рассказ
Музыкант отхлебнул глоток горячего кофе, прикурил сигарету и внимательно поглядел на Азарова.
- Так в чем будет заключаться моя работа в Москве? - спросил он, откинувшись на спинку старого кресла.
Вся мебель в этой конспиративной квартире была безнадежно устаревшей и какой-то безликой, собранной по частям из разных мест: стулья стояли, отвернувшись от шкафа, который им не только в родственники, но даже и в соседи не годился; вызывающе безвкусное трюмо отражало тяжелый круглый стол, желтый цвет которого кричаще выделялся на фоне остальной мебели.
И Музыкант, и Азаров скинули свои куртки в прихожей, но домашний вид от этого не приняли. Азаров притулился на обтрепанном диване с торчащими во все стороны нитями драпировочной ткани, а Музыкант сидел рядом, на таком же древнем кресле.
Музыкант не любил эту квартиру за ее нежилой и глупый вид, но после событий 1988 года встречаться на улице было небезопасно, и Азаров, как старший офицер, практически всегда выбирал для контакта именно это помещение.
Азаров внимательно поглядел на тонкую струю сигаретного дыма и ответил на вопрос:
- По нашим сведениям, твой приятель Сергеев-Рощин получил из Франфуркта-на-Майне новую модель персонального компьютера с полным программным обеспечением. Твоя задача - вывести оргтехнику из строя. Ущучил?
- Ущучил, только пока не представляю, как это можно проделать. Не кувалдой же его раздолбить.
- В принципе, можно и кувалдой. Разрешены все средства. Московская “контора” будет тебя страховать.
- А почему именно я? - поинтересовался Музыкант, гася окурок в пепельнице и наблюдая за удовлетворенным выражением на лице Азарова. - Неужели никто в Москве не может этого сделать? Какой прок гонять агента за две тысячи километров ради одного компьютера?
- Значит, есть прок, - возразил Азаров и добавил: - В Москве внимательно изучили твой доклад о поездке в Нахичевань и решили, что ты - лучшая кандидатура. К тому же сейчас сам знаешь, какое положение в Москве с этой гласностью: агентов “раскалывают” пачками. Ты не вызовешь подозрений - репутация в правозащитных кругах у тебя отменная.
Музыкант улыбнулся - скупые комплименты своего начальства он принимал с удовольствием, без ложной скромности. Он тут же вспомнил свою поездку в Нахичевань, где армяне предприняли настоящие боевые действия против азербайджанцев весной этого года. Все получилось до смешного просто: Павел Сергеев-Рощин, руководитель московской правозащитной организации, приехавший в Азербайджан с инспекционной миссией, сообщил Музыканту по секрету, за бутылкой, о том, что начальство из Франкфурта-на-Майне ожидает весомых результатов от его поездки на Кавказ. При упоминании высокого начальства Павел многозначительно задирал вверх указательный палец левой руки, не занятой стаканом, и выпячивал губы. Музыкант, вращающийся в кругах азербайджанских националистов по долгу своей секретной службы, предложил тогда “другу Паше” поездку в Нахичевань, в район боевых действий, и тут же получил согласие.
Собрались быстро. Уже на следующий день они ехали в поезде в сопровождении немногословного боевика из националистической партии “Милли гуртулуш” в Нахичевань - азербайджанский анклав, окруженный с одной стороны Турцией и Ираном, с другой - Арменией. В Нахичевани они побывали в местах недавно прошедших боев, в одном селе даже попали под обстрел, а затем участвовали в авантюрном походе в Иран за стрелковым оружием. Паша был в восторге, три раза звонил из Нахичевани во Франкфурт-на-Майне, разговаривая со своим начальством полунамеками и обещая подробный отчет о поездке по приезду в Москву. Когда Музыкант провожал Сергеева-Рощина обратно в Москву, они крепко обнялись и расстались хорошими приятелями. Паша уехал в Москву писать отчет во Франкфурт-на-Майне, а Музыкант в тот же вечер составил подробное донесение в “контору” с перечислением событий прошедшей недели и участвовавших в них лиц.
Теперь, судя по всему, предстоит еще одна встреча с Павлом, но уже в Москве.
