1.ФАННИ И ФЕРДИНАНД
Кабанчик Фердинанд больше всего на свете любил ходить в гости.
Каждое утро, проснувшись, он перво-наперво делал зарядку, умывался, завтракал – и сразу же отправлялся в соседний подлесок, к кумушке Фанни, своей доброй знакомой.
Прихватив, конечно, какой-нибудь гостинец. В гости ведь не ходят просто так. А Фанни, всякий это знал, очень любила сладкое: сливочный шоколад, абрикосовую нугу, хрустящие вафли с апельсиновым конфитюром… На худой конец могло бы подойти самое обыкновенное леденцовое печенье.
У Фердинанда печенье не переводилось, и потому с пустыми руками он не приходил никогда. (Чтобы ничего не напутать, нужно поскорее объяснить: конечно же, у Фердинанда никаких рук не было, но ведь не говорят же: «с пустыми копытами»…)
После недолгого путешествия по Одуванчиковой аллее и Одинокому пустырю, где паслась корова Гризельда, Фердинанд попадал к пряничному домику Фанни. Уютному даже снаружи, совсем кукольному, будто бы из магазина игрушек, – и не похожему на его собственный, серенький и покосившийся.
Завидев соседа ещё в окошко, Фанни прятала маленькое ручное зеркальце под подушку и выходила на крылечко.
- Какая неожиданность, - удивлялась она, хоть и ждала прихода Фердинанда каждое утро, - Копыта вытирать не обязательно! Ночью шёл дождик и очень хорошо помыл мой луг. Теперь здесь везде чистенько – и внутри, и снаружи.
Фердинанд был очень вежлив, поэтому перед входом в домик Фанни он всё же расшаркивался, а потом ещё и пропускал заботливую хозяйку вперёд.
После этого полагалось долго-долго сидеть в гостиной, на высоком диванчике, болтая копытцами и рассказывая друг другу, что видели во сне, какой громкой и страшной была вчерашняя гроза, и зачем Гризельда жуёт траву, и какой нынче выдался солнечный день, и что у Кривой сосны будет замечательная распродажа ситцевых платочков… Да мало ли о чём можно было поговорить таким замечательным утром!
А потом было чаепитие. Фанни заваривала терпкий фруктовый напиток, Фердинанд выносил на веранду стол с резными ножками – и устроившись в плетёных креслицах, они медленно потягивали его из блюдец.
- Хорошо-о-о, - говорила Фанни, улыбаясь и смахивая с розового лба проступившие капельки.
«Какое замечательное утро», - молча поддерживал Фердинанд.
Птички чирикали, вторя их благодушному настроению – и было счастье...
2.КАК ФАННИ КАТАЛАСЬ НА КАРУСЕЛИ
Как-то ясным летним деньком, как раз перед обедом, Фанни решила прокатиться на карусели.
А почему бы не прокатиться? Ведь на Радужной полянке были такие замечательные карусели, что даже в «Дырчатой Правде» о них писали.
Вся округа с утра до вечера толклась на Радужной полянке. Каждый спешил урвать свою порцию карусельного счастья.
Билеты раскупались так быстро, что дедушке Персею, старому подслеповатому барсуку приходилось каждый день печатать новые: и когда синяя краска закончилась, в обороте появились зелёненькие, свежепахнущие листочки, почти что неотличимые от тех, что на деревьях.
- Сейчас немного покатаюсь – и домой, - думала Фанни, - Ведь если очень долго кружиться, все мысли в голове могут перемешаться – как тогда узнать рецепт земляничного пирога?..
- Никак не узнать, - услышала она за спиной чей-то тонюсенький голосок. Наверное, Фанни так сильно увлеклась своей мудрой мыслью, что не заметила – и сказала её вслух.
Голосок принадлежал давней знакомой Фанни – хрюше Тишке, большой домоседке и ужасной скромнице. Таких больше на весь лес не сыщешь. Тишка так редко бывала в обществе, что появление её здесь, на Радужной полянке очень удивило любознательную Фанни.
- Как, и Вы?.. – только и сказала она.
- Очень уж мне захотелось поглядеть, ну хоть одним глазком, что это за карусель такая… - объяснила Тишка.
- И то верно. Сиди - не сиди, а прогресс на месте стоять не будет. Нынче вон они какие, эти карусели: блестящие, и с огоньками на крыше. А лошадки прямо как живые, «иго-го» кричат - и норовят с карусели в лес убежать.
Фанни так усердно нахваливала карусельную жизнь, что Тишке ещё больше захотелось поскорее прокатиться. Хоть и боязно немножко.
«Ничего, - думала она, - Я как-нибудь поскорее, и глаза зажмурю…»
Но когда они подошли к суровой ежихе, продававшей билеты, оказалось, что билетов на карусель больше нет, все раскупились!
Но зато оставались жёлтенькие билетики на аттракцион с качелями. Целая пачка. Потому что качелями этим летом совсем никто-никто не интересовался.
- Ой… - расстроилась Фанни, - Бедные качельки. Им, наверное, должно быть не по себе.
От этих слов у добросердечной Тишки даже слезинка навернулась.
И они, не договариваясь, засеменили в сторону одиноких старых качелей.
День клонился к закату… Детский смех давно уже смолк, а Ежиха Катерина, распродав все билетики, тихо вязала под сенью старой липы.
Но Фанни с Тишкой всё не уходили.
Когда качели взмывали вверх – сердечко Тишки замирало, но всего лишь на коротенький миг. Потом снова становилось совсем не страшно.
- Давно я не чувствовала себя такой счастливой. Подумать только: столько удовольствия за маленький жёлтый билетик!
Качели были старые и облупившиеся, но свинкам не было до этого никакого дела.
Потому что вот так, когда взлетаешь к небу, вместе с тобой куда-то вдаль летят твои мысли, и полёту этому нет конца.
«Где-то там, за горизонтом, - думала Фанни, - теперь, наверное, заблудился рецепт моего пирога…»
3.ЛЕТУЧИЕ КОРАБЛИ
Фанни и Фердинанд сидели в саду на скамейке и наблюдали за ползущими куда-то облаками.
Был вечер, корова Гризельда тихо щипала траву. Пахло сиренью. И где-то вдали чуть слышно играла музыка.
- Смотри, вот то, розовое, с передничком, похоже на тебя, когда ты булочки печёшь. А вокруг, те, что поменьше и повоздушней – это мука рассыпалась.
Фанни посмотрела туда, где, по мнению Фердинанда, была ещё одна она, большая и летучая, – и хрюкнула от удовольствия.
- Какая я смешная! Никогда не думала, что так глупо выгляжу в этом кружевном фартучке…
И вдруг погрустнела.
- А откуда ты знаешь, что я муку рассыпала?
- А я и не знаю, так, придумал.
- Только я не булочки пекла, а рулет с голубикой… А ты можешь придумать, как та, другая, Фанни вязать научилась? Я ведь очень-очень хочу!
В этот момент в поле зрения Фанни попало ещё одно облако. Сначала она внимательно всматривалась в него, пытаясь понять, чего это в нём ТАКОГО. Так внимательно, что глаза заслезились и Фанни часто-часто захлопала ресницами.
А потом как давай смеяться!
