1
Кто такая София? Кем она была в моей жизни? Кем она осталась для меня?
Наши жизни соприкоснулись лишь на какой-то совсем небольшой промежуток времени. И это время мы были с ней очень близки. Мы шли рядом, мы дышали одним воздухом, смотрели одними глазами. Я чувствовал ее присутствие постоянно, даже когда ее не было со мной. Я и сейчас ощущаю порой ее нежное прикосновение. Теперь, когда уже столько лет ее нет рядом со мной. Этот аромат нашей близости, это соприкосновение наших душ явилось нам как чудо. Таким оно и осталось со мной навсегда.
2
Так кто же такая София? Мы встретились с ней довольно случайно. Где-то в гостях, у общих знакомых, нас формально представили друг другу и мы разошлись в разные стороны, каждый к своей светской беседе, к своей группке знакомых. Разговоры были пустые и совсем неинтересные, мне скоро наскучил этот ни к чему не обязывающий прием. Изредка я посматривал в ее сторону и встречал такой же скучающий взгляд. Тогда я подошел к ней и прямо предложил сбежать вместе куда-нибудь, где будет повеселее, или по крайней мере не так скучно как здесь. Может просто послушать где-нибудь хорошую музыку, выпить легкого вина, поговорить. Мне почему-то сразу показалось, что она будет приятной собеседницей. Что-то такое было в ее взгляде, в ее жестах и улыбке. Она легко согласилась на мое предложение, и мы вышли на вечернюю улицу, залитую светом витрин и рекламы. Я знал, что неподалеку есть очень уютное маленькое кафе, и мы отправились туда. Столик на двоих, спрятанный от посторонних глаз, где я так любил посидеть, оказался свободным, и мы расположились там.
Играла спокойная неназойливая музыка, журчал крошечный фонтан в центре зала, щебетали какие-то мелкие птахи. Неяркий свет располагал к задушевной беседе. Мы немного обсудили тот скучный прием, откуда так благополучно сбежали. Выпили по бокалу вина, отметив тем самым свое неожиданное знакомство. Меня очаровал ее голос. Он доносился откуда-то из глубины, из глубины ее души, как мне подумалось. Все, что она говорила, даже самые простые вещи, были окрашены какой-то таинственностью и очарованием. Это был совсем необычный для меня взгляд на вещи. Для меня, привыкшего жить в реальном мире, среди реальных вещей. Ее голос почему-то пробудил во мне воспоминания детства. И дорогие мне картины поплыли у меня перед глазами. Я что-то отвечал ей, рассказывал сам, но мысли мои были в этот момент где-то далеко.
Так и прошел этот первый наш вечер. Мы почувствовали взаимную симпатию. Нам обоим захотелось продолжить наше знакомство. Нам было интересно. Мне казалось, что мы знакомы уже очень давно, настолько хорошо мы понимали друг друга, были близки по духу и миропониманию, и нам захотелось узнать больше, поделиться своими мыслями и чувствами. Ведь так редко встречаешь людей, с которыми тебе не хочется расставаться уже после первой встречи.
И мы стали изредка встречаться. Среди суматохи дел это были как бы островки тишины и спокойствия. Мы уходили в свой мир общения, отгораживаясь от всего остального мира. Нам было хорошо в этом мире, хорошо вдвоем. У каждого из нас была своя жизнь, свои интересы и круг общения. Но здесь, в эти короткие встречи мы были только вдвоем, только друг для друга.
3
Как-то мы просто брели по улице, болтая о всяких пустяках, она что-то рассказывала про свое детство. Мне было приятно слышать ее голос, и я даже не очень вникал в то, что она говорила. Мои мысли в этот момент были где-то далеко. Где-то там - в заоблачном небе, где на солнце искрились вершины гор.
"Ты совсем не слушаешь меня, - сказала София. - Где ты? Почему ты опять оставляешь меня одну? Вернись!"
"Я уже снова здесь, я все время здесь. Немного задумался. Ты же знаешь как это бывает. Твой голос убаюкивает меня, дает волю моей фантазии, и я уношусь куда-то далеко-далеко, к голубому небу, за облака. А сейчас я опять вернулся." Мой голос звучал глухо, как будто доносился издалека.
