Аня открыла калитку и по дощатому тротуару прошла в дом. Валя стояла на коленях в кухне перед лежащей на боку глубокой корзиной. Мохнатые её обитатели, тычась носами в пол и друг в друга, растекались в разные стороны, повизгивая и дрожа тельцами.
- Ой, какие! - восхитилась Аня. – Они уже видят?
- Да, мать побежала на улицу, а они вот опрокинули корзину, как оставишь? Посиди, я загоню Диану, тогда пойдём.
Валя пошла на двор, а Аня глядела, как щенки знакомились с комнатой: один полез под кровать, один уже приспособился на коврике пометить территорию. Аня взяла на руки ближайшего.
- Глупышка, чего ты под половик лезешь, это не мамка. Она сейчас придёт.
Впервые оказавшийся не в родной корзине, кутёнок бессмысленно пялил ещё мутноватые глаза и пытался понюхать Анино лицо. Знакомился с внешним миром...
Валя вернулась с каштановой дворнягой, собрала щенят в корзину, приговаривая:
- Куда девать – прям не знаю. Двух вроде возьмут… Тебе не надо?
- Куда? У нас соседи, если бы хоть отдельная была квартира, можно было бы попробовать. Хотя… У нас был когда-то, я тебе не рассказывала? Один такой хороший щенок, знаешь, белый, в черных пятнах, хвост острый. Как вытянет… Охотничья. Мы его Якорем назвали, папа как раз был на курсах. Думала, он вернется, а у него будет охотничья собака. Убежал. А могли и корейцы поймать. Но мама лишь раз согласилась. Нет, не разрешит.
- Жалко! Ну, пошли, а то опоздаем.
Девочки поспешили в клуб, где у входа их ждала одноклассница Нина, обещавшая "устроить" подружек в клубный хор.
Восьмиклассницы поднялись по широкой лестнице на второй этаж, свернули в длинный коридор и заглянули в дверь с табличкой: "Хоровой кружок".
В просторной комнате справа от дверей разместилось черное пианино, а за ним - рядами - несколько скамеек. Черноволосый, полноватый мужчина в довольно помятом пиджаке, сидящий у пианино, улыбнулся Нине:
- Новеньких привела?
- Да. А Пётр Петрович здесь?
- Тут, только вышел куда-то.
Аня с Валей оглядывались. Присутствующие тоже разглядывали их – кто исподтишка, не демонстрируя любопытство, кто – откровенно. Некоторые парни, а их здесь было немало, бурно приветствовали пришедших:
- О, Нина пополнение привела. Знакомь!
Девочки улыбались, смущенные таким вниманием, пересмеивались. Нина не торопилась представлять подруг – она вообще побаивалась своей инициативы. Подружки в школе, узнав, что она с сентября поёт в клубном хоре, запросились и их отвести туда. Нина не была уверена - подойдут ли одноклассницы по певческим способностям. В школьном-то хоре все пели: и голосистые, и безголосые, а вот смогут ли они петь тут? Вдруг Пётр Петрович забракует подруг, вот стыдобушка-то будет!
Но девчонки так просились!
Ещё в прошлом году никто из одноклассников не помышлял о каких-то кружках вне школы. А с восьмого класса, как прорвало: мальчишки сплошь стали записываться в спортивные секции, девочки, оторвавшись от вышивания крестиком на пяльцах, тоже заинтересовались - кто чем. Хорошо было детям всяких начальников, работавших на заводе, – для них была открыта музыкальная школа с платным обучением, или они ездили в город в какие-то танцевальные кружки, сопровождаемые домработницами…
Анины и Валины родители не могли себе позволить платных секций для дочерей, да и боялись отпускать их в город на занятия одних.
Но, как тем кутятам из корзины, - девушкам стали тесны школьные рамки, хотелось "в мир" - попробовать себя.
Заводской клуб предлагал не много: хор и танцевальный. Но и туда набирались лишь рабочая молодёжь, школьников брали неохотно по их малолетству и ненадёжности.
