Рассказ
В село входили в абсолютной тишине. Высокие - в полтора-два человеческих роста - мощные стальные заборы не огрызались автоматным лаем и выбухами гранатометов. Бойцами «отряда самообороны» из этого села недавно были убиты два солдата на опорном пункте неподалеку. Говорят - случайно. Теперь жители при приближении любых военных, не разбираясь, покидают село. Особенно те, кто сами, или их родственники, были в отряде самообороны. Остаются только самые бедные или убогие.
Все они опасаются прихода подразделений 101-й бригады МВД, бойцы которых обычно проводят «зачистку» в подобных случаях, откуда им знать, что через село, выполняя свою оперативную задачу, продвигается разведрота 205-й мотострелковой бригады под командованием старшего лейтенанта Памбыгова.
Марат Памбыгов вовсе не комплексовал по поводу своего невысокого роста и довольно обширной полноты. В мире есть масса стройных длинноногих дебилов, похожих на Аполлона, но не способных на настоящий мужской поступок. Марат же, в своем изрядно выцветшем «камуфляже», зеленой косынке, туго обхватившей круглую, наголо стриженную голову на короткой шее, на американского супермена по внешним меркам не тянул, но вид имел довольно серьезный и способен был на многое.
«Бэтэры» шли по средине улицы, внутри машин находились по два бойца - водитель и пулеметчик. Остальные рассредоточились: кто за броней, кто поближе к заборам. Ощетинившееся автоматами подразделение запросто могло стать беспомощной мишенью на улице вражеского села, но Марат чувствовал, что всё будет нормально.
Еще полчаса назад никто, включая Марата, не знал, что его рота пройдет по улицам этого села. Старшему лейтенанту Памбыгову было приказано продвинуться по дороге несколько южнее, но Марату чем-то не понравился этот расклад, и он, по обычной своей привычке доверяться интуиции неожиданно изменил маршрут и направился прямо через село. Слишком много «случайностей» стало происходить в последнее время при передвижении маленьких групп военнослужащих федеральных войск. Их всегда ждали в самых неподходящих местах мобильные вооруженные группировки повстанцев, поэтому любое отклонение от маршрута - даже такое «наглое», как сегодня - нарушало слаженность действий противника и давало возможность избежать нежелательного столкновения.
Зашипела рация, и раздался голос комбата, искаженный расстоянием и динамиком:
- Тополь, я - Акация! Почему изменили маршрут?
- Я - Тополь, - отозвался Марат, поджав кнопку на радиостанции. - Принял решение об изменении маршрута согласно сложившейся обстановке. Из графика движения не выйду.
«Благодаря срезанному углу можно дать ребятам отдохнуть с полчаса», - подумал он, ожидая очередного окрика сверху.
- Какой, к черту, график?! Ты когда приказы выполнять будешь? Немедленно покинь село, чтобы духу твоего там не было! - крик комбата становился всё выразительней. - Потеряешь хоть одного человека или натворишь чего-нибудь - под трибунал пойдешь!
- Не волнуйся, Акация. У меня ни один боец не пропадет, - успокоил командира Марат, не удосужившись пообещать не натворить ничего, и засунул рацию обратно в карман. - Пошел на хер! - с усмешкой добавил он уже после того, как отключил рацию.
Продолжая двигаться вдоль улицы, старлей удовлетворенно следил за передвижением подчиненных - команда была слаженная, высококлассная, - не забывая поглядывать на высокие заборы. «Вот жизнь у них, - думал он про чеченцев, сооружающих такие монументальные заборы. - Друг от друга прячутся как воры какие-нибудь. Если бы вся Россия такие заборы себе грохала, никакой сталелитейной промышленности не хватило бы».
Впереди показался мужчина нечеченской наружности в истлевшей грязной одежде. Улыбаясь сквозь давно нестриженую и нечесаную бороду, он помахал руками, как это делает сигнальщик на корабле, и остался ждать подходящих к нему солдат.
«Раб», - безошибочно определил Памбыгов, и ему стало интересно, чему радуется этот боец навозного фронта и рекордсмен по сбору черемши. Марат навидался их достаточно: люди без воли и желаний, если не считать естественные потребности; а этот зачем-то машет солдатам, даже подпрыгивая при этом.
- Привет, командир! - безошибочно обратился бомж к Марату, хотя тот был ниже всех ростом и знаков различия на его «камуфляже» не было.
