Здравствуйте, ребята!
Рассказываю вам всем о нашем путешествии на Корсику [8–13 марта].
Начали мы собираться к поездке, как всегда, за два часа до отъезда. Но, благодаря заранее составленному списку ничего существенного не забыли, разве что маску да удочку. Да они и не пригодились бы – вода в море была холодная (как летом в Подмосковье), а условия для рыбалки были неподходящими.
Выехали, как обычно, за полдень. Остановку запланировали у Ани, под Лионом. До Шамбона, где она живет, решили проехать по небольшим горным дорогам. А когда подъехали к горам, то увидели потрясающее зрелище: распустившийся лиственный лес был завален снегом. Особенно красиво смотрелась нежная зелень липовых аллей над белым пространством. К счастью для лип, мороза не было.
К тысячеметровому перевалу подъехали затемно. Соня лежала от укачки, и маршрут мне пришлось определять самолично. Нам повезло: узкая дорога через перевал оказалась расчищенной.
Но вот и дом Ани. Она надеялась, что мы остановимся у нее дня на два – на три. Но на следующий день мы взяли курс на Ниццу, где нам предстояло погрузиться на паром. Учитывая Сонино состояние, мне пришлось отказаться от дороги через южнее Альпы и взять курс по долине на Марсель, по национальной дороге, и далее – на Ниццу.
Ночь застала нас перед Ниццой. Дорога стала петлять по горам, и я было подумал, что сбился с пути. Со ста десяти скорость упала до шестидесяти.
Но вот и Ницца. Многие архитектурные сооружения на горах ярко освещены. Особенно красиво смотрится замок с водяным каскадом: всё как бы висит в черноте неба.
В порт мы приехали полдевятого вечера. Паром отошел в восемь, а следующий рейс по расписанию должен быть аж через двое суток. Так что перед нами встала проблема ночлега. Разумеется, в палатке.
В темноте я взял курс на ближайшие горы. Но наверху уперся в тупик богатых особняков. Пришлось спуститься, отъехать километров десять на запад и подняться в горы, где был сквозная сеть дорог. Уже в безнадежности намереваясь податься дальше в горы, увидел у дороги пятачок – превосходное место для палатки. Остановились. Ночевка была отличная.
Стоянка оказалась на склоне горы, поросшей лесом. Всюду масса не известных мне цветов. Одни из них очень похожи на шиповник, но совершенного иного семейства и без колючек; лепестки были все в складках – как не глаженое белье.
За дорогой, в небольшом ущелье, протекал горный ручей, и я набрал канистру воду. Там же в кустах валялся комплект дюралевой обоймы для стеклянных дверей и окон, совершенно новый, но взять в дальнюю дорогу было несподручно.
Прогулялись с Соней вверх по ручью, над дорогой. Справа был симпатичный летний домик, слева – заброшенный дачный участок. Места живописные, нехоженые.
Позавтракав, поехали в порт за билетами, а оттуда искать более капитальную стоянку. Забрались в горы еще километров на тридцать, но безрезультатно. Стали возвращаться, а через двести метров увидели заброшенный дом, и сбоку от него поставили палатку. Безлюдно, лишь через дорогу был небольшая летняя резиденция, но хозяева еще не приехали. Машины проходили редко.
Вид был панорамный: сосново-лиственные леса, горы, хутора. Во время прогулки подняли на гору. Там стоял ремонтируемый охотничий домик с бассейном, еще не наполненным водой. Хозяев не было. Дорога к домику шла по горным террасам – когда-то на них что-то выращивалось. Но это было очень давно, а теперь все заросло и пахло веками. Высокогорное сельское хозяйство постепенно крестьянами оставляется…
Чтобы заработать на паром, взяли с собой пишущую машинку: перепечатывали дневник 30-х годов одной русской помещицы. Почерк был чудовищно трудный, но записи оказались предельно правдивыми и искренними, и это скрашивало трудность работы. Соня уже совершенно разучилась работать на механической машинке, поэтому она диктовала, а я «шлепал».