"Когда я была маленькой девочкой, мне было тогда лет семь или восемь, я тоже вот так улетала в страну своих фантазий. Я могла забиться куда-нибудь в уголок со своей любимой куклой, со своими драгоценными разноцветными стеклышками и камушками, и сидеть там часами, рассказывая своей кукле какую-нибудь бесконечную историю и перебирая мои драгоценности. Это были сказочные истории, которые я никогда ни от кого не слышала. Они как бы сами рождались в моей голове. Они были мои и никто другой про них даже не догадывался. Это было мое волшебное время, никто не мог проникнуть в мой мир, в мое царство. Это было очень веселое и очень грустное царство. Там жили и феи и злые волшебницы. Там было место и добру и злу. И добро не всегда побеждало. И тогда мне становилось грустно, и я плакала. Взрослые не могли понять моих слез. Они ругались, называли меня глупой мечтательницей. Они стремились приучить меня жить в их реальном мире, среди реальных вещей. Но мне там было скучно, я тосковала по своему волшебному миру. И я опять возвращалась туда, несмотря на угрозы и запреты. Конечно, мне приходилось выполнять их наставления, иначе бы меня отдали куда-нибудь на лечение, говорили и про это. Поэтому я старалась вести себя как все, но в глубине души я была далека от их жизни. У меня был свой мир, который я берегла от постороннего взгляда. В то время я почти не играла с другими детьми, я не могла найти с ними общий язык, да и не стремилась к этому. Если же меня начинали принуждать, слезы катились у меня из глаз, я всхлипывала, и меня наконец оставляли в покое. В остальном я была в общем-то обычным ребенком, любила простую домашнюю работу, делала ее аккуратно и с удовольствием. Любила наводить порядок в своих игрушках. и ревностно оберегала свой уголок от посторонних вторжений." - Я слушал ее и очень явственно представлял себе жизнь той маленькой девочки, такой одинокой, в своем обособленном выдуманном мире.
"Как же тебе удалось сохранить твой мир? - спросил я. - Ведь взрослые не любят, когда дети живут своей обособленной жизнью. Они считают, что только им позволено так жить."
"Они пытались, но мне удалось отстоять свою жизнь. Они сделали очень правильно, что оставили меня в покое. Если бы они стали ломать меня, то это бы могло закончиться очень печально. Прошло некоторое время, и мои детские фантазии переросли в другие увлечения. Я стала много читать, мне нравилось гулять, рассматривать дома, дороги, холмы. Иногда я сидела где-нибудь на склоне с книжкой в руках и смотрела вдаль, или следила за проплывающими облаками. Из своего замкнутого сказочного мира я постепенно перебиралась в мир реальный. И этот переход не был для меня болезненным. Мир открывался для меня с его лучшей стороны. Я воспринимала его восторженно и радостно."
"Да. А как же люди? Ты по-прежнему была такой же замкнутой и одинокой, или у тебя появились к тому времени друзья и подруги?"
"С подругами оказалось не так просто. Я была еще очень замкнута, мне трудно было найти общий язык с ними. Уж слишком мой внутренний мир отличался от других миров. Я еще была слишком ранима. Но благодаря книгам у меня появились общие интересы с другими девочками. Постепенно я научилась с ними разговаривать, делиться своими впечатлениями, своими маленькими открытиями. И они стали делиться со мной своими сокровенными тайнами и секретами. Я была замкнута, так что мне можно было смело доверить самое сокровенное, безо всякого опасения, что об этом узнает кто-то еще. Это притягивало ко мне девочек застенчивых, эмоциональных и замкнутых. Так у нас образовался небольшой кружок, в который мы не допускали чужаков. Это был наш особый мир. И мы никого в него не допускали. - София задумалась и потом продолжила. - Это было замечательное время. Время, когда мы открывали друг друга, и открывались друг перед другом. Мы все были разные, но что-то объединяло нас, делало нас единым целым. Когда кто-то из нас заболевал, мы страдали все одинаково. Это было время, когда мы учились чувствовать боль другого - дорогого тебе человека - как свою собственную. И когда радость одной из нас становилась нашей общей радостью. Это было больше чем просто дружба, это было даже наверное больше, чем любовь. Это было слияние наших душ, слияние наших сердец. Мы могли сидеть кружком, просто молча переглядываться, улыбаться или грустить вместе. И мы чувствовали как наши сердца бьются в едином ритме, а наше дыхание сливается в одно единое дыхание. В эти минуты мы ощущали себя одним существом, нежным, трепетным, любящим и любимым."
