Антиутопия.
Всё началось с пустяков, как часто начинается непредвиденное или даже судьбоносное. Перестрелку на перемене затеял не я. Я просто отстреливался. Мишка и Владька наступали на меня с двух сторон. Я отпрыгнул за колонну, очень кстати выстроенную в коридоре гимназии, и чуть не сбил с ног нашего математика. Математик схватил меня за полу форменного пиджака ( за шиворот схватить не мог, так как был сантиметров на пятнадцать ниже меня):
- Как вы смеете так себя вести? - шипел он. - Вы, старшеклассник! Взрослый человек! Вам это просто так не сойдёт.
Я, притворяясь овечкой, смотрел на него преданным взглядом:
- Матвей Борисович, извините… Это случайно… Я не хотел…
Но всё было напрасно. Математик явно мстил мне за вчерашнее. Вчера он снова никак не мог решить простейшую задачу. Но на этот раз ему не удалось скрыть свою немощь от ребят. Мы обменивались ехидными взглядами, какой-то дурак даже хихикнул. Математик густо покраснел и, грозно глядя на класс, вызвал к доске меня.
- Решайте, Кириллов.
Задача была плёвая. Но мне, идиоту, надо было изо всех сил изобразить, как трудно она решается, а я вместо этого из-за дурацкого бахвальства тут же выдал на доске её решение.
- Так вот, Кириллов, - продолжал, Матвей Борисович, цепко держа меня за полу пиджака, - идите к директору и ему объясните, почему Вы явились в школу с оружием.
А это была уже настоящая неприятность. Директора боялись все. Впрочем слово "боялись" не совсем точное. Директор был злопамятен и беспощаден к тем, кого по каким-то причинам недолюбливал. Поэтому от него предпочитали держаться подальше. Ведь рациональные мотивы неизменны во все времена: не плюй против ветра, не ссорься с тем, кто сильнее тебя и прочие пошлости. И рационализм был намертво вбит отцом в мою голову. Я считал, что он - истина, которую может оспаривать только глупец.
Директор, крупный, полный и медлительный, сидел в своём роскошном кожаном кресле, и листал какой-то талмуд. Когда я появился на пороге его кабинета, он тяжело поднял голову и уставился на меня совиным взглядом. Я молчал, вытянувшись по стойке "смирно" и глядя в глаза директору исполненным любви и преданности взглядом. Мне казалась, что этим искусством я овладел в совершенстве.
- Докладывай! - отрывисто скомандывал он.
- Сегодня, господин директор, я явился в школу с оружием, - отрапортовал я.
- Причины нарушения моего распоряжения об оставлении любого оружия в сейфах вестибюля?
- Я проверял моё предположение, что оружейные искатели, которые стоят на входе в школу, бессильны, если оружие завернуть в пулеотталкивающую ткань.
Глаза директора оживились:
- И что?
- Предположение оказалось справедливым.
- И кто тебя этому надоумил?
- Вы, господин директор.
- Поясни более развёрнуто.
- Ваше требование, чтобы школьная форма шилась из пулеотталкивающей ткани, привело меня к этому выводу.
Директор удовлетворённо откинулся на спинку кресла:
- Да, - сказал он неожиданно мечтательным голосом, - я давно подозревал, что это так. Теперь у нас огромное преимущество перед амазонками, - негромко бубнил он явно не для меня, - теперь они в наших руках. - И, обращаясь ко мне, строго спросил: -Ты с кем-нибудь поделился информацией о своём эксперименте?
- Нет, господин директор.
- Хорошо. А сейчас ты мне дашь расписку о неразглашении результатов эксперимента.
Такой поворот событий мне не улыбался. Все старшеклассники нашей мужской гимназии знали этот секрет давно. Я ещё в прошлом году рассказал друзьям о моём открытии. И с тех пор мы все носили с собой в школу наше оружие.
- Я не могу дать Вам расписку, господин директор, - почтительно, но твёрдо сказал я. Лицо директора снова приняло зловещее выражение. - Я не уверен, что кто-то ещё из ребят не пришёл к такому же выводу. В этом случае, я никогда не смогу доказать, что утечка информации произошла не от меня.
- Та-а-к. - Директор раздумывал, как меня наказать. - Та-а-к. За ношение оружия в стенах школы я отправляю тебя в Город амазонок для выполнения санитарно-технических работ.
- Господин директор, - я испугался не на шутку. - Накажите меня как-нибудь иначе. Я не заслужил такого позорного наказания.
