Через несколько дней Миранис покинул дом Скрадмана. Покинул с облегчением – слишком уж там все напоминало о Лейле, слишком уж надоела томная Нирина. Вспоминая о двоюродной сестре хозяина, юноша мысленно передернулся. И как она могла ему когда-то нравиться? Такая наигранная, такая пустая... Скрадману едва удалось уговорить ее оставить принца на время, пустить одного в это паломничество. Ведь разлука будет лишь на несколько дней, а в дороге изнеженная женщина будет мешать, тем более такая женщина.
Вот Лейла бы не мешала. Лейла была другой – как струйка свежего воздуха в душном помещении. Где она теперь? Валессий по приказу юноши искал ее на старом месте работы, но там девушка не появлялась, как и в снимаемой ею небольшой комнатушке. Куда она пошла? Почему убежала? Может, не любила? Миранис заставил себя перестать думать об этом неожиданно коротком романе. Скрадман был прав – у него полно и других забот. Например, об Алиссии. Да, он теперь будет думать об Алиссии и о Сарже. И даст Единый, эти мысли помогут ему выкинуть Лейлу из головы, забыть ее предательство. Как иначе можно назвать этот побег?
Миранис с печальным лицом ехал посреди небольшого отряда в пятнадцать человек. Командовал этими людьми неопределенного возраста мужчина с белым пятном величиной с большой палец на левой щеке. Какая болезнь заставила кожу стать такой, никто не знал, но за эту особенность все прозвали воина Пятнистым. Миранису не сильно-то нравилось это прозвище. Его вообще воротило от всевозможных кличек, например от клички Валессия – Меченный, или Агора – Медведь, вот и прозвище своего сопровождающего он постарался проигнорировать – нельзя награждать кличкой человека, от которого зависит его жизнь, а, может, нечто и покруче...
Пятнистый в это время с вниманием рассматривал юношу, которого ему следовало сопровождать. Он не как не мог понять, почему его, опытного воина, заставили охранять этого вздорного мальчишку, легко справляющегося с норовистым конем. Телохранитель этого мальчишки тоже вызывал у Пятнистого смутные подозрения – явно не из Алиссии, этот обезображенный шрамом мужчина походил на медведицу, зорко охраняющую своего детеныша. И этим медвежонком был все тот же мальчишка... Впрочем, их цели очень даже совпадали, пока совпадали... Ведь господин дал строгий приказ – если охраняемый вздумает делать глупости, отклоняться от намеченного курса или нарываться на неприятности, то мальчишку надо силой доставить в замок в Армоне. Легко сказать – силой! А с медведем-то что прикажите делать? Убить? Так сколько людей этот косолапый успеет удавить, прежде чем его свалят... Еще и эта собака – настоящее чудовище.
Все это глупо... И странно. Странно, что Скрадман отдает наедине такие приказы, а сам чуть ли не пресмыкался перед этим мальчишкой... И юнец спокойно принимал знаки внимания от столь влиятельного человека – будто так и надо...
Мужчина вспомнил их первую встречу. Мальчишка поразил опытного воина своей скрытою силой и стальным стержнем внутри. Этот явно воспитан в хорошем обществе, слишком уж прямая осанка и слишком гордое выражение в глазах, но Пятнистый был уверен, что никогда ранее не видел этого красавца при дворе. Откуда он взялся?
– Мое имя Лансард, – представился при их встрече Пятнистый.
Мальчишка не удостоил его и взглядом, погруженный в ему одному известные мысли. Зато этот медведь по имени Валессий оказался гораздо разговорчивей своего господина. Он назвал и имя юнца – Алексар. От звука этого имени мальчишка вдруг вздрогнул, странно посмотрел на своего телохранителя. Может подумал, что они сплетничают подобно старым бабам?
Лансард и не подозревал, что называться так Миранису предложил Скрадман. Во-первых, Миранис долгое время скрывался под именем своего друга, во-вторых, историю молодого Алексара, умершего в доме служения, все уже давно позабыли – с тех пор было много других, более интересных событий, например, коронация повелителя и зимние празднества. В-третьих, это имя часто встречается среди высокорожденных и не вызовет ни у кого нездорового любопытства.
Миранис согласился с доводами своего друга и скребя на сердце принял совет Скрадмана. И вот теперь он, как и полгода назад, путешествовал по Алиссии под именем умершего. Только тогда все было проще и сложнее одновременно.
