Тандем

Повесть

Глава 1.

       Из отдела никого нельзя было позвать на помощь: у начальника информационно-аналитического отдела тактического планирования подполковника Новикова все было «схвачено», почти все сотрудники отдела исправно «стучали» друг на друга, и любая просьба о помощи тут же превратилась бы в утечку информации. Капитан Макоев зевнул и помотал головой, отгоняя навязчивое желание плюнуть на все, отправиться домой и как следует отоспаться. Он чувствовал, что его «клиент» насмехается над ним, откалывая совершенно неправдоподобные трюки, не понимал, зачем тот делает это, явно ощущая слежку за собой, и оттого еще больше злился, по-прежнему пытаясь все провернуть в одиночку, без посторонней помощи. В их отделе и в помине не было подобной оперативной работы: все исправно корпели над бумажками, собирали и систематизировали данные, вовремя докладывали начальству о замеченных случайных и неслучайных совпадениях и закономерностях в общеизвестных фактах, событиях, поведении людей, ускользающих от внимания тех, кто не занимался подобной работой. С тех пор, как из отдела удалили майора Азарова, работа приняла совершенно паскудный облик: все информаторы были из среды обслуги высокопоставленных чиновников - люди амбициозные и пустые, и лишь Макоев, ученик непревзойденного Азарова, имел агентов из среды настоящих сексотов - профессионалов своего дела. Сидя в машине, припаркованной у дома, где снял квартиру тот, за кем он наблюдает вот уже вторую неделю, Макоев подумал, что пора вовлекать в дело Пипетку - агента, переданного ему Азаровым с уходом из отдела. Макоев всегда свято соблюдал первый принцип контрразведчика: его агенты были известны лишь ему и прямому начальнику, он с отвращением замечал, как неряшливо его коллеги предоставляли свою информацию, в которой по косвенным признакам можно было вычислить их агентов, сам придерживался строго регламентированной системы отношений во всем, кроме случая с Пипеткой. Азаров предусмотрительно вывел Пипетку из-под колпака «системы» - благо, та была не замужем и с родственниками контактов не имела - и передал ее Макоеву: «Береги Пипетку, Сергей, ей цены нет!».
       В переулке показался скромный «Ауди», который остановился напротив дома, находящегося под наблюдением, и Макоев, даже не увидев в темноте номер машины, был уверен - это Курилов. Именно с него и началась эта свистопляска. Этот невиданный взлет, бешенные деньги, которые так и плыли в руки удачливому коммерсанту, его участие во многих темных делах по отмывке грязных денег и подкупу коррумпированных чиновников сами по себе были достойны того, чтобы на них обратили внимание в отделе, но в придачу ко всему в рекордно короткие сроки вышли из игры все активные участники неизбежного процесса, возникающего вокруг подобных личностей: главари и бойцы преступных группировок, плетущие свои тенета вокруг удачливого бизнесмена, неожиданно, в течение одной недели, кончили жизнь самоубийством или погибли при самых различных обстоятельствах. Теория вероятности подобного расклада дел не допускала, но у Курилова было стопроцентное алиби в каждом из случаев, и зацепиться было не за что. Внимательно проследив за Куриловым, Макоев вычислил этот дом с арендованной квартирой на втором этаже, где и побывал, пока хозяина не было на месте. Замок в двери был самым обычным и хлопот не доставил, мебель в квартире была также самой обычной, и Макоев сразу же определил, что в квартире никто не живет: капитан имел нюх на такие дела. Установив «жучок», он удалился, и теперь ждал, когда Курилов появится в этой конспиративной квартире, чтобы узнать, с кем он будет встречаться.
       Курилов вышел из машины, которая уныло пискнула вслед своему хозяину, мигнув фарами, постоял немного перед подъездом, затем повел плечами, будто ему жал пиджак, и толкнул дверь. Макоев включил аппаратуру и стал внимательно слушать. Сначала был шум, произведенный ключом, провернувшимся в скважине, затем дверь открылась, утробно скрипнув, и захлопнулась. Включился свет в прихожей. Аппаратура настолько совершенна, что был бы слышен даже звук полета мухи, если бы она там оказалась. Шаги: Курилов, не разуваясь, прошел в комнату по ковру и уселся в кресло. Голос, раздавшийся из наушника, прикрепленного к левому уху, поразил Макоева: это был голос другого человека, который просто не мог оказаться сейчас в этой квартире.
       - Ты пришел.
       - Я уже три ночи не сплю, - вот этот голос точно принадлежит Курилову.
       «Какой я дурак! - подумал Макоев, застучав кулаком по колену. - Его собеседник мог спуститься или подняться из любой квартиры в этом подъезде! Надо было вести прослушку все время, пока сидел здесь!».
       - Ну, ничего, - сказал он вслух самому себе. - Сейчас всё выслушаем и определим, кто это. Нет - определим после: квартир в подъезде не так много.
       Определить сразу не дали, выслушать - тоже.
       - Послушай, Тагор… - начал говорить Курилов, но остановился на полуслове.
       Через мгновение в наушнике воцарилась полная тишина, несмотря на то, что аппаратура работала. «Такого быть не может! - думал Макоев, трогая поочередно все штекеры, включая и систему питания. - В мире еще не разработаны средства для обнаружения подобного жучка, а найти его «методом тыка» за такое короткое время просто невозможно!». Ничего не добившись, он отключил аппарат, сложил его и снятый наушник в раскрытый «дипломат», лежащий рядом, и с тоской поглядел на подъезд. Окна квартиры выходили во двор. Пришлось выйти из машины. Пройдя внутрь двора под темной аркой и держа правую руку поближе к «лифчику», в котором покоилась удобная «Дрель» калибра 5,45 мм, он поднял глаза и убедился, что ни в комнате, ни в кухне света нет, лишь слабое освещение из прихожей пробивалось в комнату через полузакрытую дверь. Он прикинул, что с пожарной лестницы на другой стороне колодца двора можно будет разглядеть хоть что-то из того, что происходило в комнате; пройдя через двор, подпрыгнул, зацепившись руками за нижнюю ступень, подтянулся на руках и в несколько мгновений очутился на нужной высоте; развернувшись, увидел, что свет в прихожей отключился. Быстро спустился вниз, несколькими кошачьими прыжками преодолел квадрат внутреннего дворика и очутился в переулке. По дороге с удовлетворением отметив, что «Ауди» Курилова по-прежнему на месте, он прыгнул в машину, потратив на открывание двери какие-то доли секунды, бесшумно прикрыл дверь своего жигуленка и стал глядеть на дверь подъезда, учащенно дыша.
       Так он просидел минут пятнадцать, затем вытащил аппаратуру, убедился, что она по-прежнему не работает, сложил ее в «дипломат»; вновь, выйдя из машины, прошелся по двору, убедившись, что в окнах вообще нет света, и вернулся в машину.
       «Может, он «голубой», а я тут мучаюсь? - подумал он и завел мотор. - Квартира никуда не уйдет, завтра разберусь, а сейчас - домой, а то жена в последнее время косо смотрит на эти ночные отлучки».
       Жена не спала. Когда Макоев снимал туфли в прихожей, она уже стояла в своем неизменном пеньюаре, скрестив руки на груди и закрыв своей крупной фигурой вход в спальню.
       - Дети спят? - спросил он, чтобы что-нибудь сказать.
       - Полпервого уже, - ворчливо ответила жена и спросила: - Ну и где ты был на этот раз?
       - В засаде! - резко ответил Макоев, поняв, что от скандала ему не отвертеться.
       - Ну и как, засадил ей? - неожиданно мирным тоном спросила жена и зевнула. - Будешь сегодня спать в детской комнате, я уже постелила тебе на полу. Помойся хорошенько.
       - Есть чего… поужинать? - растерянно спросил Макоев глядя в спину удаляющейся в спальню жене.
       - Сам, - ответила она сквозь зевок и махнула рукой в сторону кухни.
       
       Курилов расположился в кресле; рядом, на журнальном столике, стояла чистая пепельница, но курить не хотелось. Тагор сидел в другом кресле и молча глядел на Курилова.
       - Обычно ты много курил…
       Курилова покоробило это «курил», сказанное в прошедшем времени.
       - Перед смертью не надышишься, - попробовал он пошутить, но понял, что звучит это банально, и замолчал.
       - Страшно? - голос Тагора был совершенно бесстрастен, и Курилов даже намека на злорадство не обнаружил в его тоне.
       - Я ведь думал, что все это так… сказки…
       - Всё так, как договаривались, - по-прежнему равнодушно заметил Тагор: - Денег ты получил, сколько хотел, врагов твоих я убирал загодя. Твой срок закончился. Сегодня - последний день.
       Курилова пробил холодный пот от равнодушного тона собеседника.
       - Зачем тебе моя душа?
       - Она мне не нужна. Ты заблуждаешься.
       - Тогда зачем мне умирать завтра?
       - Закончился срок. Я пользовался тобой как инструментом, теперь ты мне не нужен.
       - Но если я тебе не нужен, ты ведь можешь оставить меня жить?
       - Для этого нет причины.
       - Я хочу жить!
       - Ты имеешь неправильное представление о том, что находится за границей процесса, который вы называете смертью. Тебе оставаться здесь совершенно ни к чему.
       Курилов достал пачку и выудил сигарету; прикурив, откинулся на спинку кресла и задрал голову, глядя в потолок, отражающий слабый свет, проникающий в окна.
       - Если ты боишься, что я проболтаюсь кому-то, то напрасно: я никому никогда ничего не скажу!
       - Я не боюсь, - голос Тагора не менялся, по-прежнему оставаясь равнодушным. - Ты ничего не сможешь изменить.
       - А там ад есть? - спросил Курилов, ткнув тлеющей сигаретой в сторону пола.
       - Расхожее представление об аде неверно: состояние души грешника «там» намного сложнее.
       - Но я ведь могу искупить свои грехи здесь, на Земле?
       - Сейчас уже не можешь: срок закончился. Все предопределено заранее.
       Курилов помолчал еще немного. Тагор сидел в своем кресле недвижно.
       - Ты сидишь и выслушиваешь меня. У тебя нет больше дел? Пошел бы, выбрал новый инструмент для себя, - в голосе Курилова послышалась горечь.
       - Я давно выбрал, и этот человек придет ко мне через тебя, а находиться я могу одновременно в нескольких местах. Ты имеешь неверное представление о вселенной.
       - Ты мог бы в тот раз выбрать другого вместо меня?
       - Не знаю. Я об этом никогда не думаю.
       - А мог бы я не стать грешником?
       - Каждый человек сам определяет свою судьбу.
       - Но ты ведь сказал, что все предопределено.
       - Все предопределено тобой самим.
       Курилов задумался над ответом Тагора.
       - Значит завтра? - спросил он, в душе еще надеясь на иной ответ.
       - Уже сегодня, если быть точнее.
       Курилов взглянул на часы: заполночь.
       - Что сделать, чтобы мне было легче?
       - Напейся.
       - Я уже выпил бутылку водки перед приходом сюда и совершенно не чувствую себя пьяным.
       - Я знаю. Выпей больше.
       Помолчав еще немного, Курилов спросил:
       - Тебя ведь нельзя убить?
       - В том смысле как ты представляешь это себе - нет.
       - А в каком смысле можно?
       - Ты не поймешь сейчас.
       - А когда пойму?
       - Кое-что ты поймешь через сорок дней после своей смерти, остальное будет зависеть только от тебя.
       Курилов затушил окурок в пепельнице и поднялся с кресла:
       - Я пойду…
       Тагор остался сидеть.
       Закрыв дверь на ключ, Курилов спустился вниз и вышел из подъезда. Рассеяно взглянув на ключ от квартиры в своей руке, он небрежным жестом выбросил его на тротуар. Машина, стоящая у подъезда, пискнула в ответ на нажатие кнопки в электронном брелоке с автомобильным ключом, фиксаторы в дверях щелкнули, разблокировав замки. Курилов уселся в кожаное кресло, достал неоконченную бутылку водки из «бардачка», отвинтив пробку, глотнул три раза, опрокинув бутылку вертикально, и выкинул ее, опустевшую, прямо на мостовую.
       
       Глава 2.
       
       Утром Макоев просматривал сводку ночных происшествий. Под третьим пунктом значилось дорожно-транспортное происшествие, в результате которого погиб крупный предприниматель Курилов. Макоев долго сидел, опустив руки и молча глядя куда-то вдаль, мимо московских крыш за окном кабинета. Ближе к обеду он отправился в морг, где осмотрел труп погибшего и ознакомился с результатом проведенной экспертизы: сильное алкогольное опьянение. Понаблюдав за дактилоскопрованием трупа, он покинул морг и выехал в известный ему переулок, а там внимательно осмотрел место, где прошлой ночью стояла машина Курилова. Не заметив ничего особенного, он разузнал, где проживает дворничиха, обслуживающая этот участок, и направился к ней домой. Предъявив ментовкие документы, которые он держал специально для таких случаев, спросил, не нашла ли она что-нибудь необычное у подъезда дома № 76 во время утренней уборки. Дворничиха - молодая, но не привлекательная женщина лет двадцати пяти - прошла в чулан, пристроенный в прихожей старой квартиры, и достала из широкого кармана своей ярко-красной безрукавки, висевшей на вбитом в стену гвозде, ключ от дверного замка на кольце с хорошим брелоком. Макоев расстроился, видя, как она держит ключ всей пятерней, попросил положить его на стол и принести чистый полиэтиленовый пакет. Пакет, как ни странно, нашелся. Испуганная дворничиха убрала свои руки за спину, наблюдая, как Макоев осторожно помещает брелок с ключом в пакет. Когда Макоев спросил, не было ли еще чего-нибудь необычного, она наморщила лоб, изображая сосредоточенность, и протянула:
       - Больше ничего не было… Всякий мусор… Бутылку алкаши бросили прямо на дороге…
       - Какую бутылку? - встрепенулся Макоев.
       - Водочную, с резьбой.
       - Где она?
       - В чулане. Я решила завтра сдать, когда побольше наберется…
       - Только руками бутылку не трогать! - Макоев ринулся к чулану, опережая дворничиху. - Есть еще два чистых пакета?
       Указанную бутылку он аккуратно поместил во второй пакет. Взглянув на стоящий за стеклом серванта стакан из тонкого стекла, он спросил: «Можно?», тщательно протер его носовым платком, затем подал стакан дворничихе, чтобы та подержала его в правой руке, и отправил в третий пакет.
       - Хозяйственный пакет с ручками есть? - спросил он у вконец перепуганной дворничихи.
       - Чистый?
       - Любой.
       Уложив все добытое в полиэтиленовый пакет, на котором была изображена смазливая брюнетка с американским флагом и голой грудью, Макоев достал десятку из кармана и передал дворничихе:
       - Это вам за пакеты, бутылку и стакан.
       - Ну что вы, - засмущалась дворничиха, покраснев, но деньги все же взяла.
       - Теперь покажите точное место, где вы нашли ключ и бутылку, - попросил он и направился к выходу.
       
       Вечером, часам к шести, Макоев сидел у эксперта Сани. Спирта у того было - завались, поэтому Сергей приволок сосисок, хлеба, пакетик майонеза и кетчуп в маленькой красной пластмассовой бутылочке. Сосиски сварили в литровом стеклянном стакане с белыми рисками шкалы на боку. Спирт пили неразбавленный. Макоев набирал полные легкие воздуха, опрокидывал спирт в рот, быстро проглатывал его и резко выдыхал воздух, ощущая, как пролившиеся капли, стекая по уголкам рта, одновременно и обжигали, и холодили. Во рту становилось кисловато, в горле начинало першить, и Макоев быстро макал теплую сосиску сначала в майонез, затем в кетчуп, откусывал порцию и лишь тогда брался за хлеб. Саня же, выпив свое, воздух выдыхал медленно, поматывая кудлатой головой, затем брал кусок хлеба и яростно втягивал в нос его запах, помаргивая глазами. Сосиску он брал после, когда с помощью хлеба справлялся с выпитым. Спирт они пили из мензурок.
       - Хлеб надо было взять черный - он духовитее, - заметил Саня после первой мензурки.
       - Взял первый, что под руку подвернулся, - оправдался Макоев, не переставая жевать.
       - Это я на следующий раз…
       - Значит, ты говоришь, что на бутылке отпечатки пальцев только двух людей - дворничихи и Курилова, а на ключе вообще ничего нельзя было разобрать? - спросил Макоев после недолгого молчания.
       - Я говорю, что все отпечатки идентичны тем образцам, которые ты мне предоставил, - ответил Саня в своей обычной манере и предложил: - По второй?
       Макоев утвердительно кивнул головой, и Саня стал разливать. Мензурки приходилось держать в руках - на стол не поставишь. Выпили.
       - Доиграешься ты, Серега, - подытожил Саня осипшим от спирта голосом, очередной раз понюхав хлебную краюху. - Твой Азаров точно так же тайком от начальства занимался своими делишками, и чем он кончил?
       - Он не кончил. Работает. Работа интересная.
       - Интересная. Сам - у черта на куличках, семья - в Москве.
       На это Макоев ничего не ответил, и разговор переключился на женщин и на спиртное. Когда выпили по четвертой, Макоев засобирался.
       - Ну вот, - огорчился Саня. - В кои веки уговоришь тебя посидеть прилично, и сразу - облом. Насколько я знаю, жены своей ты не боишься…
       - Работа, - объяснил Макоев. - Одно дело надо распутать.
       - Работа всегда будет, а общение с людьми - главная радость в жизни. Ходишь кислый какой-то, жизни не радуешься. Вся жизнь - в работе. Нельзя так…
       - Надо, Саня, - стал оправдываться Макоев. - Сегодня - позарез надо.
       - Да ладно, - махнул рукой Саня. - Иди уж, трудоголик. Я тут сам-на-сам посижу…
       Выйдя на улицу, Макоев постоял немного у машины, вдыхая свежий воздух. В голове шумело, но вести машину он мог вполне сносно. Решил, встав в переулке, включить прослушку - вдруг заработала - а в квартиру не заходить. Доехал без приключений. Когда включил аппарат, мертвой тишины уже не было: были какие-то неясные звуки, обычные для улицы в вечернее время. Макоев подумал, что звуки могут проникать через опущенное стекло дверцы автомобиля, и решил поднять стекло: «За пять минут не задохнусь от спиртового перегара». Слабые звуки городского вечера не прекратились, еще через минуту послышался слабый шум сливающейся в унитаз воды. «У соседей», - подумал Макоев. Вопреки своим намерениям он все-таки поднялся на второй этаж, предварительно достав пистолет из кобуры, загнав патрон в ствол, поставив оружие на предохранитель и засунув его под пояс брюк сзади. Замок открылся почти бесшумно, только дверь слегка скрипнула. Внимательно оглядев всю квартиру - следов распития алкоголя не было - он аккуратно закрыл дверь и спустился вниз. Постояв у того места, где находился вчерашней ночью автомобиль Курилова, Макоев хмыкнул: - «В машине он пил, что ли?», - и направился к своему жигуленку.
       
       Утром Макоев проехал за два квартала от «конторы» и позвонил Пипетке из таксофона. Трубка была поднята после третьего гудка.
       - Анюта? Привет.
       - Привет. Работа или опять прежний разговор?
       Макоев поморщился. В прошлый раз, приняв немного лишнего, он позволил себе сделать Анюте в полушутливой форме сексуальное предложение, на что она заметила, что работает не за деньги, из интереса, а интересы дела не допускают контакты такого рода между оперативниками и сексотами. Макоев понимал, что «прокололся» - Азаров никогда себе такого не позволил бы - но уж слишком ему нравилась Пипетка, да и с женой в тот момент напряженка случилась.
       - Дело есть, - ровным голосом произнес Макоев, подавив раздражение. - Когда встретиться сможем?
       - Сейчас.
       - Тогда через двадцать минут.
       Поглядев на часы, Макоев неспешно прошелся до стоянки и сел в автомобиль. Пипетка прибудет минута в минуту: в обычное время она не пользуется макияжем и потому точна во времени, как, пожалуй, не точна ни одна женщина в мире. Оставив автомобиль подальше от места встречи, он прошелся по Рождественскому бульвару, мельком оглядев отдыхающих на скамейках людей. В нужное время он оказался у нужной скамейки и сразу увидел Пипетку: она была в джинсах, легком жакете, скромных кроссовках; коротко остриженные льняные волосы и простоватое лицо без следов грима делали ее этакой серенькой мышкой, на которой никогда не задерживался взгляд мужчин. Пипетка подошла легким шагом, коснулась щеки Макоева своими теплыми вялыми губами - конспирация - и уселась на скамейку. Макоев уселся рядом, незаметно окинул взглядом окружающих - нет ли прослушки? - и начал без предисловий:
       - Темное дело: быстрый взлет, финансы, источник которых трудно отследить. Невероятно удачливый коммерсант участвует в серии операций по отмывке денег через швейцарские банки, все конкуренты и «пасущие» его бандиты кончают жизнь самоубийством или погибают в результате несчастного случая. Алиби во всех случаях у коммерсанта железное. Вчера ночью он сам погибает в результате автомобильной аварии - выпил не менее пол-литра водки и сел за руль. Вот такие дела.
       - Понятно, - Пипетка улыбнулась Макоеву. - Какая будет задача: деньги… окружение… семья?
       - Вот тут мы и подходим к самому главному, - Макоев вздохнул. - В день своей гибели коммерсант прибыл на одну конспиративную квартиру, снятую им самим - я проверил - и с кем-то встретился, после чего разбился на машине в пьяном виде. Я не знаю, как появился этот человек в квартире: никого не было, коммерсант входит, а его собеседник уже на месте.
       - Прослушку включил уже во время прихода коммерсанта? - поинтересовалась Пипетка.
       - Да, - ответил Макоев, мысленно выругав себя в очередной раз за допущенную оплошность.
       - Значит, его собеседник или ждал в подъезде, или находился в одной из соседних квартир, - заключила Пипетка.
       - Подъезд исключается, - возразил Макоев. - Я долго следил за квартирой, знаю практически всех жителей подъезда. В тот вечер входили только свои, чужих не было.
       - Есть еще что-нибудь?
       - Имя: Тагор. Потом передача оборвалась.
       - Обнаружили жучок?
       - В том-то и дело, что они физически не могли этого сделать, да и после, сегодня, я проверил: все работает нормально.
       - Чудо зарубежной техники? - приподняла свои жидковатые брови Пипетка.
       - Не знаю. До этого момента я был уверен, что противоядия против этих металлокерамических жучков, работающих по совершенно новому принципу, пока еще нет нигде в мире.
       - А сам ты можешь его обнаружить?
       - Обнаружить могу, имея аппарат прослушивания, но не могу заставить молчать, не испортив его…
       - Моя задача - обнаружить Тагора, - подытожила Пипетка. - Имя необычное - индийское, наверное. А может Тагир или Тахир?
       - Тагор. Я дома несколько раз прослушал запись.
       - Подстраховывать сам будешь?
       - Как всегда.
       - Когда начинаем?
       - Сегодня вечером. Приоденешься, и в девять я тебя жду у станции метро Чистые пруды.
       - Как фамилия коммерсанта?
       - Курилов.
       - Видела сегодня в криминальных новостях.
       Пипетка поднялась и, не прощаясь, зашагала обратно к дому. Макоев остался сидеть, глядя ей вслед. Квартиру она купила сама по завершению одной из операций, затеянных Азаровым. Купила, зарегистрировав на новый паспорт, где Азаров изменил ей фамилию, оставив прежними имя и отчество, изготовив заодно и свидетельство о браке на вымышленного человека под той же фамилией. Прежняя Аннушка приказала долго жить. Чем добывала себе средства Пипетка, Макоев не знал и даже не догадывался. Что не проституцией - это точно. Она выглядела просто сногсшибательно, когда надевала прекрасно выполненный парик, недорогую, подобранную со вкусом одежду, но псевдоним она свой получила как раз за отношение к проституткам: называла их «пипетками». Владеет французским, но много ли сейчас заработаешь переводами…
       
       Когда Пипетка садилась в его простенький жигуленок, у Макоева сладко заныло сердце от взглядов, которыми одарили его спутницу три проходящих мимо молодых человека. Захлопнув дверь, Пипетка положила небольшую сумочку себе на колени, уже обласканные взглядом Макоева, и добродушно улыбнулась:
       - Поехали, донжуан!
       Макоев тоже улыбнулся и завел двигатель.
       Перед выходом Пипетка прикрепила микрофон пластырем в районе солнечного сплетения. Бюстгальтера на ней не было, и Макоев трепетно сопел носом, пока проверял надежность крепления.
       - Оружие?
       Она достала браунинг из сумочки. Макоев проверил обойму, загнал патрон в патронник, поставил «игрушку» на предохранитель и, тщательно обтерев пистолет носовым платком, положил его обратно в сумочку.
       - Сначала эту квартиру проверь, потом - все остальные. Не бойся - я с тобой!
       Пипетка кивнула и вышла из машины. Поднявшись на второй этаж, она прислушалась - в подъезде никого не было - и нажала кнопку звонка. Шагов не было слышно. Когда она уже собиралась отвернуться, дверь неожиданно открылась. Вернее даже не открылась - как показалось Пипетке, ее просто не стало на какое-то время. На пороге стоял темноволосый мужчина лет тридцати пяти, одетый в костюм-тройку, в белой рубашке со старомодным темно-красным галстуком и в дорогих туфлях. Он молча смотрел на Пипетку, и та растерялась:
       - Извините, - чуть не шепотом сказала она, вытаращив глаза. - Здесь Курилов не проживает?
       Мужчина еле заметным движением утвердительно кивнул головой, не переставая молчать.
       - Вы не Тагор, случайно? Мне Коля говорил… - продолжила вконец растерявшаяся Пипетка.
       Мужчина молча протянул ей визитную карточку, и дверь вновь появилась на своем месте. Пипетка постояла мгновение, ничего не понимая, взглянула на визитку: набор цифр, похоже на номер сотового телефона. Услышав осторожные шаги снизу, она глянула поверх лестничных перил: Макоев подымался к ней. Встретив обеспокоенного Макоева, она показала ему визитку. Тот поднял брови, она в ответ пожала плечами.
       Он приказал ей жестом спуститься на полпролета ниже и достал пистолет из кобуры, сняв его с предохранителя; она приоткрыла сумочку, сложила в нее визитку и взялась рукой за браунинг. Ключ в замке провернулся тихо, Макоев вошел, держа пистолет стволом вверх. Минуты через три в проеме показалась голова Макоева, он кивнул ей, приглашая войти. Войдя, она обнаружила, что в квартире никого нет. У Макоева был такой вид, будто он на улице среди бела дня увидел свинью с тремя головами. Еще пять минут он молча обследовал всю квартиру, не пропуская ни одного уголка, затем, ни слова не говоря, кивнул ей на выход.
       Они сидели в машине, Пипетка курила, а Макоев опустил стекло со своей стороны - он был некурящий.
       - С кем ты разговаривала?
       - Мужчина. Лет тридцати пяти, темноволосый, в костюме-тройке, с галстуком, в парадных штиблетах.
       - А может, на нем был смокинг и галстук-бабочка? - поинтересовался он.
       - Галстук был темно-красный, как раньше носили, - вяло ответила она, понимая, что выглядит не самым лучшим образом после того, как в квартире никто обнаружен не был.
       - Ты сегодня ничего не принимала? - участливым тоном спросил Макоев.
       - А ты ничего не принимал? - неожиданно вспылила Пипетка. - Ты сам все слышал!
       - Я слышал только тебя, - возразил он.- Даже скрипа двери не было слышно.
       Пипетка благоразумно промолчала про исчезновение двери.
       Макоев включил магнитофон, перемотал запись на начало и стал прослушивать. Шаги, затем - голос Пипетки. В ответ - ничего. Он задумчиво поглядел на нее:
       - Визитка! Покажи-ка мне ее!
       Пипетка открыла сумочку и протянула ему визитку, еще раз мельком взглянув на нее. Макоев поглядел внимательно и установил:
       - Номер сотового телефона. Завтра проверю. Ты свободна. Нужна будешь - позвоню. Он завел двигатель и направился в сторону ее дома. В голове его образовалась полнейшая каша.
       
       Глава 3.
       
       Встроенный в магнитолу будильник ее же голосом прочирикал по-французски: «Вставай, моя девочка, уже пора!», и она поднялась, усевшись поперек кровати и свесив ноги к полу. Диктор радио «Ностальжи» стал вещать о последних событиях вчерашнего дня и прошедшей ночи, а она, не открывая глаз и вытянувшись вправо, рукой достала любимую футболку с изображением двух разнополых свиней, одна из которых (вернее один) взгромоздилась на другую, и с надписью по-английски: «Делать бекон». На волнах «Ностальжи» тихо, но задиристо запела Патриция Касс. Анюта надела просторную и мягкую на ощупь футболку, не вставая на ноги, упала коленями на шершавый ковролит и прошептала короткую утреннюю молитву:
       - Всё в твоей власти, Господи! Вразуми неразумную, дабы не противилась воле Твоей!
       Закончив, она молча постояла на коленях еще немного, затем открыла глаза и подошла к окну. Свежий воздух летнего утра приятно ласкал застоявшиеся легкие. В доме напротив, двумя этажами выше, молодой человек качал мышцы, орудуя большими гантелями. Анюта привычно махнула ему рукой, и он, не нарушая традиции, сделал глубокий кивок головой, не прекращая своего упражнения. Улыбнувшись, она направилась умываться.
       Когда, покончив с утренним туалетом, она готовила себе завтрак, зазвонил телефон. Сделав огонь под сковородкой с яичницей потише, Анюта прошла в комнату и подняла трубку.
       - Анна Васильевна? Доброе утро!
       Это был Эдуард. Опять будет торопить с переводом. Она вздохнула про себя и тоже пожелала ему доброго утра.
       - Извините, что рано звоню, но я очень беспокоюсь по поводу перевода: сроки контракта поджимают…
       - Ради Бога, не волнуйтесь, - Анюта улыбнулась, представив, какую жалобную мину скорчил сейчас Эдуард перед своим телефоном. - Всё закончу в срок, как договорились. Подождите пару секунд, а то у меня завтрак подгорит.
       - Да у меня, собственно, всё… - протянул разочарованно Эдуард и повесил трубку.
       Позавтракав, Анюта сразу же уселась за компьютер. Выключив радио - пустопорожняя болтовня диктора сбивает с толку - она поставила кассету с «Временами года» Вивальди, раскрыла последние страницы романа и приготовилась работать. Эдуард начал свою литературную деятельность, переводя с английского. Английский он знал плохо, русский - еще хуже. Когда издатели стали отказываться от его услуг, судьба свела его с Анютой, которая неплохо знала французский, а русским владела просто отлично. Он предложил ей сделать подстрочный перевод одного французского женского романчика, с тем, чтобы превратить его затем в литературный; прочитав перевод, сдал его, не исправляя, в издательство и получил еще несколько заказов. Сначала они оба притворялись, будто она делает подстрочный перевод, а он - литературный, затем перестали притворяться: она делала работу быстро, без ошибок и с высоким литературным качеством, он исправно пристраивал ее работы в издательство, честно деля деньги поровну. Оба были довольны. Эдуард сначала побаивался, что Анюта сама захочет обратиться в издательство, минуя его услуги, но со временем понял, что ее такое положение совершенно устраивает. Почему - он не знал, но успокоился и даже стал позволять себе время от времени подгонять ее, чтобы успела к сроку, хотя, по правде сказать, сроки она еще ни разу не нарушила.
       Анюта прочла предложение на французском языке, внутренне содрогнувшись от того, как плоско и банально оно было скроено, прочла еще несколько предложений, чтобы понять, куда клонит автор - немолодая французская дама с наклонностями нимфоманки - и, улыбнувшись, стала набирать на мягкой клавиатуре компьютера своё: в русле сюжета, но совершенно иное по стилю и богатству языка.
       
       Макоев, наконец, решился. Выйдя из «конторы», он прошел подальше и остановился у таксофона. Номер сотового телефона, как и предполагал Макоев, был зарегистрирован на имя Курилова. Вытащив из кармана визитку, аккуратно упакованную в полиэтилен, он, глядя на нее, набрал номер и стал слушать длинные гудки. После пятого гудка номер соединился. На том конце молчали, не слышно было ни шума улицы, ни других каких-либо звуков.
       - Николай, привет! - бодрым голосом сказал Макоев и тут же добавил: - Что-то тебя уже третий день не слышно!
       Трубка молчала. Макоев прокашлялся.
       - Хорош разыгрывать, ты что, не узнал меня?
       - Узнал, - это был голос того, другого.
       Макоев смешался. Быстро придя в себя, он сделал вид, что не удивился.
       - Ну, вот и молодец, только с голосом у тебя что-то случилось. Не заболел ли?
       Трубка молчала. Макоев решил сыграть в открытую.
       - Это ты, Тагор?
       - Да.
       Теперь пришла очередь Макоева молчать в трубку, пытаясь уловить ускользающую из рук ситуацию.
       - Я могу встретиться с тобой? - спросил он, окончательно растерявшись.
       - Тебе это не нужно. Мне - тем более.
       - О тебе никто не знает. Только я, - неожиданно для себя самого сказал Макоев.
       - Я знаю.
       - А если я доложу обо всем своему начальству?
       - Помешать мне ты этим не сможешь, а себе навредишь.
       Макоев еще немного помолчал, сопя в трубку, абонент его тоже молчал, терпеливо ожидая.
       - Так зачем ты оставил номер телефона? - решился спросить Макоев после недолгого раздумья.
       - Пусть тебя это не волнует. Ты уже выполнил свою функцию.
       Макоев послушал еще немного короткие гудки, доносящиеся как будто из другого конца вселенной, и повесил трубку. Постояв еще немного в раздумье, он вдруг вспомнил: «Пипетка!», и тут же набрал ее номер. Анюта подняла трубку сразу - телефон стоял у нее на одном столе с компьютером.
       - Привет, Анюта! Чем занимаешься?
       - Работаю. Сроки поджимают - приходится поторапливаться.
       - Никто не звонил с утра?
       Анюта помолчала, недоумевая.
       - Тебе не кажется, что вопрос твой звучит несколько странно? - удивленно спросила она. - До сих пор моя личная жизнь тебя не волновала.
       - Да я не об этом, - поморщился Макоев. - Необычных звонков не было?
       - А что, должны быть?
       - Не знаю, - честно признался Макоев. - Но если что-нибудь необычное случится - сразу свяжись со мной.
       - Хорошо.
       Немного подумав, он спросил:
       - Ты номер телефона на вчерашней визитке не переписала себе?
       - Когда бы я успела?
       - Ну ладно, работай, - закончил разговор Макоев, уже пожалев, что задал этот вопрос, и повесил трубку. Идти обратно в кабинет не хотелось. До шестнадцати часов, когда будет проходить ежедневная сверка информации, он был совершенно свободен и решил зайти в кафе неподалеку, чтобы пропустить сто граммов: надо было привести мозги в порядок.
       
       Закончив разговор с Макоевым, Анюта попыталась продолжить работу, но у нее ничего не получилось - мысли были очень далеки от похождений зрелой дамы в объятиях молодого любовника. Она поглядела на телефонный аппарат, стоявший рядом с процессором, мысленно представила вчерашнюю визитку, на которую взглянула лишь мельком, и вдруг четко увидела ее: длинный ряд цифр на глянцевой поверхности с золотистой полосой по левому краю. Взяв в руки авторучку, она набросала цифры на клочке бумаги и еще раз пробежала их глазами: всё было правильно, все цифры от первой до последней. Удивившись своей способности зрительно запоминать длинный ряд цифр, проявившейся впервые, она попыталась вернуться к похождениям своей нимфоманки, ставшей почти родной, но не смогла. Встав из-за стола, она прошлась по комнате, вернулась, вытащила сигарету из пачки, прикурила. Постояла у стола, стараясь не смотреть на клочок бумажки, сиротливо притулившейся рядом с ковриком, на котором мирно лежала компьютерная «мышка», зачем-то бросила взгляд на трельяж, трижды отразившись в его зеркалах, и вновь уселась за стол. Затушив еще длинный окурок в пепельнице, она подняла трубку телефона, подумала немного, держа ее на весу, и набрала номер, даже не заглядывая в бумажку. Телефон подключился после первого гудка.
       - Здравствуй, Анюта.
       Голос был спокойный, без какого-либо выражения чувств.
       - Ты хотел, чтобы я позвонила?
       - Я ждал твоего звонка.
       - Чего тебе от меня надо?
       - Тебе надо зайти в маклерскую фирму в Луковом переулке, спросить Никишина и заказать у него в аренду однокомнатную квартиру. Из предложенных выбери одну, расположенную в Плотниковом переулке - это на Арбате. Квартиру сними на неопределенный срок, предоплату сделай за один месяц. Там мы и встретимся сегодня в двадцать часов. Прихвати с собой тысячу долларов, чтобы заплатить за квартиру. Я потом все компенсирую. Макоеву ничего сообщать не надо.
       - А если сообщу? - спросила Анюта, помолчав немного.
       - Ему ни к чему лишние проблемы.
       - А если я не сделаю того, что ты мне предлагаешь?
       - Вставай, моя девочка, уже пора, - ответил по-французски Тагор и добавил по-русски: - Вразуми неразумную, дабы не противилась воле Твоей.
       Анюта положила трубку и долго смотрела на телефонный аппарат, стараясь вернуть привычное самообладание, не покидающее ее даже в самые критические минуты. Как можно было быстро вычислить ее квартиру и поставить прослушку? Неужели Макоев прокололся? Не зря же позвонил он сегодня, задав странные вопросы. В любом случае звонить ему сейчас не имело смысла. Анюта перевела взгляд на монитор, где по синей заставке плыла желтая бегущая строка: «Очнись, подруга, ты уснула!», и усмехнулась. Придется подчиниться: все равно этот Тагор достанет ее. Она сохранила то, что успела написать, закрыла программу и выключила компьютер. Встав из-за стола, прошла к книжному шкафу, достала толстый том Фолкнера в переводе на русский, выудила сложенные между его страницами доллары, отсчитала десять бумажек, остальные пять сложила обратно.
       Закрывая входную дверь, поздоровалась с соседкой, выходящей из лифта с большой хозяйственной сумкой.
       - Доброе утро, Марья Петровна. Как здоровье?
       - Твоими молитвами, Анечка, - ответила соседка, улыбнувшись, и тут же спросила: - А к тебе опять сестренка приехала? Я вчера ее видела: возвращалась откуда-то поздно.
       - Она поживет немного у меня: у них с мужем опять нелады.
       Поглядев, как Анюта сбегает легким шагом по лестнице, игнорируя лифт, соседка покачала головой: «Ну что за идиоты эти мужчины! Такая девушка - и не пристроена, а сестренку ее, вертихвостку, быстро какой-то дурак замуж взял. Глаза бы у них, кобелей, повылазили! Конечно, Анечка не такая красивая, как ее сестра, но с лица воду не пить, а в жизни с такой не пропадешь». Вздохнув, соседка достала ключ из кармашка сумки и открыла дверь своей квартиры.
       Выйдя из подъезда, Анюта приостановилась, глядя на солнце, пробивающееся сквозь густую листву, и зашагала в сторону маклерской конторы. Когда-нибудь она попадется со своими переодеваниями: легенда о двоюродной сестре слишком дохлая; немного внимательности, и от ее секрета не останется камня на камне. Нужно чего-то придумать.
       Никишин оказался молодым человеком в костюме и при галстуке, несмотря на теплую погоду. Аккуратный кондиционер, висящий на стене, еще не был включен, но Анюта подумала, что от жары этот молодой человек в таком роскошном офисе не страдает. Никишин выслушал Анюту, незаметно бросив критический взгляд на ее джинсы и кроссовки, и предложил список свободных квартир для аренды. Квартира в Плотниковом переулке оказалась где-то в середине списка. Анюта ткнула в нее пальцем.
       - Пятьсот долларов за месяц, - невозмутимым голосом заявил Никишин, внимательно глядя на выражение анютиного лица, и спросил: - На какой срок снимать будем?
       - Снимать будем на неопределенный срок, - таким же невозмутимым тоном ответила Анюта, и Никишин невольно подтянулся, оторвав спину от удобного мягкого кресла.
       - Пятьсот долларов за текущий месяц, еще пятьсот - за последний месяц, чтобы мы не волновались, если оплату задержите на два-три дня. Оплата наличными каждое… - он поглядел на календарь, стоящий на черном матовом столе, - …каждое двенадцатое число за месяц вперед без учета последнего месяца.
       Анюта молча смотрела не него, кивая головой.
       - Вас устраивают наши условия?
       - Устраивают.
       - Посмотрите квартиру или подпишете договор сразу?
       - Подпишу сразу.
       Анюта рассеяно разглядывала аккуратную прическу Никишина, пока тот старательно вписывал в договор ее данные из паспорта. Протянутый ей договор она подписала, даже не прочитав его, достала из сумочки тысячу долларов и положила перед Никишиным. Подождав еще немного, забрала приходный кассовый ордер, даже не взглянув на него. Никишин достал из сейфа ключи от квартиры.
       - Если немного подождете, прибудет машина, и вы с нашим сотрудником сможете осмотреть квартиру, - предложил он, но Анюта отказалась:
       - Не стоит беспокоиться.
       - Код замка на двери в подъезде - 246. Если забудете - в договоре он обозначен, - сказал на прощание Никишин. Когда Анюта выходила из офиса, он остался стоять, провожая ее взглядом.
       Квартира была расположена на третьем этаже старого дома, который не так давно подвергся реконструкции. Внутри был сделан безликий ремонт, называющийся почему-то «евро», хотя никакого отношения ни к Европе, ни к евреям не имел. Мебель в квартире была такой же безликой, в кухне на стенах и в шкафах расположилось всё необходимое для необширного застолья в кругу друзей. Анюта включила небольшой тайванский телевизор в углу комнаты, уселась в кресло и огляделась: ничего лишнего - широкая кровать под бежевым покрывалом, пара кресел, комбинированный шкаф, рассчитанный на книги, посуду и верхнюю одежду. Посидев немного, Анюта поднялась, выключила телевизор и направилась к выходу.
       
       В течение дня она так и не смогла заставить себя сесть за компьютер. Собираясь на свидание с таинственным незнакомцем, она достала браунинг, приклеенный скотчем ко дну тумбочки под трельяжем, и положила его в сумочку. Постояла немного, глядя на телефон, вздохнула и направилась к двери, окинув взглядом комнату, ставшую родной за последний год.
       Ехала в метро. Выйдя на Смоленской, поглядела на часы и медленным шагом направилась в нужную сторону, стараясь побороть волнение. Поднявшись на третий этаж, отдышалась, открыла дверь и вошла в прихожую. Что-то подсказывало ей, что незнакомец уже на месте.
       
       Глава 4.
       
