Для Петра
(сказка на ночь)
Во вторник на станции метро «Площадь Революции», там, где заканчиваются устрашающие и обольстительные статуи титанов, и тянет тревожным ветерком из черного туннеля, - словом, «у последнего вагона», сидели двое. Время, представленное оранжевыми электронными цифрами, неумолимо пожирало само себя, и дело шло к часу ночи. Хочется патетически воскликнуть: «Пуста была станция в этот поздний час!», и понизить голос, сразу дав понять, что речь пойдет о вещах темных и таинственных. Ох, как хочется! Но нельзя, нельзя, ибо автору, как и вызванному по судебной повестке, надлежит говорить правду и ничего, кроме правды.
Итак, по перрону метро моталось, бездельничая, десятка полтора людей, занесенных сюда разнообразными причинами. Точности ради надо признать, что большинство из поздних метропутешественников пребывали в состоянии некоей умственной расслабленности, причиной которой иногда служит алкоголь, иногда – родовая травма. Отличить по виду одну категорию этих несчастных от другой не представляется возможным, а принюхиваться противно. Но те, о которых пойдет речь дальше.… Утонув в глубинах скамеек, спроектированных каким-то мизантропом с целью затруднить процесс вставания с них, сидели двое: молодой человек атлетического сложения и девушка без особых примет, за исключением зажатой в руке бутылки пива. Эти двое были полностью погружены в беседу, точнее, в спор; видимо, тема его была животрепещущей, потому что собеседники, шипя друг на друга, совершенно ничего вокруг не замечали.
- А я тебе говорю, - мрачно уставив младенчески-голубые глаза на девушку, сквозь стиснутые зубы говорил парень, - нельзя влюбиться в незнакомого человека! Надо поговорить, понять…
Тут его собеседница махнула пивом и зашипела:
- Что ты понимаешь?! Сам влюбиться не можешь! Это же полет, счастье! На кой черт мне с ним разговаривать, если он красивый?! На кой?!
- Да он идиот! Это же по лицу видно! Он же из Рязани!
- Нет, при чем тут Рязань, а?!
- Ты его совсем не знаешь! А если он придурок? А если он дебил?
Девушка расстроилась и в растерянности шмыгнула носом.
- Ты думаешь? – тревожно спросила она и протянула: - Вот жалко будет…
Парень пару секунд смотрел, как она беспокойно глотает пиво, а потом сказал:
- Ладно, не расстраивайся, может, обойдется, - и ободряюще потрепал ее по руке. Тут же брови его снова насупились, и он проворчал: - И все равно он мне не нравится.
- Тебе никто не нравится, - парировала его собеседница.
Из туннеля донесся шум поезда, и собеседники, бросив спор, принялись выбираться из цепкой хватки скамейки.
- Позвони сразу, как только приедешь, - напутствовал парень, пытаясь перекричать гул подошедшего состава. Девушка кивнула, зашла в вагон и через секунду пропала вместе с поездом, унесшимся куда-то в темноту туннелей. Молодой человек постоял немного на опустевшем перроне, а потом, тряхнув головой, уверенно пошел к переходу.
«Дебил, дебил.… Сразу – дебил. Я же не разговаривать с ним собираюсь…» – вот что думала девушка, преодолевая тяжкий ночной путь до дома. От метро ее подбросил безобидный частник, в лифте не случилось маньяка: ничто не отвлекало ее от собственных мыслей. Зайдя в квартиру, она первым делом вскрыла последнюю бутылку пива, бережно сохраненную в сумке, и принялась раздеваться, бродя по квартире с пивом в руке, и бросая вещи там, где их удавалось содрать. В ванной она облачилась в халат и, не выпуская бутылки, направилась к телефону, все еще бормоча не то аргументы, не то оправдания, и тут…
В маленькой прихожей висело большое зеркало. Проходя мимо него, девушка по привычке, которую смело можно называть безусловным рефлексом, кинула на себя рассеянный взгляд. На себя-то на себя, но как раз ее в зеркале и не было, а был там здоровенный красавец, мрачный и очень злой на вид. От неожиданности девушка резко встала на месте, расплескав порядочную дозу пива, и (что вполне естественно) уставилась на неожиданное отражение безумным взором. Попробуйте представить себя в такой ситуации. Вы спокойно, даже безмятежно заглядываете в зеркало, и вместо старого, доброго, втайне нежно любимого себя вы видите не только другое существо, но и существо диаметрально противоположное. Мало того, как раз в этот момент вы размышляете о перспективном с половой точки зрения знакомстве, и, возможно, даже с восторгом думаете, что ваша внешность сыграла не последнюю роль при образовании тех самых перспектив. И что же! В один миг вы вынуждены не только в корне пересмотреть возможность этого знакомства, но так же поставить под сомнение собственную половую ориентацию, целостность рассудка и многие, многие другие основополагающие жизненные факторы. Короче, вам кажется, что вы рехнулись.