- Какие будут условия? - поинтересовался Музыкант, отпив глоток уже остывающего кофе.
- Как обычно, - не изменившись в лице, ответил Азаров. - Пятьсот рублей на расходы, дорога туда и обратно, оплата проживания.
- За проживание оплачивать не надо, - возразил Музыкант. - Мои сейчас в Москве у родственников. Я лучше с ними побуду.
- Хорошо, - согласился Азаров. - Если возникнут материальные трудности, обратишься в московскую “контору”. В конце концов, это они тебя вызывают. Телефон для контакта получишь перед отъездом.
Азаров стал собираться, поднялся с дивана и поправил кобуру под мышкой. Музыкант допил кофе и тоже встал с кресла.
- Когда выезжать?
- Завтра. Из Москвы сегодня три раза звонили. Встречаемся здесь же, в девять утра.
Выходили по одному: сначала Музыкант, затем Азаров, предварительно проверив свет, газ и бросив мельком взгляд на сохнущее из конспиративных соображений белье за балконными стеклами.
Встреча с Пашей действительно доставила удовольствие Музыканту. Он всегда старался проникнуться симпатией и искренним уважением к людям, против которых работал, и потому в любой среде слыл своим парнем, будь то азербайджанские националисты, московские правозащитники, агенты германской БНД или французской “Сюртэ женераль”. Приятели побыли немного в древней пашиной квартирке в районе Цветного бульвара, а затем направились к старому еврею Владимиру Ильичу Сборскому, слывшему отцом правозащитного движения в Москве.
Музыкант хорошо знал место, куда они прибудут, и потому был готов ко всему, но увиденное все же поразило его. Сборский выглядел еще хуже, чем год назад, когда Музыкант впервые переступил порог его донельзя захламленной квартиры. Скупо поздоровавшись, Владимир Ильич тут же повернулся к прибывшим своей обширной покатой спиной, облаченной в застиранную майку, потерявшую свой цвет, и тяжело зашагал по коридору в комнату.
- Не разувайтесь, - бросил он Музыканту, но тот, как и Паша, разуваться не собирался, а лишь подумал: “Не первый раз замужем”.
Ступив на порог комнаты, Музыкант невольно задержался, подталкиваемый в спину Пашей: повсюду валялось разбросанное тряпье, круглый стол в центре комнаты был завален какими-то фантастическими объедками, грязной посудой, пустыми бутылками, мятыми листами бумаги и катушками с магнитофонной лентой. Войдя в комнату, он обнаружил, что на высокой железной кровати лежала одетой поверх одеяла сожительница Сборского Мария или, как ее называли все, Машка - женщина лет на тридцать моложе Владимира Ильича.
- Машка приболела, - сообщил Сборский, стоя посреди комнаты. - Я вот ей кассеты с песнями наших бардов кручу, чтоб не скучно было. Послушать хотите?
- Мы выпить хотим, - возразил Паша, с тоской оглядывая груды мусора на столе.
Музыкант запоздало поздоровался с Марией, на что та вяло кивнула растрепанной шевелюрой.
- А у меня и нет ничего, - бесстрастно сообщил Сборский, разведя руками. - Разве что вы с собой что-нибудь прихватили...
- Да уж прихватили, - опять поморщился Паша, глядя на стол. - Со стола-то убери.
- Это мы сейчас... - засуетился вдруг Сборский, сдвигая локтем мусор на столе, в результате чего освободилась примерно пятая часть старой обшарпанной столешницы. Откуда-то появилась пожелтевшая газета, которая тут же приступила к выполнению роли скатерти.
Музыкант стал выкладывать из сумки дорогой азербайджанский коньяк, шпроты, копченую колбасу, черную икру, купленную у браконьеров. Владимир Ильич даже не пытался скрыть своего исключительного изумления: он так и стоял недвижно с магнитофонными катушками в руках, глядя на все это великолепие, пристроившееся на относительно чистом островке посреди вселенского мусора.
- Дед, может, ты суп гороховый с копченостями гостям предложишь? - спросила Машка, удивившись долгому молчанию Сборского. Ей с кровати ничего не было видно.