- Смотри, Фердинанд, да это же ты на велосипеде! На трёхколёсном, с гуделкой вместо звонка. Правда! Вон и педали есть.
Фердинанд поглядел на облако и покраснел.
- Он двухколёсный, ничего ты в облаках не понимаешь!
- Ещё как понимаю, - не растерялась свинка, - Вон они, наши карусели, а там, чуть левее, бобровая запруда, посмотри, даже плотину видно.
- Точно, и Одуванчиковую аллею! А по ней кто-то идёт!
- Как ты думаешь, кто это может быть?
- Не знаю, - пожал плечами Фердинанд, - облака так далеко, что и не разберёшь.
- Наверное, это ёжик-почтальон. Несёт тебе телеграмму.
Они ещё немного помолчали.
В сад заглянула Гризельда, увидела, что Фанни и Фердинанд заняты чем-то жутко интересным – и присела рядом с лавочкой. Посмотрела туда, где были облака, и запруда, и полная одуванчиков аллея, но ничего не увидела. Её коровья фантазия никак не могла допустить, что всё это на самом деле может летать.
- А вон-то длинное как блин облако – оно какое-то ненастоящее…
- Ну да, блины такими большими не бывают!
Фанни задумалась.
- Может, это корабль?
- Хм… А где же тогда его паруса, где капитан? – замялся Фердинанд. Он был готов поверить, но…
- Как ты не понимаешь! Зачем летучему кораблю паруса? Мачты с парусами бывают у других кораблей, что по морю и по реке плавают… А у воздушных кораблей всё по-другому. И летят они потому, что у них есть специальный пропеллер, только его не видно с земли.
Фердинанд внимательно смотрел на пролетающее мимо них облако-корабль.
- Знаешь, ты, наверное, права. Я вот что думаю: там, внутри, наверняка прячутся маленькие свинки, такие же как мы, только летучие. Они сверху смотрят на нас и думают: надо же, какая замечательная лавочка, и сад, и корова Гризельда. Вот только почему всё это не летает?..
4.ТЕЛЕГРАММА
Август выдался тёплым.
Как-то вечерком, когда солнце клонилось уже к закату, и семья скворца Фью устроилась поудобней на своём балкончике, Фердинанд лежал на крыльце и листал книжку с картинками.
Занятие это было таким увлекательным, что он даже не замечал, что двое детей Фью примостились прямо над ним и тоже рассматривали цветные картинки.
- Какая огромная птица, больше человека с дубинкой.
- Глупая, это дракон.
- Дракон? – удивилась Кроха.
- Ну да. Помесь орла и крокодила.
- А железный человек с молоточком, как у папы? Наверное, тоже музыкант.
- Ага, вроде того, только голодный, - Буян свесился вниз, да так неосторожно, что чуть не упал с ветки.
Тем временем Фердинанд перевернул страницу, а там…
- Смотри, какой колпак смешной, я видела такой у тётки Буль-Буль. Она его на праздники надевает.
- Мама говорит, что это волшебники такие носят…
- А разве тётка Буль-Буль волшебница?
- Не знаю, но врёт знатно.
В этот момент мама позвала их к ужину, и Фердинанд остался с нарисованным волшебником один на один. Но ненадолго.
Снаружи, на дорожке, ведущей к домику поросёнка, раздались чьи-то лёгкие шаги и чуть слышное постукивание палки. А потом заскрипела отворяемая калитка.
- Фффу, - выдохнул почтовый ёжик, снимая фуражку и смахивая пот со лба, - Вам телеграмма.
Фердинанд обрадовался, закрыл книжку и бросился встречать почтальона.
Но от угощения тот вежливо отказался.
- Дела-с, ещё четыре письма и бандероль паучьей бабушке.
Протянул кабанчику сложенный вчетверо листок и указал лапкой на какие-то крючочки в блокноте:
- Распишитесь в получении.
- Я не умею… - сознался Фердинанд и нарисовал вместо подписи цветок. Получилось красиво.
Даже скворчихе Терезе понравилось. Она как раз разгуливала по балкону скворечника с маленькой поварешкой и в фартуке, а на нём тоже были цветы, такие же, как в блокноте.
- До свидания, - раскланялся ёжик и отправился дальше.
А Фердинанд развернул телеграмму и погрустнел. Там тоже были закорючки, да только кто теперь скажет, что они означают: ведь читать он тоже не умеет…
5.САМЫЙ ЛЮБИМЫЙ ДЕДУШКА
Как у каждого поросёнка, у Фердинанда был дедушка. И даже не один, более того: не два и не три. Много дедушек, самых разных: родных, двоюродных, дальних-предальних и просто соседских.
Но был самый любимый – троюродный дедушка Филимон, и телеграмма была как раз от него.
- «Зд-рав-ст-вуй… вну-чок…» - читала Фанни по слогам. Разумеется, это не для неё был Фердинанд «внучок», а для того самого дедушки Филимона, - «Вст-ре-чай… ме-ня… се-го-дня… ту-чка... при-е-ду… ве-че-ром… на-по-ез-де… ту-чка… Де-ду-шка-фи-ли-мон»
- Дождик у них, - прибавила Фанни от себя, - Тучки даже в телеграмму попали.
Фердинанд одновременно был обрадован и расстроен.
Рад, что дедушка приедет, но грустно стало от того, что погода у него дома плохая, дожди вот, как бы и их лето не уле-тучи-лось.
- И как же мы его узнаем, твоего дедушку? – поинтересовалась Фанни.
- Он тоже с пятачком, как ты и я, и у него хвостик есть, и ушки.
- Но ведь у всех поросят, и у взрослых свинок, есть ушки. И хвостики тоже у всех. Нет ли у твоего дедушки какой-нибудь особой приметы?
Кабанчик задумался.
- У него портфель есть, чёрный такой, с блестящими пряжками. И борода. И очки… И шляпа!
- Ну тогда мы его точно узнаем, по всем этим вещам. Главное, к прибытию поезда не опоздать.
Вечер уже давно наступил, и поэтому они засобирались в дорогу – до лесного вокзала ведь было не близко.
Вприпрыжку бежали через луг, потом по просёлочной дорожке, через лес - и всё время поглядывали на будильник. Фанни предусмотрительно положила его в корзинку. Теперь он лежал там вместе с цветами, которые вручила им корова Гризельда: «Встречать нужно обязательно с цветами» - сказала она, - «Так полагается».
Наконец впереди, за поворотом показался вокзал. Там было шумно. Повсюду сновали ёжики, зайцы, белки, росомахи и даже один старый енот – сутуло шагал взад-вперёд по платформе, держа руки за спиной. На больших вокзальных часах стрелка указывала на картинку с изображением заката, а дежурный бобёр в синем мундире приготовился свистеть, как только покажется поезд.
Наконец вдали появилась большая синяя точка – она росла с каждой секундой, превращаясь в очертания паровоза, и скоро стало слышно, как стучат его колёса.
- Это наш дедушка едет, - похвалился Фердинанд, обращаясь к бобру. Тот дунул в свисток - и все приготовились встречать дедушку Фердинанда.
