Наше садовое товарищество тянется возле маленькой речки, ниже железнодорожной станции, на которой высаживаются старые садоводы и врассыпную идут через лес. Они тащат за собою тележку с продуктами и инструментами. Я тут давно не был, наверное, лет десять. И сейчас добираюсь в обход на старой отцовской машине. Долго петлял сначала в лесу, потом после больших железных ворот по территории сада, прежде чем добрался до насыпи возле той дальней развилки, где-то находится наш участок. Здесь остановил мотор. Я знаю, что это место, перед доской с выцветшими объявлениями, просматривалась, как на ладони, со второго этажа нашего домика. Вышел, свежо, за высокими тополями в облаках потерялось солнце. Включаю сигнализацию без пикающего звука. Дальше непроезжая тропинка ведет меня к старой калитке. Домик стоит понуро с закрытыми ставнями, только застекленная веранда отражает закат.
ВЕЧЕР В САДУ. Садовый сезон еще не начался, но некоторые садоводы уже вовсю копаются на своих участках. А ведь еще не высохла земля после паводка. По дороге я решил остаться здесь на выходные и дождаться, пока мои родители не приедут на электричке. В этой берлоге, как я называю, можно о многом подумать, расслабиться особенно после вчерашней ссоры с женой. Когда мои попытки объясниться ни к чему не привели, она начала кричать: «Вместо того чтобы работой заниматься, зайчонка из пипетки тут кормишь! Ты не хочешь до сих пор по-настоящему зарабатывать. Все летаешь в облаках, думая, что так будет продолжаться вечно». Так начинается первая трещина на семейных отношениях. И тогда я просто сбежал, никого не предупредив. На старой отцовской машине.
До армии я так часто делал, если не сразу находил решения. Взрослые хватаются за грудки, а я прячусь за их спины и жду развития событий. Или внезапно появляются менты, пока мы, подростки, пьем пиво возле своего подъезда. Двадцать подростков на два мента - и кровь кипит. Пока «зелень» вступают в перепалку с представителями власти, я бегу прочь. Дворовые друзья, которые спохватывались меня, говорили потом, что это страусиная позиция, мол, она ни к чему не приведет, кроме потери уважения. Они так считали по молодости лет, но время показало, что я был прав. Теперь у них несколько отсидок за плечами и желание наконец-то остепениться. У меня чистая биография и это ностальгическое желание – реализоваться.
Трава начала всходить на грядках. Я занес привезенные вещи в домик, а сам обосновался на втором этаже, на длинной веранде, которая выходит к соседям. На этой просторной веранде было светло и уютно. Это первое, что поразило меня. Заходящее солнце заглядывало в ряд маленьких окон, занавешенных зеленой материей. Я поставил на журнальный столик початую бутылку вина, нарезал колбасы мелкими ломтями. Как и прежде, мне хотелось почувствовать полную расслабленность. Раскачиваясь на старой кресле-качалке, подумать о своем будущем. Но в место этого в моей голове хозяйничали совсем другие мысли. И я ничего не мог поделать. Пока ничего не мог поделать. Вспоминалось, что еще совсем недавно было все по-другому. Ох, эти старые добрые времена! Все в одночасье изменилось. Нас всех как бы поместили в колесо вместо белки. А эту белку куда дели, никто не знает. Настало время напрягаться, вкалывать, иначе клетка закружит нас как в мясорубке. Не мечты, а жестокая реальность окружила нас, а в голове у каждого одно – зарабатывать побольше денег. О, эти проклятые деньги!
Начало мая не балует хорошей погодой. Из леса над крышами садовых домиков доносится нещадное пение птиц, даже на нашем участке, среди распустившейся яблони прячется какой-то соловей, выписывающий коленца. Я рассматриваю зеленые шторы на окнах, но тут затренькал сотовый на поясе. Дворовый приятель Леха, который недавно отсидел за воровство, спрашивает, не составлю ли я ему компанию для вылазки на природу в это воскресенье.