"И все-таки это был замкнутый круг. - сказал я. - Ты опять уединилась, пускай и не одна, пускай вас было несколько."
"Нет, не совсем так. - отозвалась София. - Наш кружок это был наш кружок, это было наше заветное. Но были еще вокруг люди, с которыми мы общались. И то, что было у нас, помогало нам и в общении с другими людьми. Они становились нам понятнее, мы уже научились говорить с ними, знали чего можно он них ожидать. Мы могли обсудить это в своем кругу, и нам становилось проще жить среди людей. Так что внешне мы уже были почти такие же как и все. Мы так же смеялись, подшучивали над товарищами по школе, и уже не обижались на их порой глупые шутки. Мы научились отстаивать свою независимость, свою позицию и свой взгляд на мир. Наше единство и твердый отпор вызывали уважение у товарищей. И нас оставили в покое. Мы не слишком вторгались в их мир, а они - в наш."
"А что же было дальше? Ведь должны были у вас в конце концов появиться личные интересы, которые бы разъединили вас?"
"Они и появились со временем. Но мы все еще держались вместе, делились друг с другом самым дорогим и сокровенным, не прятали в себе свои переживания и чувства. Мы помогали друг другу взрослеть. Мы были нужны друг другу. И не личные интересы разрушили наш круг." - София задумалась и надолго замолчала.
"Что же тогда? - спросил я через некоторое время. - Что?"
София еще помолчала, потом встряхнула головой, как бы отгоняя невеселые мысли и прошептала. - "Не сейчас. Как-нибудь в другой раз. Это длинная история, и в ней слишком много печали."
"Хорошо. Как знаешь. Мне нравится, как ты рассказываешь, твое детство и юность представляются мне в виде волшебной сказки. В тебе так много необычного. Ты не такая как все. И мне это нравится." - отозвался я. И мы пошли дальше по бульвару. И мир вокруг казался простым и понятным. И в нем не было ничего загадочного. Все загадки таились в нас самих.
4
Однажды мы с Софией забрели в какое-то незнакомое кафе, где проводился костюмированный бал. Вообще-то мы с ней не были любителями шумного и многолюдного веселья. Но что-то подтолкнуло нас туда. Может любопытство, может быть ожидание какого-то неожиданного волшебства. Трудно сказать. Мы вошли. Нас проводили в костюмерную, где мы должны были сами подобрать для себя костюмы и переодеться. Мы долго бродили среди всевозможных нарядов. обсуждали то и другое, но ни на чем не могли остановиться. Нам хотелось чего-нибудь необычного экстраординарного. Мы уже отчаялись найти что-то соответствующее нашему настроению, как наткнулись на совершенно необычный костюм. Он нас поразил необычайно. Это был костюм сиамских близнецов. Самое удивительное, что он подошел нам безо всякой подгонки. Трудно представить себе что-нибудь более необычное. Это был костюм для двоих - для мужчины и женщины. Это был мужской костюм очень плавно и гармонично переходящий в женский. Слева были брюки, справа - юбка. Слева - пиджак, справа - жакет. А мягкий бежевый цвет идеально подходил как Софии, так и мне. Мы веселились до слез, когда примеряли это чудо на себя. Мы оказались совсем близко друг к другу, мы были как бы одно целое. Никогда ни до, ни после того близость к женщине не доставляло мне такой полноты чувств, такого восторга и очарования. Костюм был сделан идеально. С одной стороны, он давал нам постоянное ощущение близости, а с другой - не слишком стеснял движения. Так что мы могли танцевать и сидеть за столиком, и есть, и пить. Нам было безумно весело. И, видя наше веселье, веселились и другие вокруг нас. Праздник удался.
"Мне трудно поверить в ту застенчивую мечтательную девочку, про которую ты мне недавно рассказывала, - со смехом говорил я во время танца, в котором мы как бы танцевали сами с собой. И это было очень забавно. - Неужели это была ты?"