       Незнакомец, одетый точно так же, как и в квартире Курилова, сидел в том самом кресле, где она сидела несколько часов назад. При ее появлении он не поднялся и даже не сделал никакого движения в ее сторону, а просто предложил, едва кивнув на кресло рядом:
       - Присаживайся.
       Она молча села, где ей было указано, и поставила свою сумочку на журнальный столик, разделявший их, так, чтобы она всегда была под рукой.
       - Пистолет тебе сегодня не понадобится, - спокойным голосом сообщил незнакомец и спросил: - Ты боишься?
       Анюта утвердительно кивнула головой.
       - Не нужно бояться, - успокоил ее он и продолжил: - Я тебе сейчас объясню всё в общих чертах, затем ты сможешь задать интересующие тебя вопросы.
       Анюта еще раз кивнула головой. Незнакомец начал свое объяснение довольно странно:
       - На тебя пал выбор, ты можешь принять его, можешь отказаться. Задавать можешь любые вопросы, я отвечу тебе на все. Если чего-то не поймешь - не торопись, знание придет позже.
       Дождавшись от Анюты очередного кивка, незнакомец продолжил:
       - Называй меня Тагором. Это имя ничего не значит, и если ты захочешь называть меня иначе, я заранее согласен. Обманывать меня не имеет смысла, потому что я знаю все еще до того, как это случится. Я представляю некие силы, которые неподвластны разуму живого человека, по человеческим меркам я всемогущ, могу влиять на события, происходящие вокруг тебя, но для этого мне нужен инструмент - человек, согласный сотрудничать со мной. Выбор пал на тебя.
       Анюта проглотила ком, образовавшийся в горле. Встречу с сумасшедшим она не планировала.
       - Ты зря беспокоишься, - заговорил Тагор в ответ на ее мысли. - У меня не может быть нарушена психика по той простой причине, что у меня вообще нет психики. Воспринимай меня как компьютер, и тебе будет легче понять многое.
       - Я могу отказаться? - осторожно поинтересовалась Анюта.
       - Ты не откажешься, - по-прежнему ровным тоном возразил Тагор. - Человек всегда жалеет о том, что сделал или не сделал, но лучше жалеть о том, что сделал, чем о том, на что не решился. Ты, зная это, ни за что не упустишь своего шанса.
       - Ты заранее все просчитал?
       - Я заранее знаю все, что случится. Не задавай лишних вопросов.
       - Если все заранее знаешь, зачем тебе инструмент для влияния на события? - Анюта решила разговаривать с сумасшедшим, подчинившись его логике. - Что сможет сделать слабый человек?
       - Я могу влиять на события, но не могу совершать поступки. Человеческую историю должны творить люди. Я могу только подтолкнуть некоторых из вас в нужную сторону.
       - В чем будет заключаться моя работа?
       - Ты будешь строго выполнять мои инструкции.
       - Я не собираюсь совершать преступления неизвестно ради чего, - возразила Анюта: ей уже стал надоедать снобизм Тагора или как там его…
       - Ты не будешь совершать преступления. Все, что будет против твоей совести, я разрешаю тебе не выполнять.
       Анюта заинтересовалась:
       - А Курилов тоже работал на тех же условиях?
       - На тех же.
       - Так почему он совершал преступления, да и кончил плохо?
       - Он совершал все, что позволяла ему совесть. Все зависит от человека.
       Анюта уже не боялась. Ей только жалко было тысячи долларов, добытых тяжелой работой. Ну что ж, за информацию приходится платить, тем более Тагор сказал, что она вправе не согласиться с его предложением, и бояться, похоже, нечего.
       - Деньги ты получишь сегодня, и не тысячу долларов, а тридцать тысяч, - неожиданно сообщил Тагор, и Анюта вздрогнула.
       - Какие деньги?
       - О которых ты думала сейчас.
       Анюта почувствовала холодок в нижней части живота.
       - Ты передашь их мне сейчас?
       - Ты сама их возьмешь, если выполнишь мои инструкции.
       - Ты от Бога или от дьявола? - спросила она, поколебавшись немного.
       - А что ты хочешь услышать в ответ? - спросил в свою очередь Тагор. Лицо его было бесстрастно.
       - Правду.
       - У Бога - своя правда, у дьявола - своя. Что бы я ни сказал, ты все равно не примешь это на веру. Мой совет тебе: поступай по совести и у тебя не будет сомнений.
       Анюта задумалась, затем задала еще один вопрос:
       - Мне не придется убивать людей?
       - В этом нет надобности.
       Она подумала, что не отказалась бы от чашки чая.
       - Заварка у тебя в сумочке, чайник - на плите, - подсказал Тагор.
       Анюта достала из сумочки заварку, мельком глянув на браунинг, притаившийся в уголке, и направилась к кухне, оставив сумочку на журнальном столике: «Будь что будет!».
       Воды в чайник налила чуть-чуть.
       - Чаю будешь? - спросила она, заглянув в комнату: Тагор по-прежнему сидел в кресле, не двигаясь с места.
       - Пища мне не нужна.
       Пожав плечами, она вернулась обратно, положила чайный пакетик в чашку с розовыми цветочками по бокам и налила кипяток. Войдя в комнату, поставила чашку на журнальный столик и уселась в кресло. Заметив, что она глянула на пепельницу, стоявшую рядом, Тагор предложил:
       - Можешь закурить.
       Она закурила, и Тагор без предисловий начал объяснять:
       - Деньги возьмешь в баре ресторана Арбат на Калининском. Дома переоденешься и прибудешь к бару к полуночи. В бар войдешь ровно в ноль часов десять минут, подойдешь к бармену: он будет стоять у стойки, рядом никого не будет. Скажешь ему: «Я от Бабаса», он спросит: «Почему раньше времени?», ты ответишь ему: «Не твоего ума дело». Бармен вытащит полиэтиленовый пакет из-под стойки, а в это время ты кивнешь человеку, сидящему за столиком справа от тебя. Приняв от бармена пакет, ты выйдешь на проспект и двинешься в сторону центра. Возле магазина «Весна» остановится такси, из которого выйдет клиент. Сядешь в такси и доедешь до дома. Такси можешь остановить в любом месте - таксист здесь вовсе не при чем, и его никто не выследит.
       - Как в сказке, - заключила Анюта, сделав глоток горячего чая и зажмурив глаза.
       Тагор промолчал на это.
       - А если я не появлюсь в баре сегодня?
       - Все пойдет свои чередом, это не будет иметь никакого влияния на ход событий. Деньги - для тебя.
       Анюта усмехнулась: события сегодняшнего вечера перевернули все ее представления о реальном и нереальном.
       - Я могу идти?
       - Можешь, хотя у тебя еще достаточно времени.
       Она стала собираться; закрывая сумочку, мельком заглянула внутрь: браунинг на месте.
       - Оружие тебе сегодня не понадобится, - ровным голосом сообщил Тагор.
       - А когда понадобится?
       - Когда угодно, но лишь для твоего собственного спокойствия.
       - Тебе ключ оставлять не нужно? - спросила она, встав с кресла. - У меня есть два дубликата.
       - Не нужно.
       Она кивнула на прощанье и вышла, аккуратно закрыв за собой дверь. Спустившись на полпролета вниз, остановилась, немного подумала и вернулась. Открыв дверь, осторожно вошла и заглянула в комнату: Тагор сидел на месте.
       - Ты не исчез? - спросила она, немного смутившись.
       - Я знал, что ты вернешься.
       - Можно я буду называть тебя Снобом?
       - Можно.
       Она вновь заперла дверь и побежала легкими прыжками вниз: состояние ее неожиданно улучшилось, она знала, что обязательно появится в этом долбаном баре, и все пройдет хорошо.
       
       Подходя к ресторану, Анюта почувствовала, что ее начало колотить крупной дрожью. Остановившись, она взглянула на часы: еще десять минут. Заскочила в другой бар - благо их было на проспекте, как грязи - и проглотила стопочку коньяка, закусив бутербродом с красной икрой. К «Арбату» подошла точно в назначенное время, почувствовала умиротворенность от разлившегося по сосудам коньяка и уверенно толкнула рукой стеклянную дверь.
       Бармен стоял у стойки справа и со скучающим видом протирал полотенцем и без того блестящую поверхность темного пластика на стойке. Кинув взгляд еще правее, она заметила за столом молодого человека, сидевшего в одиночестве, не считая стоящего перед ним полупустого стакана с каким-то напитком. Проходя к стойке, она не удержалась и улыбнулась ему. Молодой человек встрепенулся и принял позу гончей, готовой ринуться за добычей. Отвернувшись от него, Анюта улыбнулась бармену и весело сообщила:
       - Я от Бабаса!
       - Почему раньше времени? - руки у бармена неожиданно затряслись, и он убрал их со стойки, прекратив наводить порядок.
       - Не твое дело! - отрезала Анюта, перестав улыбаться.
       Бармен, помешкав с секунду, нагнулся и достал из-под стойки пакет. Когда он выпрямлялся, Анюта коротко кивнула парню за столом и тут же повернулась к бармену. Приняв пакет, она еще раз улыбнулась и направилась к выходу. Бармен дернулся, было, за ней, затем остановился. Дождавшись, когда дверь за Анютой закрылась, он поглядел на сидящего за столом парня, который выглядел разочарованным, бросил полотенце на стойку и быстрым шагом прошел к выходу. Выглянув наружу и не заметив никакой машины у ресторана, он вернулся обратно, мельком бросив взгляд на парня за столом. Поглядев на часы, он повернулся к зеркалу, в котором отражались спины красочных бутылок: лицо его было серым, губы тряслись.
       Анюта благополучно дошла до магазина «Весна», секунда в секунду вровень с ней у тротуара остановилась «Волга» с шашечками на оранжевом гребешке. Покинувший машину клиент направился в сторону расположенной неподалеку «Метелицы», а Анюта быстро юркнула в освободившуюся машину.
       
       Бабас сидел в машине на заднем сиденье справа, выпростав руку в открытое окно и барабаня пальцами по глянцевому боку «Мерседеса». В таком положении его великолепный бицепс, и без того теснившийся в коротком рукаве, выглядел еще более выигрышно, распирая своей массой толстую материю пятидесятидолларовой рубахи. Проходившая мимо пара девчушек с накрашенными ртами и в коротких юбках замедлили шаг в надежде на оклик, но Бабас лишь довольно улыбнулся: пусть шуруют дальше, сыкухи, ему такого добра не надо. Ленка задержалась уже на целую минуту, и Бабас забеспокоился: нехорошее чувство посетило его, проявившись ощущением, похожим на позыв к рвоте.
       Наконец Ленка показалась в дверях ресторана. Пакета в ее руках не было. Она топталась на мраморных ступенях, не решаясь приблизиться к машине. Бабас недовольно шмыгнул носом и скомандовал водителю:
       - Быстро к ней! Узнай, в чем дело!
       Водитель - молодой мужчина крепкого телосложения лет тридцати - быстро выскочил из машины и преодолел расстояние от мостовой до ресторана со спринтерской скоростью. Коротко переговорив с Ленкой, он так же быстро вернулся к машине.
       - Деньги ушли! - трагическим шепотом сообщил он Бабасу, склонившись перед дверцей машины.
       - Куда ушли? - не понял Бабас.
       - Какая-то девчонка забрала. Сказала: «Я от Бабаса!».
       Бабас поглядел несколько мгновений на не разгибающегося водителя, затем опомнился и приказал, доставая из кармана сотовый телефон:
       - Ленку - в машину! Сам разузнай всё поподробнее у бармена и тут же доложи мне, а я ребят пока кликну.
       Ленка прошмыгнула в машину тихо, как мышка. Бабас закончил говорить с братвой и обернулся к ней:
       - Объясни толком, что случилось.
       - Не знаю. Бармен сам не свой, трясется. Говорит, что телка какая-то пришла десять минут первого и забрала бабки.
       - А он что, лох, на часы не поглядел?
       Ленка молча пожала плечами. Минут через пять вернулся водитель, собрался докладывать, вновь согнувшись перед дверцей.
       - Да не маячь ты, - ругнулся Бабас, и водитель уселся на свое место, обежав машину вокруг.
       - Поговорил я с этим козлом. Утверждает, что какие-то памороки на него напали, крыша поехала. Чувствую, говорит, что нечисто дело, а сам своими руками деньги отдаю. Бабу эту видит впервые, описать не смог, одно талдычит: красивая.
       - И что - никаких концов? - тихо спросил Бабас, наливаясь кровью.
       - Указал он на парня, который сидит сейчас за столом. Вроде бы перемигнулись они с этой бабой.
       Позади взвизгнули тормоза. К «Мерседесу» подбежал худощавый парень спортивного сложения. Бабас обернулся к нему, коротко ответил на приветствие.
       - Ну что, Юрчик, кто посоветовал мне деньги все вместе собирать и через бабу передавать?
       - Я сейчас все разузнаю, - пообещал Юрчик, не отвечая на вопрос. - Пять минут!
       - Хоть десять! - сумрачно произнес Бабас и добавил: - я в «Метелице» буду, туда и прибежишь с докладом.
       Юрчик бросился исполнять приказ, а водитель, заметив кивок хозяина, завел мотор. Остановились у «Метелицы». Бабас кивнул Ленке, чтобы шла вперед, и приказал водителю:
       - Подождешь в машине: все равно с оружием не пускают. Буду уходить - позвоню. Встретишь у самых дверей.
       Водитель молча кивнул.
       
       Уже заканчивался четвертый час ночи, а Анюта все никак не могла заснуть. Поднявшись с кровати, она подошла к шкафу, достала полиэтиленовый пакет, вытащила из него аккуратно сложенные в пачки и схваченные аптекарскими резинками стодолларовые бумажки, подержала их в руках и сложила обратно. Прошла в кухню, налила себе минеральной воды, достав бутылку из холодильника, выпила залпом обжигающую гортань жидкость, вернулась в комнату и улеглась вновь. Сон не шел, хоть глаза выколи.
       
       Бабас сидел, хмуро глядя на зеленое сукно стола. Ленка приподнялась с мягкого кресла, оживившись, когда шарик в очередной раз запрыгал в круге, выбирая себе удобное место, дождалась результата и вновь присела на краешек кожаной обивки, стараясь не глядеть Бабасу в глаза. Подошел Юрчик. Склонившись над ухом Бабаса, он доложил:
       - Бармен ни при чем: какой дурак будет себе такой гембель на шею вешать? Парня за столом менты проверили - вроде бы чистый. Ребята пошли за ним, все проверят, завтра доложат.
       Бабас молчал, глядя на зеленое сукно.
       - Да не волнуйся ты, - тихо проговорил Юрчик. - Я тебе эти деньги из-под земли достану.
       - Мне на деньги насрать, - спокойно ответил Бабас, подняв глаза на Юрчика. - Я сейчас, пока ты бегал, больше проиграл. Ты мне эту суку достань. Я не позволю, чтобы из-под моего носа всякая падаль деньги таскала. И проверь, не было ли у кого такой же истории…
       - Проверю, - пообещал Юрчик, но Бабас уже отвернулся от него и вперился взглядом в официанта, стоявшего поблизости с подносом в руке. На подносе стояли фужеры с шампанским.
       - У вас что, кроме этой гадости нет ничего? - рявкнул он на официанта. - Водки подай!
       - Сию минуту! - официант куда-то понесся с подносом в руке, проявляя недюжинные способности эквилибриста, а Бабас откинулся на спинку кресла и произнес в сердцах, ни к кому не обращаясь:
       - Сука!
       
       Глава 5
       
       «Вставай, моя девочка, уже пора!». Анюта свесила ноги к полу, протянула руку вправо и неожиданно приоткрыла глаза: Тагор сидел на стуле возле компьютера и смотрел на нее. Смешавшись, она прикрыла обнаженную грудь простыней, которой укрывалась во время сна, и вновь потянулась за футболкой.
       - Ты ошибаешься, принимая меня за мужчину, - успокоил Тагор, глядя на смутившуюся Анюту. - С таким же успехом я мог бы предстать перед тобой женщиной, но внутренне ты не хочешь этого.
       Подумав, Анюта согласилась с ним, но промолчала, ничего не ответив.
       Накинув футболку, она продолжала сидеть, глядя на него и не зная, что делать дальше.
       - Ты можешь помолиться, но тебе этого не нужно, - сказал он безразличным тоном. - Удовлетвори свои физиологические потребности, возвращайся, и мы поговорим с тобой.
       Она молча поднялась, одернув футболку вниз, и направилась в сторону туалета. Уже через пять минут она вернулась из ванной все в той же футболке и легких хлопчатобумажных шортах. Усевшись на не заправленную кровать, она обратила внимание на то, что стул, на котором сидит Тагор, расположен крайне неудобно, и был оставлен в таком положении ею вчера вечером.
       - Ты наблюдательна, - ответил на ее мысли Тагор. - Несмотря на свое всемогущество, я не могу в вашем трехмерном мире переместить с места на место даже спичечный коробок.
       - А как же визитка? - поинтересовалась Анюта.
       - Визитка - не из вашего мира. В вашем мире она оказалась временно и ее уже не существует.
       Анюта коротко и часто покивала головой, показывая, что все поняла. Она приготовилась слушать, и Тагор не заставил себя ждать.
       - Тебе нужно срочно поменять квартиру. Через час подойдешь к Никишину, скажешь, что тебе нужна двухкомнатная квартира в обмен на твою однокомнатную. У них есть подобные варианты с доплатой, он предложит тебе один вариант стоимостью в тридцать тысяч, но сделку можно совершить и за двадцать пять, если отдать наличными. Договорись с ним на двадцать пять и намекни, что расплатишься за услугу сегодня же вечером «натурой». Сделку он оформит в течение дня, тебе останется лишь подписать бумаги. Пообещай ему за это тысячу комиссионных. Приди к нему в офис еще раз в шестнадцать тридцать. Днем пойди в обычном виде, вечером - приоденься.
       - Все так серьезно? - поинтересовалась она.
       - Старайся не задумываться о целесообразности моих указаний, - предложил ей Тагор. - Думай о своих моральных принципах, как мы договорились.
       - Кстати, о моральных принципах, - она усмехнулась. - Мне придется спать с этим чиновником? Он мне не нравится.
       - Никакого секса не будет, - пообещал Тагор, не вдаваясь в подробности.
       - Тогда я пойду готовить завтрак, - сообщила Анюта и стала заправлять постель. Тагор молча наблюдал за ней, не двигаясь с места.
       Когда Анюта вернулась в комнату из кухни, чтобы взять что-то из шкафа, Тагора уже не было. Она подошла к стулу и пощупала его сиденье. Стул был холодным. Зазвонил телефон. Анюта подняла трубку. Это был Макоев.
       - Привет, Анюта, - голос Макоева был неуверенным и осторожным. - Тебе никто не звонил?
       - Ты мне надоел, - неожиданно вспылила Анюта. – Может, мне сообщить, что занимаюсь мастурбацией, и мужики меня не интересуют, чтобы ты отстал, наконец?
       - Да ты не волнуйся, - голос Макоева стал более спокойным и уверенным. - Я ведь о тебе беспокоюсь… Ты просто неправильно меня поняла… Давай встретимся сегодня. Разговор есть.
       - Сегодня не могу.
       - А вечером?
       - Вечером я тоже занята.
       - Срочные дела?
       - Послушай, Макоев, - вновь вспылила Анюта. - Денег ты мне не платишь, на хлеб мне зарабатывать нужно самой. Если будет конкретное дело, обращайся, а так - не дергай меня.
       - Хорошо, я позвоню попозже. Завтра.
       Анюта положила трубку, помолчала немного, стоя на месте, взглянула на часы и стала собираться.
       
       Когда она вошла в кабинет, Никишин медленно обозначил привставание с кресла и натянуто улыбнулся:
       - Что-нибудь не так?
       - Все так, - улыбнулась она. - Я хочу попросить вас об услуге: хочу обменять свою однокомнатную квартиру на двухкомнатную с доплатой.
       На лице Никишина отразилось изумление:
       - А как же аренда? Я сомневаюсь, что смогу возвратить вам деньги по этому договору.
       Про аренду Тагор ничего не сказал, но Анюта раздумывала лишь секунду:
       - Это не имеет значения.
       Никишин удивленно поглядел на ее простенькие джинсы и дешевые кроссовки.
       - У нас всего один вариант. У вас ведь квартира в центре?
       Она кивнула головой.
       - Квартира, которую могу предложить, далековато от центра. Стоимость обмена - тридцать тысяч.
       - Готова заплатить двадцать пять наличными, если документы будут оформлены сегодня.
       - Дело непростое, - задумался Никишин, - нотариус… регистрация…
       - Тысяча комиссионных вас устроит?
       Никишин довольно поднял брови, все еще не давая своего согласия, и Анюта воспользовалась моментом:
       - Я еще сегодня вечером подойду и отблагодарю тебя, мой котик, - гортанным голосом негромко произнесла она, и Никишин безвольно открыл рот, пораженный удивительным несоответствием голоса и внешности клиентки.
       - Ну, если так, - пробормотал он, борясь с невольным волнением, охватившим его, - то нашим делом можно заняться прямо сейчас. У вас документы с собой?
       
       Все было проделано в течение двух часов. Сразу после полудня Анюта по телефону заказала грузовичок с грузчиками, чтобы перевезти свой нехитрый скарб. Пока ждала машину, позвонил телефон. Вновь Эдуард. Сказала ему, что все в порядке, работа идет своим чередом, хотя на самом деле там за последние два дня и конь не валялся. Положила трубку, не дав договорить Эдуарду, и подумала, насколько это все далеко от той новой жизни, которая неожиданно подхватила ее и понесла в неизвестном направлении, все более и более вовлекая в непонятный ей круговорот.
       Машина прибыла вовремя. Грузчики были приятно удивлены практическим отсутствием настоящих тяжестей и щедрыми чаевыми: они носились по этажам чуть ли не с песней на устах, и в какие-то пятнадцать минут все было уложено в машину. Закрывая за собой замок на два оборота, Анюта увидела соседку, выглядывающую из-за своей двери, и улыбнулась.
       - Здравствуйте, Марья Петровна!
       - Куда это ты? - удивленно спросила та.
       - На дачу, - спокойно ответила Анюта, махнула рукой и стала спускаться по ступеням.
       - На какую дачу? - спросила соседка саму себя, потому что легкие шаги Анюты уже зазвучали на нижнем этаже, удивленно покачала головой и прикрыла дверь.
       По дороге машина подъехала к офису в Луковом переулке, и Анюта заскочила в кабинет Никишина, чтобы передать ему ключ от своей старой квартиры. Никишин был удивлен такой скоростью переезда и, принимая ключи, спросил:
       - Там все нормально? Проверять не надо?
       - Все нормально. Я еще подбегу к тебе к пяти, - многозначительно улыбнулась Анюта и скрылась за дверью. Никишин улыбнулся: он умудрился сорвать с этой странной девчонки еще сто долларов на оплату услуг нотариуса и государственную регистрацию сделки. Целехонькая тысяча, срубленная им сегодня невероятно легким способом, лежала в кармане его пиджака, приятно грея сердце.
       Грузчики быстро расставили вещи по местам, указанным Анютой, пожелали хозяйке доброго новоселья и удалились, весело переговариваясь на ходу. Анюта прошла в кухню, оглядела разложенные на шкафах и полу коробки с посудой, затем осмотрела раздельный санузел - все было добросовестно отремонтировано - и прошла в маленькую комнату, куда из ее вещей перекочевали кровать и трельяж. Подумав, она решила перетащить сюда и компьютер. Вернувшись в большую комнату, она заметила Тагора, стоявшего в пустом углу, оглядевшись, увидела, что все стулья лежали сложенными друг на друга.
       - Я постою. Мне все равно, - опередил ее Тагор. - Теперь следует подумать о твоей безопасности.
       - Не думаю, что я в безопасности, - согласилась с ним Анюта, настроение которой сразу же заметно ухудшилось. - Макоеву, да и кому бы то ни было проще простого отследить мой новый адрес через контору в Луковом переулке.
       - Я не об этом, - возразил Тагор. - Этот вопрос будет решен сегодня вечером. Я говорю о твоей защищенности от физического воздействия третьих лиц. Пистолет не сможет решить эту проблему. Ты можешь носить его с собой, но не думаю, что тебе следует его применять по назначению и тем более надеяться на него.
       - У тебя есть другое оружие? - поинтересовалась Анюта.
       - Раздевайся, - предложил ей Тагор, и она недоуменно уставилась на него.
       - Ты опять забыла, что я не мужчина, - сказал он, и она начала раздеваться. Оставшись в одних трусиках и носках, она поглядела на него вопросительно.
       - Все снимай.
       Она разделась и, не в силах побороть смущение, которое не покидало ее, прикрыла глаза.
       - Медленно поворачивайся вокруг своей оси, - приказал он ей, и она стала поворачиваться, переступая с ноги на ногу. Тагор просто оглядывал ее с ног до головы, и она не ощущала никакого воздействия на свое тело. Совершив полный оборот на триста шестьдесят градусов, она остановилась по его команде.
       - Присядь на корточки, - скомандовал он. Она присела.
       - Сдвинь колени вместе, обхвати их руками. Лбом упрись в колени.
       Она сделала все, как он сказал. Ничего не происходило.
       - Теперь медленно встань и прислушайся к своим ощущениям, - предложил он.
       - Она поднялась, сначала ничего не ощущая, но потом вдруг поняла: она не дышит. Она не дышит, и ей этого не надо. Ей показалось, что даже сердце ее стало биться намного медленнее, и она взялась пальцами правой руки за запястье левой, чтобы прослушать пульс. Впечатление было такое, будто она ухватилась за кусок холодного металла.
       - Не пугайся, - предупредил Тагор. - Сейчас твоя аура вопреки законам трехмерного мира заключена глубоко внутри тела, став неуязвимой, а тело покрылось специальным полем, которое неподвластно физическому воздействию в вашем трехмерном пространстве.
       Она смотрела на него, боясь шелохнуться, правая рука по-прежнему сжимала запястье левой.
       - Принеси нож из кухни, - приказал он, и она подчинилась. Проходя по коридору, она провела рукой по новеньким обоям на стене и ощутила нечто, похожее на гладкую поверхность отполированного металла, который был не таким холодным, как показалось вначале. Вернувшись в комнату, она стояла с ножом в правой руке и смотрела на Тагора.
       - Попробуй ударить себя ножом в любую часть тела, - предложил он, и она тихонько ударила себя острием под левую грудь. Лезвие соскользнуло, не причинив ей никакого вреда. Она ударила еще раз, на этот раз сильнее - тот же результат.
       - Сломай лезвие руками, - приказал Тагор, и она легко разломила сталь пополам, даже не ощутив сопротивления. Она хотела спросить его о чем-то, но поняла, что не сможет произнести ни слова - воздуха в легких не было.
       - Правильно, - подтвердил ее догадку Тагор. - Говорить в этом состоянии ты не сможешь.
       Все это время он стоял в углу, не шелохнувшись, ни разу не переступив с ноги на ногу. Получив еще один приказ, она вновь опустилась на корточки, приняла ту же позу, резко втянула воздух, сильно вздрогнув всем телом, и часто задышала. Сердце ее билось быстрее обычного. Она ощупала свое тело - все было как раньше, до этого невероятного опыта.
       - Теперь ты сможешь в минуту опасности входить в то состояние, в котором была минуту назад, стоит тебе только захотеть - продолжил Тагор, а она невольно ощупывала свое тело трясущимися кончиками пальцев, учащенно дыша при этом. - Главное - на тебе не должно быть одежды в эту минуту, иначе могут произойти необратимые изменения.
       - А если это будет зимой? - спросила она дрожащим голосом.
       - Ты не замерзнешь, - ответил Тагор и добавил: - Не забывай: на тебе не должно быть ничего, даже менструальный тампон ты должна удалить заблаговременно.
       - С Куриловым тебе было легче, - попробовала пошутить Анюта. - О тампонах не нужно было думать.
       - Курилова я этому не учил, - не принял шутки Тагор. - Войти в это состояние ты сможешь в любое время по своему желанию. Выйти - тоже. И не злоупотребляй временем: пользуйся этим только в крайних случаях.
       - Это несет в себе какую-то опасность для моего здоровья? - спросила Анюта.
       - Все несет опасность. Даже то, что ты дышишь этим воздухом, - уклончиво ответил Тагор.
       - Я могу сейчас помыться в ванной?
       - Можешь, - ответил Тагор. - Только не забудь, что в семнадцать часов у тебя встреча с Никишиным.
       - Что мне нужно делать там? - спросила она, и он ответил:
       - Там узнаешь.
       Когда она вернулась в комнату, на ходу вытираясь полотенцем, Тагора уже не было. Она прошла в угол, где он стоял, поглядела на паркет и пошла одеваться.
       
       Глава 6
       
       В шестнадцать тридцать она явилась в офис к Никишину. Две девчонки смазливой наружности, сидевшие за компьютерами в соседнем кабинете, критически оглядели ее наряд и кивнули в сторону никишинского кабинета. Сами они уже собирались домой и на красивую посетительницу, прибывшую к концу рабочего дня, смотрели с подозрением. Никишин ее не узнал. Он приветливо улыбнулся и указал на кресло напротив:
       - Чем могу быть полезен?
       - Я пришла, как обещала, мой котик, - гортанным голосом проворковала Анюта, и лицо Никишина стало медленно вытягиваться, меняя благополучную форму на неопределенную.
       - Это ты… вы? - изумленно протянул он, медленно подымаясь со своего кресла.
       Анюта уверенно уселась в кресло, закинув ногу на ногу, достала сигарету из сумочки. Никишин неловко засуетился, выходя из-за стола: чиркнул зажигалкой, давая Анюте прикурить, выглянул в соседний кабинет: - Светик, чайник поставь! - обернулся к Анюте: - Чай? Кофе?
       - Все равно, - ответила она, затянулась ментоловым дымом и подмигнула ему.
       Никишин вдруг стал беспокойно и гадливо потирать руки, бросая взгляды на ее колени.
       - Ну, как вам квартира? - спросил он, не зная, с чего начать разговор.
       - Квартира сносная, я довольна, - успокоила его Анюта и спросила в свою очередь, кивнув на соседний кабинет: - Эти мымры еще долго будут здесь?
       - Они уже уходят, - вновь засуетился Никишин. - Вот только кофе нам приготовят.
       - А кроме кофе ничего не будет? - поинтересовалась Анюта.
       - Как же без этого? - успокоил ее Никишин, - У меня в холодильнике и коньячок есть, и конфеты.
       - А диван у тебя здесь есть? - вконец обнаглев, спросила Анюта.
       - Нам диван не понадобится, - уверенно заявил успокоившийся Никишин. - Есть тысяча других способов и приемов…
       Анюта бросила насмешливый взгляд на девушку, внесшую в кабинет поднос с двумя чашками, и поглядела на Никишина. По всему было видно, что он разобрался в ситуации: Анюта, по его мнению, оказалась профессиональной проституткой, секс с ней может стать весьма интересным занятием, к тому же не мешает подумать, каким способом еще можно «пощипать» эту валютную путану. Теперь Никишин ступал уверенно, жесты его стали размеренными и скупыми, взгляд - превосходным. Анюте было весело, она не знала, что нужно делать дальше, но ничуть не беспокоилась, твердо уверовав, что Тагор предусмотрел все мелочи. Ей остается только плыть по течению и не сильно махать руками. Она мелкими глотками пила горячий кофе, ничуть не беспокоясь за устойчивую помаду на губах, и глядела, как собираются уходить девушки из соседнего кабинета, выключая компьютеры и наводя порядок на рабочих столах. Когда девчонки ушли, и они остались вдвоем, Анюта бросила взгляд на часы, висевшие над креслом Никишина: без пяти пять.
       - Торопишься?
       Анюта отметила про себя, что Никишин уверенно перешел на «ты».
       - Да нет. Сегодняшний вечер у меня свободный.
       Мелодично затренькал телефон на столе справа от Никишина, он недовольно сморщил свой нос и взял трубку. Голос в трубке сначала вызвал на его лице улыбку, но затем настроение Никишина стало меняться.
       - Да?.. Я тебя не понимаю… Давай оставим этот разговор до следующего раза: я сильно занят… Как не будет? Что ты этим хочешь сказать?.. Подожди… - он поглядел на Анюту отсутствующим взглядом, и та отметила, как посерело его лицо. - Подожди, я сейчас перейду в другой кабинет, и ты мне все подробно расскажешь…
       По тому, как он, не церемонясь, вышел с трубкой в соседний кабинет и прикрыл за собой дверь, даже не извинившись, Анюта поняла, что произошло что-то из ряда вон выходящее. Еще некоторое время она слышала приглушенный голос Никишина: содержания разговора разобрать было нельзя, но в тоне его было столько отчаяния, что объяснения не понадобились. За ее спиной раздался голос Тагора:
       - Ключи от сейфа на столе. В сейфе слева лежит синяя папка, в ней договоры аренды и купли-продажи, другие документы. Забери всю папку. Рядом с папкой лежат ключи от твоей старой квартиры. Их тоже забери.
       Даже не обернувшись на голос, Анюта стремительно поднялась с кресла и метнулась к столу. Открыв сейф, она вытащила из него синюю папку, ключи и закрыла сейф. Ключи от сейфа положила на место. Папка в сумочку не помещалась.
       - Держи ее в руках, он этого уже не увидит, - произнес Тагор.
       Она бросила мельком взгляд в угол кабинета: Тагор стоял в своем обычном костюме. Из соседнего кабинета послышались сдавленные стоны и стук упавшей на пол телефонной трубки. Анюта дернулась к двери, разделяющей кабинеты, но голос Тагора остановил ее:
       - Не стоит. Он уже умер.
       - Кто его убил? - задала совершенно глупый вопрос ошарашенная Анюта, но Тагор ответил с присущей ему серьезностью:
       - Его убили больное сердце, алчность и доверчивость по отношению к женщине, которую он покупал за деньги.
       Анюта не поняла из его ответа ровно ничего, но переспрашивать не стала, а поинтересовалась тем, что ее беспокоило более:
       - Помочь ему нельзя?
       - Незачем. Он никогда не станет другим. Так лучше всем.
       - Мне нужно торопиться?
       - Охрана наемная и появится не ранее восемнадцати часов. Прикрой за собой дверь и уходи.
       Анюта поглядела на Тагора: его непроницаемое лицо не имело никаких признаков выражения, как будто он все время спал, но не безмятежным сном, когда рот открывается, и лицо принимает беззащитное и глупое выражение, а сном жестким, превращающим лицо в каменную маску.
       - Я могу взглянуть на него? - спросила она.
       - Можешь, - разрешил Тагор, и она направилась к двери.
       Зайдя в комнату, она увидела Никишина, некрасиво обмякшего в неудобном офисном креслице. Глаза его были крепко зажмурены, смерть еще не разгладила страдальческого выражения лица, телефонная трубка, лежащая рядом, на полу, отзывалась короткими гудками, правая рука судорожно прижата к левой стороне груди, как будто он собирался достать из-под лацкана дорогого пиджака свое изможденное сердце.
       Когда Анюта выходила из офиса, Тагора уже не было. Он появился вновь, когда она оказалась в своей новой квартире. Анюта, не снимая себя свой «камуфляж», устало опустилась на кресло и сразу же закурила, сжимая сигарету трясущимися пальцами.
       - Что произошло с этим человеком? - спросила она, не решаясь назвать покойника по фамилии.
       - Его любовница сообщила, что покинула его и прихватила все его деньги. Сердце не выдержало.
       - Ты все знал заранее?
       - Я уже говорил.
       Анюта стряхнула пепел в чистую пепельницу и поглядела на синюю папку:
       - Что мне делать с этой папкой?
       - Найди в ней расчетные книжки по оплате за коммунальные услуги и электричество, оформленные на адрес новой квартиры.
       Анюта порылась в папке и обнаружила искомое. Книжки были выписаны на другое имя, совершенно не известное ей.
       - Кто такой Загульдинов? - удивленно спросила она.
       - Номинальный владелец квартиры. Подставное лицо.
       - Мне нужно переоформить их на свое имя?
       - Ты не сможешь этого сделать: сам договор, его нотариальное удостоверение и государственная регистрация - все фикция.
       Анюта усмехнулась:
       - Значит квартира в Рождественском по-прежнему моя, а эта мне не принадлежит?
       - Номинально - да.
       - И что дальше?
       - Продолжай жить здесь и оплачивать все по этим книжкам.
       - А хозяин?
       - Его не существует. Настоящим хозяином был Никишин. Его теперь тоже нет.
       - Зачем же Никишин продал мне эту квартиру? Ведь все сразу раскрылось бы.
       - Через три дня он собирался скрыться со своей любовницей. Он слишком наследил и таким образом собирался начать жизнь сначала, но любовница опередила его.
       - А зачем было продавать квартиру мне?
       - Двадцать пять тысяч.
       Анюта покивала головой и затушила сигарету, ткнув ею в пепельницу.
       - За ночь закончишь перевод и утром позвонишь Эдуарду, - приказал ей Тагор, и она удивленно вскинула брови:
       - Я не успею.
       - Успеешь.
       - Я пойду, помоюсь, - сказала она и Тагор промолчал на это.
       Когда она вернулась из ванной, на ходу вытирая свои коротко остриженные волосы большим махровым полотенцем, Тагора уже не было. Она включила телевизор: шли новости, всенародно избранный разухабисто дирижировал каким-то оркестром в Германии. Сложив отобранные расчетные книжки на серванте, она мелко изорвала все остальные бумаги, находящиеся в папке, включая и собственный договор на покупку этой квартиры, бросила обрывки в черный полиэтиленовый пакет для мусора, подумав, отправила туда же и синюю пластиковую папку с никелированными зажимами и пружинами. Пакет она вынесла в подъезд и спустила в мусоропровод.
       
       Макоев не находил себе места. Он с утра названивал Анюте, но трубку никто не поднимал. К одиннадцати он предупредил на службе, что отлучится на два-три часа, и прибыл к ее квартире. На его настойчивые звонки и стук в дверь вышла соседка, живущая напротив.
       - Анюта вчера на дачу уехала, - сообщила она Макоеву.
       - На какую дачу? - опешил Макоев.
       - Вот и я думаю: на какую? - согласилась соседка. - У нее и дачи-то никогда не было.
       - Может, к друзьям? - высказал догадку Макоев.
       - Да нет, - задумалась соседка, уже взявшись за ручку двери, - она вещи грузила на машину.
       - Много вещей? - Макоев почувствовал, что земля уплывает из-под его ног.
       - Много. Целый грузовик.
       Макоев постоял немного, переминаясь с ноги на ногу, затем стал спускаться по лестнице, коротко поблагодарив соседку.
       - А вы кем ей будете? - поинтересовалась соседка на прощание.
       - Приятель, - ответил Макоев уже снизу.
       - Жениться надо было сразу, вот и не искал бы… приятель… - буркнула соседка себе под нос и захлопнула дверь.
       Сидя в кабинете, Макоев уставился в стену, не видя перед собой ничего. Можно было запросить, на кого зарегистрирована в данный момент ее квартира, но это может вызвать нежелательные последствия. В любом случае она не могла так быстро продать квартиру. Тут что-то не так. Макоев, повинуясь интуиции, стал внимательно изучать сводку происшествий за последние сутки, и, в конце концов, наткнулся на то, что ему показалось интересным: чиновник фирмы, занимающейся операциями с недвижимостью, умер на рабочем месте от сердечного приступа, во время приступа он оказался один во всем офисе. Макоев почувствовал, что нюх не подвел его, тем более, что Луков переулок находится недалеко от Рождественского бульвара.
       В офисе на Луковом царила торжественность: хозяин фирмы вместе с бухгалтером и каким-то аудитором проверяли содержимое сейфа Никишина, две девушки передвигались по офису еле слышно, сохраняя постные выражения лиц. Макоев предъявил хозяину ментовские документы и поинтересовался подробностями происшедшего. Хозяин - рыхлый мужчина со следами былой красоты и стройности - удивленно поморгал глазами:
       - Ваши уже все осмотрели. Сказали, что нет никаких причин подозревать убийство.
       - А кто его видел последним? - поинтересовался Макоев.
       - Они - хозяин кивнул на двух девушек, притихших в соседнем кабинете, и вновь углубился в бумаги.
       Макоев наметанным глазом вычислил ту, что даст ему необходимую информацию, и сразу направился к ней.
       - Вас зовут Клавой? - он изобразил свою фирменную улыбку.
       - Нет, Дусей, - ответила та, комично сморщив носик.
       - Вы очень похожи на Клаудиу Шиффер.
       - Как корова на обезьяну, - бесстрашно сострила девушка, и Макоев понял, что не ошибся в выборе.
       Макоев предъявил девушке свои документы, скорчив серьезную мину:
       - Моя фамилия Жеглов, я из отдела по борьбе с бандитизмом и терроризмом, - начал он серьезным тоном, а затем съехал на мягкий, доверительный: - А зовут меня Сережей, и у меня к вам есть два-три вопроса.
       - В таком случае я - Света, и готова ответить на вопросы товарища Жеглова, но в вашем удостоверении значится другая фамилия.
       Игра получилась, и Макоев улыбнулся еще раз:
       - У нас, оперативников, есть настоящие фамилии и секретные.
       - А Сергей - секретное имя?
       - Сергей - настоящее.
       - Ну, ладно, - Светлана уселась в кресло, махнув приглашающим жестом на кресло рядом. - Какие у вас вопросы ко мне?
       - Никишин оставался в офисе после вашего ухода один или с кем-то?
       - С мочалкой.
       - С какой мочалкой?
       - Папа рассказывал, что они в молодости так девушек называли, - улыбнулась Светлана. - Яркая такая… Вся из себя…
       - Они знакомы были или обычная посетительница?
       - Шут их знает, - Светлана махнула рукой неопределенно. - Сначала я подумала, что он совсем ее никогда не видел, а затем у меня создалось впечатление, что он ее просто не узнал, хотя я сомневаюсь, что такую женщину можно забыть.
       Макоев насторожился, но не подал вида:
       - Красивая?
       - Красивая, - вздохнула Светлана и добавила: - И очень умная. Не знаю, что их могло связывать…
       - А как ты определила, что она умная: по платью или по фигуре? - улыбнулся Макоев.
       - Умных так мало, - не обиделась на шутку Светлана. - Глянет человек тебе в глаза - и все сразу ясно.
       - А я умный? - спросил Макоев, глядя Светлане в глаза.
       - А я вас воспринимаю не как человека, а как мужчину, - усмехнулась Светлана, не отводя взгляда, и Макоев опустил глаза первым.
       - Так что ты там говорила по поводу платья? - поинтересовался он, довольный ходом беседы.
       - По поводу платья вы говорили, а на ней были юбка и блузка. Недорого, но очень элегантно. Никакого кича, косметика - в меру, макияж профессиональный, парфюм - еле уловимый, но запоминающийся.
       - А волосы у нее какие? - спросил Макоев, уже уверенный, что это была Пипетка. Все сходилось: Никишин ее не узнал в новом обличье, описания Светланы совпадают.
       - Волосы - светло-каштановые, прическа – «карэ». Не уверена, но думаю, что на ней был парик.
       - В какое время вы вышли отсюда?
       - В шестнадцать пятьдесят пять.
       - А кто заметил погибшего первым?
       - Охранник. Он прибыл в восемнадцать часов. Дверь в офис была не заперта, он вошел…
       Светлана замолчала, Макоев тоже думал о своем, уставившись в точку на полу.
       - Эй, Жеглов, - Светлана поводила пальцем перед носом Макоева. - Вы не уснули?
       - Нет-нет, - Макоев взглянул на нее: - Мне пора рвать когти. Вопросов больше не имею.
       - Послушайте, Жеглов, а вы точно из милиции? - поинтересовалась Светлана, вставая из кресла. Макоев тоже встал.
       - Ты не только изящна, но еще и проницательна, - сказал он Светлане на прощание и ушел, коротко махнув рукой хозяину фирмы, который, впрочем, даже не обратил на это внимания.
       
