Ревакские будни.
Если пригородным поездом ехать из Бендер в Кишинёв, то станция Реваки – последняя остановка перед Кишинёвым. В Реваках на холме находится кишинёвский аэропорт (старый), рядом в 21 веке построен новый. Место красивое своей мягкостью и приветливостью. Долина упрямой речушки Бык, нитка железной дороги вдоль неё, вокруг заливные луга, пологие зелёные холмы и, как бы рассыпанные на их склонах, домики. Я пробовал выяснить смысл названия у коренных и интеллигентных молдаван, но те пожимали плечами. Красавицу жену Исаака и мать близнят Якова и Исава звали Ревекой. В Молдавии многие места носят библейские имена.
04.01.75
Проводили любимицу отказников Софочку. Она выросла в еврейских кварталах старого города. Уезжала с матерью, отец давно с ними не живёт, но на вокзал пришёл. Возле вагона толпа евреев плакала, улыбалась, разговаривала, кричала в последнем напутствии, махала руками…. Ей всего восемнадцать лет. Обычно в таком возрасте жизнь видится сквозь школьные лозунги равенства и справедливости. Горечь разочарования и стремление к исцелению Израилем приходит к еврею позднее. Зрелость пришла к ней рано. В Кишинёве её знают как преподавательницу иврита, единственного языка в мире, изучение которого преследуется советскими властями. Бесконечные приводы в милицию, запугивания. Необычно притихшая и побледневшая, со слезами на глазах, Софочка оглядывала сквозь оконное стекло вагона остающихся. Маленький ручеёк вольётся в большую реку.
На вокзале к Иосифу подошёл Беня.
-Шалом, Иосиф. Как у тебя дела?
- Слава Богу, проводили ещё одного еврея, вот и все дела.
- Да, да, нужно как-то пройти это смутное время, сбалансировать своё поведение, скажем, как денежный бюджет….
- Что ты имеешь в виду? Может быть, то, что в Израиль уезжает недостаточно евреев?
- Нет. Помнишь, я обещал тебя устроить на работу?
- Когда это было? Да и человек «неизвестно кто» не пришёл….
- Иосиф, ты же знаешь, что у меня есть связи, но не всегда они срабатывают, не всё зависит от меня. Человек просил не называть его имени, но тебе скажу: это подпольный миллионер, еврей из Котовска. Он узнал о твоих мытарствах и предложил через меня свои услуги….
Беня неоднократно предлагает Иосифу свою помощь и иногда помогает. Однажды он достал редкое лекарство для родителей Иосифа. Вот и теперь…. Иосифа смущают слова «подпольный миллионер». Обычно эти люди верно служат властям. Устроить на работу отказника, за которым неусыпная слежка? Договорились, что завтра Иосиф выедет в Котовск. В конторе «Молдплодовощ» его будут ждать.
09.01.75
Иосиф на работе уже два часа. Компрессора работают, в машинном зале ни души. Помещение холодильника закрыто на громадные висячие замки, и только в машинный зал открыта маленькая дверка, возле которой крутился капитан милиции. Они узнали друг друга, но не подали вида. Капитан, как бы невзначай, спросил кладовщика. Иосиф пожал плечами. Кладовщик не интересовал капитана, его прислали проверить, вышел ли Иосиф на работу.
В Котовске Иосиф впервые нагло врал. Начальник конторы попросил трудовую книжку, но тон и выражение лица не понравилось Иосифу. Он ответил, что трудовая книжка и диплом инженера утеряны, и что вот уже несколько лет он промышляет на чёрном рынке, подрабатывая частными проектами. По существующим советским законам, если документы не в порядке, то работодатель не имеет право принять человека на работу, но ничего подобного не случилось. Догадаться было не трудно, и Иосиф понял, что его «ведут». Устройство на работе означало быть под наблюдением. Это выгодно только КГБ. Посмотрим, не всегда удаётся кошке поймать мышку.
Наконец-то пришёл машинист. Пьяный, он уставился на Иосифа, пробуя понять, сколько людей в машинном зале. Убедившись, что всего один, он представился Федюхой и начал объяснять философию жизни. Говорил медленно, слова выходили как бы отдельно от тела. После каждых нескольких слов его рот оставался приоткрытым и виден был язык, прижатый жёлтыми зубами, его мутные глаза ничего не выражали. «Ты уж… звини мне… тут щё один холодильник… Петруха там… сидит… . Посерёдке, значит,… Заку…сочная…. Утречком мы… значит… сове… щаемся…. Главное… в жизни… значит… еба…ься… и ни….каких гвоздей. Как вес… значит… шишнацать кило… так её ужо… это… мож…но потре…блять…вот… Не стри… на меня…. глаза…ми ясными…. Меньше чем шишнацать нильзя…. Совершено… нилитняя… значит…. Нас… мель… тоши послали…. работать. Гворят лучше…. Чем … это на Ленина… Кладовщик… милюха… кажный день… значит… даёт … полулитра… не пожалеешь што пришёл… о…слышь?» Иосиф тоже услышал странный металлический звук. Федюха на негнущихся ногах подошёл к компрессору, покрутил задвижки, звук исчез. "Ну… ты ди… к Петрухе…, а я … значит… пшёл…" В углу за компрессорами он расстелил матрац и махнул на Иосифа рукой, чтобы не мешал. "И как он может спать в таком шуме? Друзья по несчастью, его тоже сюда привела милиция", - думал Иосиф, направляясь ко второму холодильнику. Возле уже известной закусочной он остановился, секунду поразмыслил, затем толкнул дверь и вошёл в тёплое помещение, огляделся, снял пальто, повесил у входа, сел за столик, заказал кружку бочкового пива с горячей сосиской, вынул блокнотик и начал записывать впечатления первого дня на должности главного инженера трёх холодильников, так назвали его должность при оформлении на работу. Третий холодильник находился на железнодорожной станции Ревака, километров пять от закусочной, в долине.
25.01.75
Суббота. Возле синагоги собирается всё больше людей. Отказы сыпятся из ОВИРа, как из рога изобилия. Бене снова отказали, Юра Шехтман, у которого высшее образование, устроился, наверное, по той же "протекции", что и Иосиф, слесарем в телемастерской по самому низкому разряду. Ничего не поделаешь, такие уж неписанные законы. Яше Шварцману "протекционеры" тоже обещают работу. Новые отказники, занятые на простой работе, рассказывают, что их не заставляют увольняться. Однако учителей, врачей, инженеров на руководящей работе при подаче ходатайства на выезд в Израиль продолжают увольнять, как и прежде. У поступающих на работу требуют подписку о невыезде, поэтому устроиться на работу еврею с высшим образование практически невозможно.
В газетах разнузданная антиеврейская пропаганда. Стоит арабам совершить террористический акт, то ли в аэропорту Орли – "свежее" последнее преступление, или в другом месте, как печать обрушивается с обвинениями против евреев. У лжи короткие ноги. Что они себе думают? Считают людей болванами? Как можно еврею продолжать здесь жить?
Год для Иосифа начался с левой ноги. Заболела Рая двухсторонним воспалением лёгких. Иосиф был на работе. Мина вызвала врача, и тот убедил её отдать дочь в больницу. Рая плачет, просится домой, в понедельник Иосиф обещает забрать её.
Мара, Марочка, Маронька, единственная случайно оставшаяся в живых после войны сестра матери, умирает от рака в возрасте пятидесяти пяти лет. Мать улетела в Воронеж ухаживать за ней. Иосиф боится, что мать не выдержит, очень она любит свою сестру. Отец, оставшись один, нуждается в постоянном уходе, ещё одна нагрузка легла на плечи Иосифа. В Тирасполь приходится ехать через день, оставаться на ночёвку и в полпятого утра возвращаться на работу.