- Да какой тут суп, Машка! Тут пир горой! Слезай с кровати, лечиться будешь, - радостно загомонил Сборский и тут же обратился к Музыканту: - А по какому случаю, любезный, такой фуршет?
До Паши наконец дошло:
- Ты что, Дед, Толика из Сумгаита не узнал? Он же в прошлом году у тебя был... Ну, пили мы, помнишь?
- Толик?! - радостно изумился Сборский. - А где же твои длинные волосы? Извини, не узнал. Богатым будешь.
Музыкант непроизвольно провел ладонью по голове, стриженной под бокс, и вяло улыбнулся.
Когда они заканчивали вторую бутылку коньяка, Сборского развезло, и он стал выговаривать Музыканту:
- На коньяк, Толик, ты зря потратился. Водка дешевле, а сейчас в Москве кое-где ром кубинский продают - червонец за литр. Ну а закуска кстати, давно я вкусненького не пробовал.
Машка, которая сидела тут же за столом и уже не являла собой воплощенную болезнь, достала откуда-то ксерокопию меню кремлевского буфета и стала громко декламировать цены блюд, хитро подмигивая Музыканту в тех местах, где цены эти были уж слишком смехотворные.
До третьей бутылки дело не дошло. Паша шепнул на ухо Музыканту: “Собирайся, им уже хватит”, и они стали прощаться.
Музыкант хотел переночевать у своих, но Паша запротестовал:
- У меня, только у меня! Своим от меня позвонишь. Мы с тобой еще добавим по нескольку граммов.
Проснувшись утром, Музыкант поглядел в окно и резко поднялся с кровати. Несколько раз вдохнув свежего воздуха, стоя у окна, он направился умываться. Паша спал в этой же комнате, на матрасе, расстеленном прямо на полу. Его жена и сынишка были в соседней комнате.
Когда Павел проснулся, Музыкант сидел у окна, полностью одетый, и молча любовался тихим московским утром.
Пожелав Музыканту доброго утра, Сергеев-Рощин первым делом спросил:
- Мы вчера это... всё выпили?
- Всё, - ответил Музыкант и улыбнулся. В голову ему пришла гениальная идея по поводу уничтожения компьютера.
- Опохмелиться бы, да в кармане ни гроша... - произнес Павел, ни к кому, собственно, не обращаясь, и Музыкант его успокоил:
- Сегодня я всё беру на себя, ну а завтра... завтра что-нибудь придумаем.
- Да что тут придумаешь, - махнул рукой Паша с самым сокрушенным видом. - Всё вокруг так складывается, что никак деньги в руки не идут. Пашешь, пашешь, а в результате...
“Паша пашет, пашет”, скаламбурил про себя Музыкант и поинтересовался:
- А эти... немцы... Они что, денег никаких не дают на правозащитную деятельность?
- Раньше давали, но отчет строгий требовали. Только они не немцы, а американцы - международная организация. Теперь вовсе компьютер прислали, а он мне - до задницы. На нем еще два года учиться работать надо.
- Ну, ладно, - тут же свернул тему осторожный Музыкант. - Я кое за чем сбегаю, а ты умывайся.
С офицером московской «конторы» Музыкант встретился во второй половине дня: аптека у станции метро Кировская, газета в руке. Подошел ничем не примечательный молодой парень, представившийся Олегом, поговорили. Музыкант предложил свой план ликвидации компьютера. Олег согласно кивнул головой:
- Обдумаем этот вариант. Вы уточните марку компьютера, из каких компонентов он состоит, а уже после этого я дам ответ.
Разошлись, крепко пожав друг другу руки. Этот парень понравился Музыканту сразу.
Мама с сестрой были встревожены. Встретили у порога обе. Мать пожурила за то, что в первую же ночь умотался неизвестно куда. Вечером Музыкант вновь был у Паши.
- Ты этим монстром пользоваться умеешь? - пьяно интересовался Паша, хвастаясь зарубежным чудом. - Знаешь, сколько миллионов операций в секунду он делает?
- Сколько?
- Много, - ответил Паша, немного помолчав.
- А они хоть паспорт ко всему этому дали? - спросил Музыкант, небрежно махнув рукой в сторону компьютера.