- Я уже забурился на природе, - отвечаю я. - Сижу в саду и разглядываю пейзаж за окном.
- То сад, а то природа. Соглашайся. - пытается убедить меня приятель. - Сейчас на поле молодые зайцы бегают. Постреляем. А что там, на даче, одному сидеть?
- А с зайчиком сидел я вчера дома.
- С кем? С кем? - переспрашивает он меня.
- С зайчиком.
- Какой зайчик, кролик, наверное?
- Да нет. Этого зайца вчера я отбил от ворона, когда ездили за цветами для организации. Зайчишка молочный. Уже показал ветварчу. Ты же знаешь мое отношение к охоте.
- Не верю, как это было?
- Подъезжаем к «Цветам Башкирии». Смотрю, над полем ворон летает, нападает, поднял что-то, уронил. Вижу что-то живое, зайчик. Выбежал с палкой и отбил. У зайчонка еще зубов нет, кормлю пипеткой.
- После вороны он в костях-то живой?
- Живой, живой.
- А потом съешь или выпустишь?
- Выпущу. У меня дикий заяц жил до этого восемь лет. Когда его передние ноги парализовало, я отдал его на эвтаназию.
- Ну ладно, чудной ты, мы тут зайцев собираемся отстреливать, а ты, Дед Мазай, их спасаешь.
Вино подействовало не скоро. За окном просматривались несколько соседних участков, которых огибает старица реки. Выступающий в старицу участок соседки был уже обработан. Пахло лесом и речной сыростью. Кое-где зеленел озимый лук на ее грядках. Иногда из-за деревьев доносились перестуки вагонных колес. Поезда ходили редко. Отсюда, из этой веранды раньше я часто видел, как молодая стройная женщина с красивым немного смуглым лицом хозяйничала на своем участке. "Приятно смотреть, как работают другие, когда ты отдыхаешь". - появлялась в моей голове чья-то крамольная фраза, обрывок мысли - и я беззвучно улыбался сам себе. Пробуя на зуб предложение, я не находил в этом ни доли злорадства, а только свободу от всего суетного.
От мыслей отвлек шум приближающихся шагов. «Здесь». – прозвучит женский голос. На соседском участке появляется немного пополневшая соседка с авоськами в сопровождении худощавого и длинного мужчины, который одет в строгий черный костюм с галстуком. В руках у него гитара. Позвякав ключами, она исчезает в дверях напротив. Загорается свет в окнах и при входе. Через стекло веранды я вижу его. Мужчина в черном строгом костюме с галстуком и в руках гитара, в нерешительности он топчется у крыльца. Потом соскабливает грязь с обуви. Я наблюдаю за ним издали и невольно начинаю сравнивать с предыдущими мужчинами соседки. Теперь, значит, музыкант, худощавый мужчина, прячущий лысину под шляпой. Мужчина задержался, бросил окурок в сторону, огляделся вокруг и тоже шагнул в черный проем.
Через час, когда начало действовать вино, стало смеркаться. Вдруг все стихло, будто все птицы, куда-то исчезли в одно мгновение. Закрыв глаза, я тихонько раскачивался в кресле, погружаясь в сон. И мне снится, будто моя жена сидит рядом, и о чем-то говорит, но я ничего не слышу. Я лишь вижу, как раскачивается мое кресло, так со стороны, будто это уже не я, а кто-то другой. И тут до моих ушей доносится восторженный голос жены.
- У нас еще впереди большая прекрасная жизнь. – произносит она отчетливо, положив руку на мое плечо. – Как золотой век. Почему ты в это не веришь?
Рука у нее теплая. И по моему телу разливается какая-то нега. Мне так спокойно и хорошо. Но почему? Ведь я - семейный человек и у меня теперь есть семейные заботы и недавно родившаяся дочь. И надо серьезно думать и приспосабливаться, потому что в нашей стране постоянно проводится тяжелые реформы, что народ на заклание не может изменить ситуацию, потому что все выборы фальсифицируют. И никто за это ответственности не понесет. Куда все приведет, приходится только догадываться, и только дальше приспосабливаться. Может это я только так думаю, не так как все? Жена утвердительно кивает головой.