Сиди, Иосиф! Зубы стисни, только не поломай…. С завистью смотрит он из «своего» холодильника на поднимающиеся самолёты. Придёт твоё время. Не смей думать об угоне самолёта! Даже если ты сможешь, ведь летал же когда-то на планёре. Вот они рядом, и тебя пускают на лётное поле, но ты не улетишь, не уйдёшь от своих бед. Сиди, дай времени работать, молись, проси – это всё, что ты можешь сегодня. Защемило тебя жизнью….
06.02.75
Миша Куперштейн, по прозвищу Купер, получил разрешение и сегодня уезжает. Около года назад он появился возле синагоги, скромно представился преподавателем английского языка, отказ получил по причинам, которые даже в ОВИРе не смогли сформулировать, в армии не служил, с государственными секретами не общался, отказ «на всякий случай». В Кишинёве Купер никогда не жил и приехал из Новосибирска специально, как делали многие, где не принято было подавать прошения на выезд в Израиль.
Возле синагоги в его знаниях английского языка настолько нуждались, что активистом он стал немедленно. Он участвовал во всех встречах с иностранными туристами, телефонных разговорах с заграницей, протестах, пятнадцатисуточных тюремных отсидках. Отказ заполнил его жизнь содержанием. Власти постарались избавиться от него.
На проводы прилетели его родители. Они радовались разрешению и плакали в преддверии долгой разлуки. Поднимали тосты за встречу в Израиле, за дружбу. Купер не мог скрыть растерянности. На вокзал он пришёл с небольшим чемоданчиком.
Дом Иосифа превращается в консультационный центр. Иосиф знал несколько контор, которые за умеренную плату заверяли настоящими печатями и подписями разрешение родителей на выезд. Конечно, принимались меры строжайшей конспирации, но на евреях зарабатывали все, и в первую очередь государство. Вчера приехала из Черновиц симпатичная женщина с ребёнком. Иосиф не помнит точно, но, кажется, по фамилии Мазур. Фамилии спрашивать не рекомендовалось, человек, которого Иосиф знал, привёл её в дом. Когда-то эта женщина развелась с мужем. Её старшая сестра выехала в Израиль. Пришло время и для родителей, и их младшей дочери, внучки. Бывший муж, еврей, категорически воспротивился и подал в суд на отторжение ребёнка, мотивируя отъездом бывшей жены во враждебное государство в капиталистический мир. Какой разлом в человеческом сознании! Какой подарок советскому «правосудию». Суд решил в пользу бывшего мужа, но сделал оговорку, что если мать откажется от выезда, то ребёнка оставят ей. Отчаявшаяся мать дала подписку о невыезде.
Чем не террористический акт? Ребёнок – заложник, любовь к ребёнку – причина страданий для многих родных. Утонченный фашизм. Иосиф сомневается, что судьи и суд одно целое, всегда хотелось верить, но не дано было, что народ Германии и фашистская идеология не относятся к одной и той же стороне медали.
Банальный случай в советском обществе, но и ответ банальный: переехать в другой город, фиктивно выйти замуж, поменять фамилию, развестись, если фиктивный муж не хочет ехать, подать снова ходатайство. Ни в коем случае не давать взятку властям! Они только и ждут случая напечатать очередной антиеврейский пасквиль.
Однажды к Иосифу пришёл отсидевший 15 лет в тюрьме убийца. Родители отказались от него, но без их разрешения не было никаких шансов покинуть СССР. Его история очень трагична, произошла на почве ревности семнадцатилетнего мальчишки к любимой. Иосиф помог этому человеку.
15.02.75
Почтовый ящик по адресу Толбухина 34 квартира 26 редко бывает пустым. Приходят открытки и письма солидарности со всего Мира: Австралии, Аргентины, Бразилии, Южной Африки, особенно много из США, Англии, Швейцарии…. На имя Раи пишут дети, всего два-три предложения и рисунок детской рукой, поздравления с еврейскими праздниками. Иной раз нет никакой возможности прочесть или из-за почерка, или из-за незнания языка, но ясно, что весточка от сердца. Первые письма казались случайными, удивляли, но со временем Иосиф и Мина привыкли, и если, особенно зимой при нелётных погодах, почтовый ящик пустовал, становилось тревожно и неуютно. Письма придавали чувство уверенности и безопасности.
Сегодня Иосиф получил почтовое извещение о посылке из Копенгагена. Это уже вторая, первая пришла из Женевы и вовремя: Иосиф тогда не работал, и несколько проданных вещей помогли, а тёплый овчинный полушубок пришёлся Рае по размеру и греет её в эту зиму. Посылки получали многие отказники, и реализация их обеспечивала довольно сносное существование. Продажу содержимого Мина взяла в свои руки и сразу отшила знакомых. Неизвестно от кого и как они узнавали, но с приходом посылки они появлялись якобы проведать, спрашивали здоровье и, как бы, между прочим, «есть ли на продажу». Мина очень осторожна. Всё, что не пользовалось в семье, отвозилось на продажу в Одессу. Неудобно, но зато безопасно, если вообще можно применить такое слово в условиях непрерывной слежки. В самых лучших снах кгбэшникам снилась жертва, которой можно пришить ярлык спекулянта – поймать с поличным на продаже товаров из посылок.
Иосиф продолжает постигать философию существования трёх холодильников. Кладовщик, он и пуп вселенной, не очень-то благоволит разговаривать с Иосифом, а если и есть необходимость, разговаривает свысока, пожалуй, ещё надменнее, чем высшие партийные чиновники, с которыми Иосифу, к сожалению, приходилось соприкасаться. На русском языке он говорит неправильно, но с певучим южным акцентом. Его лексикон, особенно с машинистами, состоит из нескольких фраз: «яблочко душно», «яблочко холодно», «яблочко не понимаем твой машина», «платочек есть, культур не нужно». Иногда он разрешает войти Иосифу в камеры хранения, где высокими просторными штабелями красуются, как на картинке, покрытые коричневым матовым загаром груши, румянощёкие яблоки и даже дамские пальчики зелёно-жёлтого винограда. Каждый фрукт имеет своё отдельное лежбище из бумаги, между ящиками – пространство, чтобы можно было оценить визуально качество и вовремя отсортировать. Бригада пожилых женщин, одетых в тяжелые ватные штаны и фуфайки, ежедневно работают на сортировке. Машинисты пробовали завязать с ними знакомство и вытянуть ящик, другой, но безуспешно, они признают только кладовщика. Он следит за их работой и изредка разрешает занести в машинный зал ящик подпорченных фруктов.
На улице промозглый слякотный холод. Холодильники на лётном поле стоят, как неподступные одинокие бастионы с высоким рампами и громадными наглухо закрытыми воротами. В машинных отделениях лениво работает сорокопятка., небольшой компрессор, иногда и он останавливается, и только мухой жужжит насос, гоняя солёный раствор между камерами.
К одиннадцати часам утра появляются первые легковые машины: «лады», «волги» и тяжёлые чёрные «зисы» с правительственными номерами. Каждого шофёра кладовщик знает лично и ведёт себя в соответствии с величиной и номером машины. Ящики, их количество и качество загружаются в той же зависимости: чуть подпорченные в «лады» и «волги», хорошая продукция, не дай бог пятнышко на фрукте – в «зисы». Товар не взвешивается, но кладовщик делает отметку в небольшом блокнотике. Иногда подъезжает «Рафик», машинисты знают и объясняют Иосифу, что эта машина из буфета ЦК. За всё время работы, почти полтора месяца, Иосиф не видел ни одного привычного грузовик, обслуживающего сеть магазинов.
