Каширка стояла намертво. Даже в это время. Было около одиннадцати вечера. Лариса нетерпеливо всматривалась в бесконечную вереницу машин, похожую на глумливого, томно ползущего по шоссе светящегося удава.
- Да чтоб вас всех!.. - Смачно выругалась женщина, едва успев надавить на тормоз перед вынырнувшей непонятно откуда "девяткой".
Она не могла больше ждать. Никогда не умела. А сегодня просто не имела на это права.
Резко вывернув руль влево, она ударилась бампером о бордюр, но все-таки вскарабкалась на служащий разделительной полосой газон и помчалась вперед, беспощадно давя только-только начавшие распускаться тюльпаны.
«Теперь только бы на светофоре не было гаишников. Только бы не это. Господи, сделай так, чтоб эти сволочи отправились спать!» - подумала Лариса.
Господь услышал, и перекресток был пуст. Главная пробка осталась позади, дорога свободна. Она до отказа вдавила педаль газа и рванула вперед по трассе на максимально возможной скорости.
Через пять минут серебристый «Пежо» уже влетал в ворота онкологического центра, куда накануне днем был доставлен 52-летний Максим Евгеньевич Лаврентьев, муж финансового директора компании «Аудит-эксперт» 41-летней Ларисы Пинчук.
* * *
- Где он? Что с ним? Пустите меня к нему немедленно!
- Подождите, пожалуйста. Успокойтесь. Туда нельзя.
- Что значит – нельзя? Мне позвонили, и я сразу приехала, прямо из аэропорта. Я хочу знать, где мой муж?! Что с ним? Сколько он здесь пробудет? Вы понимаете, что у меня нет времени на ваши условности! Позовите врача немедленно!
- Пожалуйста, успокойтесь. Главного врача сейчас нет. Сергей Борисович Смирнов, заведующий отделения, находится в палате реанимационной помощи. Как только он освободится, я тут же вас приглашу. А пока, пожалуйста, присядьте вот здесь. Хотите воды? Или может быть чай или кофе?
- Нет, не хочу. И не собираюсь я никуда присаживаться, пока не узнаю, что с моим мужем? Неужели это так непонятно?!!
- Аня, что за шум? Что здесь происходит?
- Вот, Сергей Борисович, жена Лаврентьева из восьмой, с панкренек…
- Я понял. Здравствуйте, моя фамилия Смирнов Сергей Борисович…
-Да мне все равно, какая у вас фамилия! Скажите мне, где Максим? Что с ним? Почему меня к нему не пускают?
- Ваш муж сейчас находится в палате реанимационной помощи, состояние его оценивается как крайне тяжелое, мы наблюдаем за ним. И, естественно, к нему нельзя.
Лариса почувствовала удушье, ноги стали ватными, она попыталась найти хоть какую-то точку опоры и почти сползла на заблаговременно подставленный медсестрой стул.
- Что… Что это значит – крайне тяжелое?..
- Уважаемая, простите, как ваше имя-отчество?
- Лариса Владимировна. Лариса… можно… просто.
- Лариса Владимировна, у вашего мужа – панкреонекроз, а, проще говоря, разрыв поджелудочной железы, вследствие чего произошла временная остановка сердца. В настоящее время его жизнедеятельность поддерживается при помощи аппарата искусственного дыхания…
«Разрыв пожделудочной… временная остановка… аппарат искусственного дыхания…» Слова проносились мимо нее с бешеной скоростью, она почти не успевала вдаваться в их смысл, но ощущение неотвратимо надвигающейся беды уже повисло в воздухе в виде плотного черного сгустка над ее головой.
- Ну, он хотя бы поправится? Он будет жить?
- На этот вопрос мы однозначно ответить не можем. Все будет ясно в ближайшие несколько часов. Но я могу повторить – состояние его мы оцениваем как крайней степени тяжести…
- Он, что, умирает? – Лариса сама не поверила, что произнесла это вслух.
Врач отвел глаза в сторону и еле слышно выдохнул.
- Говорите, - потребовала молодая женщина, собрав в кулак последние силы.
- Лариса Владимировна. Ваш муж… Боюсь, спасти его не представляется возможным. Мужайтесь.
Густой черный туман накрыл ее целиком, пропитывая тело и мысли омерзительным запахом смерти. В глазах на миг потемнело, затем словно сотни маленьких искорок побежали в разные стороны, ядовитый удушливый смрад поселился на уровне горла.