В большом колесе я бегу, как белка. Пот стекает ручьями, но мне все равно в жизни не удается свести концы с концами.
ЖЕНЩИНА. Наша соседка по даче Валия Аслямовна, но все ее зовут почему-то Валя. Ей уже давно за тридцать, но она еще симпатичная женщина. Женщины о ней рассказывают, что «она находится в постоянном поиске мужчин», но из этого ничего не выходит. «Какие нынче мужики пошли!» - часто она и к месту и не к месту вставляет в разговоре эту фразу, если натыкается на сопротивление своим желанием вас использовать. Садовые женщины все сделали для того, чтобы отвадить от нее своих мужей. Они не хотят, чтобы мужья работали в чужом огороде.
Пока я был без семьи, мне приходилось терпеть постоянные просьбы с ее стороны в помощи по хозяйству. Мне было трудно отказать, ведь я человек старой закалки. Если машут рукой, меня просят помочь, то я всегда останавливаюсь на дороге. Когда все другие пролетают мимо, стараясь не глядеть на горемыку, остановившегося на обочине с мигающим аварийным сигналом. Или даже злорадствуют, глядя в зеркало заднего вида... Конечно, с другой стороны было трудно ей отказать такой красивой молодой женщине, у которой голос открывал любой замок в мужском сердце.
Да и она сама, женщина, вполне предприимчивая, настойчивая и в меру хитрая, поэтому незаметно для себя оказываешься, что работаешь у нее на участке, выполняя всю мужскую работу по ее саду. А сегодня хочешь - не хочешь, приходится думать. А от постоянных мыслей о жизни исчезает всякая романтика былых отношений. Ведь так бывает, когда человек взрослеет, когда, армия оказывается позади; приходишь на гражданку, а вся одежда, что носил раньше, вдруг не подходит. Люди кажутся, совсем иными, как будто сдирается с холста яркая краска, и перед глазами предстает то, что было в основе, на чем действительность пыталась нарисовать замечательную картину. И тут сама реальность становится такой неприглядной! Вот тогда я стал меняться, круто меняться. Я будто снял розовые очки и посмотрел вокруг совсем другими глазами. Что же мне такое открылось? Почему-то первым делом я представил того сукина сына, который сделал ей дочь, а сам через год исчез в неизвестном направлении. И ей всегда казалось, что очередной «свежий кавалер» решит все ее проблемы в жизни. Дочь подрастала, впитывая от матери такое же отношение к мужчинам.
Теперь мне думается иначе, что Вале просто не суждено повстречать нормального мужика. Жизнь меняется. Вокруг надежных, хозяйственных мужчин становится все меньше и меньше. Я не стал ей кандидатурой. Когда приехал из армии, она зашла в гости, села, напротив, за столом и уставилась. О чем она думала? Разговор не получился, потому что раньше знал, что мы совершенно разные люди. Недавно на обычные сетования своих подруг, что нужно бы ей мужчину завести, и он бы ей помогал по хозяйству, да и по саду. Очередной раз она призналась:
- Вроде у меня появился один.
- Свежий кавалер что ли? – Спросили хором подруги. Так среди подруг было принято называть мужчину, который согласился бы на первое свидание. И давал какие-то надежды.
- Кто же он? – допытывалась техничка Клава. – Или опять будешь скрывать.
- А что скрывать? – не утерпела Валя. – Что скрывать! Он музыкант, на рояле играет в нашем привокзальном ресторане. Сегодня обещался зайти ко мне в гости.
Может как-нибудь сойдутся, порадовались за нее подруги после этого разговора. А Валя ушла за стойку, где принялась усиленно протирать посуду после мойки, прежде чем отпустить очередного покупателя.
МУЖЧИНЫ В ЖИЗНИ. Я помню, их было немного – три, но каждый оставил глубокий след: нереализованную мечту о любви до гробовой доски. Как они говорили ей: «Пока смерть не разлучит нас!»