6.ВСТРЕЧА
Паровоз, услышав свисток дежурного, ответил приветственным гудком. Все зааплодировали, вверх полетело множество кепок, чепчиков, шляп и фуражек – белых, чёрных и цветных. Настоящая радуга. Даже важный господин енот кинул свою. А взрослые зайчихи размахивали яркими платочками.
- Видишь, как все радуются моему дедушке, - сказал Фердинанд.
- Может и не твоему, неизвестно ещё, сколько там дедушек едет, - возразила Фанни, - По одному дедушке на каждого встречающего.
Фердинанд расстроился.
А потом решил, что много дедушек даже лучше, ведь тогда его собственному, самому лучшему дедушке на свете, ехать было совсем-совсем не скучно!
И поэтому улыбка вернулась на лицо Фердинанда.
Паровоз шумно вкатился на платформу, толпа расступилась давая место для высадки прибывшим пассажирам. У Фанни закружилась голова: так быстро всё вокруг запестрело красками.
Дедушки, конечно, в поезде были, но и бабушки, и молодые ежи, зайцы, белки, бурундуки, хомяки и шиншиллы – всех и не перечислишь. Были и маленькие зверьки – они приехали со своими родителями.
И у каждого сумки, корзинки, чемоданы и другой багаж, как полагается. И вот так, в один миг всё это оказалось на площадке, в водовороте радостной толпы встречающих.
Как и предполагала Фанни, дедушку Фердинанда ждали они одни.
А он всё не появлялся.
Понемногу вокзал пустел, разошлись счастливые ежиные семьи, одна знакомая лисица со своим выводком, и всё остальное зверьё. Даже старый енот под руку с вернувшейся из путешествия супругой скрылись за углом. Вот только их дедушки всё не было.
- Что же это получается… Зря мы, что ли, цветов нарвали?
- Не зря. Приедет твой дедушка Филимон. Следующим поездом, - успокаивала Фанни.
- Что вы! Следующий поезд только завтра.
Это к ним незаметно бобёр подошёл. И грустно стало – теперь уже им обоим. Всякая надежда ускользнула. А ведь так замечательно всё начиналось!
«Что же случилось?» - думал Фердинанд.
- Может, я телеграмму неправильно прочитала? - Фанни как будто угадала, о чём он думает.
Фердинанд достал из кармашка драгоценный листок и они снова его перечитали. Два раза. А потом зачем-то ещё один: задом наперёд.
Но ошибки не было. В телеграмме чёрным по белому было напечатано: «Вст-ре-чай… се-го-дня… при-е-ду… ве-че-ром…»
- На-по-ез-де… - дочитала свинка.
В этот самое время где-то вдали показалось ещё одно пятнышко, и оно приближалось к ним со скоростью паровоза. Только было чуть меньше первого.
- Ничего не понимаю… - удивился бобёр, - по моему расписанию сегодня нет других поездов. Этот какой-то… лишний.
Но Фердинанд был не согласен. Поезд, на котором ехал его дедушка, не мог быть лишним. А в том, что это был не кто иной, как дедушка Филимон, кабанчик почему-то не сомневался.
- Ведь он обещал. Вот и держит своё обещание.
Но точка, приблизившись к ним, превратилась вовсе не в поезд, а в какую-то странную машинку, которая на полной скорости ехала по рельсам. И в машинке кто-то был. Этот кто-то, засучив рукава, часто-часто поднимал-опускал большой рычаг. Рычаг опускался – и машинка ехала.
А ещё этот самый «кто-то» был дедушкой Фердинанда. Это Фанни сразу поняла.
- Выходит, ваш дедушка сам на дрезине приехал, - с уважением пробасил бобёр.
Машинка замедлила ход и остановилась точнёхонько у последнего вагона поезда.
- Удивительная точность… - только и мог сказать бобёр.
А Фердинанд уже бежал к дедушке. Не успел тот сойти с дрезины, как поросёнок бросился ему на шею.
7.ГОСТИ ПРИХОДЯТ ПО УТРАМ
На следующий день Фердинанд подскочил ни свет ни заря.
Вспомнил, что вчера на дрезине к нему сам дедушка Филимон приехал – и испугался: а вдруг всё это было только во сне? Нужно было скорее проверить!
Фердинанд заглянул в соседнюю комнату, побывал на кухне, вышел на террасу – дедушки нигде не было.
«И правда, сон…» - расстроился поросёнок.
И уже хотел было пойти к Фанни, чтобы пожаловаться на неприехавшего дедушку, как его окликнула скворчиха Тереза.
- Счастливчик Фердинанд, - сказала она, - К тебе дедушка приехал. А к нам вот – никого…
- Правда? – обрадовался кабанчик.
- Конечно правда, разве ты забыл? Он в саду, болтает с Тишкой.
Тишка, подружка Фанни, была очень любознательной свинкой. Потому и явилась незваной гостьей ранним утром. Уж очень ей хотелось посмотреть, что за дедушка такой: добрый ли, зачем приехал и что за гостинцы Фердинанду привёз. Правда, она ещё и тихоней была. Как в ней уживались две такие разные Тишки – никто не знал.
- У нас в лесу замечательные карусели есть, - рассказывала она дедушке Филимону, - И ярмарка...
Сидя на лавочке и скромненько поджав все четыре копытца, Тишка боялась, что её примут за буку, вот и болтала о том, что первым в голову придёт, чтобы только не молчать.
- О-о-о, карусели, замечательно! – восхитился дедушка. Он пил чай с малиной. Тишкина чашка стояла рядом, на столике, но чай был ещё слишком горячим.
Фердинанд понял, что появился как раз вовремя, к завтраку.
На дереве, в скворчином доме, Тереза как всегда суетилась с поварёшкой. Только сегодня на её голове был ещё и высокий поварской колпак.
- Вот и мой внук! – обрадовался дедушка, - Пока ты сон доглядывал, к нам гостья заглянула! Её Тишкой зовут.
Тишка покраснела.
«В самом деле, какая невоспитанность, приходить без приглашения» - подумал Фердинанд. Но тут ему стало стыдно: к Тишке-то никто не приезжал, вот ей и скучно сидеть одной в домике, на самом краю леса! Поэтому он поскорее взял чашку со стола и передал её гостье – и блюдечко с вареньем, чтобы хоть как-то подсластить тишкину жизнь.
Она была ему благодарна.
А потом, когда они пили чай, и болтали обо всём на свете, а семейство скворцов уплетало овсяную кашу и кисель, в сад то и дело кто-то заглядывал. То почтовый ёжик – принёс газету, то соседская курица – ошиблась калиткой, то Гризельда – чтобы молча всех поприветствовать – и каждый, с любопытством разглядывал дедушку Филимона. Как будто никто из них дедушек не видел. Про подарки не спрашивали, но всем хотелось узнать, что же привезли Фердинанду. Самому Фердинанду тоже этого хотелось, но поросячьей скромности ему было не занимать. Поэтому он ждал, пока дедушка сам признается. А тот всё не торопился.
И тогда Фердинанд решил узнать ответ на другой волнующий вопрос: почему в телеграмме про дрезину не было ни слова?
- Да ведь я опоздал на поезд! – объяснил дед, отправляя в рот леденцовую конфету. – Прихожу с чемоданом на вокзал. Не на ваш вокзал, а на тот, что далеко, откуда поезд приехал. А поезда - тю-тю. Уехал, говорят.
