Искуситель
Здесь плодородные земли прерывались, и окруженная острыми, горами, исписанная следами змей и гадов, как траченный алый пергамент, лежала пустыня.
Был близок полдень, и звавший отбившегося от стада ягнёнка, старый слуга-пастух, был устал голоден и зол. Мелкие камни вновь бежали вниз из под дрожащих ног, когда поднимался он в гору. Ягненок, скорее всего, был уже мертв, да и кто выживет один в полуденном пекле пустыни. Но упрямство и досада толкали пастуха выше в гору. Душа и разум его были пусты. Только порой со злобой поминал он хозяйские злоречия и обиды. Потеряй он одного в стаде, - а он уверен, что уже потерял, - точно не избежит новых унижений, а может и порки.
Пастух тяжело дышал, в голове болью стучали безрадостные мысли, а перед глазами уже плясали бурые пятна, когда на вершине горы показалась чья-то согнутая застывшая фигура. Со спины она походила на изваяние, но от всей её недвижимой немой позы словно исходило одновременно страдание и решимость.
Прохожий изумился про себя: - что делает он здесь в полдень под палящим солнцем? На мгновение застыв, он отважился обойти сидящего, и заглянуть ему в лицо. Лицо сидящего было бледным, вид изможденным. Он казалось, не видел, что звери давно гадили на постеленную под ноги одежду и терзали её. Взгляд странного человека был ясен, но устремлен, казалось в себя.
- Мир тебе, уважаемый, - тихо произнес пастух, - Кто ты? И скажи, не видал ли ты здесь ягненка с темным пятном на боку?
- Мир и тебе, - отвечал, едва шевеля потрескавшимися губами, сидевший. В его словах читались мука и облегчение. Но вдруг голос стал ясней и тверже: - Я не видел никого. К чему пришел искушать ты Сына Божия?
Пастух замер. Тяжелая челюсть его отвисла, обнажив беззубый рот. Бог милостив к нему. Иисус Назаретянин, тот слухи о ком будоражат всех. Он кормилец голодных и утешитель сирых, Он здесь! Но зачем? Какая разница. Это знак свыше. Он – бедный пастух может просить Его обо всем! Но он сам нуждается в помощи, не так ли…? Он должен помочь Назаретянину, преже, чем ждать помощи в ответ.
- Ты хочешь есть?
Сидевший молчал.
- Я принесу. Или постой : если Ты Сын Божий, то вели этому камню сделаться хлебом.
Чудотворец обернулся, вглядываясь в глаза пастуху, и словно узнав в них виденное раньше, спокойно отвечал: написано, что не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом Божиим.
Пастух вздрогнул, и снова встрепенулась в нем досада и злоба. Как поможет он моему горю, если не желает помочь и себе? Бедолага принял надменный и грозный вид, и не веря самому себе произнес:
- Знаешь ли ты, кто я? А я может, вовсе не пастух! Как смеешь отказать мне! Ты не слыхал ли, как Властители принимают вид убогих? Тебе дам власть над всеми сими царствами и славу их, ибо она предана мне, и я, кому хочу, даю ее , если Ты поклонишься мне, то всё будет Твое. Испугавшись своей дерзости, пастух пришел в странную безысходную веселость.
Сидевший же встал, и взглянув на него без злобы, склоняясь лицом к лицу прошептал: отойди от Меня, сатана; написано: Господу Богу твоему поклоняйся, и Ему одному служи.
- Я сатана? Сатана? – Захохотал пастух, - видать правду левиты твердят, что ты – безумец. Чем помог ты хоть одному. Вдруг молва лжет, лжет всем нам. Желаю видеть сам чудо от тебя! Немедля! Слышал? Сердце его дико колотилось от ужаса и гнева! Перед ним Сын Божий? Чудотворец! Вздор!
Если Ты Сын Божий, бросься отсюда вниз, - заорал он отчаянно и дико, ибо написано: Ангелам Своим заповедает о Тебе сохранить Тебя!- он застыл, ожидая шага, но услышал только: - Не искушай Господа своего! Поди прочь! Оставь меня!
Рука Назаретянина легла на худое плечо пастуха. К большему своему ужасу увидел он, как слезы блестят на глазах того, кого большие звали богохульником и колдуном, меньшие – Спасителем.
Отвернувшись от стыда своего, мгновенно освободившись от руки, лежащей на плече, пастух кинулся прочь с таким рвением, что едва ни споткнулся. Досада, злоба и стыд жгли его безумно, остановив дыхание, и заливая лицо слезами.
Власть солнца убывала. Близился вечер.
02 июня 2008 года.