– Откуда я знал! – донесся через вату раздосадованный голос Енаха. Чего он так орет! И так голова болит... – Манрад отдал мне приказ: подобрать лошадей, знакомых с ортопегасами. Я подобрал. Но за этого я не отвечаю! Ваша женщина сама его привела! И ортопегас – сам прилетел! Мы даже не знаем, кому он принадлежит!
Ланс что-то возразил, и проводник стал говорить глуше, но все равно достаточно громко, чтобы я слышала каждое слово.
– Ваша девушка и так - сплошные проблемы. Мои люди сутки мозговали, как объяснить ее присутствие, как госпожи, но без ортопегаса. И теперь...
– Успокойтесь, – раздался надо мной тихий голос Вихря. Значит это он держал мою голову на коленях? Мог бы и получше держать! О Боже, как же болит... Все болит! – Если хотите ссориться, то не здесь. Она приходит в себя.
Лучше бы не приходила! Покрытое мелкими царапинами тело сильно болело, по шее стекала со лба струйка крови, мокрое платье липло к и так настрадавшейся коже, а спутанные волосы лезли в глаза и рот. Чувствовала я себя ужасно, а выглядела, наверняка, еще хуже. Но открыв глаза, я поняла, что мне все равно... я увидела, что меня спасло. Это было на удивление красивым и гармоничным животным, похожим на белоснежную до голубизны крылатую лошадь с восьмью точеными серебрянными копытцами. (На черта ему сразу восемь копыт?) Мордочка у многокопытного красавца была заостренной, миндалевидные глаза, огромные и удивительно глубокой голубизны, подчеркнуты длинными ресницами, а грива и хвост спускались до примятой травы. Такого прекрасного существа я не видела ни в жизни, ни на телевизионном экране.
Но самым удивительным было не это, а ощущение восторга, подобного которому я не испытывала никогда в жизни. Из-за восторга я забыла о боли, из-за его теплой волны, вдруг потонула в солнечном свете, мечтая только об одном - дотронуться до этого чуда. Нет, беременность действительно сделала меня черезчур чувствительной...
– Это кто? – спросила я, забыв на время о недавних неприятностях. Обо всем забыв, кроме созерцания восьмикопытного красавца.
– Ортопегас, – пояснил Вареон, вызвав во мне раздражение. И он тут, на цирк пришел полюбоваться! – Еще молодой и неопытный. Он прилетел с ортопегасом Илахана.
Вспомнив, кто у нас называется теперь Илаханом, я скосила глаза на “мужа”, и поняла, что тому не до меня. Мой благоверный стоял рядом с такой же, только более грубой и, в отличие от моего спасителя, черной пародией на крылатую лошадь и восторженно гладил гибкое животное по шее. Мне стало завидно. Я тоже хотела бы погладить белоснежно-серебристого спасителя по шее, но не решалась. Животное все же большое, сильное, мало ли, что ему не понравится?
– Смерч, – восторженно шептал Ланс, прижимаясь лицом к морде оргопегаса. При этом между животным и человеком читалось такое единство, какое и среди людей встретишь редко. Мужчины! Не удивлюсь, если он будет сплетать гриву своего красавца в мелкие косички. – Как ты вырос!
– Он соединен с хозяином невидимыми нитями, – продолжил пояснять Вареон. Я перевела вгляд на принца, и удивилась: откуда на его лице взялась такая тоска? Я что-то пропустила? – Такой есть у каждого антриона.
– И у вас? – спросила я для приличия, давая Вареону возможность немного похвастаться.
– Вам следует знать, госпожа, что антрионы всегда называют слуг на “ты”, – нахмурился принц. – Да, есть и у меня. Хотите посмотреть?
Я не хотела, но Вареон, по обыкновению, и не спрашивал. Он закрыл глаза, и я на мгновение увидела его ортопегаса – более крупного, чем у Илахана, и жемчужного цвета.
Стоявший передо мной белоснежный пегас мне нравился больше. Словно прочитав мои мысли, пегас повернул ко мне точеную мордочку и подарил глубокий, внимательный взгляд.