- А-э? – с открытым ртом спросила девушка неизвестно у кого. В этом коротком звуке в данный момент и выразилось все написанное выше. Блондин в зеркале, услышав это, помрачнел еще больше, и на лице его отразилось нечто, похожее на гадливость. Девушка все еще стояла с расслабленной челюстью, когда красавец решительно стиснул кулаки и ринулся всем телом на зеркальную поверхность.
Жуткий звук бьющегося стекла, удар и крик – все это заняло не больше секунды, и в результате на полу, буквально у ног девушки, густо усыпанный стеклом, валялся мрачный красавец-блондин, не подающий признаков жизни. Зеркало погибло безвозвратно, и то же самое, как ей казалось, произошло с ее рассудком. Я даже не знаю, что было самым ужасным: ярко выраженная реальность блондина или пустая рама зеркала, мирно висящая на стене. На стене! Не было никаких шансов на то, что за зеркалом все это время было хоть немного пустого пространства. Стена, прочная, бетонная, может быть, даже несущая стена дома. Рука девушки внезапно затряслась, щедро, по всем правилам, делясь с гостем лучшим, что было, то есть пивом, а сама девушка почувствовала, что реальность как-то расплывается у нее перед глазами, застилаясь благодетельным туманом… «Ага», - подумала она. Что «ага» - я не могу сказать, потому что ровно в этот момент сварливо зазвенел телефон.
«Если он очнется, я сойду с ума! Прекрати звенеть, прекрати!» – вихрем пронес-лось в голове у девушки, пока она, почти не касаясь пола, летела к аппарату. Схватив трубку, она шепотом закричала:
- Помогите!
- Что?! Что там?! – заорал так, что можно было услышать в комнате, не касаясь телефона, парень. – Что произошло?! Женя! Что?!
- Перестань орать! – истерическим шепотом взвизгнула девушка. – Звони в милицию!
- Как?! Я же с тобой…
- Черт! Черт! Подожди секунду!
Женя метнулась к двери комнаты, беззвучно захлопнула ее и в секунду заперла замок. «А я еще на маму злилась за замок!» - мелькнуло и пропало раскаяние. «Правильно злилась! Что за замок – одним ударом можно сорвать!». Снова подскочив к телефону, она, задыхаясь, шепотом в минуту рассказала все, что произошло. На том конце Москвы, где обретался Петр, царила тишина.
- Ты еще тут? Эй? – чуть слышно крикнула она, цепенея при мысли, что все по-шло по западным сценариям, и телефон блондин уже обрубил.
- Да, - и опять тишина.
- Что делать? Делать что?
- Ты заперлась? – как-то слишком спокойно спросил Петр.
- Да.
- Можешь выйти из квартиры?
- Он поперек порога лежит. Я боюсь.
- Сиди там. Не выходи. Я еду. Не.… В общем, я еду.
В трубке раздались гудки, а в прихожей снова зазвенело стекло. Гость пришел себя.
«Боже мой, Боже. Спаси, Господи. Кроме тебя некому. Господи», - молилась Женя, слушая, как пришелец шляется по квартире. Сначала, видимо, он долго отряхивался, освобождая себя от лишнего стекла, а потом энергично принялся за поиски живых. Вот-вот он должен был начать ломиться в дверь, и в парализованном мозгу девушки вспыхивали и гасли какие-то жуткие планы: выбросить из окна стол для привлечения внимания прохожих (какие прохожие в два ночи?), выброситься из окна самой для тех же целей (восьмой этаж – можно будет перестать волноваться), залезть под диван, позвонить в милицию (железная дверь. Будут взрывать, а блондин тем временем доберется до нее), напасть на блондина неожиданно.… От резкого рывка затряслась дверь, и ключи печально звякнули, пророча несчастья. Женя схватила за гриф гитару, бросила ее, ухватилась за диван и принялась толкать его к двери. Тяжеленная мебель не поддавалась, замок скрежетал, уступая усилиям мрачного блондина, и пиво испарялось из организма девушки с пугающей скоростью. Панический ужас, как водится, придал ей сил: диван сдался, и, зацепившись за что-то только раз, Женя вплотную придвинула его к двери, обеспечив себе относительную безопасность. Отдуваясь и дрожа, она повернулась, чтобы закрепить свою победу, то бишь приставить к двери еще что-нибудь.… И закричала диким голливудским криком из фильма ужасов. На том месте, где раньше стоял диван, среди пыльных комков и каких-то обрезков лежал блондин без рубашки и без брюк, в одном белье. Сложенными на груди сильными руками он сжимал какую-то книжечку, похожую на паспорт, а выражение его лица было умоляющим.