       Глава 7
       
       Когда будильник пропел обычное: «Вставай, моя девочка…», она еще не закончила работу, но дело двигалось к концу. Такого с ней еще ни разу не было. Она, еще не пробежав глазами строки в книге, уже заранее знала, что будет написано там на корявом французском, и одновременно наперед знала, что напечатает на хорошем русском, так что пальцы ее порхали по клавиатуре без остановки, ей не приходилось задумываться, но выходило гораздо лучше, чем раньше, когда она старательно напрягала свои извилины. Скорость набора была выше, чем при обычном перепечатывании готового текста. Когда пропел будильник, она только краем сознания отметила, что прошло уже более восьми часов с тех пор, как она села за работу, но не остановилась ни на секунду. Ее даже не удивило, что за все эти восемь часов она ни разу не закурила.
       Еще через полчаса она закончила перевод; не останавливаясь, пробежала глазами назад по тексту и исправила адюльтерную сцену, которая ей сразу не понравилась, еще тогда, неделю назад. Исправляла, тоже не задумываясь. Когда закончила, обернулась и глянула в трельяж: лицо было свежим, как будто после долгого и крепкого сна, спать вовсе не хотелось. Она подумала, что сейчас появится Тагор, и он тут же отразился в трельяже своим неизменным костюмом и старомодным галстуком.
       - Позвони Эдуарду, обрадуй его. Сообщи, что звонишь с дачи, - сказал он, и Анюта поднялась из-за стола: она еще не успела перетащить телефон на рабочий стол.
       Эдуард отозвался сразу: телефон даже не успел до конца пропеть первый гудок вызова.
       - Это я, Эдичка! - сострила Анюта веселым голосом. - У тебя, наверное, уже штаны мокрые от слез?
       - Наконец-то! - в голосе Эдуарда послышалось облегчение и тревога одновременно. – Ну, что ты мне скажешь?
       - Скажу тебе, что на этот раз вышло лучше, чем когда-либо! Просто шедевр!
       Анюта почти услышала, как с души Эдуарда свалился камень и покатился по паркету. Успокоившись, он тут же начал «наезжать»:
       - Ты бездушная и жестокая девчонка! Я третий день не нахожу себе места! Твой телефон молчит, дверь не открывается! Я не могу так работать!
       - Заткнись, Эдуард! - весело прервала его Анюта. Настроение у нее было превосходное, она была готова перевернуть мир, если бы ей попался под руку архимедов рычаг и необходимая точка опоры. - Работа сделана, а срок - завтра!
       - До завтрашнего дня я еще прочитать должен.
       - Лучше бы ты читать совсем разучился, - жестоко пошутила Анюта. - Где встречаемся?
       - А ты где сейчас?
       - На даче.
       Эдуард неопределенно хмыкнул.
       - Давай встретимся на Пушкинской: там и до издательства недалеко, - предложила Анюта.
       - Я все-таки прочитать хочу, - с обидой в голосе проговорил Эдуард, но тут же согласился: - Давай на Пушкинской, через два часа. Ты успеешь?
       - Успею.
       Анюта положила трубку и обернулась: Тагор стоял на прежнем месте и тут же начал инструктаж:
       - Во время передачи рукописи попроси Эдуарда, чтобы он взял тебя с собой в ресторан. Договорись на сегодняшний вечер: он встречается с неким Владиком в «Ангаре» на Новом Арбате. Учти, что Владик – «голубой», о поводе для такого знакомства подумай сама. У Эдуарда телефон с определителем номера, твой телефон сейчас показывает номер одного из таксофонов в Салтыковке. Имей это в виду. В ресторан приоденься, и постарайся успокоить Эдуарда, если он сильно удивится, увидев тебя в новом обличии.
       Убедившись, что Тагор сказал все, что хотел, Анюта кивнула головой и вдруг, неожиданно для самой себя, спросила:
       - Ты теперь всегда будешь появляться без предупреждения, когда захочешь?
       - Когда нужно, - поправил Тагор и добавил: - Я понимаю: тебя смущает то, что ты не можешь побыть в одиночестве, когда хочешь этого. Знай, что я наблюдаю за тобой всё время. Всё время до последней секунды.
       - Надо же, какая привилегия, - горько усмехнулась Анюта.
       - Ты неправильно представляешь себе вселенную, - ровным тоном произнес Тагор. - Я наблюдаю одновременно за двумя-тремя миллионами людей, их количество варьируется в зависимости от обстоятельств.
       Анюта покачала головой из стороны в сторону:
       - Мне от этого не легче…
       - Только потому, что ты знаешь это, - объяснил Тагор и добавил: - Если рассудить здраво, можно представить себе, что это - преимущество. Но правильный подход состоит в том, что это не имеет никакого значения: каждый верующий знает, что Господь следит за каждым его шагом, и не страдает от этого.
       Анюта удивленно поглядела на Тагора:
       - Но ты ведь не Бог…
       - Представь, что это то же самое, и тебе станет легче.
       - Значит, за каждым нашим шагом следят?
       - И учитывают.
       - И закончится это только со смертью?
       - После смерти легче не станет: там - другие проблемы.
       - А как же рай… ад…?
       - Все есть. Но душа человеческая не успокоится никогда.
       - Значит, после смерти пути людей расходятся?
       - Нет. Ад - это только очищение. Путь один.
       Анюта помотала головой, как бы стряхивая то, что не давало ей покоя:
       - Я лучше не буду спрашивать.
       - Не спрашивай.
       Выйдя из комнаты, Анюта направилась в кухню и поставила чайник на плиту, затем вернулась в комнату: Тагора не было. «Значит, он сейчас мне не нужен», - подумала она, но затем представила, что он наблюдает за ней каждую секунду, и невольно подтянулась: «Теперь надо будет следить за каждым своим шагом…».
       
       Макоев битый час просматривал документы из сейфа Никишина: никаких концов. Анютина фамилия нигде не значилась. Вся документация фирмы по сделкам с недвижимостью в настоящий момент была арестована, занимались ею ребята из милицейского отдела по борьбе с экономическими преступлениями. Никишин с налогами напорол такого, что менты вовсю потирали руки, а хозяин фирмы слег в больницу, но Макоева это не интересовало. Он очень осторожно и изобретательно выкружил необходимость ознакомления его отдела с данными документами и теперь просматривал каждую бумажку в надежде наткнуться на Анютины следы. Он уже сам не понимал, зачем ему нужна вся эта свистопляска, в которой он ровным счетом ничего не понимает, но почему-то упорно двигался в выбранном направлении, совершенно не представляя, что его ждет в конце. Сегодня он решил просмотреть все документы, пока их не забрали на Петровку.
       - Кофе хотите?
       Макоев обернулся и увидел Светлану: она стояла с подносом, на котором расположились две чашки и сахарница.
       - Не откажусь, - Макоев откинулся на спинку удобного кресла и потянулся.
       Светлана примостила поднос на край стола, взяла ложку и открыла сахарницу:
       - Вам сколько?
       - Две.
       Глядя, как Светлана помешивает ложкой в его чашке, Макоев спросил:
       - А здесь все документы, которыми занимался Никишин?
       Светлана улыбнулась:
       - Нет синей папки с надписью «Документы».
       - Но ее нет и в перечне… - неуверенно пробормотал Макоев, протянув руку за перечнем и вновь перечитав его.
       - Он ее почти всегда домой забирал, на ночь в сейфе оставлял очень редко. Там были какие-то личные бумаги.
       Макоев тут же забыл про кофе. Судя по документам, у Никишина должна где-то быть внушительная сумма в долларах наличными. Если нет ни папки, ни долларов, значит, его смерть от сердечного приступа выглядит не такой уж бесспорно естественной.
       - Пейте кофе, Жеглов, - улыбнулась Светлана. - Если будете так интенсивно работать, женщины перестанут обращать на вас внимание.
       - Я уже давно и безнадежно женат, - пошутил Макоев, улыбаясь и прихлебывая кофе из чашки. - А что, у Никишина дома обыск производили?
       Светлана правильно поняла его вопрос и усмехнулась:
       - Он свою жену в черном теле держал, она у него больше пятидесяти рублей в день и не видела никогда. Даже одежду и белье ей вместе покупали, под его присмотром.
       - А любовница?
       - Он ее тайно имел.
       - И вы ничего не знали? - спросил Макоев, подмигнув Светлане.
       - Все знали, но никто ее не видел.
       - А есть женщины, с которыми он общался чаще всего?
       - Да он и не бывал нигде. Дом - работа - банк. Скучный мужик.
       «Банк!», - Макоева будто по макушке кто-то звезданул: чтобы так умело перевести деньги со счетов фирмы на подложные счета, просто необходима была помощь кого-то из банка - того, кто обладал доступом к информации.
       - Ну что же, заработался я, ты права, - Макоев встал, допивая свой кофе. - Давай-ка я помогу тебе убрать со стола.
       - Не надо. Вы лучше бумаги в сейф уберите.
       - Не могу: вот начальник над бумагами, - кивнул Макоев на оперативника из милицейского отдела по борьбе с экономическими преступлениями, корпящего над систематизацией документов на другом конце большого стола, - он и уберет!
       Выйдя из-за стола, Макоев прошел вслед за Светланой, которая понесла чашки к умывальнику в конце коридора, и остановился возле ее стола. Бросив рассеянный взгляд на стол, Макоев сразу же выхватил глазом знакомую фамилию на документе, который лежал сверху. Ощутив мощный прилив крови к голове, он наклонился и ознакомился с бумагой. Когда подошла Светлана, он обратился к ней уже спокойным тоном:
       - А что, Света, Никишин арендой квартир не занимался?
       - Подписывал он, а оформляли и следили за сроками оплаты мы. Видите, сколько их на столе? Возни с ними много.
       - Вижу-вижу, - задумчиво произнес Макоев, старательно запоминая номер дома и квартиры в Плотниковом переулке.
       
       Эдуард был озабочен. Анюта специально подошла с той стороны, откуда он не ждал, и немного последила за его реакцией, когда минутная стрелка перевалила на одно деление вперед. Обычно Анюта никогда не опаздывала, и Эдуард сразу же стал нервничать. Насладившись зрелищем мандражирующего Эдуарда, Анюта неслышно подошла в своих мягких кроссовках и хлопнула Эдуарда по плечу. Тот дернулся, обернулся и расплылся в улыбке:
       - Слава Богу! Я уж думал - ты опоздаешь!
       - Могла бы запросто. На курском направлении так редко ходят электрички!
       Произнеся это, Анюта заметила удовлетворение на лице Эдуарда. «Пусть теперь думает, что я в Салтыковке торчу. Определитель хренов!», - подумала она и улыбнулась:
       - Ты что, действительно все читать будешь? Не утруждай себя - там все в порядке.
       - Прочитаю, сколько успею. У меня сегодня встреча назначена с одним педиком.
       - Ты что, «поголубел»? - рассмеялась Анюта, не веря такой удаче.
       - Да какой там… - Эдуард скорчил брезгливую гримасу. - По делу надо.
       - А как ты с ним будешь разговаривать? В обнимку, что ли? - вновь рассмеялась Анюта. - Подругу с собой прихвати, тогда все будет выглядеть вполне нормально.
       - Я сам об этом думал, - признался Эдуард, - только подружка моя занята сегодня, жена со мной гадить на одном гектаре не согласится, а брать постороннюю не хочется.
       - Ты такой принципиальный? - удивилась Анюта.
       - Я жадный, - отрезал Эдуард, не улыбаясь. - С какой стати я должен малознакомую вертихвостку в ресторане угощать?
       - Тогда пригласи меня, - улыбнулась Анюта. - На меня-то не жалко будет денежки потратить?
       - На тебя-то не жалко… - протянул Эдуард, с сомнением глядя на ее джинсы и кроссовки.
       - Да ты не сомневайся, - опять рассмеялась Анюта. - Я сегодня приоденусь - ты с катушек упадешь, а твоей подружке я стану самым заклятым врагом.
       - Уж конечно… - улыбнулся, наконец, Эдуард и махнул рукой: - Хорошо! В двадцать часов, вот здесь - у метро Пушкинская.
       - На метро поедем? - скорчила недовольную мину Анюта.
       - Поедем на машине, - ответил Эдуард и подмигнул ей.
       
       Встретились они в двадцать часов, как договорились. Анюта остановилась возле Эдуарда и спросила, нахально улыбаясь:
       - И долго ты еще на меня пялиться будешь, как осел?
       Эдуард неожиданно резко потерял осанку и неопределенно хрюкнул, лишившись дара речи.
       - Ты чего это расхрюкался? - участливо спросила Анюта, подойдя ближе и взяв Эдуарда за руку. - Не узнал, что ли?
       - Полный звездец… Ты могла бы здесь полчаса тусоваться, я бы и не подумал… - бормотал Эдуард, разглядывая Анюту.
       - Да перестань ты меня глазами лапать, - усмехнулась она, немного отстраняясь от него. - Я могу и засмущаться.
       - Слушай… - похоже было, что Эдуард уже и про ресторан забыл. - А почему ты всегда так не ходишь?
       - А зачем? Во-первых, праздник должен быть коротким и долгожданным, а, во-вторых, это - моя основная работа. Ты что же думал: я сама все перевожу для тебя? Я просто влюбила в себя одного очень талантливого переводчика, вот он и пашет на меня в перерыве между актами любви.
       Эдуард неуверенно усмехнулся, не зная, как отнестись к столь неожиданному признанию. Анюта, которой порядком поднадоел этот концерт, подтолкнула его в бок, вновь приблизившись на максимально возможное расстояние:
       - Ну, где твоя машина, кавалер? Дама хочет в ресторан.
       Эдуард, ощутив ее руку на своем локте, почти неуловимый запах ее духов, откровенно завистливые взгляды проходящих мимо мужчин, встрепенулся, немного приподнял острый подбородок и повел Анюту к своему старенькому форду.
       
       Всё катилось под откос. Вова и так не был доволен своей работой в баре: какой-то сержант из автоинспекции хвастался, что без стольника баксов в день домой не возвращается, тогда как Вове целыми днями приходится прислуживать клиентам, чтобы заработать за вечер в самом лучшем случае полтинник, а тут еще эта история с Бабасом. Деньги повесили на него, с отдачей, правда не торопят, но Вова уже подсчитал, что если он продаст все, что у него есть, за исключением квартиры, денег все равно не хватит. Квартиру продавать или закладывать не хотелось: потом не выберешься из кабалы с такими сумасшедшими процентами, да и жена затрахает своими безмерными потребностями. Родственники не помогут - сами с хлеба на воду перебиваются.
       На стойке зазвонил телефон. Вова поднял трубку: звонила жена. Легка на помине, к тому же с очередной проблемой: приперлась в магазин «Весна» - здесь, рядом, на Новом Арбате - сломала каблук на эскалаторе и теперь просит подъехать на машине, чтобы отвезти ее домой.
       - Вызови такси, - предложил он, стараясь говорить помягче.
       - Какое такси! - верещала в трубку жена - Я его до полуночи ждать буду, да еще денег таксист сдерет сколько! Ты ведь рядом! Попроси подменить на полчаса!
       - Хорошо, - Вова положил трубку и кивнул напарнику: - Поработаешь один?
       - Только не долго.
       - Полчаса.
       Напарник кивнул, и Вова пошел выгонять машину. У «Весны» негде было притулиться, и Вова проехал чуть дальше - к ресторану «Ангара». Когда он уже закрывал дверь своего автомобиля, из форда, остановившегося впереди, вышел молодой мужчина, обошел автомобиль, открыл дверь, и из машины вышла она…
       Вова невольно присел, дыхание у него перехватило. Такая удача ему и не снилась. Он уже потерял надежду на то, что Бабас когда-нибудь найдет эту девку, и вопрос разрешится для Вовы мирно, а теперь она сама попалась, да еще кому - ему, Вове. Забыв про изнывающую в магазине жену, Вова проследил, как молодой мужчина провел в «Ангару» ненавистную девчонку, от одного вида которой у Вовы сжимались внутренности, и направился к таксофону.
       
       Глава 8
       
       Владик оказался ярко выраженным существом среднего пола, чем-то похожим на известного визажиста Зверева и поп-звезду Лагутенко одновременно. Анюта, познакомившись с ним, невольно даже стала напевать «про себя» какой-то шлягер из репертуара «Мумий Троля». Владик был весел и непосредственен, не жеманился, как многие «голубые», и чем-то даже понравился Анюте, хотя педиков она на дух не переносила. Анюта новому знакомому тоже понравилась, и он даже не старался скрыть этого.
       - Честно говоря, - говорил Владик, сидя за прилично накрытым столом и подмигивая Анюте, - я рассчитывал на короткую деловую беседу, а попал в очень приятную компанию с очаровательной девушкой, которая в одно мгновение изменила все мои представления о женщинах!
       Анюта внутренне усмехнулась, почувствовав двусмысленность его фразы, и попутно отметила, что Эдуард тоже счастлив. Видимо, дела его теперь пойдут в гору, и он предвкушает возможные приятные последствия от этой беседы в ресторане. Анюта не знала, что ей нужно делать, но не волновалась, положившись на Тагора. Вечер только начинался, и она собиралась получить от этого вечера все, что можно, и по полной программе. Не успела она как следует настроиться на приятное времяпровождение, как вдруг почувствовала непреодолимую тягу отойти в сторону, чтобы уединиться. Улыбнувшись своим спутникам, она отпила глоток из бокала с шампанским и извинилась:
       - Я покину вас на мгновение…
       - Я провожу? - приподнялся со своего стула Владик.
       - Сама доберусь, - отказалась Анюта и добавила: - А вы пока решите часть своих мужских дел в мое отсутствие.
       Медленным шагом пройдя к женскому туалету, она заметила в углу коридора Тагора; подойдя поближе, сразу же услышала знакомый бесстрастный голос:
       - Непредвиденное изменение ситуации. Тебя заметил бармен из «Арбата», сейчас сюда прибудут люди Бабаса. Уйти ты уже не успеешь: через три минуты они перекроют все выходы, так что лучше встретить их здесь, а затем выйти через черный ход - прямо, налево и вниз. Используй новое оружие. Я сделаю так, что Владик вмешается в ход событий. Он нам нужен, поэтому возьми его с собой. На ночь остановись в арендованной квартире - здесь недалеко.
       - Как получилось, что ты не предусмотрел этого? - неожиданно спросила Анюта. В голосе ее прозвучали нотки упрека: ей было жалко испорченного вечера.
       Голос Тагора был по-прежнему спокоен:
       - Непредвиденное возмущение причинно-следственных связей. Главная причина - деньги, которые ты забрала в баре. Это не было предусмотрено общим порядком. Все остальные причины - косвенные. У тебя есть оружие, воспользуйся им. Я буду прогнозировать возможное развитие событий, но ситуация очень нестабильная.
       - Долго еще ждать? - спросила Анюта. Ее начало мелко трясти.
       - Не бойся, - коротко сказал Тагор.
       Она отвернулась, поняв, что бесполезно прятать от него свои чувства, и затряслась еще сильнее.
       - Они увидят мой испуг… - произнесла она сквозь лязг зубов.
       - Пусть будет, - сказал Тагор, и она неожиданно успокоилась.
       В конце коридора показался знакомый бармен из ресторана «Арбат», он нервно оглядывался, рядом с ним были двое: один худощавый и невысокий, спортивного телосложения, другой - неприлично огромный, похожий на старинный шкаф штучной работы. Слегка обернув голову назад, Анюта отметила, что Тагора уже нет, а в темной дали коридора высится еще один шкаф из той же серии. Мгновение подумав, она сделала два шага к женскому туалету, открыла дверь, вошла туда и встала посредине широкого зала, обрамленного белоснежным кафелем, глубокими зеркалами, множащими пространство, и роскошными умывальниками палевого цвета.
       
       Вова стоял у дверей женского туалета и нервно шептал:
       - Это она! Точно она! Я ее, падлу, из тысячи… из миллиона узнал бы!
       - Не суетись! - обрезал его Юрчик и скомандовал стоящему рядом «шкафу»:
       - Вперед, Кила! Мы - за тобой!
       Кила ухмыльнулся и ввалился в женский туалет. Вслед за ним Юрчик втолкнул Вову, скомандовал подошедшему из противоположного конца коридора Ляке: - Стой здесь! - и проник за дверь сам.
       В туалете не было никого, кроме этой шикарной девчонки, правда сейчас она была не так шикарна, как некоторое время назад: видно было, что она изрядно струсила, и работы особой с ней не предвиделось.
       - Она? - спросил Юрчик у Вовы, на что тот с готовностью часто покивал своей лобастой головой.
       - Ты этого парня знаешь? - спросил у девчонки Юрчик. Та неопределенно пожала плечами, продолжая дрожать от страха.
       Юрчик многозначительно ухмыльнулся:
       - Сама пойдешь с нами, или уговаривать придется?
       - Сама, - испуганно ответила девчонка и вдруг стала раздеваться.
       Пока Юрчик успел сообразить, что происходит, она сняла с себя кофту, юбку, сбросила босоножки и осталась в одних трусиках. Юрчик стал даже сомневаться, действительно ли это та самая, что увела деньги, но решил дождаться, пока она закончит раздеваться, а затем учинить подробный допрос с пристрастием. В это время за дверью туалета послышалась возня, дверь приоткрылась, и в белое кафельное царство влетел взъерошенный Владик: его идеальная прическа была безнадежно нарушена, вид был крайне растерянным. Увидев Анюту в одних трусиках посреди помещения, он полностью оцепенел, посерев лицом. В дверь просунулись крупная челюсть Ляки, его мощный нос картошкой, добрые глазки под толстыми бровями и коротко стриженный лоб:
       - Этот чучело сказал, что его подруга здесь.
       Дверь за Лякой, оставшимся довольным своей длинной речью, закрылась, Юрчик обернулся и увидел, что девчонка сняла с себя трусики, затем скинула зачем-то парик с головы, обнажив коротко стриженную голову с русыми волосами.
       - Послушай, овца, тебя никто трахать не собирается… - начал было Юрчик, но девчонка неожиданно присела на корточки, обхватив ноги руками, и уткнулась лбом себе в колени.
       
       Почувствовав, что дыхание остановилось, Анюта провела пальцами по плитке, которой был выстлан пол в туалете, но не смогла определить, есть ли поле. Потрогала ногу - гладкая прохладная поверхность - подняла лицо и выпрямилась во весь рост. Поглядев на удивленное лицо Юрчика, она попробовала улыбнуться - получилось – и, не спеша, пошла к выходу из туалета. Юрчик протянул к ней руку, и она несильно отмахнула его своей ладонью, отчего Юрчик, получив сокрушительный удар в плечо, отлетел в сторону, стукнувшись головой о финский умывальник. Килу, который стоял на ее пути, ошарашено наблюдая за неказистым полетом своего начальника, Анюта небрежно ткнула не сжатой в кулак ладонью, сломав несколько ребер, и откинула его своим худым и красивым телом в другой край помещения. Вова наблюдал все это из своего угла, куда он спрятался предварительно, правильно предположив, что сейчас будут кого-то бить, но ошибшись в определении жертвы. Взяв ошарашенного Владика за руку и не обращая на испуганного Вову никакого внимания, Анюта подошла к двери и открыла ее, дернув на себя. Услышавший шум и взявшийся за ручку с другой стороны Ляка сначала влетел, было, в туалет, но Анюта, прикрыв корпусом Владика, выставила вперед ладонь левой руки и толкнула здоровяка в лицо. Ляка отлетел назад и приземлился на другой стороне коридора, ударившись головой о стеновую панель. Лицо его было в крови. «Прямо, налево и вниз» - повторила про себя Анюта и пошла по коридору, увлекая за собой Владика, и стараясь не сильно сжимать его запястье пальцами, чтобы не причинить вреда. Внизу, у закрытой двери, ведущей наружу, она вплотную приблизилась к разинувшему рот от изумления молодому парню в просторной спортивной куртке и без отмашки ударила его ступней по ноге ниже колена.
       - Уй, ё…! - провыл парень, не ожидавший ничего подобного, Анюта толкнула его ладонью в затылок, отчего он распластался на полу, и быстро сняла с него куртку, дернув ее вверх за обе полы сразу, при этом послышался треск разрываемой материи.
       Выйдя на улицу, Анюта, по-прежнему оставаясь голой, оглянулась по сторонам: никого в переулке не было. Перейдя на другую сторону и углубившись в небольшой пустырь между старыми арбатскими домами, она передала куртку Владику, отошла от него на два шага, присела на корточки, сжав руками ноги и уткнув голову в колени. Владик, с самого начала не проронивший ни слова, с ужасом смотрел на нее, полностью потеряв волю и способность соображать. Через несколько секунд Анюта, с шумом втянув в себя воздух, не выпрямляя ног, откинулась назад и прислонилась спиной к холодной сетке-рабице, окаймляющей какой-то палисадничек во дворе. Несколько мгновений она тяжело дышала, справляясь с учащенным сердцебиением, затем выпрямилась, подошла к продолжающему молчать Владику и забрала куртку у него из рук.
       - Теперь быстро за мной, - приказала она, накидывая на себя куртку и оглядываясь по сторонам. - Здесь недалеко, надо только старый Арбат проскочить удачно.
       
       Юрчик поднялся на колени и уперся ладонями в холодный кафель пола. Из рассеченной брови обильно капала кровь, в голове гудело. Почувствовав боль в левом плече, Юрчик попробовал пошевелить рукой и чуть не потерял сознание от болевого шока. Кожа вокруг правого глаза, пульсируя, набухала кровью. Чуть повернув тяжело гудевшую голову и скосив здоровый глаз влево, Юрчик увидел шумно ворочающегося Килу у противоположной стены. Громко лязгая зубами, из своего угла вылез Вова и подбежал к Юрчику:
       - Давай помогу!
       - У…и, па…ла! - невнятно ругнулся Юрчик: его нижняя челюсть отказывалась нормально работать.
       В туалет вошел Бабас. Его спутница Ленка осталась в дверях, жадно пожирая глазами красноречивую картину разгрома. Бабас медленно огляделся и пошевелил нижней челюстью слева направо и обратно.
       - Сколько их было? - спросил он. Не получив ответа, он посмотрел сначала на Юрчика, затем на Килу. Обернувшись к Вове, стоявшему в позе наивысшей готовности ко всему, Бабас прикрикнул:
       - Я тебя спрашиваю!
       - Двое! - с готовностью ответил Вова, все еще лязгая зубами. - Девка эта и какой-то педик крашеный.
       Бабас постоял молча с каменным выражением лица, затем обернулся к Вове:
       - Мы с тобой в расчете. Если такие мужики не справились с ней… Иди, халдей, работай.
       Юрчик уже поднялся на ноги и косил своим здоровым глазом куда-то в сторону. Бабас посмотрел на него и сказал, улыбнувшись:
       - А я, пока ты тут с бабами и педиками воевал, твою работу выполнил: вычислил еще одного ее приятеля. Через него и выйдем на эту соплячку.
       - Это не соплячка, это - танк, - подал голос Кила, стоя на коленях и согнувшись на один бок: в другом боку у него было сломано несколько ребер.
       - Вот сука! - неожиданно усмехнулся Бабас и направился к выходу.
       Ленка, отправляясь вслед за Бабасом, не упустила случай поддеть мужчин:
       - Вы зря расположились здесь, мальчики! Мне из-за вас и пописать не удалось!
       «Катись, стерва, - беззлобно подумал Юрчик. - Подожди: Бабас тебя кинет - я отыграюсь».
       
       Макоев сидел в машине и скучал. Было еще довольно светло, людей было мало, подъезд дома, где арендовала квартиру Пипетка, просматривался хорошо. Макоев уже прикинул, что сегодня он, скорее всего, не дождется ее, хотя, может быть, ему и повезет. Зевнув, он по привычке прикрыл рот ладонью и в этот момент увидел Пипетку. На ней была спортивная куртка, прикрывавшая ноги до колен, обуви не было. Рядом с ней семенил растрепанный малый, которого Макоев поначалу принял за девушку. Дождавшись, пока они скрылись в подъезде, Макоев ошарашено поглядел, как в окнах квартиры (он уже вычислил, куда они выходят) загорелся свет, и покачал головой. Все запуталось еще больше. Он ожидал чего угодно, но только не этого. Поразмышляв немного, Макоев решил подождать, пока слиняет пипеткин спутник, и поговорить с ней самой. Если получится. Он вышел из машины и стал прогуливаться по тротуару возле соседнего дома, чтобы размять застоявшиеся конечности.
       
       Владик спал беспокойно, дергался во сне и бормотал что-то невнятное. Сначала Анюта хотела положить его отдельно, но он уговорил ее спать вместе, сославшись на свой страх после пережитого в ресторане. Она долго прислушивалась к тому, как Владик во сне взбрыкивает ногами на манер арабского скакуна и несет ахинею, соответствующую его сну и не соответствующую действительности. Уснула уже под утро, проснулась вовремя, хотя в этой квартире будильника не было. Владик спал совершенно голый, прижавшись своими гениталиями к ее ноге, и она стала думать о том, почему молодые люди меняют сексуальную ориентацию, что толкает их на это. Затем она стала думать о том, что в этой квартире нет ее обычной одежды, зато есть на всякий случай двести долларов в кухонном шкафу, потом ее мысли плавно соскользнули на случившееся вчера, и, как по команде, в углу комнаты показался Тагор.
       - Макоев всю ночь просидел в машине под твоими окнами, - сообщил Тагор и добавил, заметив, что она не решается заговорить, чтобы не разбудить Владика: - Можешь не говорить. Думай.
       «Как он вычислил эту квартиру?», - подумала Анюта.
       - Настойчивость, упорство и элемент случайности.
       «Это опасно для меня?».
       - Нет. Он зайдет к тебе, как только выйдет из дома Владик. Говори ему что угодно: это не имеет значения. Для работы он тебе не нужен. Пусть успокоится и перестанет преследовать тебя.
       «Что мне делать дальше?».
       - Тебе нужны деньги и автомобиль. Сначала отправь Владика за одеждой для себя, потом я все подробно объясню.
       - Кто это разговаривает в комнате? - открыл глаза Владик.
       Анюта молча смотрела на Тагора, не отводя взгляда: ей было интересно поглядеть, как он исчезнет. Владик положил ей руку на грудь, она мельком глянула на него, вновь подняла глаза: Тагора уже не было. Только теперь она почувствовала, что у Владика обычная для мужчины эрекция, и что он все сильнее прижимается к ее ноге. Откинув одеяло, Анюта встала с кровати, не прикрывая наготы, повернулась лицом к Владику:
       - Я пойду помоюсь, а ты собирайся: пойдешь в магазин, купишь мне кое-что из одежды.
       - Еще рано, - не согласился Владик. - Сейчас откроются только продуктовые магазины.
       - Тогда пойдешь за продуктами, - постановила Анюта и направилась в ванну.
       
       За ночь Макоев несколько раз вздремнул на короткое время. Сон его был прерывистым, коротким и беспокойным, спина затекла от долгого сиденья, но он не унывал: Пипетка попалась, ее лохматый приятель в конце концов покинет квартиру, и тогда Макоев узнает кое-что из того, что уже давно мучает его, а, может быть, и все сразу. Несмотря на летнюю пору, утро было достаточно прохладным, и Макоеву пришлось, чтобы не задубеть, вылезти из машины и попрыгать, размахивая руками из стороны в сторону, под сенью огромных кленов. Заодно и малую нужду справил, оглянувшись предварительно на окна в домах. Когда застегивал брюки, увидел Владика, медленным шагом направившегося к Арбату. Дождался, пока тот скроется за углом, закрыл двери своего жигуленка и направился к подъезду.
       На звонок дверь открыла Анюта, упакованная в большое махровое полотенце, волосы ее были мокрыми. Макоев отметил про себя, что она даже не удивилась, как будто ждала его.
       - Проходи, я сейчас.
       Он вошел и оглядел комнату: не было ни мебели из ее старой квартиры, ни компьютера. «Куда же она мебель вывезла?», - подумал он и уселся в кресло. Постель была не заправлена: видно было, что спали в ней двое. Анюта вошла, и он разглядел, наконец, в чем она поздним вечером пришла домой: мужская спортивная куртка на несколько размеров больше ее самой доходила ей до колен; судя по всему, под курткой ничего не было. Похоже, что в этой квартире у нее нет ни запасной одежды, ни белья.
       - У тебя под курткой ничего нет? - спросил он, чтобы как-то завязать разговор.
       - Я даже без трусов, если тебя это интересует, - спокойно ответила Анюта, усмехнувшись.
       Макоев представил себе то, о чем она сказала, и отчего-то смутился.
       - Странная манера - гулять по ночам в таком наряде, - сказал он. - Надеюсь, ты не уличным стриптизом занималась?
       - Скоро Владик вернется, - сообщила Анюта, не ответив на его вопрос. - Говори, что у тебя ко мне.
       - Новый приятель?
       Анюта не ответила, пожав плечами, и Макоев спросил, отведя взгляд в сторону:
       - Ты можешь объяснить, что случилось?
       - Может быть позже. Сейчас - нет.
       Она помолчала и добавила:
       - Прошу тебя, оставь меня в покое на некоторое время. Я сама на тебя выйду, когда можно будет.
       Макоев согласно покачал головой:
       - Хорошо, я сейчас уйду, только объясни мне: Никишин сам умер или ему кто-то помог?
       - Сам.
       - А ты не знакома с его любовницей или подругой?
       Анюта пожала плечами. Макоев поднялся и направился к двери. Взявшись за ручку, он задал последний вопрос перед тем, как уйти:
       - Тагор существует?
       Она утвердительно кивнула головой, поплотнее запахнувшись в просторную куртку с чужого плеча.
       - Кто он?
       - Не знаю, - ответила она, поглядев ему в глаза.
       
       Глава 9
       
       Эдика никто даже пальцем не тронул, но чувствовал себя он прескверно: состояние было такое, будто его внутренности висят на тоненькой ниточке, при малейшем сотрясении эта ниточка оборвется, и случится непоправимое. Кишечник его был расслаблен донельзя, приходилось наведываться в сортир чуть ли не каждые полчаса, и все равно позывы не прекращались ни на минуту. Двое здоровенных мужиков - один огромный, накаченный, другой поменьше, с умным лицом - сначала проехали с ним по адресу Анюты, который он им сразу же указал; не добившись ничего, они прибыли к нему домой и всю ночь просидели на кухне, дожидаясь звонка из Салтыковки. К таксофону в Салтыковке, откуда звонила в прошлый раз Анюта, были посланы двое ребят, и те тоже дежурили, в надежде поймать беглянку. Жена Эдика, сразу поняв, что муж вляпался в серьезную историю, лишних вопросов не задавала, вечером ходила тихо, как мышь, и спать улеглась почти сразу, оставив мужчин заниматься своими делами.
       Телефон зазвонил около восьми. Эдик поднял трубку, один из парней – тот, что побольше - подошел к нему вплотную, чтобы слышать все, другой быстро набрал номер на сотовом телефоне. Это была Анюта, голос у нее не был встревоженным: обычный утренний голос.
       - Эдик, у тебя все в порядке?
       - Куда вы пропали с Владиком вчера? - задал вопрос тщательно проинструктированный Эдик. - Что случилось?
       - Обстоятельства несколько изменились, и нам пришлось покинуть тебя.
       - Я сразу заметил, что вы понравились друг другу, - невесело пошутил Эдик, поглядев на стоящего рядом верзилу.
       - Мы не только друг другу понравились, - загадочно заметила Анюта. - Так у тебя все в порядке?
       - Погоди, - прервал ее Эдик. - Тут в дверь звонят, не бросай трубку!
       Он прикрыл телефон ладонью и вопросительно поглядел на верзилу, тот в свою очередь обернулся к другому, который переговаривался по сотовому телефону. Протянув еще немного времени, Эдик вновь приложил трубку к уху:
       - Это соседка. К жене. Так что ты хотела сказать?
       - Я только хотела спросить, как твои дела.
       - Все нормально. Когда встретимся?
       - Я сообщу, - ответила Анюта и отключилась.
       Тот, второй, с сотовым телефоном в руках, уже стоял за спиной у Эдуарда и недоуменно глядел на цифры, высвеченные на экране телефонного аппарата.
       - Ни хера не понял, - сам себе сказал он, когда Эдуард положил трубку на аппарат. - Номер тот самый, а к таксофону никто не подходил. Мистика какая-то. Или телефон неправильно номера показывает.
       «Мой телефон всегда правильно показывает номера», - подумал Эдуард, но промолчал. Еще он подумал, что этот второй, который поумнее, скорее всего раньше был ментом.
       Из-за двери спальни показалось встревоженное лицо жены:
       - Может вам кофе приготовить?
       - Приготовить… - задумчиво согласился бывший мент и вновь стал набирать номер на сотовом телефоне.
       
       Макоев от Анюты сразу направился в лабораторию. Саня встретил его как-то странно, излишне суетливо и отводя взгляд в сторону. Почувствовав недоброе, Макоев выдохнул:
       - Выкладывай, не томи душу.
       - Визитка пропала, - Саня попробовал поглядеть Макоеву в глаза и вновь отвел взгляд.
       Макоев молча уселся на стул и приготовился слушать.
       - Сам не знаю, как это произошло… - лицо у Сани стало совсем несчастным. - Ты не подумай, будто я отнесся к ней небрежно из-за того, что ты не сдал мне ее в установленном порядке.
       Саня достал коробку с полки, вытащил оттуда не совсем свежий бумажный конверт и продемонстрировал его Макоеву:
       - Вот сюда я положил ее вчера вечером. Хотел сегодня отдать ребятам для структурного анализа, сунулся - а ее нет совсем. Как и не было. Только полиэтиленовый пакет остался. Странно…
       - Зачем понадобился структурный анализ? - спросил Макоев с самым спокойным видом.
       - Понимаешь, заинтересовавшись абсолютно гладкой поверхностью, на которой не было никаких отпечатков и пятен (Макоев чуть приподнял брови, обозначая удивление), я сунул его под микроскоп… - Саня беспомощно помолчал и растерянно развел руками: - Ничего подобного мне видеть не приходилось… Совершенно новый, необычный материал.
       - А конверт не подпален, серой не пахнет? - неожиданно поинтересовался Макоев.
       Саня замолчал в растерянности, затем неловко усмехнулся:
       - Тебе бы все шутить…
       - А я не шучу, - улыбнулся Макоев и предложил: - А давай завтра нажремся, как свиньи?
       - Почему не сегодня? - удивился Саня.
       - Сегодня дела есть.
       - Так целый день впереди.
       - А у меня все дела как раз на вечер, - объяснил Макоев и собрался уходить.
       Уже выходя из лаборатории, он подумал, что за сегодняшний день может не успеть «разработать» любовницу Никишина из банка, но все равно завтра нажрется, даже несмотря на то, что у этой подруги в заначке вполне может обнаружиться огромная сумма неучтенных наличных долларов.
       
       Анюта и Владик завтракали за кухонным столом. Когда дело дошло до чая, Анюта спросила:
       - Эдуард знает, где ты живешь?
       - Нет.
       - А как тебя найти знает?
       - Только по телефону.
       - Это уже плохо.
       Владик забеспокоился:
       - Меня будут искать?
       - Возможно. Эдик сказал, что у него все в порядке, но я не уверена в этом, - Анюта отставила чашку и задумалась: «Неплохо было бы у Тагора проконсультироваться».
       - Так что же мне делать? - забеспокоился Владик.
       - Если тебе негде спрятаться, посидишь в этой квартире. Домой позвони прямо сейчас, пока «они» не вычислили твою квартиру.
       - Мне некому звонить, - отмахнулся Владик.
       - Тем лучше.
       Анюта взглянула на часы:
       - Здесь, на Арбате, есть недорогой валютный магазин «Аполлон». Возьмешь мне джинсы FUS, мужскую рубаху и кроссовки. Размер одежды - сорок шесть, обуви - тридцать восемь, - она прошла в комнату, вернулась, держа в руках сотню долларов. - Этих денег тебе хватит.
       - У меня еще есть, - похвастался Владик. - Я за ресторан не заплатил.
       - А разве не Эдуард платить был должен? - удивилась Анюта и, заметив отрицательный кивок Владика, усмехнулась: - Вот жмот!
       Надевая туфли, Владик, наконец, решился:
       - А что за приемы борьбы ты вчера демонстрировала?
       - Русский стиль, - ответила ему Анюта, немного подумав.
       Владик кивнул головой и вышел за дверь. Уже за дверью он сказал сам себе: «Видел я русский стиль. Такого там и в помине нет».
       Вернувшись в комнату, Анюта увидела в углу Тагора. Она уселась в кресло, закурила и приготовилась слушать.
       - Эдуарду ты зря позвонила, - сказал он в своей обычной манере, не поздоровавшись.
       - Я беспокоилась за него.
       - Ты не помогла ему, а причинно-следственную связь опять нарушила. Тебя уже ищут в Салтыковке. Тебе лучше делать то, что я предлагаю: ошибок станет меньше.
       - Но есть же какие-то моральные принципы, - попыталась возразить Анюта.
       - Нет никакой морали кроме совести, все остальное - необязательные условности, - объяснил Тагор. - Эдуарду только на пользу пойдут те страдания, которые он может испытать в результате случившегося.
       - Но это я втянула его в эту историю… - попробовала объяснить Анюта, но Тагор довольно невежливо прервал ее:
       - Это я его «втянул», как ты говоришь, в эту историю. Ты - всего лишь инструмент. Ты ведь не станешь утверждать, что сама побила четырех мужчин.
       Анюта покраснела от злости и мужским жестом затушила окурок в пепельнице. Не дожидаясь, пока Анюта успокоится, Тагор продолжил:
       - Владика оставила здесь - это правильно. Он нам нужен будет еще три дня. Сегодня в шестнадцать часов придешь на квартиру к любовнице Никишина, скажешь ей, чтобы она отдала тебе двести пятьдесят тысяч долларов. Пятьдесят тысяч пусть оставит себе. Деньги хранятся в старом пылесосе. Пылесос - под ванной.
       Тагор назвал адрес, Анюта хотела записать, но он возразил:
       - Не надо. Так запомнишь.
       Анюта закурила вторую сигарету и задала вопрос:
       - Как ты угадываешь будущее?
       - Тот же принцип, что и в прогнозировании, которым вы пользуетесь. Только вы собираете очень малое количество информации, а я обладаю практически всей информацией, подключившись к массовому сознанию. Погрешности бывают в случаях, вроде твоего, когда человек выполняет несвойственные ему функции не по своей воле.
       - Массовое сознание? - переспросила Анюта.
       - Общее сознание всего человечества. Вы не представляете, насколько связаны друг с другом. Оракулы и предсказатели - это всего лишь передатчики результата работы массового сознания.
       - Оракулы - это нормально или патология? - не унималась Анюта.
       - Нормально. Господь позаботился о вас, дав одному талант врачевания, другому - предсказания, - третьему - талант к наукам, четвертому - к искусству. Не все узнают об этом вовремя, не все умеют правильно пользоваться. К тому же вы пошли неверным путем, создав технологическую цивилизацию, ведущую в тупик. Пройдет немало времени, прежде чем все можно будет поправить.
       - Ты один такой, или еще кто-то есть? - не совсем корректно задала вопрос Анюта, но Тагор понял ее абсолютно правильно:
       - Не один.
       - Вы все работаете ради единой цели?
       - Нет. Мы разделены на два противоположных лагеря.
       - Добро и зло?
       - У тебя слишком примитивное представление о добре и зле. Для равновесия совершенно необходимо противодействие сторон.
       - А к чему может привести твоя работа со мной? Ты ведь нарушаешь причинно-следственную связь.
       - Это необходимо для развития. Привести такая работа может к результату, сравнимому с вашей перестройкой и реформой государства.
       - Так вот оно в чем дело! - рассмеялась Анюта. - Значит, с Горбачевым тоже работал кто-то вроде тебя?
       - Нет. С ним никто из нас не работал. Вы все считаете, что эти жалкие никчемные люди в правительствах, в президентских креслах и на монарших тронах на самом деле обладают властью, но это не так. Они - лишь объект деятельности инструментов высшего порядка.
       - Инструмент - это я?
       - Я сказал: высшего порядка, - еще раз уточнил Тагор.
       - Я смогу стать инструментом высшего порядка? - поинтересовалась Анюта.
       - Если захочешь.
       - Что для этого надо?
       - Забыть многое, чему тебя учили, и узнать новое.
       - А совесть, мораль?
       - «Истинная нравственность пренебрегает нравственностью…»,
       - Где-то я это читала или слышала…
       - Блез Паскаль. XVII век.
       - Он тоже был инструментом?
       - Нет. Он чувствовал больше других. Инструмент канет в вечность - ему не нужна слава.
       - Я смогу прекратить свои отношения с тобой?
       - В любое время.
       - А если потом передумаю?
       - Так не бывает.
       Анюта хотела еще что-то спросить, но вдруг махнула рукой:
       - Хватит, а то я еще с ума сойду.
       Тагор молча постоял в углу еще немного, задержавшись, скорее всего, не из вежливости, а по каким-то другим соображениям. Минуты через три, когда она отвлеклась, его не стало, и Анюта включила телевизор, чтобы отвлечься от тяжелых дум.
       