Снова пошел снег, мягкими хлопьями ложась на плечи спутников. Ветра не было, снежинки казались мягким пухом, и непогода скорее очаровывала своей красотой, чем пугала. Миранис мысленно попросил у Единого покровительства в поисках правильного пути. В такой снегопад заблудится было не так уж и сложно, но они уже достаточно далеко отъехали от столицы и возвращаться не было смысла. Юноша с тревогой всматривался в снежную пелену, когда Валессий подъехал к другу и задал наконец так долго волновавший его вопрос:
– Не понимаю, зачем это, Нис? Зачем мы едем в этот храм, рискуя жизнями? Или ты надеешься улизнуть от отряда – так скажу сразу, не надейся. Пятнистый следит за тобой, ни на мгновение не спуская глаз. Этому коршуну явно дан приказ привезти тебя из храма прямо к Скрадману, и никуда более...
– Знаю, не дурак, – ответил Миранис, с тревогой смотря на дорогу. – И не бойся ты так, ни Скрадману, ни его цепному псу никогда не предугадать моих действий. Я не хочу сбежать, я действительно еду в храм. Потому что у настоящего принца перед самозванцем есть отличное преимущество – семейное наследство.
– Зачем нам сейчас деньги, – поднял кустистые брови Меченный. – Скрадман достанет для вас любую сумму, стоит только попросить. Для этого не надо проезжать полстраны в поисках какого-то клада.
– Есть более высокие ценности, чем деньги, Валессий, – возразил Миранис, стряхивая рукой в черной перчатке пушистый снег с крупа коня. – До культа Единого, согласно мало кому известной истории, в Алиссии правили маги. С приходом власти Великого магия стала не в почете, и род повелителей добровольно лишил себя дара, наложив заклятие забвения. И это заклятие можно снять. Что мы в скором времени, надеюсь, и сделаем. Получив свое наследство, я стану равным Саржу и всей его шайке, если не сильнее...
– Но Великий… и эти, с которыми Скрадман...? – округлил единственный глаз Валессий. – Сделаешь их нашими врагами?
– Интересно мне знать, что еще мы можем противопоставить Саржу? – съязвил юноша, поежившись от холода. – Ни Великий, ни Скрадман не в силах на самом деле мне помочь, так почему я должен считаться с их предрассудками? Или ты видишь другой выход?
– Нет, Нис, не вижу, – твердо ответил Валессий. – И если это оружие сделает тебя сильнее, то я сам вложу тебе его в руки, даже если Великий будет против. Но что потом? Что будет, когда ты обретешь свой дар?
– Я найду скраханцев. И разговор будет более интересным, чем он был бы до этого.
– Но..., – Валессий кивком показал в сторону Пятнистого.
– Эти мне не помеха. Скрадман сильно ошибается, если думает, что его псы меня остановят... Один человек тоже действовал ради моего блага и... предал меня.
– Скрадман не предаст.
– Я знаю..., – усмехнулся Миранис. – Поэтому и прощаю его глупость. Видимо, ему ближе наука, чем настоящая жизнь, вот он и творит одну ошибку за другой.
Тем временем вернулись верховые, и друзья замолкли, выслушивая прибывших. Люди доложили Лансарду, что дорога впереди вполне проходима, но если снегопад продолжится, то может нанести глубокие сугробы и существует опасность пропустить правильный путь.
Все посмотрели на Мираниса, ожидая его решения, но юноша лишь пожал плечами, пробормотал, что все в руках Единого и дал приказ продолжить путь. Лансард обозлился. Этот мальчишка нравился ему все меньше и меньше. Юнец, казалось, и слышать ничего не хочет ни о плохой погоде, ни о лихих людях, орудовавших в последнее время в этих местах. Ему все нипочем – далось этому идиоту это паломничество посреди зимы! Плясал бы себе на балах, лапал бы девок, да сидел бы в тепле и под надзором Скрадмана.
Но Лансард грубо ошибался на счет юноши. Мираниса мучило смутное чувство беды, но исходила беда не от этих лесов, и даже не от терявшейся в сугробах дороги.
Миранис первым въехал под сень соснового бора. Лес спал, забывшись в зимней дреме. Зелень высоких крон казалась неуместной на фоне белоснежного снега и настораживала бывалого горожанина-Мираниса еще больше. Где-то в глубине зелени каркнула ворона. Миранис вздрогнул, очнулся от мрачных размышлений и жестом подозвал Лансарда. Тот неохотно, но подчинился мальчишке. Однако Миранис, проигнорировав мрачный вид своего спутника, сначала обратился не к нему, а к ехавшему рядом Валессию.
