К моему читателю
Уважаемый читатель!
Всё, что написано ниже, - это плод моих фантазий и подражений,, написанных под впечатлением шедевров русских классиков, а также пародия на моду мистики в произведениях современных авторов.
Да. И не ищите в приведённом ниже законов стихосложения, их там просто нет.
Автор.
Евгений Графский,
или Герой моего времени
Глава I
Когда б ни друг мой, Графский Женя,
(Он сам себя зовёт Евгений),
Не происшедший с ним тот случай,
Тогда бы я себя не мучил,
Не взялся б за перо уж нипочём,
Не написал сей долгий стих о нём.
Мы познакомились случайно
На вечеринке дамской, тайной,
Отпив вина слегка, начав затем общенье,
Попеременно заедая угощеньем,
Нашли друг в друге много совпадений:
От искушений и до совпаденья мнений.
Блистая в обществе речами и стихами,
Выделывая в танцах па ногами,
Сперва нашли в себе соперников прилежных.
Посостязавшись к женщинам в экспромтах нежных,
Затем, поняв, что не оспорит он другого,
Что от излишней прыти толку никакого,
Вдруг каждый в суть проблемы вник,
Что стать друзьями в тот же миг
Гораздо лучше, чем врагами.
Так часто дружим все мы с вами,
Слегка повздорив, тут же понимая,-
Умом блистать, желательно играя.
Соперников в друзей мы тут же превращаем,
Достоинства при этом не теряем.
И каждый остаётся при своём,
Уж не жалея больше ни о чём.
* * *
С тех пор приятели мы вместе
И каждый верен долгу, чести.
Меж тем, те отношенья дружбой звать
Я бы не стал, хотя, как знать?
Во всяком случае, для нас
Объединеньем стал Парнас.
Натуры искрометны были,
Повесами мы оба слыли.
А для амурных для утех
Соратник нужен больше всех.
С тем в мыслях мы легко смирились
И в тот же вечер подружились.
Мой Графский сам был из столицы,
Дворянской крови, чуть с водицей,
Изрядный рост, в плечах сажень косая
Ходил он не спеша, надменный взор бросая.
Воспитан в меру, образован,
Хоть титулован, но не коронован.
Лицом, не так уж чтобы очень,
Имел свой шарм он, между прочим:
Пытливый взор из бархатных очей,
Дипломатичный, искромётный тон его речей,
На собеседниц впечатленье оставляли
Что даже фальшь, наигранность они не замечали.
И поздно, слишком поздно понимали,
Что в плен сладчайший попадали:
Хотелось грезить, видеть, слышать, петь,
Любить, дышать и ласково смотреть.
Заворожённо, чуть дыша
Стрела Амура, не спеша,
Вонзалась в сердце их занозой
И трепетали, как стрекозы
Сердца их сладкою истомой.
Он доводил до нежной комы
Приятным ядом слов превратных...
Наслушавшись, на ножках ватных,
Те дамы шли домой, чтоб снова возвернуться
И вновь, и вновь его речами обмануться.
Силен, бродяга был словесно,
Но нам вдвоём не было тесно
И, часто из-под слов его вертлявых,
«Клубнички» нежной тоже мне перепадало.
* * *
Так тешились мы днём и ночью,
Устав, бывало, но не так, чтоб очень,
На время забывали вертопрахов увлеченья
В воспоминанья уходили, бросив прочь сомненья.
И карты и вино - азарт, похлеще женщин нежных,
Захлёстывали нас, в тех буйствах безмятежных.
Ещё судьба объединила нас в исканьях
И перемены мест, и приключений постоянных.
Поездки и походы, песни под Луной
Останутся навеки в памяти со мной.
Объездили мы врозь и вместе всю Отчизну,
Испили радость и удачу, боль и тризну.
Отведав воздуха хмельного у Победы,
Хлебнули Истины от Мира и индийской Веды.
И мудрости веков средь пирамид Египта приобщились,
Добру и Злу - людским противоречьям научились.
И, с этим багажом, летам, так к тридцати,
В мир светский постарались бурно мы войти.
Глава II
Вернусь к Евгению, ещё была в нём сила,
Которую ни Жизнь и ни Судьба в нём не сломила:
Его мечта в Любовь, что, как ни странно,
При недостатках всех жила в нём постоянно,
Её он не имел, хоть круг его влечений
Крутился без преград и без ограничений.
Побед и поражений очень много
Он испытал, и, лишь Дорога,
Что выбрал для себя, была средь мнений,
Тропою, делом Жизни, без сомнений.
В неё он верил, как в себя,
Как малолетнее дитя.
Как в юноше, в пору расцвета
Была его душа его мечтой согрета.
И, не смотря на все сомненья,
Тревожной юности томленья,
Побед любовных наслажденья,
И, за ошибки искупленья,
Он всё же верил вновь и вновь,
Что впереди его любовь.