       Уходя за деньгами, Анюта предусмотрительно прихватила с собой черный непрозрачный полиэтиленовый пакет: по ее подсчетам, двести пятьдесят тысяч должны составить не менее двадцати пяти пачек сотенными купюрами или не менее двух килограммов. Владик заметно волновался, но она успокоила его:
       - Приду скоро. Никому не открывай. На телефонные звонки не отвечай.
       Нужный дом нашла сразу. Подождала немного до урочного часа, затем прошла в подъезд и поднялась на лифте на пятый этаж. Дверь открыла молодая женщина невзрачной наружности, невысокая, средней комплекции, на ней были шорты и легкая блузка с отложным воротником.
       - Я от Никишина, - объяснила Анюта и вошла в прихожую, не дожидаясь приглашения. Женщина заволновалась, попятившись:
       - Погодите… Я не понимаю… То есть как?.. Он же…
       - Тем не менее, я от него, - спокойно повторила Анюта и объяснила: - Я за деньгами пришла.
       - За какими деньгами? - у женщины затряслись руки, когда она прикрывала входную дверь.
       - За его деньгами.
       - Но он ведь не знал про эту квартиру… - было видно, что женщина испугалась еще сильнее.
       - Зато я знаю.
       - Вы зря пришли, у меня нет никаких денег, - сказала женщина и взялась за ручку двери, приглашая Анюту на выход, но Анюта не двинулась с места:
       - Деньги в пылесосе. Пылесос под ванной. Я заберу двести пятьдесят тысяч, пятьдесят останутся вам.
       Женщина прислонилась спиной к стене и стала сползать вниз, глаза ее закатились. Когда она оказалась сидящей на полу, Анюта взяла ее за плечи и легонько потрясла:
       - Не надо падать в обморок. Я все равно заберу деньги.
       Пришлось пройти в кухню и набрать из крана воды в стакан. Когда вернулась, женщина уже пришла в себя, но все еще сидела на полу в неловкой позе. Отхлебнув воды из стакана, женщина тихо заплакала:
       - Я знала, что он бросит меня… Он решил убежать с вами и с деньгами, поэтому я сбежала от него первой… Я не виновата… Так получилось.
       Анюта внимательно поглядела на нее:
       - Очухалась? Доставай деньги.
       Сотнями набралось двадцать пачек, пришлось забрать еще десять пачек полтинниками. Оставшиеся деньги женщина аккуратно завернула в пакет и сложила обратно в огромный корпус от старинного пылесоса. Когда Анюта попробовала на вес свой черный пакет, женщина, продолжая стоять на коленях, спросила:
       - Он сам умер?
       - Сам. От сердечного приступа.
       Женщина понимающе покачала головой:
       - Он был плохим человеком. Я сама смогла бы убить его.
       Анюта усмехнулась и направилась к двери, ничего не сказав.
       
       Макоев ожидал всего, но только не прихода Пипетки в вычисленную им квартиру. Он сразу догадался, что с Никишиным имела дела недавно уволившаяся кассирша из банка, быстро определил круг ее знакомых и собирался отлавливать ее у них, как вдруг напоролся на искомое в ее же доме: очевидно, успокоенная смертью Никишина, женщина потеряла осторожность и зашла к себе домой за какой-нибудь мелочью, не подозревая слежки, а Макоев оказался в нужное время в нужном месте, проследил за ней и уже обдумывал дальнейшие действия, как в события вновь вмешалась Пипетка. Она вошла в подъезд, поднялась в ту самую квартиру и вышла оттуда через двадцать пять минут, держа в руке черный полиэтиленовый пакет. Макоев завел двигатель и медленно догнал Пипетку, спокойно идущую к выходу со двора на улицу.
       - Привет, Анюта! Подвезти?
       Анюта вздрогнула от неожиданности, но тут же взяла себя в руки:
       - Ты все-таки проследил за мной!
       - В том-то и дело, что не за тобой… - спокойно ответил Макоев, открывая правую переднюю дверь.
       Когда Анюта уселась, он спросил:
       - Куда теперь?
       - Ты знаешь.
       Макоев продолжал сидеть, глядя на Анюту:
       - Ты и сейчас не объяснишь мне, зачем ходила к Проскуриной?
       - Так ее фамилия Проскурина? - удивилась Анюта. - А зовут как?
       Макоев поперхнулся от такой наглости:
       - Я не требую рассказать все, но издеваться надо мной тоже не надо. Я этого не заслужил.
       - А я не издеваюсь, - спокойно ответила Анюта. - Я действительно не знала ее фамилии. А приходила я к ней за деньгами.
       Макоев с сомнением поглядел на черный пакет, стоявший у нее в ногах, а она, покопавшись, вытащила пачку пятидесятидолларовых банкнот и положила на сиденье рядом с собой. Глаза Макоева полезли из орбит.
       - Сколько там? - спросил он осипшим голосом, кивнув на пакет.
       - Не важно, - ответила Анюта и добавила: - Эти деньги оставь себе и, пожалуйста, не следи за мной. Ты мне мешаешь.
       Она вылезла из машины, а он, не дотрагиваясь до денег, наклонился, чтобы увидеть ее лицо:
       - Давай подвезу!
       - Не надо, - рассмеялась Анюта. - Я думаю, что ты сейчас не сможешь нормально вести машину, а мне моя жизнь дорога.
       Махнув рукой, она пошла ловить такси, а Макоев взял пачку денег в руки и с сомнением стал разглядывать ее.
       По дороге Макоев заскочил в магазин и взял сосисок, черного хлеба, кетчуп и майонез. Прибыв на работу и дождавшись семнадцати часов, он направился прямиком в лабораторию. Саня удивленно развел руками:
       - Ты ведь сказал: завтра.
       - Я передумал, - сказал Макоев и протянул Сане пакет с закуской. - Нажремся сегодня.
       
       Глава 10
       
       Войдя в квартиру, Анюта поприветствовала Владика, прошла в комнату и оставила пакет с деньгами в шкафу для верхней одежды. Владик и так был в подавленном состоянии, а когда она сказала, что покинет его до завтрашнего утра, он окончательно расстроился.
       - Здесь не опасно оставаться? - спросил он, не скрывая своей обеспокоенности.
       - Не опаснее, чем в любом другом месте, - успокоила его Анюта, колдуя над ужином.
       Поужинали молча. Уходя, Анюта оставила Владику пятьдесят долларов:
       - Тебе хватит пока. Буду завтра, часам к десяти.
       Владик молча кивнул головой.
       - Ключ я тебе не оставляю. Никуда не выходи, - сказала она и направилась к двери. В руке ее был черный полиэтиленовый пакет.
       
       Бабас собрал всех в половине седьмого. Юрчик сидел на стуле с левой рукой на перевязи - у него оказалась сломанной ключица. Кила находился в клинике, где ему приводили в порядок его сокрушенные ребра. Ляка был тут же: он ухитрился схватить насморк в летнюю пору и теперь частенько шмыгал своим разбитым носом, болезненно морщась при этом. Корней, с которого эта сумасшедшая девка стянула куртку, обошелся без видимых повреждений, но иногда прикладывал ладонь к затылку, кривя лицо. Бармена Вову пригласили на разборку в виде исключения, так как он был непосредственным свидетелем всех событий от начала до конца, исключая произошедшее внизу, на выходе из ресторана. Остальные не были свидетелями события и потому ждали разборки с нескрываемым интересом.
       Бабас подал команду, и первым начал Юрчик:
       - Она разделась догола, потом села на корточки. Потом встала и пошла на меня. Я хотел остановить, а она улыбнулась и ка-а-ак двинет рукой…
       Юрчик сморщился, дойдя до этого места, а Бабас переспросил:
       - Что у нее было в руке?
       Юрчик подумал немного, хотел пожать плечами и сморщился от боли:
       - Не видел. Я на глаза ее смотрел: они были как стеклянные. А улыбка была как у крокодила, когда он голодный.
       - Где это ты голодных крокодилов видел? - серьезным тоном спросил Бабас и повернулся к Вове: - А ты что скажешь?
       - Она его рукой ударила, - ответил тот.
       - Правильно, - согласился Бабас. - Что у нее в руке могло быть, если она разделась догола перед этим?
       Он поглядел на Вову и вновь спросил у него:
       - А Киле она чем ребра сломала?
       - Рукой, - ответил Вова.
       - Кулаком? - уточнил Бабас.
       - Нет, ладонью, - ответил Вова и опустил голову.
       - Так… - Бабас тяжело засопел и повернулся к Ляке, который терпеливо дожидался своей очереди. - А тебя, Куинбус Флестрин, она чем ударила?
       Ляка сделал серьезное лицо и отрицательно покачал головой:
       - Не знаю. Искры из глаз. Упал. Головой ударился. Когда очнулся - ты стоишь.
       Бабас вновь поглядел на Вову, и тот коротко кивнул головой, отрывисто доложив:
       - Тоже ладонью.
       - Подобьем бабки, - резюмировал Бабас, похлопывая себя ладонями по коленям. - Щуплая баба ниже среднего роста вырубила трех, - он поглядел на Корнея и поправился: - четверых здоровых мужиков, ничего не имея в руках. Что на это скажет начальник службы безопасности?
       - Шеф, это не девка, - сказал Юрчик, подняв голову. - Такое не сможет сделать ни один человек.
       - Так ведь сделала.
       - Она не человек, - твердо сказал Юрчик, глядя Бабасу в глаза.
       Бабас усмехнулся:
       - Ты мне еще про летающие тарелки расскажи…
       Юрчик опустил голову, а Бабас, внимательно оглядел брошенные Анютой одежду и парик - все, что осталось от нее у них в руках, - и решил прекратить разборку:
       - Все работают в усиленном режиме, - повернулся к Юрчику: - Сходишь к ментам, составишь два фоторобота: в парике и со стрижкой. Раздать всем нашим.
       Поднявшись со стула, Бабас оглядел свое притихшее войско и бросил в напряженную тишину:
       - Если не найдете ее за неделю, я найду ее сам, выгоню вас всех, а ее возьму к себе на работу. Одну.
       Все начали шевелиться только после того, как за Бабасом и его личным водителем-телохранителем закрылась дверь. Ляка подошел к Юрчику и спросил, натужно подбирая слова:
       - Слышь… А чё Бабас меня этим… Куистом обозвал?
       - Куинбус Флестрин. Человек-гора. Про Гуливера читал?
       - Кино видел, - ответил Ляка и облегченно вздохнул.
       
       Прятать пакет с деньгами Анюта не стала и бросила его возле дивана. Хотела перебрать руками тугие пачки долларов, но вспомнила о том, что Тагор следит за ней каждое мгновение, и отказалась от своего намерения. Она включила телевизор, села на свой старенький диванчик и закурила в ожидании. Тагор ждать себя не заставил. Появившись в углу, он сразу же стал инструктировать Анюту:
       - Решение дать деньги Макоеву было правильным. Некоторое время он не будет досаждать тебе. При встрече объясни ему, что он своими действиями может сильно навредить себе самому. Завтра утром отправишься в Кунцево, найдешь авторемонтную мастерскую по адресу:…
       Тагор продиктовал адрес и продолжил:
       - Спросишь Никиту, скажешь, что от меня. Передашь ему сто сорок пять тысяч долларов. Сто тысяч оставишь себе. Все остальное тебе скажет Никита.
       - А что с Владиком делать? - спросила Анюта, гася окурок.
       - Пусть поживет в арендованной квартире. Всему свое время.
       - Для чего он нужен тебе?
       - Я сказал: всему свое время.
       Анюта помолчала и вновь задала вопрос:
       - Почему погиб Курилов? Он ведь тоже был твоим инструментом.
       - Это был инструмент для грязной работы. Его время вышло, он ушел без моей помощи. Я выбрал его с учетом того, что ему осталось недолго быть здесь.
       - А меня с каким учетом ты выбрал?
       - Тебе лучше не знать этого. Так лучше для тебя.
       - Значит, у тебя тоже случается грязная работа? - спросила Анюта, возвращаясь к сказанному Тагором. - А как же те, кто работает против тебя? У них грязной работы нет?
       - Я понимаю, что ты имеешь в виду, - ответил ей Тагор. - Ты имеешь упрощенное представление о добре и зле. Кроме того, мы не враги друг другу. Это как на футбольном поле: в игре - соперники, в другой ситуации - нормальные отношения.
       - Для вас - игра, для нас - жизнь, - горько усмехнулась Анюта.
       - Для нас - работа, для вас - преддверие настоящей жизни, - в тон ей ответил Тагор. - Тебя мучает это только потому, что ты знаешь больше других. Представь себе, что ты не знаешь. Тебе станет легче.
       - Я хочу спать, - зевнула Анюта, прикрывая рот рукой.
       - Ты хочешь, чтобы я оставил тебя сейчас, - ровным тоном поправил ее Тагор.
       - Какой в этом смысл, если ты все равно следишь за мной каждое мгновение? - усмехнулась Анюта.
       - Не думай об этом, - сказал Тагор, и Анюта, встав с дивана, подошла к телевизору и включила его. Когда возвращалась к дивану, бросила взгляд в угол: Тагора уже не было. Скинув с себя все и оставшись нагишом, она достала из шкафа свежее полотенце и направилась в ванну.
       
       Макоев, заявившись домой, первым делом, пока совсем не отрубился, спрятал завернутые в газету доллары в рыбацкие резиновые сапоги, стоящие в шкафу в прихожей, достал из кармана и сунул жене сто долларов двумя купюрами, а затем молча направился в кухню, чтобы выпить квасу из холодильника.
       - Ты что, взятки брать начал? - спросила жена ехидным тоном, но лицо ее при этом было не только удивленным, но и удовлетворенным.
       - Взятки исключаются, - проговорил он пьяным голосом, но довольно твердо, проглотив квас из стакана. - Я подработал.
       - А еще подработаешь? - заинтересовалась жена, разглядывая физиономию заморского президента на купюрах. - А то я хочу кое-что взять себе…
       - Бери! - щедро махнул рукой Макоев и направился в спальню.
       
       Эдуард сидел, не раздеваясь, и смотрел на телефон. Жена, которой удалось подслушать кое-что из разговора мужчин, спросила, заворочавшись в постели:
       - Когда они опять придут?
       - Не знаю. Сказали, что если я не устрою им встречу с Анютой, мне придется туго.
       - Это тебе твои похождения боком выходят, - зло сказала жена. – «Мы только работаем вместе!». Меньше надо было трахаться со всякой швалью!
       - Да не трахались мы!.. - сорвался Эдуард, но жена не дала ему договорить:
       - А как ты с ней в ресторане оказался?
       - Иди ты!.. - оборвал ее Эдуард, встал, успокоился, глубоко вздохнув, и стал раздеваться.
       
       Глава 11
       
       Утром Тагор не появился. Позавтракав, Анюта отсчитала сто сорок пять тысяч, сложила их в черный полиэтиленовый пакет и отправилась в Кунцево. Авторемонтную мастерскую нашла быстро, но вместо приличного заведения взору ее предстало уродливое нагромождение металлических конструкций, окрашенных в серые, синие и коричневые тона, расположившиеся за таким же серым высоким металлическим забором.
       Никиту нашла сразу же. Он оказался высоким парнем неплохого телосложения, довольно приятным на лицо, но без той броской красоты, которая нравится молоденьким девчонкам. Увидев Анюту, он улыбнулся и спросил первым:
       - Ты от Тагора?
       Она молча кивнула головой, впервые пожалев, что не была одета в свой шикарный наряд, оставленный в «Ангаре». Короткая стрижка тоже не красила ее лицо, потому она пожалела еще и об утрате прекрасного парика, так идеально шедшего к ее лицу. Никита поглядел на пакет в ее руке:
       - Здесь деньги?
       - Да.
       - Сто сорок пять?
       Анюта утвердительно кивнула головой. Никита забрал пакет из ее рук, бросил ей: «Подожди здесь!» и направился в один из металлических отсеков большого и беспорядочного авторемонтного хозяйства. Обратно он выехал на старенькой «копейке» неопределенного ржавого цвета, но, впрочем, судя по внешнему виду, неплохо сохранившейся. Машина тарахтела, как и положено это делать куче железа со старым двигателем. Анюта подумала, что парень, работающий в авторемонтной мастерской, да еще и ворочающий такими деньгами, мог бы организовать себе машину и получше.
       Никита вылез из машины, не заглушая двигатель, и улыбнулся:
       - Это твоя машина.
       Анюта удивленно подняла брови:
       - У меня есть права, но они на другую фамилию…
       - Они тебе не понадобятся, - махнул рукой Никита, залез опять в машину и достал из «бардачка» документы.
       - Это твои права на новое имя, - сказал он, протягивая ей заламинированную карточку нового европейского образца, затем передал еще один документ: - А это - техпаспорт на твое имя. Садись, попробуй прокатиться.
       Анюта, немного оскорбленная его мужским снобизмом, основанным, очевидно, на убеждении, что женщина не умеет нормально водить автомобиль, с уверенным видом уселась за руль, но тут же растерялась: педали сцепления не было. Никита, даже не улыбнувшись, спокойно объяснил, прикрывая дверь со своей стороны:
       - Это совсем необычная машина. Захлопни дверцу.
       Она захлопнула. Сразу пропали все звуки. Машина не тарахтела и не вибрировала, внутри было тихо и спокойно: слышно, как ровно дышит Никита. Анюта поглядела на рулевую колонку и не увидела замка зажигания.
       - Зажигания нет, - объяснил Никита, проследив за ее взглядом. - Двигатель будет заводиться тогда, когда ты этого пожелаешь, выключаться - тоже. Можно было бы вообще обойтись без этого дребезжания, но тогда машина будет привлекать внимание.
       Анюта поглядела на педали: акселератор и тормоз. Больше ничего не было.
       - Когда нужно развить скорость - нажимаешь на акселератор, - продолжил объяснение Никита, - остановиться - на тормоз. Мне кажется, что можно было обойтись и без этого, но Тагор сказал, что так будет лучше для твоего психологического восприятия.
       - А коробка скоростей автоматическая? - не столько вопросительным, сколько утвердительным тоном поинтересовалась Анюта, на что Никита ответил коротко:
       - По-моему, ее вообще нет.
       - По-твоему? - удивилась Анюта. - Так это не ты собрал машину?
       Никита отрицательно покачал головой:
       - Я даже не знаю, по какому принципу она работает. Тагор сказал, что, по большому счету, ее вообще не существует в нашем мире. Это что-то вроде массового гипноза.
       - Так я на этом гипнозе буду вполне реально перемещаться в пространстве?
       Никита вновь усмехнулся, показав свои слегка желтоватые, но ровные зубы:
       - Я уже перемещался. Вполне реально. Тагор объяснял мне, как все это работает, но я мало что понял.
       - Ты - тоже инструмент? - спросила Анюта напрямик, и Никита утвердительно кивнул головой.
       - Ты тоже умеешь сшибать с катушек здоровенных мужиков и вышибать двери?
       Никита удивленно поглядел на нее:
       - Это как? Руками, что ли?
       - Руками, ногами, плечом… Головой, в конце концов.
       Никита улыбнулся:
       - Головой «сшибать с катушек» здоровенных мужиков могу, вышибать двери - нет. По своему желанию я могу парализовать волю любого человека. Если не остановлюсь вовремя - человек умрет. Вернее это не я, а Тагор. Я - только инструмент.
       Анюта покраснела и тут же спросила:
       - А если в тебя выстрелят, или ударят тебя?
       - Я пострадаю, как любой другой человек.
       Анюта внимательно поглядела на Никиту и объяснила:
       - А меня Тагор наделил способностью защищаться от пуль и ударов. Почему он тебя не защитил так же?
       - Не знаю, - ответил Никита, рассеянно похлопав себя ладонью по груди. – Наверное, потому, что ты более способна к одному, а я - к другому. А может быть, потому, что ты - женщина.
       Анюта замолчала, а Никита вновь стал рассказывать о машине, на которой ей предстояло выполнить какую-то работу, не известную ни ей, ни, как она уже догадалась, ему.
       - Ключей от двери нет. Открываешь дверь как обычно, за ручку. Никто, кроме тебя, ее не сможет открыть. Машина снаружи защищена специальным полем: если ты столкнешься с грузовиком или танком, им не поздоровится. Внутри машины отсутствует инерция, даже при сильном ударе ты ничего не почувствуешь. Машина, в случае надобности, будет изменять цвет окраски и государственный номер, но этим будет управлять сам Тагор.
       - А как же номер в техпаспорте? - переспросила Анюта, и Никита пожал плечами:
       - Не знаю. Наверное, номер в техпаспорте тоже изменится.
       «Ну конечно, - подумала Анюта, - что такое техпаспорт в сравнении с подобной машиной?».
       Испытание прошло удачно. Машина слушалась малейшего движения и даже желания Анюты, которая подумала, что действительно можно было вполне обойтись без педалей и руля. Остановившись на дороге неподалеку от автомастерской, она обернулась к Никите:
       - Все. Я освоилась с машиной. Обратно заезжать не надо?
       - Не надо, - согласился Никита, не торопясь вылезать из машины, и это обстоятельство очень обрадовало Анюту.
       - Я только никак не могу привыкнуть к тишине, - призналась она в надежде, что Никита задержится еще немного.
       - Открой окно, - предложил он.
       Анюта опустила стекло обычной для «копейки» рукояткой, и в салон ворвалось знакомое тарахтение старенького двигателя.
       - Мы ведь еще увидимся? - спросила она, и Никита неопределенно пожал плечами.
       - А зачем тебе столько денег? - не унималась Анюта.
       - Не знаю, - ответил он равнодушно. - Тагор еще не объяснил.
       - А ты знаешь, что должен сделать в итоге всего этого?
       - А ты знаешь? - спросил в свою очередь Никита.
       - Не знаю, но думаю, что он решил сделать из нас прекрасный тандем для какой-то очень важной работы. Я не знаю, кто такой Тагор, - она мельком глянула на Никиту: не знает ли он, - но я верю ему.
       - И я верю, - улыбнулся Никита, осторожно дотронулся пальцами до тыльной стороны ее руки, лежащей на рулевом колесе, и вышел из машины.
       
       Машину Анюта оставила под старым развесистым кленом во дворе дома с арендованной квартирой, и поднялась наверх. Проверив, как себя чувствует Владик, узнав, что никто не звонил (да и кому звонить-то?), она оставила мальчишке сто долларов - «Побудь еще немного без меня. Я завтра приеду» - и отправилась на свою новую квартиру. Припарковав машину возле других, с виду пороскошнее, она поднялась в квартиру и, еще не разувшись, поняла, что Тагор уже ждет ее в своем углу. Пройдя в комнату, она плюхнулась в кресло и приготовилась слушать, достав сигарету и зажигалку.
       - Оставшиеся у тебя деньги используй на покупку автомобиля для парадного выезда, новую одежду и парик, - начал он как обычно: без подготовки, равнодушным тоном. - Автомобиль - красный «Ауди» - купи в магазине подальше от центра (он назвал адрес и название магазина). Одежду купи тоже подальше от центра. В «Ирландском доме», где ты всегда покупала свои наряды, не появляйся - это опасно. В тридцать пятой квартире дома, где ты сейчас находишься, живет человек, продающий гараж, расположенный неподалеку. Скажешь ему, что прочитала объявление в газете. Гараж покупай, не торгуясь: денег хватит. Надо успеть сделать все это до полудня завтрашнего дня.
       Анюта согласно кивнула головой и позволила себе задать вопрос:
       - Я правильно веду себя?
       - Я понял твой вопрос, - ответил Тагор и пояснил: - Ты полна благими намерениями, но они ничего не значат без дел. Праведен тот, кто совершает поступки.
       - Но я делаю все, что скажешь ты.
       - Сейчас ты - инструмент. Я говорю о другом времени: до и после.
       - Значит, у меня будет «после»? - облегченно вздохнула Анюта.
       - Будет, - коротко ответил Тагор, и Анюте показалось, что он улыбнулся, хотя она уже понимала, что это невозможно.
       - Я могу задать еще один вопрос? - спросила она.
       - Ты можешь не задавать его, а я отвечу.
       Анюта примостилась на своем диванчике и приготовилась слушать. Тагор пользовался короткими предложениями, речь его была лаконична и лишена эмоциональной окраски.
       - Борьба между нами идет постоянно. Мы равны в своей силе и в своем бессилии. Очень многое зависит от качества инструмента. Градация поступков наших инструментов простирается от крайней подлости до высокого благородства. Влиянию инструментов подвергаются люди, которых принято считать реальными правителями определенных групп человечества, но это случается довольно редко. Основная работа проводится на более низком уровне. Работа с правителями считается работой простой, но при этом используется инструмент высшего порядка. Работа на более низком уровне требует высокого мастерства прогнозирования, но позволяет использовать более простые инструменты. Главное заключается в том, что в работе на более низком уровне можно использовать инструмент для чистой работы. В работе с правителями это практически невозможно.
       Анюта удовлетворенно улыбнулась про себя и потянулась за новой сигаретой, напряженно вслушиваясь в монотонное повествование Тагора и боясь пропустить что-либо существенное.
       - Инструмент подбирается с учетом его внутреннего состояния и используется по назначению в привычном ему режиме. Можно сказать, что инструмент в своей работе совершает то, что способен совершить в сходных обстоятельствах.
       - В соответствии со своими моральными принципами? - подсказала Анюта.
       - Моральные принципы - категория неабсолютная и учету в данном случае не подлежит.
       Анюта приподняла брови:
       - Я согласна, что моральные принципы в каждом из обществ могут быть разными, но есть ведь общечеловеческие ценности?
       - Единственная универсальная ценность - общение с себе подобными. Без этого человек уподобляется животному.
       Анюта, не соглашаясь, осторожно покачала головой из стороны в сторону:
       - А как же заповеди: не убий, не укради?..
       - Спроси об этом у каннибалов и воров.
       Анюта затянулась сигаретой посильнее и решила вернуться к началу разговора:
       - Ты говорил, что вы влияете на правителей. Значит, история человечества - это ваших рук дело?
       - Это ваших рук дело. Мы только подсказываем и направляем.
       - А как же мировые войны в нашем веке? Плохо подсказывали?
       - Сейчас идет борьба за территориальный передел вашего мира. Мы прилагаем усилия к сохранению крупных империй, наши противники - к их разрушению и созданию на их основе мелких государств. Неизвестно, что лучше для вас, но каждый из нас выполняет свою работу добросовестно. Сохраняется равновесие.
       - Но, судя по всему, вы сейчас проигрываете своим соперникам? - осмелилась спросить Анюта: все равно Тагор читает ее мысли.
       - Мы не проигрываем. Мы добросовестно работаем. Все идет своим чередом.
       - А люди гибнут миллионами… - подвела итог Анюта, затушив окурок в пепельнице.
       - Люди не гибнут, а переходят в другое состояние. Плохо сейчас только тем, кто вел неправедную жизнь на земле.
       - Но ты ведь сам сказал мне, что общечеловеческих ценностей нет, - удивилась Анюта.
       - Я говорил об универсальных ценностях для всего человечества. Абсолютные ценности есть, и следование им облегчает ваше существование после смерти.
       Анюта слегка помотала головой, пытаясь сконцентрироваться:
       - Значит, библейские заповеди справедливы?
       - Они были записаны для людей, живших в определенное время и в определенной среде. Переносить их механически в сегодняшнюю вашу жизнь – значит, действовать нерационально, но суть их остается актуальной и сегодня.
       - Какова главная задача человека в этой жизни? - задала вопрос Анюта, не ожидая, впрочем, что Тагор ответит на него исчерпывающе, но его ответ, как ни странно, оказался совершенно конкретным.
       - Господь создал вас по образу и подобию своему, но душу человеческую поместил в тело животного. Вы состоите из двух частей - божественной и животной. Соотношение этих частей в человеке и является мерилом его ценности. Главное - сохранить равновесие этих двух начал, данных вам Господом. Истинное счастье для человека - научиться не стыдиться животного в себе и гордиться божественным.
       - А животное-то зачем? - округлила глаза Анюта.
       - Вы до конца дней своих пытаетесь оправдать свое божественное происхождение и уподобиться Господу, не понимая, что сделать это можно, только последовав своим животным инстинктам. Только так вы можете, по примеру Господа, создавать себе подобных.
       - Детей рожать?! - удивленно воскликнула Анюта. - А как же обеты безбрачия, монашество?
       - Я сказал: поддерживать равновесие двух начал. Подавление в себе животных инстинктов и полный уход в духовную сферу приводит к невыполнению основной человеческой функции.
       - Детей рожать?! - еще раз воскликнула Анюта и пояснила крайнее выражение своего изумления: - В таком случае получается, что моя основная задача - спать с мужчиной и рожать детей, не бояться смерти и не особенно беспокоиться о бедах и страданиях, которые могут постигнуть моих детей.
       - Ты близка к истине, - проговорил Тагор из своего угла.
       - Легко жить, зная это, - сказала она больше для себя, чем для Тагора. - А каково другим, кто не знает?
       - Многие просто верят.
       - Значит, мне достаточно переспать с мужчиной, проносить плод девять месяцев, и я могу считать, что уподобилась Господу? - спросила она, внимательно вглядываясь в непроницаемое лицо Тагора.
       - Если не решишь, что ты - просто инструмент в Его руках, - ответил тот.
       Анюта вспомнила свой разговор с Никитой и покраснела, опустив глаза. Когда она подняла взгляд, Тагора в углу уже не было. Немного посидев в раздумье, она взглянула на часы и засобиралась: к завтрашнему полудню надо было многое успеть.
       
       Глава 12
       
       Автомобиль она купила в тот же день: красный «Ауди» не самой последней модели, но совершенно новый. О гараже с соседом по дому договорилась чуть раньше, оставив ему задаток и взяв ключ от большого японского замка. Ей никогда не приходилось так свободно, не оглядываясь на завтрашний день, тратить такие большие деньги, и она поймала себя на том, как тешили ее тщеславие удивленные и слегка завистливые взгляды продавцов в автомагазине, соседа - владельца гаража. Заправив машину на ближайшей автозаправке (в магазине бензина ей залили чуть - только выехать), Анюта посидела немного, справляясь с легким волнением, которое охватило ее во время покупки автомобиля, затем еще посидела, тщетно пытаясь вспомнить, какой из более-менее приличных магазинов одежды находился в этом районе. Ничего не вспомнив, решила медленно поехать вдоль выстроившихся за тротуаром витрин.
       Выбранный ею магазин оказался скромным, но вещи в нем были приличными: довольно дорогими и достаточно эксклюзивными. Анюта спокойно примеряла один наряд за другим, не оглядываясь по сторонам и не замечая внимательно присматривающегося к ней охранника в оливковой униформе, с резиновой дубинкой и газовым пистолетом на боку. Охранник - молодой парень с пшеничными усами и короткой стрижкой - достал из нагрудного кармана лист бумаги, развернул его, внимательно поглядев на два фоторобота с изображением молодой девушки в парике и без него, затем сложил лист обратно в карман и направился к телефону.
       Анюта выбрала три комплекта костюмов с таким расчетом, чтобы их детали можно было использовать в различных вариациях друг с другом, и, пока продавщицы паковали приобретенное, попросила показать ей все парики, какие есть. С такими деньгами она могла позволить себе очень многое.
       Получив сигнал, Юрчик прибыл уже через десять минут после телефонного звонка. Поздоровавшись с охранником неподалеку от магазина, прямо на улице, он сразу спросил:
       - Где она?
       - В магазине, - ответил охранник и кивнул на красный «Ауди», - а это ее машина.
       - Хорошо, - ответил Юрчик, запоминая номер автомобиля. - Деньги получишь сразу, если это она.
       Охранник довольно улыбнулся:
       - Это она - я везучий.
       «Попробовал бы ты задержать ее, я бы тогда поглядел, какой ты везучий», - подумал Юрчик и сказал охраннику:
       - Проведи меня в магазин так, чтобы я ее увидел, а она меня - нет.
       Охранник повел его вокруг, в какую-то подворотню.
       - А мы не упустим ее? - осторожно поинтересовался Юрчик, но охранник заверил его:
       - Не упустим: она сейчас парики выбирает, а их в магазине более ста пятидесяти. Баба не успокоится, пока всё не примерит.
       «Тоже мне, психолог», - поморщился Юрчик, но промолчал.
       Ведомый охранником, Юрчик прошел через заднюю дверь магазина, миновал несколько помещений, оказался у двери, на которую кивнул ему охранник, осторожно приоткрыл ее и оглядел зал. Метрах в десяти от него Анюта примеряла очередной парик, поданный ей из коробки услужливой продавщицей. Щели шириной в два сантиметра между дверью и косяком Юрчику хватило для того, чтобы убедиться: это она. Прикрыв дверь, Юрчик тут же отсчитал пятьсот долларов со словами: «Никому ни слова!», передал деньги охраннику, хлопнул его по плечу – «работай, как обычно» - и направился обратно к выходу, точно определяя дорогу в лабиринтах помещений. Выскочив на улицу, он сел в свой «Мерседес» и тут же позвонил по телефону, приказав ребятам «пробить» транзитный номер новенькой «Ауди», стоявшей у магазина. Анюта еще не вышла, когда телефон его требовательно зазвонил. Оказалось, что сведений об этом транзитном номере в компьютерной системе еще не было: очевидно, машина была куплена вчера или даже сегодня.
       «Не хило эта баба прибарахляется», - подумал Юрчик, внимательно переводя взгляд с автомобиля на дверь магазина. Он с недовольством отметил, что сердце его стучит чаще обычного.
       Анюта вышла из магазина, за ней продавец - молодой парень - с коробками. Сложив коробки в багажник машины, парень получил зеленую бумажку из рук Анюты, благодарно кивнул головой и скрылся в дверях магазина. Анюта села в автомобиль, и Юрчик завел двигатель своего «Мерседеса». Держась на небольшом расстоянии от преследуемой машины, Юрчик размышлял, как бы получше провернуть это дело. Он предусмотрительно не известил никого о случившемся и теперь лихорадочно искал способ безболезненного захвата этой жуткой девчонки: он вел свой автомобиль одной рукой, вторая все еще была на перевязи и отзывалась тупой болью на резкие движения головой или плечом.
       Красный «Ауди» направился в один из «спальных» районов Москвы и остановился у ворот под номером 36 в гаражном кооперативе. Юрчик проехал дальше и остановился. Анюта вышла из своей машины, открыла ключом широкие металлические двери и въехала внутрь гаража. Юрчик стал ждать, по-прежнему никого не предупреждая по телефону.
       
       Анюта вышла из машины и увидела Тагора, стоящего в углу тесного гаража. Поняв, что произошло нечто серьезное, она приготовилась слушать.
       - Вновь произошел сбой в последовательности событий, - сообщил ей Тагор своим обычным спокойным голосом. - Тебя определил охранник магазина по фотороботу. Один из тех, кого ты покалечила в ресторане, уже проследил за тобой и теперь наблюдает за гаражом из машины метрах в тридцати отсюда.
       - Как они смогли так быстро найти меня? - удивилась Анюта.
       - Во-первых, неудачно выбран магазин, во-вторых, Бабас руководит охранным предприятием: цепь непредвиденных ситуаций. В твою пользу сейчас только то, что следящий за тобой пока никому не сообщил об этом.
       - Что он будет делать дальше? - спросила Анюта, заметно разволновавшись.
       - Неизвестно. Он сам еще не решил. Самый вероятный вариант - вызовет бригаду, как только сочтет нужным. Когда сочтет - зависит от твоих действий.
       - Что мне делать? - спросила Анюта, вконец растерявшись. Она вдруг поняла, что Тагор знает ответы не на все вопросы, и теперь ей самой придется принимать решение. Так оно и оказалось.
       - Ключ от зажигания оставь в машине, закрой гараж, ключ от замка незаметно брось возле ворот. Когда выйдешь, направься в сторону, противоположную от дома. Постарайся потянуть время. Никита уже выехал тебе на помощь.
       - А это? - Анюта кивнула в сторону багажника, где были сложены ее сегодняшние покупки.
       - Никита заберет вместе с машиной.
       Анюта вздохнула и поглядела на Тагора:
       - А мне алкоголь не помешает? - спросила она, имея в виду превращение.
       - Не помешает, - ответил Тагор, и Анюта направилась к выходу их гаража.
       
       Юрчику сразу не понравилось, что девчонка вышла из гаража с пустыми руками. Сначала заехала не домой, а прямо в гараж, затем выходит из гаража с пустыми руками, оставив там кучу новых, только что купленных тряпок. Так нормальные женщины не поступают. Наблюдая, как она продвигается в сторону выхода из гаражного кооператива, Юрчик набрал номер на телефоне.
       - Ляка? Привет. Срочно: трех наших в ментовской форме на автомобиле. Будь с ними. Выезжайте в сторону… - назвав адрес гаражного кооператива, Юрчик добавил: - По ходу я скорректирую.
       Продолжая отдавать команды по телефону, Юрчик завел двигатель и двинулся медленным ходом за таинственной девчонкой.
       
       Анюта заметила «Мерседес» сразу. Выйдя из ворот кооператива, она свернула в сторону небольшого сквера и пошла вдоль высоких тополей, припоминая, нет ли где поблизости какого-нибудь кафе. Притворившись, будто ждет кого-то, она сумеет выиграть время: преследователь обязательно захочет узнать, с кем она договорилась о встрече, а там и Никита подоспеет. Раздеваться догола на улице средь бела дня ей не хотелось, а в том, что Никита поспеет вовремя и к месту, она не сомневалась: Тагор свое дело знает. Пройдя метров сто, Анюта заметила кафе неподалеку от остановки электропоезда и неспешно направилась к нему, поглядев при этом на часы так, чтобы заметил ее преследователь. Заняв место за пустующим столиком, она еще раз рассеяно взглянула на часы и заказала подошедшему официанту рюмку коньяка и стакан лимонного сока.
       
       Юрчик вдруг понял, что девчонка тянет время, и тут же поочередно нажал нужные кнопки на своем телефоне. Ляка отозвался сразу. Юрчик назвал адрес кафе и спросил:
       - Вы далеко?
       - Уже здесь, - ответил кто-то из «ментов», прекрасно зная, сколько времени нужно Ляке, чтобы отреагировать на вопрос.
       - Девку в джинсах, сидящую за столиком с рюмкой и стаканом сока, взять прямо в кафе, - начал инструктировать Юрчик, наблюдая, как официант ставит перед Анютой заказанные коньяк и сок. - Наручники надеть ей прямо в кафе, не отходя от стола. Отведёте ее в свою машину, Ляка пусть из машины не выходит.
       Отдав приказ, Юрчик положил телефон на сиденье рядом, достал маленький импортный бинокль голландского производства, приставил его к глазам и подрегулировал фокус: ему хотелось увидеть процесс задержания этой девушки в подробностях, но с безопасного расстояния.
       
       Увидев трех милиционеров, входящих в кафе, Анюта сначала, было, вздохнула с облегчением, подумав, что они помогут, в случае чего, но затем, когда три дюжих парня целенаправленно подошли к ее столу, поняла, что ошиблась и затаилась, не зная, что предпринять. Один из милиционеров коротко скомандовал: «Руки на стол!», второй быстро защелкнул наручники на ее руках. Третий все это время находился у нее за спиной, успев проникнуть туда заблаговременно. Решив, что всякое сопротивление бесполезно, тем более, что в борьбе против «милиционеров» ей никто из законопослушных граждан не поможет, Анюта вздохнула и подчинилась их приказу следовать за ними. Когда они вышли из кафе под любопытными взглядами двух посетителей и сожалеющим взором официанта, который даже не попытался взять с бывшей клиентки по счету, Анюта заметила машину, на которой приехали «милиционеры», а в машине - одного своего старого знакомого из ресторана «Ангара». Анюта попыталась вспомнить, что она тогда повредила этому «шкафу», но у нее не получилось.
       
       Увидев, с какой легкостью сдалась девчонка пленившим ее «милиционерам», Юрчик недоуменно засопел, но затем пробурчал себе под нос: - «Еще не вечер», - и набрал номер на телефоне. Сначала он приказал Ляке отвезти девчонку в недостроенное здание неподалеку, потратив больше, чем нужно, времени на то, чтобы растолковать, где этот дом находится. Убедившись, что Ляка понял все правильно, Юрчик, не опуская трубки, сразу же набрал номер Бабаса: если что-нибудь случится, он потом не сможет ответить на вопрос, почему так долго не ставил в известность начальство.
       Здание бросили строить давно: кое-какие конструкции осыпались, всюду валялся битый кирпич, бетонные стены были щедро исписаны самыми различными красками и подручными материалами. Используя эту картинную галерею, можно было проследить историю развития местной шпаны в течение доброго десятка лет. Трое парней в милицейской форме провели девчонку в наручниках внутрь неоконченной стройки, за бетонный забор. Охранника на территории не было видно. Ляка шел чуть позади, с недоумением разглядывая щуплую фигуру девчонки и потирая пальцами успевший зажить нос. Юрчик проник на территорию стройки с другой стороны, позаботившись, чтобы его не увидели даже свои. До тех пор, пока не прибудет Бабас, он решил смотреть за происходящим со стороны, соблюдая меры предосторожности. Бабас, судя по тому, как он отреагировал на сообщение, приедет не один, но Юрчик усмехнулся на это и добавил про себя: «Все равно маловато будет».
       
       Получив сообщение от Тагора, Никита, согласно указанию, первым делом примчался по указанному адресу, вывел из гаража красную «Ауди» и отогнал ее за три квартала, припарковав в укромном месте. Тагор вновь появился уже в кабине машины, и Никита понял, что дела у Анюты развиваются худо.
       - Ее отвели в недостроенное здание в пятистах метрах к востоку от гаражного кооператива четверо: трое в милицейской форме и один в обычной одежде. Еще один следит за ними со стороны. Опасность ей пока не угрожает, но тебе надо торопиться. Верхние этажи здания видны с той точки, где ты оставил свой автомобиль.
       Оставив «Ауди» в каком-то дворе, Никита, не оглядываясь на безмятежно сидящего Тагора, захлопнул дверь и нажал на кнопку блокиратора замков. Бодрый сигнал блокировки он услышал уже на бегу, по пути к своей «Ниве», оставленной возле гаражного кооператива. Когда подбежал к машине, сил уже почти не оставалось. Рывком открыв дверцу – «Нива» была из той же серии, что и анютина «копейка» - Никита впрыгнул в высокое кресло и мысленно послал машину со всей возможной скоростью к зданию, верхние недостроенные этажи которого сразу заметил над густо разросшимися деревьями.
       
       Ляка и три «мента», следуя инструкции Юрчика, завели Анюту в здание, на первый этаж, и стали ждать дальнейших приказаний. Юрчик расположился неподалеку, буквально за стеной, с другой стороны. Ему ничего не было видно, а слышны были только голоса, бубнившие на полутонах что-то нечленораздельное. Почти успокоившись, он стал ждать, сам не зная чего: то ли приезда Бабаса, который уже был в пути, то ли иной развязки, прямым участником которой быть ему совершенно не хотелось. «Милая, - мысленно попросил он эту девчонку, - дождись Бабаса, а то ведь опять не поверит!».
       
