Много раз пытался начать книгу писать - это одна из попыток. Написано на основе Пастернака и в грусти.
Глава 1
На улице шел дождь. Он стучал, как спешащий прохожий стучит зонтиком, всеми силами старающийся успеть к месту прибытия до дождя, поглядывая вверх, откуда уже начинали падать первые капли. На улице была темнота. Но странное дело, темнота была близко, а вдали было ясно, хотя должно быть наоборот. Деревья стонали от ветра, качающего их из стороны в сторону. Но деревьям неоткуда было ждать помощи. Ветер дул на всех ; и на прохожих, которые изредка проходили по асфальту, и на дома, уныло и одиноко стоявших на своем месте, и на машины, которые видимо также страдали от ночной бури и поэтому ехали быстрей обычного. Не было того светлого настроения на улице, когда вокруг тишина и покой, изредка чирикают воробьи и гавкают собаки, все было сковано пустотой и страданием. И к этому еще примешивался дождь, звучащий ровно и монотонно, как пономарь на чтении псалма или как будто кто-то бубнит, пусть даже и очень важное, но оттого, что один звук похож на другой, никто тебя не воспринимает. Тогда человек старается шутить и придумывать какие-то нестандартные ходы, но за ним уже закреплена определенная маска, и все воспринимают только эту маску, но никак не человека, который ежесекундно меняется. И состояние от этого явления всегда негативное, наводит на раздумья, переходит в отчаяние.
Вот иногда себя спрашиваешь: Почему я одна?, силишься понять, но не можешь. Вокруг тебя все так же и уныло, и шумно, и светло. На соседней койке на пружинах мирно посапывает какой-то дядечка, лет 30, которого завтра должны будут выписать; на противоположной койке у окна идет игра в обыкновенного дурака; а в дальнем углу кровать пустует, потому что ее обитатель ушел на уколы. Но это все не имеет значения, хотя ты и знаешь, что следующая по очереди, что пройдешь длинный светлый коридор, зайдешь в ординаторскую, в которой пахнет чем-то очень резким и приятным. Медсестра возьмет у тебя в четвертый раз кровь из среднего пальца, по рассеянности или по неумелости, сильно кольнет тебя в мякоть пальца, даст небольшую ватку, смоченную спиртом и сделает пару уколов в ногу, а потом ты для нее перестанешь существовать, и она, не говоря ничего, станет ставить свои пробирки в специальные отверстия. А ты развернешься и пойдешь по коридору, с трудом удерживая слезы от боли в пальце и еще той боли, что гораздо сильнее горевшего пальца. Тяжело оттого, что ты как робот ходишь и живешь, дышишь и спишь, и ни одной новой нотки, ни одного по настоящему радостного события, все одна, все сама, а на твои усилия и внимания-то никто не обращает. Ты знаешь, что сейчас в твою женскую палату придут врачи-мужчины, и будут шутить, а пациентки будут смеяться, над их однообразными шутками. И, что страшней всего, что и я сама буду смеяться, как будто мне смешно. Потом тебе придет смс-ка, потому что ты просила написать, и ты будешь переписываться, а над тобой будут шутить: Что опять хахаль пишет? Потом они все заснут, а ты будешь тихо плакать в подушку. На улице и в твоей душе будет дождь.
Глава 2
За окном светило солнце. Оно было во всех: и в нежном ветерке, дувшим из ниоткуда, и в теплом воздухе, обволакивающем со всех сторон, как пуховое одеяло, и даже люди, которые мне встречались были какие-то солнечные. Солнышко весело светило и от него исходила неземная радость, которую чувствовали все, от мала до велика. Люди старались подражать солнцу в этой радости и сами начинали улыбаться и забывали все свои проблемы, они как-будто соревновались, кто чище улыбнется. Забывались профессии, забывались имена, забывалась истинная сущность, и это все заменялось той светлой радостью, которую невозможно описать, которая бывает в любви матери к сыну, что сложно почувствовать, но это есть в каждом. Это же самая чистота присутствовала в солнечном свете. Деревья дружно шелестели, будто солидно выражали благодарность, дома озорно блестели, словно приглашали с ними посостязаться - кто лучше светит. Этот солнечный свет давал покой и знание того, что тебя оценят, что тебя поймут, как любимая девушка, давал счастье, которое так хотелось на земле...