Она подает на стол, пока свежий кавалер, худощавый музыкант, сидя за небольшим столом под лампой настраивает гитару. Она предпочитала всегда сильных и здоровых мужчин, но этот, третий, как-то пробрался в ее сердце, не соответствуя ее идеалу. На небольшой эстраде играя разными музыкальными инструментами в привокзальном ресторане, он часто бросал в ее сторону взгляды, пока однажды не подошел к ней под конец работы. Что привлекло в ней? Стройная фигура или симпатичное личико, всегда с интересом смотревшее каждый его номер. После большой выручки от заказов разных песен, у него появилось желание с нею встретиться. Музыкант предложил посидеть остаток вечера у него. Она согласилась, не зная как убить вечер в эти зимние морозы. Он живет далеко от станции, в частном доме у подножья холма. Они добирались туда пешком. Снег скрипел под ногами. Он был оживлен, предупредителен, много рассказывал о себе и ни слова о музыке. Несмотря на то, что она по дороге озябла, ей вскоре показалось, что она влюблена. Музыкант по дороге купил ей свежие розы, ее любимые цветы.
Помнится, что первый был больной демобилизованный солдат, афганец, светлый парень, от которого у нее осталась дочь. Назвали Настей. Весь больной, он каждый год месяц лежал в профилакторий для афганцев, где проходил курс лечения от какой-то странной болезни. Здоровый человек гнил изнутри. Он мало об этом рассказывал, но вскоре не мог ее удовлетворить, запил. И я его случайно встретил в другом районе с новой, какой-то светловолосой девицей. «Ей ничего не говори!» - бросил он мне, когда я с ним разминулся.
Второй был охранник, здоровый мужчина, черненький, пытался утвердиться на глазах дочери и переборщил. Валя, знойная женщина, всегда притягивавшая разных мужчин, почувствовала впереди нехорошее завершение их отношений. И он признался, что женат, но не живет с нею.
Мне сейчас трудно сказать, сколько мужчин попало под ее очарование, но находится обязательно какая-то причина, которая срывает в самый последний момент их помолвку. И мужчина сбегает. Она начала бояться и беречь отношения с мужчинами. Когда появился в ее жизни музыкант, она опять размечталась. «О, этот свежий кавалер будет у меня дольше!».
- Край, далекий край, где нас с тобою встретит любовь. - доносится вскоре голос музыканта под собственный аккомпанемент гитары. Какая-то попсовая песня.
И свет над их входом горел всю ночь, освещая грядки возле ее окон.
ЛЯГУШКА-ЦАРЕВНА. Соседи постепенно укладываются, но тут на передний план выходят бесхвостые земноводные лягушки из подступающих болот и начинают симфонию. Так разносится каждой весной над старицей и садами лягушачие звуки с переливами. Садоводы к этому привыкли, понимая, что лягушки-самцы привлекают самок, используя специальные музыкальные инструменты - это парные резонаторы на концах губ. Я беру бинокль и вижу под ярким светом луны – одна с водянистыми глазами подпрыгивает к другой лягушке. Болотная симфония не умолкает даже тогда, когда происходит спаривание - и с такой же музыкой. Самец-лягушка любит единственную позицию сзади и не экспериментирует. Любовь заканчивается через несколько дней икрометанием. А что вы ожидали? Не запуском космических ракет, а икру мечут, а потом «музыканты» размножаются…
Или напишем по-другому, старица из года в год все больше заболачивается, все это происходит рядом с нашими садами. Мне-то лягушки не мешают, но вот свежий кавалер, оказывается, не любит их. И через некоторое время выбегает из садового домика в одних черных семейных трусах. Лицо такое разъяренное! Вижу, парень стоит худощавый, но крепкий. Точно, без кепки у него лысина на голове, большая такая. О чем-то они разговаривают? Он, видать, злой и трахучий.
- Я не могу при этих лягушках. - громко оправдывается он перед ней с гневным голосом. Она высовывается в окно.
