Предисловие
О нашем с Соней близком друге Анатолии Федоровиче Максимове я уже писал на сайте:
http://proza.ru/2008/04/28/41
Четыре года тому назад нам удалось уговорить Анатолия писать мемуары. Взялся он как-то нехотя, но постепенно втянулся и довольно активно. Мемуары впервые были опубликованы в FoxЖурнале на сайте http://fox.ivlim.ru/ (тексты редактировала Соня).
К нашему великому сожалению и душераздирающей боли, случилась большая беда: наш ДРУГ ушел из жизни…
На католическое Рождество 2006 года Анатолий поехал к сыну под Орлеаном, но в 30 км от города попал в страшную автокатастрофу, в которой погибла его жена, а сам он после трех месяцев лечения в госпитале чудом выкарабкался.
Лето 2007 года он провел, как обычно, на Корсике. Но по возвращении к себе в Ля-Рошель, несмотря на жаркую погоду, Анатолий простудился, получил воспаление легких и на это раз уже не выкарабкался: 21 октября скончался – на 87-м году жизни.
Мы очень хотели бы, чтобы мемуары нашего ДРУГА стали достоянием и читателей Прозы, и очень надеемся, что они вам понравятся.
Соня и Виктор Сорокины
======================
Анатолий Максимов. Так было… Часть I. (1)
Изгнание
Март 1917 года.
Государь Император Николай II отрекся от престола. Отрекся за себя и за Наследника, положив, таким образом, конец вековой наследственной традиции. Никакой закон о престолонаследии не предусматривал такого акта при жизни Императора.
Страна оказалась без ориентиров.
После отречения Государя в стране воцарился беспорядок, который перешел в гражданскую войну. С одной стороны, в рядах Белой армии выступили защитники прежнего порядка и монархии, которой уже не было, а с другой – оплот сторонников беспорядка и революции в рядах Красной армии.
После трех лет беспощадной войны Белая армия отступила и попала в окружение на Крымском полуострове. Она была вынуждена или сдаться на милость победителей, или покинуть Родину, т.е. расстаться со всем тем, что было мило и дорого, и очутиться в изгнании. На милость победителей никто не рассчитывал, ибо знал, что не будет ни милости, ни пощады, а будет верная смерть.
Выбора не было.
Апрель 1920 года.
Генерал Деникин ушел с поста Главнокомандующего Белой армии, заменил его генерал Врангель. Правительство Англии передало ноту Главнокомандующему, в которой оно предлагало прекратить воевать против Красной армии. В случае принятия предложения Англия выражала готовность вступить в переговоры с большевиками, чтобы добиться амнистии для Белой армии и для населения Крыма; кроме того, Англия, выражала также готовность принять у себя Главнокомандующего Белой армией и его непосредственных сотрудников. В случае же отказа Белой армией прекратить войну против Красной армии, Англия предупреждала, что прекратит оказывать ей материальную поддержку.
Генерал Врангель ответил, что переговоры с большевиками об амнистии являются унизительными, следовательно, неприемлемыми, и предложил Англии предоставить убежище для всей Белой армии, во главе с Главнокомандующим.
Ллойд Джордж, председатель Совета министров, ответил генералу Врангелю, что он не может принять его предложение и прекращает материальную поддержку!* (* Будучи еще подростком, я многократно слышал, что англичане поставляли пушки одним, а снаряды к ним – другим! И прибавлялось, что у англичан нет ни друзей, ни врагов, а только интересы!)
В конце октября 1920 г. армада из 126 кораблей разного тоннажа, от больших пассажирских до барж включительно, на которых погрузилось 136 000 военных и штатских, покинула Крым и направилась к Босфорскому проливу!
Пока корабли стояли на рейде перед Константинополем, генерал Врангель вел переговоры с союзниками и, в частности, с представителем Франции, которого союзники уполномочили принять солдат Белой армии, ставших беженцами.
После долгих и трудных переговоров было решено, что часть беженцев будет выгружена в Чаталдже, другая – на острове Лемносе, третья – на Галлиполийском полуострове, а оставшиеся, вместе с кораблями, будут направлены в Бизерту.
Отведенное на Галлиполийском полуострове место оказалось голой долиной, с небольшой речкой, с низкорослыми кустами роз по ее берегам, которые служили убежищем черепахам и ядовитым змеям. Эта долина получила название «роз и смерти». Разочарование и уныние охватило людей при виде голого, неприязненного поля.
Однако после нескольких недель плавания на перегруженных кораблях, без питьевой воды и без еды, это голое место было лучше, чем смерть, и твердая почва под ногами давала надежду на выживание.
Так началось «галлиполийское сидение».* (* После Второй мировой войны появилось выражение «перемещенные лица». Вне зависимости от их национальности, их направляли в лагеря, которые находились под покровительством международных организаций. В годы галлиполийского сидения ничего подобного не существовало – были беженцы и только!)
На следующий день после высадки (был ноябрь месяц!) французы выдали палатки разных размеров и консервы.
Многие семейные начали устраиваться в землянках. Постепенно, вопреки трудностям разного рода, жизнь в лагере принимала вид организованного городка.
С первого же дня пребывания в Галлиполи было ясно, что лагерь является временным решением, что наступит момент, когда он будет закрыт, когда прекратится казенное питание и надо будет начать зарабатывать на жизнь.
Каждый должен будет приспособиться к новым условиям жизни, без ремесла, без профессии, не владея чужим языком, в незнакомой, безразличной, а иногда и враждебной обстановке.
Как быть? Как поступать?
Люди выходили из лагеря в поисках хоть какой-либо работы. Им приходилось просить, уговаривать, умолять, чтобы дали любую работу, на любых условиях, лишь бы принести что-нибудь в дом, для семьи!
Нарастающая тревога, связанная с неизвестным будущим создавала ощущение безвыходности, безнадежности, и нервы более слабых сдавали!
Как бороться с отчаянием людей, заброшенных в чужие края?
Для поддержания духа было объявлено, что пребывание в лагере – явление временное и через два-три месяца мы вернемся в Россию!
И люди поверили своим вождям, поставили чемоданы в угол, ожидая обещанного скорого отъезда на родину!
Впоследствии выражение «сидение на чемоданах» звучало как ирония, как насмешка над людьми, как оправдание пассивного отношения к событиям!
А тогда, в Галлиполи, речь шла о спасении армии и людей от разложения, от отчаяния, от смерти!
1921 год. Судьбе было угодно, чтобы я родился в Турции, на Галлиполийском полуострове. Но где? Одни говорили, что власти небольшого порта Гелиболу предоставили «лагерю в окрестностях» право пользоваться полуразрушенной мечетью, которая, якобы, была оборудована под родильный дом. Другие утверждали, что никакой мечетью лагерь не располагал и что под родильный дом была отведена часть лазарета.
Мои родители избегали говорить о прошлом, поэтому я не знаю, где я родился. Но во всех официальных документах значится, что я родился в Галлиполи 24.3/6.4 1921г. и являюсь первенцем мужеского рода в Корниловском полку. Это мне давало право на ношение двух крестиков – галлиполийского и корниловского.
Французы постоянно настаивали на том, что лагерь не может существовать вечно и что необходимо найти выход из создавшегося положения. Иными словами, людей надо расселить.
Но куда?
Все это время генерал Врангель вел переговоры со всеми странами, которые могли бы приютить людей и которым необходима рабочая сила.
После долгих и трудных переговоров, небольшие группы отбыли в Южную Америку и в Северную Африку. Западная Европа тоже приняла какое-то количество беженцев. Но основная масса была принята Югославией и Болгарией.
Продолжение следует.