25.02.75
Гендин
У молдавских кгбэшников, судя по всему, немаленькие неприятности. В десять часов вечера Иосиф услышал по Голосу из Америки, что арестованный в Кишинёве москвич еврей-отказник Лёва Гендин пропал. Два дня назад Иосиф навестил его на тракторном заводе, где он в качестве арестанта разгружал вагоны. Посадили его на пятнадцать суток за то, что он позволил себе приехать в Кишинёв. У Иосифа было достаточно опыта, чтобы воображение нарисовало самую мрачную трагедию, которая могла случиться с одиноким евреем в подвалах тюрьмы среди подстрекаемых против него уголовников
Первой мыслью было пойти в тюрьму и узнать из первоисточников, может быть, что-то и скажут, всё-таки "знакомые". Одному нельзя, могут и затянуть, нужно с кем-то. Не успел Иосиф одеться, как раздался дверной звонок. В дверном проёме стоял Женя Поляк, стараясь заглянуть через цепочную щель во внутрь. Поняв, что его не впустят, он попросил Иосифа выйти на минутку по очень важному делу. Возле подъезда ожидал полковник Колицын.
- Иосиф Иделевич, не будет ли вам интересно посмотреть?
С этими словами Колицин развернул пакет, в котором лежал грязный нейлоновый мешочек, а в нём шприц, маленькая клизма, несколько презервативов.
- Пройдёмте, прогуляемся в сквере винодельческого училища, мы знаем по утрам вы делаете там зарядку….Ясно для всех, что содержимое пакета принадлежит не очень чистоплотному человеку…. Как вы думаете, кому?
Колицын правильно сказал. По утрам Иосиф действительно в сквере занимался спортом. Вечером без единого фонаря, да ещё с такими сопровождающими, сквер выглядел по-другому, неприветливо пугал пустотой и неизвестностью за густыми голыми сиреневыми кустами.
- Мне никакого нет дела до ваших пакетов. Но одно ясно, что не от хорошей жизни вы пришли ко мне в столь поздний час.
- То, что вы видели, принадлежит, вашему соплеменнику Льву Гендину. Мы знаем, что он приходил к вам в дом. Это очень опасный человек. Он может заразить людей малоприятными болезнями. Его необходимо изолировать. Помогая нам, вы помогаете многим. Не можете ли подсказать нам, где он теперь находится?
Всё было настолько неожиданно и радостно, что Иосиф остановился и рассмеялся…. Чем больше он смеялся, тем смешнее они выглядели в его глазах, хотя вокруг была холодная непроглядная темень.
- Ох…Уж… Уж не от имени ли врачей вы пришли ко мне?.. Иногда и мы смеёмся…. Извините меня за несерьёзность, но перед вашим приходом американское радио на весь мир сообщило, что КГБ убил Лёву…. Раз вы его ищете, значит, он живой…. Спасибо за информацию.
Услышав об американском радио, они скомкали разговор и поспешили в маячившую невдалеке машину.
Назавтра Иосифу стало известно, что кгбэшники обошли многих отказников, Иосиф был последним, но на след Гендина не вышли. Одна из отказниц возле синагоги жаловалась, что ей страшно, так как Лёва очень любит целоваться. А вдруг это вещи его? Миша Абрамович загадочно улыбался.
Потом, когда вышли из Акимовского переулка, Миша рассказал Иосифу истину. Лёву везли на работу в район Комсомольского озера. Машина въехала на плотину. В кабине ЗИСа находилось три человека – водитель, милиционер и Лёва возле дверцы. Плотина длинная, шофёр набирал скорость, милиционер дремал. Внезапно Лёва открыл дверь и выпрыгнул под откос. Пока машина останавливалась, он уже был недосягаем.
Лёва помнил адрес только Абрамовичей. Когда он ввалился, другого слова не подберёшь, в квартиру, Миши в доме не было. Фаня перепугалась, она знала, что через самое короткое время дом будет окружён…. Её дочка безмятежно спала в кроватке, Альфа ворчливо, недоверчиво оглядывала пришельца, принюхиваясь к резкому запаху, похожему на запах своего хозяина, когда тот после долгого отсутствия появлялся дома. Много не думая, Фаня дала Лёве Мишину одежду, грязную бросила в чемодан и отдала Лёве, снабдила его деньгами, объяснила, как добраться на попутных машинах в Бендеры к Сендеру.
Через считанные минуты после ухода Лёвы в квартиру нагрянула милиция, но ничего подозрительного не обнаружила; Фаня спокойно улыбалась, в доме пахло детским кремом и женскими духами.
Лёва благополучно добрался до Бендер, а оттуда с помощью Сендера окружным путём через Одессу, Николаев, Харьков в Москву.
Вскоре весь мир узнал, как ни за что арестовали еврея в Кишинёве, как издевались над ним, и как он, рискуя жизнью, сбежал. Рассказ кончался прыжком из машины, и никто не знал, не должен был знать, как удалось ему добраться до Москвы.
06.03.75
Сендер.
Толком ничего не известно, но возле синагоги говорят, что арестовали Сендера Левензона, отказника с 1972 года, якобы за «спекуляцию заграничными промышленными товарами». Слова какие-то официальные. Судя по всему, информацию подкинул кто-то из КГБ. Иосиф спросил, был ли кто-либо у него дома или общался с родными, но ответа не получил. Однако мрачный слух уже обсуждался на разных уровнях, как будто это не слух, а проверенный факт. Большинство осуждали Сендера, обвиняя его, что забыл технику безопасности, что он еврей-отказник, да ещё активист, и его дело находится на красной полке КГБ. Одна женская особа, имени которой Иосиф даже не хочет называть в дневнике, привела цитату Ленина, что спекулянтов необходимо наказывать особенно строго. Какая чушь! Иосиф понимал, что жертва в руках КГБ, слух – это только начало, первый камушек в горной лавине, предстоят трудные дни, пасквили в газетах. Нужно быть очень осторожным, но вместе с тем твёрдо бороться за Сендера.
12.03.75
По пути в Воронеж.
Мара умерла. Самолёт по пути в Воронеж застрял в Харькове. Три часа ночи, погода нелётная, на улице лютый холод, зал забит пассажирами, иголку бросить некуда, не то, что присесть. Спать не хочется. Прислонившись к колонне, Иосиф пробует поделиться с дневником, поразмыслить.
«Снова террор. Неделю назад арабы атаковали с моря гостиницу в Тел-Авиве. Туристы погибли. Может быть, тебе, Иосиф, не понять издалека? Стань на место араба, идущего на террористический акт. Неужели у него за плечами пусто? Лучше подумай о еврее с выжженным лагерным знаком Освенцима. Подумай, куда этим евреям деться. Они пробовали, и не один раз, слиться с другими народами, но работает неведомый механизм, исключающий их растворение. Карл Маркс–еврей провозгласил ассимиляцию. Лозунг в претворении, и цель, казалось, так близка. Так почему ты, Иосиф, почти ничего не зная о своём народе, решил соединиться с ним? Гитлер провозгласил физическое уничтожение. Разве хоть один народ противодействовал ему в достижении этой цели? Наоборот, большинство помогали. Так почему появилось еврейское государство на символической, по крайней мере, для тебя, Иосиф, и далёкой родине? Почему арабы не понимают, что нет смысла бороться с неведомым механизмом? Снова зуд мирового господства под знаменем ислама? Или им не хватает территорий? Иосиф убеждён, у него нет никаких сомнений, что у евреев даже в помыслах не существует идея уничтожение какого-либо народа или государства. Правота увеличивает силу. Мир молчит, ООН дебатирует в поисках решения? Всё уже решено. Израиль несговорчив с террористами. Гостиница взята штурмом. Снова жертвы…».