«Этого не может быть. Я разговаривала с ним только сегодня утром. Он позвонил мне в гостиницу и пожелал удачи перед встречей. Заказчик был сложный, я очень волновалась и не могла говорить спокойно. Я психанула, мы немножко поцапались. Но не сильно. Как всегда. Но он тоже был не прав, знал, как для меня важны эти переговоры, и опять затеял свою вечную песню про сосны на участке! Просто какая-то идея фикс – вместо английского газона засадить участок соснами! А на кой хрен мы такие деньги ландшафтникам вбухали?! За один только дизайн-проект ушло немерено!..
О, господи, о чем я думаю, какой проект, какие ландшафтники? Максим умирает!!!
Этого не может быть, этого не может быть, этого не может…"
Лариса резко выпрямилась и встала со стула.
- Я хочу его увидеть.
- Извините, туда нельзя.
Доктор и сестра, не сговариваясь, привычным отработанным движением загородили ей дорогу.
- Я хочу видеть своего мужа. Пустите меня к нему.
- Лариса Владимировна, успокойтесь. Сядьте пожалуйста. Поймите, вы ему уже ничем не поможете.
- Я должна его видеть. Я хочу с ним попрощаться. Мне нужно сказать ему что-то очень важное. Пустите меня немедленно, слышите!
- Поверьте, вам не стоит на это смотреть. Он в агонии. За ним наблюдает наш дежурный врач.
- Я ДОЛЖНА ЕГО ВИДЕТЬ!!!!!!!!!!!!!!!!!
Этот крик разорвал пространство на сотни лоскутков невидимой ткани, закрывающей вход в заветную дверь. Медсестра отскочила в испуге. Врач пошатнулся, чуть было не потеряв равновесие.
- Хорошо, не кричите, пожалуйста. Успокойтесь. И наденьте халат с повязкой.
* * *
Если б ей не сказали, она вряд ли его узнала бы. На кровати лежал беспомощный, весь обмотанный трубками незнакомый мужчина с пожелтевшим узким лицом. Взгляд упал на большой монитор, где предательски ровная линия отражала начало конца…
И Лариса увидела, как над телом человека, отдаленно похожего на ее мужа, вдруг зависло что-то бесплотное. Как большой батискаф, черный дымчатый шар опускался все ниже и ниже, он засасывал еле заметный светящийся белый поток, окружающий тело Максима. «Время вышло. За ним пришли».
И тогда она вдруг ощутила Его запах! Знакомый, родной аромат человека, который прожил с ней семь таких непростых и таких удивительных лет. Этот запах пробился через смрад и зловонье, сквозь духоту, и позвал ее! Дал понять, что он знает… «Я так рад, что ты здесь…»
Нет, все это не правда! Так не может быть. Так быть не должно!
Она кинулась прямо к постели, несмотря на запреты врачей.
- Милый, ты меня слышишь? Это я! Я приехала! Я люблю тебя! А теперь послушай меня. Ты сейчас прекратишь этот цирк, соберешься и станешь дышать. Ради нас, ради нашей семьи. Потому что я очень люблю тебя. Потому что в тебе – моя жизнь! И я буду дышать за тебя. Мы справимся, слышишь, мы сможем! Я люблю тебя!
Невысокая бледная женщина одержимо трясла бездыханное тело мужчины, повторяя только одно:
«Я люблю тебя… Я люблю тебя… Я люблю тебя, дурачок...»
Черный шар застыл в нерешительности. А от тела Ларисы в направлении к шару устремилось белое облако. И вошло в эту черную сферу, быстро-быстро, наполняя ее сиянием.
- Я прошу у тебя прощения за все наши нелепые ссоры. И за то, что так часто была занята. Что так мало внимания уделяла тебе и семье. А сейчас я хочу одного: чтобы ты поскорее вернулся и сказал, что все будет по-прежнему. Что прощаешь меня. Ведь у нас еще столько дел. Мы посадим на даче сосны. Ты же хочешь увидеть, как они подрастут? Нет, ты ДОЛЖЕН ЭТО УВИДЕТЬ! Возвращайся пожалуйста! Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ БОЛЬШЕ ЖИЗНИ!!!
Стены резко сместились вправо, звон стекла (обрушилась капельница).