- И не только паспорта на все эти причиндалы, но и программное обеспечение, - важно произнес Павел. Заметив, что Музыкант недостаточно хорошо понял его, добавил: - Это всякие программы, которые помогают в работе на нем.
- А без программ этих работать можно? - поинтересовался Музыкант.
- Можно, - неуверенно ответил Паша и тут же добавил: - Давай выпьем еще по маленькой.
- Погоди, - остановил его Музыкант. - Вот ты все жалуешься на нехватку денег, а знаешь, сколько денег может стоить это программное обеспечение на рынке в Москве?
- Сколько? - глаза у Павла заблестели.
- Я и сам не знаю, но могу поинтересоваться. У меня есть один знакомый...
- Ну так узнай, - предложил Павел и вновь потянулся к столу за бутылкой.
- Хорошо, я заберу с собой программное обеспечение и паспорта, а завтра звякну тебе по телефону, - согласился Музыкант.
- Годится, - подытожил Павел, поднял рюмку и уморительно хихикнул: - За успех операции!
Мама с сестрой жили у родственников в районе старого Арбата, и Павел вызвался проводить Музыканта. Шли пешком московскими бульварами. Редкие машины шумом своих моторов органично вплетались в неторопливую речь Павла, который рассказывал о деятельности организации, о поддержке национальных движений на окраине империи. Время близилось к полуночи, но было светло, и Музыкант вдруг вспомнил, что сегодня 22 июня - самый длинный день в году.
- Ты понимаешь, только так можно свалить коммуняк! Поддерживая национальные движения в республиках, мы сможем добиться прихода демократии. Другого пути нет.
- А я читал у монархистов, что коммунистическая партия сегодня - стержень государства, и, выдернув этот стержень, мы добьемся только хаоса в стране, - осторожно возразил Музыкант.
- А, - Павел небрежно махнул рукой, затем откинул ею упавшие на лицо длинные волосы пшеничного цвета и привычным движением провел пальцами по своей аккуратной бородке. - Монархисты! Нашел, кого читать. Тебе приходилось слышать, как Ельцин говорил о привилегиях коммунистов? Вот на что надо обратить внимание. Дать людям лозунг о социальной справедливости, о равноправии, и все пойдут за нами.
- Ельцина я читал, - отозвался Музыкант, с интересом разглядывая вечернюю Москву, которая в это время выглядела намного привлекательнее, чем днем. - Честно говоря, из его выступления на октябрьском пленуме ЦК в 1997 году я ничего не понял. Кто-то из нас двоих непроходимый тупица - или я, или Ельцин.
Павел остановился, недоуменно глядя на Музыканта, тот остановился тоже и с обезоруживающей улыбкой добавил:
- И я даже догадываюсь, кто из нас тупой.
- А я тогда кто? - поинтересовался Павел, и Музыкант понял, что тот изрядно пьян.
- А ты Павел. И плывешь по течению, - спокойным тоном сообщил он своему волосатому приятелю и осторожно взял его под руку. - Возвращайся, а я пойду быстрее - поздно уже, мои волнуются.
- Нет, - решительно отверг Павел предложение Музыканта и зашагал в сторону Арбатской площади. - Ты гость, и я должен тебя проводить!
Попрощались на площади перед рестораном “Прага”.
- Нравишься ты мне, Толик, - неожиданно признался Павел, пожимая руку Музыканту. - Ты совсем не такой как мы, но нравишься.
- Я завтра позвоню, - Музыкант похлопал по красочному полиэтиленовому пакету, где были сложены паспорта на компьютерную технику и программные дискеты, повернулся и зашагал в сторону арбатских переулков, утопающих в сумерках.
Олег назначил встречу в кафе. Сидя за столиком, он внимательно просмотрел паспорта и дискеты, пока Музыкант курил, перемежая затяжки глотками холодного пива из запотевшей кружки.
- Ну что, дискеты забрать у него можно, но желательно купить весь компьютер.
- Сразу я этого сделать не могу. Нужно, чтобы он сам захотел этого, тогда все обойдется гораздо дешевле.
- Сто пятьдесят ему хватит? - Олег полез в карман за деньгами.
- Пятнадцать литров кубинского рома, - подытожил Музыкант, забирая деньги.