Что может быть лучше этого? Соперничать с солнцем, с этим абсолютным покоем и счастьем может лишь тот, у кого есть любящая девушка, хорошая работа и осознание того, что ты добился всего сам. Много препятствий было на пути: соблазнов, обид, разочарований, зависти, ненависти, непонимания. Но я знал на что иду, и не обращал внимания ни на кого. Как следствие я сейчас в редакции журнала, начальник отдела, только ЕЁ рядом нет. Я не знаю своего будущего; будет так, как предписано и так, как я сделаю (это моя любимая фраза), я только знаю одно, что будет так, как я заслужил. И поэтому я усердно работаю, делаю карьеру, которая мне по большому счету не нужна. Зачем я живу? Чтобы дарить радость тем, кто в меня верит. А такие есть. У меня замечательная Мама, которая меня любит, друг, в котором я уверен даже больше, чем в себе, девушка, которая понимает и ценит, работа, на которой меня уважают. Что еще надо? Я счастлив. Может оттого, что солнце светит сейчас сюда...
Глава 3
Она лежала на спине в больничной кровати. Ей хотелось плакать и от того, что на душе было тягостно, и от того, что сильно болела нога. Она вот уже 2 дня совсем не встает с постели - врачи запретили. Они ничего не говорят, но она сама понимает, что ничего хорошего с ногой нет. Ей хотелось плакать, но не было слез и того, кто бы понял их и оценил. Мама? Нет, она не понимает, ей самой сейчас тяжело.У нее... Как бы вам сказать... Шла однажды с работы, в 1993 году, а работала она программистом, и подскользнулась. И упала затылком об лед. С тех пор она уволилась с работы и стала уборщицей. Последствия удара дают о себе знать до сих пор. Вот и сейчас она думает, что виновата в том, что ее дочь в больнице и хочет себя убить. Папа взял отпуск и сидит с мамой, чтобы не дай Бог, не случилось чего. Поэтому они ко мне не ходят. А кто еще? Катя? Так нет, хоть она с Маринкой и была у меня, но ей все смешно. Да. Ей все весело. Развеселить меня пытались, а мне нужно понимание. Такие не поймут. У Марины молодой человек есть, поженится хотят. Так что ей сейчас не до меня. Интернета нет, жаль, там есть те, кто бы понял меня, но его по "закону подлости" нет. Или по закону жизни. А что если я переселюсь в инет и стану там ко всем приставать: "Ты меня понимаешь?" Буду взламывать сайты. И я смогу из компьютера смотреть на всех. Нет, я буду манипулироват всеми, ведь я и будуглавным компьютером. Но им будет немного больно оттого, что я буду в них. Но потом боль пройдет….
Потом опять больно. А почему? Помню. Ваня. Высокий. Мне нравится. Давай? Смешно. Музыка. Крики. К Кате пристают. Я сижу. Ваня: «Хотите пива?» Мы что-то кричим. Катя шлюха? А я нет. Что-то больно… Не понимаю. В руках пиво. За компанию. «Приехали». Речка. К Кате пристают. Все равно. Хорошо. Тепло. Солнце. В руках пиво. Ваня дал еще пива. Целуюсь с Ваней. В машине. Он что-то хочет. Нет. Ааа, все равно. Пьяная. Больно. Засыпаю. Очнулась в больнице. Помню. Ваня. Катя. Цветы.
«Кать, что с Ваней?»
«Ты не волнуйся с ним все в порядке».
«Нет. Я чувствую, с ним что-то не так. Больно. Очень больно».
«Он в больнице».
«Что с ним?»
«Он на операции».
«Еще не пришла в себя».
«Гангрена распространяется все дальше».
«Ваня что же делать?»
«Резать».
«Ваня я не хочу умирать. Ваня».
«Может подождем еще чуть-чуть?»
«Жить. Тебе надо жить».
«Ты посмотри на нее. Она не протянет».
«Ну вообще ты прав. Резать!»
«Жить».
«Что?»
«Жить».
«Она хочет пить».
«Жить».
«На, попей».
«Жить».
«Ну вот вода».
«Жить».
«Пей». И он наклонил кружку, чтобы немного воды влилось в рот. Но девушка закашлялась, не выпила ни капли, а только повторяла одно:
«Жить. Жить. Жить. Жить».
«Света, что с тобой, Света?»
«Нет, подожди, она что-то другое говорит».
«Жить».
«Послушай, а ты прав, давай подождем еще недельку».
«Жить».
«Да, водохлебы это сила. Ну давай подождем».
Первый доктор грустно, как-то неестественно странно посмотрел на второго, как смотрят на что-то бесконечное – огонь или воду. Тот спешился под его взглядом, и улыбка сползла с его губ, как будто ее стерли ластиком или не было вообще. Оба, не смотря друг на друга, направились к выходу.