– Ты ничего не чувствуешь? – мужчина покачал головой и оглянулся, отыскивая взглядом знакомую шкуру.
Агор свободно бежал рядом с отрядом, не высказывая никаких признаков беспокойства. Но Миранис, казалось, не был удовлетворен ответом друга – он повернулся к Лансарду и спросил:
– Вы хорошо знаете эти места?
– Достаточно, – ответил тот, сверкнув широко раскрывшимися глазами. – В юности работал у отца Скрадмана гонцом.
– Я знаю, что перед поездкой куда-либо умудренные опытом люди по возможности собирают информацию о местах, где нужно проехать. Вы ведь сделали это, так, может, поделитесь тем, что выяснили?
Лансард вздрогнул. Редко высокородные интересуются тем, что делают другие для их безопасности. Но этот был особый. Он интересовался, и при этом интересовался с каким-то неизвестным пока Пятнистому умыслом. Однако мужчина ответил, и ответил искренне:
– Поговаривают в народе о пропавших этих местах людях. Местные опасаются ходить в лес и грешат на совсем озверевших от голода разбойников.
– Кто пропадал – только крестьяне? – поинтересовался юноша, внимательно оглядывая лес.
– Да нет, пропадали и целые отряды. Видимо, банда сильна.
– Спасибо, вы можете быть свободны, – ответил юноша, но Лансард и не собирался так просто сдаваться. Набравшись наглости, Пятнистый заметил:
– Простите за дерзость, но может вам лучше ехать в центре отряда?
Миранис усмехнулся – что толку ехать в середине, если от этой опасности умирают ВСЕГДА и ВСЕ. Но Лансарду ничего не сказал, заметив беспокойство в глазах Пятнистого. Если тому так легче, то и он, принц, возражать не будет. Юноша знаком попросил Валессия держаться поближе и въехал в центр отряда. Лансард не отставал от своего опекаемого.
– Будьте осторожны, Лансард, – повернулся к мужчине Миранис. – Я не хочу, чтобы кто-то из нас пострадал.
– Ваши желания полностью совпадают с моими, – недобро улыбнулся Пятнистый, поклонившись юноше.
– Не нравится мне все это! – прошептал Миранис своему телохранителю, когда Лансард отъехал чуть подальше.
Тем временем отряд достиг огромного луга. Рядом была низина, по которой петляла занесенная снегом замерзшая речка.
– Агору тоже не нравится, – с беспокойством ответил Валессий показав на пса, который в панике, рискуя получить копытом, жался к ногам лошадей.
Миранис расправил плечи, стараясь стряхнуть невидимое одеяло ужаса, но не смог – паника одолевала юношу тем больше, чем дальше они продвигались по этому лугу. Но нигде вокруг не было видно ни одной живой души – чего боятся?
Снег уже кончился, показалась из-за свинцовых туч солнце, чьи лучи заиграли со снежным покрывалом, раскрашивая окрестности многоцветными искорками. Ехать бы и радоваться хорошей погоде, но было не до радости...
Остальные, казалось, пока не замечали опасности – отряд мчался вперед, воины весело переговаривались друг с другом, лошади легко несли седоков, чувствуя близость человеческого жилья. Но вот и прирученные к дисциплине кони тоже почуяли неладное, начав беспокоиться. Замолкли один за другим и всадники, которым передался страх животных.
Все ждали беда, и беда пришла – снег вдруг вихрем взвился под ногами коней тех, кто ехал впереди, благородные животные в страхе поднялись на дыбы и как горошины рассыпались по белоснежному одеялу снега. Наконец, Миранису удалось успокоить понесшего коня, и принц, обернувшись, увидел огромного белоснежного дракона, чьи большие, невиданной красоты голубые глаза встретились с глазами принца. Дракон уже успел пообедать, и Миранис с ужасом смотрел на копыто, бессильно свисающее с огромной пасти. Поняв, что бежать нельзя – это на вид неуклюжее животное все равно их всех переловит – принц судорожно пытался найти выход и нашел...
– Сар, осторожней! – кричал Валессий, но Миранис не слушал друга – вся его воля сосредоточилась на управлении находящегося в панике коня.
Немного борьбы, и вот маленький всадник встал как вкопанный прямо перед драконом и закричал:
– Оставь, поганая ящерица, мой народ в покое!
Рептилия аж жевать перестала от такой наглости маленького человечка, а Лансард изо всех сил прикрикивал на обезумевшего коня, пытаясь приблизиться к сумасшедшему мальчишке. Но мужчине не удавалось заставить коня и шагу сделать к чудовищу – единственное, чего он мог добиться, это чтобы обезумевшее животное не помчалось прочь от страшной опасности, а топталось на одном месте, фыркая и косясь на дракона.