"Да, конечно, это была я, и во мне еще очень много сохранилось от той девочки, - отвечала София. - Неужели для тебя это незаметно?"
"Заметно, но очень слабо, - улыбался в ответ я. - Сейчас ты совсем не такая. Может быть ты и есть та самая девочка, но только теперь ты стала совсем большой и все, что было в той девочке, расцвело замечательными цветами невообразимой красоты и гармонии! Ты - просто чудо!"
Я хотел сказать что-то еще, но в ее глазах промелькнула какая-то невыносимая грусть. Это длилось всего лишь одно мгновение, один миг, но он не укрылся от моих внимательных и восторженных глаз. Что-то было не так в моих словах. И я не стал развивать дальше эту тему. Мы заговорили о чем-то другом, и снова нам стало весело и беззаботно. Мы выпили совсем немного, еще меньше съели. Но зато вдоволь натанцевались, поражая и себя и других своей ловкостью и неизвестно откуда взявшимся умением двигаться в столь стесненных обстоятельствах. И еще мне в голову пришла мысль, что никому в этом зале этот костюм не подошел бы лучше, чем нам.
Вечер пронесся стремительно. Мы возвращались с него уставшие. Она сладко дремала на моем плече, а я улыбался, вспоминая этот удивительный вечер. Обычно после таких бурных вечеринок наступает состояние похмелья, удрученности и подавленности, но ничего такого с нами не произошло. Вероятно мы были сильнее всего этого. Или не смотря ни на что, не зашли слишком далеко в своем приключении. Нам хватило благоразумия просто распрощаться и разъехаться по домам. Этот вечер так и остался в моей памяти как один из самых крупных драгоценных камней в ожерелии наших встреч.
5
Мы не виделись больше месяца. Дела вынуждали меня полностью погрузиться в работу. Я не знал ни дня ни ночи. Она тоже ушла с головой в свои заботы, готовилась к очередной выставке. Мы изредка перезванивались, только для того, чтобы не терять друг друга из виду, да справиться о делах.
Но вот наконец основные дела остались позади, появились какие-то просветы и немного свободного времени, когда можно было подумать о себе, о своей жизни, и хоть немного отдохнуть. Ее выставка прошла весьма успешно. Она получила хорошие отзывы и возможность работать дальше. Я тоже побывал там, хотя поговорить с ней толком не удалось, так как вокруг была масса людей, к ней было просто не подступиться. Ее работы мне нравились всегда. В них сочетался любимый мною реализм и модернизм. И в каждой ее работе была какая-нибудь неожиданность, какой-нибудь необычный ракурс, нестандартный взгляд на мир. И всегда это было очень точно подмечено, всегда это выглядело естественно и правдиво. Меня восхищали эти детали. Я узнавал в них внутренний мир той маленькой девочки, про которую мне рассказывала София. Я чувствовал в них прикосновение девичьих рук, соединившихся в кольцо вокруг маленького огня, разожженного ими. Я чувствовал их единое дыхание, биение их сердец. Я видел языки огня, которые отражались в их глазах. Это было чудо, о происхождении которого я мог только догадываться.
Наконец мы встретились. И смогли вдоволь наговориться. Сколько событий произошло за это время. Мы так много должны были сказать друг другу. И мы пошли в то маленькое кафе, в котором провели первый наш вечер. И наш столик оказался свободным, и мы заказали себе то же вино.
"Мы не виделись несколько недель, - усмехнулась София, - я уже стала забывать твой голос, как можно так долго не видеться. Друзья должны видеться чаще, иначе они теряют нить разговора, и все приходится начинать сначала."
"Для меня время не имеет значения, - отозвался я. - Мне кажется, что мы виделись только вчера. Я даже помню запах твоих духов, он витает в воздухе этого кафе со дня нашей первой встречи. Я иногда заходил сюда один, чтобы насладиться этим ароматом. Я ни на минуту не забывал тебя. Ты всегда рядом со мной."
"Это очень похоже на комплимент, но вроде ты действительно так думаешь. - София прищурилась и мелкие морщинки разбежались от ее искрящихся глаз. - А ведь ты меня знаешь совсем мало, а я тебя и того меньше."