       Анюта прижалась спиной к бетонной стене и с тоской поглядела на наручники: в таком состоянии раздеться она не сумеет. Один из «ментов», прикуривая сигарету, обратился к Ляке с вопросом:
       - Эта та самая, которая бабки увела?
       - Ты бы не курил, пока Юрчик не появится, - отозвался второй «мент», настороженно оглядываясь по сторонам.
       - Не могу - уши опухли, - усмехнулся первый и с наслаждением затянулся.
       Ляка наконец-то отреагировал на вопрос, заданный несколько ранее:
       - Она, стерва!
       - Обосралась, коза? - ехидно спросил у Анюты первый «мент», уже выкуривший сигарету наполовину.
       - Ага, - с готовностью кивнула Анюта и жалобно заплакала: - Пустите… по нужде… желудок расстроился…
       Второй «мент», видя, что первый заколебался, предостерег его:
       - Лучше не надо, а то Бабас голову оторвет, если что.
       - Бабас в своей машине поедет, а эту засранку, если что, придется в нашей везти. Вонять будет.
       Сказав это, первый «мент» стал заглядывать в смежные помещения в поисках подходящего, второй «мент» осуждающе покачал головой, а третий даже не вмешивался - видно, был не в авторитете. Ляку никто в расчет не брал - слишком долго он «догонял» в таких сложных разговорах.
       Найдя подходящее помещение без окон (видимо, несостоявшийся санузел), первый «мент» бросил окурок под ноги и скомандовал:
       - Эй ты, соска! Гони сюда!
       Анюта с готовностью подбежала и протянула руки, закованные в наручники.
       - Так обойдешься, - отмахнулся «мент», и Анюта вдруг непритворно и горько расплакалась, переступая с ноги на ногу. «Мент» достал ключ, снял с нее наручники, достал пистолет из кобуры и легонько ткнул Анюту стволом в живот:
       - Дернешься, убью на хер!
       Повернувшись спиной к помещению, куда проворно нырнула Анюта, первый «мент» загородил проход корпусом и достал вторую сигарету.
       - Это ты специально вторую закуриваешь, чтобы не так воняло? - ухмыльнулся второй «мент» и они стали лениво переругиваться, «подкалывая» друг друга.
       Разделась Анюта в рекордно короткий срок, быстро приняла позу, пришла в нужное состояние, а затем, справедливо рассудив, что в таком положении одежда помешать не сможет, накинула обратно футболку, надела джинсы, засунув в карман трусики и еще в гараже заранее припрятанный ключ от новой квартиры. Надев носки и тщательно зашнуровав кроссовки, она подошла к мужчине, закрывавшему своей фигурой проход и осторожно тронула его за плечо, тот обернулся, уложил свой пистолет в кобуру и потянулся надеть ей наручники. Анюта легонько толкнула его в грудь, отчего ошарашенный «мент» отлетел метра на три, но на ногах удержался. Двое других в милицейской форме кинулись к ней, а Ляка, проявив чудеса сообразительности, не двинувшись с места, сразу схватился за пистолет. Анюта легко расшвыряла двух мужиков в разные стороны и направилась к выходу. Ляка молча поднял пистолет и выстрелил один раз, целясь ей в зад. Пуля попала точно в цель и разорвала задний карман джинсов. Анюта молча развернулась и поглядела на Ляку, тот, чуть приподняв ствол пистолета, выстрелил еще раз. На этот раз пуля вырвала клок футболки на груди и с визгом срикошетила в сторону первого «мента», уже стоявшего с пистолетом в руке. Анюта спокойным шагом подошла к Ляке, который не решился выстрелить в третий раз, забрала пистолет у него из ладони и резким движением засунула его рукояткой Ляке в рот, сломав ему передние зубы. Первый «мент» стоял все это время на своей позиции у стены и не мог найти в себе силы поднять пистолет и выстрелить.
       Когда Юрчик осторожно, спотыкаясь о битые кирпичи, пробрался к помещению, где произошло все это, он не пожалел, что остался в стороне: два «мента», издавая стоны, ворочались на полу в грудах строительного мусора, третий стоял с диким выражением лица, с пистолетом в руке, даже не сняв его с предохранителя. Ляка сидел на корточках, держа в руке пистолет с окровавленной ручкой, изо рта его обильно текла кровь, пачкая серую футболку и золотую цепь на шее.
       - Что произошло? - спросил Юрчик у Ляки, но тот только невнятно прошамкал что-то окровавленным ртом.
       - Ляка стрелял в нее два раза, - очумело доложил «мент», стоящий на ногах в нелепой позе с пистолетом в руке.
       - Слыхал, что два раза, - огрызнулся Юрчик. - Почему не попал с такого расстояния?
       - Ее пули не берут… - ответил «мент», сам удивляясь своим словам. - Как от брони отлетают…
       Юрчик оглядел всех участников побоища, в животе его зашевелилось что-то тяжелое и холодное, лоб покрылся испариной. «Она запросто могла убить всех, но не убила», - подумал он, но вслух ничего не сказал. В помещение влетел худощавый молодой парень высокого роста, тяжело дыша и приглаживая рукой растрепавшиеся волосы. Увидев Юрчика, Ляку, «ментов», парень встревожено спросил:
       - Что случилось?
       - А ты кто такой? - ожил вдруг первый «мент» и поднял, наконец, свой пистолет.
       Парень приподнял открытые ладони на уровне пояса и пояснил, задыхаясь:
       - Прохожий я. Выстрелы услышал.
       «Быстро же ты бегаешь и ничего не боишься к тому же», - подумал Юрчик и пригляделся к парню: тот рыскал глазами по сторонам в поисках чего-то или кого-то.
       - Ищешь кого? - спросил Юрчик.
       - Да нет, просто шел мимо… - ответил парень, продолжая беспокойно оглядываться.
       - Да ты руки-то не опускай, - предупредил его Юрчик, уже примериваясь глазами, сколько прыжков по битым кирпичам до выхода из помещения ему придется сделать, в случае чего.
       В этот момент в пустом дверном проеме показался Бабас со своим водителем. Юрчик развел руками на его немой вопрос.
       - Опять упустили? - выдохнул Бабас. Лицо его приняло недоуменное и злое выражение. - Вы что, с одной бабой справиться не можете?
       Юрчик глянул в этот момент на лицо странного парня и заметил, как оно сразу приняло спокойное выражение. Встав сбоку от парня, чтобы тот не увидел, Юрчик кивнул головой в его сторону и подмигнул Бабасу.
       - Он что, с ней был? - вслух спросил Бабас, удивленный странным поведением Юрчика.
       Юрчик утвердительно кивнул и с тоской поглядел на выход, который прикрывал корпусом водитель Бабаса. Парень, на удивление Юрчика, безропотно позволил себя задержать и надеть наручники, спросив только: «Вы из милиции?».
       - Из нее самой, - ответил небрежно Бабас в спину парня, сопровождаемого тремя «ментами», и обернулся к Ляке: - Как ты теперь жрать-то будешь?
       Ляка промычал что-то невнятное, сплюнул густую красную пену на замусоренный пол и махнул рукой.
       Юрчик, наученный горьким опытом, шел позади. Было еще светло, несколько прохожих, услышав, очевидно, выстрелы, стояли поодаль, наблюдая, как из недостроенного дома три милиционера и четверо в «гражданке» выводили молодого парня в наручниках. Бабас и «менты» с Лякой отъехали, а обеспокоенный Юрчик сначала сел в свою машину, но затем, движимый каким-то чувством, вышел из нее и стал обходить бетонный забор вокруг недостроенного дома по большой спирали, приглядываясь к стоящим вокруг автомобилям. Внимание его привлекла светлая «Нива», стоящая недалеко от забора. Юрчик подошел к машине и оглядел ее со всех сторон. Заглянув через стекло внутрь, он заметил на переднем сиденье ключи с фирменным брелоком «Ауди». Попробовал дернуть за ручку - дверь не поддалась. Уже собираясь отойти на безопасное расстояние, он рассеянно стукнул ногой по скату и удивленно уставился на резину, которая при ударе ногой показалась ему крепче самого крепкого железа. Стараясь не привлекать к себе внимания, Юрчик сходил к своему «Мерседесу», достал монтировку, подошел к «Ниве» и легонько ударил металлом по скату, который выглядел обычно - резиновым. Монтировка резво отскочила в сторону, гудя и вибрируя при этом. Проделав то же самое с другим скатом, Юрчик вернулся к своей машине, сел за руль и приготовился ждать. Черт с ним, с Бабасом. Дела выворачиваются таким образом, что от всей этой истории нужно держаться подальше, если жизнь не надоела. «Хорошо, что они пока не убивают тех, кто им мешает», - подумал Юрчик, совершенно не представляя, кто такие, эти «они».
       
       Глава 13
       
       Взобравшись на пятый этаж одного из домов, стоявших неподалеку от недостроенного здания, откуда ей довелось сбежать, Анюта стала раздеваться прямо на лестничной площадке. Сначала она хотела добраться до дома в таком виде, но затем вспомнила предостережение Тагора не злоупотреблять временем. Раздеваясь, заметила, что в углу площадки, возле двери лифта показалась фигура Тагора. Проделав необходимое упражнение, она часто задышала, стараясь унять сердцебиение, и прерывисто спросила:
       - У меня… все… в порядке?
       - У тебя все в порядке, - начал Тагор, пока она еще одевалась. - Никиту забрали люди Бабаса.
       Анюта застыла с футболкой в руках, ее красивые тугие груди мерно вздымались в ритм дыханию.
       - Надо срочно выручать его, - сказала она, натягивая футболку через голову, - он ведь не так защищен, как я.
       - Ему пока ничего не грозит. Сегодня вечером ты поможешь ему, а сейчас уведешь его машину - светлая «Нива», стоит у забора того самого здания - и поставишь неподалеку от своей новой квартиры. У него такая же машина, как и у тебя, так что можешь бросить ее в любом месте. Твоих рук машина послушается. Когда будешь ехать, пожелай увидеть свою «Ауди», и «Нива» провезет тебя рядом с ней: будешь знать, где ее оставил Никита. Пока не иди туда - еще не все удалились. Пойди через пять минут. Тот самый, который выследил тебя, и сейчас наблюдает за «Нивой», но ты его не бойся. Он уже не опасен.
       Анюта рассеяно взглянула на запястье левой руки, на котором она перестала носить часы в связи с необходимостью быстрых превращений, и в нетерпении затряслась, как под музыку, стоя на площадке пятого этажа.
       
       Сидя в своем «Мерседесе», Юрчик увидел, как непобедимая девчонка спокойно подошла к машине, безо всякого ключа открыла переднюю дверь, которую несколько минут назад безуспешно пробовал открыть он сам, села на место водителя и резво рванула с места. Заметив, как она лихо, не снижая скорости, пронеслась впритык к высокому бордюру рядом с другой припаркованной неподалеку машиной, Юрчик даже не удивился. Он набрал номер Бабаса, выслушал приказ явиться на дачу в Воронцово, произнес вслух, прикрыв глаза: «Пронеси, Господи!» и завел двигатель.
       
       Заскочив в квартиру, Анюта сразу же понеслась в туалет, борясь на ходу с расстройством кишечника, одолевшего ее, видимо, по причине сильного нервного потрясения. Минут через пять, помыв руки в ванной, она вошла в комнату и огляделась: Тагора не было. Вспомнив, что ей надо пригнать купленную сегодня машину, забрать из нее вещи, она задумалась: в гараж нельзя – «засвечен», у дома ставить опасно - могут увести. Хорошо, хоть Никита ключи от «Ауди» на сиденье своей «Нивы» оставил. Анюта беспомощно оглянулась, ожидая подсказки, затем ей стало стыдно, и она вышла из квартиры, тщательно закрыв за собой дверь. Спускаясь по лестнице (она по-прежнему игнорировала лифт), Анюта думала о том, что скоро разучится делать абсолютно всё: думать, принимать решения, водить машину, в конце концов. Сегодня она поняла, как приятно сидеть за рулем машины, совершенно не заботясь о том, чтобы управлять ею: тебе нужно проехать мимо своей «Ауди»? - пожалуйста. Сколько ни жми на педали, машина все равно сделает всё самым рациональным образом без твоей помощи. Ты даже помешать не сможешь. Анюта подумала, что без подсказки Тагора она не сможет сделать ничего: ни помочь Никите, ни обеспечить собственную безопасность. «Инструмент низшего порядка», - подумала она и опять почувствовала, как лицо ее залилось краской. Вспомнив при этом, что Тагор наблюдает за ней каждое мгновение, она шмыгнула носом, собрала волю в кулак и подавила в себе овладевшее ею уныние. «Раз ничего не скроешь, нужно самой становиться лучше», - подумала она и толкнула тяжелую дверь подъезда. Во дворе, окруженном многоэтажными громадами, она вдохнула свежего вечернего воздуха и, сориентировавшись в пространстве, направилась к своей новенькой машине, оставленной Никитой в чужом дворе. По дороге она подумала о том, что после выполнения задуманной Тагором операции сможет без сожаления бросить красное чудо и будет готова ездить даже на задрипанной самой обычной «копейке» безо всяких там тагоровских наворотов или вообще обходиться общественным транспортом, как она и делала раньше. Поняв, что она не рисуется, и это действительно так, Анюта повеселела и прибавила шаг.
       Втащив коробки в квартиру, она небрежно бросила их на диван и глянула в угол: Тагор был на месте.
       - Ты прогрессируешь, - сказал он в своей обычной бесстрастной манере. В его исполнении глагол «прогрессируешь» выглядел не как отвлеченное понятие, а как самый настоящий, мобильный, осязаемый глагол. - Через пятнадцать минут сядешь в «Жигули», машина сама довезет тебя до дачи в Воронцово. На даче люди из команды Бабаса держат в подвале Никиту. Все решения примешь сама.
       Тагор замолчал. Анюта подумала и спросила:
       - Я могу стать инструментом высшего порядка?
       - Можешь. Все в твоих руках.
       Анюта молча отвернулась и направилась к кухне: после того, как ее пронесло, ей захотелось крепчайшего кофе с сахаром, а любезного отношения к себе, как она уже поняла, Тагор вовсе не требовал.
       
       Юрчик прибыл в тот момент, когда Бабас заканчивал разборку. Ляка сидел в углу, глядя страдальческими глазами на китайскую вазу в противоположном углу богато обставленной комнаты. Трое бывших «ментов», уже одетых в приличествующую их положению одежду, с золотыми цепями на крепких шеях, тоже не поднимали глаз на своего начальника, сгрудившись в другом углу. Остальные участники разборки чувствовали себя посвободнее, но настроения не было ни у кого. Бабас обернул голову к вошедшему Юрчику:
       - Прибыл, наконец. Где шлялся?
       - Осматривал автомобили вокруг здания: вдруг пацан этот на машине приехал, - ответил Юрчик, присаживаясь на свободный стул.
       - Нашел? - поинтересовался Бабас.
       Юрчик отрицательно помотал головой, глядя Бабасу в глаза.
       - А мы, дураки, по-другому сделали, - объяснил Юрчику Бабас ехидным тоном: - Обыскали его и не нашли никаких ключей в кармане.
       «Действительно – дураки», - подумал, промолчав, Юрчик.
       - Рассказывай, что ты видел, - обратился Бабас к Юрчику и уселся в свое роскошное кожаное кресло на гнутых ножках из дорогой древесины.
       - Почти то же самое, что и ты, - ответил Юрчик. - Я у забора стоял, чтобы кто-нибудь не помешал. Услышал выстрелы, вбежал, а там…
       Парни, изображавшие в этом спектакле ментов, невольно поежились. Бабас поглядел на руку Юрчика, висящую на перевязи:
       - Вторую руку поберег?
       Юрчик хотел пожать плечами и скривился от боли.
       - Как ты выследил ее? - вновь обратился Бабас к Юрчику.
       - Колька Сканер из валютного на Дмитровском позвонил, сказал, что есть похожая в его магазине.
       - Почему один поехал?
       - Мало ли? Вдруг ошибся? По каждому случаю народ трепать?
       - Почему сразу, как узнал, не сообщил?
       - Времени не было, да и точного адреса - тоже. Мотался за ней по всей Москве, а когда она в гараж заехала - сразу позвонил.
       - Так у нас ее гараж есть? - оживленно поинтересовался Бабас.
       - Вряд ли это что-нибудь даст нам, - покачал головой Юрчик. - Пока я ехал сюда, ребята позвонили, сказали, что транзитный номер ее новой машины зарегистрирован на то же имя и тот же адрес на Рождественском бульваре.
       - А меня не интересует, что ты думаешь по этому поводу, - тихо, но угрожающе проговорил Бабас, наклонив голову как в боксерском поединке. - Чтобы завтра к полудню по гаражу все сделал.
       Юрчик подумал, что в гараже-то эта девка точно не появится, и с облегчением согласно кивнул головой.
       За окном уже начало темнеть, когда Бабас прекратил разборку. Он отвел Юрчика в сторону и тихо сказал ему:
       - Ты не обижайся: это я специально, чтобы ребята нюх не теряли. Сам знаешь, как бывает, когда кому-то послабление дается. Ничего, кроме ненависти и зависти, из этого не выходит. Так ты сам не видел, как от этой… - Бабас не нашел нужного определения и продолжил: - …пули отлетали?
       «Боится меня», - с удовольствием и страхом подумал Юрчик и ответил Бабасу:
       - Не видел. Я позже подбежал.
       - Попросила наручники снять… - задумчиво проговорил Бабас, наливая себе в хрустальный стакан гранатового сока из яркого лакированного пакета. - Зачем, если у нее сила, как у бульдозера, и пули ей нипочем?
       Юрчик помолчал немного, а затем предложил:
       - А может, хер с ней, с бабой этой? Как бы беду на себя не накликать: она ведь может за парнем своим приехать.
       Бабас задумчиво поглядел на притихшего Юрчика, обернулся ко всем, кто находился в этот момент на даче:
       - Никому не разъезжаться! Все - в боевой готовности номер один!
       И Юрчику:
       - Охрану до утра будешь менять лично. Вызови еще пять человек из свободной смены - всем будет уплачено по повышенному тарифу.
       - Я пятьсот баксов Сканеру заплатил за наводку, - вспомнил вдруг Юрчик о своих сегодняшних расходах.
       - Ты тоже получишь по повышенному тарифу, - усмехнулся Бабас. - С лихвой!
       Обернувшись к Ляке, Бабас сделал серьезное лицо и предложил, кивнув головой в сторону подвала:
       - А что, Ляка, пацану этому целку сломать не хочешь?
       Ляка долгим взглядом, не улыбаясь, поглядел на шефа, медленно пережевывая своим старательным, но не быстрым мозгом бабасову фразу, затем улыбнулся, болезненно кривя разбитые губы, и отрицательно покачал головой:
       - Если б девчонка…
       - А мы тебе и девчонку отдадим. Ту самую. Как только она приедет, - с серьезным лицом продолжил Бабас.
       На этот раз до Ляки дошло, что Бабас шутит: он еще раз болезненно скривился и попробовал усмехнуться, хотя ему явно было не до смеха.
       Юрчик подумал о странной привязанности Бабаса к этому дебилу. Кадров хватало, «качки» в очереди стояли - к Бабасу на работу устроиться. Ладно бы - родственник или земляк из его родного Дедовска, а так… Непонятно.
       - Шеф, а мне можно попробовать?
       Бабас обернулся и с удивлением поглядел на Октая: нового, но уже проверенного в деле охранника:
       - Чего попробовать?
       - Целку сломать.
       Бабас молча поглядел на Юрчика: тот, хотя лицо его и посерело от нехорошего предчувствия, согласно кивнул головой.
       - Попробуй, - равнодушно разрешил Бабас и вновь потянулся к красивой коробке с гранатовым соком.
       Юрчик тоскливо вздохнул и быстрым движением руки ощупал пистолет в легкой открытой кобуре на поясе.
       
       Уже стемнело, когда Анюта прибыла в Воронцово. Непостижимым образом ей уже всё было известно: где находится та самая дача; каково расположение комнат на первом этаже; где находится дверь в подвал. В подвале сидел Никита, с ним пока всё было в порядке. Анюта не ведала, откуда в ней эти знания, но уже не удивлялась. Главное заключалось в том, что она сейчас предпримет. Одно дело - выкручиваться из сложившейся ситуации, совсем другое - самой заваривать кашу, организовывать конфликт и быть в нем главным действующим лицом, диктующим условия игры.
       Выйдя из послушно остановившейся возле густого сада машины, Анюта дрожащими руками стала снимать с себя одежду.
       
       Никита сидел в подвале в наручниках, привязанный к стулу. Несмотря на это, Юрчик быстро отдал распоряжения Октаю и охранявшему вход в подвал бойцу из бригады подлечивающегося в больнице Килы:
       - Поставить у двери еще двух человек. Никому, кроме Октая, в подвал не входить. Дверь держать на мушке, - проинструктировал он бойца и обернулся к Октаю: - Наручники с него не снимать!
       - А я и не люблю, когда меня бабы гладят, - осклабился Октай, обнажив крупные желтые зубы на своем раскосом лице.
       Юрчик внимательно поглядел ему в глаза, внутренне ощущая, что парень - уже не жилец, хлопнул добровольца по плечу и пошутил:
       - Иди, Дон Жуан!
       
       Анюта остановила «копейку» у ворот дачи и прислушалась к своим ощущениям. Оказывается, она прекрасно чувствует, что происходит с Никитой. Сейчас ему угрожает опасность, но он с ней прекрасно справится в своем подвале. Анюте только надо будет отвлечь на себя остальных, расположившихся во дворе и в комнатах на первом этаже. Она «увидела» внутренним зрением, как двое охранников встали у ворот с двух сторон, а третий подошел к калитке. Тот, у калитки, был вооружен пистолетом, двое у ворот держали в руках автоматы. Анюта хотела набрать в легкие воздуха, но вспомнила, в каком она состоянии, провела рукой по бесполезной приборной доске своей «копейки» и подумала: «Вперед, милая!».
       
       Никита обернулся на лязг ключа в замке, и Тагор сразу растворился в углу подвала, как будто и не было его вовсе. В дверь осторожно просунул голову жутковатого вида парень, похожий на татаро-монгола из фильмов о древней Руси, но Никита был спокоен: он уже все знал. Анюта готова отвлечь остальных, находящихся наверху, а с одним Никита справится без труда.
       Октай вошел, прикрыв за собой дверь, и гадко улыбнулся своими желтыми зубами. Уже в следующую секунду он почувствовал вялость в руках и ногах, силы его пропали, воля ослабла, но он, недоумевая, всё же стал приближаться к Никите на подгибающихся ногах. Когда до Никиты оставались два шага, Октай ощутил сильнейшую боль в мозгу, тело его ослабло, он протяжно взвыл изо всех оставшихся сил и рухнул обмякшим телом к ногам пленника. Никита подумал, что ему еще никогда не удавалось так быстро доводить своего клиента до летального исхода, и тоже обмяк, обессиленный тем, что ему пришлось проделать.
       
       Юрчик услышал сдавленный крик из подвала, руки его затряслись, и он осторожным движением снял с предохранителя пистолет, вынутый из кобуры заранее. Не успел он принять решение, как на улице раздался сильнейший грохот, как будто кто-то танком въехал в капитальные железные ворота дачи, двумя мгновениями позже он увидел, как обычный «жигуль», протаранив входную дверь и выломав кирпичи из дверного проема, остановился в огромной гостиной особняка. Из машины, резко распахнув дверь, вышла знакомая девчонка, и Юрчик, забыв обо всем, стремглав бросился в подвал, куда только что проник Октай. Стоявший рядом боец с изумлением глядел на задрипанный автомобильчик, раскрошивший капитальную стену здания. Со двора послышалась запоздалая автоматная очередь.
       Увидев Юрчика, заскочившего в подвал с пистолетом в руке, обессиленный Никита попробовал собрать свою ослабшую волю в единый сгусток, как учил его Тагор, но не смог: слишком много сил отняла у него предыдущая скоротечная борьба. На его удивление, вошедший прижался спиной к стене, присел на корточки и положил пистолет у своих ног, показав пустые ладони рук.
       - Я сдаюсь! - отчаянно выкрикнул Юрчик и коротко глянул на Октая, лежавшего на боку с выпученными от предсмертного усердия глазами.
       - Расстегни наручники, - прохрипел, задыхаясь, Никита.
       - У меня нет ключа! - умоляющим тоном проговорил Юрчик, стараясь, чтобы пленник поверил ему.
       - Веревку развяжи! - скомандовал Никита, и Юрчик на подгибающихся от страха ногах направился к нему. Наверху раздались выстрелы из пистолетов и автоматов, сильный шум падающей мебели, и Юрчик засуетился, нервно дергая здоровой рукой тугие узлы толстой веревки.
       
       Ничего подобного Бабас не ожидал. Он был смелым бойцом, страху своему в задницу не заглядывал, и потому грохот на улице его не смутил, а только заставил мобилизоваться, приняв удобную для стрельбы позу у громоздкого камина. Когда же совершенно дрянная с виду машина въехала в его любовно обставленную дорогими вещами гостиную, протаранив капитальную стену и не получив ни одной царапины, он вдруг понял, что не следует суетиться: нужно выждать, оценить ситуацию и только тогда принимать решение. Вжавшись в стену за камином, он стал наблюдать за происходящим, держа в руке снятый с предохранителя пистолет.
       Из машины выскочила знакомая по фотороботу девчонка в джинсах, мятой блузке и кроссовках, встала посреди комнаты и огляделась. В раздолбанный дверной проем влетел лысый охранник с окровавленным лицом, направил на нее автомат, который держал у пояса, и, не целясь, выпустил в девчонку длинную очередь. Бабас видел, как пули, разрывая на ней одежду, рикошетили, отчаянно визжа, но девчонка лишь обернулась к стрелявшему и спокойно направилась к нему. Подойдя к бойцу, который тупо глядел на нее, не веря своим глазам, она взяла автомат за ствол, легко выдернула оружие из его рук и ударила прикладом по плечу. Боец гулко упал на пол, а девчонка легко согнула автомат в руках: по полу загромыхали пустой магазин и крышка ствольной коробки.
       Бабас вдруг ощутил тупую боль в желудке, как встарь, когда учился на физфаке, и незнакомую ему слабость в коленках. Он мельком глянул на девчонку в изодранной пулями блузке, на Ляку, неподвижно лежащего в дальнем углу и прикрывающего голову руками, услышал два выстрела из пистолета с той стороны, где была дверь в подвал, присел на корточки и обхватил живот руками. Боль в желудке становилась невыносимой.
       
       Глава 14
       
       Анюта остановила машину, отъехав от разгромленного особняка километра на два. Все еще находясь «в железе», как она окрестила чудесное состояние, подаренное ей Тагором, Анюта осторожными движениями разорвала наручники на руках Никиты, поранив ему при этом запястье на левой руке. Никита стал зализывать рану языком, а Анюта быстро вышла из машины и стала раздеваться.
       Ночь была лунная, стемнело еще не окончательно, и прекрасное гибкое тело обнаженной молодой девушки ярко светилось желто-оранжевым на фоне фиолетовых сумерек. Никита, перестав лизать свое запястье и уткнувшись в него губами, зачарованно наблюдал за странными действиями своей новой подруги. Закончив превращение, Анюта встала лицом к нему, держась левой рукой за открытую дверь. Ее красивая грудь высоко вздымалась в такт учащенному глубокому дыханию.
       - Перестань… глазеть! У меня… даже сил… отвернуться… нет… - попросила она, и Никита послушно отвернулся.
       Когда она надела свою изорванную пулями одежду и уселась на водительское место, Никита предложил:
       - Может, я поведу машину?
       - Какая разница? - спросила она, и он согласно усмехнулся.
       Выехав на шоссе, ведущее в Москву, Анюта обернулась к Никите, бросив руль. Машина продолжала двигаться с приличной скоростью.
       - Погони не будет? - весело спросил Никита.
       - Некому гнаться, - в тон ему ответила Анюта.
       - Там еще один целенький остался в подвале, - заметил Никита, - но он уже ни за кем в ближайшее время не побежит. Веревки, которыми я к стулу был привязан, он мне бегом одной рукой развязывал и при этом просил не трогать его.
       - Я тоже двух таких заметила, - нервно хохотнула Анюта, все еще находясь под впечатлением от произошедшего. - Один - понятно: я его сегодня его же пистолетом накормила; а другой за камином спрятался, хотя был совершенно целенький.
       - Какой из себя? - поинтересовался Никита.
       - Здоровый, но лицо умное. Прическа - как у американских морских пехотинцев… Футболка фирмы «Найк».
       - А-а, - удовлетворенно протянул Никита. - Его остальные Бабасом звали. Он у них главный.
       «Бабас!», - с удовлетворением подумала Анюта, улыбнувшись, но тут же спохватилась и обернулась к Никите: не заметил ли? Тагор - шут с ним, он все равно все о ней знает, но ей не хотелось, чтобы Никита был о ней плохого мнения.
       - Куда теперь? - спросила она, выжидающе взглянув на Никиту.
       - А хоть к тебе, - пожал он плечами: - Меня никто не ждет.
       - Ты совсем один? - спросила она, лелея в душе надежду, что он ответит утвердительно.
       - У меня брат есть. Близнец.
       Сердце Анюты ёкнуло безо всякой причины.
       - Похож на тебя как две капли воды? - поинтересовалась она, в душе сожалея, что в мире есть человек, похожий на Никиту.
       - Не совсем, - замялся Никита.
       - Разнояйцовые?
       - Однояйцовые, но мы оба изменились относительно друг друга. Увидишь его - поймешь.
       Анюта задохнулась от радости, услышав это «увидишь», и тут же взяла быка за рога:
       - Когда увижу?
       - Хоть завтра. Отдохнем только…
       Душа анютина переполнилась беспричинной радостью, она опять бросила руль и обернулась к Никите:
       - Поедем ко мне… Только сначала заедем на одну квартиру - там парнишка прячется, посмотрим, что с ним - и ко мне!
       - За руль держись руками, а то гаишники остановят, - бросил ей Никита и тут же спросил: - А что за парень?
       - Да так, - кокетливо улыбнулась Анюта. Она сама не узнавала себя в этой очумевшей самке, сидящей за рулем самоходного автомобиля. Боясь перегнуть палку, тут же добавила: - Тагор навязал мне его. Не знаю, для какой цели. Кстати, он «голубой», - на всякий случай добавила она и улыбнулась.
       - А он нам не помешает? - буркнул Никита, насторожившись.
       - Мы только узнаем, как у него дела, и тут же удалимся ко мне, - радостно успокоила его Анюта, сгорая от счастья.
       
       Бабас стоял посреди разгромленного былого великолепия гостиной, которой он так гордился еще час назад, и оглядывался. В разбитый проем двери заглянул один из охранников, дежуривших на улице, и Бабас кивнул ему, приглашая внутрь. Парень вошел, держа в руке автомат, по лицу его стекала кровь из раны на голове.
       - Что произошло во дворе? - спросил Бабас спокойным тоном. Парень, имени которого Бабас не помнил, ответил громче, чем требовалось, жестикулируя своим автоматом:
       - Машина как танк сшибла ворота. Мы с Патлатым стреляли, но пули от нее отскакивали как от брони.
       - А где Патлатый? - спросил Бабас, и парень показал ему на того, которого перетянула автоматом по плечу эта девчонка. Патлатый лежал навзничь, но слабо ворочался. Голова его была выбрита наголо, и Бабас нашел в себе силы усмехнуться.
       Ляка, пролежавший весь спектакль на полу возле бывшего когда-то роскошным серванта, уселся, опершись спиной о стену, и с виноватым выражением лица стряхивал с себя осколки чешского хрусталя и венецианского стекла. В проеме двери показался еще один наружный охранник с пистолетом в правой руке, левая рука его висела плетью, а лицо было перекошено от боли.
       - Потери есть? - спросил Бабас и услышал голос Юрчика от двери подвала, где недавно они держали пленника:
       - Один убитый - Октай. Остальные, кажется, только ранены.
       Бабас дождался, пока Юрчик подойдет поближе, и переспросил, внимательно оглядев его:
       - Кто его «грохнул»?
       - Пацан этот, - ответил Юрчик, не отводя взгляда.
       - Чем? Он же скован и привязан был.
       - Не знаю, - пожал плечами Юрчик, - на теле у Октая - ни одной царапины.
       - Пульс проверил? - уточнил Бабас, и Юрчик кивнул утвердительно:
       - Мертвее не бывает.
       Бабас помолчал, думая о чем-то, затем спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:
       - Всех наших проверили?
       - Всех, - ответил Юрчик. - Еще трое лежат у двери в подвал. Она их всех кулаками раскидала.
       - Ладно, - Бабас махнул рукой: - Всем - зализывать раны.
       Отведя Юрчика в сторону, Бабас как-то криво улыбнулся и сказал:
       - Забудь обо всем, что я тебе говорил в последние дни. Теперь я тебя хорошо понимаю. Сам не хотел бы встретиться с ней еще раз в такой обстановке. Гараж ее где находится?
       Юрчик поежился и ответил:
       - Неподалеку от того недостроенного дома.
       - Значит, она где-то рядом расположилась, - задумавшись, высказал догадку Бабас. - Я знаю, что кроме тебя ее никто не найдет…
       Заметив, что у Юрчика выражение лица изменилось не в лучшую сторону, Бабас успокоил его:
       - Ничего предпринимать не надо, только увидишь ее и передашь, что я очень сожалею обо всем, что случилось. Если она потребует, пообещай, что я возмещу убытки…
       Сказав это, Бабас невольно огляделся и прикинул, какие убытки понес он сам.
       - Спросишь ее, если получится, не нужна ли ей помощь от нас, - продолжил он. - Веди себя предельно вежливо. Справишься?
       Юрчик согласно кивнул, Бабас одобряюще хлопнул его по плечу, вышел на средину комнаты и стал наблюдать, как бойцы приводили в чувство раненых.
       
       Макоев не терял надежду увидеть Пипетку. Ее спутник - молоденький парень, похожий на не очень красивую девушку, дважды выходил из квартиры в Плотниковом переулке: в продуктовый магазин, затем в обменный пункт - валюту поменять. Если он сидит в квартире безвылазно, значит, скоро должна появиться там и Пипетка.
       Стемнело. Макоев, сидя за рулем своего автомобиля, рассеянно съел заранее припасенный гамбургер из «Макдональдса», запил дорогим баварским пивом (после того, как Пипетка снабдила его деньгами, он многое мог себе позволить). Насытившись, он потер щеки ладонями, чтобы разогнать начавший одолевать его сон.
       Пипетка появилась к полуночи. Из старенькой «копейки» вышли двое: она и какой-то высокий худощавый парень с длинными волосами. Одежда на Пипетке была вся изорвана, парень выглядел получше. Рассеянно оглянувшись по сторонам и не заметив машины Макоева, стоявшей под старым кленом, Пипетка захлопнула дверь «копейки», и они с парнем пошли к подъезду. Подождав минут пять, Макоев вышел из машины, подошел к старому «жигулю», на котором прибыла эта пара, и попробовал открыть дверь. Он точно видел, что Пипетка дверцу на ключ не закрывала, никакой сигнализации и автоблокировки дверей на машине не было, но замок не поддался: его ручка даже не имела свободного хода, как это обычно бывает. Макоев провел пальцем по капоту и убедился, что, несмотря на задрипанный, на первый взгляд, вид, кузов машины имел идеально гладкую поверхность. Он достал из кармана универсальную отмычку и попробовал открыть дверцу, но с удивлением обнаружил, что в замке, вернее в имитации замка, никакого отверстия не было. Недоуменно поглядев на это чудо несколько мгновений, Макоев опустил отмычку обратно в карман брюк и направился к своей машине.
       
       Владик обрадовался, увидев Анюту, входящую в квартиру, испугался, заметив ужасное состояние ее одежды, и огорчился, разглядев, что с Анютой был спутник. Одолеваемый противоречивыми чувствами, он поздоровался с вошедшими, тут же прошел обратно в комнату, чтобы не мешать им в тесной прихожей, и уселся на диван. Анюта прошла к платяному шкафу и стала рыться в нем. Найдя какую-то мужскую рубаху в крупную клетку, она приветливо кивнула Владику – «жив-здоров?» - и прошла в ванну, переодеться. Оставшись наедине с Владиком, Никита тоже поздоровался с ним, уселся в кресло и уставился в телевизор, совершенно не понимая, что происходит на экране. Владик, почувствовав, что приятелю Анюты он не понравился, разговора заводить не стал. Так они и промолчали, сидя в разных углах, пока в комнату не вошла Анюта: умытая, в клетчатой мужской рубахе навыпуск. Рубаха как нельзя лучше прикрывала изорванные пулями джинсы.
       - Все было нормально? - спросила она у Владика, потирая тщательно отмытые руки.
       - Я выходил только в магазин и в обменный пункт, - успокоил ее Владик. - Долго мне еще здесь сидеть?
       Анюта хотела сказать ему правду – «сама не знаю» - но решила не беспокоить парня.
       - Уже скоро. Я только кое-какие дела налажу.
       Владик покорно кивнул головой, подумав, что Анюта налаживает какие-то очень серьезные дела. Всю свою жизнь до того вечера в «Ангаре» он теперь вспоминал как сон. Ему было страшно, но и одновременно интересно: он все никак не мог понять, зачем должен прятаться, и что случиться дальше, но целиком полагался на эту волшебную девчонку из какой-то незнакомой сказки.
       Анюта сходила в кухню, порылась там где-то и внесла в комнату две стодолларовые бумажки, протянув их Владику:
       - Держи при себе. На всякий случай.
       - Поедите? - поинтересовался Владик. - Я там приготовил кое-что…
       - Времени нет, - отмахнулась Анюта, переглянувшись с Никитой. - Мы уже пойдем, а ты жди. Без надобности на улицу не выходи.
       - Я и так уже все дебильные сериалы пересмотрел, - усмехнулся Владик.
       Когда они выходили в подъезд, он спокойно поглядел им вслед, тщательно закрыл за ними дверь, повозившись с замком, затем развернулся на сто восемьдесят градусов на пятке, достал из кармана брюк коробочку с кокаином и вихляющейся походкой направился к журнальному столику, стоящему рядом с креслом.
       
       Макоев заметил парочку, выходящую из подъезда, и тут же отметил, что Пипетка уже одета в мужскую рубаху, но джинсы не поменяла. Из своего наблюдения он заключил, что обосновалась она не в этой квартире. Внимательно глядя, как она открывает дверь машины, Макоев убедился, что ключом Пипетка не пользовалась. Хмыкнув про себя, Макоев подождал, пока «копейка» скроется за углом, и завел двигатель своей машины.
       Сопровождал он их очень осторожно, но ему повезло: парочка не летела по ночным улицам сломя голову, и можно было держать их на большом расстоянии, не опасаясь упустить из виду. Остановились в одном из спальных районов. Машину опять бросили, не закрыв дверцы на ключ. Макоев осторожно прошел за ними и заскочил в подъезд сразу же, как только за ними закрылись двери лифта. Посчитав секунды, за которые лифт поднялся на нужный этаж, Макоев подождал минут пять, затем вызвал лифт и вновь посчитал секунды. Все сошлось. Войдя в лифт, он немного подумал и нажал на кнопку пятого этажа. Посчитав секунды, он поморщился и вновь спустился на первый этаж. Нажав кнопку шестого этажа, он удовлетворенно закончил счет одновременно с остановкой лифта и вышел из него. Нужную дверь он почему-то определил сразу, по ему одному известным признакам. Приложив ухо к двери, он с удовлетворением услышал монотонный разговор, смех Пипетки и шум воды из крана. Вниз спускался по лестнице. Выйдя из подъезда, прошел рядом с пипеткиной (или ее друга) «копейкой», дернул мимоходом ручку дверцы - на этот раз с правой стороны - и направился к своей машине. Еще через пять минут он был уже на пути к дому. Когда уже был далеко от дома, где остановилась Пипетка со своим приятелем, Макоев вдруг понял, что его так насторожило во дворе Плотникова переулка: капот машины, которая пробежала, судя по всему, немало, был совершенно холодным.
       
       Никиту мыться Анюта отправила первым. Затем он ждал ее, сидя на старом диванчике и глядя в телевизор, где происходило что-то неинтересное. Когда Анюта вошла в комнату, Никита привстал с кресла, открыв рот от удивления. Одежду, включая парик, Анюта надела на себя впервые, если не считать примерку в магазине, но вела себя так, как будто родилась в том, что на ней было в этот момент.
       - Ты зачем так вырядилась на ночь глядя? - спросил он, оправившись от изумления.
       - А другого ты ничего не хочешь сказать? - слегка обиделась Анюта.
       - Извини, я не то имел в виду, - смутившись, стал оправдываться Никита.
       - А что ты имел в виду? - хитро улыбнулась Анюта, но даже это хитрое выражение на ее лице уже было хитростью не девчонки-сорванца, а дорогой и недоступной дамы, способной веревки вить практически из любого мужчины, попавшегося ей на пути.
       - Я хотел сказать, что мне будет очень приятно снять с тебя это все своими руками, - не моргнув глазом, нашелся Никита.
       - Это уже теплее, - довольно потянувшись, согласилась Анюта. - А что ты с меня снимешь в последнюю очередь?
       - Парик, - ответил Никита, но тут же поправился: - Нет, парик я снимать не буду. Я за него держаться буду, чтобы ты из-под меня не ускользнула.
       Анюте такое хамство понравилось:
       - А с тобой интересно будет, - проворковала она отработанным грудным голосом, - только у меня есть еще несколько таких штучек, за которые можно приятно подержаться.
       Насыщались друг другом они долго, исступленно, как будто в первый и последний раз: она дергала его за длинные волосы на голове, совсем не картинно хрипя и повизгивая при этом, он сопел и подвывал, больно тиская ее за те самые штучки, которые она предложила ему с самого начала. Они меняли позы, эрекция его была сродни жажде заядлого курильщика, когда тот прикуривает одну сигарету от другой: он «приплывал», замерев на какое-то мгновение, сжимая бьющееся тело в крепких объятиях, затем тут же был готов делать это еще и еще - бессчетное количество раз. Когда они, утомленные, лежали порознь, уже на полу, Анюта нервно захихикала.
       - Что с тобой? - устало спросил Никита.
       - Все в порядке, - успокоила она. - Просто я вспомнила, как Тагор говорил, что в нас сочетается божественное с животным, и подумала, что в какой-то момент мы с тобой были похожи на двух собак в период случки.
       Никита приподнял голову и недоуменно взглянул на Анюту. Она тоже подняла голову от ковра:
       - Все хорошо. Мне нравится. Я не стыжусь этого.
       Они помолчали немного.
       - А все-таки Тагор неплохой парень, хоть и похож на манекен в своем костюме, - заговорила она вновь, не поднимая головы.
       - В каком еще костюме? - приподнялся на локтях Никита, чтобы видеть ее лицо.
       - В черном, - удивленно ответила Анюта, тоже приподымаясь. - С красным галстуком и в парадных штиблетах.
       - Ты чего-то путаешь, - возразил Никита, поднявшись и присев на ковре. - Он всегда одет в джинсы и тонкий свитер, а на ногах у него - кроссовки.
       - Я все поняла, - Анюта быстрым движением подползла к Никите и уткнулась носом ему в бок, жадно вдыхая запах тела. - Он является каждому из нас в том виде, который нам больше нравится. Вот только неясно, как он будет выглядеть, когда явится нам обоим одновременно. Мы ведь теперь не будем расставаться?
       - Лишь бы ты этого захотела, - ответил Никита, и она без промедления заверила его:
       - Хочу.
       Почувствовав сладкое томление в нижней части живота, Анюта изогнулась на ковре и тихо попросила:
       - Погладь меня.
       Никита стал осторожно гладить ее по животу, громко задышав при этом, она положила руку ему на колено и тихо застонала. Еще через несколько мгновений у них все началось сначала.
       