Тишка восторженно молчала. А Кроха, Буян и Моргунья – дети Фью и Терезы – расправившись с кашей, давно выбрались из-за стола и заняли свои места на наблюдательном посту.
- И как же ты приехал? Я бы, наверное, не знал, как быть.
Филимон похлопал внука по плечу.
- Ты ведь знаешь своего дедушку, родной, он нигде не пропадёт. Я отправился к начальнику вокзала и всё ему рассказал, куда еду, и как меня сильно ждёт любимый внук, и что без помощи этого самого начальника мне никак не поспеет вовремя. И что ты думаешь?
- Что? – хором спросили Тишка, Фердинанд и Кроха. А Буян рухнул с ветки, потому что свесился очень низко.
- Очень просто. У начальника тоже есть внук. И его, как тебя, зовут Фердинанд!
8.ФЕРДИНАНД И ВЕЛОСИПЕД
Когда чего-нибудь очень сильно хочешь, до него становится рукою подать.
И если научиться мечтать по-настоящему, мечты тут как тут, уже стучат в твою дверь.
Фердинанду знал это не понаслышке.
Подумать только: новенький велосипед! Блестящий, со звонком и удобными ручками, с педалями-вертушками и вместительным бардачком. Мягкое кожаное сиденье и рама с выгравированным именем. Поросёнок прочесть его не мог, но знал: разноцветными буквами вдоль перекладины выведено его имя собственное: «Фердинанд».
Велосипед ему привёз дедушка Филимон.
И теперь давняя мечта не являлась Фердинанду во сне и с книжных картинок, не парила среди других велосипедных облаков, а гордо стояла у самого крылечка.
После обеда на мечту пришёл посмотреть приятель Хаврош, приютский поросёнок.
Он долго смотрел на велосипед, как заворожённый, и будто бы с места двинуться не мог. А потом спросил осторожно:
- Можно мне на нём прокатиться?
- Не знаю… - замялся Фердинанд. – Вдруг, сломается? Я ведь и сам пока на нём не езжу.
- Чего же ты боишься? Зачем нужен велосипед, если на нём не кататься! А смотреть можно и на картинки в букваре. Ну, на природу ещё. Разглядывать новенький велосипед ну никак не годится.
Фердинанд готов был согласиться. Да только…
- Понимаешь, если я на него сяду и начну колесить по всему лесу, он перестанет быть новым велосипедом, а будет самым обычным, как у других.
Хаврош недоумённо захлопал глазами:
- Ты что, не знаешь: все велосипеды разные, не на каждом написано «Фердинанд», и блестят только некоторые. И потом, ведь завтра он уже будет «вчерашним» велосипедом, хочешь ты того или нет.
- Когда станет «позавчерашним», тогда и прокачусь. И тебе дам, - уверенно заявил Фердинанд.
Хаврош переминался с ноги на ногу. Очень уж ему хотелось проехаться по лесу с ветерком. Да и Фердинанд был не прочь, по глазам видно. Вот только как его уговорить? И тогда Хаврош решил схитрить.
- Он, наверное, сейчас стоит и думает: как было бы хорошо прокатить на себе какого-нибудь поросёнка. Всё равно, какого. Да только поросята ведь бояки. Они на трёхколёсных великах привыкли ездить.
Фердинанд обиделся:
- Ничего я не боюсь! И откуда тебе знать, о чём он думает? Ты что, умеешь читать велосипедовы мысли?
- Может, и умею! – Хаврош задрал пятачок. – Только тебе всё равно не скажу.
Фердинанд хотел обидеться, но не смог. Хаврош был прав: желание прокатится было таким сильным, что не справившись с ним, поросёнок вдруг махнул копытцем:
- Эх, была не была, запрягай!
И они взобрались на велосипед вдвоём. По очереди кататься было бы долго и неинтересно.
Хаврош оттолкнулся, а Фердинанд, крепко держась за руль, стал крутить педали.
С обеих сторон всё пришло в движение, замелькало, а потом уже и ветерок появился.
По пути попадались случайные прохожие, знакомые и незнакомые, - и они с завистью смотрели вслед Хаврошу и Фердинанду. Каждому хотелось прокатиться на таком блестящем велосипеде.
Они чуть не наехали на ежиху Катерину, а потом на корову Гризельду. Шумно проехались по деревянному мостику через Быструю речку. И даже, кажется, прокололи колесо о торчащий из дощечки гвоздь.
А потом им попалась эта злосчастная берёза… Как из-под земли выскочила. Ещё пару секунд назад её не было, а тут взяла – и выросла!
Фердинанд, конечно же, не справился с управлением - и они со всего размаху врезались в ствол. Искры посыпались из глаз, поросята вылетели из седла, а велосипед рухнул под дерево – и замер…
***
Когда заботливая Фанни тщательно заклеивала их ссадины пластырем, а дедушка Филимон чинил в гараже пострадавший велосипед, они с жаром обсуждали случившееся. Было, конечно, немного жаль новёхонький подарок, да ведь он не навсегда сломался, просто сдулось колесо и раму чуть-чуть погнуло. Руль можно выправить, а царапины закрасить.
- Зато покатались на «сегодняшнем» велосипеде, - улыбался Фердинанд.
9.ИНОСТРАНКА
- Представляешь, у нас в лесу иностранная свинка объявилась, - Фердинанд выглядел очень загадочно, сообщая эту новость.
Фанни вышивала, сидя на брёвнышке под старым дубом. На платочке уже проглядывали домики и мордочки трёх весёлых поросят.
- Это вот ты, - показала свинка на поросёнка в окне одного из домиков, - это я, сижу на крылечке и машу тебе рукой, а тот, самый крайний домик – Тишкин.
А потом задумалась над тем, что сказал Фердинанд – и спросила:
- Откуда ты знаешь, что она иностранка? Ты с ней уже разговаривал?
Фердинанд чертил копытцем что-то на песке, пытаясь придумать объяснение. Действительно, как он догадался, что незнакомая свинка приехала из-за границы?
- Она ведь ни с кем не разговаривает… - наконец сказал он. – Наверное, языка нашего не понимает.
- Может, она просто стесняется? Или не знает никого?
Но Фанни тоже было интересно увидеть новую свинку. До того интересно, что она оставила вышивание и вместе с Фердинандом они отправились искать иностранку.
Все обитатели леса были им немного знакомы, поэтому таинственную заморскую гостью Фанни и Фердинанд заметили сразу. Она гуляла вдоль пригорка, укрывшись от палящего солнца зонтиком, – и как будто никого не замечала.
Самая обыкновенная, похожая на всех других известных Фанни поросят: розовая, с копытцами, хвостиком и пятачком, с ушками и большими любознательными глазами. И всё же она выделялась на фоне леса своим бесконечно кружевным платьицем. Таким пышным, что казалось, подует ветерок – и унесёт её далеко-далеко.
- Она, наверное, принцесса… - предположила Фанни, с завистью глядя на ажурный зонтик с красной бахромой.
Чтобы их не заметили, поросята спрятались в кустах и наблюдали оттуда.
Вдруг, принцесса замедлила шаг, и равнодушно повертев в руках свой зонтик, обернулась.