- Какого рома? - удивился Олег, но тут же сообразил: - Ну да, этого надолго не хватит с учетом того, что еще и закусывать надо.
Музыкант улыбнулся - Олег ему нравился все больше и больше.
- А что из этой техники можно продать еще, чтобы компьютер оставался в рабочем состоянии? - спросил он, кивнув на глянцевые паспорта, разложенные на пластике стола.
- Принтер, - коротко ответил Олег и, заметив, что Музыкант не понял его, добавил: - Печатающее устройство.
- А сколько он может стоить? - поинтересовался Музыкант, выбрав на столе паспорт принтера и разглядывая его.
- Предложи восемьсот.
- А если он захочет увидеть покупателя?
- Сведешь его со мной.
Олег в два приема допил свое пиво, кивнул на прощание и удалился. Музыкант медленно собрал со стола красивые импортные буклетики.
- Они что, эти программы, действительно так мало стоят? - Лицо Павла выражало искреннее разочарование, он взял деньги и положил их в карман.
- Еле уговорил взять за эту сумму. Но ты не думай, мой знакомый - человек порядочный и меня обманывать не станет.
- Вот ****и! - выругался Павел и пояснил: - Эти козлы из Франкфкрта говорили мне, что передают очень дорогую технику. Как бы проверить, сколько на самом деле стоит вся эта фигня?
- А как ты проверишь? - забеспокоился Музыкант. - Стоит тебе только задать этот вопрос в кругу соратников, как они сразу что-нибудь заподозрят.
- Да что я, дурак? Нужно у специалистов поинтересоваться, только где их найти.
- Я позвоню своему знакомому, он скажет, где это можно будет сделать, - предложил Музыкант.
- Только пусть сам в оценке не участвует, - поставил условие Павел и предложил звонить немедленно.
Музыкант набрал номер Олега, мастерски закрыв спиной номерной диск телефона.
- Олег? Привет. Мой приятель хочет получить консультацию по поводу компьютера... Нет, твоя помощь не нужна... Да... Хорошо... Понял, сейчас запишу.
Положив трубку, Музыкант протянул листок бумаги Павлу:
- Здесь адрес. Стихийный рынок у магазина. Обычно собираются по субботам на Тишинском рынке, но в будний день можно и здесь проконсультироваться.
- Твоего знакомого там не будет? - поинтересовался Павел.
- Нет. Он не продает и не скупает технику. Просто я попросил его об одолжении.
Павел насупился:
- Ты не подумай, что я не доверяю твоему приятелю. Просто он может недостаточно хорошо знать конъюнктуру рынка.
Музыкант внутренне усмехнулся. Поглядев на Павла, он подумал, что нужно протянуть еще час, пока ребята подготовятся.
- А не хлопнуть ли нам по маленькой? - предложил он, на что Павел тут же согласился, поняв, что Музыкант на него не в обиде.
Глядя, как Павел ищет сумку среди вещей, в беспорядке раскиданных по комнате, собираясь сбегать за выпивкой, Музыкант поинтересовался:
- Будем ром пить?
- Будем пить водку, - улыбнулся Павел, разыскав, наконец, сумку. - Это только Дед может бегать по всей Москве с высунутым языком в поисках дешевого пойла.
Стихийный рынок возле магазина радиотоваров выглядел, как и все подобные точки в Москве. У его входа и внутри магазина отиралось около десятка своеобразных личностей, на которые Москва была богата во все времена. Какие-то безусые юнцы в линялых джинсах, потертые мужики с самоуверенными лицами и интеллигентные личности с печатью циклических запоев на физиономии, разбившись на кучки, о чем-то беседовали, не забывая время от времени спрашивать у редких покупателей, не нужно ли им чего из дефицитных товаров.
Музыкант растерянно огляделся, Павел тоже не мог решить, к кому обратиться. Наконец они подошли к долговязому юнцу с японским аудиоплейером в руке, и Музыкант спросил:
- Послушай, командир, тут кто-нибудь компьютерами занимается?
Парень оглядел приятелей с ног до головы и, изобразив головой пригласительный жест, молча пошел в сторону интеллигентного вида мужчины в простых немодных брюках, сетчатой тенниске и потрепанных босоножках.