- Эй, скорее, помогите мне, она падает! Аня, что ты стоишь как вкопанная, отойди от покойника, принеси нашатырь!
- Да, сейчас. Только знаете, там… Этот самый... Лаврентьев. Он как будто бы дышит...
* * *
В коридоре пахло лекарствами. У Ларисы почти не осталось сил. С неподвижным стеклянным взглядом она тихо сидела у двери в палату мужа, зябко кутаясь в одеяло.
Ей уже сообщили, что он вышел из комы, у него вновь прослеживается пульс, и хотя "прогнозы делать рано, но наметилась положительная динамика…»
«Как все странно? – рассуждала она, мысленно обращаясь к мужу. - Мы прожили почти семь лет, и за это время мне ни разу даже в голову не пришло, что ты может уйти от меня. Я была в тебе так уверена. Ты всегда был таким надежным. И упертым. Иногда я за это тебя ненавидела. А порой мне казалось, так жить больше нельзя. Мы совсем не подходим друг другу. Эти наши вечные стычки по пустякам. И никто не хотел уступать. Помню, как мы ругались, когда ты начинал говорить про детей. Я кричала, что не надо давить на меня. Я хочу состояться сначала. Как ты. Чтобы потом мне в лицо не тыкали, мол, нашла мужика с деньгами, родила и села на ж… А теперь вот об этом жалею. Если б ты только знал, как сейчас мне досадно за себя. Милый мой, я такая дура! Я тебе обещаю, мы все исправим. Только выберемся из всего этого. Я рожу тебе сына. И дочь. Я рожу тебе столько детей, сколько богу будет угодно…»
- С ним теперь все будет хорошо. Мы о нем позаботимся. А вам надо подумать о себе. Силы Вам еще понадобятся.
Незнакомая медсестра в ослепительно белом халате и с повязкой на лице склонялась над ней и протягивала стакан с водой. Огромные ясные как летнее небо глаза смотрели на Ларису ласково и участливо. Женщине вдруг стало удивительно спокойно, на мгновенье повеяло ощущением детства.
- Вам нужно поспать. – Продолжила девушка. Ее голос был мягким и каким-то завораживающим.
«Надо же, - подумала Лиза, - не медичка, а какая-то суперзвезда. – Все врачи, наверное, слюни пускают. Нет уж, лучше пусть эта Аня безмозглая о Максиме заботится, а с такой сестрой милосердия так недолго и без мужа остаться".
- Спасибо, я не хочу.
- Вы всю ночь на ногах, да еще прямо с самолета. Так вас к завтрашнему утру саму откачивать придется. В конце коридора есть комната отдыха специально для родственников пациентов.
- Ничего, я здесь посижу.
- Пойдемте, я вас провожу. – Продолжала настаивать девушка.
«Вот пристала. То же мне Мать Тереза выискалась. Хоть бы юбку сначала подлиннее надела, а потом лезла с советами».
- Там гораздо удобнее, можно прилечь на кровать.
- Послушайте, девушка, вам что, больше заняться нечем? – Рявкнула Лариса, устав без конца отнекиваться. – Занимайтесь своими прямыми обязанностями и оставьте меня в покое. Я отсюда никуда не уйду!
Девушка чуть заметно пожала плечами и еще раз внимательно взглянула на нее своими бездонными голубыми глазами. Лариса не выдержала и уставилась в пол, делая вид, что рассматривает запыленные мысы туфель. Через секунду, подняв голову она обнаружила, что медсестра исчезла.
«Странно, - подумала она. – Я не слышала, как она отошла. Ни стука, ни легкого шороха. О господи, как же я устала на самом-то деле!»
* * *
- Лар, ну ты чего там копаешься? Поехали скорее. Ресторан заказан на шесть, не дай бог, в пробку попадем, перед гостями будет неудобно.
- Да иду уже, иду!
Она в последний раз перед выходом поправила прическу и стремительной походкой направилась к лифту.
Сегодня у них был большой день. У Максима юбилей. Полтинник – это вам ни хухры-мухры! По этому поводу был заказан банкет аж на восемьдесят персон (кто к ним только тогда не пожаловал: деловые партнеры, инвесторы, сослуживцы, друзья и конечно же родственники. Муж сначала противился, говорил, что совсем ни к чему собирать балаган, лучше уж пригласить самых близких и отметить в своем кругу. Но в итоге она настояла. Все должно было быть идеально. Целый месяц она готовилась, убегала с работы на встречи с рекламщиками, рестораторами и так далее. Ей хотелось, чтобы все вокруг просто ахнули и сказали бы: «Да, с такой-то женой он еще до ста лет проживет!» Ей хотелось быть самой лучшей.