Зал ожидания проснулся, задвигался, объявили посадку на Воронеж.
16.03.75
Иосиф боится за мать, она беспрерывно плачет, организм её ослаб. Господи, хоть бы пронесло! Отец, задыхаясь от болезни и волнения, встретил мать словами Фейхтвангера: «Мёртвые в землю, живые за стол», Асенька, возьми себя в руки, мы должны держаться за жизнь, мы должны дожить до времени, когда сын воплотит нашу и наших родителей мечту».
Мина рассказывала: «Замучилась я с милицией. Только ты улетел, как поздно вечером завалилась целая группа дружинников. Всё спрашивали «Где ты?», «Где работаешь?» Они, сволочи, учат на нас молодых. Выгнала я их. На следующий день пришёл участковый, разговаривала с ним через закрытую дверь. В..о..т! Вот, смотри на него…». Действительно, через окно на кухне он увидел входящего в подъезд милиционера, а затем дверной звонок. Не освобождая цепочки, Иосиф приоткрыл дверь.
- Мы вас несколько дней ищем. К нам поступают жалобы, что вы не работаете, мы просим справочку с указанием места работы.
- Вот вы мне в письменной форме такой запросик и пришлите…. Договорились?
О Сендере ничего нового не слышно. Следствие будет вестись порядка двух месяцев. Свиданий с ним не разрешают. Никто из его семьи к синагоге не подходит.
23.03.75
Снова Сендер.
Сегодня воскресенье. Милиционер так и не прислал запрос, убедился, что Иосиф на месте, передал начальству. Для Иосифа это ещё одно подтверждение, что он находится под наблюдением КГБ.
В пятницу Иосиф посетил жену Сендера Цилю. Она живёт в доме его родителей, беременна. Встретили его настороженно, с недоверием. Циля вела себя неуверенно. Иосиф понимает и мать с отцом, и Цилю. Чем Иосиф мог помочь? Передать данные за границу? Попробовать взбудоражить общественное мнение? Именно этого родные боятся, боятся шума, как бы не повредил.
Постепенно, слово за словом перед Иосифом вырисовывается картина. Первую арестовали и обвинили в спекуляции сестру Сендера. Она работала на шёлковом комбинате и продавала своим подружкам штапельные отрезы из посылок. Сразу же за арестом последовал обыск у Сендера. Фотокопии, плёнки для размножения учебников иврита их демонстративно не интересовали. Они искали вещи из посылок и нашли. Присутствующий при обыске кгбэшник, тот самый, который арестовывал Сендера и Иосифа в Москве, многозначительно сказал Сендеру: «Мы уже давно охотимся именно за вами, предупреждали, успокойтесь Левензон, но вы продолжали сионистскую деятельность. Можете и дальше продолжать. Ваша сестра за вас отсидит положенные шесть лет за спекуляцию. Не думайте, что это пустые слова. Вам не удастся прикрыться фиговым листком великомученика сионизма, тем более вашей сестре, которая даже не подала прошения на выезд».
Дальнейшее представить себе было не трудно. Сендер остался на свободе потому, что его не поймали с поличным, он не спекулировал. За его спиной ребёнок и жена в положении. Посадить его в тюрьму можно было бы, но это вызовёт отрицательную реакцию на западе. В тюрьму пойдёт его сестра. Когда она выйдет, ей будет за тридцать. Старая дева с тюремным прошлым, кому она будет нужна? И Сендер решился: он возьмёт вину на себя и пойдёт в тюрьму с условием, что сестру освободят. Но как это сделать? Могут сестру не освободить и его посадить. Вмешались родители, которые знали всех и всё в Бендерах. Трудно оценить, сколько здоровья и сил им это стоило, но они получили заверение, что их дочь освободят. Поэтому они не хотели лишнего шуму, поэтому они боялись Иосифа.
12.04.75
Возле синагоги Иосиф в очень осторожных выражениях рассказал о трагедии в семье Сендера. После короткого обсуждения решили написать протест по поводу ареста Сендера и его сестры и обвинить власти, создавшие столь невыносимые условия жизни для еврея отказника.
Миша Абрамович к синагоге не подошёл и в обсуждении не участвовал. Думали, что опаздывает, но вдруг увидели быстро идущую по переулку Мину. Она принесла весть, что Миша арестован. Толпой, но не все, некоторые отстали, двинулись к Фрунзенскому отделению милиции. Заполнили тротуар, привлекая прохожих и выкрикивая лозунги "Свободу Абрамовичу!" Кройтер, Шнайдерман Ян и Иосиф зашли в помещение, требуя приёма. Беседовал с ними подполковник, обещал через два часа освободить. Шварцман Яша и Иосиф поехали к Фане, остальные разошлись. Два часа прошло, Миша не пришёл. Снова поехали в милицию. Наконец-то его освободили. Допрашивала его следователь, молодая женщина с очаровательной улыбкой, стараясь расположить его и получить информацию против Сендера. Миша тоже улыбался очаровательной улыбкой и обвинял во всём власти. Следователь пришла к выводу, что Миша неисправим.
16.04.75
Рая
Рано или поздно, но это должно было коснуться дочери Иосифа и Мины. Детей её класса принимали в комсомол. Призывы к верности к родине в комсомольском уставе не сочетались с эмиграцией, тем более во враждебное сионистское государство. Иосиф с миной готовили Раю к возможным неожиданностям, рассказывали дочери, что в странах рассеянья еврею свойственна двойная жизнь. "Кто знает, когда с твоего отца снимут секретный допуск, - рассуждала Мина, - и снимут ли вообще. Мы не знаем, что будет с нами завтра. Твоих дедов называли "волками в овечьей шкуре". Сможешь ли ты выстоять против класса, школы?"
Имели ли родители моральное право толкнуть свою дочь в клоаку политических инсинуаций? "Время – лучший врач, - думал Иосиф. В крайнем случае, заберём из школы, наймём частных преподавателей".
Процедура принятия в комсомол предусматривает от классного руководителя характеристику на ученика, в которой оцениваются его честность, успехи в учёбе, трудолюбие, способность уживаться с коллективом. Обычно характеристика выдаётся автоматически.
Наступил день классного собрания. Выступила классная руководительница Клара Моисеевна и к удивлению учеников сказала, что Рая недостойна принятия в комсомол из-за неудовлетворительного поведения. За восемь лет учёбы Рая получила восемь похвальных грамот за хорошее окончание учебного года, благодарности родителям, призы за активное участие в жизни класса.
Рая пришла домой заплаканная не потому, что её не принимают в комсомол, а потому, что её травили перед всем классом. Никто из учеников не знал, что её родители добиваются выезда в Израиль. Как только узнали, посыпались отрицательные осуждающие эпитеты, ярлыки. Хотя она ожидала, но не выдержала и расплакалась на собрании.
И вот Иосиф сидит за партой в пустом школьном зале, напротив него, тоже за партой Клара Моисеевна. Они говорят уже более часа, вернее, говорит Иосиф, рассказывает ей о борьбе евреев сохранить свой национальный человеческий облик, за право выезда в своё государство.
- Да, да, я не безразлична к этой теме, - подтверждает Клара Моисеевна. Ваша дочь одна из лучших и прилежных учениц в классе, её любят учителя и ученики, но вы должны понять меня, я не выдержу неприятностей. Мы оба евреи, вы решили уехать, а я не готова покинуть свою родину. Ведь потом, когда вам дадут разрешение, всё вскроется и мне скажут "Не увидела".
-Кого не увидела? – перебил её Иосиф.
