Продолжение рассказов «Летние каникулы-1964», «Последний политзаключённый», «БАМлаг-Севжелдорлаг НКВД. 1937-1953».
* * *
Ночи в начале июня короткие. Лёг спать ненадолго, а уже можно вставать – утро.
Мы ещё с вечера договорились о поездке на охоту на глухаря. Решили так, что токовище у них уже почти кончилось. Искать место тока – можем и не найти. Поэтому будем брать их на галечнике, где они на бережку набивают камешками свои зобы.
-«Смотрите копалушек с выводками не трогайте!» (это нам Дед Давыд)
-«Обижаете, Давыд Яковлевич!»
-«И много не бейте….»
-«Само собой»
-«Пища для чрева и чрево для пищи…»… До Петровского поста ещё двадцать дней - можно и дичины вкусить»
С собой мы взяли немного провианта, ружья, патроны с крупной дробью, спиннинги и закидушки – и в лодку…
Виктор рулил мотором, а я с ружьём на передней сидушке.
Уже за вторым поворотом мы увидели глухарей, ходивших по берегу. Мы выключили мотор. Поперёк реки стали потихоньку подплывать к этим самым крупным и древним в тайге курам. Если кто не видел этого зрелища раньше, то из-за скрадывающегося расстояния, их можно было принять за людей. Высокие, тёмные, шею тянут, пытаясь разглядеть что-то движущееся по реке. А они же ещё и подслеповатые малость…
Подойдя метров на двадцать, не делая резких движений, я сделал два прицельных выстрела, переломил ружьё, зарядил, и в азарте выстрелил ещё один раз во взлетевшую птицу, которая упала на камни. Стайка рассыпалась и скрылась за деревьями. Птицу подобрали, сложив в мешок. Один из петухов был где-то около шести килограмм.
-«Слушай! Хорошо ты их! Дай хоть и мне в следующий раз стрельнуть»
-«Без проблем! Давай меняться местами»
Поехали дальше, но в следующей раз встретили глухарей только на обратном пути, где Виктор тоже взял трёх штук.
-«Хорош! Давай рыбачить!»
-«Согласен. И так нормально поохотились»
-«Вот что! (это мне Виктор). Ты походи по берегу с блесной, а я поставлю закидушки, и разделаю дичь, чтобы на становище этим не заниматься. А то потом, глядишь, на запашок и мишка придти может»
И с уловом всё получилось удачно - несколько щук и крупный окунь.
Возвратившись к избушке, мы увидели, что Дед Давыд тоже время зря не теряет. Он колол прошлогодние сосновые поленья. Да так ловко! Есть ещё силушка! А над костром висел под наклоном закопчённый старый чан с крышкой. Из дырки около дна тоненькой струйкой в ржавое ведро текла почти чёрная смола. Запах обалденный!
-«Лодку мою надо просмолить, да и вашу бы не помешало»
Дед Давыд, открыв крышку, подкидывает в бак сосновой щепы.
-«Пейте чай. Я с брусничным листом заварил. Да снедайте что-нибудь. Как поохотились?»
Виктор показал потрошёных глухарей.
-«Хороши! Только два явно лишние. Как бы не испортились…»
-«Нет, нормально. Двух сразу сейчас начнём варить. Одного, или пару, и в глине можно запечь. Остальных хвоёй набьём...»
-«Ну, что ж, ладно. Вот и займись. А мы с Владимиром пойдём лодки смолить, как ваша подсохнет. Надо б перевернуть бы к верху дном. А мою лодку к берегу оттолкать»
-«Сделаем»
В кострище уже набралось много углей и, когда убрали перегонный чан, Витёк занялся священнодействием.
Набрав глины, размял её до кашеобразного состояния, положив в брюхо птицы, нарезанные три картофелины, бросил туда же несколько маленьких кусочков сала, ещё и посолил внутри дополнительно, и обмазал птицу сверху глиной. Сделал по два небольших отверстия по бокам, и закопал тушку в угли. Добавил ещё немного хвороста и повесил вариться ощипанных глухарей в котле. Вечером будет пир горой! Мясо жареное, мясо пареное, с мясом пироги…!
Пока это всё готовилось, мы успели осмолить лодки и выпотрошить около воды рыбу.
-«Там в сарае коптильня есть небольшая. Надо и рыбу приготовить. Закоптим, пока суть, да дело…»
-«И верно! А завтра наловим – тоже закоптим»
Тут варится, там парится, а здесь коптится… Здорово!
-«Виктор! Ты глухаря то доставай, наверное, уже. А то сгорит ещё. Бульончику похлебаем, да с мяском!»
Виктор достал этот глиняный «кувшин», дал ему немного остыть, и разломал его. Аромат такой пошёл….! Чуть слюной не захлебнулись… Перья вместе с коркой все отстали, а внутри дичи был сок и распаренный картофель.
Просим всех за стол! Приятной трапезы! Кстати, пса это тоже касается. Ишь, весь уже заоблизывался!
Дед Давыд:
-«Ты, Владимир, Волчку трубчатые кости не бросай. Поранится. Потрошками обойдётся…»
После паузы:
-«Я смотрю - крестика того нет на тебе? Можешь не объяснять. Время такое… Могут не правильно понять… Я к чему это… Знаю - крестили тебя маленьким. Нашей ты веры…»
-«Я знаю, что крещён. Мама говорила. А крестик Ваш у меня надёжно хранится»
-«Просто надо помнить веру отцов и дедов наших. «…Блаженны алчущие и жаждущие правды…»… Вот мы – староверы, считали Государей Российских, начиная с Алексея Михайлович - отца Петра Первого, и их патриарха Никона, посланниками дьявола. А вот Император Николай Второй в апреле 1905 года издал Указ «Об укреплении начал веротерпимости». И ему я служил и охранял честно. И сняли печати с наших алтарей, наложенные Александром Вторым и начались в наших храмах службы, и возбранялось называть нас «раскольниками», а мусульман и буддистов язычниками. А после революции опять начались преследования. Когда я добрался сюда после тюрем и лагерей, не было у единоверцев наставника. Все старцы поумирали – кто, где и как… Собрались оставшиеся верующие и выбрали меня своим наставником. Вот и служу им верой и правдой, как могу… Сейчас опять новый «государь» у страны – Брежнев… Может быть к лучшему всё повернётся…»
-«Должно быть…»
* * *
Дед Давыд дожил до того дня, когда в 1971 г. Поместным собором Русской православной церкви была снята анафема со старообрядцев, наложенная на них аж в 1667 г. Собором во главе с Никоном.