Для журнала "Элитный квартал" 07.08
Вот, сегодня они, значит, снова вскрыли машину. На парковке возле торгового центра. Днем - в общем-то, особо не таясь. Да и плевать им, что солнце вокруг. Небо голубое. Что счастье на всех лицах: выходной! И я, такой, с четырьмя пакетами: пиво, колбаса, яйца, масло, хлеб… снова пиво, средство от комаров, еще что-то...
Стою, пялюсь на приоткрытую дверь, свидетель и потерпевший изгой этого мира. Руки ноют - хлеб тяжел, - я в том смысле, что тяжел, как хлеб насущный. Любая потеря жмет, тяжестью…
Это не первый случай, скажу честно, но все равно не могу привыкнуть. Словно святыню осквернили. Подозреваю, что сейчас они где-то рядом – наблюдают, глумятся, делят мелочь из пепельницы (я всегда оставляю пару монет). Я не их могу видеть, не могу опознать. Вокруг полно народа и каждый мне неприятен. Вот, мимо проходит пара с тележкой. Девушка отворачивается, и мне приходится ненавидеть ее, - это притом, что я уже две недели сплю один, две недели готовлю один, в смысле «один» готовлю себе долбаный омлет с колбасой, луком и средством для удаления сыпи с десен; и еще две недели пытаюсь фальшиво интересоваться временем у проходящих мимо телок. Я не могу их ненавидеть по определению. Я люблю любую из них. Но мне приходится их ненавидеть. В ответ они отворачиваются, а их дружки, тем временем, вскрывают мою тачку…
Ее парень тоже смотрит в сторону. Ну, конечно он сообщник! Ему не приходится жарить себе омлет. Я его тоже ненавижу. Его - за омлет, и ее за омлет. Их обоих за все сразу, включая колбасу и недоеденную банку сайры в холодильнике. Она уже воняет, но мне лень ее достать и выбросить в ведро. Просто у меня нет ведра. Зато у меня есть оскверненная часть моей собственности и камень в душе. Он связан шнуром с шеей, и я задыхаюсь.
-Э-ээ…- это звук моего голоса. Сегодня им можно пугать детей.
Я бросаю пакеты и отпираю багажник. Грязный бампер касается грязных штанов. Очередное пятно радостно липнет к штанине и сливается со вчерашним - от соуса. Я пытаюсь отряхнуть оба, но это все равно, что стереть помаду с воротника. Проще оторвать. Да. Представьте, две недели в одних штанах!.. и плевать!.. Встаю на бампер коленями.
Багажник почти пуст. Почти, потому что наполовину набит дерьмом. Обычно, кроме всего, там лежит дорожная сумка, куда я запихиваю еду. Сумки нет, - в ней унесли все награбленное. Остальное на месте. Ставлю пакеты на масляное пятно. Здесь недавно лежала канистра.
-Далеко собралась?.. – спрашиваю у канистры, словно у сбежавшей невесты.
Канистра на месте, только зачем-то завернута в одеяло. Я стелю его, если надо лезть под капот. (В последнее время приходится часто). Одеяло немного напоминает пашню – куски навоза и присохшей соломы. Машина не спрашивает, где ей заглохнуть.
-Привет! Что, бомбанули?..
Это старый приятель радуется. Он с женой. Оба выглядят, словно попрошайки с рынка. Я достаю одну банку:
-Будешь?
Вместо того чтобы отказаться, он просит еще. У них в семье так принято. Я это знаю и протягиваю еще одну его подруге. Подругами в нашем дворе называют всех, кто исполняет роль хозяйки в доме. В данный момент это редкий экземпляр на тонких ногах. Она пьет с ним наравне и, к удивлению, не опухает. Думаю, все дело в генетике. Ее мама была самкой койота. Иначе я никак не могу объяснить ее вой среди ночи. Они живут в соседнем доме, все окна во двор. Их интимная жизнь достала всех. Однажды я спросил об этом:
-Почему твоя жена воет по ночам?
-М-мм…да?.. – удивился он.