Весь день после ночлега печатали, а к пяти поехали в Ниццу кое-что прикупить, а потом – на паром. В шесть прошли регистрацию и до семи опять печатали на прибрежных камнях. В семь въехали на паром. Взяли спальные места в четырехместной каюте. По неведению не взяли с работы справок, по которым нам дается 30-процентная скидка на отпускную поездку (но это не страшно – впереди еще основной отпуск). Два места в купе оказались свободными, и мы ехали фактически по первому классу. Боясь качки, Соня сразу легла. Но сильный ветер кончился днем раньше, и никаких неприятностей не последовало.
Паром рассчитан на 1200 пассажиров. На нем были кафе-ресторан, кинотеатр, международный телефон и прочие мелочи. А вот магазина, как на международных паромах, не было. Но мы ни в чем не нуждались. Два раза я выходил на палубу, но закат был неинтересным.
В Бастию мы прибыли в семь утра и сразу взяли курс на запад – в пустыню Агреат. Повсюду на столбах и зданиях были надписи националистической организации, борющейся террористическими методами против французов. Как и в Северной Ирландии, большинство жителей не желает отрываться от метрополии. Да и представления националистов о независимости удивляют – ведь никакие проявления национальной жизни государством не преследуются, а туристы с «материка» определяют основную часть дохода корсиканцев.
После Сан-Флорана дорога пошла по безлесным горам. С трудом определили местечко Косту, где надо было свернуть на север, по «ненадежной» дороге. Грунтовая каменистая дорога начала петлять в небольших горах, поросших кустарником. Все время не покидало сомнение в правильности маршрута – ведь таких дорог нигде на Западе больше нет. Но дорога все шла и шла – ни развилок, ни хуторов, ни признаков человеческого присутствия. Все напоминало американский трансконтинентальный тракт прошлого века. Было немного жутко: ведь поломайся машина и помощи ждать не от кого.
Вот и брод через речушку. Остановились. Воздух божественный, абсолютная тишина, нарушаемая лишь насекомыми. А впереди еще треть пути…
Поехали дальше. Запахло близостью моря. Вот и предполагаемая развилка на интересующее меня глухое приморское озеро. Опять брод, потом узкая дорога в лесу – как в туннеле. А через двести метров тупик и ворота с надписью: «Частная собственность. Вход запрещен!». Вернулись к броду, поехали в противоположную сторону, остановились. Дорога уходила куда-то в горы; оттуда послышалось мычание коров. Подумали, что там ферма, и вернулись обратно через брод на основную дорогу. Вскоре с холма показалось море, а перед ним нечто вроде хутора. Подъезжаем: «Кемпинг-ресторан»! Гордо проезжаем мимо, к берегу. А через сто метров – барьер: «Проезд воспрещен! Палатки ставить запрещается!».
Пошли к морю. Красота, но где остановиться? Вернулись в кемпинг, где и поставили палатку. Туристов еще не было, и во всем кемпинге были только мы с Соней. Место выбрали на берегу озерного залива, сплошь буйно заросшего рогозом. На территории кемпинга был парк, и палатка оказалась под пологом эвкалиптов и цветущих мимоз. На полгоризонта к югу вид приходился на горы и залив; за спиной и над головой – деревья. Полнейший интим. Соня была в восторге.
Устроились. А потом пошли на пляж (до него было метров двести). Теперь картина потрясла меня. Я думал, что небо имеет голубой цвет, а тут понял, что оно всегда только синее, светло-синее, но не голубое. Голубою же был прибрежная вода. Голубизна была настолько сочной, что казалась фосфоресцирующей. Такого я не видел нигде!
Вдоль пляжа шла невысокая дюна, поросшая красивейшим сосново-можжевеловым лесом. Этого я вообще не ожидал – на карте лес был обозначен как лиственный.
Пляж тянулся на полкилометра, и, кроме нас с Соней, на нем никого не было. За пределами пляжа берег был скалистым. Вдоль берега шла прекрасная малохоженная тропа. Ходьба по ней доставляла истинное наслаждение.