- Ну, как кого?
Далее шло что-то невразумительное, то ли оправдание, то ли извинение. Иосиф не выдержал, взорвался.
- Вы не педагог, а идеологический делец и даже хуже. Своё благополучие вы покупаете продажей еврейского ребёнка. Вы пробовали натравить класс на мою дочь. Ведь вы тоже не знали, что мы ходатайствуем о выезде. Вас кто-то запрограммировал. Ничего из этого не выйдет, время не то, в лучшем случае, найдётся несколько дураков.
Иосиф шёл домой взволнованный, разгорячённый разговором, но где-то в душе он оправдывал эту несчастную женщину, оправдывал страхом перед тем сталинским прошлым, которое всё ещё продолжало властвовать даже над новыми поколениями.
24.04.75
Лёня.
Вчера Иосифа посетил Лёня. Его брат учился в секретном ракетном военном училище, был исключён из него за сионизм и направлен для прохождения военной службы в армию. Отказ Лёня получил якобы из-за брата. Лёня жил в Тирасполе, и его визит к вечеру означал нечто необычное. Знаками, так как давно уже было известно, что квартиры прослушиваются, он попросил Иосифа выйти погулять.
Лёня получил призывную повестку из военкомата на 24 апреля. Призыв в армию автоматически означает отсрочку выезда в Израиль. Лёня просил Иосифа… изувечить его, всего лишь на всего.
В голове Иосифа зажглись красные лампочки: "Провокация, да ещё какая!" Не ожидал он от Левита такого. Вслух Иосиф произнёс: "Во-первых, ты меня толкаешь на преступление, во-вторых, у меня рука не поднимется сделать тебя калекой, возможно на всю жизнь, во всяком случае, надолго. Ты же должен сам понять, они дадут тебе отлежаться и снова призовут". "Я ожидал именно такой реакции, но довериться мне некому. Вашу семью знает весь Тирасполь. Помоги мне, не перебивай, выслушай. Я выучил всё, что касается симптомов сотрясения мозга и репетирую несколько дней. Хочешь, я продемонстрирую тошноту? Я сам упаду в лужу, сам тёркой натру себе лицо, ты только ударишь меня под глаз, чтобы вышел синяк и затем проводишь к моим родным. Нет, нет, не зайдёшь к ним в квартиру, только позвонишь, и когда они выйдут, убежишь".
Иосиф не перебивал, прислушивался к словам, присматривался к движениям, к лицу и не мог уловить лжи. "А если он сломается в больнице? А если, ты, Иосиф, откажешь ему? Какова твоя цена? Риск? Это именно тот случай. Откажешься, возненавидишь себя".
Домой Иосиф вернулся один, договорившись встретиться с Лёней в десять вечера на Баюканах на проспекте Карла Маркса, там неподалёку жили его родные. Иосиф не торопился рассказывать Мине, что ему нужно будет вечером уйти. В восемь часов они зашли к соседке Фиме Моисеевне, покалякали туда-сюда. В девять вечера, распрощались с ней и, возвращаясь, между подъездами, Иосиф предупредил Мину, что ему нужно будет отлучиться часа на два. В квартиру Мина вошла бледная, даже Рая это заметила, пришлось отговариваться мимикой.
Проспект Карла Маркса светился холодной пустотой. Лёнчик уже ждал. Они зашли на пустое, покрытое лужами тёмное футбольное поле, тот самый пустырь, на котором Иосиф гулял с Альфой, когда Миша сидел. Говорили почему-то шёпотом. "Ну, Иосиф, давай, смелее, смелее!" Лёнчик упал и, о, ужас, потерял сознание. Иосиф возился с ним прямо в луже. Прошло несколько длинных секунд прежде, чем он открыл глаза и начал что-то импровизировать. То ли ему действительно стало тошно? "Ну и кулак у тебя…. Голова шумит…. У меня в кармане кусок тёрки, потри лоб и щеку. Иосиф теранул, не видел, но знал, что пошла кровь, тёрку отбросил подальше. "Теперь грязью…". "Столбняк может быть", - прошептал Иосиф. "Не бойся, через двадцать минут я буду на белых простынях. Вперёд, к родным!"
Свет в подъезде не зажигали: вдруг через дверной глазок любопытный глаз увидит. Родственники спали и долго не отзывались, потом, узнав голос Лёни, открыли. "Кажется, перестарался, - подумал Иосиф, увидев в свете дверной щели Лёнина лицо, и вслух, фальшивым басом, - Принимайте…. Пьяница…. УУУ…". И галопом, через две-три ступеньки под причитания родственников помчался вниз.
Мина не спала. Возилась на кухне, заглушая волнение. Ночным концертом, приглушенно, красивой мелодией лилась песня "Подмосковные вечера".
30.04.75
Возле синагоги рассказывали, Что Лёня лежит в кишинёвской больнице с сотрясением мозга. Иосиф позволил себе навестить его. Возле него дежурит мать. Он сильно изуродован. Иосиф сидел напротив Лёни, и мать рассказывала, как его избили ночью на улице пьяницы. Лёня говорил слабым голосом, жаловался, что у него болит голова. «Господи, дай ему силы!»
Из больницы Иосиф пошёл в ОВИР по вызову к Уразову. Отстоял в очереди, как все, зашёл в кабинет, но тот попросил выйти на минутку. «Включает записывающую аппаратуру, - подумал Иосиф, - ну что ж, пусть пишет». Какими только словами не называл его Иосиф, но полковник не вышел из себя. «Вас вызвали по поводу очередной жалобы, отказ остаётся в силе».
10.05.75
День победы
Отпраздновали День Победы над фашистской Германией. Великая скорбь. Великий праздник. Подготовка велась грандиозная: открывались новые мемориалы, печатались книги, статьи. Чем дальше отодвигало время новые поколения от Второй мировой войны, тем величественнее вырисовывался человеческий подвиг. В Кишинёве вышла книга о молдавских партизанах. Евреев в печати не вспомнили. Не вспомнили народ, который связал свою судьбу с Россией, отдал ей свой талант, мужество, народ, который по награждённым высшей наградой Героя Советского Союза занял первое место в процентном отношении и четвёртое по абсолютному количеству среди сотен национальностей СССР.
Когда, упав на поле боя –
И не в стихах, а на Яву, -
Я вдруг увидел над собою
Живого взгляда синеву.
Когда склонилась надо мною
Страданья моего сестра, -
Боль сразу стала не такою:
Не так сильна, не так остра.
Меня как будто оросили
Живой и мёртвою водой,
Как будто надо мной Россия
Склонилась русой головой.
Стихи принадлежат военному корреспонденту российскому поэту еврею Иосифу Уткину, в 1942 году был ранен, в 1944 погиб. Сколько их, еврейских солдат не вернулось с войны?! Неужели некому и не за что вспомнить, хоть коротким словом?! Неужели нужно устраивать погромные собрания, увольнять с работы, печатать антисемитские пасквили, охотиться за сендерами, преследовать левитов и всё это только за то, что евреи решили восстановить свою Родину?!
После долгих блужданий по заброшенному еврейскому кладбищу Иосиф увидел на русском языке памятник-обелиск погибшим на фронтах Великой Отечественной войны.
Кладбище-музей, история сотен лет с заросшими могилами, забытыми судьбами, покосившимися надгробиями с надписями на непонятном загадочном языке взволновали Иосифа.
9 мая пятнадцать евреев-отказников, не многие решились, собрались возле синагоги с венками, букетами цветов и пошли на еврейское кладбище к белому обелиску «Зверски замученных немецко-фашистскими извергами в Великой Отечественной войне 1941-1945 г.». Речей не говорили, позвали старика-еврея; он прочёл на иврите молитву-реквием, напомнил живым о страданиях обречённых на смерть людей, единственной виной которых была принадлежность к еврейскому народу.