– Говорят, что они живут в наших душах, но никто же до конца не знает, – продолжал объяснять Вареон. – Мы редко выпускаем их в этот мир, но в путешествиях, подобных этому, они незаменимый спутник любого антриона.
– Что значит, “подобных”? – спросил Вихрь, и я немного обиделась, сразу же почувствовав себя забытой.
– Это обряд, – пояснил Вареон. – Подобным образом мы замаливаем грехи перед богами либо просим о великой милости. Такое происходит не часто и, хотя дает нам великую защиту, но и прибавляет опасности.
Внимательно слушающий Енах принес мне новый наряд. Попробовав воспользоваться мышцами, я с радостью сообразила, что ничего не сломано, и с трудом встала на ноги.
– О какой опасности ты говоришь? – неумолимо спросил Вихрь, подавая мне маленькую баночку. – Возьми, смажь царапины и ссадины, станет легче.
Что станет легче, верилось с трудом, но баночку я приняла и незамедлительно принялась смазывать синяк на запястье. Вихрь оказался прав: боль уменьшилась, а кожа отозвалась на прикосновение мази приятной прохладой.
– Во время поиска ортопегасы антрионов всегда находятся вне их тел. Если антриона убить, пока пегас материализован, убийца перенимает власть над животным и положение хозяина. Одним словом, у Манрада появится новый брат. Это значит, что нас и в самом деле будут пытаться одолеть, и не ради меня, а ради возможности занять высокое положение при дворе моего отца.
– И когда это кончится? – спросила я, и впервые никто даже не поморщился при звуке моего голоса.
– Когда боги исполнят желание либо даруют антриону прощение. Ждать этого можно один день, а можно и годы. Илахан закончит поиск, когда я доберусь до храма.
– А если ты не доберешься? – покаркала я. Вареон, паразит, даже бровью не повел:
– Тогда никогда... и Илахан всю оставшуюся жизнь будет в опасности.
– Влипли, – прошептал Белен, и мое мнение о его умственных способностях резко изменилось: за эти дни он, оказывается, сильно поднаторел в местном наречии. Наверняка, брань ему давалась легче всего.
– А ты знаешь другой способ избежать бранеонов? – спросил Вареон, неожиданно встав на защиту Манрада. – Путешествовать по болотам, полным чудовищ, поверь мне, не легче! Сейчас у нас будут великолепные условия передвижения и множество врагов, там было бы второе и исчезло первое! От тебя много не требуется: надо быть внимательней и тщательно охранять Илахана. А ты чего стоишь! – неожиданно он набросился на меня. – Кто за тебя переодеваться будет? Ты и так всех задержала своей выходкой!
Я открыла, было, рот, чтобы возразить, но передумала. Что толку говорить, если он уже все решил? Едва сдерживая слезы боли и обиды, отправилась к ближайшим кустам, потому что закрытый теперь дом для меня одной никто открывать и не собирался. Как ни странно, но белоснежный пегас потрусил за мной, как послушная собачонка. Немного стесняясь под внимательным взглядом слишком умного, на мой взгляд, животного, я наскоро переоделась, при этом умудрившись ударится о ствол дерева, поцарапать голую ступню о ветку, и быть укушенной муравьем, наверняка родственником того, что пытался меня укусить неделю назад. Неужели только неделю?
Наскоро намазав наиболее болючие места мазью, я почувствовала себя гораздо лучше и, что главное, достаточно сильной, чтобы вернуться к остальным. Никто меня даже не заметил: все были увлечены очень интересным разговором:
– Тогда откуда он взялся? – кричал принц. – Я тебе говорил, как можно получить ортопегаса! Она – не антрионка, это же очевидно. А ортопегас следует за ней, как собачка. Не понимаешь, что это значит?
– Что она – убийца! – холодно заключил Вихрь, и тут я взорвалась.
– С меня хватит! – Вареон повернулся ко мне.