Перед пляжными воротами был невысокий холм, с которого открывалась сказочная панорама: слева – пляж и море, с голубыми высокими горами на горизонте, напротив – широкая озерная долина с болотами и речными рукавами, а вся она со всех сторон окружена невысокими скалистыми горами, поросшими цветущим кустарником типа горного багульника. Когда на горах рос сосново-можжевеловый лес, но человек и пожары его свели. Там-сям стояли обгоревшие стволы можжевельника (арчи). Всюду бродило множество коров с большими колокольчиками. Как выяснилось потом, эти коровы пасутся без присмотра. Время от времени хозяева некоторых из них забирают на мясобойню [это самая дорогая в мире говядина].
Пустыня тянется на одиннадцать километров с юга на север и километров на тридцать – с запада на восток. Всюду невероятное количество заброшенных хуторов. Оказалось, что управление по заповедникам скупило всю эту территорию и законсервировало от человеческой деятельности. Только хозяин кемпинга оказался не дураком. За пределами кемпинга он скупил еще 27 га земли, где за оградой из колючей проволоки пасется его стадо. В июле-августе кемпинг заселяют постоянные клиенты – любители дикой природы. Дело хозяина процветает.
Ночь всюду начиналась шумная жизнь. Кваканье лягушек сливалось в сплошное гудение, в котором различить отдельные голоса было просто невозможно. Зато на фоне лягушачьего гудения можно было различить около десятка видов криков разных птиц и животных. А в воздухе начиналось столпотворение летучих мышей.
Огромное удовольствие мне доставили прогулки по горам. По впечатлению, они далекие и высокие, но подняться к вершине можно за полчаса. Подъем по прочным камням очень легок – как по асфальтированной дороге. Повсюду в кустарнике имеют тропы, проложенные коровами, так что горные прогулки удивительно легки.
Попытались вместе с Соней дойти до дальнего (в двух километрах) глухого озера, но у нее заболела нога, и нам пришлось остановиться на полпути. На озеро я сходил один. Шириной метров в сто оно зажато горами. Как и «наше» озеро [это в центре Франции с карельским пейзажем], оно упирается в песчаный пляж, еще более дикий, чем наш.
Из растений более всего очаровали цветы, паразитирующие на корнях багульника: яркие желто-оранжевые соцветия у оснований кустов. Всюду тьма змей. Две змеи жили в щелях каменных домиков для туристов. Одну змею я видел в воде у берега – в двух шагах от палатки.
В последний (четвертый) вечер обедали в ресторане. Это позволило нам два часа поговорить с хозяйкой и разузнать все о местной жизни. А на следующий день мы двинулись в высокие горы – не верилось, что в центре Средиземного моря летом можно увидеть снег…
Выехав из пустыни, мы обнаружили, что это был самый зеленый край центрального севера Корсики, где пожары оголили практически все горы. Взяли курс на самую высокую гору – Монте Синту. Ехали не спеша. На ночлег остановились в начале тупиковой горной дороги, ведущей к Монте Синте. Палатку разбили на какой-то давно заброшенной усадьбе – похоже, что здесь когда-то был военный лагерь.
На следующий день поехали в гору. На машине поднялись до турбазы на высоте 1700 метров. А в ста метрах выше начинался снег! В одиночку прогулялся к снегу. А потом поехали в Бастию, на паром.
Из Ниццы поехали прямой дорогой на Гренобль. Единодушно с Соней сочли, что Альпы намного красивее и разнообразнее Корсики. На перевале еще лежал снег. И это на высоте всего в тысячу метров! В одном месте остановились. К моей великой радости, прямо у дороги буйно распускались купальницы, незабудки и еще одни неизвестные семейства ятрышниковых. Набрав растений, поспешили домой. В одном месте увидели фантастическую гору: почти параллелепипед, лежащий на узкой грани, на высоте метров в восемьсот! Жуть!
Без больших остановок в тот же день, полтретьего ночи, вернулись домой.
Наутро высадил растения на балконе и увидел, что он красивее Альп. И зачем нужно было ехать куда-то на Корсику?!
/…/
Ваши Сорокины
Париж, 29 мая 1987 года
P.S. Когда Соня прочитала мой очерк, она подала мне идею писать, писать, писать. Возможно я этим вскоре и займусь…
________________________
На фото: Корсика. Пустыня Агреат. Синее и голубое.