Фанни мгновенно спряталась за ветку, а Фердинад вжался в траву, как будто он не Фердинанд вовсе, а какой-нибудь грибок-подосиновик.
Принцесса заозиралась в поисках того, что привлекло её внимание. Поросята притихли, даже дышать не смели.
Ничего не происходило так долго, что Фердинанд потерял всякое терпение и высунул пятачок из травы.
И сразу же встретился с пристальным взглядом.
Кусты скрывали его всего, и поначалу испугавшись, потом он решил, что принцесса смотрит не на него, а на кусты.
А после случилось что-то совсем невероятное: иностранка ему подмигнула.
Показалось это ему или нет – так и осталось загадкой. Потому что когда он протёр глаза и снова посмотрел туда, где стояла незнакомая свинка, то увидел лишь скрывающийся за пригорком зонтик.
10.ПОЛНОЧНЫЙ ДЕДУШКА
Вскоре про заграничную гостью забыли. Ну и что с того, что иностранка, пусть даже принцесса – разве мало в их лесу других удивительных событий. Приближалась ярмарка, по вечерам были карусели, а велосипед Фердинанда вышел из починки совсем новеньким, как будто и не приключалось с ним ничего.
Ещё случались долгие посиделки на веранде домика Фанни, рассказы дедушки Филимона о невероятных приключениях, а главное - был он сам. Ни на какую иностранку Фердинанд своего дедушку променяет – это и ежу понятно.
Поначалу дедушкин приезд был настоящим событием, соседи выстраивались в очередь на чаепитие, у многих вдруг ни с того ни с сего закончилась соль, и домик Фердинанда, конечно же, находился ближе любого магазина, даже если гости приходили с самых дальних окраин леса.
До поры до времени дедушке было приятно такое пристальное внимание общественности. Он даже давал интервью «Дырчатой правде», и газете «У сороки на хвосте». Но скоро устал, а гости всё не переводились. И тогда дедушку Филимона всё чаще видели на заднем дворе, в сарайчике-мастерской, или на речке.
- Не думала, что твой дедушка заправский рыбак, вчера столько карасей наловил, и на уху хватило, и Тишке с Хаврошем, и тётке Буль-Буль на угощение. А сегодня опять чуть свет – на рыбалку отправился.
Фанни ни разу за всю свою поросячью жизнь на рыбалке не бывала. Девочек туда не зовут, а проситься как-то неловко. И она всякий раз с завистью наблюдала, как Хаврош и Фердинанд помогали дедушке ведёрко с рыбой, удочки и снасти всякие с реки приносить.
- Мой дедушка не только карасей, он настоящих акул ловил, когда на корабле путешествовал.
- Везёт кому-то…
Но Фанни, конечно же скромничала, а в душе была уверена: однажды она сама, пока никто не видит, сбегает незаметненько на эту самую рыбалку – и поймает там не какого-нибудь окуня или щуку, а уж непременно какого-нибудь зазевавшегося кита. Средних размеров. Большого кита потом некуда будет деть. А средненького можно и в бассейне держать. У тётки Буль-Буль как раз бассейн есть.
Вечерами она ждала подходящего момента, чтобы взять одну из дедушкиных удочек. Не насовсем, конечно, а так, на одну ночь, до первого удачного китовьего клёва. А потом вернуть на место.
Но случая всё никак не представлялось. То корреспондент какой придёт интервью у Филимона брать, то Фердинанд у сарайчика велосипед смазывает, или Тишка под ногами крутится. Не рыбалка, а шпионский триллер какой-то. «Унеси удочку если сможешь» называется.
И вот наконец удачный вечерок настал. Летний вечер всё ещё дышал дневной жарой, но уже спускались сумерки. Фердинанд уже наверняка почистил зубы и, надев пижаму, отправился на боковую: свет в домике погас, и было тихо.
В лесной тиши Фанни было как-то не по себе. Кто знает, что скрывается за соседним кустом или вон тем тёмным деревцем? Может быть, какой-нибудь кровожадный поросёнок-вампир? Или волк, говорят, они водятся в соседних лесах.
Фанни поёжилась и закуталась в цветной прабабушкин платок. И сразу стало почти что и не страшно.
Пока не заухала сова где-то далеко-далеко.
- Ой, мамочки! – прошептала Фанни, - Может, ну её, эту рыбалку? А то ещё вынырнет из речки водяной или свинка-русалка?
Но долго ей бояться не пришлось. Правда, про рыбалку она и на самом деле забыла. Потому что дверца домика Фердинанда тихонечко отворилась – и в вечернюю темень осторожно выглянул дедушка Филимон.
Фанни он не заметил. Потому что был занят. Чем-то ужасно важным. Но в сгустившихся сумерках было совсем ничего не разобрать. Только то, что это был действительно дедушка Филимон, одетый в плащ, резиновые сапоги и свою любимую шляпу. И он определённо куда-то торопился.
11.ФАННИ И ЛЕТУЧИЕ МЫШИ
Дедушка огляделся по сторонам – и нырнул в заросли, окружающие домик, - только его и видели!
Фанни ещё подождала какое-то время, а потом любопытство так её разобрало, что усидеть на месте она не могла. Страшновато было, конечно, но всё же эта дедушкина ночная отлучка казалась до того таинственной, что все страхи разом куда-то ушли.
«Пойду, гляну одним глазочком, а если какая опасность, я из кустов ни ногой» - успокоила она себя.
Когда позади неё кто-то захлопал своими крыльями, припустилась бежать быстрее. «А-а-ай, мама-а-а», - очень тихо, чтобы никто не услышал, пропела она, в мгновение ока скрываясь в кустах. Обернувшись, никого особо страшного не заметила: пара летучих мышей пролетела мимо – и отправилась дальше по своим делам.
«И чего это я их испугалась? Прямо как трусливая Тишка… А дедушки Филимона уже и след простыл!»
Фанни выбралась из кустов и отряхнулась, заметалась по освещённой луной полянке в поисках пропавшего дедушки – и увидела, что его завернутая в плащ фигурка чуть виднеется вдали. Хотела вернуться за Фердинандом, но потом вдруг решила, что времени терять не стоит, пока будет ходить и будить, не только дедушка потеряется, но и ночь закончится, и запоют петухи.
«Эх, была, не была!»
Впереди простиралась бесконечно длинная дорожка, уводящая куда-то за горизонт.
Горизонт был очень близко, поэтому дедушка уже давно скрылся за пригорком, а когда Фанни добежала до него, откуда-то из леса раздался страшный вой, заставив её побледнеть, замереть и забыть всё на свете. Ножки подкосились и она села на траву.
«Неужели дедушка Фердинанда – оборотень?» - пронеслось в голове.
А потом вдруг вспомнила, что где-то в соседнем подлеске издавна обитает одинокий волк.
«Волк далеко, и вой далеко, а дедушки так быстро бегать не умеют» - рассудила Фанни. Выходило, что воет в лесу тот самый неизвестный волк. А если не волк, то уж точно не дедушка. Но одна тревожная мысль всё же не давала ей покоя: «Едят ли оборотни поросят?»
Фанни поднялась с травы, отряхнула платьице, хотела потеплее укутаться в платок, но платок где-то потерялся, остался, наверное, в кустах.
