она выходит курить под карниз у черного входа. она совсем не хочет курить, но сидеть в пыли офиса и слушать вечную болтовню опостылевших девиц уже просто невозможно.
и потом, под карнизом всегда случается что-нибудь интересно. позавчера, например, на нее упал какой-то смешной дядька в помятом пиджаке. вот так шел-шел и упал. прямо-таки рухнул в объятия. не поблагодарил, правда. и выглядел каким-то удивленным. но все равно: кого-нибудь спасти - это всегда приятно.
а на той неделе вообще смех был: девочка-попугайчик, семнадцатилетняя вертихвостка, видать, курьер какой, заблудилась и спросила, не шестнадцатый ли это дом. это она, конечно, не у нее спросила, а сама у себя. и ответа со стороны не услышала, но как-то поняла, что именно такой дом и есть.
девчушка выдохнула, встала ровнее, расправила и пригладила перышки, закурила.
за пять минут сигаретного задымления она успела рассказать попугайчику, как найти офис, в который та так долго бежала, и как там себя вести с охраной - она это знала на зубок, потому что это ее офис и был. попугайчик упорхнул, не ответив ни слова, а она все стояла под козырьком и радовалась собственной нужности.
и вот сейчас она курит уже третью сигарету и мучительно не хочет обратно в пыль. на улице чудный дождь и морок, и хочется дышать и еще больше - жить. вот только ничего не случается, почему? неужели так и не удастся никого спасти?
день медленно ползет к концу, и кажется, что утро было сто лет назад. она знает, что придя домой, первым делом бросится, не снимая куртки, на незастеленную кровать. мама всегда ругала, когда на кровать ложились в верхней одежде. но маме уже все равно, а она так устала. хорошо вот так поваляться минут десять, с закрытыми глазами, не раздеваясь, вообще не шевелясь. какие же дуры работают с ней вместе...
положенные десять минут перетекли в двадцать, потом силы нашлись только для того, чтобы дотянуться до прикроватного столика и взять неверной рукой сигарету. ох, видела бы мама. она, конечно, ничего не говорила о том, чтобы курить в постели. но мама не знала, что дочь курит. а теперь и не узнает. никогда.
ни-ко-гда. гда. где... где все, вообще? она уже отдохнула, можете начинать звонить и говорить: милая, пойдем в кино.
но никто не позвонит, и она это тоже знает. как знает о пустом холодильнике, о неполитых цветах, о горе посуды в раковине. все это было в таком состоянии уже почти неделю. она все никак не могла заставить себя что-то сделать дома после той дурацкой аварии. она тогда на момент подумала, что ее и вправду насмерть сбили.
и, главное, водитель этих белых жигулят вообще невменяемый попался. щупает ей пульс, глаза открытые еще шире приоткрывает грязными пальцами, сердце выслушивает неумело - и даже не слышит, что стучит, идиота кусок, честное слово. долго он с нее тогда не слезал, а потом вызвал кого-то, пока ехали - она и ушла себе. ну не судиться же с ним, ей-богу. тем более, что она таки осталась цела, только нос поцарапала и живот до сих пор побаливает. странно так - как будто дыра там. но она сто раз в зеркало гляделась, при электрическом свете и при дневном - нет там дыры. что ж так болит-то?
а в понедельник опять на работу. с ней, конечно, никто не здоровается. вот эту самую неделю. девочки - да, не подарок, дуры дурами, но здороваться никогда раньше не забывали. а тут - на тебе.
выходные прошли вяло и как-то опять нестерпимо долго. кому ни позвони - все только и знают, что кричать - алё, алё... как будто не слышат ее или других слов не знают.
...на ее рабочем месте кто-то сидел. кто-то незнакомый.
- здравствуйте, - поздоровалась она. мама учила быть вежиливой, не то, что эти дуры.
не слышит. заработался, что-ли?
- доброго Вам утречка! - сказала она громче и почти на ухо занимавшему ее место мужчине.
да что ж такое-то?
- извините, но Вы на моем месте сидите!
опять тишина...
- а что случилось с прежним инженером? - неожиданно спросил мужчина у дур.
с каким таким прежним?! меня уволили, а я не в курсе, так что-ли, получается? вот ведь бред.
- ох, даже и не спрашивайте. мистика какая-то. она с работы шла, а ее на тихом-тихом перекрестке удар хватил. к ней подбежали добрые люди, пытались помочь, скорую вызвали, но ничего не смогли сделать.
потом только на вскрытии показали, что она беременная была. сама, наверное, еще не знала, трех месяцев не было еще. и там, в общем, что-то не так пошло, всякие странные реакции - не то ребенок ее убивал, не то она ребенка. да только у нее галлюцинации начались, совсем невменяемая стала. знаете, что она последним нарисовала на чертежном ватмане? автомобиль, сбивающий женщину. ее саму.
ой, говорю же, дуры. ну какой это был автомобиль?! это облако было. об-ла-ко. а на нем - мы с мамой. болтаем о море.