Занятия секций проходили в клубе по воскресеньям тогда же, когда на втором этаже в малом зале начинались танцевальные вечера. Школьников на второй этаж, естественно, не пропускали, но те, кто занимался пением и танцами, после занятий оказывались уже в "запретной зоне". Именно эта возможность и привлекла в хор Валю. Аня же просто очень любила петь. Школьная же самодеятельность уже была ей тесна – все эти школьные вечера с детским репертуаром...
Вот перед ноябрьскими на школьном вечере спела она под Вовки Рябова баян «Журавлей», хлопали, а потом она услышала, как Верка Трусова шипела: «Развыбражалась! Нашлась певица!..»
Было обидно. Чего эта Верка так её не любит?
И петь на сцене в школе больше не хотелось.
Потому-то с радостным вниманием она прислушалась к мимолётному рассказу подружки Нины о заводском хоре: и как там Нину встретили, и как там здорово.
И загорелась:
- Мам, я хочу после ноябрьских праздников в клубный хор записаться, можно?
- Там же все взрослые, - возразила мама, - как ты школьница среди них будешь?
- Ну, мам! Туда Нина Зайцева ходит, я с ней и Валей...
- "Валей"! Вертихвосткой этой... А учёба?
- Так ведь занятия по вечерам два раза в неделю, одно - в воскресенье. Я успею.
Мама на минуту задумалась и кивнула головой:
- Смотри, учёбу не запусти и чтобы в десять дома была!
Аня от радости крутанулась на одной ножке и чмокнула маму в щёку.
На праздничный вечер в клуб Аня пошла с родителями. Зал был полон и даже на балконе - битком. Но папин друг занял для них место в шестом ряду, и Аня устроилась с краю на проходе.
Начался праздничный концерт. Аня смотрела на хор, как уже почти на свой, радовалась костюмам, вглядывалась в лица. Одно настораживало – школьников там явно не было. Даже Нина в концертном платье выглядела лет на пять старше, кажется, даже губы подкрашены и брови. Так-то она блондинка: ни ресниц, ни бровей не видно, а тут – брови прям соболиные.
"Интересно, они всех красят для выступления? Мама мне не разрешит...", - тут же озаботилась девочка.
Началось выступление солистов, чтецов, танцоров.
Неискушённые зрители радовались каждому "артисту", встречали одобрительным гулом и хлопали до покраснения ладоней.
Аня заметила: женщин-солисток много, а вот мужчины – вот второй только вышел. Невысокий, крепкий паренёк спел пару песен красивым глубоким баритоном. Похлопали и ему.
Концерт шёл своим чередом, когда вдруг давешний певец вышел из-за кулис и, пока не сцене шла смена номеров, спустился в зал и прошел по проходу к выходу.
Какая-то неведомая сила повернула Анину голову, когда он прошел мимо. Она перегнулась через подлокотник и проводила юношу глазами до самых дверей.
- Ты чего? - повернулась к ней мама. - Кого-то увидала знакомого?
- Нет! Просто так, - выдохнула девушка. - Просто так...
И правда - чего это она?
И вот сейчас, через неделю после того концерта, она во второй раз увидала этого парня, стоящего среди хористов. Смеющегося и также с интересом поглядывающего в их с Валей сторону.
В комнату вошел худощавый высокий человек с зачесанными назад длинными волосами, тонким гоголевским носом и в очках.
-А, Нина нам гостей привела. Сейчас мы вас прослушаем. Прошу всех освободить комнату. Минут десять можете погулять.
Все потянулись к выходу, Валя и Аня встали около пианино. Концертмейстер проиграл гамму, девочки одна за другой повторили.
- Ага, неплохо. Выше теперь…
Через четверть часа комната опять заполнилась хористами.
- Все по местам, - хлопнул в ладони Пётр Петрович. – Тихо-тихо... Внимание, прошу внимания! Итак, у нас появились новые товарищи. Прошу любить и жаловать. Два альта - Аня и Валя.
Все заулыбались, кое-кто из парней тут же начал шутить: «Мы думали они к нам, в тенора».
Аня скосила глаза вправо - тот, который тогда прошел мимо неё на концерте, тоже улыбался…