Без кгбэшников не обошлось, стояли поодаль, наблюдали, выполняя приказ следить за евреями, посмевшими вспомнить и почтить памятью солдат, жертв Второй Мировой войны.
20.05.75
После беседы с Кларой Моисеевной Иосиф ожидал осложнений и потому предал гласности случившееся с его дочерью в школе, рассказал у синагоги и даже поделился своими опасениями с заграницей. Но продолжения не было. «Конфликт» спустили на тормозах. Никто не заставлял Раю вступать в комсомол, не осуждали публично и не вспоминали об оценке по поведению. Сегодня Рая пришла из школы улыбающаяся: она увидела в журнале напротив своей фамилии высшую оценку по поведению. Слава Богу, пронесло.
У Левита дела неважные. КГБ всё-таки решило его упрятать в армию. Пятого мая утром Лёню выписали из больницы, и он вернулся домой в Тирасполь. Повестка военкомата его уже ждала, но на призывной пункт он не явился. На руках у него был не закрытый больничный лист с диагнозом «сотрясение мозга». В тот же день поздно вечером, напугав родителей, к нему в дом вломились с десяток дружинников с красными повязками на рукавах. Они требовали немедленно явиться в военкомат. Кто-то послал их с целью психической атаки, кто-то толкнул их на нарушение закона, ибо не их это было дело.
В шесть утра на следующий день два милиционера арестовали Лёню, буквально вытащили из постели и увезли в отделение милиции. В знак протеста Лёня объявил голодовку. В девять утра его под усиленной охраной повезли в военкомат на медицинскую комиссию. Врачи, ознакомившись с диагнозом и увидев свежие следы побоев, отослали его домой. Однако военком с криком: «Ты ещё не знаком с русским кулаком», - отменил решение врачей и отправил Лёню в госпиталь на обследование. Всё это рассказала Иосифу мать Лёни, конечно, не зная обратной стороны медали. Дай Бог ему силы.
Суд над Сендером беспрерывно откладывается, на сей раз якобы из-за болезни адвоката. Судя по всему, Сендер оказался крепким орешком.
01.06.75
Суд над Сендером
Итак, суд над Сендером Левинзоном состоялся. Начался он 27 мая и длился три дня. За несколько кварталов до здания суда стояли кучками дружинники, поближе - милиционеры в форме. Довольно большой зал был заполнен до отказа, много людей с прямыми спинами, непривычными к гражданской одежде.
Отказники заняли целый ряд. Пришли Миша Абрамович, Шехтман Юра и Рая, Шварцман Яша, Кофман Изя, новый отказник по имени Аркадий, ещё несколько человек, с которыми Иосиф не знаком. У Иосифа из нагрудного кармана выглядывал круглый красный колпачок шариковой ручки, подарок туристов. В том же кармане Иосиф держал небольшой блокнотик с записями. По окончании суда на выходе к Иосифу подбежал верзила и быстрым движением выдернул из кармана и блокнот, и авторучку. Кгбэшники думали, что это микрофон. Теперь Иосифу приходиться записывать по памяти.
Сендера обвинили по статье уголовного кодекса в наживе посредством спекуляции заграничными вещами на сумму 553 рубля, что составляет около двухмесячной зарплаты среднего, не в отказе, инженера. Собственно никакой спекуляции не было. Он не перепродавал, а продавал вещи из посылок, так как нигде не работал. Процесс носил явно политический характер. Обвинитель перечислял города Европы, Америки, откуда Сендер получал посылки и после каждого адреса бросал в зал «глубокомысленный» вопрос: «Может быть, и в этом городе у гражданина подсудимого имеются родственники, которые шлют ему помощь?» Сендеру было задано 23 вопроса, из них четырнадцать по поводу иностранной помощи и ходатайства о выезде за границу. Припомнили и тюремные отсидки по пятнадцать суток за коллективные протесты против беззакония властей, и размножение учебников языка иврит, встречи с отказниками возле синагоги. «Дело не в том, что сбывались куски штапеля, а в политическом падении подсудимого» - такими словами подытожил свою речь прокурор. Сендеру присудили шесть лет усиленного тюремного режима.
Сестре Сендера дали три года, но, учитывая амнистию в связи с прошедшим Международным Женским днём, освободили от заключения.
Вот и вся расправа. Трагедия. Матери Сендера шестьдесят пять лет, его жена Циля через два месяца должна родить, первому ребёнку три года.
В последнем слове Сендер вёл себя мужественно, помилования не просил, обвинил власти в антисемитизме. Его обычно бледное лицо ещё более побелело.
13.08.75
Возле синагоги отказники собрали подписи под протестом против судебного процесса над Сендером и сразу же пошли вручать в Центральный Комитет Коммунистической партии Молдавии. Некоторые оделись в потрёпанную одежду в преддверии арестов. Письмо приняли, в Ц.К. не пустили и не арестовали.
Летний сезон в разгаре. Черешнёвая и абрикосовая пора. Компрессора работают круглые сутки. В день загружаются на север и в Сибирь по два-три самолёта. Сопровождающие груз стюарды, так они себя величают, платят кладовщику наличными за каждый рейс, чужых на эту сармачную должность не подпускают. Их левые доходы только от перевалки груза в торговые организации настолько большие, что зарплата, хотя она и существует, не упоминается как единица измерения труда. Стюарды хранят свои секреты, но иногда рассказывают, что за кулёк черешни можно нанять вертолёт в тундру для приобретения по дешёвке оленьих шкур и рогов. Иосифу предлагали купить оленью шкуру за 40 рублей, рога – за двадцать. В «шкурных единицах» - это треть месячной заработной платы Иосифа. Кроме того, стюард имеет право на бесплатный провоз двухсот килограмм груза, который он покупает здесь же у кладовщика за наличные и перепродаёт на севере по «сумасшедшей» цене. Вторая сторона наживы, для тех, кто летит на Дальний восток, спекуляция на прибрежной торговле японскими товарами: платочками, зажигалками, джинсами, часами в герметичном стакане с водой. Стоимость таких часов значительно превышает зарплату Иосифа.
На Реваках царит балаган. Машины часами стоят в длинной очереди, чтобы сдать груз. Холодильник загружен до отказа, вагонов-рефрижераторов не хватает. Однажды полушутя полусерьёзно кладовщик предложил Иосифу сопроводить машину на одесский привоз за фифти-фифти, что означало выручку пополам. Лучшего подарка для КГБ и не придумаешь!
Так что, Сендер, сиди шесть лет усиленного режима даже не за понюшку табака.
04.07.75
В Иерусалиме взорвалась бомба, двенадцать человек погибли, четырнадцать ранены. Арафатовцы признали, что они стоят за этим актом. Теперь жди его, Арафата, в гости в "Союз нерушимых республик свободных". Интересно, платить ему будут наличными чемоданчиком с деньгами или чеком? Скорее всего наличными, чтобы не оставлять для истории документ.
Иосиф снова посетил ОВИР, подал очередное заявление. Из кабинета Парликова вышла старушка вся в слезах радости: ей дали разрешение выехать к своему сыну. Радость была так велика, что её разбил паралич, здесь же в приёмной. Пришлось Парликову вызывать скорую помощь.
26.08.76
Лев Ройтбург
Возле синагоги из московских источников стало известно, что в ближайший вторник в Одессе состоится суд над отказником Львом Ройтбургом. Миша Абрамович, Яша Шварцман и Иосиф решили выехать.