Мгновение казалось, что он смущен, что сейчас извинится, и все кончиться, то только на мгновение, и вот глаза принца холодно улыбнулись, а на губах появилась язвительная улыбка.
Я посмотрела на Вихря, пытаясь поймать его взгляд, но маг упорно избегал смотреть мне в глаза, будто меня и не существовало. И я не выдержала:
– Сначала меня втравливают в какую-то авантюру, к которой я не имею никакого отношения. Вытаскивают в мир, где все меня ненавидят. Потом выдают замуж против моей воли, а теперь называют и вовсе называют убийцей! Знаешь ли, Вареон, будь ты хоть дважды принц, хоть трижды, но я жалею о каждом мгновении, что провела с тобой рядом! И ты, Вихрь, был не прав. Я вам мешаю. Всем мешаю. Ну, так в чем проблема, господа бранеоны! Давайте разойдемся - вы одну сторону, я в другую!
– Слишком много знаешь! – язвительно заметил Белен, который явно наслаждался разговором.
– Так убей меня! – прокричала я, сама не замечая, что по моим щекам текут слезы. – Этого ты хочешь, об этом мечтаешь? Сделай, чего ждешь! В твоих руках чудо-оружие, подаренное Манрадом. Используй его! Или тебе нужен приказ? Прикажи, Вареон! Ты же принц, все можешь! Можешь перейти через мою смерть и не заметить! Вперед!
– Александр сказал… – начал Вихрь.
– Плевать я хотела на Александра!!! И на вас всех, слышите! На ваши проблемы тоже плевать!
– Марга, успокойся, ради богов! – Вихрь шагнул ко мне, но я выставила вперед ладони, умоляя его остановиться. Опустила голову, чтобы волосы упали на лицо и нельзя было бы увидеть моих слез и продолжила, уже спокойней, срывающимся голосом:
– Почему? За что? Там мои друзья, там те, кто меня любит. А здесь? Зачем я здесь? Чтобы вы издевались надо мной? Подозревали Бог знает в чем? Господи, Дал, да ты даже к той девушке из деревне был добрее, чем ко мне, своим людям в Южном квартале ты больше верил, чем мне! А ведь они и в самом деле убивали, а я тебе ничего не сделала. Ничего! Даже напротив... Вы, вы...
– Марга!
– Не подходи, слышишь, не смей!
Внезапно меня что-то мягко ткнуло меня в плечо. Оглянувшись, я увидела белоснежного ортопегаса, и в глазах животного оказалось столько сочувствия, любви и понимания, что это лишило меня последних сил. На мои плечи легла огромная тяжесть и, сама не понимая почему, я обняла тонкую шею пегаса, находя в нем опору, которой мне так сейчас не хватало. Что же это за мир, где меня понимают только животные, а люди... люди отталкивают... Что это за мир?
– Оставьте меня в покое! – устала кричать я. – Или убейте…
– Марга, а давай ты успокоишься и перестанешь говорить глупости, – смешался Ланс. – Вы все перестанете. Ты не прав, Вареон. Разве ты не видишь, что этот ортопегас слишком молод, чтобы иметь двух хозяев? Его явно прицепили к Марге, когда она была уже взрослой. Это значит, что она была невестой антриона, и не нам спрашивать, что случилось с ее женихом.
– Прости, Марга, – покраснел Вареон. – Ланс... то есть Илахан, прав. Ты рискуешь так же, как и наш друг, вызвав в реальный мир своего ортопегаса. Я не имел права так думать о тебе, не имел права на подозрения... Боги, прости меня! Я действительно не знаю, что сказать... Марга, прошу...
Вихрь внимательно посмотрел на меня, а я уткнула покрасневшее лицо в шею своего, теперь я действительно чувствовала, что своего, ортопегаса. Только я и маг понимали, как ошибается Вареон. О Боже, как же мне плохо, плохо от непонимания других, но как они могут что-то понять, если я сама не понимаю? Обнимая шею пегаса, я упрямо стирала с глаз набегавшие слезы, чувствуя себя рядом безумно одинокой.