- Нет. Именно такое наказание ты заслужил. Поработаешь на женщин. - И директор скривил губы в довольной улыбке.
Отец, узнав о наказании, был крайне недоволен решением директора.
- Мой сын - лучший ученик в школе, - причитал отец, - такое наказание не адекватно проступку.
Однако идти в школу и оспаривать наказание он не стал.
- Что ж, - сказал он поразмыслив, - может, это и к лучшему. Хочешь-не хочешь, но ты должен иметь некоторые знания о женщинах. Однако не забывай, что женщины совершенно иной вид мыслящих существ, и могут быть связаны с мужчинами только деловыми отношениями.
Мне показалось, что отца что-то очень беспокоило, но он не решался сказать, что именно.
Женщин я не видел ни разу. То есть я вообще-то их видел, так как они выполняли разные работы по уборке, стирке и всякой прочей муре, но они были закутаны в чёрные покрывала, лица закрывались специальными повязками, а на глазах были чёрные очки. Так что я не очень представлял, как они выглядят. Моё воображение рисовало что-то неопределённое. Женщины казались бы мне ужасными чудовищами, если бы не их голос: нежный, мелодичный, почему-то волновавший меня, как музыка.
Мои друзья очень жалели меня, а недруги радовались, что мне досталась принудительная работа у женщин. Это считалось в мужском обществе если и не позорным, то во всяком случае унижающим мужское достоинство.
Я очень страдал. Отец, видя моё состояние, решил со мной поговорить, чтобы помочь мне обрести равновесие.
- Сын, - сказал он, глядя на меня с решимостью каскадёра, - я знаю, что ты ни разу не видел женщин. Так вот, я хочу тебе показать, как они выглядят. - И он протянул мне старую фотографию
-Это женщина? - удивился я. - Да она почти не отличается от мужчины.
- Это старая женщина. А вот женщина молодая.
Я взглянул на вторую фотографию: нежный овал лица, пухленькие губки, глаза, как у оленя. Кого-то она мне напоминала. Бог мой! Да она похожа на меня!
- А она красивая, - растеряно пробормотал я. - Кто это, папа? - спросил я.
Отец забрал фотографию назад:
- Да, ты прав, эта женщина красивая. - продолжал он, словно не услышав моего вопроса. - В этом смысле женщины, такие же, как и мужчины: есть красивые, есть некрасивые. Но в отличие от мужчин они коварны и приносят несчастье.
- Я не понимаю, если мужчина не может родить ребёнка без женщины, то почему мир так строго отделил их друг от друга? - задал я давно мучивший меня вопрос.
- Рождение детей - это не личное дело женщин и мужчин. При зачатии используются только их биологические материалы. Выбор материалов и вынашивание детей осуществляют врачи и учёные, - ответил отец.
- Но почему такие сложности?
- Причин несколько. А главные - две: необходимость отбора элитного биологического материала, благодаря чему рождаются только здоровые, умные и красивые особи, и защита прав гомосексуальных семей. Семьи должны быть в равном положении.
- О каких равных правах ты говоришь, если гетеросексуальные семьи запрещены законом.
- Эти семьи постепенно исчезли сами собой, так как они дают случайное, а значит неполноценное потомство, - не слишком уверенно проговорил он.
Объяснения отца меня совершенно не удовлетворили.
Аккуратный белый фургончик с яркими гербами нашего города приехал за мной в девять утра. Соседи с удивлением пялились на машину, которая, как всем было известно, курсировала между нашим городом Спарта и Городом амазонок. Как сквозь строй, прошёл я из двери моего дома до двери фургона. Организатор сантехнических работ, с которым я познакомился накануне, вышел из кабины фургона и открыл для меня его крытую часть.
- Там же темно, - пытался я протестовать.
- Там даже светлее, чем в кабине, - буркнул организатор.
"Вот, сволочь, - выругался я про себя, - повезёт меня, как заключённого". Однако организатор не обманул: крыша фургона была стеклянной. Но видеть из фургона я мог только небо.
Я лёг на деревянную скамейку, заложив руки за голову, и стал любоваться яркоголубым осенним небом. О том, что меня ждёт в Городе амазонок я старался не думать.
Не знаю, может, я заснул, но только дорога не показалась мне долгой. Фургон остановился, и дверь моей тюрьмы распахнулась. Организатор работ подогнал машину вплотную к дому, так что из машины я оказался прямо у входа в двухэтажный дом, каких давно нет в нашем городе. Видно, амазонки здорово отстали от мужчин.