* * *
Ещё жила в нём страсть к родной природе,
Такая издревле живёт в народе.
Любил пейзажи он и рисовал немного,
Брал фотоаппарат с собой в дорогу,
Чтоб сохранить мгновение прекрасным,
Снимал и в вечер пасмурный, и утром ясным.
Работы все объединял по темам,
Хранил в альбоме и развешивал по стенам.
И каждый гость его невольно восхищался
Творениям Природы, буйством красок восторгался:
«То не квартира – вернисаж,
Пришёл я в гости, а попал в пассаж».
Не мог не оценить и я постеры эти
Цветные, или в черно-белом свете
Смотрелись одинаково красиво
Что просто промолчать учтиво,
Не воздавая похвалу за авторство работ
Было нельзя и просто некрасиво, вот.
Изломы рек, сибирские просторы,
Пейзажи Родины: луга, леса и горы,
Кавказ, Урал, Камчатский заповедник,
Долины рек и Заполярья ле;дник,
Пестрило всё, но было самобытно очень,
Как взгляд не бросишь: прямо, или, между прочим.
А, просмотрев все до одной картины,
Настрой менялся, как у той сурдины,
Что изменяет инструмента тембр звучанья
Менялось восприятье, осязанье,
Расположенье, вплоть до совпаденья мнений,
Исканий, чувств и мироощущений.
Я чувствовал себя единой частью мира
В минуты созерцанья у кумира,
Многообразье красоты со стен смотрело
Висев, где с шиком, а где просто неумело,
Но, навевало гордость за края
Где счастлив Графский был и мог быть счастлив я.
* * *
К последним его чувствам безответным
Отнёс любовь я к камням самоцветным.
Со всех поездок привозил он их
Любовно размещал в коллекциях своих.
Минерало;гом слыл чудесным
И ювелиром был известным.
Каменьев собирал на загляденье,
Хранил в деревне, в маленьком именье.
Агатов сбор, красивых, полосатых,
Моховиков и яшм цветных, витиеватых,
Огромных друз бериллов, аметистов,
Аквамаринов, как вода в горах, пречистых.
Все самоцветы иногда он доставал,
Перебирая и любуясь ими, он играл.
То грел в руках и всем на диво,
Каменья вдруг светилися красиво,
Тепло, что в человеке содержалось
Сиянием волшебным обращалось.
А, если солнца луч на них садился
Вмиг тот или иной кристалл светился,
И, раздвигая сумрак помещений -
Астролога сего венец творений -
На стены падали искринки,
Кусков светила бисеринки.
Евгений, как свеча, стоял,
Кристалл мистический держал,
Казалось, магия тотчас,
Как чудо снизойдёт на нас.
Но, пальцы камень раз жимали
И чары действа пропадали.
Глава III
И вот, в последний свой приезд с Урала
Привез камней мой друг, доселе небывалых.
Кристаллов черных, с красною игрою,
Как фейерверка взрыв, искрящихся порою.
Переливались искры те внутри каменьев нежно,
Что будто кто-то создал их прилежно.
И, словно не природа потрудилась,
А мастера рука здесь приложилась.
Их было пять, октаэдров прекрасных,
Как братьев по окрасу, но размером разных.
Один большой, другие чуть поме;не,
Стояли на столе, артисты как на сцене.
Те, что на бис выходят после пьесы
Горды успехом, в черном, как черкесы,
Стройны и грациозны, всем на диво,
Искрятся грацией, с поклоном горделивым,
Что зрители в восторге замирают,
Шедевру ошарашенно внимают.
Вот так и мы с Евгением стояли,
Заворожённо и, не понимали,
Откуда взялись в камнях чары эти,
(Так быстро поместив в свои нас сети)
Проти;в которых трудно устоять на свете?
Которым можно только восторгаться
А, восхищаясь, даже поклоняться…
* * *
Вуаль гипноза опустилась
На нас внезапно и, явилась
Вдруг фея дивной красоты
Из ранней юности мечты.
Вмиг нас двоих она пленила
И за собою поманила.
Как два барашка мы пошли за ней
Манила магия ее: скорей-скорей!
Внутри кристалла очутились
И, наконец, остановились.
Вокруг ландшафт камней бесценных,
Прозрачных, ярких, драгоценных.
Трава зеленых изумрудов, хризолитов
Река;ми лазуритов поровну разбита
Аквамаринами озера все блистают
Ручьи из хрусталя их радостно питают,
Из красных и огромнейших рубинов
Струятся лучики сияющих цитринов.
Деревья, со стволами из топазов,
С листвою, цвета яблок, хризопразов,
Вдали – нагорье из агатов нежных,
Увенчанное шапкой кварцев белоснежных.