"Наше знание не в том, что мы рассказываем друг другу про себя, оно в нашем понимании друг друга, в нашей способности сопереживать, сочувствовать, в нашем желании сделать шаг навстречу. В нашем стремлении открыться друг перед другом, найти понимание и поддержку." - Я говорил горячо и убежденно, я верил в свои слова, и София верила мне.
6
«Что же было дальше, с теми девочками, про которых ты мне рассказывала? - спросил я Софию после недолгого молчания. - Ты обещала как-нибудь продолжить свой рассказ. Почему бы не сделать это сегодня?»
«Возможно. Сегодня, мне кажется, очень подходящий для этого день, - ответила София, и в ее голосе прозвучала какая-то невыразимая, потаенная грусть. - Тогда слушай.
Вначале нас было четверо, и мы довольно много времени проводили вместе. Я тебе уже рассказывала про это. Но иногда нам мало было простого общения. Все мы были излишне мечтательны, и немного не в себе. Нам хотелось чего-то большего, чем просто поведать друг другу свои тайны и секреты. Мы страстно хотели узнать, что же ждет нас впереди. Мы, конечно, понимали, что наше желание таит в себе опасность и может принести нам страдание. Но ничего не могли с собой поделать. Когда мы были вместе, то чувствовали в себе силу, превосходящую многократно ту, которая бы получилась простым сложением наших сил. В своих устремлениях мы были далеки от всего виденного нами, всего что мы знали и могли предположить в самых наших необузданных фантазиях.»
«Что же это было?» - не удержался я. София посмотрела на меня так, что я решил больше не перебивать ее и не задавать глупых вопросов.
«Как-то мы собрались вчетвером, и решили узнать про нашу дальнейшую судьбу. Мы развели небольшой огонь, сели вокруг него и взялись за руки. Жутковато было то, что мы задумали, но остановиться мы уже не могли. Мы решили узнать, кто из нас уйдет первый, кто первый покинет наш круг. Мы смотрели на огонь и ждали какого-то знака. Так продолжалось около получаса. Мы впали в какое-то состояние прострации или транса, нам было уже все равно на кого укажет знак. Мы были безразличны ко всему на свете. Было лишь одно желание - чтобы все это поскорее закончилось. Ожидание было невыносимо и тягостно. Но вот пламя затрепетало, задрожало, а потом как бы сорвалось и метнулось в сторону одной из нас. Это была Люси. Она побледнела, мы почувствовали как мгновенно похолодели ее руки. Огонь погас. Мы разомкнули руки, и обессиленные откинулись на подушки, которые лежали позади каждой из нас. Прошло еще некоторое время, пока мы пришли в себя и смогли говорить. Мы были взволнованы. Мы понимали, что одна из нас должна уйти первой, теперь мы знали наверняка, что это будет Люси. Почему она, а не другая? Мы все любили друг друга, и потеря любой из нас отозвалась бы острой болью в сердце каждой. Но пока мы не знали, кто будет первой, эта предстоящая боль была размыта и неопределенна. Она относилась ко всем нам и ни к кому конкретно. Но теперь все изменилось. Мы знали, кто будет первой, и наша боль обрела ясные очертания.» -София замолчала. Ее мысли были сейчас где-то далеко.
«А что же Люси? Как она отнеслась к этому новому знанию?» - прошептал я. После некоторой паузы София продолжила свой рассказ.
«Может быть даже спокойнее, чем можно бы было себе предположить. Она была самая веселая и непосредственная среди нас. Она одна, вероятно, воспринимала все это действие как простую игру - не слишком близко принимая ее к сердцу и довольно легкомысленно. Когда мы вышли из оцепенения, она первая заговорила и рассмеялась. Она говорила, что никто не знает какой срок нам отмерен, что умирать не собирается, да и не видит для того никаких причин. Из ее слов выходило, что это большая удача, что жребий выпал на нее, так как это означает, что мы все проживем еще очень долго. Она убедила нас в этом. Мы решили собраться вместе через год и повторить это действие. В тот год мы конечно же встречались вчетвером, но гаданием не занимались, и старались не вспоминать о том вечере.