Луна как раз выглянула из-за туч и осветила всё в округе. Прищурившись, свинка смогла рассмотреть знакомую фигуру. Дедушка широкими шагами мерил огород тётки Буль-Буль. Огород простирался через всю открывшуюся взору Фанни долину, и был размером с фермерское поле.
Дедушка вёл себя очень подозрительно. Порой он останавливался и внимательно разглядывал что-то у себя в руках.
«Ну конечно же!» - обрадовалась своей догадке Фанни, - «Он газету читает! Фердинанд лёг спать, и чтобы не будить его, дедушка Филимон вышел почитать при свете луны…»
Но тут на неё снова налетели летучие мыши, от неожиданности Фанни вскрикнула, дедушка, наверное, услышал, и чтобы не попадаться ему на глаза, свинка на четвереньках уползла за пригорок, туда, где её не увидят.
«Теперь мне точно попадёт!» - думала она, со всех ног улепётывая домой, - «И платок цветной я потеряла, и дедушку напугала, и спать вовремя не легла».
А потом подумала, что, может, и не так плохо жить одной. Страшно, конечно, когда волки по ночам воют, и оборотни таятся в кустах, да только она ведь храбрая свинка, не побоялась за дедушкой в лес отправиться – и ничто её не остановило: ни колючие кусты, ни вампиры, ни летучие мыши…
12.ОБМАНУТОЕ УТРО
На следующий день Фанни решила на всякий случай в гости к Фердинанду не ходить. Вдруг, дедушка спросит невзначай, что она ночью в лесу делала? Придётся краснеть и придумывать объяснения. Не скажешь же ему вот так просто: я подумала, что вы оборотень и кушаете по ночам маленьких поросят. А ещё я ужасно боюсь летучих мышей!
Фердинанд же над ней первым и посмеётся: мол, такая большая, а в оборотней верит, и мышек боится!
А так оставалась надежда, что всё случившееся ночью само самой забудется. Мало ли в тёмном лесу кричащих поросят? А её, Фанни, никто там за хвостик не поймал, с неё взятки гладки.
Был ещё, конечно, этот злополучный цветастый платок, но ведь потерять его она могла и днём. А летучие мыши ничего никому не расскажут, глупые они. Выходило, что как ни крути, а Фанни спала всю ночь в своей кроватке, а по лесу бегала какая-то другая Фанни, пусть даже как две капли воды на неё похожая.
Фердинанд пришёл к обеду и сразу же стал расспрашивать, как она ночь провела. «Хитрый, думает, я признаюсь, что по лесу шастала». А вслух сказала:
- Ой, мне такой сон снился! Будто ты, я, Хаврош и Тишка на лодке катались.
- На настоящей? – обрадовался Фердинанд.
- Нет, на приснившейся! В настоящую Тишка сесть бы побоялась. Хаврош был капитаном, а ты рулевым. Плывём, мы значит, по морю…
- По какому ещё морю? – удивился поросёнок, - Разве в нашем лесу море есть?
- В моём сне есть. Не мешай рассказывать. Плывём мы по морю…
В окно заглянул гризельдин глаз и весь рассказ сразу сбился.
- Му-у-у! – зычно промычала Гризельда.
Она как будто хотела пристыдить Фанни за сочинительство. Но та и глазом не моргнула, начала по новой, не давая Фердинанду опомниться.
- Плывём мы, значит, на корабле, а навстречу Гризельда, на самокате!
- На самокате? В море?
- На водном. И лицо такое решительное-решительное.
Фердинанд почесал правое ухо.
- Всё ты, Фанни, придумываешь. Ну, скажи, какое у коровы лицо! У Гризельды очень даже не лицо, а самая обычная морда.
Гризельда обиделась – и поросёнку пришлось бежать за ней на луг, извиняться.
Фанни перевела дух.
- Вот так и живёшь в нашем лесу, как на вулкане. Что ни день – новые проблемы.
Вышла на крылечко мысли в порядок привести. Ведь Фердинанд со своими подозрениями не успокоится, вот утешит Гризельду – и вернётся. Придётся что-то новое придумывать. А что тут придумаешь, когда сердце в пятки ушло. Не умеет она врать красиво…
Может, того, рассказать ему всё как на духу?..
Фанни стояла и думала, погода была жаркая – а где-то в отдалении играла музыка. Наверное, весело там, в карусельном парке…
Вдруг из-за пригорка выглянул знакомый зонтик.
Ба! Да это вчерашняя принцесса, - узнала Фанни, - И чего это она здесь крутится? Может, шпионит за мной?
Но пока решалась пойти спросить, вывести ей на чистую воду, иностранная свинка снова скрылась из глаз.
Наверное, в парк спешила, впервые в жизни. Откуда в их заграничном лесу карусели?
13.КОННАЯ ПРОГУЛКА
Фердинанд вернулся верхом на Гризельде. Они уже успели помириться, и теперь гарцевали по тропинке на зависть всем соседям.
- Смотри, какой у меня конь! – похвалился поросёнок и пришпорил корову так, что та замычала громче гудка паровоза.
Промчались вдоль забора и спешились на мощёной цветным кирпичиком дорожке.
Увидев радостного Фердинанда, Фанни решила про принцессу ничего не рассказывать. Всё равно рассказывать нечего. А Фердинанду сейчас, между прочим, не до историй: даже не попросил её ту, что про сон, закончить.
И хорошо, что не попросил, вот и ладненько.
- Пойдём коня дедушке Филимону покажем? – и не дожидаясь её согласия, поросёнок потянул Фанни в гости.
Чтобы не вызывать никаких фердинандовых подозрений, она, конечно, не противилась.
Галопом они бежали по тропинке – и вслед за ними топала копытами счастливая Гризельда.
Но чем ближе был домик Фердинанда, тем сильнее в душе Фанни скреблись кошки.
Всё-таки о ночной вылазке следовало рассказать, думала она. А то ведь дедушка это первым сделает – и тут стыда не оберёшься…
Только открыла рот, чтобы во всём сознаться, как Ферднанд её сам огорошил:
- Знаешь, я тебе сказать по секрету вот что хочу: кажется, у моего дедушки тайна есть.
Фанни остановилась как вкопанная.
- Т-т-тайна? Значит, ты вчера не спал и тоже всё видел?
- Не спал. И не видел, темно ведь ночью в домике, а в окошко тоже мало что рассмотришь... А когда дедушка куда-то собирался, я притворился, что сплю. А сам потом долго ворочался – и никак заснуть не мог. Всё думал, куда это он отправился…
Тут настала пора Фердинанда удивляться, потому что теперь уже Фанни сдержаться никак не могла. Набрала полную грудь воздуха и выпалила:
- Зато я видела! Всё-всё-всё! Сначала сидела в кустах и за твоим дедушкой Филимоном оттуда наблюдала, а потом пошла следом, и всё-превсё рассмотрела!
- Он ведь не просто гулять ходил, да? – осторожно спросил Фердинанд.
- Не знаю, я сама ничего не поняла. Он долго по огороду тётки Буль-Буль бродил. Все грядки, наверное, ей вытоптал.
- И всё? – разочарованно вздохнул поросёнок.