Однако в квартире, где я должен был чинить сантехнику, оборудование было на самом высоком уровне.
- У тебя что по саноборудованию? - спросил организатор и, кстати, уже не в первый раз.
- Я же Вам уже говорил: "отлично".
- Ну тогда справишься. Я вернусь через час-полтора. Если закончишь раньше, сиди здесь и жди. Ясно?
- А Вы куда?
- Куда-куда! Куда надо! - и он мне заговорщицки подмигнул.
Работа оказалась пустячная, я выполнил её минут за двадцать. И что мне делать дальше? В нерешительности я походил по просторным комнатам, уютным и очень чистым. Подошёл к полкам книг. В нашем городе были только научно-технические книги. Но здесь на полках стояли совсем другие книги: толстые, в нарядных переплётах. Я вытащил одну из них наугад. Когда я раскрыл книгу, она чуть не выпала из моих рук: это были прекрасного качества репродукции картин каких-то неизвестных мне и, видимо, старых мастеров. Картины, относящиеся, вероятно, к гетеросексуальным временам человечества. Я увидел обнажённых женщин невероятной неземной красоты, мужчин, обращённых к ним с восхищением и восторгом. И это было так странно, так страшно и так притягательно, что я не мог оторваться от этого магического зрелища.
- Здравствуйте, - вдруг услышал я нежный женский голосок. - Вы кто?
В проёме двери стояла молоденькая девушка, тоненькая и воздушная, похожая на стрекозку. Я, как дурак, уставился на неё не в силах пошевелиться, не в силах вымолвить слово. Наконец, собрав всё своё мужество, я с трудом выдавил из себя:
- Я приехал из Спарты починить Вашу сантехнику.
Она смотрела на меня, ласково улыбаясь:
- Починили?
- Да. Жду организатора работ, - робко проговорил я.
Казалось, она не замечала моего смущения:
- Пойдёмте посмотрим, что у Вас получилось.
Она пошла по коридору к ванной комнате, а я на ватных ногах следовал за ней. И что удивительно: несмотря на крайнее замешательство, я не мог отвести глаз от её стройных ножек, гибкой талии, грациозной походки. Это было какое-то наваждение.
Быстрыми гармоничными движениями она проверила качество моей работы и, обернувшись ко мне, сказала:
- Всё прекрасно. Спасибо. - Потом, глядя на меня как-то особенно, вдруг спросила, обращаясь на "ты":
- Тебя как зовут?
- Алексей. А тебя? - я с облегчением почувствовал, что ко мне возвращается самообладание.
- Варя. Ты впервые в нашем городе?
- Да.
- Тебе здесь нравится?
-Да, - ответил я совершенно искренне.
- Какой ты красивый! - сказала она вне всякой логики. - А я нравлюсь тебе?
- Ты…- у меня пересохло во рту, - да, очень нравишься.
Она приблизилась ко мне и легко прикоснулась губами к моим губам:
- Прощай, мы не можем долго быть вместе, - и она исчезла так же внезапно, как и появилась.
Я растеряно плюхнулся на диван. Сердце билось, как от бега на стометровку. Я туго соображал, не понимая, что со мною произошло. Отец был прав: женщины просто колдуньи какие-то.
Сколько я так просидел, не знаю. Наконец, я успокоился и вспомнил про своего начальника. Куда он подевался? Часы показывали час пятнадцать. Он давно должен быть здесь. Не случилось ли с ним чего в этом опасном городе.
И тут стукнула входная дверь. Наконец-то. Я вскочил и побежал ему навстречу. Мне хотелось скорее убраться восвояси. К моему изумлению, это был не организатор работ. Мне навстречу бежала Варя. Она была взволнована. Щёки пылали:
- Бежим…Скорее…- задыхаясь проговорила она, схватив меня за руку. - Скорее…, - повторяла она - скорее…
И я, ни о чём её не спрашивая, побежал вместе с нею, как послушный ребёнок.
Мы выскочили во двор, повернули за угол дома. Там на автомобильной стоянке стояла машина с работающим двигателем. Багажник машины был поднят.
- Скорее… Сюда… В багажник…
Я, не раздумывая, повиновался. Она закрыла багажник, и машина рванулась вперёд. Она гнала машину, как угорелая. Меня мотало из стороны в сторону. Но никакие сомнения меня не тревожили. Я всецело доверился ей. Я пошёл бы за нею куда угодно.