Кто не слышал, как визжат женщины? Этот звук выключает волю и разум. За дверью мгновенно наступила тишина, а лежачий блондин непроизвольно поморщился. Дыханию Жени настал предел, и визг прекратился по естественным причинам, и по тем же причинам чуть не прекратилась ее жизнь, поскольку вздохнуть снова она смогла лишь через некоторое время, когда лицо ее уже слегка посинело. Потекла, как варенье через край банки, липкая пауза, наполненная лишь яростным сипением девушки, восстанавливающей дыхание. Естественно, когда ты внезапно понимаешь, что, не дыша, можно беспокоиться уже только о душе, тебя будет, прежде всего заботить поддержание этой, смею сказать, основополагающей функции организма, и на все остальное, включая мрачных зазеркальных блондинов, тебе будет, в целом, наплевать. Но постепенно, по мере того, как кислород все более регулярно поступал в легкие, восстанавливая деятельность мозга, до Жени начинал доходить смысл или, скорее, бессмыслица происходящего, тем более что пришелец за дверью возобновил свои усилия, а блондин на месте дивана приподнялся и жутким шепотом сказал:
- Не открывайте ему!
И этой фразой он чуть совсем не свел с ума девушку, в голове которой, и так уже травмированной последними событиями, не смогла уместиться мысль, что кто-то принял ее поведение с визитером из зеркала за гостеприимство. Но, поскольку взгляд диванного блондина был умоляющим, а сами глаза – вытаращенными, что не увеличивало привлекательности его лица, Женя сочла за благо считать, что из них двоих ненормальный все же он.
- Вы псих! – просипела она, а потом, мгновенье подумав, опять отдала дань голливудским шаблонам: - Убирайтесь отсюда!
Надо сказать, что эти двое явно стоили друг друга, и, располагай они достаточным количеством времени, могли бы дать сто очков форы любому безумному диалогу, но тут опять вмешался и все испортил блондин за дверью. Не знаю (хотя мне и полагалось бы это знать), разбежался он или нет, но, прослушав данный разговор, он ударил в дверь с такой силой, что один из косяков, тот самый, в который был врезан замок, вдруг обреченно треснул и тут же отделился от дверной коробки. Одновременно с этим диван, раздирая паркет, поехал назад, поглотив под собой ноги испуганного блондина, и дверь слегка отворилась. В ту же секунду в отверстие просунулась могучая рука, окончательно отодрала косяк, засыпав пол щепками, за ней втиснулось здоровенное плечо, и мрачный гость принялся деловито отжимать дверь. Блондин на полу едва только завидел мощные формы нападающего, по мышиному пискнул и попытался накрыться диваном, что, естественно, было только на руку зазеркальному бандиту. Уже через пару секунд визитер отодвинул диван настолько, что почти совсем запрятал под ним своего двойника; естественно, он попытался пролезть в проделанное отверстие, но тут очнулась от ступора Женя. Зажатая между отрывающейся дверью справа, стеной слева и диваном спереди, она не могла принять участия в событиях. Конечно, она попыталась надавить на открывающуюся дверь, но силы были слишком неравны; когда же отведенное ей жизненное пространство уменьшилось уже до крайности, а в комнате показалась часть непрошеного гостя, она возмущенно треснула его по плечу и тут же зашипела от боли; такое вопиющее коварство противника, естественно, возмутило ее, и она всем телом повисла у него на плече, одновременно крича во все горло:
- Пошел вон! Пошел! Убирайся, гад! Да этот замок еще моя мама поставила! По-шел отсюда!!
И так далее, и тому подобное, в целом нечто совершенно бессмысленное, но все же действенное, поскольку блондин перестал корчить гримасы двойнику, у которого из-под дивана уже торчала только голова с крепко зажмуренными глазами, и обратил свой раздраженный взгляд на Женю. Не скажу, чтобы между ними про-бежала хоть искра симпатии; блондин уже протянул руку к нежному горлу девушки, и брови его сосредоточенно нахмурились, словно он собирался заняться не очень приятным, но все же нужным для всеобщего блага делом. Вообще, по его поведению можно было судить, что человек (человек?) это добросовестный, и если уж берется за что-то, так работает всерьез, не отвлекаясь; и волосы встают у меня на голове дыбом при мысли, чем могло все это кончится для моей героини, но тут… в дверь позвонили.