Все-таки хорошо, что они приехали заблаговременно. Нужно было еще столько всего проверить.
- Ты стой здесь и встречай гостей. Ну а я побежала, посмотрю, что да как.
Стол был просто шикарный. От количества кулинарных изысков можно было сойти с ума. Тамада тоже не подкачал, веселил гостей до упаду. Лара бегала между столами, отдавала ц/у подуставшим официантам, улыбалась довольным гостям. Вот настало время десерта, вечер близился к завершению, но при этом впереди был главный сюрприз…
- Лариса Владимировна, можно вас на минутку?
Менеджер Миша, щуплый парень лет двадцати пяти переминаясь с ноги на ногу робко махнул ей рукой, приглашая выйти из зала.
- Михаил, что случилось?!
- Вы банкет до скольки заказывали?
- До двенадцати. А что?
- А сейчас у вас еще что-нибудь есть по программе?
- да нет вроде, торт торжественно вынесли, кофе-чай допивается, в общем, мы уже закругляемся, остается самое главное…
- Дело в том, что… - парень глупо замялся, - у нас получилась небольшая накладка…
- Какая еще накладка? – В голосе Ларисы заскрежетала сталь.
- Понимаете, по поводу фейерверка в честь юбиляра… Дело в том, что пиротехник попал в аварию и сейчас в больнице. Мы об этом только сейчас узнали, егомать позвонила мать...
- Короче. Что с моим заказом?
- Понимаете, почти все специалисты сейчас на выезде, нашли только одного, который мог бы его заменить.
- И что?.. Какие теперь проблемы?
- Дело в том, что он живет в области, и будет здесь в лучшем случае около часа ночи.
- Когда?!! – Лариса почувствовала, как внутри ее все закипает. – То есть, ты хочешь сказать, что я за полтора месяца внеся предоплату, досконально оговорив все условия с директором вашего хренова агентства, в итоге буду вынуждена вместе со своими гостями целый час болтаться на улице в ожидании приезда вашего специалиста?!!
- Не волнуйтесь пожалуйста, я вас прекрасно понимаю, но и вы нас поймите… Ведь реально случился форс-мажор, ведь никто же не думал, что так может случиться, что произойдет ДТП.
- Да мне плевать на ваше ДТП! Я хотела сделать мужу сюрприз в его пятидесятилетие, а ты мне тут несешь про какой-то форс-мажор!
- Лариса Владимировна, успокойтесь пожалуйста, я поговорил с директором, мы готовы вернуть вам деньги, всю сумму целиком…
- Да пошел ты вместе со своим директором! - заорала Лариса. – Вы мне весь праздник обосрали, говнюки добаные!
Она вернулась в зал, тяжело дыша и все еще не в силах справиться с гневом.
- Лара, ну ты где весь вечер бегаешь, иди сюда, - захмелевший Максим помахал ей рукой с ближайшего столика. – Иди, посиди с нами, выпей. Все уже позади, скоро домой поедем. Как ты, устала, зайка моя?
- Я в порядке, - сквозь зубы процедила Лариса и поставила наполненный стакан обратно на стол.
- А чего смурная такая?
- Ничего.
Ей хотелось выть от досады. Нет, ну надо же, твари какие, обязательно нужно испортить праздник! Форс-мажор у них! Деньги они ей вернут! Поработали ли бы они у меня в фирме, быстро бы приучились к порядку! У меня такого бардака сроду не бывало, все сидят и не пикают. Ничего, я еще на них в суд подам! Заставлю платить за моральный ущерб. А еще лучше позвоню завтра управляющему налоговой нашего округа, мы с ней в отличнейших отношениях и скажу, пусть проверит этих козлов!
- Лариса Владимировна, пожалуйста, возьмите трубочку, наш директор хочет с вами поговорить, - этот хлюпик-рекламщик совал ей в нос мобильный телефон.
- Лар, ты что, не слышишь что ли, человек к тебе обращается.