Но выяснение отношений закончилось, и мужчины разошлись по своим лошадям, избегая смотреть в мою сторону. Впрочем, зря боялись. Я уже успела справиться с истерикой и, хотя и тряслась как осиный лист, но могла воспринимать реальность почти нормально, вовсе не горя желанием продолжать развлекать всех скандалом. Нет смысла. Не такие это миры и мой и этот, чтобы находить в них место и время для слез.
Белоснежный ортопегас потерся мордой о мое плечо, пытаясь поймать мой взгляд. Но я с смотрела только на Ланса, ведь мне надо было научится вести себя со своим “домашним животным”, а спросить было не у кого, да и не хотелось спрашивать. Не укладывались у меня отношения с этими людьми, да и, чувствовала я, не уложатся. Надо только дойти до храма, потребовать от Вареона гарантий безопасности для моего ребенка и забыть об этом кошмаре.
Смерч расправил крылья и, позволив Илахану взгромоздиться себе на спину, вновь сложил их так, что перья ласково обняли бедра и талию моего “мужа”. Теперь была наша очередь, и мой ортопегас, даже не спросив моего на то согласия, милостиво открыл белоснежную спину, освобождая для меня место. Но пегас был достаточно большим конем и, вспомнив, как легко мне было садиться на Лунатика, я с некоторым сомнением посмотрела на лишенную седла спину, на которую я была обязана взгромоздиться.
Спас мое положение все тот же Вихрь, ловко подсадил меня на пегаса, прошептав:
– Доверяй ему! Он гораздо умнее твоего… Лунатика.
– Где Лунатик? – оглянулась я, ожидая увидеть среди каравана нелепую фигурку.
– Гм… – смутился Вихрь. – Боюсь, твоему Лунатику Белен в приступе гнева нечаянно свернул шейку…
– Живодер! – прошипела я, с негодованием посмотрев на верзилу и тотчас побледнела – крылья пегаса поймали меня в мягкую ловушку, зафиксировав мое положение получше всякого седла.
Но пугаться было некогда – убедившись, что я уселась на спине пегаса (какая забота!), Ланс подал команду, и отряд начал медленно спускаться по тропинке к той самой реке, в которой я недавно искупалась. Ехать на ортопегасе было удобнее, чем на Лунатике, но я неосознанно сожалела о бедной, немного трусоватой кобылке, с которой меня так много связывало. Ну трусливая, ну глуповатая, так не убивать же за это?
Что это за мир... что это за люди... и как здесь мне родить и вырастить ребенка, в этом царстве жестокости и мужского господства?
Вскоре мы выехали на дорогу, и всадники разбились на пары. Так как мой муж выбрал себе в напарники “секретаря”, то мне в спутники достался Вихрь, о чем я нисколько не жалела:
– Ты понимаешь, откуда взялось это создание? – поинтересовалась я.
– Начинаю понимать, – прошептал Вихрь. – Но пока я не уверен, тебе лучше не знать о моих подозрениях.
– Спасибо, – прошипела я. Пегас на мгновение вскинул тонкую голову, и я осторожно погладила его (ее?) по шее. Дорога петляла по огромному полю, засаженному какими-то буроватыми растениями. – Где-то я уже это слышала. Максим тоже так говорил. И чем все закончилось? Теперь уже поздно добиваться от него правды, а правда так нам всем необходима!
– Иногда лучше правды не знать.
– В моем мире говорят: меньше знаешь, лучше спишь.
– Умный мир, – заметил Вихрь.
– Это не мир умный, это народ с юмором, – быстро ответила я, прислушиваясь к обращенным ко всему отряду словам Енаха.