Утром перед отъездом Иосиф обошёл все три холодильника, демонстративно мозоля глаза приёмщикам, кладовщику, потом зашёл в мастерскую и заказал точить сальниковые втулки по эскизу за своей подписью и датой. В девять на попутных Иосиф уже трясся в сторону Одессы.
Возле здания суда стояла небольшая группа евреев-отказников из Одессы, Киева, Кишинёва…. Москвичей представлял Анатолий Щаранский, маленький, плотно сбитый, с громадной ленинской лысиной молодой человек. Мало кому он был известен, так как, по эго словам, отказ получил совсем недавно, с тюрьмой ещё не успел познакомиться. По бойкости речи, несмотря на заикание, по подвижности чувствовалось, что у него нет опыта, что ему нравиться быть в новом амплуа.
О Льве Ройтбурге Иосифу рассказали одесситы. Он хотел выехать из Одессы в Москву для встречи с американскими сенаторами. Как полагается, купил билет, сдал вещи и, когда объявили посадку, собирался выйти на лётное поле. Однако его остановил милиционер и попросил предъявить документы. Невдалеке стояли два кгбэшника, которых знала вся еврейская Одесса и особенно отказники. Милиционер подошёл к ним и доложи, что документы у Ройтбурга в порядке, однако те приказали арестовать любой ценой.
Милиционер вернулся к Ройтбургу и предложил пройти с ним в комнату милицию для личного осмотра. То ли милиционер хотел его взять под локоть, то ли у Лёвы не выдержали нервы, но милиционер от удара Лёвы свалился. Лев Ройтбург был первоклассным боксёром. Под крики "сионисткое отродье" кгбэшники набросились на Ройтбурга и сумели одеть наручники.
Увидев, что приехали отказники из многих городов, одесские власти отодвинули суд на неопределённое время. Через несколько дней стало известно, что Льва Ройтбурга упрятали в тюрьму на два года.
На следующий день после возвращения из Одессы кладовщик зашёл в машинный зал, что случалось очень редко, и передал Иосифу: "Твой товарища у меня в комнат хотела говорить тобой, он ждёт на другой холодильник". "Хорошенькое дело" - подумал Иосиф, направляясь прямиком через лётное поле к особняком стоящему холодильнику. "Что вдруг "они" захотели со мной встретиться?" "Иосиф, держи себя в руках, не выдавай своих чувств".
Навстречу Иосифу поднялся Женя Поляк, приветливо улыбнулся и протянул руку для приветствия.
- Здравствуй, Иосиф!.. Не забывай, что мы бывшие коллеги, работали в одной комнате. Как у тебя дела? Опять мне за тебя попало. Ты продолжаешь делать мне неприятности.
Протянутую руку Иосиф пожал и в ответ тоже улыбнулся.
- Ну что твои неприятности по сравнению с моими. Выпусти меня….
- Я лично тебя бы выпустил. Уверен, что Западу известно больше наших секретов, чем тебе, но ты сам понимаешь, у нас коллектив, и я в нём маленький винтик. Подчиняюсь и выполняю…. Помнишь нашу поездку из Москвы? Я тогда замолвил словечко. Не помогает…. Иосиф, мы искали тебя вчера. Где ты был?
- На работе, разве ты не знаешь?
- Нет, ты на работе не был, ты был в Одессе.
С этими словами Полак протянул Иосифу фотографию, снятую возле одесского суда.
- Пол дня искали тебя, все говорили, что видели. Ходили по твоим пятам. Обжулил ты нас. Я пришёл предупредить тебя. Веди себя смирно. Обещаю, что скоро получишь разрешение…, если будешь вести себя хорошо. На всякий случай, возьми мой телефон.
С этими словами Полак протянул руку для прощания. И снова Иосиф пожал её, взял бумажку, а потом долго казнился, оправдывая и обвиняя себя в слабости.
06.09.75
Новый еврейский 5736 год встречали у Раи Якубович. Пели песни на иврите, читали письма из Израиля. Особенно запомнилось письмо Меримса. Чувствовалось по стилю, что он учился на факультете журналистики, юмористически, иногда зло описал негативные и позитивные стороны израильской жизни. Пришло много новых отказников и просто молодых еврейских парней и девушек. Иосиф и Миша помирились. Оба шутили: "Если Египет и Израиль находят общий язык, то мы тем более".
15.10.75
После работы Иосиф собрался выехать на московском поезде в Тирасполь проведать родителей и навестить Лёню. Он лежит на обследовании в тираспольском госпитале.
В тот же день уезжала большая группа евреев. Среди отъезжающих Иосиф видел далёких родственников со стороны мужа сестры своей жены Мины. Иосиф даже не знал, что они уезжают. Секреты. Радостно поздравил и даже помог погрузить вещи. Перед самым отходом в вагон зашли два милиционера. Родственники побледнели, разговорчивые, они замолчали, с опаской поглядывая на стражей порядка и на Иосифа. Иосиф знал, что фотографии отказников-активистов известны привокзальной милиции, но не придал этому значение, забывается. Родственник шёпотом попросил Иосифа покинуть вагон во имя благополучия семьи. Иосиф понимает, никому не хочется иметь дело с неприятностями в последний день на советской земле. Пришлось добираться на попутных.
Тираспольский госпиталь находится за городом и занимает довольно обширную территорию. Лёня с Иосифом ходили по широким, засыпанными осенней листвой, аллеями. Лёня рассказывал и рассказывал, путая реальное с вымышленным. Ему кажется, что ночью за ним наблюдают, он привык к полу бессонному состоянию. Врачи подтверждают диагноз, военкомат требует дополнительные обследования в одесском госпитале. Иосиф боится за Лёню, так можно и свихнуться.
24.11.75
Природа готовится к зимней спячке. Закрылись северные линии для самолётов, опустели рампы холодильников на лётном поле, заполнились их ёмкости, приготовившись к обслуживании высших партийных органов.
Сегодня понедельник. Утром Иосиф пришёл на работу; в тихом машинном зале его встретил кладовщик: "Яблочка ничего не понимай. Я списывай двадцать тон…. Ты больше не ходи работай".
Оказалось, что на воскресенье, не предупредив Иосифа, перекрыли воду в центральной магистрали. Компрессора не работали с субботы. На рампе стояли несколько штабелей ящиков с испорченным яблоками. Даже если холодильник не работал бы неделю, они не дошли бы до такого состояния. Машинисты предупреждали и не один раз, что осенью кладовщик будет искать крайнего, чтобы списать побольше. Во истину по Крылову: "Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать".
Из приаэродромного отделения почты Иосиф отправил заказное письмо в Котовскую контору "Молдплодовощ". Он просил подтвердить увольнение в письменной форме и предупредил, что любое списание продукции из-за остановки компрессоров холодильника, не подписанное Иосифом, не действительно.
Иосиф успел привыкнуть к аэродромной суматохе, но…. С материальной точки зрения потеря работы не волновала его. Несколько месяцев назад он получил из-за границы триста сертификатов, которые Мина превратила в три тысячи пятьсот рублей, то есть около тридцати месячных зарплат. Кроме того, хотя и небольшие деньги, но Мина начала работать. У Иосифа много планов, он хочет восполнить пробелы в познании истории своего народа, в познании того, что было скрыто от него, считалось второстепенным, пережитком, не имеющем будущего.
В прошлую субботу у Иосифа на дому состоялся семинар, посвящённый празднику Ханука. Доклад подготовил Миша Маренценбойн. Миша ограничился хронологическим перечислением фактов, но присутствующих, судя по вопросам, интересовало значительно больше. Например: «Почему эллинизм проникал в иудейство?» или «Каково участие евреев в науке и технике во времена макавеев?, или «Чем отличалось учение Моисея от эллинизма?», или «Превосходили ли евреи греков?...» Появились новые отказники Авербух Изя, Мунблит Арон, музыкант Фукс….