- Наконец-то вы пришли! - радостно провозгласил бомж, не дождавшись ответного приветствия.
Поведение бомжа было совсем необычным, и Марат внимательно огляделся по сторонам, хотя предчувствие его не беспокоило.
- Чего надо? - грубо спросил он, и «зеленые» пацаны, заинтересовавшись поначалу колоритной фигурой, тут же стали рассеиваться по улице, продолжая движение. - Ты зачем этот цирк здесь устроил? Хочешь, чтобы тебя подстрелили по неосторожности?
Бомж сразу сник, а Марат пожалел, что обошелся с ним так круто.
- У меня времени мало: говори кратко и быстро.
Бомж опять встрепенулся.
- Я знаю, где лежит много добра. Со всей страны наворовано! - оборванец судорожно сглотнул, отчего кадык его резко взбежал вверх, к подбородку, а затем быстро упал на место. - Я покажу, где это, только вы меня с собой заберите, а то эти урки убьют сразу после вашего ухода.
Бомж опасливо оглянулся, а Марат, заметив старшину Уварова, замыкающего колонну, кивком головы сделал приглашение своему немытому и нечесаному собеседнику и двинулся вдоль улицы, не забывая внимательно всматриваться поверх высоких глухих заборов.
- Куда я тебя заберу? - спросил старлей после непродолжительного молчания и в обычной своей жесткой манере добавил, не улыбнувшись: - Ночлежки у меня нет. Все - солдаты.
- А я и солдатом согласен, - просительно заглянул в глаза старлею бомж, забежав на шаг вперед.
Марат оглядел тщедушную фигуру повнимательней и убедился, что оборванцу не более тридцати лет.
- Зовут-то как?
- Эдуард.
- Что умеешь делать?
- Я турецкий знаю в совершенстве.
- Это мне как раз очень понадобится, - в обычной своей ехидной манере начал Памбыгов. - За всё время мне попались только два турка, и те хорошо говорили по-русски... Да и прожили они оба после встречи со мной не более десяти минут, - добавил он после непродолжительного молчания.
Эдуард шел рядом молча.
- Показывай, где добро лежит, - приказал старлей и усмехнулся, наконец: - Грязный Эдуард.
Шедший рядом молодой боец прыснул от смеха, и Марат понял, что эта кличка, случайно сорвавшаяся у него с языка, теперь прилипнет к бедняге на все время, пока тот будет с подразделением.
- Через две улицы надо свернуть вправо - там Лечи Карамазов живет. У него в доме всё находится, - засуетился Эдуард, а Памбыгов даже остановился.
- Братья Карамазовы, что ли? - удивленно спросил он.
- Они самые, - подтвердил Эдуард. - Лечи - третий, а всего их семеро.
- Они не чеченцы?
- Стопроцентные чеченцы.
- Показывай дорогу! - приказал Марат и ринулся вперед, обгоняя медленно бредущих солдат.
По дороге он горько усмехнулся вслух:
- Надо же: чеченцы гуляют с известной фамилией, ставшей классической для русской литературы, а я, русский, хожу с тюркской фамилией Памбыгов.
- Памбыг - хлопок по-тюркски, - обнаружил свои знания Эдуард.
- Без тебя знаю, - отмахнулся Марат и спросил: - Где поворачивать?
Прошло уже пятнадцать минут, как старлей Памбыгов объявил своим солдатам привал на полчаса во дворе Карамазова. Осмотр дома показал, что он действительно был завален всяким добром: коврами в рулонах, холодильниками, телевизорами и магнитофонами в фабричной упаковке, дорогими зимними и летними вещами. Старлей приказал закрыть двери дома и расположиться во дворе. Понаблюдав, как Уваров отдает приказ на смену боевого охранения на ближних и дальних подступах к временному расположению роты, он подозвал старшину и коротко приказал:
- Продезинфицируй Эдуарда и пригляди ему что-нибудь из «подменки», чтоб не красовался в своих лохмотьях.
- Есть продезинфицировать Грязного Эдуарда! - не преминул схохмить старшина, взглянув на часы, и тут же крикнул куда-то в сторону: - Гуляев! Машинку для стрижки и мыло - быстро ко мне!