Прошел год, и мы снова собрались вместе. И все было так же как и год назад. И все в точности повторилось. И опять знак указал на Люси. В этот раз мы отнеслись к этому более спокойно, хотя и немного разволновались. Это уже не было случайностью, мы все больше верили в свою силу. Нам открывалась вещи, которые мы не должны были знать. И знание которых, противоречило мерному течению наших жизней. И опять мы решили собраться через год. Мы и собрались, только уже втроем» - София надолго замолчала. Я тоже молчал, внутри меня поселился холодок от нехорошего предчувствия.
7
«Да, за несколько дней до нашей встречи Люси не стало. - София говорила совсем тихо, слова долетали откуда-то издалека, и холодными каплями стекали на землю. - Это была совершенно нелепая смерть. Так не должно было быть. Мы не могли смириться с этой потерей, не могли в нее поверить. Слезы застилали наши глаза, наши голоса срывались. Два года, всего два года было отпущено Люси. Это время, которое пролетело как одно мгновение, как один короткий вздох, как прощальный поцелуй. Было невыносимо больно сознавать это. И все-таки мы решили сомкнуть наш круг - в память о Люси. И все было так же как и в прошлый раз. Только нас было трое, а не четверо. И опять совершенно определенно огонь указал на одну из нас. Теперь это была Тина. Тина - душа нашей компании. Она сострадала всем нам, она знала мельчайшие движения наших душ, она чувствовала биение наших сердец в любое время. Она всегда была готова нестись на выручку. Поддержать, приободрить, приласкать, а иногда и всплакнуть вместе. Она одна вселяла в нас надежду на то, что жизнь вечна, и что мы в ней надолго, если не навсегда. Тина оставалась спокойной, чего нельзя было сказать о нас. Мы рыдали на руках друг у друга. И нельзя было понять, чего было больше в этих слезах - горечи потери Люси, или предстоящее расставание с Тиной. Тина утешала нас как могла, но магия ее слов не действовала на нас. Мы были безутешны. В конце концов выплакав все слезы и устав от рыданий, мы заснули крепко обнявшись и прижавшись друг к другу. В этот момент мы представляли из себя одно целое, один единый организм пронзенный болью и отчаянием.»
София замолчала. Она была сейчас там, в той комнате, в тех объятиях. Я очень явственно представлял себе нарисованную Софией картину. Мне казалось, что я тоже присутствовал там, но потом забыл об этом. А вот теперь вспомнил. Действительно София обладала, каким-то особым даром. И этот дар давал мне возможность почувствовать происходившее с ней не умом, но всем сердцем.
«Как часто мы не в состоянии понять близких нам людей только потому, что слишком заняты собой, своими проблемами и делами. Не можем отвлечься от них, отодвинуть на задний план. Просто забыть про себя, а всецело войти в мысли и чувства другого человека. Принять его всей своей душой, а не строить вокруг него голые схемы логических построений. Логикой мысли невозможно понять человека. Движения его души можно понять только своей душой, своим сердцем. Как нам порой недостает этого восприятия. Мы окружаем себя коконом, мы никого не подпускаем к своим мыслям и чувствам, да и сами не вникаем в мысли и чувства других.» - Так думал я, чувствуя себя не в силах прервать наше затянувшееся молчание.
«Через неделю мы встречаемся опять, - голос Софии немного дрожал. - И я очень надеюсь, что мы опять встретимся втроем.»
Где-то в глубине кафе зазвонил телефон,. и через некоторое время мы увидели официанта, который приближался к нашему столику с телефонной трубкой в руке. София побледнела. Официант молча протянул ей трубку и отошел чуть в сторону. София выслушала то, что ей сказали, еще больше побледнела и отдала трубку официанту. Ее взгляд сказал все, ее лицо исказилось болью. Мне не надо было ничего спрашивать. Я понял, что Тины больше нет.
8
На этом закончился рассказ Софии. Она была совершенно убита неожиданным известием. Я проводил ее домой, и хотел остаться, чтобы как-то успокоить и утешить ее. Но она сказала, что я ничем не смогу ей помочь, что ей надо сейчас побыть одной. Я не стал спорил с ней. Да это было и бесполезно. Мы договорились встретиться через пару дней, и я ушел.
В тот день я долго кружил по городу, заходил в какие-то бары, небольшие кафе. Я старался забыться, и это мне в конце концов удалось. Когда наутро я проснулся в своей постели и увидел разбросанную по комнате одежду, память начала медленно возвращаться ко мне. Я вспомнил вечер в кафе и наш разговор с Софией. Мне стало больно от сознания того, что она сейчас где-то одна, и что я ничем не могу ей помочь. Я пытался ей позвонить, но никто не брал трубку.