- А что делать? - оправдывается она, показываясь в одной сорочке. И я вижу, что под сорочкой проступают налитые груди и черный треугольник ниже пупка.
- Сейчас я их хор разгоню! - отвечает свежий кавалер и появляется в треугольнике света под фонарем с большим шестом, который отодрал от нашего забора.
- Зачем тебе это? - спрашивает она, пытаясь прочесть его мысли.
- Увидишь. - И начинает он бить этим шестом по поверхности воды. Лягушачий хор затихает. - Вот видишь, я тебе говорил. Это самый эффективный способ прекратить любой концерт.
И он возвращается в домик и закрывает дверь за собою дверь. И скоро гасится лампа в окне. Все тихо. И я вроде слышу приглушенный разговор сладкой парочки, а потом возня и скрип старой железной кровати.
Но тут еще сильнее слышны лягушачие голоса. На передний план выступает какой-то резкий голос, потом издали еще второй, другой мягкий, и через минуту симфония опять повторяется. И с новой силой.
Резко включается свет в окне и в дверях появляется разъяренный свежий кавалер нашей соседки. Она уже слабо пытается его остановить. Отчаялась удержать.
- Да брось ты их! - говорит она, закутанная в простыну и подошедшая к окну.
- Так мы с тобою никогда не кончим! - отвечает он ей.
Свежий кавалер со своим длинным шестом быстро проходит вдоль берега. До меня доносится звук падающего шеста о водную гладь. Резкий звук и звонкий шлепок, резкий звук и глухой удар. Брызги летят в разные стороны.
- Сейчас я дам вам тут концерты устраивать. - слышен возмущенный голос свежего кавалера.
Концерт после усиленного обстрела палкой, конечно, прекращается. Устанавливается странная тишина в саду. Лишь свежий кавалер не прекращает молотить палкой гладь подступающей старицы. Он проходит раз десять со своей длинной палкой вдоль берега. Прежде чем опять исчезает в дверь и гасится свет в соседей даче. На этот раз они долго переговариваются, прежде чем их кровать опять заскрипела.
Но тут от монотонности и бесконечности скрипа я заснул. Свежий воздух, усталость сделали свое. Сквозь сон я еще не раз слышал методичные удары по воде свежего кавалера. И потом вижу, что он подготовил динамит, поджег фитиль и бросил далеко в старицу. Наутро будто я прогуливаясь по берегу и замечаю много белых лягушачьих одежек. Вот и все, что осталось от лягушачьего хора. Они лежали тут и там. И тут обратил внимание возле одной необычно большой лягушачьей кожи, будто бы лежит маленькая царская корона. Блеск от драгоценных камней. Я протираю глаза, нагибаюсь, чтобы рассмотреть получше.
- Это не трогайте! – кричит Валя из окна и поясняет. - Вот такая неприглядная картина!
- Они же хорошо уничтожают комаров. - возмущаюсь я. - А у нас, как вы знаете, здесь самое настоящее комариное место. Теперь комары нас закусают. Жития не станет от них.
Музыкант стоит рядом, опустив голову, как мальчик, и тоже рассматривает мертвых лягушек.
- Может среди них была твоя царевна-лягушка? – говорит ему Валя, а про себя думает «И что я в нем нашла? Вот Коля перед ним лучше».
- Хм. – отвечает музыкант, у которого появилось на лице хмурое выражение. – В этом-то болоте? Царевен не бывает!
Музыкант оказался тем, кто о любви поет с утра до вечера. Но коснись дела каждодневной заботы, такие исчезают, как звук в микрофоне после концерта. Вот такие мужики пошли!..
УТРО. Утром появились родители. Сначала я услышал шум внизу, потом голос отца: «Он здесь. Машина оставлена возле съезда». Родители возятся там внизу с ключом от замка, потом на первом этаже, а жена появляется с задумчиво-ищущим лицом на веранде:
- А вот ты где? Коленька, а мы тебя обыскались. Твой сотовый не работает. – жалуется она, рассматривая вокруг. Тут журнальный столик, заваленный высохшей кожурой от колбасы. Пустая винная бутылка валяется под ним. - И зачем ты так делаешь?
