Жара. Чарли прячет взгляд за солнцезащитными очками.
Скучает, злится – здесь излишне ярко для неё. Но вот сама жара другое дело – это кокон, позволяющий ей укрыть слишком чувствительную кожу в обволакивающем тепле.
Чарли утешает то, что скоро наступит период тех ночей, когда в жарком безветрии создаётся иллюзия таяния мира. Тогда ей кажется, будто она погружена в толщу безграничных тёплых вод трёхмерного пространства-океана, где её не коснётся ни время, ни чуждые, чужие мысли тех, кем заполнен данный срез реалии. Грёзы тогда становится ближе и, их никому не спугнуть, а большего от этой жизни Чарли и не надо.
Чарли часто думает о красоте, это её любимый предмет спора. Где начало её, где конец, чем оттенены грани? Вечна она или текуча, как время, должно ей быть хрупкой, либо сильной?
Конечно вечна, естественно хрупка, как момент вечности. Красота должна заставлять чувствовать, отсюда её неприкосновенность и трагизм. Она должна даже из памяти исчезать, чтобы после тронуть душу с удвоенной силой.
Чарли не любит то, что понимают под «простой красотой», она называет это «примитивностью». Она предпочитает простому очарованию природных ландшафтов усталые изыски городской архитектуры, как вычурность декаданса ясности чистого стиля. Её удивляет то, что мало кто замечает в измученных урбанистических образах городов подлинную невинность – застенчивую, хрупкую улыбку трагической эпохи.
Когда её кожи касаются волны разогретого воздуха, какие возникают лишь на плоскости южного лета, где раскалённый асфальт заставляет дрожать скупую влагу, превращая окружающее пространство в силиконовое марево, Чарли позволяет своему разуму погрузиться в приятную иллюзию того, будто стенки мира оплавляются, и в них вот-вот образуется трещина. Возможно, эта трещина окажется достаточной, и она сможет, ни кем не замеченной, проскользнуть в неё и навсегда потеряться. А там, в пустоте неизвестности, Чарли разрушит свою память, распылит тесное тело, оставив лишь то, что считает красивым – хрупкий кристалл из серой слюды, в лабиринте трещин которого затерялось её имя. Имя лишённое определённости.
Жара нагревает ветер, пространство сжимается, уплотняясь и уплощаясь и, Чарли кажется, что можно просто протянуть руку, чтобы коснуться его запредельности. Только там, за тенями тайны, она сможет познать окраины декаданса своей души, или, увидеть, то, что её душа - тоже иллюзия.
Город ждёт, Чарли отгораживает взгляд солнцезащитными очками и выходит из дому, чтобы создать иллюзию собственного существования. Она продавливает худым телом горячий воздух и куда-то движется. От дома до остановки ровно полтора трека – это подсчитал плеер. Сплошной детерминизм.
Чарли знает о себе простую, безжалостно ясную правду – в мире нет никого, кто смог бы заставить её изменить своё мнение и вкус. Она знает это потому, что никого не любит - никто для этого достаточно не красив.