- Иваныч, я тебе клиентов подогнал, - сообщил он интеллигенту и добавил: - С тебя магарыч.
- Сочтемся, - ответил тот молодому человеку и обратился к приятелям: - Что вам угодно, господа?
Музыкант заметил, что Сергееву-Рощину такое обращение очень понравилось. Павел уверенно вытащил из кармана паспорта на свою технику и протянул их собеседнику.
- Вы не можете нас проконсультировать, сколько это все стоит?
- Могу, - ответил Иваныч, не беря паспорта в руки, - только мне от этого какая польза? Вы хотите продать эту технику или купить?
Опережая Павла, в разговор вступил Музыкант:
- Мы хотим получить консультацию, а ваша польза может выразиться в виде двух кружек пива, которыми мы вас угостим.
- Лучше две бутылки, - тут же согласился Иваныч, беря паспорта в руки. - Разливное пиво здесь - дрянь исключительная...
Закончить интеллигенту свою тираду не дал молодой человек крепкого телосложения, подошедший к ним из недр магазина.
- Продаем чего-нибудь?
Иваныч быстро вернул паспорта Павлу и растворился в недрах магазина. Молодой человек не обратил на его исчезновение никакого внимания, он уверенно забрал паспорта на технику из рук Павла и мельком оглядел их. Музыкант растерянно оглянулся - такой поворот событий начинал забавлять его.
- Так что, продаем технику?
- Да нет, - начал отговариваться Музыкант, видя, что Павел никак не придет в себя. - Мы просто хотели проконсультироваться. Товарищу подарили технику...
- Ему, что ли? - поинтересовался молодой человек, глянув на Павла.
Музыкант молча кивнул. Он уже успел заметить, что у дверей магазина стоит второй молодой человек, внимательно наблюдая за происходящим.
- А вы, собственно, кто такой? - неожиданно очнулся Павел и поглядел на молодого человека так, будто тот был его личным врагом. - Мы имеем право интересоваться чем угодно и где угодно.
- Я, собственно, капитан милиции, - заявил молодой человек, передразнивая Павла и показывая ему раскрытое удостоверение. - А вот вы кто? Документы у вас есть с собой?
Павел молча вытащил свой паспорт, Музыкант тоже. Просматривая паспорт Музыканта, милиционер спросил:
- Гостите у своего товарища?
- Да.
- Придется вам обоим пройти в отделение для проверки личностей, заодно проверим, не было ли у вас задержаний за спекуляцию.
Второй, стоявший у дверей, по знаку старшего тут же подошел к ним. Приятели вышли из магазина в сопровождении двух милиционеров в штатском и под равнодушными взорами профессиональных спекулянтов, отирающихся возле прилавков и входной двери.
Шли молча. Когда свернули в какой-то глухой двор, второй мент, до сих пор молчавший, вдруг остановился, развернулся к приятелям и спросил:
- Ну что, так и будем молчать?
- А что нужно сказать? - искренне изумился Музыкант, остановившись.
- Говорить ничего не надо. Гоните полтинник и валите обратно, - осклабился мент.
- Пятьдесят рублей, что ли? - уточнил Музыкант.
- Пятьдесят.
- А за что?
- За то, что у нас зарплата маленькая, а вы, спекулянты, в день зарабатываете больше, чем мы за месяц, - отозвался тот, первый - капитан.
- Мы не спекулянты, - встрял в разговор вконец отрезвевший Павел.
- Хорошо, сейчас пройдем в отделение и проверим, кто вы такие. Думаю, что нам часов шесть на это хватит, - произнес капитан тоном, не обещавшим ничего хорошего.
Музыкант решил решить все полюбовно.
- Ребята, давайте разойдемся так: мы вам - четвертак, а вы нас отпускаете обратно.
- Четвертак на двоих не делится, - улыбнулся второй мент, и Музыкант обернулся к Павлу:
- У тебя пять рублей есть?
Павел молча выудил из кармана пять рублей, Музыкант приложил к ним еще двадцать пять одной бумажкой и протянул капитану. Тот взял деньги, кивнул второму менту, и они удалились. По пути обратно к магазину Павел спросил у Музыканта:
- Интересно, за что это мы заплатили тридцать рублей?