- Как всё?! Не всё! Ещё газету читал.
- Ночью? На чужом огороде?
Фанни осеклась.
Действительно, пока Фердинанд не спросил, всё это как-то не казалось ей странным.
Странно, конечно, что дедушка ночью на прогулку отправился, но ведь мнгие дедушки со странностями. Бессонница их мучает.
Да вот только, эта газета…
К вечеру новости из «Дырчатой правды» уже не новости, весь лес уже их обсудить раз сто успел. Зато читать в темноте, даже при свете луны, очень неудобно…
Какой глупой она теперь показалась сама себе. Действительно, эта ночная Фанни никак не могла быть ею, Фанни настоящей, то определённо была совсем другая свинка…
- Я понял… - сказал Фердинанд, - Это была никакая не газета, а секретное письмо…
- Секретное?
- Ну да, мой дедушка очень любит всякие секреты – разве ты не знала?
- Нет…
Тем временем они пришли к дому Фердинанда. Но показывать дедушке Гризельду-коня им уже как-то расхотелось. Теперь поросят волновало совсем другое. И оно заставило их немного замедлить шаг…
14.В ЗАСАДЕ
- В кресле сидит, спиной к окну – и меня не заметил, - шепнул Фердинанд, возвращаясь к наблюдательному пункту.
В ожидании его возвращения Фанни и Гризельда притаились в лопухах, и корова отгоняла хвостом надоедливых слепней.
- Газету не читает?
- Нет, кажется, вообще заснул. Хотя, в окно не видно. Жалко, что он во сне никогда не храпит.
- А что в этом плохого? – не поняла Фанни.
- Как ты не понимаешь, если бы дедушка Филимон храпел, мы бы теперь знали, спит он или просто сидит, о чём-то задумавшись, - объяснил Фердинанд.
Фанни кивнула. Но тут же предложила что-то совершенно небывалое: если бы дедушка храпел, всё равно было бы непонятно, спит он на самом деле - или только притворяется спящим.
Фердинанд задумался. В словах Фанни определённо было что-то интересное, чего он сам упусти из вида. Но, поскольку никакого храпа из домика не доносилось, решил оставить идею храпа «ненастоящего» на потом, когда кто-нибудь всё же захрапит.
- И что мы будем теперь делать? – забеспокоилась свинка, - Пока дедушка дома, мы не сможем проверить, газета там у него или секретное письмо… И даже проследить за ним не сможем. Как проследишь за тем, кто никуда не идёт и ничем подозрительным не занимается…
- Тебе бы только следить… - нахмурился Фердинанд. – Между прочим, когда ты ночью визжала, вся округа твой поросячий визг слышала, и теперь дедушка Филимон со своими секретами будет осторожничать.
Фанни расстроилась.
- Я не виновата, что было темно и страшно. И вообще: мальчик, называется. Я тут глаз не смыкаю, по лесу ночному одна хожу, дедушек караулю. А он сидит в тёплом домике и ни ногой за порог. Это ведь твой дедушка, а не мой!
Фердинанд спорить не стал. Очень тихо сползал по лужайке в сарай и вернулся с биноклем.
- Старинный! – похвалился он.
Вместе они устроились поудобнее и по очереди стали смотреть в бинокль за тем, что происходит в домике.
А в домике ничего важного не происходило, дедушка неподвижно сидел в кресле, на печи пыхтел чайник, часы говорили чуть слышно «тик-так» - и больше ничего, совсем!
Зато за их спиной Гризельда норовила подобраться поближе к биноклю. И когда Фердинанд нечаянно наступил ей на хвост, возмущённо замычала.
- Тссс! – запоздало напомнила ей Фанни.
Гризельда потупила взор – в нём читалось «извините».
Когда в округе снова стало тихо, Фердинанд набрался смелости – и вылез из лопухов.
- Ты куда! – испугалась Фанни.
- Если мы будем и дальше здесь сидеть, неизвестно, сколько нам ждать придётся. Может, до самого вечера, а может – и до завтрашнего утра.
- Или до послезавтрашнего…
- Нет, конечно, столько никто спать не может, а притворяться – и подавно. Но, знаешь, мне уже надоело… Давай я сбегаю за Гаврошем и Тишкой. Пусть они моего дедушку чем-нибудь отвлекут, а мы быстренько разведаем, что там за письмо такое, что заставляет дедушек топтать по ночам чужие огороды и наводить страху на маленьких свинок.
План был не то чтобы блестящим, но, как минимум, планом хорошим. Фанни готова была с ним согласиться. Как там поросята будут дедушку из дома выманивать – это уже их дело, пусть в парк позовут, или за грибами… Им же с Фердинандом нужно было решить, где искать таинственное письмо.
- В печке его быть не может, там бы оно сгорело. Может, под какой-нибудь подушкой?
Но Фердинанд её не слушал – внимательно вглядывался в бинокль, но не в окно домика, а совсем в другую сторону.
Но и без бинокля было видно, что по тропинке, ведущей к домику, кто-то шёл. Этот кто-то уверенно двигался в их сторону, давая понять, что здоровский план придётся на какое-то время отложить.
15.ГОСТЬ
Фердинанд снова нырнул в заросли.
- Кого ещё к нам ветром принесло?..
Бинокль остался валяться снаружи, и теперь из-за лопухов они ничего не могли рассмотреть. Только слышно было, как кто-то подходит к домику.
С одной стороны, Фанни очень хотелось узнать, что за гость такой объявился. Да ещё так не вовремя. С другой, высовываться наружу опасно - вдруг заметят.
Так и сидели они, а между тем шаги приближались. И когда приблизились настолько, что всякое её терпение лопнуло, Фанни осторожненько отодвинула в стороны два больших лопуха.
И еле сдержалась, чтобы не завизжать громко-громко.
- А-а-а-а!!! Фердина-а-а-анд!!!
- Ты чего кричишь! – толкнул её в бочок поросёнок.
- Та-а-а-ам… - Фанни кивнула пятачком в сторону домика.
- Кто?
- Дедушка…
- Конечно, дедушка! Как будто ты не знаешь.
- Нет же! Там два дедушки. Один в кресле, а второй у крылечка.
Фердинанд не поверил. Потянул на себя большой зелёный лист – и замер…
Действительно, у крыльца суетился дедушка Филимон – вытирал копыта и насвистывал какую-то песенку. Но и в домике в кресле-качалке тоже восседал дедушка, ещё один.
- Фанни, кажется, мы немножко на солнце перегрелись. У нас мираж, - кабанчик достал из кармашка платок и промокнул им вспотевшую макушку, - Так не бывает… Чтобы дедушки раздваивались.
- Наверное, всё-таки бывает, разве ты не видишь…
- Вижу, и всё равно сам себе не верю. Тут что-то не так!
Дедушка тем временем скрылся в доме, а потом там стало как-то подозрительно шумно.
Гризельда попятилась, развернулась – и галопом поскакала прочь, хвост и копыта замелькали, замелькали – и уже скоро их было не разобрать вдалеке. Стало не видно и самой коровы Гризельды.
- У нас первый диверсант! – запаниковала Фанни. Она и сама была готова сбежать.
- Думаешь там так шумно, потому что дедушки раздваиваются?