Больше я и не спрашивал. Сейчас она стоит рядом, пьет мое пиво и якобы сострадает. В такую жару ей лучше бы высунуть язык, но, боюсь, она стесняется клыков. Я это чувствую. Думаю, ее мать сгрызла отца сразу после первой брачной ночи. Может, это был какой-нибудь пастух с горбатой горы. Мне жаль приятеля. Это единственная в мире женщина, которую я не хочу.
-Вот, - показываю на дверь, - ворье!..
-Угу!.. – весело мычит он.- Много пропало?
-Не знаю. Не смотрел еще.
Мы выпили еще по паре, и они отвалили.
Я осторожно заглядываю в салон. С ним явно что-то не так: на заднем сидении какие-то пакеты, детский самокат, сумка для роликов и пачка перчаток с резиновыми ладонями. Все не мое, но приятно, что хоть что-то прибыло.
-Что, бомбанули? – это еще один приятель. Вместе ходим за грибами. Он мажет губы помадой от ветра и носит на голове платок. Я зову его трансвеститом. На самом деле он нормальный. Это вообще первый нормальный в моей жизни. Я бы мог с ним дружить, но он собрался переезжать в соседнюю область.
Приятель достает из телеги пару полиэтиленовых баклажек.
-Тебе на вечер! – говорит он, (полная противоположность тем двум). – Мне ночью было видение, будто тебе бабу пришлют из Самарской области. С двумя детьми.
-С чего бы это? – удивился я.
-Ты же искал!..
Он был неправ - я искал утех на одну ночь - без самокатов, роликов, лыж, коньков и батута. Тем более – без детей! Я терпеть не мог спорт. Детей тоже не любил. Телки – другое дело. Я сказал об этом приятелю.
-Женщины и дети – суть продолжения рода, - возразил он.
-Я еще слишком молод!
-Просто видение…- сказал он и пошел дальше.
-Да, ну тебя!.. – кричу ему вслед.
Он все равно не слышит, он слишком хорош, чтобы слышать то, что не надо. Я все равно его уважаю, даже, несмотря на его видения и прочую муть в его голове под платком.
Я не сразу заметил на лобовом стекле бумагу. Здесь часто суют под дворник рекламу, но эта была хуже, чем все рекламы сразу. Она была адресована мне. Кроме того, она содержала угрозу, а я не люблю, когда мне угрожают. Я дружу с миром, даже если он воет по ночам и пьет на халяву мое пиво. В некотором смысле, я пацифист, хотя бы в том, что служил писарем, не бил женщин и ходил на маевки. Я подставлю щеку, если надо для дела мира! Штаны сниму!.. М-да…
ВЕШАЙСЯ УРОД МЫ ПРИЕХАЛИ! СТОЙ ГДЕ ЕСТЬ
А я что? Я держу мятый кусок оберточной бумаги. Стою где есть. Недоумеваю. На всякий случай сую руку под кресло. Панель от магнитолы на месте. Мелочь – в пепельнице. Резиновая груша – дезодорант «морской бриз», - та тоже здесь!.. Вчерашний «Спорт-экспресс»… его не жаль (ни одной цифры в лото не отгадал), лежит там, где оставил. И вообще, чего взяли-то?!
Я захлопнул дверь и стал ждать авторов записки. Меня уже не беспокоила вскрытая дверь, (разумеется, оттого, что ничего не пропало). Я решил первый раз встретить опасность. Лицом к лицу! Я вскинул голову, уткнул руки в бока, - видел, как это делают крутые парни. Ноги стоит поставить чуть шире…
-Слышь, а ну, отвали от автомашины, босяк!
Я медленно развернулся, оценил положение и отвалил. Мир потерял еще одного бойца. Он сжал его, расплющил, вдавил, впрессовал, поверг, бросил ниц. Он не оставил ему выбора! То есть, я хочу сказать, что выбор был – капитуляция. Сопротивление ТАКОМУ формату в мои планы не входило. В мои планы вообще, кроме пива, редко что входит. Я сдался. Вместо жаркой битвы, атаки и словесной канонады.
-Ты сразу скажи, чего тут шаришь? Радиолу стащить собрался?!