– В ближайшие дни у нас не будет нормального места для ночлега, – сказал он, и я мысленно выругалась – чего ради тогда надо было тащиться куда-то на ночь глядя, а не переночевать в последний раз в уютном домике? – Только несколько хижин, построенных охотниками. Но пока мы не выберемся на тракт, вы должны усвоить новые имена и связанные с вами истории. Будет лучше, если антрионы будут отдавать побольше приказов, а остальные, за исключением Ганара, научатся эти приказы исполнять, – мне идея понравилась. Во-первых, с ее помощью можно было немного пощекотать нервы принцу, во-вторых, отомстить живодеру Белену... – Мы не должны вызывать ни малейшего подозрения приступами опасной сейчас гордыни.
– Стан! – немедленно отозвалась я, открывая в себе новые таланты. – Перестань, ради богов, свистеть! Это плохо действует на нежный слух моего ортопегаса!
Белен покраснел так, что я на мгновение испугалась за свою жизнь, а ортопегас подо мною напрягся, но Вихрь быстро успокоил верзилу парой добрых слов:
– Она права, Стан. Мы – слуги и должны исполнять все ее прихоти.
За “прихоти” я, конечно, Вихрю благодарна не была, но Белен успокоился, и в данной ситуации это было главнее.
– Нет, это не выносимо! – взмолилась я, повышая голос, – еще несколько дней стирать копыта моего бедного Снежка об эти дороги! – вот, уже, сама того не заметив, и пегасика окрестила. – А эта пыль – она въелась мне в волосы! А мои наряды! Зачем я шила столько платьев, чтобы они пылились в этих уродливых сундуках или на них пялились слуги и белки?
– Не переигрывай! – окинул меня серьезным взглядом “муж”. – Я не потерплю рядом с собой жену-истеричку.
– Вихрь, а здесь разводы есть? – без надежды спросила я, посмотрев на Ланса.
– Что такое... «разводы»? – нахмурившись, поинтересовался Вихрь.
– Ну, когда муж и жена больше не муж и жена...
– Не дождешься! – прошипел за мага Белен. – Расторжения брака не будет!
Ланс улыбнулся, а я угрюмо посмотрела на умнеющего на глазах верзилу. И кто сказал, что силы много, ума не надо? У этой ошибки природы иногда ума слишком много...
Но, к моему удовольствию, улыбка стерлась с лица Белена, когда мы достигли маленького охотничьего домика. Впрочем, и с моего тоже. Потому что Ланс с хозяйским видом бросил плащ на единственную кровать в домике, и я впервые сообразила, что это ложе он поделит со мной.
– Не надо на меня так смотреть, дорогая, – сладко прошептал мой “муж”. – Я тебя не съем! Скорее... гм... наоборот. Надеюсь, нам обоим будет приятно.
– Путешествие поиска запрещает интимные отношения между мужчиной и женщиной, – заметил Енах, за что получил гневный взгляд Ланса и благодарную улыбку от меня.
– Спасибо, что напомнил, – прошипел мой благоверный, вызвав на лице Белена странную усмешку.
Но к концу вечера верзила помрачнел: Ланс и не подумал о том, чтобы привычно разделить с ним дневные обязанности, поэтому кормить и чистить лошадей, собирать хворост, убираться в доме, готовить еду пришлось ему вместе с остальными, пока Ланс, вооружившись щеткой, принялся тщательно причесывать гриву стоящего посреди комнаты Смерча. Я свое облако пока в дом не вводила. Вечер обещался быть теплым, и нам будет вполне комфортно на свежем воздухе. Вздохнув, я с сомнением взяла свою щетку и вышла на улицу.
– Дай, помогу, – отобрал у меня щетку Ланс. Оказывается, он вышел вслед за мной. Смерч стоял за спиной моего мужа, и, казалось, не высказывал ни малейших признаков ревности. – Это правда, что ты раньше ничего не знала о ортопегасах?
– А я уж думала, что у вас в семье только Манрад умный, – ответила я. – Ты прав. Я до сих пор не думаю, что он – мой.
– Если бы он не был твоим, – Ланс повел пегасов к пруду, и, зайдя в воду по колено, начал умывать Смерча. Копируя его движения, я вскоре поняла, что и у меня получается, – то ты бы на него не села. Понимаешь? Ты бы даже не смогла бы к нему подойти. Что-то в тебе не то, Марга. И, знаешь, что меня пугает? Что ты мне неуловимо знакома. Будто видел я тебя, но мельком.