И, небо - синевою из Австралии – опала -
Над нами, многоцветьем сполохов, блистало…
Глава IV
На холме вдруг возник дворец,
Округлый, с башнями, венец.
Флажки по ветру развевались,
Щиты гербов над входом возвышались,
Дорога лентою веселой
Туда вела и оказалась не тяжелой.
Вот у дверей мы очутились
И вновь за феей устремились,
Не делая в пути привала,
Лишь только нас она опять позвала
Волшебным взглядом, обернувшись
И к нам рукою прикоснувшись.
Была рука ее нежнее шелка,
Как у невинного ребенка,
И речь таинственно звучала,
Лилась степенно и журчала,
Что ручеек в начале мая,
Бежит, неспешно, затихая,
Среди деревьев, по увядшим листьям
Заворожив течением небыстрым
И, исчезая за кустами,
Соединяясь берегами,
Зовет, как будто за собою
Играя талою водою…
Вошли в фойе за нею следом
За дверью спал, покрытый пледом,
Огромный пес, свирепой масти,
С клыками-бивнями в едва прикрытой пасти.
Один он глаз тотчас открыл
И взглядом к двери проводил,
В которую войти мы поспешили,
Тем самым робость приглушили,
Перед неведомым созданьем,
Которое одним дыханьем
Средь нас снискало уваженье
Оставив впечатленье за мгновенье.
Вот в зале мы небесно-голубого цвета
Здесь сотня слуг, вся в синем, разодетых,
На лестнице огромной с балюстрадой
Пред нами строились преградой.
Но, лишь едва мы подступали -
С полупоклоном пропадали
В коврах ступеней люди эти,
Как не бывало их на свете.
Лишь только дымка оставалась,
Туманом сизым наливалась
И, таяла, в мгновенье исчезая,
В недоумении пришедших оставляя.
Этаж повыше встретил нас зеленым,
Ковром огромным малахитово-махровым
И изразцами окон изумрудных,
Полами оливина плиток чудных,
Светильниками хризолитов драгоценных,
И мебелью, пород бесценных.
За драпировкой – комнат анфилада,
Ведущих в грот с каскадом водопада
И озерцом с хрустальною водою,
Ручьем и виноградною лозою.
Брега отделаны зеленым серпентином
Тропа – искрящимся авантюрином.
И, разрезая струи вод, посередине,
Стоял там трон из лазурита темно-синий.
На троне наша фея восседала
В короне цвета красного коралла.
Вмиг королевою она внезапно обернулась,
Лишь только к трону подошла и прикоснулась.
Глаза огромные, в цвет неба голубого,
Создали ощущенье пребыванья неземного
Но, были так ярки и страстны,
Что, оставаясь внешне безучастны,
Такую силу мысли излучали,
Что мы покорно ей внимали.
Мы были в полной ее власти,
Что можно резать нас на части.
Могли лишь слушать и смотреть,
И всё забыв, благоговеть.
Так и стояли мы сутулясь,
На диво дивное любуясь.
Волос копна ее иссиня-черных
Спадала вниз раскрепощенно,
В такт с ниспадающей водою колебалась,
Волнами вниз по трону опускалась.
Лицом приятна, телом стройна,
Чуть величава и спокойна.
И, вместе с тем, такая сила
С нее флюидом исходила.
Она пленила, чаровала,
И, возбуждала, восхищала.
Как под гипнозом находились,
И мыслями астрально мы делились…
Глава V
С трудом тогда мы отвели глаза,
И, сожаления слеза
На щеки медленно упала,
Но, наважденья пелена пропала.
Под впечатленьем, обнялись
И тут же молча разошлись.
Я в тот же вечер занемог
И с Графским видеться не мог…
Неделя с встречи той минула
Уж хворь куда-то упорхнула.
Друзей не стало доставать
Решил я их к себе позвать.
Вначале Женьке позвонил –
Взять трубку он не поспешил.
Прошел еще день в ожиданье,
Не в силах вынесть расставанье
Поехал сам к нему домой
Наволновавшийся с лихвой…
Вот и его особнячок.
Подъехав, дернул за шнурок –
Молчание ответом было
Мое терпенье приуныло.
Толкнул я дверь – открыта оказалась
Вошел, в волненье грудь вздымалась.
Позвал, опять молчание ответом
Вернулось, словно рикошетом.
В прихожей нет и нет в гостиной,
И в зале нет и лишь за неоконченной картиной
Стоят, как прежде, пять кристаллов,
На столике из полированных металлов.
В смущении, присел я рядом с ними,
Вдруг показались мне они другими.
Всё те же блёстки, но прозрачность изменилась,
Во мне тревога тут же поселилась.
Всмотрелся я,- внутри каменьев
Виднелось друга моего изображенье…
………………….