В конце семинара перешли на взаимоотношения между евреями и советской идеологией, проводя параллель между давно прошедшим и настоящим. Иосиф в резкой форме предупредил о недопустимости на семинарах по еврейской истории критиковать или говорить о существующей власти. Иосифа обвинили в трусости, но он знал, что делает, знал, что его квартира прослушивается, и что докладная о семинаре во всех подробностях будет лежать завтра на столе в КГБ. На семинаре присутствовало около двадцати человек, в том числе отказник от одесситов.
Мина отнеслась к увольнению мужа болезненно. Иосиф отмалчивался, обещал вскоре устроиться. Так уж Мина устроена. Жизнь должна находиться в заранее известной рамке, и если нет, то это выводит её из равновесия. Нужно перетерпеть.
05.12.75
Посещение Москвы.
На второй день после увольнения, Иосиф выехал в Москву. Добирался три дня окольными путями: до Одессы на попутных, далее в Николаев и только в поезде Харьков – Москва удалось по человечески выспаться.
Для того, чтобы попасть на технический семинар к доктору физико-математических наук, профессору Лернеру, нужно пройти через шеренгу кгбэшников. Москвичи-отказники к этим шеренгам привыкли. Семинары проходят от имени института имени Вайцмана в Израиле. Лернер возвышается специальном кресле во главе длинного стола, по обоим сторонам которого сидят доктора, кандидаты, инженеры. Иосиф попал на семинар по теме «Создание искусственного сердца». Обстановка здоровая, много юмора, шуток. Жена Лернера вышла погулять с огромной собакой. Иосифу со смехом рассказали, что дежурящие кгбшники на лестничной клетке у входа в лифт разбегаются в страхе при виде собаки, но, она, собака, их узнаёт и преследует, рвётся с ремня. После семинара доктор Лернер разговаривал с Иосифом и, узнав, что он готовил диссертацию по надёжности, предложил разработать модель надёжности человеческого сердца. Было бы безответственно браться за такую работу, требующую научные лаборатории, да ещё при ежедневной борьбе с властями. Поэтому Иосиф не дал согласия, но, чтобы не казаться резким, обещал подумать.
У кандидата математических наук Лунца Иосиф встретился с Анатолием Щаранским. Анатолий рассказал, что он близок к академику Сахарову, борющегося за демократизацию режима в России. Иосиф возразил: «Евреи во время революции отдали безрезультатно много сил во имя свободы человека в России. В Советском Союзе Иосиф предпочитает бороться за свободу выезда евреев в Израиль».
Неизвестно с какой целью, но Лунц предложил Иосифу сфотографироваться. Неприятно, но и отказать было неудобно. Иосиф попал ещё в чью-то картотеку. После Лунца за Иосифом увязалось два «следопыта», пришлось сильно поработать, чтобы уйти от них.
Ида Нудель сначала произвела на Иосифа впечатление человека закрытого и подозрительного, но в беседе улыбка всё более освещала её лицо. Иду называют «матерью» отказников, через неё осуществляется духовная и материальная помощь осуждённым евреям и их семьям. Иосиф подробно рассказал Идее о расправе над Сендером Левенсоном, о трагедии в его семье. Выяснилось, что она знает многих из Бендер. Договорились поддерживать телефонную связь, обменялись номерами телефонов в случае экстренной надобности.
Бейлины Дина и Иосиф дали несколько телефонов для связи, информацию о приёмных днях в Министерстве внутренних дел и в приёмной Верховного Совета и, самое главное, несколько учебников иврита и книжек об Израиле на русском языке.
Возвращался Иосиф домой самолётом. Поехал в аэропорт Внуково к утреннему рейсу. По опыту со времён работы на заводе знал, что на этот рейс есть билеты. Литературу спрятал на теле, слава Богу, личный досмотр был поверхностный, копались только в сумке.
Мина жаловалась: «Всю неделю у меня болела голова, думала о тебе. Я не выдерживаю нагрузок. Из Тирасполя приезжал Саша, они почувствовали, что тебя нет дома. В следующий раз их нужно будет предупреждать. Господи, и когда это всё кончится?»
13.12.75
Сегодня к синагоге подошло не так уж много отказников, человек десять. Холодно. Фукс, музыкант, был на приёме в КГБ. Принимал его Колицын и, конечно, обворожил улыбкой (если бы Борис знал цену этой улыбки.), уговаривал пересмотреть своё решение о выезде, отрицал наличие в СССР еврейского вопроса, подчёркивал склонность евреев к стадности: стадами шли в концлагеря, стадами уезжают из Советского Союза. Иосиф не выдержал и перебил рассказ Бориса.
- Ты, наверное, оценил этого человека после таких страшных слов?
- Да, я понял, что его внешность очень обманчива, но мне так хочется знать, когда моя семья получит разрешение, я надеялся хоть что-то выудить из него. Он обещал мне.
Кофман Исаак с 12 декабря объявил голодовку. Он хочет обратить на себя внимание в связи с приближением партийного съезда.
Авербух Изя и Беня Фрукт разговаривали с Уразовым на приёме в ОВИРе. Оба разочарованны очередным отказом. Авербух жаждет активных действий. Иосиф рассказал о технических семинарах в Москве, Изя, благо у него есть научное звание, берётся организовать нечто подобное в Кишинёве.
За Мишей Абрамовичем, из его слов, установлена постоянная слежка. «Они ходят за мной даже, когда я выхожу гулять с собакой или дочкой. Надоели! Чтоб они сгорели».
У Иосифа нервы тоже не выдерживают. Ему снилось, что КГБ усыпило его уколом и бросило в Днестр. От ощущения холодной воды он проснулся. Оказалось, что одеяло сползло, а паровое отопление по ночам почти не работает.
19.12.75
Иосиф получил письмо, что контора Молдплодоовощ в Котовске просит Иосифа приехать для выяснения взаимных отношений. Иосифу предложили остаться и даже обещали выделить деньги для прокладки новых труб. Он понимает откуда исходит предложение, но ответил вольным переводом с идиш: «Кислое молоко свежим уже не будет». Иосиф почувствовал, что контора очень довольна его ответом, ему даже заплатили по сегодняшний день.
21.12.75
Зиновий Маркович.
Хоронили Зиновия Марковича Каменира, друга родителей Иосифа. Портной до революции, директор первой еврейской школы в городе Рыбница, кавалер двух орденов Красного Знамени во Второй Мировой войне. Иосиф помнит его рассказы, как он комиссаром поднимал солдат в атаки. На похороны приехали выпускники его школы с 1935 года. Они вспоминали у гроба евреев энтузиастов тех дней, девочек в красных платочках с комсомольскими билетами. Кто знал, во что это выльется? Могилу закрыли горою венков, последним эхом ушедшей жизни. У Иосифа такое ощущение, что хоронят не только человека, но и часть еврейской истории в Советском Союзе.
31. 12. 75
Иосиф возвратился из Тирасполя. Поехал проведать родителей, поздравить их и сестру с Новым годом.
Могилу Зиновия Марковича сожгли в тот же день похорон. Власти ничего не сделали для поимки преступников. Может быть, кто-то и склонен думать, что сделали хулиганы, с таким думами легче жить, но Иосиф уверен, что это логическое продолжение антисемитских собраний по поводу выдачи характеристик для ОВИРа, судебных процессов, антиизраильской пропаганды в печати.
Напряжённый год уходит в прошлое, но навсегда останется в архиве человеческой памяти замкнутым кольцом, как на срубе дерева.