Молитва помогла

       


Немцы подступили к самой Москве. Невозможно было поверить, что наши сдадут город. Что фашистские сапоги будут топтать исхоженные нами вдоль и поперёк любимые переулки и улицы. Папа сражался на фронте с первых дней войны. Добровольцами уходили на войну наши родные и друзья. "Враг не пройдёт!" - так круглые сутки заклинала нас чёрная "тарелка" радио на стене. Так думали многие.

Тем не менее,на вокзалах, под постоянные завывания сирены "воздушной тревоги", толпы москвичей осаждали поезда, уходящие в глубь страны.
 
В эвакуацию мы не поехали. Остались дома, но на всякий случай мама надела на меня два платьишка и две пары чулок. Так и спали не раздеваясь. Или спускались в бомбоубежище, где было ещё страшнее.

А по опустевшему городу метались, подгоняемые ветром, вихри белых клочков бумаги. Это перед эвакуацией в учреждениях уничтожали важные документы. И искромсанные в "мелкую лапшичку", они летали по улицам и сбивались в кучи у тротуаров.

 В нашем дворе некоторые из жильцов, стесняясь осуждающих взглядов, под покровом ночи выбивали ковры и чистили мягкую мебель. Они не исключали возможности прихода немцев. «Это же цивилизованный народ, а мы всего лишь мирное население», - трусливо оправдывали они себя перед соседями. А моей маме говорили:"Но вы отчаянная женщина",- намекая на национальность.

 Поддавшись общей панике, многие соседи срочно избавлялись от всего, что могло навредить им в пугающем непредсказуемостью завтрашнем дне...

Посреди двора на большом, ревущем и чадящем день и ночь костре, корчились в языках пламени и истлевали труды основоположников и последователей марксизма-ленинизма. Книги и портреты советских писателей безжалостно пожирались огнём. А ненасытный костёр алчно требовал новой пищи, стреляя по сторонам раскалёнными обломками бюстов вождей революции.

Моя мама скрывала от меня свои опасения. И мне тогда казалось, что она спокойна и уверена в нашей победе. Чтобы ночью не пораниться осколками стекла при бомбёжке, спать ложились в коридоре. Вот лежали мы с мамой, обнявшись в темноте, на «раскладушке», и она мне на ухо всё время тихонько повторяла, как молитву: « Этого не может быть! Господи! Этого не может быть!»
 
И, знаете, молитва помогла. Скоро немцев отогнали от Москвы...И костёр в нашем дворе успокоился и затих.