- За консультацию, - улыбнулся Музыкант.
- Деньги я тебе верну, - пообещал Павел, а Музыкант на это лишь рукой махнул.
Их интеллигент никуда не испарился и сразу же согласился на предложение посидеть за столиком на свежем воздухе в кафе неподалеку от магазина. Пиво он пил прямо из горлышка: “Так вкуснее!”. Музыкант с Павлом взяли себе стаканы.
- Как это я не заметил, что менты в магазине отираются? - сокрушался Иваныч, оторвавшись от бутылки “Московского”.
- А что, они часто появляются там? - поинтересовался Музыкант.
- Да практически каждый день. Мы-то им деньги платим, потому они нас и не трогают. А вот на чужаках они стараются подзаработать побольше.
- Ну ладно, давай о деле поговорим, - прервал их разговор Павел, вновь вытаскивая паспорта из кармана. - Сколько это все может стоить?
Иваныч внимательно просмотрел паспорта, близоруко тычась носом в те страницы, где были какие-то цифры, сложил паспорта на стол перед Павлом и, подумав, сообщил:
- За процессор могут дать тысячу, могут и полторы, но нужно искать клиента, а сейчас это опасно - “обуть” могут, если нарвешься на бандитов.
- И такое бывает? - удивился Музыкант.
- На каждом шагу, - подтвердил Иваныч. - И денег не получишь, и техники лишишься.
- А на Тишинском рынке?
- Там еще опаснее.
- А за остальное сколько можно получить? - Павлу не терпелось узнать полную цену.
- За монитор и принтер можно получить по восемьсот рублей, если повезет - по тысяче.
- Значит за все - две тысячи с половиной, - подытожил Павел, думая о чем-то своем.
- Или три пятьсот максимально, - поправил его Музыкант, но Павел на это ничего не ответил.
Вечером они пили вдвоем. Павел был уже изрядно пьян: вставая из-за стола, чтобы вытряхнуть пепельницу, он споткнулся о ножку стула и рассыпал причудливо изогнутые окурки по всему полу. Музыкант разговора о компьютере не заводил и его терпение было вознаграждено: Павел сам начал прокручивать вслух то, что варилось в его мозгу целый день.
- Ты понимаешь… - он взглянул на пустую пепельницу, взял сигареты со стола и закурил. - Ты понимаешь, эти козлы, - он махнул в неопределенную сторону, - считают меня за мальчика. Денег за работу не дают, прислали компьютер. Они что, думают, я этим компьютером питаться буду? Мне послезавтра семью на Украину к теще отправлять, а у меня даже денег на билет нет.
Музыкант молча слушал, не перебивая. Павел положил недокуренную сигарету на край пепельницы, взял наполовину наполненную рюмку, стукнул ею о рюмку, услужливо подставленную Музыкантом, и опрокинул водку в рот.
- Я заслуженный диссидент и правозащитник, я печатался в “Посеве”, - он попытался приподняться, видимо, для того, чтобы принести и показать Музыканту издаваемый в Париже журнал Народно-трудового союза, где он публиковался, но Музыкант поощрительно похлопал его по плечу, и Павел вновь уселся.
- Завтра позвонишь своему приятелю и предложишь ему все это дерьмо, - он кивнул в сторону комнаты, где стоял компьютер, - за три тысячи рублей.
- А если он не согласится? - Музыкант уже чуял, что акция удалась полностью. “Лишь бы не передумал, когда протрезвеет” - подумал он.
- А если не согласится, продашь ему за две с половиной, - ухмыльнулся Павел и шутливо погрозил пальцем: - Только это - минимум!
Спать улеглись они уже заполночь.
По лицу Олега никак нельзя было определить, доволен он намечаемой сделкой или нет. Музыкант рассказал все и ждал решения.
- За техникой заеду я сам, - сказал Олег после недолгого молчания. - Деньги, две с половиной тысячи, привезу наличными. Позвонишь мне и назначишь время.
Помолчав немного, он сказал задумчиво:
- Все хорошо, но я никак не пойму, почему он решил продать все? Как он будет держать отчет, ведь техника на нем висит.
Музыкант пожал плечами.
Олег, помолчав, достал из кармана три десятки и протянул их Музыканту.