Наконец, машина успокоилась. Скорость движения значительно снизилась. Однако усилилась тряска. Бетонное полотно дороги сменилось сначала плитами, потом плотно утромбованым грунтом. Ещё через некоторое время машина остановилась. Багажник открылся. Варя наклонилась ко мне:
- Алёша, ты как? Жив?
Я мгновенно выскочил на свободу.
- Да ты просто автогонщик, - старался я шуткой разрядить обстановку. Варя с усилием улыбнулась. Я оглянулся вокруг. Мы были где-то в лесу. Здесь царил полумрак. Верхушки сосен и елей уходили высоко в небо. Машина стояла, наполовину зарывшись в кустарник.
- Варя, ты же поцарапала свою машину.
- Ну и пусть. Давай продвинем её ещё поглубже, чтобы она не слишком была видна с дороги.
Мы толкали машину вперёд до тех пор, пока она не скрылась в зелени кустарника.
- Пойдём, - сказала Варя, взяв меня за руку. - Здесь недалеко. - В её голосе звучали тревожные нотки.
Всё происходящее походило на запутанный сон:
- Что случилось, Варя? От кого мы бежали?
- Полиция нравов арестовала твоего начальника. Это значит, что потом арестовали бы и тебя.
Не было ничего страшнее и позорнее ареста полицией нравов. Человек, подвергшийся такому испытанию, должен поставить крест на своей карьере, у него уже никогда не будет друзей. Он становится изгоем, неприкасаемым в обществе.
- За что его арестовали? Мы же просто выполняли работу по заказу ваших горожан.
- Его застали наедине с женщиной.
- Какой же это бред. Разве это не его личное дело?
- Нет. Это не его дело. Почему-то это дело властей.
Некоторое время мы молчали.
- Послушай, - начал я, - но Варя приложила палец к губам:
- Тсс - прошептала она. - Мы почти пришли, но там может быть засада.
Мы раздвинули ветки ольхи, и я увидел полянку, на которой уютно расположились несколько домиков. Кругом было тихо и пустынно. Мы стали медленно прокрадываться дальше.
- Останься здесь, - распорядилась Варя. - Я пойду проверить, нет ли здесь полиции.
Я не возражал. Она вертела мною, как хотела. И это было так сладостно, во всём ей подчиняться.
Она вернулась минут через пять.
- Всё в порядке. Никого нет. Пошли.
- Что это за деревушка? - спросил я. Варя откликнулась не сразу.
- Здесь отдыхают наши женщины, - после некоторой паузы ответила она.
Мы подошли к симпатичному домику с большой открытой верандой. Она достала из-под коврика ключ и открыла дверь.
Домик встретил нас на удивление гостеприимно. Посреди большой комнаты возвышался камин, напротив которого стоял диван и два кресла. Пахло душистыми травами. Рядом с камином на специальной подставке лежали поленья берёзовых дров.
- Я разведу огонь, - мою душу вдруг наполнила совершенно нелогичная беспричинная радость.
Она улыбнулась мне своей милой быстрой улыбкой:
- Хорошо. А я что-нибудь поищу поесть. Ты же не ел целый день.
Не прошло и получаса, а мы уже сидели у горящего камина напротив друг друга. Нас разделял маленький столик, на котором стоял кофейник, две маленькие чашечки и сухарница, полная вкуснейших сухариков. Я грыз сухарики, слушал её голос, не вникая в смысл сказанного. Я был опьянён чувством, которое называют счастьем. Мне казалось, что никогда в моей жизни не было такого удивительного дня, словно всё это было воплощением моих мечтаний.
- Варя, - сказал я, - ведь наша встреча была невозможна. Это значит, что произошло чудо. А чудеса просто так не случаются. Это судьба, Варя.
- Да, - как эхо повторила Варя, - не случаются.
Варя убрала со столика чашки, кофейник. Оставила только сухарики, от которых я не мог оторваться.
Мы сели рядом на диван. Она взяла мою руку и приложила к своей груди. Я внутренне ахнул от этого прикосновения.
- Ты слышишь, как бьётся сердце, - сказала она. - Я люблю тебя, Алёша. Сильнее, чем об этом можно рассказать.
Я совершенно не удивился такому скоропалительному признанию, потому что чувствовал то же, что и она.
- Варя, Варечка, - шептал я, прижимая её к своей груди, - мы больше никогда не расстанемся.