       Глава 15
       
       Утром он еще раз проехался на ней: недолго, с ленцой, но ей большего и не хотелось. Будильник запел привычное «Вставай…» уже тогда, когда она, обессиленная, нетвердым шагом двигалась в ванну. Пока она мылась, Никита порылся в холодильнике и занялся завтраком. Нарезав хлеб, сыр, согрев воду в круглом чайнике в крупный белый горошек на кислотно-красном фоне, пожарив яичницу, он ждал ее, стоя посреди кухни голым в ее любимом льняном переднике. Войдя в кухню, Анюта подошла к Никите, приподняла передник, внимательно поглядела на то, что он скрывал, и удовлетворенно хмыкнула.
       - Не нагляделась? - полюбопытствовал Никита, держа в одной руке нож, в другой - вилку.
       - Ух, какой ты грозный, - улыбнулась она, посмотрев на нож в его руке. - Мне некогда было глядеть на него. Я занята была.
       - Позавтракай сначала, а то до кровати не доползешь, - посоветовал он с серьезным выражением лица.
       - А что, еще чего-нибудь будет? - удивленно спросила она.
       - А ты хочешь?
       - Я хочу тебя даже тогда, когда ничего не хочу, - сказала она, вздохнув при этом, и присела к столу, глядя на странно приготовленную яичницу. - Выглядит аппетитно.
       Он присел напротив, поставив на стол две чашки с горячим кофе. Анюта вилкой разрезала пополам яичницу, увидела медленно вытекающий желток и хмыкнула от удовольствия:
       - Послушай, как ты добился этого: жидкий желток, и никаких белковых «соплей», которые я терпеть ненавижу? - спросила она, аккуратно макая хлебом в желто-оранжевый желток.
       - Рецепт прост, - улыбнулся, наконец, Никита. - Яичница-глазунья: кладешь яйца на сковородку, а глаза сами вылезут.
       Анюта потешно хрюкнула набитым ртом, прожевав поинтересовалась:
       - А если серьезно?
       - Дожидаюсь, пока прожарится нижняя часть, затем переворачиваю яичницу, но держу недолго: буквально две секунды. Затем - в тарелку.
       - Все гениальное - просто, - усмехнулась Анюта. - Где ты был все это время? У меня жизнь не складывалась оттого, что я люблю жидкий желток, но ненавижу жидкий белок.
       - Теперь я всегда буду у тебя под рукой, - сказал Никита, отхлебывая кофе из своей чашки, и она спросила:
       - А ты почему не ешь?
       - Я ем один раз, когда солнце зайдет.
       - Зачем? - Анюта даже жевать перестала.
       - Мне так нравится. Обычно люди едят раза в четыре больше, чем требуется для организма. Я - другой.
       - А ты не из мусульман, случайно? - поинтересовалась Анюта, принимаясь за сыр и кофе. - Они постятся таким образом.
       - Могла бы заметить, что я необрезанный, - усмехнулся Никита.
       - Не обратила внимания, но очень скоро исправлю это, - пообещала Анюта и блаженно прищурилась, потягивая кофе.
       Через двадцать минут, опустошенная, она лежала у него под боком, потираясь носом о ребра на его красивой груди.
       - Ты обещал свозить меня к твоему брату… - медленно протянула она, поглаживая его рукой от коленки до того самого места.
       - Съездим сегодня, - пообещал он, - только сначала зайдем к одному художнику.
       - Будем покупать картины? - хихикнула она.
       - Он не продает их. Только дарит.
       - А чем живет?
       - Чем придется.
       - Так мы пойдем за подарком?
       - Нужно поглядеть, в каком он состоянии. Если на него не обратить внимания, он умрет с голоду, - объяснил Никита и добавил, поднявшись: - Собирайся.
       - А я бы с тобой еще пару дней полежала, - мечтательно протянула Анюта, погладив себя по груди.
       - Еще належишься, - весело пообещал Никита, надевая трусы.
       - Эй, Тагор! Ты видишь нас? - неожиданно вскрикнула Анюта и шкодливо раздвинула ноги. - Нам хорошо!
       Никита молча затрясся от смеха, глядя, как она, подобно распутной девке, лежит, раздвинув ноги, на разложенном для сна диване.
       
       Макоев сидел в своей машине, развалившись, и лениво пожевывая бутерброд с черной икрой, прихваченный на бегу в какой-то роскошной кафешке. Жена, после того, как он стал регулярно снабжать ее зелеными бумажками, стала предупредительней и настороженней. Она стала раньше просыпаться и уже не появлялась перед ним растрепанной и неумытой. Завтрак ждал его в любое время, когда бы он ни поднялся с постели. Все бы хорошо, но только Пипетка отравляла его существование тем, что он никак не мог постигнуть происходящего с ней и вокруг нее. Он уже точно знал, что ставшая известной история с Бабасом - дело ее рук. Он никак не мог понять, каким чутьем она точно определяет, где лежат деньги, и как их взять. Он не знал, какова доля правды и сколько вымысла в россказнях о ее неуязвимости, но машину он сегодня рано утром обследовал досконально: кузов, стекла и резина были как самая крепчайшая сталь - нож не оставлял на них даже царапины. Он понимал, что влезает туда, куда лезть не следовало, он помнил, о чем его попросила Пипетка, когда поделилась долларами, но его гнало вперед, и он не сопротивлялся этому. У него уже были неприятности на службе из-за долгих отлучек, но пипеткина тайна никогда не даст ему успокоиться.
       Пипетка со своим приятелем появилась часам к десяти. Выйдя из своего подъезда, она прошла мимо «копейки» и направилась в другой конец огромного двора, окруженного многоэтажными громадами. Остановившись возле новенькой красной «Ауди», она открыла дверь машины и что-то забрала из салона. «Ничего себе!», - присвистнул Макоев и почесал затылок. Подойдя к своему длинноволосому спутнику, который терпеливо ждал ее возле таинственной «копейки», Пипетка что-то сказала ему, рассмеявшись при этом, а тот лишь кивнул головой, даже не улыбнувшись.
       «Чего она нашла в этом сопляке?», - с неудовольствием подумал Макоев и попытался собрать воедино расползающиеся факты ее поведения в последние дни. Этот волосатый парень, другой волосатик (педик, судя по всему), вся эта история с Бабасом (интересно: сколько в ней правды?), эти сумасшедшие деньги, квартиры, машины, одна из которых вообще не поддается осмыслению, - есть от чего с катушек слететь.
       Макоев дождался, пока эти двое удалятся на своей «копейке» (заметил: ключом опять не пользовались), и рванул следом. Еще один адрес ему не помешает, если, конечно, они не поехали просто отдыхать. Оказавшись в одном из арбатских переулков (до Плотникова переулка, где Пипетка имеет еще одну квартиру, - рукой подать), Макоев притормозил и вылетел из машины сразу же, как только эти двое скрылись в подъезде старинного дома. Здесь все было проще: широкий проем между лестничными маршами был обрамлен сеткой, и Макоев без труда определил этаж и квартиру, в которую они вошли, не позвонив и не постучав. Он удовлетворенно причмокнул губами, вышел из подъезда, зажмурившись от яркого солнца, и направился к ближайшему киоску, чтобы взять себе хорошего пива.
       
       Художник был похож на общипанного святого со старинной иконы. Молодые задорные глаза, глубокие морщины на лбу и щеках, кудлатая борода, неряшливо остриженная голова и легкая мальчишеская фигура не давали возможности безошибочно определить его возраст.
       - Никитушка, мерзавец ты эдакий, - пропел приятным баритоном художник, неподражаемо улыбнувшись и широко раскинув руки. - Эк уважил меня, сердце мое!
       Они с Никитой крепко обнялись, прижавшись щеками друг к другу, и художник, отстранив Никиту, поглядел на Анюту, одетую не роскошно, но весьма презентабельно.
       - Эку кралю ты отхватил себе, стервец! - еще шире улыбнулся художник и попросил приятеля: - Давай, знакомь. Я весь в нетерпении: давно таких красивых не видел!
       Анюта, которая еще сегодня утром подумала, что не сможет прикоснуться ни к какому другому мужчине кроме Никиты, неожиданно с удовольствием поцеловалась в губы с новым знакомым, а тот, вконец охамев, прошептал ей на ухо, коснувшись своей грудью ее груди:
       - Все мымры, которые у него были до тебя, - просто дерьмо по сравнению с тобой.
       Анюта хихикнула неожиданно для себя, хотя почувствовала, как больно кольнуло ее это «которые у него были».
       - Ты чего моей подруге шепчешь, пень старый? - нахмурился Никита. - Гляди - не приду больше.
       - Куды ты денисси, - отмахнулся художник, отстраняясь от Анюты. - Не совращал я твою спутницу, у меня своих хватает - в очередь стоят.
       - Так уж и в очередь? - вплелась в разговор Анюта, которой художник начинал нравиться все больше и больше.
       - А я не вру, - выпучил глаза бородач. - Пойдем в мастерскую, я тебе одну прямо сейчас покажу.
       - Зовут-то как? - спросила Анюта в спину художника, удалявшемуся по направлению двери, ведущей в соседнее помещение. Она невольно стала говорить в той же манере, что и он.
       - Зина, - ответил ей художник, обернувшись и улыбнувшись.
       - Да мне твое имя узнать хочется, - усмехнулась Анюта, и художник вновь красиво развел руками:
       - Андрей я.
       - А я - Анна, - улыбнулась Анюта и направилась вслед за ним.
       Первая комната, в которой они обнимались, была похожа на квартиры многих москвичей: разбросанные в беспорядке вещи, мебель с бору по сосенке. Вторая комната была мастерской: высокие портьеры разных цветов на стене до самого потолка, подрамники с холстами, стоявшие везде, мольберт в углу, штатив с фотоаппаратом посреди комнаты. В углу, у портьеры, стояла совершенно голая молодая женщина, скрестив руки на груди. Она молча смотрела на входящих в мастерскую Андрея, Анюту и Никиту. Андрей подошел к женщине с таким видом, будто она была манекеном, и вызывающе обратился к Никите:
       - Видал, сопляк?
       Он провел рукой по боку женщины, повторяя ладонью изгибы ее тела, погладил грудь и живот:
       - Видал? Это тебе не лахудр малолетних по подъездам тискать.
       Женщина покорно опустила руки и лишь слегка улыбнулась, когда Андрей погладил ее грудь.
       - Иди, пощупай, какие плоды - мало не покажется! - трогая сосок на правой груди женщины, обратился он к Никите, но тот не двинулся с места, и Анюта благодарно взглянула на своего спутника.
       - Ну, как хочешь, - махнул рукой Андрей и направился прочь из мастерской, крикнув на ходу женщине: - Зинаида, чай поставь.
       Анюте было немного досадно, что Никита пялится на чужую голую женщину, и она, пока мужчины переговаривались о чем-то вполголоса, прошла в кухню вслед за Зинаидой, которая удалилась туда чуть ранее: голышом, как была.
       - Зин, ты бы оделась, - предложила Анюта, улыбнувшись через силу. - Тут ведь мужчина чужой, незнакомый тебе.
       - Почему незнакомый? - ухмыльнулась Зина. - Мне Андрей уже рассказывал о нем. Да ты не бойся, не съем я твоего мужчину.
       Анюта критически оглядела Зинаиду: у всякой женщины есть меленькие недостатки, и ей доставляло удовольствие отмечать их.
       - Много у Андрея манекенщиц? - спросила Анюта, стараясь досадить Зинаиде, но та только улыбнулась:
       - Не манекенщиц, а натурщиц. Такая, как я - одна.
       - Это твоя профессия? - не унималась Анюта.
       - Хобби, - Зина стала рыться в кухонном шкафу в поисках чего-нибудь съестного, грациозно изогнувшись при этом. Анюта обернулась на шорох и увидела мужчин, с любопытством заглядывающих в дверной проем.
       - Ага, хобби, - подтвердил Андрей, улыбнувшись. - Ее муж сначала возражал против того, чтобы она позировала мне, а потом привык. Теперь ему даже нравится. После того, как акварели мои увидел.
       - Ты замужем? - удивилась Анюта.
       Зинаида улыбнулась и пожала плачами.
       - Замужем, - вновь стал объяснять Андрей. - Мужик у нее неплохой да только со своими обязанностями не дюже справляется, вот я и помогаю ему.
       По лицу Зинаиды пробежала тень недовольства:
       - Да не греши ты на него. Справляется он нормально, просто я против тебя устоять не могу. Слабохарактерная.
       - Ага, - кивнул головой Андрей. - Я пользуюсь ее слабохарактерностью, а мужу мы ничего не рассказываем.
       Никита решил разрядить обстановку и обратился к Зинаиде:
       - Может, сходишь в магазин, возьмешь чего-нибудь? Я сейчас денег дам. - Андрей при этом деликатно удалился в комнату.
       Зинаида достала сигарету из пачки, лежавшей на столе, и, желая досадить Анюте, подошла вплотную к Никите, остановилась, чуть разведя руки в стороны и почти касаясь грудью его груди.
       - Молодой человек, прикурить даме не дадите? - спросила она самым вульгарным тоном, на какой только способна женщина.
       Никита молча смотрел ей в глаза, не улыбаясь. Анюта не выдержала и обратилась к Зинаиде миролюбивым тоном:
       - Хватит тебе. Я больше не буду приставать
       Зинаида почему-то шмыгнула носом, отвернулась от Никиты, прошла к столу, взяла лежащую на нем зажигалку и прикурила:
       - Хорошо, давай деньги - я в магазин схожу.
       Никита полез в карман за деньгами, а Анюта вновь не удержалась и спросила ехидным тоном:
       - А ты на улицу так пойдешь или оденешься?
       - На улицу оденусь. Приду - опять трусы сниму.
       Женщины поглядели друг на дружку и рассмеялись.
       Вытащив из кармана пять сотенных бумажек, Никита протянул их Зинаиде:
       - Вина возьми. Андрей любит красное сухое.
       - Знаю, - Зинаида поглядела на деньги: - Пятьсот рублей. Не много ли будет?
       - Оставшееся спрячь. Присмотри за Андреем.
       - Присмотрю, - пообещала Зинаида, направилась прочь из кухни и, не удержавшись, плавно покачала обнаженными крутыми бедрами.
       Анюта не обиделась.
       
       Они не сидели чинно за столом. Зинаида с Андреем сидели в свободных позах со стаканами в руках на старом потрепанном диване, Анюта с Никитой примостились на единственном кресле: Анюта - свободно развалившись, а Никита - примостившись на подлокотнике. Все пили сухое вино, лишь Никита - кока-колу. Анюта с удивлением узнала, что Никита совсем не употребляет алкоголь и не курит. Разговор вяло скользил вокруг искусства, литературы, заговорили о сексе.
       - А тебе доставляет удовольствие раздеваться перед мужчиной? - миролюбиво спросила Анюта у Зинаиды.
       - Только перед тем, с которым я не спала.
       - Так вот почему ты красовалась перед Никитой, - улыбнулась Анюта.
       Зинаида тоже улыбнулась и кивнула согласно головой:
       - Ходить голой в квартире перед мужчиной, с которым никогда не переспишь - это даже острее, чем на пляже, перед толпой голых мужиков с их «приборами».
       - А тебе доводилось – перед толпой? - поинтересовалась Анюта.
       - Доводилось.
       - Где это тебя угораздило?
       - В Серебряном Бору. Там пляж нудистский.
       Тут только Анюта сообразила, что у Зинаиды был сплошной загар без белых прогалин на груди и бедрах.
       - А как муж на это смотрит?
       - На голых женщин? Так же, как и я на голых мужчин: с удовольствием.
       - Так вы вместе на пляж ходите? - изумилась Анюта.
       - Когда как.
       - Ну и чего же ты, придя из магазина, не сняла трусы, как обещала? - спросила слегка захмелевшая Анюта.
       - Зачем снимать? - Зинаида встала с дивана, прошла на средину комнаты, повернулась к мужчинам спиной и задрала юбку, заголив свой голый, округлый, загорелый, аппетитный зад. - Я их и не надевала.
       Анюта чуть не задохнулась от зависти: это выглядело гораздо сексуальнее, чем просто голая женщина. Она крепко сжала ладонью руку Никиты в благодарность за то, что он поглядел на это сексуальное чудо вполне равнодушно. Андрей, обратив внимание на выражение анютиного лица, проворчал с дивана:
       - Все вы, лахудры, эксгибиционистки. Если хочешь, - обратился он к Анюте, - я и с тебя портрет в полный рост сделаю. «Ню» называется.
       - Ага, - усмехнулась Зинаида, проходя мимо кресла и подмигивая Анюте: - Нюся в стиле «ню».
       Анюта поняла, что Зинаида ревнует, и бодро ответила Андрею:
       - Хорошо. Только потом как-нибудь.
       Обернулась к Андрею:
       - Нам не пора?
       
       Макоев с удовольствием отметил, что парочка задержалась в квартире не более двух часов. Заведя двигатель, он по-прежнему, не приближаясь вплотную, стал «вести» пресловутую «копейку», но вдруг, на Тверском бульваре, в многокилометровой пробке, «копейка» стала выделывать совершенно небывалые фигуры, протискиваясь между не совсем плотно расположенными по отношению друг к другу медленно движущимися автомобилями и неизбежно удаляясь от Макоева. Макоев ругнулся несколько раз матом, на первом же повороте свернул вправо, долго вихлял по переулкам и выбрался обратно на Арбат. Поставив машину неподалеку от дома, в котором побывала преследуемая им парочка, он поднялся по лестнице наверх, постоял у двери той самой квартиры, а затем толкнул ее, незапертую, и вошел. Остановившись в прихожей, он стал оглядываться. Из кухни высунулась бородатая голова и спросила:
       - Тебя как зовут?
       - Сергей, - ответил Макоев.
       - Проходи, Сергей, в мастерскую, - сказал бородач. - Я сейчас подойду. Тебе чаю или кофе?
       - Чаю, - ответил Макоев, перестав удивляться.
       - Вина сухого будешь?
       - Налей.
       Макоев вошел в комнату и огляделся: это была не мастерская. Он по запаху краски понял, что попал к художнику. Войдя в следующую дверь, Макоев понял, что достиг цели. Абсолютно голая женщина, сидевшая на стульчике в углу на фоне зеленой драпировки, поднялась, подошла к мольберту, достала сигарету из пачки, лежащей на нем, приблизилась к Макоеву так, что ему даже показалось, будто он слышит биение ее сердца под красивой загорелой грудью, и спросила:
       - Прикурить не дадите, молодой человек?
       Макоев шумно сглотнул и ответил осипшим голосом:
       - Не курю.
       Женщина улыбнулась и вернулась к мольберту, чтобы взять зажигалку. В мастерскую заглянул бородач:
       - Вы уже познакомились? Вот и прекрасно. Ты ко мне по какому поводу? - обратился он к Макоеву.
       - Знакомая сказала, что будет у вас со своим приятелем.
       - Анюта? Были они с Никитой. Только недавно уехали.
       - Куда, не сказали?
       - К брату его, в Сергиев Посад.
       - Адрес не скажете?
       - Адреса не знаю, но спросите у любого - вам покажут, где находится приют для слепоглухонемых.
       - Спасибо, - Макоев поглядел на женщину, которая, подойдя поближе, стояла в полной своей красе, пальцами одной руки держа сигарету, а другой поглаживая себя по животу, едва не касаясь пальцами поросшего рыжими кудрявыми волосками лобка, и подумал, что ехать сейчас в Сергиев Посад не стоит.
       Они сидели втроем на диване, мило беседуя и попивая вино, Зинаида расположилась между двумя мужчинами. Когда Андрей отошел в кухню за чаем и кофе, Зинаида, видя, что Макоев никак не может оторвать своего взгляда от ее прелестей, тронула его за руку и спросила:
       - У тебя носовой платок есть?
       Макоев кивнул.
       - Дай его мне.
       Макоев молча достал платок, она, развернув его не до конца, положила себе на лобок, но так, чтобы закрыть не очень много. Макоев вздохнул, подавляя мелкую дрожь внутри организма: такое не каждый выдержит. Вернувшийся из кухни с тремя чашками в руках Андрей поглядел на макоевский платок и усмехнулся:
       - Что-то я раньше, Зинаида, не замечал за тобой такой стеснительности.
       - Я испугалась, что наш новый знакомый дыру на мне протрет своими глазами, - усмехнулась Зинаида, глядя на Макоева, и тот опустил взгляд.
       Через некоторое время явился еще один мужчина, поздоровался со всеми, внимательно оглядев Макоева, и спросил у Зинаиды:
       - Вам еще долго работать?
       - С полчаса, - ответила она, улыбнувшись.
       Мужчина внимательно взглянул на Макоева и представился:
       - Евгений.
       - Сергей, - ответил ему Макоев.
       Руки они друг другу не пожали.
       - Я съезжу в автосервис. Дома буду часа через полтора, - бросил Евгений Зинаиде и обернулся к Андрею: - Пойдем перебазарим - дело есть.
       Мужчины ушли в мастерскую. Изумленный Макоев спросил тихим голосом:
       - Это кто?
       - Муж.
       - Чей муж?
       - Мой пока.
       Макоев почувствовал, что спина его вспотела.
       - Пойду я, - сказал он Зинаиде и встал с дивана.
       - Куда спешить? Посмотришь, как художник работает.
       - В другой раз как-нибудь.
       Макоев собрался уходить, но остановился, окликнутый Зинаидой:
       - Платок забери.
       Оглянувшись на дверь мастерской, он медленно протянул руку, и когда рука его коснулась платка, Зинаида прижала его ладонь сверху своей ладонью, отчего большой палец его коснулся теплой плоти. Зинаида чуть раздвинула ноги, прикрыла глаза и сделала несколько движений рукой, отчего палец его проехался по увлажнившимся губам. Макоев все это время неотрывно глядел на дверь мастерской. Зинаида открыла глаза, улыбнулась и отпустила его руку. Он пошел к выходу, держа носовой платок в руке.
       - Приходи еще. Мне понравилось, - догнало его уже в прихожей.
       - Чего это тебе так понравилось? - спросил Евгений, как раз в этот момент вошедший в комнату.
       - Он анекдоты уморительные рассказывал, - улыбнулась Зинаида.
       Макоев обернулся еще раз и полюбовался на совершенно удивительную картину: голая Зинаида на диване, откинувшись на спинку и слегка раздвинув ноги, рядом ее муж, с некоторым подозрением поглядывающий на нее, и Андрей в дверях мастерской, весело почесывающий свою неопрятную бороду.
       Сев в машину, Макоев отёр потную шею платком, который все еще держал в руке, поглядел внимательно на платок, усмехнулся и бросил его на сиденье рядом.
       
       Глава 16
       
       Выехав за пределы Москвы, Никита бросил руль и откинулся на спинку сиденья. Траса была не загруженной, но машина ехала нескоро, подчиняясь желанию Никиты. Анюта, уязвленная Зинаидой, хотела, чтобы Никита обратил на нее внимание, и потому, притворившись, что ей жарко, расстегнула блузку до живота, отчего ее тугие, с розовыми сосками, груди попеременно выскальзывали за борта блузки. Анюте приходилось самой чуть покачивать корпусом, так как машина ехала слишком медленно и слишком ровно. Никита заметил ее хитрость, но решил не обижать подружку и сделал вид, что поддался на уловку. Он обнял ее локтем за шею, ладонь его опустилась на уровень весело прыгающих грудей, и пальцы попеременно дотрагивались то до одного соска, то до другого. Анюта млела, прикрыв глаза.
       - Тебе понравилось, как вела себя Зинаида? - осторожно спросила она, приоткрыв глаза.
       Никита пожал плечами:
       - Подобным выходкам я не придаю значения. Если человеку это доставляет удовольствие - ради Бога!
       - А если бы я - вот так… как она? - еще осторожнее спросила Анюта.
       - Не знаю, - честно ответил Никита. - Ты для меня - другое дело.
       - А сама Зинаида тебе понравилась? - не унималась Анюта.
       - Я не думал об этом. Я полон тобой.
       Благодарная Анюта отняла его руку от своей груди и стала целовать ладонь, которая доставляет ей столько удовольствия. Никита поцеловал ее в волосы.
       - А что, если нам заехать в лес на полчаса? - спросила она, подняв на него взгляд.
       - На обратном пути, - лаконично возразил Никита, оторвал ладонь от ее губ, погладил по щеке, а затем стиснул ей правую грудь так, что она обмякла на сиденье и тихо завыла от переполнявшего ее удовольствия.
       Чуть успокоившись, Анюта вновь стала приставать с вопросами. Сексуальная тема не давала ей покоя.
       - Ты знаешь, говорят, у близнецов бывают такие случаи, когда их жены путают своих мужей. Ты не слышал?
       - Не приходилось.
       - Ну, я понимаю, - продолжала развивать тему Анюта, - при близком контакте можно отличить одного брата от другого, но ведь издали можно перепутать и раздеться перед чужим мужчиной, как Зинаида сегодня.
       - Тебе это не грозит, - успокоил ее Никита. - Я тебе уже говорил: мой брат совсем не похож на меня. К тому же ты можешь раздеться перед ним прямо сегодня, но это не доставит удовольствия ни тебе, ни ему.
       - Почему?
       - Потому, что он ничего не увидит.
       Анюта помолчала и спросила после некоторой паузы:
       - Он слепой?
       Никита утвердительно кивнул головой.
       - Значит, ты встречаешься, чтобы увидеть его, а он - только чтобы услышать.
       - Он не слышит, - тихо ответил Никита и взглянул на растерявшуюся Анюту. - Ты про слепоглухонемых знаешь что-нибудь?
       - Где-то читала. Они руками «разговаривают».
       - Саша немного разговаривает голосом, только очень неразборчиво.
       - Я не представляю, как можно выучиться говорить, ничего не видя и не слыша, - покачала головой Анюта, застегивая блузку.
       - Уже не жарко? - улыбнулся Никита. - Да не расстраивайся ты: у них своя жизнь, отличная от нашей, они также бывают счастливы и несчастны. Саша половину своего времени тратит на то, чтобы выучиться разговаривать голосом. Технология чрезвычайно сложная, требует огромного усилия воли и много труда, но, с другой стороны - все равно заниматься больше нечем.
       - Ты так спокойно говоришь об этом…
       - Я привык. Когда нам было по пять месяцев, Саша простудился, заболел пневмонией, ему прописали антибиотики… Когда это случилось, наши родители еще некоторое время держали Сашу дома, но вскоре поняли, что погубят его. Пришлось отдать брата в специальное заведение для таких детей. Мы часто ездили к нему, но он становился от нас все дальше и дальше. Вернее, он и близким-то никогда не был, потому что наше общение с ним очень ограничено, и люди, живущие рядом с ним, всегда были ближе ему. Недавно наши родители погибли в автокатастрофе, так что из «другой» жизни у него остался я один.
       - А там у него много друзей?
       - Недавно он женился, скоро будет ребенок.
       - А как же они его воспитают? - удивилась Анюта.
       - Никак. Если ребенок будет нормальным, его заберут у них.
       Анюта насупилась:
       - Какой удар для матери… Ничего другого сделать нельзя?
       - Ребенок будет так же далек от них, как Саша отдалился от нас. Мы живем в разных мирах, и нас связывает тонкая нить, которую мы держим кончиками наших пальцев. Родители приезжают к своим детям, дети ездят в гости к родителям. Но только в гости. Совместной жизни не получается - слишком мы разные.
       - Зачем же они рожают, если знают, что у них все равно ребенка заберут? - Анюта сидела нахохлившись, на ресницах ее блестела слеза.
       - Во-первых - инстинкт, - улыбнулся Никита, - Во-вторых, они будут знать, что где-то живет их кровиночка.
       Анюта подумала, что они с Никитой смогут забрать ребенка его брата, но вслух ничего не сказала. Они уже подъезжали к месту назначения, и она смахнула платком слезу с ресницы. Достав зеркальце, хотела привести макияж в порядок, но затем передумала и отправила зеркальце обратно в сумочку.
       Саша действительно не был похож на Никиту. Все черты лица были те же, только само выражение его было совсем иным: не то брезгливым, не то обиженным. Разницу подчеркивала и очень короткая стрижка: почти наголо. Эта разница так поразила Анюту, что она сначала боялась даже подойти ближе. Саша вышел из приютского корпуса под руку с Никитой, за другой локоть Никиты держалась совсем молодая девушка, тоже коротко стриженная. Ее лицо без каких-либо признаков макияжа тоже имело то самое неуловимое выражение, которое так отличало Сашу от его брата. Из-под простенького платьица выпирал уже приличный живот. Никита подвел брата и его жену к Анюте, осторожно высвободил свои локти, взял руками ладони брата и стал на них изображать что-то пальцами. Саша улыбнулся и сразу же стал больше похож на Никиту. Никита обернулся к Анюте:
       - Я сказал ему о тебе. Сейчас он познакомится с тобой. Не пугайся: я разрешил ему «осмотреть» тебя поподробнее.
       Взяв анютину ладонь в свою руку, Никита другой рукой свел ее с ладонью Саши. Тот приблизился к Анюте, осторожно пробежался пальцами по ее лицу, затем потрогал шею и плечи. Когда он коснулся своими мягкими ладонями ее груди, она вздрогнула и поглядела на Никиту.
       - Не бойся, - улыбнулся тот. - Для них это - не секс. Они так часто делают друг с другом. Больше всего они любят обниматься: для них это - высшая форма общения и доверия друг другу. Представь себе: больше у них ничего нет. Хотя, - Никита вновь улыбнулся, - сексом они начинают заниматься очень рано, и ничего с этим не поделаешь. Да и надо ли что-нибудь делать, если природа требует?
       Все время, пока Саша знакомился с Анютой, его жена терпеливо стояла, не двигаясь с места и глядя сквозь Анюту. На лице ее царило с трудом сдерживаемое любопытство. Никита взял ее руку в свою и тоже что-то «сказал». Совсем молоденькая женщина заулыбалась.
       - Ее зовут Леной, хотя, впрочем, это никакого значения не имеет сейчас ни для нее, ни для тебя, - сказал Никита и подвел беременную женщину к Анюте.
       Пока Лена ощупывала Анюту, та успела внимательно рассмотреть ее девственно чистое лицо, ощутить ее запах - чистой кожи и почему-то парного молока и ванили. В какой-то момент Лена замерла, прислушиваясь к чему-то внутри себя, взяла руку Анюты и прислонила ладонью к своему животу. В животе что-то зашевелилось. Лицо Лены расплылось от блаженства и счастья.
       Усадив брата и его жену прямо на траву, Никита подошел к Анюте:
       - Я схожу к директору, передам деньги: Лене сейчас надо усиленно питаться. А ты побудь пока здесь.
       Никита ушел, а Анюта стала наблюдать за парочкой поодаль, метров с четырех. Ей было странно оттого, что она может беспрепятственно, в упор разглядывать этих людей, занятых друг другом и отрезанных от остального мира. Саша погладил Лену по животу, взял ее руку и что-то «сказал», Лена улыбнулась и положила свою руку Саше на плечо. Затем они стали смотреть открытыми глазами на солнце, застыв недвижно и не моргая. Анюте почему-то стало страшно, и она отошла от них, приблизившись к зданию, куда вошел Никита. Из другого здания, расположенного рядом, выскочила девочка лет двенадцати. Разведя руки в стороны, она сделала несколько уверенных шагов и оказалась возле большого дерева, расположенного во дворе. Схватившись ладонями за ствол дерева, она стала раскачиваться из стороны в сторону, как это делают звери в зоопарках, заключенные в тесные клетки, и выть - тоже по-звериному. Выскочившая из того же здания немолодая женщина в белом халате осторожно подошла к девочке и тронула ее за плечо. Девочка оттолкнула руку и огрызнулась голосом, нечленораздельно. Из здания вышла еще одна женщина в белом халате и встала рядом, не прикасаясь к девочке и внимательно глядя на нее. Первая женщина направилась к административному зданию, куда вошел Никита. Когда она проходила мимо Анюты, та обратилась с вопросом:
       - Что с этой девочкой?
       - Мама ее не приезжает уже вторую неделю, - спокойным тоном ответила та и вздохнула: - Попробуй наездийся каждую неделю, когда полстраны не работает.
       Анюта вдруг заплакала в голос, навзрыд.
       - Эко тебя развезло, милая, - все тем же равнодушным тоном посочувствовала женщина. - Побудешь здесь - и не такое увидишь. Если по каждому случаю плакать, никакого сердца не хватит.
       Покачав головой, женщина пошла дальше, а из двери здания показался Никита.
       - Что с тобой? - спросил он, подойдя и прижав ее голову к своей груди.
       - Ничего, - ответила Анюта, вытирая слезы. - Я теперь жить спокойно не смогу.
       - Сможешь, - улыбнулся он. - Тут ничего не поделаешь, нужно примириться.
       Когда они подошли к Саше с Леной, те по-прежнему смотрели широко открытыми глазами на солнце.
       - Почему они так делают? - поинтересовалась Анюта.
       - Я спрашивал у Саши, он сказал, что получает от этого удовольствие, сравнимое разве что с сексом. Зимой они очень страдают без солнца, а летом им хорошо.
       Никита с Анютой пробыли там до конца дня. Когда прощались, Анюта обнялась с Леной и что-то проговорила ей на ухо, хотя прекрасно понимала, что та не услышит, но Лена, ощутив вибрацию ее голосовых связок, тоже промычала что-то нечленораздельное в ответ. В этот момент в животе у Лены зашевелился ее ребенок, и Анюта вновь горько расплакалась.
       Обратно ехали молча. Анюта сидела, некрасиво сгорбившись, и о чем-то думала. В руках она теребила маленькую скульптуру из обожженной глазурованной глины, выполненную Сашей. Скульптура называлась «Лев», была очень красивой и изящной, но весьма условной и льва напоминала лишь очень отдаленно. Глаз у этого зверя не было. Когда они приблизились к кольцевой автостраде, Анюта повернула голову к Никите и тихо произнесла:
       - Я теперь каждое утро буду благодарить Господа за то, что могу видеть, слышать и говорить.
       - Слава Богу, - серьезно отозвался Никита. - Давно пора жить так: благодарить за то, что есть и не просить ничего, особенно если не знаешь, чего тебе надобно.
       Весь остальной путь они промолчали.
       
       Глава 17
       
       Владельца гаража Юрчик вычислил быстро. Приближаясь к нужному дому, он чуть не подпрыгнул от радости, заметив в дальнем углу огромного двора красный «Ауди». Подойдя ближе, он убедился, что номер тот же, и отправился в сторону дома, где жил хозяин гаража. Что-то ему подсказывало, что эта девчонка расположилась где-то поблизости. Усевшись на скамейку так, чтобы виден был одновременно весь двор, Юрчик вздохнул и приготовился ждать.
       Макоев сразу заметил главного бабасовского помощника, видел, как тот обратил внимание на «Ауди», и подумал, что следует предупредить Пипетку о том, что за ней следят. Продолжая сидеть в своей машине, он задумался о происходящем, стал строить схему событий, пытаясь найти рациональное зерно во всей этой совершенно бессмысленной кутерьме, и оказался в полном тупике: ни за что нельзя было зацепиться, опираясь только на логику, - не хватало каких-то фактов. Таинственный Тагор только еще более все запутывал. Макоев стал думать о Зинаиде, еще раз мысленно «прогнал» в уме все, что произошло в квартире у художника, и улыбнулся: перед глазами его как наяву подрагивали красивые загорелые груди, когда их хозяйка тянулась к пепельнице, такой же загорелый округлый живот с белым в крупную синюю клетку платком чуть пониже… Макоев попытался принять позу поудобнее в неудобном водительском кресле и решил, что надо будет обязательно еще раз появиться у художника. «В интересах дела», - подумал он и еще раз улыбнулся.
       Пипетка со своим спутником появилась под вечер. Выйдя из машины, она бросила беглый взгляд на красное пятно своего «Ауди» в глубине двора, пробежала глазами вокруг, не заметив Макоева, который неплохо замаскировался за стоящей рядом «Волгой», и, сделав глазами полный круг, стала внимательно глядеть на Юрчика, спокойно сидевшего на скамейке у соседнего подъезда. Не отрывая от Юрчика взгляда, она тронула за локоть своего спутника и что-то сказала ему. Тот поглядел на Юрчика и кивнул головой.
       
       Юрчик, стараясь не делать резких движений, медленно поднялся со скамьи, осторожно обогнул двух возившихся прямо на асфальте малышей и подошел к Анюте с Никитой, остановившись в двух шагах от них.
       - Я слушаю тебя, - устало сказала Анюта, глядя Юрчику прямо в глаза. Тому стоило больших усилий не опустить взгляда.
       - Я пришел, чтобы извиниться за все, что произошло в последние дни, - объяснил Юрчик, намеренно не упоминая о Бабасе. - Еще хочу предложить свою помощь, если она вам понадобится.
       - Хорошо, - коротко ответила ему Анюта и поглядела на дверь своего подъезда: ей нестерпимо хотелось домой. Юрчик переступил с ноги на ногу:
       - Адрес свой оставить?
       - Я сама найду тебя, когда понадобишься, - качнула головой из стороны в сторону Анюта и обернулась к Никите: - Пошли?
       
       Макоев, напряженно наблюдавший эту сцену, успокоился, проводил взглядом парочку, вошедшую в подъезд, а затем стал глядеть на Юрчика, понуро стоящего у закрывшейся двери подъезда. Юрчик, постояв еще немного, развернулся и пошел прочь. Направляясь к своему «Мерседесу», он намеренно прошел возле припаркованной «копейки» и, оглянувшись на дверь подъезда, где скрылись Пипетка и ее приятель, осторожно ударил ногой по скату, затем второй раз, посильнее. «Знает, сука», - подумал Макоев, глядя на сморщившуюся от боли физиономию Юрчика.
       
       Скинув на ходу босоножки, Анюта прошла в комнату первой: Никита возился в прихожей со шнурками своих туфлей. В углу комнаты стоял Тагор и бесстрастно смотрел на нее. Анюта замерла. Никита, войдя в комнату, почти наткнулся на Анюту и взялся руками за ее плечи, оставаясь позади.
       - Видишь: в костюме и галстуке, - тихо сказала она так, будто Тагора не было рядом.
       Никита прошел на шаг вперед, не отрывая взгляда от Тагора, затем обернулся к Анюте:
       - В свитере и джинсах, - твердо заявил он и еще раз поглядел на Тагора.
       - Цирк, - резюмировала Анюта и улыбнулась через силу. Тагор начал говорить без предисловий:
       - Купите одежду поприличнее для Никиты, заедете за Владиком в двадцать один час тридцать пять минут; полчаса - ему на подготовку, затем, в двадцать два двадцать пять, вы втроем должны быть в ресторане «Прага», подъехать туда вам нужно будет на «Ауди». Подниметесь в «Зимний сад» и расположитесь у фонтана. За соседним столом будет гулять небольшая компания. Один из них - тот, кто вам нужен: ему за шестьдесят лет, небольшие залысины, седой, стрижка короткая, одет будет в рубаху и брюки бежевого цвета, лицо - типично еврейское. Максимов Лев Давыдович. Владик должен будет ровно в двадцать один сорок подойти к столу и попросить прикурить у Максимова. Сигареты у Владика должны быть ментоловые. На все предложения Максимова он должен соглашаться. После того, как они договорятся, вы вдвоем уходите из ресторана, оставив «Ауди» Владику. Скажете ему, что с этой минуты машина - его собственность. Остальное - завтра.
       Никита выслушал все, не меняясь в лице, Анюта погладила себя по щеке:
       - У меня есть вопросы.
       - Можешь не задавать их, я отвечу, - предупредил ее Тагор и стал объяснять: - В конечном счете, объективно у вас врагов вообще не существует. По крайней мере, среди тех, кто в той или иной степени придерживается божеских законов. По ту сторону смерти вы увидите рядом с собой многих из тех, кого полагали своими врагами в этой жизни, и не увидите кое-кого из тех, кто сегодня считается вашими соратниками. Вы все связаны воедино, отдалятся лишь те, кто пренебрегает Богом, но и они вернутся к вам после искупления. А евреи, как таковые, вашими врагами не являются. Они - всего лишь удобный инструмент в чужих руках, хорошо использующих их слабость - любовь к богатству. Я тоже использовал евреев, когда мне это было необходимо.
       - Хорошие ангелы общаются с грешниками? - ехидным тоном спросила Анюта.
       - Среди нас не бывает хороших или плохих. Мы делаем свою работу, используя положительные или отрицательные качества, присущие любому человеку. Максимов - уникум, он организовал сумгаитские события в 1988 году и буденновские в 1995-ом. Завтра заканчивается его срок, и вы примете в этом участие.
       - С ним работал ты? - спросила Анюта, надеясь на отрицательный ответ, и не ошиблась, услышав короткое «нет».
       - Почему среди евреев так много гомосексуалистов? - встрял в разговор Никита, молчавший до этого момента.
       - Гомосексуалистов много не в среде евреев, а в среде людей, составляющих особую касту на протяжении многих веков, - ровным голосом ответил ему Тагор. - Люди, полагающие, что они управляют миром, создали незыблемые правила круговой поруки, и весь этот спектакль со сменами правительств, войнами - плод их режиссуры. Гомосексуализм - единственное средство, которое сближает их, отделяя от всего остального человечества, заставляет соблюдать правила игры и не выходить из очерченного круга.
       - Значит, - заключила Анюта, - людям с нормальной сексуальной ориентацией вход в большую политику закрыт?
       - Не совсем так, - ответил ей Тагор, - но в некотором смысле ты права. Приверженность гомосексуализму помогает жаждущим денег и власти добиться своего. Политического деятеля, открыто осуждающего гомосексуализм, ждет незавидная судьба.
       - А как ты сам относишься к гомосексуализму? - неожиданно спросила у Тагора Анюта.
       - Гомосексуализм - отклонение человеческой психики, я психикой не обладаю и потому не отношусь к нему никак. Господь разделил вас на два пола, чтобы вы тянулись друг к другу, стремились к общению. Гомосексуализм выполняет ту же функцию, и пока он не препятствует деторождению в глобальном масштабе, нет смысла искоренять его полностью.
       - А я педиков не люблю, - улыбнулась Анюта и подмигнула Никите.
       - Это - твое право, - ответил Тагор и замолчал. В комнате повисла неловкая пауза. Анюта вдруг потянулась, скрестив ладони над головой, и предложила Никите:
       - Сейчас поужинаем, - она взглянула на часы, - и займемся зачатием нашего первенца, если мы уже этого не сделали. Немного времени у нас еще есть.
       Никита с сомнением поглядел на стоящего в углу Тагора:
       - Не успеем купить мне одежду.
       Анюта махнула рукой:
       - Успеем, а на него не обращай внимания: он и так видит нас каждое мгновение.
       Вернувшись в комнату из кухни, где Никита занялся приготовлением ужина, Анюта мельком глянула в угол - Тагора там уже не было - взяла полотенце и направилась в ванну.
       
       Выслушав предложение Анюты поужинать в «Праге», Владик внимательно поглядел на Анюту и перевел настороженный взгляд на Никиту.
       - Не бойся, - успокоил его тот. - Все будет нормально: поужинаем, отдохнем.
       На сборы Владику действительно понадобились полчаса. Одевшись, он причесал свои длинные ухоженные волосы, наклонившись, достал из тумбочки коробочку с кокаином, отправил ее в карман брюк и обернулся:
       - Я готов.
       - Прекрасно, - сказала Анюта и направилась к выходу.
       Увидев новенький «Ауди», Владик даже приостановился. Чем ближе он подходил к машине, тем шире становились его глаза, ресницы которых были чуть подкрашены черной тушью.
       - Нравится? - спросила у него Анюта, открывая дверь машины.
       Владик молча кивнул головой.
       - Будешь хорошо вести себя сегодня - завтра у нотариуса выпишу тебе доверенность на нее с правом продажи.
       Владик с сомнением поглядел на Анюту и сказал:
       - Красный - мой любимый цвет. Если бы я был женщиной, то носил бы красное.
       - Тебе бы пошел красный цвет, - серьезно заключила Анюта, усаживаясь на место рядом с водительским, а Никита, усевшись за руль, поморщился от этих слов. Владик расположился за спиной у Анюты и любовно прикрыл дверцу, услышав, как смачно чмокнул качественный замок.
       - У тебя права есть? - спросила у Владика Анюта, не поворачивая головы.
       - Дома.
       - Ничего. Думаю, тебя не остановят сегодня вечером, так что из ресторана можешь уехать на своей машине.
       Не знающий что и подумать Владик встретился в зеркале заднего вида со взглядом Никиты и опустил глаза.
       В «Зимнем саду» они оказались вовремя. Никита узнал Максимова сразу, Анюта - тоже. Лев Давыдович сидел в компании двух мужчин и одной женщины. Они вяло переговаривались, небрежно ковыряясь в тарелках. Женщина тяготела к одному из мужчин с крепким телосложением, частенько заглядывая ему в глаза и старательно улыбаясь его шуткам; другой мужчина явно был «голубым» и сидел поближе к Максимову. Заметив, как ревниво Владик бросил взор на «голубого», Никита поглядел на Анюту, дождался ответного взгляда и незаметно подмигнул. Ужин заказывал Никита, Анюта, целиком положившись на него, лишь попросила заказать фирменного сыра с ветчиной и салат из креветок.
       - Ты чего пить будешь? - обратился к Владику Никита, держа в руках меню.
       - Мне спрайт закажите, - ответил Владик и осторожно поглядел на Анюту: - Я за рулем не пью.
       - Мужчинам - спрайт и кока-колу, женщине - сухое красное на аперитив и десертное на десерт, - завершил заказ Никита, шумно захлопнул меню в роскошном тисненом золотом переплете и передал его официанту, стоящему в готовности по левую руку. Компания за соседним столиком обернулась на хлопок. Лев Давыдович мельком оглядел троицу, сидящую за пустым столом, и остановил взгляд на Владике. Тот улыбнулся в ответ. Максимов тут же отвернулся.
       Когда официант принес напитки и салаты, Никита взглянул на часы: двадцать два тридцать пять. Рассеянно поковырявшись вилкой в тарелке, он отхлебнул кока-колы из высокого стакана с золотым вензелем, затем вновь взглянул на часы, достал пачку дорогих ментоловых сигарет, распечатал ее и положил на стол рядом с Владиком:
       - Возьми сигареты, подойди к тому седому мужчине, который сидит за соседним столом, и попроси у него огонька.
       - У меня свои сигареты есть, - удивленно ответил Владик, но пачку со стола все же взял. С пачкой сигарет в руках, он поднялся из-за стола и с сомнением поглядел на Анюту. Та, успевшая заметить, что у «голубого» за соседним столом зазвонил сотовый телефон, и он отошел в пустующий угол под пальму, чтобы поговорить наедине, оставив Максимова в одиночестве, ободряюще улыбнулась Владику:
       - Ты выполнишь все, что предложит этот мужчина, - и машина твоя.
       Владик согласно кивнул и направился к соседнему столику.
       