-ЧЕЛОВЕК?!! – Взорвалась Лариса, ударив рукой по столу. Бокал опрокинулся и упал на паркетный пол, разлетаясь десятки маленьких блестящих словно искорки осколков.
- На счастье! – тут же закричал кто-то с другого конца зала.
- Это вот это растение, это чмо недоделанное ты называешь человеком?!!
Гости за соседними столиками оживленно завертели головами, предвкушая что-то пикантное. - Слышишь ты, придурок, - не унималась Лариса, обращаясь к ставшему пунцовым от стыда парню, - пошел вон отсюда! И скажи своему директору, что я подаю в суд на всю вашу шарагу. Вон, я сказала!
- Лариса, прекрати, - внезапно протрезвев, с нажимом произнес Максим.
- Не указывай мне, что делать! – огрызнулась она.
- Я сказал, прекрати это немедленно.
- Да иди ты, знаешь куда, - и молодая женщина неожиданно разрыдалась.
«Перепила хозяйка», - резонно предположил кто-то, и веселье продолжилось.
Позже, уже в такси, она дремала у него на плече усталая и зареванная, а он погладил ее по голове и прошептал с ласковым укором:
- Эх, Лара-Лара. Людей надо любить.
* * *
«Людей надо любить, Лара».
Она очнулась оттого, что почувствовала, как воздух в коридоре отделения стал более подвижным. Люди в белых халатах суетливо засновали туда-сюда, вновь явился Сергей Борисович со своей "оруженоской" Анечкой, кивнул, бросив на ходу что-то невнятное типа «пока без изменений», и проследовал дальше, старательно прикрыв за собой дверь реанимацинной палаты.
Лариса снова осталась одна. Непонятное чувство тревоги не давало ей сосредоточиться.
«Что со мной? Я как будто спала, но при этот сон был таким реальным… Словно я вернулась в то время, на два года назад. А еще этот голос за кадром… Точно! Вот в чем тут дело. Я как будто смотрела кино про себя, и при этом голос Максима повторял одну только фразу: «Людей надо любить, Лара. Надо любить...»
Что же он мне хотел сказать? Господи, неужели?
Да, я знаю, я обидела того мальчика, унизила прилюдно. Это было неправильно. Я сама потом много раз порывалась пойти извиниться, но мне было так стыдно. Я решила, что лучше я просто не стану забирать из агентства деньги за сорванный фейерверк. Это будет тоже, своего рода, компенсация за моральный ущерб с моей стороны. И причем довольно существенная. А ты что думаешь, милый? Мне все-таки нужно было перед ним извиниться?»
* * *
Она достала из сумки записную книжку и мобильный телефон.
- Добрый день. Рекламное агентство «Праздник души» приветствует вас.
- Здравствуйте. Скажите пожалуйста, я могла бы поговорить с вашим менеджером по работе с клиентами, кажется, его зовут Михаил. – Голос ее дрожал от волнения.
- Михаил? Дайте подумать. У нас их двое. Семаков и Егоров. Вам кого из них?
- Я даже не знаю, - растерялась Лариса и торопливо продолжила, словно боялась, что девушке на том конце провода все это надоест, - он такой, знаете, высокий, худенький, волосы светло-русые...
- Ааа, ну тогда это наверное Егоров, - догадалась девушка. – Одну секундочку, я вас переключу. Как вас представить?
Вот этого Лариса боялась больше всего. «А что если он не захочет со мной разговаривать?»
- Скажите, что это Анна по поводу нового заказа. Он в курсе. – Соврала она.
- Алло. – Даже по телефону его голос казался застенчивым.
- Здравствуйте, Миша. Меня зовут Лариса. Я та самая стерва, что два года назад устроила жуткий скандал в ресторане из-за сорванного фейерверка. Я прошу вас, пожалуйста, не кладите трубку, выслушайте меня до конца. Все это время мне было очень стыдно, я хотела попросить у вас прощения, но так и не смогла. И поэтому решила просто не забирать деньги. Но сейчас понимаю, что это неправильно. В общем, я звоню, чтобы извиниться. Я действительно очень раскаиваюсь в том, что вела себя с вами так по-хамски. Простите меня, пожалуйста. Я вас очень прошу. Вы прощаете?!
Повисла пауза.
- Да, конечно.- Наконец проговорил удивленный, почти мальчишеский голос. - Я уже давно все забыл. И вообще – это наша работа.
Лариса готова была вновь расплакаться от благодарности.
