбив из его рук старенький портфельчик, разбросали книги в грязь, кровь ударила мне в голову, когда я увидел, как Адам, нащупав в грязи очки, одел их на лицо и не обращая внимания на плевки и оскорбления и смех над ним, ползал в грязи, собирая книги.
Не знаю что со мной сталось, я очнулся только тогда, когда увидел этих двух отморозков валяющихся в грязи избитыми, с разбитыми мордами, а я - вытирал книги Адама своей рубашкой. К нам уже бежали какие-то люди на помощь, но я схватив Адама за руку, быстро утащил его в подворотню откуда дворами и закоулками отвел его к себе в дом, дал ему возможность привести себя в порядок, а потом отвел домой, где бабушка, шепотом творя над ним молитвы, клала компрессы на лицо Адама.
Я тогда впервые услышал молитвы, ведь всех нас власть растила пионеро-атеистами, культивируя культы Павлика Морозова и Брута.
С тех пор его никто не трогал. Адам продолжал жить своей жизнью, иногда смеша класс ответами невпопад, а иногда заставляя его притихнуть, когда он отвечал по литературе, ботанике, древней истории или астрономии. Знания его были потрясающе глубоки и даже преподаватели слушали его, открыв рот. Иногда на уроке литературы он мог говорить о милосердии и любви, читал стихи неизвестных авторов, которые просто вышибали нас на день из привычного состояния подросткового нигилизма и мы становились на сотни лет старше, цитировал Шекспира (он потом назвал автора, которого мы не читали и не слышали) и вдруг замолкал и больше не отвечал на вопросы… Все уже знали – трогать его бесполезно, Адам близоруко щурился и смотрел на нас, как бы не узнавая, беспомощно озираясь.
Особенно его любили младшеклассники, с которыми он с удовольствием возился, мы его даже по доброму называли «мамашкой».
Постепенно наш класс сильно изменился, мы перестали задирать других учеников из параллельных классов, практически по всем предметам стали отличниками. Приходя поутру в класс, мы в первую очередь искали взглядом Адама, от него шла к нам какая-то благодать и умиротворение, некоторые девчонки шепотом вообще делились фантазиями, что иногда видят над ним какой-то голубоватый свет, а мы подсмеивались над ними, еще бы, в Адама были влюблены девчонки всего нашего класса, а женская фантазия в таких случаях неисчерпаема. Мы всегда угощали его своими завтраками, приносимые из дома и незаметно подсовывали ему лучший кусок, хотя сами ели не сытно. Мы даже не ревновали девчонок, хотя у нас, как и в любых классах, были влюбленности в своих одноклассниц – время такое было, пришла пора влюбляться безответно. Адама любили и мы. Только в этом не признавались, считая это слабостью для мужчин.
Однажды Адам не пришел в класс.
Все словно с ума посходили, спрашивая о нем. Уроки были сорваны. Мы просто не отвечали преподавателям, бродили по классу и не понимали, что с нами происходит. Никто не знал, что случилось с Адамом, но предчувствия у всех на сердце были тревожные. Я собрал делегацию из нескольких учеников и мы пошли к нему домой. Квартира была опечатана какой-то бумажкой и на ней даже была сургучная печать.
Странно...
Но, что те печати в нашем возрасте, когда пропал наш друг!
Я залез через форточку в комнатуху Адама – там был погром: все перевернуто, ящики вытащены, подушки распороты… Ошеломленный увиденным, я вылез и вывел товарищей во двор из парадного и только там им рассказал в чем дело. Мимо нас шла соседка Адама и я подошел к ней и спросил, что случилось. Та испуганно обернувшись по сторонам, шепотом сказала:
- Детки, уходите отседа. Нету Адама, и бабушки его нет. Ночью их забрало НКВД! - и быстро пошла к дому, всхлипывая и крестясь.
Нас как громом ударило.
С той поры наш класс осиротел навсегда.
Через пару дней мне приснился Адам, что-то мне говоря, протягивая свой медный крестик на гайтане. Адам был весь в какой-то сиреневой дымке и мягко улыбался. Когда я попробовал взять его за руку, моя рука прошла сквозь него и часть его сияния перешла на мою руку, а Адам медленно начал удаляться, пока не превратился в маленькую точку-звездочку. Я проснулся в ночи с какой-то грустью и спокойствием, я не знал, что это было, но перестал переживать за Адама, меня как будто завернули в мягкий кокон умиротворения.
Утром я ощутил что-то твердое под боком, пошарил руками и замирая от удивления, вытащил из постели крестик Адама на гайтане. С тех пор я его не снимаю никогда.
