Море, ты приветствуешь меня своей необъятной мощью, своей неисчерпаемой энергетикой, своим неумолкаемым гулом и свежестью просоленного ветра. Сегодня ты меня понимаешь…
Ласково и сочувственно, накатив на плотный песчаный прибой и опустив пенные холки вздыбленных «бурунов» ты, словно игривый щенок, лижешь мои стопы и щиколотки, тихим плеском бередишь мой слух, соленым вздохом вторгаешься в мои ноздри, своей чистотой и согбенным горизонтом пытаешься затмить в моем осязании лишь один только образ…
Не надо! Я жду, я очень жду, я дождусь…
***
- Здравствуй… Ну, вот и я… Долго ждал?
- Вечность…
- Так мало? – легкая кокетливая улыбка, спадающий локон развевающихся волос, трепыхающаяся пола легкого халатика, загорелая красивая ножка и маленькая стопа, рисующая большим пальчиком на плотном песке прибоя узорное сердечко.
- Так мало…
- Погуляем? – вскинув взгляд и прикрыв его элегантной ладушкой от низкого вечернего солнца, отразившего свой лик протяженной дорожкой слепящего янтаря в зыбкой ряби вечернего моря, Она испытующе взглянула в глаза.
- Предлагаю деликатес…
- То есть? - удивленно спросила Она.
- Мидии… Дары моря «на морском песочке»…- в свою очередь лукаво нашелся я, обретая, наконец, привычную легкость и шутливый тон.
- Как здорово! А как это?
- Ну, сначала я должен снять рубашку…
- И это будет деликатес? – улыбаясь, произносит она и игриво смотрит мне в глаза.
- Потом брюки…
- На морском песочке? – заливается заразительным смехом и, наклонившись, черпает ладошкой накатившую волну.
- Потом я нырну в пучину морскую…- нарочито протяжным басом пропел я. Её глазки, наигранно перестав излучать смех, немного округляются от удивления.
- И-и-и?..
- И кушаем морской деликатес под холодненькое пивко…
***
Привязав к поясу садок, зажав в зубах небольшой нож, натянув зеленые ласты и кивнув Ей, застывшей на берегу с удивленными глазами я, попятившись, ступил в пенистое чрево Моря.
- Готовь костерок, я скоро! - крикнул я Ей, наблюдавшей за моими действиями, присев на корточки у самого прибоя.
Плыть пришлось недолго – всего метров пятьдесят к заросшим слизистыми коричнево-зелеными водорослями металлическим опорам разрушенного зимними штормами пирса. Там их много. Нагромоздив свои многочисленные, переплетенные водорослями колонии на ржавых металлических опорах, двустворчатые моллюски с плотно сомкнутыми половинками своих иссиня - темных ракушек, тихо и беззаботно «пасутся» водорослями,
не брезгуют и своими очень мелкими собратьями, запутанными в косматых водорослевых локонах.
Нырнув к основанию опор и орудуя где ножом, а где и пальцами, я надрал комков сросшихся ракушек и, каждый раз, выныривая за глотком свежего воздуха, скидывал их в привязанный к опоре садок.
Когда садок прилично отяжелел, я поплыл к берегу.
Она с нескрываемым любопытством зрила на то, как очистив огромные семечки ракушек от водорослей, я высыпал их на разогретый лист жести.
- Как интересно! – с восторгом произнесла Она, когда самые мелкие из них вдруг, разогревшись, начали открывать свои плотные створки, обнажая испеченные белые шарики своих моллюсков.
Когда, немного потрескивая, все ракушки раскрыли свои створки, на побережье уютной маленькой лагуны разнесся непередаваемый аромат деликатеса. Разлив в разовые стаканчики еще прохладного пива, я с интересом посмотрел на Её реакцию, когда робко, сначала лизнув языком, а затем лишь откусив кусочек незнакомого яства, Она зажмурила глаза, пытаясь познать новые вкусовые ощущения.
- Ну, как? – спросил я.
Отхлебнув немного пива и наигранно закатив свои зеленые глазки, Она выдохнула:
- Кла-а-а-а-с…