И вдруг мы услышали гул приближающегося мотоцикла. Варя вскочила с дивана и кинулась к двери. Она распахнула дверь, вслушиваясь в опасный звук, который нарастал с каждой секундой.
- Это полиция. Беги к реке. Это прямо, под бугром. Там есть мостик. На той стороне реки уже ваша земля. Там ты в безопасности.
Но я не двинулся с места.
- Нет, я не могу тебя оставить.
- Тогда бежим вместе. Я - в лес, к машине, ты - к реке.
Мы выскочили на крыльцо. Но было поздно. Из-за кустов на полянку вынырнул двухместный полицейский мотоцикл.
Мы мгновенно запрыгнули назад в домик. На все запоры заперли дверь. Опустили жалюзи. В домике сделалось темно. Комнату освещал только гаснущий огонь камина.
- Беги, слышишь, беги, - указывая на окошко, обращённое в лес, повелительно скомандовал я. Варя открыла окно, легко перепрыгнула через подоконник и исчезла в густом кустарнике. Я поспешно закрыл окно, опустил жалюзи.
В дверь забарабанили.
- Эй, открывайте, дурни! Вам всё равно никуда не деться. Так что сдавайтесь.
- Я без боя не сдамся, - холодно ответил я. - Я вооружён. А вы не можете не знать, какие воины юноши Спарты. Если вы хотите жертв, они будут. Пусть я погибну, но и вам не уйти живыми.
Воцарилось молчание. Потом один сказал:
- Да ну их к чёрту. Почему мы должны рисковать?
- Ребята, - примирительно сказал другой, - давайте просто поговорим.
- Я впущу вас в дом при одном условии: вы должны разоружиться. Вложите оружие в чехлы и оставьте на пороге дома.
К моему удивлению они подчинились. Увидев в дверной глазок, что они сложили оружие, я распахнул дверь и включил свет. Они вошли внутрь, одинаковые в своей нелепой форме, и удивлённо уставились на меня.
- Ты здесь один?
- Один. А кого вы ищите?
- А где девушка?
- Что?! - возопил я, как можно естественнее.
- Но ведь здесь должна быть девушка!
- Что за бред вы несёте! Откуда здесь может быть девушка?
- Тогда что ты здесь делаешь?
- Как что? Разве вам не сказали: я выполняю общественные работы по заявке Города амазонок.
Полицейские грубо и обидно загоготали.
- Что ты выполнял здесь общественные работы, мы не сомневаемся. Эти домики для того и построены. Вот только, где твоя партнёрша по этому тяжкому труду?
"Вот уроды!" - если бы мог, я растерзал бы их на куски. Утешало одно: они не знали, какая девушка была со мной.
- Обыщи дом, - приказал старший.
Но Вари в доме давно не было. Я думаю, что она уже успела добежать до своей машины.
- Её нет. Наверное, она сбежала.
- Предполагать можно всё, что угодно, - фыркнул я. - Но для суда нужны доказательства.
- Ладно, чёрт с тобой. Но как-нибудь ты нам всё-таки попадёшься.
- Вот тогда и поговорим, - презрительно процедил я сквозь зубы.
Я вернулся домой, когда совсем стемнело. Отец был не на шутку встревожен.
- Где ты был? Почему так поздно?
Я наплёл ему какую-то небылицу.
- Ладно, завтра разберёмся. - сказал он. - Объясни мне только, почему ты не вернулся домой вместе с организатором сантехнических работ?
Вопрос отца просто сразил меня.
- А когда он приехал в Спарту? - спросил я, вдруг осознав, как меня надула Варвара. Наверное, потешалась надо мною, олухом.
- Да днём ещё, часа в два, - мрачно ответил недовольный отец.
Ночью меня разбудил мобильник: звонила Варя. Мне показалось, что она плачет:
- Алёша, - всхлипывала она, - прости меня за то, что я тебя обманула. Но мне так хотелось побыть с тобой, а другой возможности не было.
Я был счастлив, что она позвонила, я сразу забыл все свои напасти:
- Варя, Варечка, - шептал я в трубку, - пожалуйста, не плачь. Никакой это не обман. Обман приносит беду. А мы счастливы. Мы навсегда теперь вместе.
- Нет, Алёша, мне кажется, что с нами случилось всё самое ужасное. Ведь мы с тобою только вдвоём, и весь мир против нас. Они убьют нашу любовь.
-Они не смогут. Потому что любовь мужчины и женщины бессмертна.