– Что ты забыла на моих землях драконница? – кричал Миранис. – Или в твоих родных горах перевелась добыча? Как посмела ты поставить свою лапу на Алиссию да еще так близко от моей столицы?
– Алиссия когда-то была моим домом, – прозвучал прямо в голове принца голос драконницы. – Но твой род изгнал мой из благословенных пастбищ. Но теперь вы не имеете власти – вы пустили в Алиссию скраханца, а это хорошо, хорошо для меня. Я долго жила и постарела, люди уже не бояться меня, как раньше. Я хочу измениться... Может, моя шкурка станет черной, и я рожу детеныша? Черные живут дольше, они сильнее, и мой возраст перестанет быть помехой. У меня вырастут новые зубы, и тогда я вернусь в гору, и там ваше племя будет мне приносить жертвы за защиту... А ты уходи, пока я тебя не съела. Твой род более не имеет надо мной власти...
– Да что ты? – воскликнул юноша. – Может поспорим?
Миранис лукавил. Сейчас, еще не получив дара, он был бессилен против чудовища, почти бессилен... Сняв плащ и открыв ворот рубахи юноша вынул небольшой округлый амулет, который еще недавно был спрятан вместе с письмом Высшего в той же шкатулке. Увидев маленький кружочек металла с непонятными никому из присутствующих знаками, драконница попятилась, перестав улыбаться. Откушенное копыто упало на землю, оросив все вокруг красными брызгами крови.
– Уйди, или мне придется убить тебя! – вскричал юноша. – Ты же помнишь, что это?
Она помнила... Огромные глаза наполнились ужасом, и драконница в страхе попятилась от такого хрупкого, маленького и беззащитного на вид человечка. Лишь один Миранис знал, что не может ничего сделать этому чудовищу, знал, но в его глазах светилась такая решимость, что животное отступило. Раскрыв огромные крылья оно, как громадный, неуклюжий, толстый белый шмель, тяжело поднялось в воздух и молча полетело прочь.
Лишь тогда Миранис вспомнил, что у каждого человека существует необходимость дышать. Юноша почувствовал, как страшно он вспотел. Как-то странно было вспотеть на таком морозе и замерзающая на ходу струйка пота прокатилась между его лопатками. Тем временем всадники постепенно собирались рядом с Миранисом. Все были бледны и молчаливы, не в силах еще поверить в случившееся. Кто-то поднял со снега плащ и, накинув на плечи замершего юноши, осторожно застегнул у ворота простую застежку – свою Миранис сломал, когда срывал с себя плащ.
– Алексар, господин, с вами все в порядке? – голос Лансарда прорвался, наконец, в сознание юноши, и юный повелитель повернул к воплощающему осунувшееся, бледное лицо.
– Да... вроде... Сколько... сколько мы потеряли?
– Двоих – второй упал с лошади и сломал себе шею.
Что случилось с первым Лансард не сказал, но в этом не было необходимости – сейчас все понимали друг друга с полуслова.
– Мне жаль..., – прошептал юноша, впервые почувствовав, что он живет.
Это хорошо... Как хорошо жить...
– Господин, чего она испугалась? – не выдержал, наконец, один из сопровождающих и все ожидающе посмотрели на Мираниса, в замиранием сердца ожидая ответа.
Принц посмотрел на амулет, который он все еще судорожно сжимал в ладони и ответил:
– Своих воспоминаний. Раньше такими вот вещичками изгоняли драконов с их мест обитания. Или убивали... Мне этот амулет достался от близкого друга как сувенир вместе с множеством историй.
Миранис вспомнил детское лицо Алексара, когда тот ночью срывающимся голосом рассказывал страшные истории о драконах. Вспомнил как трудно было заснуть после этих рассказов, ведь перед глазами то и дело проносились страшные пасти и когтистые лапы. Алексар все понял, понял и перестал рассказывать ужасы. В один прекрасный день он принес Миранису маленький амулет и срывающимся от волнения голосом рассказал о чудодейственной силе вещицы. После того Миранис спал спокойно, сжимая в руке подаренный кусок металла. Повзрослев, он продолжал дорожил этой вещицей – но уже как подарком друга. Кто же знал, что амулет и в самом деле обладает силой...
– Он и в самом деле чудодейственен?
– Не знаю, – уже твердо ответил Миранис, воспоминание об Алексаре отрезвило его. – Я же не маг...