Еще через пятнадцать минут Марат любовался Эдуардом, который был уже чистым, в старом застиранном «камуфляже», стриженным и бритым. «Успели прямо по-солдатски», - с удовлетворением подумал он о своих ребятах и тут же приказал:
- Отнимите у Эдуарда тушенку, а то он до Ханкалы весь бэтэр нам обдрищет!
Когда, погрузив в бэтэр продовольствие, выволоченное из просторного погреба, и питьевую воду в молочном бидоне, рота стала покидать двор чеченца с известной фамилией, Эдуард поднял на Марата взгляд, полный недоумения.
- А как же остальное? - кивнул он на огромный дом, набитый ворованным добром.
- Русский солдат мародерством не занимается, - менторским тоном, как будто читая лекцию с трибуны, начал Памбыгов. - По Женевской конвенции солдат имеет право воспользоваться пищей, питьевой водой и ёмкостями для питьевой воды. Зимой - еще одежда. Все остальное - мародерство.
- Так что же - все оставить этим зверям? - очумело спросил Эдуард, всем своим видом выражая неудовольствие.
- Зачем оставить? - хитро улыбнулся Марат и обернулся к отбежавшему от дома солдату. - Гуляев! Всё нормально?
- Так точно, товарищ старший лейтенант! - Гуляев подбежал, запыхавшись, лицо его было возбужденным. - Все окна и двери заперты, конфорки открыты на полную катушку уже пятнадцать минут!
Марат взял из рук подошедшего старшины ракетницу.
- С трех раз? - спросил старшина, поглядывая на оставшиеся два заряда в его руке.
- Как всегда, - согласился Марат и поднял ракетницу.
- Что делаешь? - истошно завопила по-русски пожилая женщина, всё это время крутившаяся неподалеку - она, видно, отвечала за сохранность добра в доме.
- Иди-ка ты..., любезная, пока я добрый, - лениво ответил старлей, не опуская руки с ракетницей. - Я на ваши гнусные хари насмотрелся досыта, пока сопровождал группу иностранных журналистов. Такого наслушался, что всех вас буду ненавидеть всю оставшуюся жизнь.
Женщина, фыркнув, развернулась и бегом побежала к дому напротив. Марат сплюнул и вновь обернулся к карамазовскому логову.
Первая ракета - бледно-зеленая на ярком дневном свете - попала рядом с оконным переплетам и, срикошетив, пошла скакать по двору, оставляя за собой клубы пыли и дыма. Памбыгов, не переставая улыбаться, зарядил ракетницу вновь, воспользовавшись протянутым старшиной зарядом, и, почти не целясь, бабахнул в сторону дома.
На этот раз тускло-красная ракета влетела прямо в окно - точно посредине большого стекла - втянула за собой стеклянные осколки и выбросила наружу клубы ярко оранжевого пламени. Грохот взрыва сотряс землю под ногами старлея.
Продолжая улыбаться, Марат пошел вперед, догоняя своих солдат, а Эдуард засеменил рядом с мерно шагавшим старшиной Уваровым и рядовым Гуляевым, который всё оглядывался на пылающий дом и от возбуждения похлопывал себя ладонями по худым ляжкам.
- У вас все такие «двинутые»? - спросил Эдуард у Уварова, подтягивая брюки, которые плохо держались на его впалом животе.
- Старлей Памбыгов - один такой, - коротко отозвался Уваров, а затем, помолчав, добавил: - Он как-то в Грозном на базаре капитана российской армии «грохнул» за мародерство.
Эдуард изумленно вскинул брови, которые стали хорошо видны после стрижки на белом незагорелом лбу, а Уваров продолжил:
- Капитан золотом торговал, а мы тогда четверых потеряли. Памбыгов вне себя был. Хорошо, что доказать ничего не смогли, а то не миновать бы ему трибунала.
- Так ведь - трофей... - неуверенно протянул Эдуард.
- Какой там трофей, - отмахнулся Уваров. - В Грозном золото только с русских снять можно было. С живых или мертвых.
Эдуард стал отставать, и Уваров прикрикнул, обернувшись:
- Догоняй, Чистый Эдуард, а то опять в рабство угодишь!
- А вы по контракту людей в армию набираете? - спросил вдруг Эдуард, поддергивая штаны и ускоряя шаг.
- Особенно тех, кто турецким языком владеет, - хохотнул Уваров и пошел, не оборачиваясь, вперед: за старлеем Памбыговым.
23-24 июня 1998 года, город Буденновск.