- Не знаю, но мне кажется, что четыре дедушки Филимона - это немного много.
Из-за шума, доносящегося из домика, теперь можно было не бояться, что их заметят – и поросята выбрались на лужайку.
Фердинанд подобрал в траве свой бинокль и прислонил к глазам.
- Ну, что ты там видишь? – тормошила его Фанни.
- Дедушек вижу. Двоих. Но, кажется, второй какой-то неправилный…
- Что? – бинокль перекочевал от Фердинанда к Фанни, и догадка медленно, но верно, подступала всё ближе, - Так мы что, всё это время за ЧУЖИМ дедушкой следили?..
- Может, он, и вовсе, ничейный дедушка. Только вот никак не пойму, что он в моём домике делал! – возмущался Фердинанд.
На пороге появился пожилой кабанчик, похожий на дедушку Филимона, только с длинной бородкой и большими бакенбардами. Пятачок его венчали маленькие очки в позолоченной оправе.
Он пятился, осторожно опираясь на перила крылечка, и что-то кричал, размахивая перед собой руками. Следом за ним, так же размахивая руками, на улице показался сам дедушка.
- Негодяй! – кричал он в полном возмущении, - Тебе это так просто с рук не сойдёт!
Дедушка Филимон был красный как помидор, пыхтел как паровоз, а глаза метали молнии.
Таким грозным Фердинанд его никогда не видел.
- Мы ещё посмотрим, чья возьмёт, - буркнул лже-дедушка – и пошёл по тропинке в ту сторону, куда только что ускакала Гризельда. Наперевес он нёс чёрную лакированную трость с набалдашником в форме лисьей головы.
А дедушка Филимон ещё долго потрясал в воздухе руками, грозился и что-то кричал вслед.
Поросята вышли из лопухов, совсем позабыв, что прячутся. Впрочем, их уже давно заметили…
16.ТАЙНА ДЕДУШКИ ФИЛИМОНА
- Фердинанд, - сказал дедушка, - Обещай мне, что никогда-никогда не пустишь этого чужака к себе на порог.
Фердинанд молча кивнул. Ведь если дедушка так говорит, значит, это благоразумнее всего. Тем более, что с незнакомцами порой вообще лучше не заговаривать.
- Это большой мошенник и ужасный проходимец Сэр Симон Шурумбурумский, - объяснил Филимон внуку, - И, поверь, Фердинанд, он здесь неспроста. Где бы не появился Сэр Симон – там жди неприятностей.
Выходило, что неприятности уже начались, как это было ни грустно.
Фанни, дедушка и Фердинанд вошли в домик, сели за стол, чайник на печи шумно кипел, чуть слышно постукивая своей крышкой - словно приглашая всех на чаепитие.
Кроха и Буян, почуяв приключения, спустились с балкончика своего скворечника на подоконник и молча слушали. Устроившись поудобней, слушали дедушкин рассказ и поросята.
- Давным-давно, когда я был очень молод, пришлось мне столкнуться с Сэром Симоном на узкой тропинке. Это была наша первая встреча. Но с неё-то всё и началось. Симон уже тогда был очень дерзок, грезил о приключениях и огромном богатстве.
У него было всё, чтобы ни в чём себе не отказывать, но невероятная жадность всё равно не давала ему жить спокойно. Особенно Сэр Симон до всяких легенд охоч был. Искал старинные клады, скупал тайные книги – и даже побывал в Хрюгипте, древней стране своих предков – мечтал отыскать гробницу хавраона Хрятона. Я как раз был в экспедиции, когда он возвращался оттуда ни с чем.
И вот, занесло нас обоих на остров…
- Ух ты! – не сдержался Фердинанд. – Настоящий остров?! В океане?
- А то! Настоящее некуда! – улыбнулся дедушка. А Фердинанд со значением посмотрел на Фанни: мол, что я тебе говорил, мой дедушка герой, в каких только опасностях не побывал. А дедушка продолжил:
- На том острове жила Цирцея. Красавица-свинка, каких свет не видывал. Она нам с Симоном сразу понравилась. А сэру Симону – вдвойне, когда он узнал, что есть у Цирцеи секретный сундучок. А в сундучке – все сокровища мира.
- Большой, наверное, - предположила Фанни.
Дедушка улыбнулся.
- Чуть больше шкатулки. Когда мы были у Цирцеи в гостях, она нам его показала. И даже открыла – а в сундучке не золото и бриллианты были. Как вы догадались, все сокровища мира в маленькую коробочку ну никак не поместятся, как их туда не укладывай. В сундучке были карты. А на картах – дороги ко всем сокровищам. Где их Цирцея брала, никто не знал, может, сам сундучок был волшебным, а может, подарил ей кто. Да не важно это.
Стоило Симону увидеть те карты, глаза его сразу же загорелись алчным огнём – и ничего уже он не хотел так сильно, как украсть сундучок.
- А ты? – спросил Фердинанд.
Дедушка вздохнул.
- Зачем обманывать? Я тоже. И даже вступил с Симоном в страшный сговор. Как-то, пока Цирцея спала, мы пробрались в её спальню, нашли сундучок – и вытащили из него все карты.
Симон делил содержимое сундучка на две части, и всё норовил себе большую забрать. А я тем временем караулил спящую Цирцею и думал о том, какая она красивая, даже когда спит, и как же мы с Сэром Симоном нехорошо поступаем.
Потом долго пытался Симона отговорить. Но разве слушал он меня?
Схватили мы карты – и бежать. Только я, втайне от Симона, вернулся и оставил свою часть карт в шкатулке. Кроме одной старой-престарой. Решил её на память о прекрасной свинке Цирцее оставить. А когда прибежал к кораблю, оказалось, что Симон хочет уплыть с острова без меня.
- Уплыл?! – хором воскликнули Фердинанд, Фанни и скворцы.
Дедушка обернулся к окну:
- А вы чего подслушиваете?! Нет, конечно, как тут уплывёшь. Остров-то волшебный, и карты тоже. Утонул корабль. И я долго считал Сэра Симона погибшим, пока не столкнулся с ним на каком-то индийском базаре, где он выменивал корону Чингискара на шапку-невидимку. Ругался с торговцами так яростно, что не заметить его я просто не мог. Но сделал вид, что не узнал – и прошёл мимо.
- Дедушка, а как же ты с острова-то уплыл?
Филимон покраснел.
- Долгая история. Не скоро я оттуда уехал. Цирцея оказалась радушной хозяйкой, никак отпускать меня не хотела. Да только разве удержишь бывалого путешественника? Даже Цирцея не смогла меня домашним кабанчиком сделать.
Чай уже давно остыл, а поросята слушали дедушкин рассказ во все уши, забыв и ночные происшествия, и то, как они в лопухах сидели. А Фердинанда всё мучил один вопрос, да он всё никак смелости не набирался, чтобы спросить. Но дедушка будто прочёл его мысли - и полез за пазуху.
- Ты, наверное, думаешь, куда подевалась та самая карта, что я на память о Цирцее оставил? Да никуда она не делась, и по сей день со мной, храню её как зеницу ока. За ней-то Сэр Симон и охотится.
И дедушка Филимон положил на стол старый пожелтевший свиток, перевязанный синей ленточкой.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...