Был серый февральский вечер. Я одел плащ и вышел из дома. На улице шел дождь, а холодный ветер пронизывал до самых костей. Я бесцельно бродил по улицам, все больше и больше пропитываясь дождевой водой. Наконец я решил зайти в какое-нибудь кафе, чтобы согреться и выпить горячего кофе. Когда я остановился около кафе, то по какому-то велению судьбы это оказалось то самое «наше кафе». И «наш столик» оказался свободным. И мне показалось, что вот сейчас должна войти София. Я желал этого всем сердцем, и почувствовал, что сейчас это произойдет. Я закрыл глаза, и просидел так, откинувшись на спинку стула несколько минут. Когда я открыл глаза... напротив меня сидела София. На ее лице еще оставались следы вчерашней бледности. София первая прервала наше молчание.
«Тина жива! - были ее первые слова. - Вчера она попала в аварию. Никто не верил, что она выживет. Ее жизнь висела на волоске. Она все еще в критическом состоянии, и никто не знает сколько это состояние будет продолжаться, но надежда все-таки есть.»
София задумалась, она как бы приводила в порядок свои мысли и чувства. Я взял ее за руку, и несильно сжал ее ладонь, а потом легонько погладил, чувствуя под своими пальцами ее нежную гладкую кожу. София посмотрела мне в глаза и тихо сказала. - «Вчера ко мне приехала Анна. Она тоже узнала про аварию и сразу направилась ко мне, потому что мы должны были быть вместе. Мы всегда поступали так, когда кому-то из нас было плохо. Только теперь нас осталось всего двое. Хватит ли у нас сил, чтобы спасти Тину? Этого мы не знали. Но мы страстно желали ей помочь. Мы не могли потерять ее. И мы решили призвать на помощь нашу Люси. Нам нужна была ее помощь. И она пришла к нам. Мы одновременно почувствовали ее присутствие, ее прикосновение. И тогда все стало легко, и мы все вместе вытащили Тину из бездны, куда она уже медленно уходила от нас. У нас получилось.»
Я провел рукой по шелковистым волосам Софию и почти физически ощутил ту безмерную усталость, которая овладела ей накануне. И я принял часть этой боли и муки на себя, и София стала понемногу приходить в себя.
«Теперь уже легче? - спросил я. - Я восхищаюсь тобой, и вашим кругом, вашими способностями и желанием помогать друг другу. Такое редко встречается.»
София как будто не слышала меня. Она была занята своими мыслями. А потом заговорила таким же тихим голосом. - «Да, мы ужасно устали. Но когда я немного пришла в себя, то Анны уже не было. Она ушла так же незаметно, как и появилась. А я захотела увидеть тебя. Но твой телефон не отвечал, и я отправилась в это кафе в надежде встретиться с тобой, или хотя бы посидеть в привычной обстановке. И ты на счастье оказался здесь. Я так этому рада!»
Мы долго еще сидели в кафе, разговаривали, выпили немного нашего любимого вина, и решили встретиться в ближайшие дни.
9
Но судьба распорядилась иначе. И мы не виделись несколько долгих недель. Общались по телефону, да и то довольно редко. На меня свалились какие-то неожиданные дела, опять надо было с головой кидаться в работу, и решать массу проблем, возникающих ниоткуда как зубы дракона из волшебной сказки. А София в это время была целиком занята Тиной. Тина поправлялась очень медленно и мучительно. Каждый день был пропитан тревогой за ее жизнь. Ее состояние то улучшалось, то вновь ухудшалось. Но София была рядом, и это спасло Тину.
Однажды и я побывал с Софией у Тины. Меня поразила прозрачная бледность ее лица и очень выразительные глаза. Мне показалось, что я видел эти глаза раньше, но не мог вспомнить где. Может быть в другой, прежней жизни? София что-то тихо говорила Тине. Я не вслушивался в слова. Я просто слушал ее голос. И этот голос проникал до самых глубин моего сознания, проделывал там невыразимую словами работу. И на душе становилось чище, возникали и гасли картины прошлого, уходили тревоги и заботы. Становилось светло и радостно. А Тина что-то отвечала, рассказывала в ответ. И голос ее был так же чист и светел. Я был восхищен необыкновенной глубиной и насыщенностью их общения. За словами, произнесенными ими, высились громады чувств и мыслей, плавно перетекавших от одной к другой, и становившимися в тот же момент их общими чувствами и мыслями. Я впервые наблюдал такое единение. На моих глазах происходило чудо. Это было слияние душ.