       Лев Давыдович только подумал о том, что за соседним столиком сидит прекрасное создание, способное украсить его одинокую старость, как этот чудный мальчик тут же оказался рядом с ним с пачкой сигарет в руках:
       - Прикурить не дадите?
       - Тамара, - обратился Максимов к женщине, сидящей напротив. - Дайте мальчику огонька.
       Женщина пальцами левой руки провела по глубоко декольтированной груди, почти готовой показаться наружу во всех подробностях, правой рукой взяла зажигалку, лежащую на столе, и передала ее Владику.
       - Я сам не курю, - заявил Максимов Владику, - но если вы будете так любезны и угостите меня сигаретой, я составлю вам компанию.
       - Лев Давыдович, - укоризненно пропела Тамара, - у нас ведь есть сигареты.
       - У молодого человека сигареты с ментолом, а их даже некурящий закурит, - весело отмахнулся Максимов и взял сигарету из рук Владика. Прикурив, он, не затягиваясь, неумело выпустил густые клубы дыма и предложил: - Я вижу - ваши спутники некурящие. Не хотите ли поболтать со стариком у окна?
       Они стояли у открытого окна, глядя на сумеречную Москву. Под ними был Арбат, дым от сигареты приятно пощипывал язык - все располагало к задушевной беседе.
       - Сразу видно, что ваши спутники любят друг друга, - осторожно начал разговор Максимов. - А вы почему один?
       - Настоящего друга найти сложно, а с кем попало не хочется связываться, - осторожно ответил Владик и поглядел на столик, за которым сидели Никита с Анютой: те были заняты разговором и не обращали на курильщиков внимания.
       - Позвольте узнать ваше имя? - поинтересовался Максимов.
       - Владик.
       - Владислав? - переспросил Лев Давыдович.
       Владик кивнул и огляделся в поисках пепельницы. Лев Давыдович коротко глянул на стоящего поблизости официанта, и тот, всем своим видом выражая готовность угодить, быстро подхватил пепельницу из посудной горки, подошел к курящим и остался стоять с пепельницей в вытянутой руке. Владик затушил окурок в пепельнице, которую официант продолжал держать в своей руке. Лев Давыдович проделал то же самое, и официант удалился.
       - Не хотите ли еще немного поболтать со стариком? - спросил Максимов, и Владик с готовностью кивнул головой. - Меня зовут Львом Давыдовичем. Если не секрет, чем занимаетесь?
       - Ничем, - просто ответил Владик. - Учился в институте, но потом бросил.
       - А что вас интересует в жизни?
       Владик задумался.
       - Деньги? Власть? Женщины?
       - Только не женщины, - усмехнулся Владик. - Эти глупые крашеные мартышки не способны заинтересовать меня.
       Максимов довольно улыбнулся:
       - Я так и думал: у вас на лице выписана справка о вашем высоком интеллекте. Я с вами полностью согласен: эти… - Лев Давыдович усмехнулся, - эти мартышки действительно не способны заинтересовать утонченную натуру. А скажите: какую роль вы любите выполнять в сексе?
       Услышав откровенный вопрос, Владик неожиданно покраснел:
       - Я универсал.
       - Боже мой, сколько в вас того, что нравится мне, - тихо проговорил Максимов, глядя на покрасневшего Владика. - Если вам так не нравятся женщины, я готов обеспечить вам остальное: деньги и власть. Если, конечно, вы не побрезгуете обществом одинокого старого человека.
       Владику показалось, что ему не хватает воздуха: сначала Анюта со своими странностями, потом сказочная машина, которую он, кажется, уже получил, теперь этот вежливый старик, обещающий озолотить. Владик совершенно не понимал, зачем все это нужно Никите с Анютой, но уже не жалел, что ввязался в эту историю: но крайней он мере поправит свое незавидное финансовое положение.
       - Вам обязательно нужно возвращаться вместе с вашими спутниками? - поинтересовался Максимов, и Владик тут же ответил ему, махнув рукой:
       - Они - случайная компания.
       - Ничего случайного не бывает, - неожиданно помрачнев, задумчиво произнес Максимов, но тут же улыбнулся: - А не заехать ли нам после ресторана ко мне? Вас ведь никто дома не ждет?
       - Никто, - согласился Владик, но, насторожившись, тут же предложил: - А, может, лучше ко мне? Квартира, которую я снимаю, не очень хороша, но я не был в ней уже трое суток, и сегодня ночью хотел бы попасть туда.
       - Боже мой, - вежливо ужаснулся Максимов. - У вас нет своей квартиры? Милый друг, она обязательно будет у вас. Вы даже не представляете себе, как скоро.
       Владик даже дышать перестал, боясь спугнуть капризную удачу.
       - Выпьем в спокойной домашней обстановке коньяка по рюмочке, попьем кофе, - улыбнулся Максимов. - Все закажем прямо здесь. У вас до утра остаться можно? А то мне, старику, ночью возвращаться не с руки.
       - Конечно, - улыбнулся Владик, все еще до конца не веря в свое счастье.
       Они медленно подошли к столику Максимова, и Лев Давыдович представил своим спутникам Владика:
       - Владислав, мой новый приятель. Оказывается у нас так много общего! Вот так сидишь и не знаешь, что за соседним столиком находится родственная тебе душа. Могли бы разойтись, так и не узнав друг друга, да зажигалка помогла.
       Мужчина крепкого телосложения и Тамара улыбнулись, «голубой» же сидел, как оплеванный. Лев Давыдович, продолжая стоять, обратился к нему:
       - Боря, я сегодня вечером занят, так что Михаил Сергеевич отвезет тебя домой, - кивнул Максимов на мужчину крепкого телосложения, и тот тут же спросил:
       - А как же вы?
       - Я воспользуюсь такси.
       Михаил с сомнением пожал плечами, и в разговор вступил Владик:
       - Зачем же такси? У меня машина есть.
       - «Жигули?», - вежливо поинтересовался Максимов.
       - «Ауди», - гордо произнес Владик и бросил беглый взгляд на соседний столик: Никита и Анюта по-прежнему были заняты беседой.
       Максимов удивленно приподнял брови:
       - А какого цвета?
       - Красный.
       - Ну что я вам говорил? - вид у Максимова был просто счастливый. - У нас даже автомобили одной марки, и цвет одинаковый!
       Не садясь за стол, Максимов внимательно поглядел на Тамару, и та сразу же обратилась к нему:
       - Нам уже пора, Лев Давыдович. Спасибо за приглашение.
       - Ну что ж, не смею вас задерживать, - Максимов улыбнулся, вежливо разведя руками, и коротко кивнул уходящим. Обернувшись к совершенно обалдевшему Владику, он предложил: - А не посидеть ли нам с вашими друзьями? Они не будут против?
       Владик, помня наказ выполнять все прихоти своего нового друга, заверил с готовностью:
       - Они будут рады познакомиться с вами.
       Максимов кивком головы подозвал официанта, а Владик направился к Никите с Анютой, которые наконец-то стали заинтересованно наблюдать за Владиком и Максимовым.
       - Лев Давыдович, - представил подошедшего Максимова Владик, и тот коротко кивнул головой на манер гвардейского офицера образца прошлого века. Владик представил Никиту и Анюту. Никита сделал приглашающий жест рукой и оглянулся на официанта.
       - Не стоит беспокоиться, - предупредил его усевшийся на стул Максимов. - Я уже распорядился.
       Когда подошел официант с французским коньяком и замысловатыми закусками на подносе, Лев Давыдович обратился к нему:
       - Послушай-ка, любезный! Позови сюда мэтра.
       Официант ушел и тут же у стола оказался метрдотель в безукоризненном черном костюме, несмотря на жару.
       - Демьяныч, - обратился к нему Максимов. - Ты видишь этих молодых людей?
       Метрдотель послушно кивнул головой.
       - Когда бы они здесь не показались, обслуживай их по высшему разряду. Счета - мне.
       - Ваш приказ - закон для меня, Лев Давыдович, - улыбнулся метрдотель и удалился.
       - Чем же мы заслужили ваше расположение? - улыбнулся Никита.
       - Сегодня я встретил человека, которого мне не хватало всю жизнь, - Максимов поглядел на Владика, - вы - его друзья, и я получу несказанную радость, оказав вам такую мелкую услугу.
       - Мелкую? - удивилась Анюта. - Вы, наверное, миллионер.
       - Отнюдь, - возразил Максимов, состроив кислую гримасу, и тут же глаза его хитро заблестели: - Я миллиардер.
       Анюта неожиданно присвистнула, а Никита спросил:
       - Чем же нужно заниматься, чтобы достичь такого успеха?
       - Каждому - свое, - туманно ответил Максимов и тут же пояснил: - Я, например, управляю миром.
       Никита перестал есть и уставился на него.
       - Да-да, влияю на процессы, которые изменяют картину мира: разрушаются государства, начинаются и прекращаются войны…
       - А нашу страну тоже вы развалили? - довольно невежливо перебила его Анюта.
       - Да, - спокойно ответил Максимов.
       - Тогда вам без охраны нельзя на улице показываться, - заметил Никита.
       - Мне - можно, - улыбнулся Максимов. - Я ведь не рисуюсь на экранах телевизоров и на страницах газет. А охрана у меня все же есть, не далее как пять минут назад она покинула меня.
       В разговор вступил Владик:
       - Ребята, я подвезу вас домой, а затем мы со Львом Давыдовичем продолжим наше общение.
       - Ради Бога, - махнул рукой Никита. - Ты же знаешь: нам здесь пешочком недалеко, объезжать вокруг дольше получится.
       - Прекрасные у тебя друзья, Владислав! - от Максимова веяло радушием. - Чем занимаетесь, если не секрет.
       - Я ремонтирую автомобили, - ответил Никита, обернулся к Анюте и вдруг вспомнил, что не удосужился узнать, чем она занимается.
       - Я с французского перевожу, - выручила его Анюта.
       - Прекрасный язык, - зажмурил глаза Максимов. - Я, кстати сказать, немецким владею в совершенстве, а вот французского почти совсем не знаю.
       Так ни к чему и не притронувшись, Максимов некоторое время вежливо поддерживал беседу, затем переглянулся с Владиком и легонько хлопнул в ладоши, чуть приподняв руки над столом:
       - Ну, друзья мои, нам с Владиславом уже пора, а вы продолжайте веселиться. Вы не будете против, если мы вас покинем?
       - Ради Бога, - Никита вежливо приподнялся со стула и кивнул головой.
       Дождавшись, пока Владик с Максимовым скроются за дверью, Анюта достала пачку сигарет:
       - Курить хочу - аж уши опухли.
       - Бросала бы ты, - предложил Никита. - Курение отрицательно влияет на протекание беременности.
       - А ты думаешь - уже? - спросила Анюта и положила сигареты на стол. - Хорошо. Прямо сейчас и брошу. Потанцуем?
       Никита поднялся из-за стола.
       
       Владик, подъезжая к дому, где снимал квартиру, в очередной раз бросил взгляд через зеркало на щедрые пакеты со снедью и выпивкой, лежащие на заднем сиденье: затраченных на них денег ему хватило бы безбедно прожить месяца три.
       - Не горюйте, милый друг, - Максимов положил ладонь Владику на колено. - Я в ближайшее время подберу вам добротную квартиру, и она будет ваша.
       Закрыв машину, Владик нажал на кнопку включения сигнализации, машина коротко пискнула и мигнула фарами. Войдя в подъезд, Максимов брезгливо оглядел изгаженные надписями стены и твердым шагом направился к лифту. Пакеты нес Владик.
       
       Глава 18
       
       Никита проснулся, как от толчка, и увидел стоящего в углу Тагора. Никита хотел разбудить Анюту, но Тагор предупредил его:
       - Не надо. Она крепко проспит еще некоторое время, пока я подробно расскажу тебе о том, что произойдет завтра утром. Сегодня вечером Максимов вновь отправится к Владику, отпустит охрану до утра. Утром вызовет машину с охраной, они будут ждать его на улице, а в подъезде он столкнется с человеком, который убьет его ударом молотка по голове.
       - Странный способ убийства, - пожал плечами Никита.
       - У этого человека неуравновешенная психика, он постоянно слышит посторонние голоса, и в этот день голос предложит ему выйти с молотком в руках из своей квартиры, спуститься вниз и встать у дверей лифта, а затем - убить Максимова.
       - Значит, все-таки убийство… - задумчиво проговорил Никита. Утреннюю сонливость как рукой сняло.
       - Пусть это тебя не беспокоит, - ровным голосом проговорил Тагор. - Анюте про молоток не рассказывай и вообще постарайся провести все так, чтобы она и об убийстве до поры не догадывалась. Переговоры с помощником Бабаса, который поджидал вас вчера у дома, проведи сам.
       Никита удивленно приподнял брови. Тагор назвал номер телефона и продолжил:
       - Позвонишь ему, скажешь, что требуется его помощь. Укажешь адрес Владика - Тагор назвал адрес - и поручишь быть на площадке первого этажа ровно в шесть пятнадцать. Его задача - обеспечить смерть клиента от удара молотка. Он должен проконтролировать исполнение акции. Опишешь ему Максимова: тот будет одет этой ночью в черные брюки и темно-зеленую рубаху. Заплати ему за работу заранее.
       Никита слушал молча, даже кивком головы не отмечая, что понял все. Когда Тагор диктовал номер телефона и адрес, Никита не проявил усердия к запоминанию: знал, что все равно вспомнит и адрес, и номер телефона в нужное мгновение. Тагор перестал говорить, и Никита решил задать вопрос:
       - Это убийство имеет важное значение?
       - И да, и нет. Этот человек задумал еще один проект, который не должен осуществиться. С этим согласились все стороны. Его срок вышел. Если не произойдет указанного убийства, включатся иные механизмы последовательности и все равно не дадут проекту состояться, но этот вариант предпочтительнее.
       - Убийство одного человека - и судьба человечества. Приходится выбирать одно из двух? - предположил Никита.
       - Совершенно иначе, - не согласился с ним Тагор. - Полотно событий выткано заранее, мы только заботимся о том, чтобы оно было выкрашено соответственно. Хочешь ты или нет - в этом месте должно быть черное пятно.
       - Ты говорил, что не умеешь абстрактно мыслить, а сам… - удивленно протянул Никита.
       - Это не абстракция. Структура вашего пространства-времени действительно похожа на неокрашенное полотно, а люди запечатлеваются на нем как масляные краски на картине художника, только все это гораздо сложнее.
       - Понятно, - протянул Никита и продолжал лёжа глядеть на молча стоящего в углу Тагора. Тот никогда не исчезал в течение времени, пока на него смотришь. Достаточно на мгновение отвести взгляд, возвращаешь его обратно - а Тагора уже нет. Никита догадывался, что связано это с переключением внимания человека на что-нибудь другое: отвлекся - мираж пропал. Сегодня ему хотелось держаться до последнего, пока не проснется Анюта, чтобы поглядеть: увидит ли она Тагора сразу, и будет ли для нее он в костюме или в джинсах, как для Никиты. Озорному желанию осуществиться не довелось: будильник запел привычное «вставай!..» по-французски, Никита машинально отвлекся, и Тагор пропал. «Самое интересное заключается в том, что Тагор прекрасно знает о моих попытках удержать его изображение подольше», - усмехнулся про себя Никита и поглядел на заворочавшуюся Анюту.
       - Ты давно не спишь? - сонно спросила она, потягиваясь. - Пока не забыла: только что мне снилось, что ты оберегаешь меня от чего-то неприятного, а я не могу понять - от чего.
       - Плюнь ты на эти сны, - посоветовал Никита.
       - Сейчас плюну, - зевнула Анюта. - Даже в ванную пойду ради этого.
       Никита легонько шлепнул ее по выпроставшемуся из-под тонкой простыни голому заду, и она благодарно заворчала.
       
       Максимов уходил удовлетворенный. Квартира - дыра, но аккуратная, ухоженная. Жилье для Владика он решил купить как можно быстрее. Выйдя из лифта и покрутив носом от миазмов, источаемых этим людским ульем, он подумал, что даже злоупотребление Владика кокаином не изменило его восторженного отношения к этому милому мальчику.
       Михаил и Тамара уже ждали его у подъезда: он - за рулем, она - оглядываясь по сторонам и держа наготове дамскую сумочку, в которой лежал 5,45-миллимитровый ПСМ, легко пробивающий любые доспехи. Максимов подумал, что если два охранника делят не только работу, но и постель, это вряд ли служит на пользу дела. «Пора их менять», - подумал он и улыбнулся своим телохранителям.
       
       Макоев проводил глазами машину, увозившую Максимова с двумя телохранителями, и задумался. В конце концов, он решил «провести» их до места назначения и завел двигатель. «Еще один адрес мне не помешает», - как обычно подумал он и профессионально пристроился в хвост преследуемым. Красный «Ауди» остался у подъезда Владика, но Макоева в этой истории уже давно ничего не удивляло.
       
       Азаров внимательно поглядел на «жигуль», стартовавший из другого конца двора вслед за максимовской машиной. «Жигуль» проехал совсем близко, и Азарову показалось, что за рулем автомобиля сидит Макоев.
       «Не может быть», - вслух сказал Азаров и поглядел на номер машины: тот был совершенно незнакомым.
       - Что-то произошло? - забеспокоился Музыкант, провожая взглядом автомобиль.
       - Мне показалось, что за рулем проехавшей сейчас машины сидит один из моих бывших сотрудников по отделу на Лубянке, - задумчиво ответил Азаров.
       - Если кто-то узнает, что ты в Москве, мне придется отказаться от своего плана, - Музыкант опустил стекло на двери и закурил. - У тебя в твоем Таджикистане всё – «тип-топ»?
       - Порядок. На мне сейчас оперативная разработка сети наркокурьеров, еще четверо суток меня не будет (я - в горах), затем снова появлюсь в кабинете.
       - Почему ты всё-таки приехал в Москву? - поинтересовался Музыкант, глядя в сторону. - Ты ведь против убийства.
       - Я не могу быть «за»: ты ведь знаешь, где я служу.
       - Тогда зачем приехал? Отсиделся бы на своих караванных тропах в горах… - Музыкант коротко глянул Азарову в глаза.
       - Я хотел посмотреть на Максимова: столько проработал против него и ни разу в лицо не видел.
       - Понятно, - Музыкант выбросил окурок, тот упал возле бордюра. – Может, посоветуешь что-нибудь как специалист?
       - Я - специалист по другой части, - возразил Азаров.
       - Ты у нас специалист по любому профилю, - усмехнулся Музыкант. - Не хочешь пачкаться - пожалуйста. Я понимаю…
       - Да при чем тут это… - поморщился Азаров. - Нельзя, понимаешь, нельзя идти против закона и совести. Ни в чем: даже в малом, незначительном. Стоит только сделать один шаг…
       - И получится, как со мной… - заключил Музыкант, отвернувшись. Азаров тоже не глядел на него.
       Помолчали. Азаров достал сигарету и протянул пачку Музыканту, тот отмахнулся:
       - Курил только что.
       - Как тебя угораздило, Толя? - как можно мягче спросил Азаров.
       - Ездил в девяносто втором на родину, - Музыкант все-таки достал сигарету и прикурил. - У них тогда национальная эйфория была: кругом флаги, радостные лица, русского языка почти нигде не слышно. Петра только схоронили - сорок дней как раз. Сижу у вдовые его, Кати - у них тогда остановился - звонит телефон, Катя подымает трубку и мне:
       - Тебя к телефону.
       Я, удивленный - никто ведь не знает, что я должен приехать, вернее, почти никто - беру трубку и слышу по-русски:
       - Барабанов?
       - Да, - говорю.
       - Это вас из городского отдела министерства безопасности Азербайджана беспокоят. Вы не могли бы подойти к нам сюда?
       - Куда - сюда? - задаю глупый вопрос, чтобы выиграть время, а в голову совсем ничего не лезет - ситуация абсолютно невероятная.
       - Мы находимся там же, где и раньше - отвечает голос из трубки, а я совсем охамел:
       - А где это вы раньше находились?
       - Бывшее здание отдела КГБ на улице Пушкина, - терпеливо отвечает голос, а я начинаю тянуть долгое понимающее: «А-а-а», - а сам никак ума не приложу, как они меня вычислили, что знают обо мне и чего им от меня надо. Не дождавшись от меня ничего, голос спрашивает:
       - Так когда вы сможете прийти к нам?
       - А когда нужно? - интересуюсь я.
       - Чем скорее, тем лучше, - отвечает голос. - Это в ваших интересах.
       - Через час буду, - говорю я и вешаю трубку.
       Катюше объяснил, что звонил один знакомый, которого я заранее уведомил о приезде, а сам - наверх, в мансарду, где расположился. Сразу - к окну. Осторожно и внимательно оглядел улицу с обеих сторон – «топтунов» не видно, но все-таки решил, что без «наружки» меня вряд ли оставили. Сразу сбежать не удастся, и придется пойти на эту встречу. Явился на три минуты позже: раньше приходить не хотелось, чтобы не подумали, что нервничаю, а опаздывать не привык. Встретили меня двое: азербайджанцы, молодые, по-русски говорят без акцента.
       - В каком кабинете это происходило? - встрял в повествование Азаров, докуривший свою сигарету.
       - Номера кабинетов там уже другие. Сразу вправо, как войдешь. Вторая дверь по левую сторону.
       - Бывший кабинет Волкова, - тихо сказал Азаров.
       - Кажется так, - согласился с ним Музыкант.
       - А ты знаешь, что Волкова убили? - Азаров поглядел Музыканту в глаза, и тот отвел взгляд:
       - Когда?
       - Два года уже прошло. Он в Смоленске служил. Мешал кое-кому, на хвост наступал местной мафии, вот они и натравили на него «отморозков», которым даже не сказали, на кого натравливают. Волков, скорее всего, не ожидал, что те начнут стрелять, иначе «положил» бы этих пацанов. Ты ведь знаешь, каким отменным стрелком он был. «Отморозков» пожалел, а свою жену вдовой оставил и детей осиротил.
       Азаров замолчал, Музыкант тоже рта не раскрывал.
       - Продолжай, - предложил Азаров, и Музыкант продолжил:
       - Посадили они меня на стул и стали «подкатывать» издали: мол знаем всё, агент вы были хороший, а один всё по папке картонной рукой похлопывает - здесь мол всё. Я сначала дурака стал катить, а один из них мне и говорит:
       - Не надо. Если разговора у нас не получится, с вами другие говорить начнут, другим тоном. Вы ведь, насколько я понимаю, даже не гражданин России? Значит - гражданин Азербайджана.
       Он улыбнулся, а у меня - мурашки по спине: запрут в Баиловскую тюрьму, и хана мне. Там и не таких обламывали. «Чего им нужно? - думаю. - Скорее всего, вербовать начнут, чтобы на азербайджанскую разведку работал в России». Подумал я так и говорю осторожно:
       - Учитывая ваш последний убедительный довод, мне остается только спросить: чего сделать-то нужно?
       - Пока только подписку дать, - улыбается второй.
       - Какую подписку? - удивляюсь я.
       - Обычную - о неразглашении…
       - Позвольте, - говорю, - если, как вы настаиваете, я был агентом КГБ, то уж к вашему теперешнему ведомству я никакого отношения не имею.
       - Ошибаетесь, - улыбается первый. - Вы не являетесь гражданином России, и по всем юридическим нормам имеете прямое отношение к республике Азербайджан и к министерству безопасности, которое фактически стало преемником республиканского КГБ советского периода.
       Тут мне совсем худо стало: я работал не только против агентов иностранных разведок, но и «разрабатывал» функционеров «Народного фронта», который как раз тогда, в девяносто втором, был в Азербайджане у власти. Если в их руках мое дело, то «пришить» они мне смогли бы вполне достаточно.
       Подсовывают они мне лист бумаги, ручку, я пишу под их диктовку обычную подписку, которая, конечно же, никакой юридической силы не имеет, но понимаю, что это - только самое начало.
       - Еще чего-нибудь нужно? - спрашиваю.
       - Пока ничего, - улыбаются оба, довольные. - Вы когда обратно в Москву направитесь?
       А у меня на руках билет обратный на самолет. Врать, думаю, бесполезно. Всё равно проверят, если уже все не знают. Так и есть: напряглись, дожидаясь моего ответа. Называю им день вылета, время и номер рейса. Переглядываются, довольные.
       - Мы знаем, что вы к своему покойному другу на поминки приехали, - говорит первый, скорчив постную рожу при этом, а второй грустно так головой кивает. - Идите, выполните свой долг, а послезавтра в десять утра - к нам, здесь и поговорим обо всем.
       Прибыл я к Катюше - на мне лица нет. Маме петиной ничего объяснять не стал, только Кате сказал:
       - Ты прости меня: уезжаю сегодня. Мне опасно оставаться здесь даже на два часа. Вот билет на самолет: сумеешь сдать его и деньги получить - на здоровье, не сумеешь - выкинь его без сожаления.
       Поменялся сумками с петиным племяшом Александром, сложил в его сумку свои вещи, отдал ему и сказал:
       - Жди меня на автовокзале. Жди допоздна, пока не прибуду.
       Александр с сумкой на вокзал отправился, а я через двадцать минут вышел из дома налегке, поймал «мотор» и отправился в дальние микрорайоны. Там отпустил машину, вошел в подъезд одного из домов, забрался на верхний этаж, откуда хорошо был виден весь двор, и минут двадцать внимательно наблюдал за двором. Не заметив ничего подозрительного, спустился вниз, на улице вновь поймал «мотор» и отправился в сторону автовокзала. Машину остановил подальше и к автовокзалу подошел кружным путем, пытаясь отсечь «наружку». Подойдя к зданию вокзала с тыльной стороны, внимательно понаблюдал за Александром, который скучал, сидя на скамейке, затем хорошенько оглядел весь зал, и понял, что слежки ни за мной, ни за Александром нет. Через час я уже был на железнодорожном вокзале в Баку, там взял билет у спекулянта и через два часа уже ехал в сторону Москвы.
       Музыкант замолчал, Азаров удивленно поглядел на него:
       - Ну и какое отношение всё это имеет к тому, что с тобой случилось после?
       - Самое прямое. В Москве мне было несладко: сам понимаешь - мама, сестра… Ни работы, ни крыши над головой. А тут встречается мне Юрген: помнишь, из германской BND? Увидел меня, обрадовался: он ведь не знал, что я против него работал. Посидели с ним в ресторане. Он узнал, что я бедствую, предложил хорошо оплачиваемую работу. Больше мы с ним не встречались. Со мной связался другой человек, я стал на них работать. Сначала - Абхазия, вывод чеченского батальона, затем Босния, потом Буденновск - это уже была последняя капля. Если бы меня не сдал КГБ, ничего этого не было бы.
       - Кому сдал? - не понял Азаров.
       - Министерству безопасности Азербайджана, - ответил Музыкант и добавил с укоризной: - Ты ведь уверял, что все документы будут обязательно вывезены.
       - Я убыл оттуда на год раньше тебя, - начал Азаров, глядя в глаза Музыканту. - Я был уверен, что документы там не останутся, и если бы у меня была бы хоть тень сомнения в этом, я бы лично уничтожил дела всех моих агентов.
       Музыкант с сомнением поглядел на него, и лицо Азарова неожиданно стало жестким:
       - Выходит, ты плохо знаешь меня, Толя. Когда мы «раскручивали» сумгаитские события восемьдесят восьмого года, у меня был один агент, азербайджанец, который провел с толпой этих ублюдков полных трое суток, прошел с ними немало и составил подробнейший отчет об основных участниках этого побоища. Из Москвы тогда приехала большая группа дознавателей, и один из них - майор с Лубянки - ознакомившись с донесениями агента, уговорил меня устроить с ним встречу. Я долго колебался, но затем решился: майор из Москвы, опасности никакой. Идем мы с ним на конспиративную квартиру, и этот придурок спрашивает меня:
       - А, может быть, мы сумеем уговорить вашего агента, чтобы он дал показания на суде? А то весьма сложно будет доказать вину уже пойманных бандитов без этих показаний.
       Я как шел, так и остановился, как вкопанный. Гляжу на него и не пойму: серьезно он, что ли? А он смотрит на меня такими чистыми глазами и опять:
       - Может, согласится, а?
       - Знаешь, что? - говорю ему. - Пошел бы ты на хер, майор. Я тебе теперь не только своего агента, но и квартиру конспиративную не покажу. Иди-ка ты в отдел, садись в кабинет и работай. Бог в помощь!
       - И что тебе было за это? - спросил Музыкант.
       - А ничего, - улыбнулся Азаров. - Майор понял, что кругом не прав, и даже не доложил об инциденте.
       Они вновь помолчали, достали сигареты, прикурили.
       - Зол я был на «контору», оттого и совершил этот шаг, - проговорил Музыкант, глубоко затягиваясь густыми клубами дыма. - Теперь жалею, казню себя за это, а тогда…
       - А ты знаешь, сдается мне, что тебя никто не сдавал, - задумчиво проговорил Азаров. - Самих бумаг ты не видел. Они могли взять тебя «на пушку». Хоть об одном конкретном деле они тебя спрашивали?
       - Нет, - покачал головой Музыкант. Вид у него был слегка растерянный. - Весь основной разговор должен был состояться позже.
       - И псевдоним твой, насколько я понимаю, они тебе не назвали?
       Музыкант вновь отрицательно покачал головой.
       - Точно: брали «на пушку», - заключил Азаров, откинувшись спиной на спинку сиденья и с сожалением поглядев на Музыканта.
       - А откуда они могли узнать обо мне? - удивился Музыкант.
       - Болтал много, - коротко бросил Азаров и пояснил: - Думал: Москва, далеко, никто не узнает.
       Музыкант покраснел и отвернулся. Лицо Азарова вновь стало жестким, и он стал выговаривать, четко обозначая слова и знаки пунктуации:
       - Запомни, Толя: агентура не имеет срока давности. Пройдет двадцать, тридцать лет, к тебе подойдет человек, назовет твой псевдоним и предложит работать. Ты волен согласиться или нет, но псевдоним - единственный пароль, который должен тебе обозначить, что человек, разговаривающий с тобой от нашего ведомства, имеет на это право. Надеюсь, псевдоним свой по пьяне ты не разболтал?
       Все еще красный от стыда, Музыкант повернулся и поглядел в глаза Азарову:
       - Нет. Ты же учил: это - самое главное из того, чего не должен знать никто.
       Азаров опять улыбнулся и спросил:
       - А какой совет ты хотел от меня услышать?
       - Как сделать то, что я задумал, таким образом, чтобы как можно больше озадачить следствие? - спросил Музыкант, намеренно не упоминая слово «убийство».
       - Нужно выбрать нетрадиционный способ исполнения - это всегда озадачивает и часто пускает следствие по ложному следу, - размеренно проговорил Азаров, подумал немного и добавил: - Например - молотком по голове.
       - Понятно, - Музыкант вытащил из кармана рубахи аудиокассету и передал ее Азарову: - Это копия той кассеты, которую я записал после Буденновска. Здесь факты, от которых многим на самом верхнем уровне в Москве может не поздоровиться. Оригинал кассеты будет со мной во время акции. Убьет ли меня охрана Максимова, возьмут ли меня менты, знай, что кассета попадет кому-то в руки. Если оригинал не всплывет - делай с копией все, что тебе заблагорассудится.
       - А если ты будешь еще жив, я тоже смогу сделать с кассетой все, что хочу? - спросил Азаров.
       - Да, - кивнул головой Музыкант. - Мне теперь уже все равно.
       
       Глава 19
       
       - Что-то Тагор не появляется, - забеспокоилась Анюта, сидя за столом в кухне. Никита, обходящийся, как обычно, без завтрака, допил несладкий чай и объяснил:
       - Был он с утра. Ты спала в это время.
       - Почему не разбудил? - удивилась Анюта.
       - Он не велел.
       - Что-нибудь произошло? - в голосе Анюты засквозила тревога.
       - Тагор решил, что у тебя нервы слабые. Велел поберечь.
       - А ты как считаешь? - спросила настороженно Анюта.
       - Считаю, что ты вполне выдержишь любое, если до сих пор психом не стала.
       Она улыбнулась, встала из-за стола, обошла его и прижалась сзади, обняв за плечи. Он похлопал ладонью по ее руке и продолжил:
       - Завтра утром Максимов, выходя из лифта в подъезде Владика, получит молотком по голове и скончается.
       - Молотком? - удивилась Анюта и тут же обеспокоено спросила: - А кто его… это… молотком?
       - Сумасшедший, который живет в одном подъезде с Владиком.
       - Ни фига себе, - задумчиво произнесла Анюта и высказала догадку: - Так вот почему нужен был именно Владик: сам «голубой», сосед сумасшедший - с молотком по утрам гуляет, тут еще и красный «Ауди» какую-то роль сыграл.
       - Слишком все сложно, - покачал головой Никита. - Тагор сказал, что наш мир похож на чистое полотно, зато его планы похожи на паутину…
       - В которую угодил наш новый знакомый Максимов! - бодро закончила за него Анюта.
       - Тебя не смущает то, что в смерти Максимова косвенно будем замешаны мы с тобой? - спросил Никита, повернув к ней голову.
       - Нет. Это случилось бы и без нас.
       - А меня это беспокоит, - поделился своей тревогой Никита и тут же, без паузы, продолжил: - Он приказал использовать в этом деле для подстраховки того парня из команды Бабаса, что подходил к нам вчера у подъезда.
       - Вот видишь: для грязной работы он нас с тобой не использует, еще и беспокоится о моей нервной системе, - улыбнулась Анюта.
       - Хорошо. Будь что будет, - решился Никита и встал из-за стола: - Пойду, позвоню этому парню.
       
       Зазвонил телефон, и Юрчик, приподнявшись в постели, протянул руку за трубкой.
       - Ты предложил вчера свою помощь, - услышал он мужской голос безо всяких предварительных вопросов, приветствий, и сразу все понял. Он даже не удивился, что «им» откуда-то стал известен номер его телефона.
       - Я готов, - ответил он без промедления и приготовился слушать.
       Никита продиктовал адрес и пояснил:
       - Завтра, в шесть пятнадцать утра, будешь по этому адресу в подъезде на первом этаже. Там же будет человек, у которого не все в порядке с головой, в руке его будет молоток. Из лифта выйдет седой мужчина преклонного возраста в черных брюках и зеленой рубахе. Человек ударит его молотком по голове. Твоя задача - проконтролировать, чтобы мужчина не остался живым.
       Юрчик испугался: телефон мог быть на «прослушке», Никита, как будто догадавшись, о чем сейчас думает его собеседник, успокоил:
       - Не бойся, телефон не прослушивается.
       - А этот псих меня по ошибке не «замочит»? - поинтересовался Юрчик.
       - Не «замочит», - быстро ответил Никита, хотя уверенности у него в этом не было, и тут же пояснил: - Тебя с твоими способностями он точно не одолеет. Сколько ты хочешь получить за эту работу?
       Юрчик, не ожидавший такого вопроса, замешкался:
       - Тридцать тысяч, - назвал он сумму после некоторой паузы.
       - Хорошо, - согласился Никита. - Назови место и время - я подвезу тебе тридцать тысяч долларов сегодня же.
       Они договорились о встрече, Юрчик положил трубку обратно на тумбочку, откинул голову на подушку и прикрыл глаза.
       
       - Какие планы на сегодня? - Анюта, перемыв посуду, стояла в дверном проеме, тщательно вытирая руки кухонным полотенцем. - Куда-нибудь пойдем?
       - Надо заглянуть еще к одному моему приятелю, - ответил ей Никита. - Он журналист, работает на несколько изданий, часто бывает без денег, живет один. Талантливый человек и весьма интересный. Я у него давненько не бывал.
       - Надеюсь, там голых баб не будет? - поинтересовалась Анюта, хитро взглянув на Никиту. Тот улыбнулся:
       - У него женщины бывают только ночью, да и то не часто.
       Зазвонил телефон. Анюта удивленно приподняла брови и взяла трубку. Звонил Владик. Голос у него был бодрый, счастливый:
       - Привет! У меня все нормально, а как у вас? Как добрались вчера?
       - Все прекрасно, - успокоила его Анюта и спросила: - С Максимовым у вас все в порядке?
       - Конечно, как и было приказано. Сегодня вечером он опять собрался приехать ко мне - это нормально?
       - Нормально, - ответила Анюта и добавила: - Постарайся, чтобы он был доволен.
       - Он доволен, - сообщил Владик и замялся: - Только вот не знаю, как мне на машине ездить: вдруг остановит кто, а у меня на нее никаких документов нет…
       - Ну да, конечно. Как это я упустила? - улыбнулась в трубку Анюта и обернулась к Никите, который следил за их разговором, сидя на диване: - Мы когда к твоему приятелю отправимся?
       - Думаю, к обеду будет как раз, - подумав, сказал Никита. - У меня такое чувство, что у него сегодня пообедать нечем.
       - Тогда так: в двенадцать… - сообщила она Владику, призадумавшись, - …в двенадцать на Сретенском бульваре. Там рядом нотариальная контора есть. Приезжай на машине, все документы будут у меня.
       Анюта положила трубку, а Никита попенял ей:
       - Надо было встречу в другом месте назначить: мало ли нотариальных контор по Москве? Нам придется ехать в центр, а затем опять возвращаться - приятель живет недалеко отсюда.
       - Назвала ту, которую знала, - надула губы Анюта. - Я жила рядом, постоянно мимо этой вывески проходила.
       - Да Бог с ним, - улыбнулся Никита. - Прогуляемся. Конь наш бензина не жрет.
       - Кстати, - поинтересовалась Анюта, - а как твоя работа? Ты ведь уже двое суток там не появлялся. Или трое?
       - Двое, - отмахнулся Никита. - Ничего с моей работой не случится. Там каждый работает сам по себе. Одна машина у меня стоит в боксе, но клиент подождет - ему не срочно.
       Анюта подобралась к нему сбоку, присела рядом и стала теребить его длинные волосы. Он несколько раз провел ладонью по ее коротко стриженым волосам, откинув свою голову на спинку дивана.
       - До двенадцати еще масса времени… - тихо проворковала она, а он тут же улыбнулся:
       - Намек понял.
       - Какой еще намек? - выкатила она глаза, свирепо опустив уголки рта. - Это - ультиматум!
       - Ультиматум принят! - покорно сообщил Никита и крепко сжал Анюту в своих объятиях, отчего она громко охнула…
       
       Генеральную доверенность оформили быстро: достаточно было поймать в коридоре первую попавшуюся озабоченно несущуюся девушку с печатью чрезвычайной занятости на лице, сунуть в ее изящную лапку с длинными лакированными ногтями десять баксов, как нужная дверь моментально открылась, и все было проделано в течение двадцати минут. Уже выйдя из здания конторы, Владик, не веря своему счастью, все еще держал бумаги в руках. Любовно оглядев красавицу-машину, обладателем которой он стал только что, Владик с недоумением поглядел на задрипанный «жигуль», в котором приехали его щедрые приятели, и спросил:
       - От меня больше ничего не нужно? Я всегда готов выполнить любую вашу просьбу.
       - Забудь о нас, - ответил Никита и подмигнул ему. - Ты нас не знаешь, не встречался с нами. Это будет лучше для тебя.
       - А как же это? - Владик кивнул на бумаги, которые все еще держал в руках. - Тут указаны фамилия, адрес.
       - Ничего страшного, - Никита усмехнулся: - Ты сможешь сказать, что с продавцом встретился случайно, кто подписывался за владельца, ты не помнишь, а лица анютиного не узнаёшь.
       - Это так серьезно? - забеспокоился Владик.
       - Нет, - покачал головой Никита. - Это - на всякий случай.
       Прощаясь, Владик сказал:
       - В гости к себе пока не приглашаю, но скоро у меня будет новая квартира, вот тогда… Позвонить-то можно? Или тоже забыть?
       - Позвони, - разрешил Никита и спросил: - Квартиру Максимов пообещал?
       - Он самый. Сказал, что на днях все оформит.
       - Не сегодня? - поинтересовался Никита.
       - Не знаю, - пожал плечами тот.
       Глядя вслед отъезжающему «Ауди», Никита покачал головой:
       - Не успеет Владик квартиру заиметь.
       