- Забери, это твои.
- Взятка? - догадался Музыкант. - Так это были наши ребята? Здорово они сумели “втереться” на этот рыночек.
- А там и не было никогда рынка, - улыбнулся Олег. – Специально для вас организовали.
- Ничего себе, - Музыкант изумленно покачал головой. - Это сколько же людей было задействовано в спектакле, и всё - из-за одного компьютера?
- Во-первых, выполнена задача по изъятию компьютера самым тихим способом. Во-вторых, Сергеев-Рощин обязательно запьет и выключится из работы на некоторое время. В-третьих, в их среде создадутся трения из-за пропажи компьютера. А, в-четвертых, принтер и монитор стоят сейчас на рынке по четыре тысячи, а сам процессор - шесть.
- Итого четырнадцать штук, - посчитал Музыкант и добавил: - Ничего себе! - Ему отчего-то стало жалко обманутого Пашу.
- Твой псевдоним - не «Терминатор», случайно? - неожиданно перешел на “ты” Олег.
Музыкант удивленно поглядел на Олега. Тот улыбнулся:
- Отменно ты уничтожил вражеский компьютер.
Когда дело уже было сделано, Музыкант поглядел на Павла, обернувшегося вслед отъезжающей машине и довольно потиравшего руки.
- Не лучше ли было продать только принтер? С тебя ведь спросят за компьютер.
- Плевать. Я все продумал.
Павел направился в дом, и Музыкант пошел вслед за ним.
Они сидели за столом, уставленном закусками, Павел разлил водку по рюмкам и произнес тост:
- За успешно завершенную операцию!
Закусывая бутербродом с красной икрой, он хитро подмигнул Музыканту:
- Завтра отправлю жену к теще, затем заберу отсюда все ценные вещи, перевезу к матери и сам уеду за женой следом. А в это время знакомые ребятишки обчистят квартиру, перевернут здесь все. Приеду с Украины - вызову милицию.
Музыкант даже закусывать перестал от изумления: такого он от Паши не ожидал.
- А квартиру не жалко? Мало ли что здесь произойдет за это время?
- А это квартира не моя. Здесь когда-то жил приятель, его переселили - видал, реконструкция везде идет? - он мне ключи и подогнал. Скоро здесь все развалят к чертовой матери.
Когда бутылка была допита, Павел потянулся и спросил:
- А не завалиться ли нам сейчас к Деду? Порадуем старика, он ведь тоже к этому делу, как правозащитник, какое-то отношение имеет.
На этот раз Павел заставил Деда убрать со стола весь мусор. Пили долго и много. Музыкант два раза ходил проблеваться в туалет и потому выглядел посвежее всех. Слушали старые записи Юлия Кима на пожелтевших от времени катушках с толстой, чуть ли не в палец, магнитной лентой. Сборский все порывался выйти на улицу, чтобы вместе с Ельциным на танке въехать в Кремль с победой.
Поезд на Украину с Киевского вокзала выходил попозже, и потому Павел провожал Музыканта на Курском вокзале. Они обнялись, оба довольные друг другом. Музыкант вспоминал радость матери и сестры при виде подарков, которые он купил им на деньги, полученные от “конторы” за удачно проведенную операцию, а Павел думал о чем-то своем, время от времени проводя рукой по тому месту, где были зашиты в трусах деньги, вырученные от продажи компьютера.
Больше они никогда не виделись. Через пять лет, будучи в Москве, Музыкант случайно узнал, что Павла уже нет - остановилось сердце во время очередной пьянки. Восстановив в памяти номер телефона Сборского, Музыкант позвонил, чтобы узнать подробности. Оказывается, мать Павла невенчанную жену своего сына не любила, к внуку была равнодушна, и потому вдове с ребенком пришлось уехать на Украину навсегда. Музыкант спросил у Сборского, есть ли их адрес, чтобы помочь материально - к тому времени он стал человеком довольно состоятельным. Сборский ответил отрицательно и тут же пригласил к себе: “Заезжай, Толик! Тряхнем стариной!”. Музыкант молча положил трубку.
Еще через год умер Сборский. Диагноз был тот же.
Виктор Новосельцев, март 2000 г., г. Буденновск.