София держала Тину за руку, и мне казалось, что я вижу, как ее тепло перетекает к Тине, на щеках которой уже появился легкий румянец. Болезнь отступала. Но до полного выздоровления было еще далеко.
10
Как-то София зашла ко мне на чашечку кофе. Мы сидели рядом, слушали музыку, я показывал ей какие-то свои старые фотографии. Она с интересом их рассматривала и безошибочно узнавала меня среди друзей и родственников. Все-таки у нее был очень точный и проницательный взгляд. Я гладил ее по волосам, проводил рукой по спине, и чувствовал, что ей это приятно. У нее была нежная бархатистая кожа, прикасаться к ней было более чем приятно. Мои пальцы чувствовали тепло ее кожи и жар, таящийся где-то глубоко внутри ее тела. Я наслаждался этими короткими прикосновениями. Я проводил ладонью по ее лбу и она легонько морщилась, как будто ей было щекотно, но руку мою не убирала. Мне не надо было сейчас ничего большего. Пусть бы этот миг тянулся вечно. Эти легкие касания, поглаживания, тепло ее рук, шеи, линия ее плеч, шелк ее волос - все это отпечатывалось в моем сознании, наполняло ликованием и восторгом.
Мы почти ничего не говорили тогда. Каждый думал о своем. Мы как будто погрузились в какую-то легкую полудрему, и нам было хорошо. Окружающий мир утратил свои привычные очертания, его контуры стали нечеткими и размытыми. Все колебалось и переливалось вокруг нас. А мы сидели обнявшись и были счастливы. В тот миг мы были уверены, что ничто не сможет нас разлучить, что время не властно над нами.
11
Мы были нужны друг другу. Не было таких тем, которые мы бы не могли обсудить. Не было ничего такого, чем бы мы не могли поделиться друг с другом. И мы очень хорошо понимали один другого. Часто нам было достаточно всего нескольких фраз, чтобы рассказать очень многое. А иной раз мы могли обходиться и вообще без слов. У нее было очень выразительное лицо, и я с наслаждением наблюдал за ее мимикой, милыми гримасами, кокетливым наклоном головы, неожиданным движением рук и плеч. Это все было уже глубоко во мне. Стоило мне прикрыть глаза и представить ее фигуру, как ее образ возникал в моем сознании. И тогда я как бы сливался с ней в одно целое. Она была во мне в такие моменты.
Иногда я просыпался среди ночи и долго не мог уснуть. И тогда я вызывал ее из глубины своего сознания, и она улыбалась мне, говорила со мной, отвечала на мои ласки. А я размышлял о ее жизни, о своей жизни. Мечтал о встрече с ней и вспоминал наши прежние встречи.
12
Она ушла совершенно неожиданно, нелепо, случайно. Поверить в это было невозможно. Я был в это время далеко, сообщение о ее смерти нашло меня уже через несколько дней после того, как ее похоронили. Это была короткая записка от Анны, в которой она сообщала мне, что Софии больше нет с нами. Я вернулся в город, нашел Анну, мы долго говорили с ней. Но я воспринимал все как будто в тумане. Я не мог поверить в случившееся, все происходящее вокруг было окутано какой-то дымкой, и никак не могло принять реальные очертания. Мы съездили с ней на кладбище, помолчали около плиты, на которой было высечено имя Софии. Но и это не убедило мое протестующее сознание. Это был шок, который наверное и спас меня. Я выходил из этого состояния очень долго. Примириться с потерей я не мог и не хотел. Я и не смирился. Я сохранил Софию в себе. Стоит мне только прикрыть глаза и она оказывается рядом со мной. И тогда я снова беседую с ней, любуюсь ее гибкой фигурой, провожу рукой по волосам и прикасаюсь к ее щеке.
январь-март 1999 г.