– Может, во сне? – кисло улыбнулась я. – Иначе ты не меня видеть мог, могу поклясться.
– А Вареон раньше видел, – задумчиво ответил Ланс. – И Ганар – видел. Иначе, зачем Александру запрещать показывать им твое лицо?
Я замолчала, впервые задумавшись. И, вправду, зачем?
– И откуда ты так много знаешь о нас?
– На самом деле – не так уж и много, – заметила я. – Но про твою родинку справа чуть ниже спины – знаю!
Ланс покраснел и окинул меня внимательным взглядом:
– Иногда мне хочется побить тебя, Марга. Иногда – обнять и никогда не выпускать из объятий. Иногда – выгнать из моей жизни. Иногда приблизить к своим сокровенным тайнам. Но, в любом случае, тебе не следует меня дразнить, Маргарита.
Он произнес мое имя правильно, но с чуть видным акцентом, однако его слова заставили меня задуматься. Вихрь тоже говорил, что мне стоит быть осторожнее... Не будить в них лишних чувств. Я и лишние чувства? Боже, до этого я даже и не думала, что мужчины могут мною интересоваться. А теперь... выбирай. Их стало слишком много, а мне все равно нужен только Максим.
Мы закончили умывать пегасов в полном молчании. И я вдруг поняла, что в этом мире у меня действительно нет ни одного друга. И мне стало тоскливо. Так тоскливо, что на мгновение захотелось зарыдать, уткнув лицо в бок пегаса. Почувствовав мое настроение, встрепенулся Снежок, внимательней посмотрел на меня Смерч, но во мне уже взяла вверх злость – не я во всем виновата! Не мне и платить!
Только вот страшно не охота разбивать сердца ни Вареону, ни кому-то еще из их компании. Даже если воскресить мои чувства к Далу, чем это сейчас поможет? Во мне ребенок Максима. И это то, что я не могу и не хочу менять, что для меня дороже всего на свете. Но я боюсь даже представить, как они себя поведут, узнав о моем сыне... Потому что я уже знала, что это будет сын. С голубыми, как у Максима, глазами...
Когда я очнулась, Ланс уже стоял на берегу и задумчиво смотрел на меня. Смутившись, я вывела своего ортопегаса на берег, стараясь не смотреть на “мужа”, так и не выпустившего меня из объятий своего взгляда.
– Я могу сказать остальным, что ты уже любишь? – неожиданно спросил Ланс. – Тогда нам будет немного легче перебороть...
– Не будет, – ответила я, вспомнив Димку. – Вы, мужчины, часто заритесь именно на то, что для вас недостижимо. Однако делай как знаешь. Я устала спорить.
– Такой ответ часто означает завуалированное несогласие, – намекнул Ланс. – Сделаем вид, что я этого не понял.
Мы вошли в единственную комнату хижины, и Ланс, еще раз посмотрев на узкую кровать, кивком показал мне на нее. Я, немного посовестившись, легла на жесткие одеяла, от души надеясь, что в этой хижине нет ни блох, ни клопов.
– Привыкай! – услышала я сквозь полусон голос Вихря. Кому он говорил? – Ты у стены, ты – у камина, остальные – где хватит места. Ни на мгновение теперь они не должны оставаться одни, теперь мы живем ради них, не забывай!
– А есть они не будут? – ехидно поинтересовался Белен.
– Они устали, – ответил за всех Вареон. – Особенно Марга. Неужели ты не видишь, что и она и ортопегас очень неопытны, и им сложно вить свою связь. Они сейчас особо уязвимы. Кстати, предупреждаю: не подходите к ним без особой необходимости... Ортопегас, особенно тот, что помоложе, может вас убить.
Странно, неужели в голосе Вареона прозвучало сочувствие? И не так уж я и устала! Это было последней мыслью перед тем, как я заснула. Заснула без снов.