Спустя несколько дней я узнал, что Адам в ту черную ночь снился всем моим товарищам и девчонкам по классу …
Однажды, спустя много лет, роясь в старых архивах НКВД с целью поиска информации для новой книги, я нашел донос на «врага народа» Адама Наливайко и его бабушку, урожденную древнего дворянского рода, этот род все знают, и я не буду его назвать. Из документов я с болью узнал, что его бабушка умерла на руках у сокамерниц в камере после допроса, а с Адамом случилась совершенно невероятная история. Из материалов дела я выяснил, что Адам, когда его привели на допрос, якобы исчез на глазах следователя в какой-то голубой дымке, оставив только лежащую на полу одежду..."
Начав идти по следу дела с помощью своего знакомого в органах, я узнал дополнительно, что факт исчезновения Адама остался не объяснимым до конца фактом, конвоиры подтвердили, что арестованный был приведен в кабинет следователя и его оттуда никуда и никто не выводил, а когда дверь следователя открыли, услышав какие-то подозрительные звуки, то нашли его в состоянии ступора, бессмысленно рассматривающего одежду заключенного. Решетки на окне был целы... На задаваемые вопросы следователь или отвечал мычанием или фразой: "Исчез, растворился, гад, в голубом огне..." Большего от него так и не добились и поместили в дурдом, откуда он вышел спустя некоторое, стал нищенствовать и умер у порога храма перед войной. Он даже не мог туда зайти, страдая страшной головной болью, как только пытался переступить порог.
Тогда же память мне услужливо напомнила, что впоследствии обидчики Адама, которые его избили, один спился и повесился, а другой сошел с ума.
Именно их фамилии, вероятно написанные под диктовку их близких, стояли в доносе в НКВД на Адама и его бабушку; так они отомстили за свое унижение за то, что мы им объявили бойкот, презирали, их не жаловали учители за избиение Адама и тем просто заставили перейти в другую школу, где и там их преследовали неудачи во всем, даже после школы.
До сих пор я собираю остатки своего класса и пишу его необычную историю. У всех нас были свои невероятные случаи по жизни и только друг другу мы можем их рассказать, чтобы нас не считали сумасшедшими...
Друг другу - мы верим!
Невероятные истории: или на войне, или в экспедициях, или бытовых трагедиях, когда казалось что всё, кранты! - какая-то невидимая сила спасала нас и подсказывала верное решение спасения, выталкивала из воды, горящего дома, или вообще некоторые из нас могли оказаться в другом месте, даже городе... Одного из одноклассников даже расстреляли на войне за то, что он не бросил оперируемого рядового ради генерала, за что особист объявил его вредителем и подвел под трибунал, добавив грехов... Да вот только пули не причинили малейшего вреда... Даже шрамов впоследствии не осталось. Стоит добавить, что он стал известным хирургом, и ему удавалось вынимать пули без вреда раненым... Это гораздо позже мы узнали о филиппинских хилерах, еще позже - о харАктерниках, а в то время мы просто скрывали свои способности. Да и сейчас не афишируем, просто делаем каждый свое дело и в этом видим наслаждение. Как гласит древний самурайский закон:
Делай, что надобно делать, а там - как будет!
Но вот некоторые вещи - мы вообще никогда никому не расскажем...
Великие люди ходят незаметно, прочел я когда-то у одного философа...
Упаси Бог, мы не считаем себя таковыми по разным причинам... Мы живем своей обычной жизнью, добросовестно делаем свои обычные дела, многие уже на пенсии...
Пройдя через многие испытания в жизни из нашего класса вышло пять докторов наук, три академика, писатель, поэт, музыкант, композитор, священник, несколько изобретателей, актрисы, певицы, воспитатели детского сада, преподаватели... даже укротитель, работающий с тиграми и львами есть... Все мы, когда собираемся вместе раз в год в тот день, когда Адама забрали в НКВД, молча наливаем рюмку кагора и кладем на нее черный посоленый хлеб и ждем когда рюмка начнет светиться голубоватым светом, и только тогда мы молча пьем за Адама, разлив кагор по каплям в наши рюмки, дополнив содержимое.
Да, вот ещё - никогда никому, кроме меня, нельзя прикасаться к этой рюмке - она просто обжигает других. Это мы установили экспериментальным путем.
Если у кого-то особенные трудности, я в таком случае опускаю на миг крестик Адама в рюмку страждущего, он ее выпивает и впоследствии проблема утрясается... Но это касается только нематериальных проблем, о материальных даже бесполезно просить - вино скисает мгновенно... Оно и понятно - все проблемы в душе и ей надо помогать в первую очередь...
Наши дети - самые обычные, добрые люди, но вот внуки у нас подрастают совершенно невероятные, но это, скорее всего, наша дедовская сентиментальность и субъективность.
Скоро мы их поведем в один класс и одну школу!