Грузная и наглая тетка – в одной руке моя сумка, в другой пакет с туалетной бумагой. Что-то еще, что не видно с первого раза. Может, пачка порошка, может, пакет жареных каштанов. Стрижка «урожай», трико с лампасами, кофта, пояс, босоножки - все как положено. Все с родного базара. Таранит меня корпусом и бросает сумку на капот. Это слишком!
-Обалдела, что ли? Панаму надень, если печет!..– не выдержал я.
Ей за сорок. Чуть больше центнера. Больше добавить нечего.
-Чего?.. – наступает она.
Одно обстоятельство препятствует развитию перебранки. Рядом стоят две милые девчонки, лет по двадцать с небольшим. Мой любимый возраст. Они тоже что-то тащат, и сейчас не знают, как себя вести. То, что они вместе ясно. По пакетам, по отвисшим рукам. Все нормальные люди пользуются тележками.
Снимаю сумку с капота. Ставлю ее на асфальт. В моих глазах вызов и любопытство. В ее глазах – то же. Девчонки смотрят в сторону, им все равно, лишь бы руки освободить.
-Не трогай мою машину! – зло говорю я.
-Ой, давно ли?! – не поверила тетка. – Лучше скажи, куда этот гад делся! Сбежал, поди?!..
-Кто? – не понял я.
-Папа! – сказала одна из милашек.
Ах, да! Конечно! Если есть мама, то должен быть и папа.
-Надеюсь, не я ваш папа? – спрашиваю у девушек.
-Ты еще сопляк! – отвечает за них мамаша.
-А ты – колхозница!.. – огрызаюсь я, поднимаю сумку и вываливаю все в пустую тележку. – Это моя сумка! Моя машина! Вот ключи! Что еще вам показать?!
В ответ она достает точно такие же и проводит пальцем по крылу.
-Ты эту полоску видишь? Это я забор зацепила. А здесь… - она тяжело наклонилась, - мы в колодец влетели!
Отрицать бесполезно. Я сэкономил двести долларов на этих вмятинах. При покупке.
-Ну и что? Вы хотите сказать, что после такой езды машина не может быть продана?
-Мама! – умоляюще простонали девчонки.
В глазах мамы блеснули искры разума. Я поспешил открыть багажник и выхватить пакеты из затекших ладоней детей.
-Ладно, - говорю, - куда вам? Садитесь, подвезу! Вообще-то меня зовут Данила, - шепчу на ушко той, что ближе.
Она краснеет. Я показываю самокат, ролики, все, что осталось в салоне. Оказалось, тоже их. Перекладываю в багажник.
Мамаша задумчиво наблюдает за процессом. Какие-то мысли не дают ей покоя.
-Ну, ладно, - наконец говорит она. – Поможешь нам его найти.
-Кого найти? Папу вашего?
Они хором описали мужичка, у которого я покупал машину. Это было полгода назад, в Костроме. Я помнил его, и еще то, что он был не один. Его упитанная подруга мешала торгу. Мужичок был дохленьким. Слушался во всем. Не знаю, нашел ли он то, что искал. Все равно, что красный горький перец поменять на зеленый. Вместо того, чтоб поделиться мнением об этом, я сказал:
-Где-то здесь он болтается. Недавно видел.
-Вот и нам сказали, что в Ярославле.
-Если вам негде жить, можете у меня остановиться, - заметил я, больше обращаясь к девушкам.- Покажу, где можно на роликах кататься.
Девчонки кивнули. Мамаша погрозила им кулаком, а мне сказала:
-У меня сестра здесь. Не переживай!
Ее сестра жила в соседнем доме. Я узнал это из бумажки, которую мне сунули под нос. В каком-то смысле это был счастливый билет. Мы ехали по залитому солнцем проспекту. Мамаша смотрела в окно. Сестренки подмигивали в зеркало. Я помог им занести вещи в убитую «двушку». Не могу сказать, что им были рады. Я сунул одной из сестер листок с телефоном, показал, чтоб звонила, и выскользнул за дверь.
-Ты далеко живешь?..- спросила высунувшаяся вслед голова.
-В соседнем доме, - шепотом ответил я. – А ты?
-Недалеко. Сто километров от Самары.
-Ну, до встречи!..