- Миша, извините, что я трачу ваше рабочее время, я еще хотела узнать, как тот парень, пиротехник, который попал в аварию в день рождения моего мужа? Он поправился?
- Да. Правда, долго лечился. Но теперь уже в полном порядке.
- Спасибо вам, Миша.
- Да не за что.
- Всего доброго. И храни вас Бог.
- До свидания.
* * *
«Храни вас Бог». И с чего это вдруг ее дернуло это сказать?
«Дорогой мой, я сделала это! На душе сразу стало легче. Спасибо тебе. Как за что? Это ж ты подсказал мне. Я теперь тебя чувствую даже на расстоянии. Я хотела еще попросить у тебя прощения, что была такой своенравной. Что решила, что оставлю свою фамилию. Хотя все вокруг говорили, что Лариса Лаврентьева – звучит очень даже красиво. И как-то естественно, мол, мне идет. Мне хотелось тебя позлить, доказать тебе, что я тоже отдельная личность. Не «за мужем» и не «при муже», а сама по себе. Независимая, дальше некуда. Глупость, правда?"
«Людей надо любить, Лара».
Знаю, знаю. Иногда я бываю несносной. Вот, к примеру, недавно, я совсем не по делу шуганула эту красотку-медсестру. Совершенно по-хамски. На работе привыкла не церемониться. Надо бы извиниться.
Лариса поднялась со стула и медленно пошла по коридору. У справочной стойки она заметила ту самую Анечку, что дежурила здесь всю ночь. Девушка сидела за столом и что-то старательно записывала в разлинованную тетрадь.
- Извините, вас кажется Аня зовут?
Девушка оторвала от тетрадки красные от бессонницы глазки и устало кивнула.
- Я хотела извиниться за то, что с утра была с вами резкой. Просто очень разнервничалась, понимаете…
- Все в порядке. Со всеми бывает. Это наша работа.
- И еще… Не подскажите, как зовут ту вторую сестру, что работает здесь же, в реанимации?
- Вы о ком?
- Я о девушке в белой повязке на лице и в халате. Не таком как у вас зеленом, а белом. Она здесь проходила где-то часа два назад и сказала, что теперь с моим мужем все будет в порядке.
- Что-то я не пойму...
- Ну такая очень-очень красивая девушка. Это видно даже в повязке. С изумительными голубыми глазами. Как большие озера. Ее просто нельзя ни заметить. Да, я вспомнила, - спохватилась Лариса, - она мне еще так настойчиво предлагала пойти прилечь. Говорила, что вон там, в конце коридора есть какая-то комната отдыха, где гораздо удобнее. Ну а я на нее накричала, неудобно так получилось, мне хотелось попросить у нее прощения.
Медсестра пожала плечами.
- Что-то я не припомню у нас таких. Может это ошибка какая-то? И к тому же комната отдыха вовсе даже не там, а напротив ординатуры.
- Что ж, простите еще раз.
Лариса отошла от стойки.
«Непонятно… Может, это тоже был сон? Нет, ну я же отчетливо помню эту девушку! Как же так?»
Вдруг ее словно током ударило! Боже мой! Это же просто знак. От него!
Она двинулась по коридору в направлении к мнимой комнате отдыха.
* * *
Дверь была приоткрыта. На мгновение Ларисе стало страшно: вдруг войдя в эту комнату, она больше не выйдет обратно? Что там ждет ее?
«Нет, так можно сойти с ума. Все в порядке. Я здесь, в больнице. Тут вполне реальные люди. Если что, всегда можно закричать и позвать на помощь», - И она шагнула вперед. В неизвестность.
В комнате было пусто. Стены свежепокрашены в белый. Ослепительно белый цвет. На окне еще нет жалюзи. Солнце падает прямо на пол.
Тишина.
И средь всей этой пустоты, словно в память о вечности, на стене выделялась икона.
Женщина удивленно вздрогнула.
«Так вот чего ты хотел, мой родной! Ты привел меня в это место, чтобы я… Ну конечно же! Я тебя поняла! Только как же я буду молиться? Я не знаю молитв. Я и в церковь хожу, так, чтоб свечку поставить. Как я буду просить? Можно просто своими словами?»