       К нужному дому в Новых Черемушках подъехали в начале второго часа. По дороге запаслись продуктами, взяли водки, вина. На последний пятый этаж поднимались по узким лестничным маршам, почти касаясь плечами неопрятных стен. Когда остановились у нужной двери, обитой старым потрескавшимся дерматином, Никита коротко предупредил:
       - Константин - человек своеобразный. Он значительно старше нас, но психологически моложе многих наших ровесников. К нему можно обращаться на «ты», и не обращай внимания на его возможные выпады в твой адрес: когда привыкнешь, тебе это даже понравится.
       Дверь открыл грузноватый человек лет пятидесяти, с сумрачным выражением лица, небритыми щеками и всклокоченной шевелюрой. На нем были синяя майка, какие обычно надевают люди старшего поколения под свои старомодные рубашки, и пижамные брюки в неяркую, но безвкусную широкую полосу. Довольное выражение тенью пробежало по его лицу, и он сказал Никите обычным голосом без каких-либо признаков радости:
       - Я знал, что ты придешь. Проходите.
       Мужчина, повернувшись спиной, прошлепал босыми ногами внутрь, освобождая путь Никите с Анютой. Те разулись - в квартире было на удивление чисто - прошли в комнату и без приглашения уселись на диван. Мужчина уже сидел за старым письменным столом спиной к ним, перед ним была пишущая машинка с заправленным в нее наполовину исписанным листом. Довольно бегло стуча по клавишам, он, не оборачиваясь, обратился к Никите:
       - Надеюсь, ты уже сказал даме, что меня зовут Константином? - и тут же добавил: - Ее имя скажешь потом, когда обедать сядем, а то забуду тут же.
       Анюта усмехнулась про себя, Никита молчал, блаженно откинувшись на спинку старого дивана.
       Константин закончил отстукивать очередную фразу, чуть отодвинулся от стола, не поднимаясь со стула, и стал молча разглядывать Анюту.
       - Красивая, - равнодушно сказал он, оглядев ее.
       - Ты еще меня в другом наряде и в парике не видел, - нахально ухмыльнулась Анюта, задетая его равнодушным тоном.
       Константин, наконец, улыбнулся, глаза его подобрели, и щетина на щеках стала не такой неопрятной:
       - Допускаю, - ответил он на ее выпад, - но предполагаю, что на любую женщину, в том числе и на тебя, мужчинам гораздо приятнее смотреть тогда, когда она совсем без одежды.
       Не дожидаясь ее реакции, Константин поглядел на пакеты, стоящие в ногах у Никиты, и предположил:
       - Ты принес поесть?
       - И выпить тоже, - ответил Никита.
       - Валите тогда в кухню с пакетами и готовьте обед, - предложил Константин и добавил: - Я сегодня поработать собирался, но раз будем пить - работы не получится. Пока в кухне возиться будете, я успею мысль закончить.
       Константин вновь обратился к своей машинке, а Анюта с Никитой направились к кухне. Там тоже все было чисто и опрятно, несмотря на чересчур скромную обстановку. Когда все было готово, Анюта вошла в комнату и увидела, что Константин молча сидит, опустив руки, и смотрит в окно.
       - Все готово, - сказал она.
       Константин, очнувшись, поглядел на нее и указал на обеденный стол, стоявший посреди комнаты:
       - Несите все сюда, мы ведь не сироты какие-то и не бедные родственники - в кухне питаться.
       Константину Никита налил водки, себе - кока-колы, Анюте - янтарного вина в довольно приличный фужер. Поняв, что мужчины собираются пить без тоста, Анюта подняла бокал и предложила:
       - За знакомство!
       - Самое время тебе свое имя назвать, - еще раз улыбнулся Константин, поглядев на нее подобревшими глазами.
       - Анна, - сказала она и тоже улыбнулась, хотя Константин всё еще не нравился ей.
       Мужчины ели молча (вернее, ел Константин, а Никита попивал свою кока-колу), и Анюта решила завязать беседу.
       - О чем пишешь сейчас, Костя? - она намеренно назвала его уменьшительным именем, но он только хитро глянул на нее, прожевывая кусок ветчины с сыром.
       - Готовлю статью в журнал о роли сионизма в создании идеологии русского коммунизма и немецкого национал-социализма, - ответил он, прожевав, налил себе еще одну рюмку водки и тут же выпил ее.
       Анюту немного покоробило то, что он не предложил ей выпить вместе с ним, но она не подала виду, что обиделась.
       - Русский коммунизм - это я понимаю, - начала она застольную дискуссию, - но как сионисты повлияли на создание немецкого национал-социализма? Самим существованием еврейской нации?
       - Напротив: самым прямым образом, - охотно возразил Константин. Видно было, что ему доставляет удовольствие говорить об этом. - Гитлер получал деньги от сионистов и выполнял главную задачу сионизма: создание еврейского государства в Палестине, для чего евреи выдавливались из Европы.
       - Что-то я не слыхала об этом, - с сомнением произнесла Анюта, отхлебнув из своего фужера.
       Константина как подменили: лицо его оживилось, на нем заиграли краски, возникло выражение одержимости:
       - А откуда ты услышишь об этом, если все молчат? Все, понимаешь?! И социал-демократы, и либералы, и коммунисты, и даже националисты - все молчат!
       - А, может, потому и молчат, что не было этого? - высказала предположение Анюта, и Константин вдруг успокоился, многозначительно улыбнулся, налил себе водки и вновь выпил в одиночку.
       - Ты когда-нибудь слышала о «хрустальной ночи»? - спросил он у нее, закусив предварительно.
       - Конечно, - кивнула она головой. - Еврейские погромы в Германии не то в тридцать шестом, не то в тридцать седьмом году.
       - А сколько евреев погибло во время проведения этой акции, ты знаешь? - спросил Константин, отправляя в рот атласно блестящий кусок красной рыбы.
       Анюта пожала плечами и, заметив, что Константин продолжает жевать, не обращая на нее внимания, спросила:
       - Так сколько же?
       - Ни одного, - ответил он, доставая ножом черную икру из банки и намазывая ее на хлеб. - Акция была подготовлена заранее, все роли были расписаны. Не погиб ни один человек, зато на следующий день основная масса еврейского народа решила немедленно эмигрировать из Германии. Те, что побогаче, направились в Европу и Америку, а бедняки - основной материал для строительства нового еврейского государства - организованным порядком грузились на пароходы и отправлялись в Палестину. Сионисты могли сколько угодно призывать евреев к созданию еврейского государства в Палестине, но без Гитлера у них ничего бы не вышло: ни один еврей не покинул бы Европу ради сомнительной поездки в палестинские пустыни. Поэтому, когда я говорю «государство Израиль», я всегда добавляю в скобках: «спасибо Гитлеру».
       - Но ведь Гитлер уничтожил шесть миллионов евреев, - осторожно возразила Анюта, даже перестав жевать: настолько ее заинтересовала эта тема.
       - Насчет шести миллионов я сильно сомневаюсь, поскольку этому нет веских доказательств, и всё основывается на голословных утверждениях, - пояснил Константин. - К тому же, есть еще один факт: до 1942 года не было массового уничтожения евреев, их только собирали в огромные резервации-гетто для какой-то определенной цели.
       - А что произошло в 1942 году? - заинтересовалась Анюта.
       - Я пока не знаю об этом, но обязательно докопаюсь, в чем тут дело.
       Анюта выпила залпом остатки вина и поставила фужер перед Никитой, чтобы тот вновь наполнил его. Никита понял ее молчаливую просьбу, взял в руки бутылку с вином, а Анюта обратилась к Константину:
       - Я обязательно узнаю причину массового уничтожения евреев, начиная с 1942 года, и расскажу тебе об этом, а сейчас давайте переменим тему. Хочется поговорить о чем-нибудь более близком нам всем.
       - Когда же ты узнаешь об этом? - весело поинтересовался Константин. - Мне на следующей неделе статью сдавать.
       - Завтра скажу, - пообещала она и взглянула на Никиту: тот неодобрительно улыбался, глядя на нее.
       Анюта огорчилась, почувствовав неодобрение Никиты, и все остальное время ощущала себя весьма неловко. Некоторое время, все еще находясь за столом, они говорили о своей работе, затрагивали другие темы. Неожиданно расстроившаяся встреча неуклюже подошла к финалу, они прощались, и Константин шутливым тоном напомнил, держа анютину руку в своей руке:
       - Так я завтра ожидаю информации по поводу сорок второго года. Номер моего телефона Никита знает.
       Неловко чувствовавшая себя Анюта неопределенно кивнула головой, стараясь не глядеть на Никиту. Когда они оказались в подъезде, и дверь за Константином закрылась, Анюта, широко расставив руки, преградила дорогу Никите, собравшемуся спускаться вниз, затем сомкнула руки на его плечах и уткнулась головой ему в грудь:
       - Погоди. Я никуда не пойду, пока не поговорю с тобой. Почему ты так холодно относишься ко мне? Отругай, поставь на место, высмей меня, наконец, но не надо смотреть на меня с молчаливым презрением.
       - Это не презрение, - тихо проговорил Никита, погладив ее по голове. - Мне просто стало страшно, когда я понял, во что мы с тобой превращаемся. Мы получаем многое, не приложив к этому труда. Ты в мгновение ока можешь получить ответ на вопрос, над которым Константин бьется уже несколько лет, терпя голод и нужду, бесконечно роясь в библиотеках…
       - Да еще и предлагаю ему готовый ответ с самым нахальным видом, - закончила его мысль Анюта тихим голосом, спрятав покрасневшее от стыда лицо, затем подняла голову и предложила: - А, может быть, купить компьютер Константину? Это так неудобно - печатать на машинке, к тому же он сможет порыться в Интернете.
       - Я предлагал ему, но он отказался, - пожал плечами Никита. - Подозреваю, что он, как человек старой закалки, боится всего нового. Встретимся еще раз, расскажешь, как просто заниматься переводами, работая с компьютером, сколько интересного можно откопать в Интернете, может, и уговорим его.
       - А ты заметил, что он сказал по поводу моей работы? - рассмеялась она и весьма потешно изобразила унылую физиономию Константина: - «Читать писателя в переводе - все равно, что нюхать розу, надев противогаз!».
       - Но зато он согласился с тем, что бывают переводы даже лучше оригиналов.
       - «Но в этом случае читатель познает не столько автора, сколько переводчика!», - вновь передразнила Константина Анюта, и они оба рассмеялись. Довольная таким оборотом дела, Анюта поглядела Никите в глаза и спросила:
       - А можно мне все-таки спросить у Тагора про сорок второй год? Не для Константина - ему я скажу, что пошутила, - а для себя.
       - Конечно, спроси, - кивнул головой Никита. - Мне самому очень интересно узнать об этом. Только с сегодняшнего дня нам с тобой нужно решить, что делать с теми дарами, которыми наградил нас Тагор, чтобы не перестать быть людьми.
       - Обычными людьми, - согласилась с ним Анюта: - глупыми, слабыми, ревнивыми…
       - Мудрыми, сильными, благородными… - продолжил Никита, они засмеялись и стали спускаться вниз, обнявшись, отираясь (он - плечом, она - бедром) о стену и перила узкого лестничного марша.
       
       Глава 20
       
       Уже пропикало два пополуночи, но ни Никите, ни Анюте не спалось.
       - Как ты думаешь: все пройдет нормально? - спросила Анюта, теребя пальцами край простыни, которая едва прикрывала ее уже остывающее от любовных ласк тело. - Я так волнуюсь. У нас с тобой сегодня даже получилось все не так хорошо, как обычно.
       - К хорошему быстро привыкаешь, - неуклюже пошутил Никита, но Анюта даже не обратила внимания на его шутку.
       - А мы можем вызвать Тагора по своему желанию? - поинтересовалась она, откинув голову на подушку и комично сморщив нос.
       - Он всегда появляется, когда нам с тобой это необходимо, - неуверенно ответил Никита и тут же подбодрил самого себя: - Ну да, тут же появляется, в своих неизменных джинсах…
       - В костюме и галстуке, - возразила Анюта, а Никита отмахнулся:
       - Какая разница?
       - Вот он сейчас нужен мне, но не появляется, - недовольным тоном пробурчала Анюта, и из левого угла тут же донесся голос Тагора:
       - Человек никогда не знает, чего ему нужно на самом деле. Получив желаемое, он обязательно приходит к выводу, что хотел совершенно иного.
       Анюта вздрогнула он неожиданности и машинально прикрыла обнаженную грудь простыней.
       - В данном случае мое желание настолько незначительно, что его исполнение никак не отразится на моей дальнейшей судьбе, - отпарировала она. - Я просто хочу задать несколько вопросов.
       - Вы с Никитой пришли к важному решению, только не обозначили его вербально, - монотонно стал объяснять Тагор. - После этой встречи вы долгое время не увидите меня, и это - ваше настоящее желание. Люди часто просят Бога о чем-то, выражая вслух жалкие тени своих настоящих желаний, и не понимают, что в принципе выполнимо только сокровенное желание, которое человек прячет от других людей и зачастую - от себя самого.
       - Ты покидаешь нас? - спросил в свою очередь Никита.
       - Я всегда с вами, - ответил Тагор. - Просто некоторое время я не буду вмешиваться в вашу жизнь. Я дал вам обоим хороший толчок к развитию своих скрытых способностей. Дальше развивайте их самостоятельно.
       - И мы с Никитой на это некоторое время потеряем те волшебные способности, которыми ты наградил нас? - тихо спросила Анюта.
       - Вам будет труднее справиться с этим без моей помощи, но в критические мгновения вам это будет удаваться. Человеческие возможности безграничны, просто в этой жизни они не проявляются в полной мере.
       - А машины?… - неожиданно спросил Никита. - Их у нас тоже не будет?
       - Не будет, - подтвердил Тагор. - Для их поддержания здесь требуется огромное количество энергии.
       - Вы там тоже экономите? - съязвила Анюта, которой было совершенно невесело.
       - Нельзя нарушать равновесие, - просто ответил Тагор и предложил: - Ты хотела задать мне вопросы. Задавай их в том порядке, в котором хотела бы услышать ответы.
       - Почему Гитлер в 1942 году начал массовое уничтожение евреев? - задала Анюта свой первый вопрос.
       - Повод заключался в том, что Гитлер посчитал, будто сионисты обвели его вокруг пальца, причина - в том, что возникла опасность нарушения антропологического равновесия в Палестине.
       - Не жалко было стольких людей? - подняла брови Анюта.
       - Люди, умирая, не уничтожаются. Они просто уходят в другой мир.
       - Ты все время говоришь о равновесии. Чем оно достигается?
       - Движением. Второй свой вопрос ты собралась задать о человеческом счастье. Господь создал человека по образу и подобию своему, но затем поместил его в тело животного. Истинное счастье - научится не стыдиться животного в себе и гордиться божественным происхождением. Равновесие достигается постоянными метаниями человека от одного к другому.
       - Мы с Никитой скоро умрем? - тихо спросила Анюта.
       - Счастлив и спокоен тот, кто готов к этому каждый день, - ответил ей Тагор и добавил: - Только учти, что, даже окончив эту жизнь одновременно, каждый из вас пойдет дальше своим путем.
       - Даже если мы погибнем, взявшись за руки? - встрепенулась Анюта.
       - Это не будет гибелью, - возразил Тагор, в голосе его Никите даже послышались нотки усталости и нетерпения. - Гибель заключается в другом: человек гибнет на протяжении всей жизни.
       - Все люди гибнут? - не унималась Анюта.
       - В разной мере, но все, только пусть вас это не пугает: все поправимо. Вопрос - во времени исправления совершенных ошибок.
       - Безгрешных нет? - поинтересовался Никита.
       - Младенцы, - лаконично ответил ему Тагор.
       - Значит, там, - Анюта ткнула пальцем в потолок, - мы с Никитой будем врозь?
       - Я не сказал этого, - терпеливо пояснил Тагор. - Просто у каждого из вас будет свой путь. Я не могу объяснить тебе этого сейчас: ты не готова понять.
       - А можно тебя увидеть таким, каков ты есть на самом деле? - неожиданно спросил у Тагора Никита, разглядывая его неизменные джинсы, и Анюта заинтересованно поглядела на стройную тагоровскую фигуру, облаченную в строгий костюм.
       - Нет, - возразил тот. - В вашем диапазоне спектра почти все мои сущности невидимы, оставшиеся настолько разрежены, что я предстану перед вами в таком же невидимом состоянии. Вы ведь не видите воздух, хотя точно знаете, что он существует.
       - У нас с Никитой будут дети? - поинтересовалась Анюта.
       - Да, - односложно ответил Тагор, но не стал говорить подробней. Анюта не стала расспрашивать: ей было достаточно сказанного, тем более ей показалось, что, умей Тагор улыбаться, он обязательно сделал бы это сейчас.
       - Прощай, Тагор, - неожиданно сказал Никита, отвел взгляд от угла, где мерцала долговязая фигура, и поглядел на Анюту.
       - До свидания, - тихо сказала она и тоже поглядела Никите в глаза. Когда через мгновение они оба перевели взгляды в угол, Тагора уже не было.
       - У нас еще много денег? - спросила Анюта, и Никита утвердительно кивнул головой:
       - Вполне достаточно. Ты еще не передумала купить компьютер Константину?
       Анюта хотела обидеться, но Никита упредил ее:
       - Шучу. Денег вполне хватит и на новый «жигуль», и на то, чтобы прожить первое время безбедно. Эта квартира твоя? - кивнул он в сторону погруженной в сумерки прихожей.
       - Да как тебе сказать… - пожала плечами Анюта. - Не совсем. В крайнем случае, есть еще одна, однокомнатная. Та - точно моя. А деньги заработаем: я буду переводить с французского, ты - машины ремонтировать. Вот только не знаю: будет ли теперь Эдик работать со мной после того, как попал по моей милости в неприятную историю.
       - Кто такой Эдик? - намеренно строгим голосом спросил у нее Никита.
       - Мой литературный агент, - улыбнулась Анюта. - Он меня с Владиком познакомил.
       - «Голубой», что ли?
       - Да нет: нормальный, женатый, только занудный.
       Никита успокоился:
       - Спи!
       - Не спится, - Анюта взглянула на будильник, стоящий на тумбочке рядом с кроватью - три с половиной часа до акции - повернулась на бок и прижалась щекой к подушке, прислонившись обнаженным задом к бедру Никиты.
       
       Бусыгин поворочался на мокрой от обильного пота простыне и поднялся с кровати. Включил свет и взглянул на часы: половина шестого утра. Сегодня его жизнь круто изменится. Он уже знал, что большую часть, если не весь остаток жизни ему придется провести в психушке, но его это уже не страшило: жизнь потеряла для него всякий смысл, к тому же он понимал, что в изоляции ему легче будет сосредоточиться на своем внутреннем состоянии. Боли и страданий он не боялся, гораздо больше страданий ему доставляла жизнь среди людей, которые не понимали его, не слышали того, что слышал он, были слепы и глухи в сравнении с ним.
       В последние годы по ночам, во сне, он попадал в другой мир, жил в городе, названия которого так и не узнал, среди людей, которых никогда не видел в этой жизни. Постепенно эта ночная жизнь стала для него основной, более привлекательной, вот только попасть туда вновь по своему желанию он не мог - только случайно, когда придется. Специально засыпал загодя, настойчиво думая о городе, где работал плотником-бетонщиком в строительной организации, но оказывался в желанном месте не всегда. Вот и сегодня он старательно стремился туда, но тщетно проворочался всю ночь, впадая в пустое забытье и вновь возвращаясь в этот опостылевший мир. Когда-то, очень давно, он здесь тоже работал на стройке по лимиту, получил квартиру, женился, нажил двоих детей, выучился заочно в институте и стал инженером по внедрению оборудования. Теперь у него нет работы, жена развелась с ним, дети навещают его очень редко, своими опасливыми посещениями еще больше усугубляя одиночество.
       Сумасшедших не любят. Их жалеют, им сочувствуют, но не любят. Хотя Бусыгин точно так же может посочувствовать людям, которые из-за своей природной глухоты не слышат тех потусторонних голосов, которые слышит он, не имеют второй жизни, которая своей щемящей тревожной сладостью способна наполнить смыслом пустопорожнее времяпровождение в этом скучном мире. В последний раз, вернувшись из своего любимого города, где неожиданно потерял хорошую работу с выгодными командировками, он долго разглядывал незнакомую обстановку в убогой комнате, пока сознание не вернулось к нему, и он вновь не ощутил себя Бусыгиным в этом мире. И в тот день, и в последующий он искренне переживал потерю хорошей работы, но, в конце концов, мудро заключил, что все еще можно поправить, если взяться за дело как следует. К тому же, у него кроме любимого города в царстве сна были еще и голоса из-за пределов видимого и ощущаемого пространства. Совсем недавно появился еще один голос, более четкий, более ясный, более осмысленный. Сначала он говорил Бусыгину только то, что тот хотел и ожидал от него услышать, но затем голос перестал слушаться желаний Бусыгина, стал говорить ему неожиданные вещи. Бусыгин сначала хотел «отключиться» от него, как он делал это со всеми неугодными ему голосами, но голос не сдавался и не хотел уходить. Потом Бусыгин стал получать удовольствие от общения с голосом, понял, что может получить ответ на любой интересующий его вопрос. Бусыгин не мог проверить, правду ли говорит голос, потому что практически потерял всякую связь с окружающим миром, но ответы ему нравились.
       Вчера вечером голос сказал, что утром Бусыгин изменит свою жизнь. Сказал, что все объяснит в самый последний момент. Бусыгин понял, что этот момент настал, и стал одеваться. Накинув на себя видавшие виды синтетические тренировочные брюки, ветхую тенниску из сетчатого материала и шлепанцы на босу ногу, Бусыгин встал посреди комнаты и произнес вслух:
       - Я готов.
       Голос зазвучал у него в голове:
       - Не бойся ничего. Делай все, что я тебе скажу, и не думай о последствиях.
       Бусыгин вздохнул:
       - Ты во мне?
       Голос действительно звучал внутри него, не так как другие, потусторонние.
       - Я вокруг тебя, - ответил голос.
       -Могу ли я тебя увидеть?
       - Можешь, - ответил голос, - но ты увидишь только то, что хочешь увидеть.
       - Пусть, - согласился Бусыгин. - Я согласен.
       В углу появился высокий молодой человек с белыми, ниспадающими на плечи волнистыми волосами и красивым лицом. Был он бос и одет в лежащие на нем красивыми складками белые одежды. Кожа лица, кистей рук и ступней ног были неестественно белого цвета.
       - У тебя нет крыльев? - спросил Бусыгин, сам не ожидая от себя подобного вопроса.
       - Ты ведь прекрасно знаешь, что нет, - спокойно ответил молодой человек.
       Бусыгина поначалу, пока ему не надоело, лечили от слуховых галлюцинаций, но зрительных ему видеть еще не доводилось.
       - Я могу до тебя дотронуться? - спросил он, даже не помышляя, впрочем, о том, чтобы двинуться с места.
       - То, что ты сейчас видишь, - всего лишь изображение. На самом деле я заполняю собой огромное пространство вокруг тебя, - ответил молодой человек. Голос теперь не звучал в голове Бусыгина, а исходил от человека в белом.
       - Вокруг других людей ты тоже находишься?
       - Да, но общаюсь с немногими.
       - Ты ангел? - спросил Бусыгин, слабо улыбнувшись
       - Ты увидел то, что хотел, и то, как ты будешь меня называть, не имеет никакого значения для тебя.
       - Что я должен сделать? - поинтересовался Бусыгин, рассудив, что время праздных расспросов вышло.
       - Взять на себя чужой грех, чтобы искупить свои, - ответил человек в белом и пояснил: - Ты сейчас возьмешь из ящика с инструментами большой плотницкий молоток, спустишься в лифте на первый этаж, увидишь там молодого человека в джинсах, серой футболке и с золотой цепью на шее. Передашь ему молоток и скажешь, что он все должен сделать сам, а ты возьмешь его грех на себя.
       - Что должен сделать этот человек? - спросил, насторожившись, Бусыгин.
       - Убить другого человека, - спокойным голосом ответило белое видение.
       Бусыгин опустил голову и поглядел на пальцы ног с давно нестрижеными ногтями, торчащие из старых затрепанных шлепанцев:
       - Я стану соучастником преступления.
       - Это не преступление, это - возмездие, - возразил человек в белом и добавил: - Ты ведь давно не живешь по законам окружающего тебя мира.
       - Хорошо, - согласился Бусыгин и, развернувшись, пошел за стулом, чтобы подставить его под антресоли, где находился его инструмент, оставшийся от прежних времен.
       - Ты должен оказаться внизу ровно в шесть пятнадцать, - сказал ему в спину человек в белом, и Бусыгин, не оборачиваясь, согласно кивнул головой.
       
       Юрчик, ежась от холодного утреннего воздуха, проскользнул в подъезд, мельком глянув на номера первой и последней квартир, отбитые краской через трафарет на двери подъезда. Остановившись у лифта, он оглянулся по сторонам и прислушался: кто-то с верхнего этажа вызвал кабину. Дождавшись, пока лифт спустится на первый этаж, Юрчик встал сбоку от проема и напрягся. Двери лифта открылись, и из кабинки вышел невысокий мужчина самого никудышного вида с грустными глазами. В руке его был большой молоток. Мужчина оглядел Юрчика с ног до головы и протянул ему молоток:
       - Ты должен сделать все сам. Твою вину я возьму на себя.
       Юрчик ошарашено поглядел на него:
       - Мы так не договаривались. Я должен был только проконтролировать.
       - Ты должен сделать все сам, - повторил Бусыгин, глядя на Юрчика своими грустными глазами. Рука его устала, и молоток медленно опускался вниз. Юрчик вспомнил о тридцати тысячах долларов, полученных вчера, и принял молоток из рук Бусыгина. Тот, освободившись от орудия убийства, отошел на два шага, оперся спиной о загаженную рисунками и надписями стену и стал смотреть на противоположную стену подъезда, изгаженную не меньше.
       
       Максимов достал из кармана зазвонивший телефон и приник к нему ухом:
       - Уже внизу? Хорошо, ждите, я сейчас спущусь.
       Он поднялся с кресла, похлопал по плечу стоявшего рядом Владика:
       - До встречи, мой друг. О квартире не беспокойтесь, все будет в ажуре.
       - А я смогу приобрести поблизости гараж для своей машины? - осторожно поинтересовался Владик.
       Максимов улыбнулся:
       - Какие пустяки! Вы даже не представляете, как для меня все это будет просто. Оставьте эти заботы мне.
       Владик стоял в проеме распахнутой двери, пока за Максимовым не закрылись двери лифта. Лев Давыдович нажал кнопку первого этажа, достал платок из кармана брюк и отер палец, которым дотрагивался до кнопки. Когда лифт остановился, двери его открылись, и Максимов увидел вместо Тамары молодого человека крепкого телосложения с левой рукой на перевязи, сердце его аритмично трепыхнулось, обдав холодом нижнюю часть груди. Он хотел, было, нажать любую из кнопок в стене кабинки, чтобы не выходить навстречу подозрительному типу, но отчего-то не стал этого делать и шагнул наружу.
       Юрчик быстро поднял правую руку с молотком, который до поры скрывался за его ногами, и тупым концом железной болванки наотмашь ударил Максимова в середину лба. Лев Давыдович упал обратно в кабину лифта, одна нога его осталась вытянутой, а другая согнулась в колене и медленно завалилась на торец открытой двери лифта. Голова Максимова завалилась набок, и в какое-то мгновение его орлиный профиль навсегда отпечатался в мозгу Юрчика, который, недовольно сопя и ругаясь шепотом, пробрался в кабину лифта и ударил по голове жертвы еще раз, но уже острым концом, в висок, сказав про себя: «Контрольный выстрел». Затем Юрчик выбрался из лифта, подошел к Бусыгину, который смотрел в одну точку на противоположной стене, не двигаясь с места, и вернул ему молоток:
       - Держи, кузнец-молодец!
       Еще через мгновение он уже бесшумно поднимался вверх по узкой лестнице, благоразумно решив, что жертву у дверей подъезда, скорее всего, будет ждать машина. Загудела лебедка лифта, и Юрчик удовлетворенно подумал: «Заработал второй, грузовой, значит никто по лестнице шастать не будет».
       Дверь грузового лифта открылась на первом этаже. Из просторной кабины вышла соседка с верхнего этажа, удивленно поглядела на Бусыгина, стоящего у стены с молотком в руках, затем глянула на ноги, торчащие из соседнего лифта. В это время двери лифта попытались закрыться и вновь открылись, нога Максимова, согнутая в колене, легкомысленно качнулась из стороны в сторону, и соседка закричала диким голосом.
       
       Макоев, собравший накануне солидный материал на Максимова, дежурил у подъезда Владика с шести часов. Он очень удивился, когда увидел бабасовского помощника, нырнувшего в подъезд, но не стал вмешиваться в ход событий. Затем он видел, как приехала машина за Максимовым, как нетерпеливо прохаживалась женщина-телохранитель у дверей подъезда. Женский крик, проникший сквозь двери, услышал даже он, хотя находился на значительном расстоянии. Женщина-телохранитель метнулась к двери подъезда, вслед за ней из машины выскочил сидевший за рулем мужчина, доставая на ходу пистолет. Поняв, что произошло что-то серьезное, Макоев отогнал машину подальше и подошел к нужному подъезду пешком. Как раз вовремя: подъехала милицейская машина. Дождавшись, пока милиционеры скроются в подъезде, Макоев подошел к водителю-сержанту, сидевшему за рулем, развалившись и позевывая.
       - Что произошло? - поинтересовался Макоев.
       Сержант смерил его взглядом с головы до ног и отвернулся. Макоев молча достал милицейское удостоверение, которое всегда применял в подобных случаях, и показал его, развернув, сержанту. Тот уселся ровнее, но из машины не вышел:
       - Какой-то псих долбанул одного «крутого» по башке молотком. Охрана прозевала.
       Макоев вернулся к своей машине, посидел в ней еще полчаса. Не дождавшись, когда бабасовский помощник покинет подъезд, он глянул на часы и заторопился на службу.
       
       Глава 21
       
       В половине восьмого Анюта не выдержала и спросила у Никиты:
       - Можно позвонить Владику? Иначе я умру от беспокойства.
       - Позвони, - пожал плечами Никита. - Скорее всего, он сейчас дома. Вряд ли его серьезно побеспокоят в связи с убийством.
       Анюта быстро набрала номер. Владик поднял трубку сразу, голос у него был встревоженным:
       - Да? Я слушаю.
       - Это я, - отозвалась Анюта, не называя своего имени. - Как настроение?
       Пауза на той стороне затянулась, через несколько секунд Владик неуверенным голосом произнес:
       - У нас тут несчастье: Льва Давыдовича убили при выходе из моего подъезда. Меня уже допрашивали.
       - Ну и что ты им сказал? Ты-то ведь тут ни при чем.
       - Конечно ни при чем. Сказал, что познакомился случайно в ресторане.
       - Про нас с Никитой ничего не спрашивали?
       - Нет.
       - Если спросят, скажи - случайное знакомство, адресов и фамилий не знаешь.
       - А документы на машину?
       - Объяснишь так, как Никита тебе сказал в тот раз: хозяйку не знаешь, подписывал бумаги с третьим лицом, деньги передавал тоже ему.
       - Какие деньги? - удивился Владик.
       - Виртуальные, - усмехнулась Анюта. - Кто тебе поверит, что машину ты получил бесплатно?
       Владик вздохнул в трубку:
       - Теперь вижу, что не совсем бесплатно.
       - Правильно. Теперь молчать будешь, чтобы машину сохранить.
       - Только я одного не пойму, - замявшись, продолжил Владик: - Какая тут связь: вы, Максимов, несчастный наш сосед Бусыгин. Мистика какая-то…
       - Не ломай голову. Про нас забудь навсегда, - посоветовала Анюта и повесила трубку. Владик ее больше не интересовал.
       Никита прослушал весь разговор, сидя на диванчике и рассеяно похлопывая ладонью себя по колену. Когда Анюта закончила разговор с Владиком, он хлопнул ладонями и заключил:
       - Всё! Обо всем забыли! Сегодня начинаем новую жизнь.
       - Давай с завтрашнего дня начнем? - попросила его Анюта.
       - Чего ты еще хочешь натворить? - насмешливо спросил у нее Никита.
       - Две невинные шалости: позвонить этому помощнику Бабаса, как его зовут?..
       - Юрий. Вернее, все его Юрчиком звали. Даже те, кто подчинялся ему, - отозвался Никита.
       - …И сходить к месту преступления.
       Никита сделал протестующий жест обеими руками, а Анюта склонила голову набок и сморщила нос:
       - Ну, пожалуйста… там народу столько будет… Мы сначала посмотрим, нет ли там этих охранников из ресторана, и только потом подойдем.
       Никита сдался:
       - Хорошо. Только Юрчику я позвоню сам.
       Анюта согласно пожала плечами.
       Никита набрал номер, молча послушал и положил трубку на рычаг.
       - Ну что там? - в голосе Анюты сквозило нетерпение.
       - Автомат женским голосом ответил, что номер ликвидирован, - улыбнулся Никита. - Наш Юрчик профессионал. Скорее всего, он уже получил другой номер на подставное лицо с роумингом по всей Европе и завтра уже будет отлеживаться на берегу теплогоо моря.
       - А к месту преступления мы с тобой сходим? - тихо спросила Анюта. - Преступников всегда тянет на место преступления. Если не сходим - я заболею. Психически.
       - Сходим, сходим, - успокоил ее Никита, - только после обеда, когда ажиотаж уляжется.
       
       До полудня оставалось полчаса, когда Музыкант встретился с Азаровым. Азаров был спокоен, и Музыкант подумал, что выдержки ему не занимать.
       - Максимова убил сегодня рано утром один из жителей подъезда, у которого мы с тобой «пасли» его прошлый раз, - ровным тоном доложил Музыкант, внимательно наблюдая за реакцией Азарова. Тот оставался спокоен. Музыкант выдержал паузу и добавил:
       - Орудие убийства - молоток.
       Азаров покачал головой:
       - Поздравляю. Не думал, что у тебя получится так оперативно.
       Музыкант пожал плечами:
       - Я понимаю: конспирация, нежелательность утечки информации, но зачем со мной в кошки-мышки играть? Ты ведь прекрасно знаешь, что я к этому убийству не причастен.
       Лицо Азарова вытянулось от изумления:
       - Ты хочешь сказать, что это - не твоя работа?
       Настала очередь удивляться Музыканту:
       - А ты хочешь сказать, что и ты не имеешь отношения к этому убийству?
       Они сидели на скамейке, ошарашено глядя друг на друга, рядом, под сенью бульварной листвы гуляли мамы с детьми в колясках, худая девочка-подросток с соломенными волосами выгуливала огромного добермана, на скамейке напротив примостились два страдальца с опухшими лицами и наполовину опорожненными бутылками пива в руках. Первым пришел в себя Азаров:
       - Откуда ты узнал об убийстве?
       - Я следил за этим подъездом. Акцию собирался провести на следующей неделе, когда ты отбудешь обратно в Таджикистан. О молотке, который ты мне предложил, я всерьез пока не думал: слишком неудобное орудие, да и опасно - близкий контакт, а у него охрана профессиональная.
       - А я этот молоток предложил тебе «от фонаря»: был такой случай в практике, следаки долго ломали голову, перебрали всех психически нездоровых, но зашли в полный тупик и дело осталось нераскрытым, - объяснил Азаров.
       - Надо же, какая случайность.
       - Случайностей не бывает, - задумчиво проговорил Азаров, и Музыкант тихо стукнул кулаком по скамейке:
       - Кстати, помнишь, мы видели машину? Ты еще сказал, что человек за рулем похож на кого-то из твоих бывших сослуживцев. Так эта машина была в том же дворе и в это утро. Я еще подумал, что этот парень живет там, но потом гляжу: приехал, из машины не выходит, сидит за рулем и наблюдает как раз за тем подъездом. А когда все случилось, он отогнал машину подальше, вышел из нее и подошел к милицейской машине, которая приехала по вызову. Показал удостоверение водителю, спросил что-то, опять вернулся в машину, просидел в ней с полчаса и уехал.
       - Тебя не заметил? - поинтересовался Азаров.
       - Нет. У меня фора была - я раньше приехал.
       - Как он выглядел?
       Музыкант подумал несколько секунд:
       - Рост 170-175 сантиметров, волосы темно-русые, прямые, лоб высокий, имеет привычку похлопывать правой ладонью по бедру.
       - Это Макоев, - заключил Азаров. - Значит, Максимова убрали наши. Только не пойму, при чем здесь Макоев: такими делами занимаются совсем другие люди из совершенно другого отдела.
       - Может быть, он перешел работать в другой отдел? - предположил Музыкант.
       - Это все равно, что послать сантехника устанавливать окна или двери - совершенно другая специфика работы, - улыбнулся Азаров.
       - Что будем делать? - спросил Музыкант.
       - А что делать? - пожал плечами Азаров. - Дело сделано, тебе нужно забыть эту историю и заняться своим будущим. Что намерен делать в этом плане? Кассету твою вернуть?
       - Не надо, - махнул рукой Музыкант. - Пусть будет у тебя. Я пока еще не готов, но обязательно решусь и явлюсь с повинной. Мало ли что со мной может случиться, а копия пусть у тебя останется.
       Расставаясь, они обнялись, похлопали друг друга по спине и разошлись, каждый - в свою сторону.
       
       В два часа пополудни у Макоева на столе уже лежали копии предварительных допросов подозреваемого в убийства Бусыгина, соседки, которая обнаружила убитого, приятеля убитого, у которого тот провел ночь, и двух охранников Максимова - мужчины и женщины. Макоев прочитал все внимательно и теперь сидел, задумавшись, над разложенными на столе бумагами. В кабинет вошел подполковник Новиков - начальник отдела. Внимательно оглядев стол Макоева, заваленный бумагами, Новиков настороженно спросил:
       - Почему вы занимаетесь делом убитого Максимова?
       Макоев устало откинулся на спинку стула:
       - Он проходил у нас три или четыре раза по делу о связях с BND. Ребята сейчас сделают распечатки этих материалов.
       - Ну и что? - Новиков продолжал стоять, заложив руки за спину. - Убийство явно бытовое, к делу отношения не имеет.
       - Вот я и хочу закрыть дело, предварительно отметив все его связи. Проверю приятеля, у которого он ночевал, хотя чувствую, что он ни при чем.
       - Этот приятель – «голубой»? - заинтересованно спросил Новиков.
       - Он самый, - кивнул головой Макоев.
       - Ну вот - все ясно, - заключил Новиков и добавил: - Закрывайте дело по Максимову и сдавайте в архив.
       Новиков вышел из кабинета, а Макоев вновь стал разглядывать копии предварительных допросов подозреваемого убийцы и свидетелей. Всем вокруг было все ясно, один Макоев знал столько, что вместо ясного ответа у него возникало все больше и больше вопросов. Ему было ясно, что Максимова убил не сумасшедший Бусыгин, а вполне здоровый Юрий Безруков из группы Бабаса. Или, может быть, убил все-таки Бусыгин, но под руководством Безрукова. Вот только никак не укладывалось это событие в привычную схему. Судя по всему, велась долгая подготовка, вырисовывается цепочка: Пипетка, от нее нити ведут к Владиславу Никольскому, у которого Максимов ночевал, к Юрию Безрукову, который каким-то образом причастен к убийству. Ключевая фигура здесь - Пипетка. Макоев понимал, что сама она не могла организовать такое «бытовое» убийство, но за спиной у нее маячила только одна таинственная фигура - Тагор, и этот Тагор стоял также за спиной покойного Курилова, которым здорово заинтересовался отдел, где работал Макоев. В нижней части этой цепочки, если и не было ясно все до конца, Макоева ничего не интересовало. Его интересовала верхняя часть: Пипетка - Тагор и все, что было еще выше, но вход туда был ему пока закрыт. Он понимал, что только Пипетка может приоткрыть завесу над тайной, но понимал также, что сейчас он ничего от нее не добьется. Точно так же он понимал, что сдавать Пипетку нельзя ни в коем случае, и об участии в убийстве Юрия Безрукова тоже надо помалкивать.
       Макоев положил рядом показания телохранителей Максимова и Владислава Никольского, сравнил места, где говорилось о первой встрече в ресторане Льва Давыдовича и Владика: телохранители утверждали, что Владик был в кампании парня и девушки («Пипетка и ее новый приятель», - отметил про себя Макоев), но Никольский в своих показаниях ничего об этом не говорит. Макоев подумал, что следаки, если они не дураки, обязательно упрутся в этот момент.
       Макоев еще раз внимательно перечитал показания Бусыгина и почувствовал, что здесь есть что-то, что ускользает от его сознания, но может, если понять все правильно, привести к разгадке. «Ангел, - думал Макоев, - Человек в белом, который появился в квартире сумасшедшего Бусыгина - по его утверждению - неизвестно откуда и пропал неизвестно куда. Именно он сказал Бусыгину кого и когда нужно убить».
       - Тагор! - вскрикнул Макоев и хлопнул ладонью по копии предварительных показаний Бусыгина.
       Все сходилось: Курилов с таинственным собеседником, который пришел неизвестно откуда, Пипетка с таинственным незнакомцем, который передал ей бесследно исчезнувшую в последствии визитку, теперь Бусыгин с его ангелом. К тому же - странная машина, неизвестно откуда появившаяся у Пипетки. Макоев почувствовал, что волосы на его голове зашевелились. Успокоившись, он ладонью пригладил волосы на макушке и собрал разбросанные по столу бумаги в одну стопку. Немного подумав, он поглядел на часы и решил появиться на месте убийства, чтобы осмотреть все своими глазами, тем более, сделать это он уже может вполне официально.
       Подъезжая к месту, он думал о том, что нужно осмотреть лестницу в подъезде, которой никто обычно не пользуется. Скорее всего, Безруков прятался именно там, а менты даже не удосужились осмотреть весь подъезд, получив прямо в руки предполагаемого убийцу. Размышляя об этом, Макоев чуть не проглядел Пипетку с ее приятелем, которые направлялись от автобусной остановки в сторону того самого дома. Макоев притормозил, затем, убедившись, что они шли именно туда, объехал квартал, заехал с другой стороны, припарковался возле детской площадки, вышел из машины и стал наблюдать за тем, как Пипетка со своим спутником смешались с группой зевак, которые все еще крутились у злополучного подъезда. Там же сновали бойкие молодые ребята с телевизионными камерами. Дождавшись, когда Пипетка с приятелем, осмотрев подъезд и поговорив с зеваками, направились обратно к автобусной остановке, Макоев нагнал их и окликнул Пипетку:
       - Анюта!
       Анюта обернулась и удивленно поглядела на Макоева:
       - Привет, Сережа! А ты что здесь делаешь?
       - Я здесь работаю: может, слышала, что здесь убийство произошло?
       - Да видели мы с Никитой этот подъезд, - она спохватилась и представила своего спутника: - Никита. Мой муж. Мы шли мимо, смотрим - телевидение, остановились поглядеть, послушать. А ты почему на убийстве? Это ведь ментовское дело.
       - Убитый проходил по нашему отделу, - пояснил Макоев, - вот я и прибыл, чтобы убедиться, что убийство бытовое.
       Несколько секунд они неловко помолчали. Никита смотрел на Макоева с подозрением.
       - А ты уже успела замуж выйти? - поинтересовался Макоев.
       - Мы еще не расписались, но скоро сделаем это, - Анюта взяла Никиту под руку и прижалась к нему.
       - На свадьбу пригласите?
       - Обязательно, - улыбнулась Анюта.
       - Мне нужно поговорить с тобой наедине, - решился, наконец, Макоев. Никита попробовал забрать свою руку из анютиных объятий, но та не отпустила:
       - Говори при Никите, он в курсе всех дел.
       Макоев замялся, затем кашлянул и заявил:
       - Никольский в своих показаниях не указал, что был с вами тогда в ресторане, а телохранители заявили о двух его спутниках. В этом месте у вас может случиться прокол.
       Никита обеспокоено глянул на Макоева, по лицу Анюты пробежала легкая тень, но она тут же взяла себя в руки и улыбнулась:
       - Никольский, это кто - Владик, что ли? Спасибо, Сережа, я у тебя в долгу.
       - Я еще кое-чего знаю, но ничего этого нигде не отразил. Надеюсь, что ты мне сама все расскажешь когда-нибудь.
       - Я чувствовала, что ты много знаешь, - кивнула головой Анюта. - Именно это я и имела в виду, когда сказала, что у тебя в долгу. Когда-нибудь действительно расскажу тебе все, а пока знай: у меня все чисто, я ни в чем не виновна.
       Макоев тоже улыбнулся:
       - Вы сейчас куда направляетесь?
       - Автобус, затем - метро.
       - А где твоя машина? - удивился Макоев.
       - Какая машина? - приподняла брови Анюта. - Ты же знаешь - у меня не было машины.
       - Ну да, - растерянно согласился Макоев. - Конечно. Вас подвезти?
       - Не надо, - махнула рукой Анюта. - Мы с Никитой на метро прекрасно доберемся.
       - На свадьбу не забудьте пригласить, - напомнил Макоев.
       - Позвоню обязательно, - пообещала Анюта и помахала рукой в прощальном приветствии.
       Когда они отошли на несколько шагов от оставшегося стоять Макоева, Никита спросил:
       - Где он работает?
       - На Лубянке, - хитро улыбнулась Анюта.
       - Ты и там успела отметиться, - удивился Никита. - А мне ничего не сказала.
       - А ты не спрашивал.
       - Расскажешь?
       - Расскажу, но поверь, что все это - детский лепет по сравнению с тем, что натворили мы с тобой за эти дни.
       Они рассмеялись и свернули за угол огромной башни многоэтажного дома.
       Макоев постоял еще немного, поглядел на дверь подъезда, у которого все еще сновали телеоператоры, махнул рукой и направился к своей машине.
       
       * * *
       
       В сентябре состоялась свадьба Никиты и Анюты. Народу было совсем немного: на новой «шестерке» Никиты поместились жених с невестой и брат жениха Саша со своей беременной женой. Макоев на своей машине вез Зинаиду, которая, к его неудовольствию, оказывала одинаковые знаки внимания ему и художнику Андрею, который находился здесь же. Свидетелями были Саша и Лена, они держались обеими руками за локти новобрачных и осторожно ступали со счастливыми выражениями на лицах. Живот Лены стал еще больше, а лицо ее стараниями Анюты и благодаря умелому макияжу стало очень привлекательным с точки зрения современного мужчины. Новобрачные расписались, затем расписались свидетели, для чего их руки пришлось подносить к тому месту, где надо было поставить автограф. Гуляли свадьбу в той самой двухкомнатной квартире. Первыми от стола ушли Саша с Леной, которые, как и жених, алкоголя не употребляли вовсе. Где-то близко к полуночи улегшаяся спать в соседней комнате Лена вышла нагишом по нужде, прекрасно ориентируясь в пространстве, чем здорово развеселила кампанию. Зинаида даже порывалась тоже скинуть с себя всю одежду, но ее уговорили не делать этого.
       В конце сентября у Саши с Леной родилась девочка, которую родители назвали Наташей. Девочка была совершенно здоровой и жила у Никиты с Анютой, пока те оформляли опекунство, так что материнство у Анюты началось задолго до рождения собственного ребенка.
       Мальчик родился в мае.
       
       8 апреля - 13 августа 2000 г., г. Буденновск.