- Что так делаю? – смотрю я на нее исподлобья.
- Думали, что ты у друзей. – переходя на лепет объясняет она, обнимая меня сидящего в кресле качалке, закрытого пледом. – Позвонили, а все отрицают, что вообще ты был у них. О чем мне думать? Алексей на охоту собрался, тебя спрашивал…
Потом я оделся, спустился вниз и вышел на воздух - сразу почувствовал свежесть утра. Пока родители готовят стол из принесенных продуктов, мы с женой отправились на прогулку вдоль старицы. От воды все так же несет сыростью, по глади катятся облака тумана. Она рассказывает о своем решении, и натыкается на первую лягушку.
- Что же это такое? – вырывается у нее из груди, и ее брови идут вверх, на ее лице недоумение.
Мы склоняемся над распластавшейся лягушкой белым пузом к верху. И задаемся вопросом. У лягушки конечности в разные стороны. И какое-то скособоченное выражение. У меня комком в горле подступает жалость.
- Там лежит одна, здесь еще лежит другая. – удивляется она, проходя дальше и видя еще одну лягушку перевернутую белым брюхом к верху. – А вон там еще и еще… Кто же тут убивал столько лягушек?
И тут я вспоминаю, что ночью слышал удары шестом по озерной глади и шум разлетающейся воды.
- А вот что. – объясняю я. – Был у соседки Вали вчера свежий кавалер. Какой-то музыкант из привокзального ресторана. Ему не понравилась лягушачья симфония. Вот он и прошелся шестом по озеру.
Соседей не видать: они с утра ушли на электричку. И я показываю жене, как это происходило, о чем они разговаривали при этом. Мне почему-то вспомнился прошлогодний, чудный день, который мы провели с нею на пляже. Лишь один случай омрачил наше купание. Заметив плывущую по глади воды змею, местные мальчишки школьного возраста взяли палку; бежали вдоль берега и били по воде. Так бы и продолжалось, пока рядом не выросла полная женщина в светлом платье, которая начала отчитывать мальчишек громким, поставленным голосом: «Она же живая, а ты палкой. А если тебя так же этой же палкой. Больно?». Мальчишки стояли, опустив головы. На обратном пути, мы заметили тогда валяющуюся на берегу необычную толстую черную веревку, в которой признали змею, убитую мальчишками.
- А где твой ноутбук? – вдруг спрашивает жена, рассматривая распластавшуюся лягушку. И я думаю, какая связь между лягушкой и ноутбуком? О чем она вообще думает? Может о каких-то женщинах, которые прячутся в сарае. Но когда рассказываю о музыканте и об этих лягушках, она успокаивается.
- А ноутбук я оставил в машине. – я вспоминаю ее вопрос и отвечаю. – Ехал сюда продумать сюжет романа «Тоска по Солнцу». А все время просидел в темноте, попивая вино и качаясь в кресле-качалке - и вдруг нахлынули воспоминания из личной жизни, пока не услышал, как сосед шестом бьет по воде.
Пьяный я был уже, поэтому не стал выглядывать в окно, и не заступился, как та смелая женщина-педагог, кинувшаяся защищать змей.
- Я думал все о тебе. – внезапно для себя говорю ей. – Лежал в темноте, в кресле, и все думал о тебе.
Она обнимает меня, и мы возвращаемся в садовый домик, где над газовой плиткой, склонившись, колдует мать, а отец гремит в кладовой садовым инструментом.
Днем натыкаюсь на Валю, она спешно возвращается со станции с продуктами. Поздоровалась, разминулись.
- Провожали свежего кавалера? – замечаю в след, разглядывая ее погрустневшее лицо.
- Да, после вчерашнего концерта он просто сбежал. - запальчиво бросает она, не останавливаясь. И до меня доносится ее объяснение - Ему здесь не понравилось. Оказалось, что музыканты до ужаса не любит лягушачие концерты...