Ей вдруг стало так хорошо. Она снова вспомнила детство. Маму (молодую совсем еще), что склоняла к ней свою голову, целовала ее нежно-нежно, прямо в лоб. Аромат сладковатый и вкусный. «Что же это? Точно, узнала! Это запах ее молока! Вот она оголяет грудь, я тянусь к ней своими губами. Так я что же – совсем младенец? Как же я это помню? Откуда?! Значит все это больше, чем просто ВОСПОМИНАНИЕ?»
Этот свет из окна. Он вливался в нее, наполняя изнуренное тело, очищая усталую душу от тревог и тягостных мыслей.
«Мама, милая мамочка! Я тебя так люблю. Ты ушла от меня так рано. Мне всегда почему-то казалось, что я в чем-то провинилась перед тобой. Что была недостаточно хороша для тебя, и поэтому ты заболела и решила, что не стоит продолжать эту жизнь. Я так думала. А теперь понимаю, что все это не так. Ты любила меня. И любишь. Наблюдаешь за мной с небес. И сейчас, в этот миг, самый трудный и страшный момент моей жизни, ты – со мной! И всегда была рядом. Я теперь ЭТО знаю».
Она больше была не в силах сдерживать свои рыдания. Сколько лет эта боль не давала ей быть счастливой? Сколько лет она только и делала, что бежала куда-то, прочь от страха и холода, и стыдилась сама себя? А теперь вот всё это уходит. С каждой выплаканной слезинкой в ней все меньше обиды на жизнь. Ей теперь хорошо. Мама рядом.
«Спасибо, господи! И тебе спасибо, мой милый, что направил меня сюда. Мне теперь ничего нестрашно. Мы теперь все осилим. Ты поправишься, вот увидишь!»
Она вытерла слезы.
Надо же, уже вечер! Розоватый отблеск заката осветил божественный лик. Кто же эта святая? Мария? Или кто-то другой? Что-то было такое знакомое в этом взгляде.
О, Боже!!!
С чудотворной иконы ласково и участливо на Ларису смотрели ясные-ясные, голубые глаза медсестры.
«С ним теперь все будет хорошо. МЫ о нем позаботимся. А Вам нужно подумать о себе. Силы Вам еще понадобятся».
- Не-е-ееееееет!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
* * *
Она выбежала из комнаты и помчалась обратно, в направлении к реанимации.
Из палаты навстречу ей вышел мрачный Сергей Борисович вместе с розовощеким врачом, видимо, только что заступившим на смену. Ожидая, пока она подойдет, они что-то говорили друг другу сквозь зубы, стараясь не смотреть в ее сторону.
Впрочем, это было неважно. Она все и так уже знала.
- Когда?!
- ???
- Когда это случилось?
- В девять двадцать.
- Он был в сознании?
- Нет.
- Я могу с ним проститься?
- Да, конечно. Пожалуйста.
* * *
Золотистый закат опускался все ниже, постепенно скрываясь за макушками сосен. Этот день для Ларисы закончился.
«Господи, как же тихо вокруг! Лишь стрекочут сверчки под ногами, и чуть слышно шуршанье травы. Вот уже больше месяца, как тебя со мной нет. Хотя нет, так сказать было бы абсолютно неверно. Ты ушел. Но я знаю, ты рядом. Наблюдаешь за мной, помогаешь, порою подсказываешь. Иногда даже тихо смеешься над моими попытками жить без тебя. Вот вчера, например, я отправилась в лес, чтобы выкопать пару деревьев, а потом посадить на газон. Ну и что же из этого вышло? Больше часа таскалась с лопатой по зарослям как какой-то маньяк-недоучка, и все без толку. Ну не вижу я этих молоденьких сосен! Нет в помине зеленой поросли. А ведь ты говорил мне, что не надо, мол, Лара, из леса, лучше купим готовых саженцев. И был прав, как всегда.
Знаешь, странно, но с момента твоих похорон я ни разу не плакала. Мне не то, что не больно. Но как будто бы даже светло. Словно что-то внутри отпустило. И разжалась пружина. И теперь там все время покой. Я почти догадалась, в чем дело. Ты ушел, но душа твоя здесь. И всегда будет рядом со мной. И поэтому я не скорблю. Просто помню.
А еще я как будто бы знаю, что с тобой сейчас все хорошо. Помнишь, в тот день, в больнице, когда мы с тобою прощались. Я спросила у неба: «Что с ним? Где он теперь?»
И оно мне ответило: «Там, где Любовь».