- Ага! – в совершеннейшем запале закричала Женя. – Ага!
- Чего «ага»? – поинтересовался мрачный блондин, не донеся руку до ее горла.
- Ага! – видно, не в силах остановиться, еще раз крикнула девушка. – Это мой друг! Каратист! Черный пояс! Весной получил! Убьет тебя! – на этом запас воздуха опять закончился, и пришлось временно умолкнуть. Однако, по лицу девушки было видно, что она сказала еще далеко не все и собирается продолжить, как только удастся немного подышать.
- Ага! - удовлетворенно и зловеще произнес разбойник из зеркала, позорно прибегнув к плагиату. – Посмотрим.
И, не издав больше ни звука, он совершенно по медвежьи сгреб Женину руку и моментально извлек девушку из-за двери, заставив ее пройтись по дивану. Судя по всему, одна из ножек этой преклонного возраста мебели, покоилась на какой-то из частей трусливого блондина, потому что он помертвел лицом и что-то сказал. Что он сказал – предлагаю догадаться читателю; но на злодея этот стон произвел очень странное действие. Он вздрогнул, кинул встревоженный взгляд на торчащую из-под дивана голову, а потом в ярости обеими руками оторвал Женю от пола и принялся трясти, приговаривая:
- Ты что, осторожней не можешь, корова такая? Ты видишь, что ты наделала? – и все это под непрестанный вой дверного звонка. Наконец, не то устав (что маловероятно), не то разъярившись еще больше, он разжал руки, уронив девушку на пол, решительно бросился к входной двери и, одним поворотом открыв замок, распахнул ее.
«Ну, все», - печально пронеслось в голове у Жени. «Бедный Петя! Теперь точно придется ему костюм покупать. Не хоронить же в джинсах.… Говорила я ему – купи костюм, так нет, «сотовый телефон, сотовый телефон»! На что ему теперь сотовый? Вот точно, пока гром не грянет…»
В оправдание Жени надо заметить, что, пока подобные грустные мысли одна за другой мелькали в ее голове, сама она, не мешкая, вскочила на ноги и кинулась за мрачным красавцем, без сомнения решив вступить в жестокую схватку за друга. Но к ее величайшему удивлению за дверью оказался вовсе не Петр, а Женин сосед Игорь, причем в состоянии, близком к аффекту. Ранняя его лысина блестела от пота, глаза метали молнии, зубы скрежетали, а в руках он сжимал рубашку и брюки точно такие же, какие были надеты на красавце-разбойнике из зеркала.
- Где он?! – вопил Игорь на весь дом. – Дайте мне его! Я его убью!! Покалечу!! Где?!!
Тут, не выдержав наплыва чувств, а, может быть, просто поперхнувшись, он замолк, но продолжал выражать свои намерения: с треском разодрав находящуюся у него в руках одежду, он бросил ее себе под ноги и принялся топтать, подпрыгивая и потрясая кулаками.
- Ох! – только и смогла произнести Женя, поплотнее запахнувшись в халат; было непонятно, выражает это междометие облегчение или удивление. Бандит вообще ничего не сказал – просто не успел, потому что из дверей соседней квартиры пулей выскочила Лиза, игорева жена, и бросилась на шею разбойному блондину, рыдая и крича:
- Не смей его трогать! Не смей! – при этом было совершенно непонятно, кого она собралась защищать. Лицо красавицы Лизы опухло от слез, под глазом наливался синяк, четко выделявшийся даже на фоне измазавшей все лицо косметики, полы коротенького халата развевались, и Женя, стоявшая рядом, смогла учуять явственный запах спиртного, смешанный с ароматом дешевых духов. Обеими руками Лиза вцепилась в мускулы на шее у блондина, который, придя в себя, тут же принялся с отвращением отдирать от себя рыдающую женщину, цепкую, как плющ.
Игорь же, как только его жена появилась в холле, немедленно бросил истязать ни в чем не виноватые предметы одежды, и с протяжным криком: «Шлюха-а!» принялся дубасить супругу по доступным частям тела. Естественно, ему было просто невозможно промахнуться – если он не попадал кулаком в подругу жизни, доставалось блондину, с которым, судя по происходящему, Игорь тоже имел свои счеты; таким образом, обманутый муж (а никак иначе нельзя было объяснить его поведение) убивал сразу двух зайцев. В холле моментально образовался сущий кавардак: блондинистый злодей пытался одновременно избавиться от женщины и уклониться от ударов, Лиза взвизгивала при каждой оплеухе и ни в какую не желала отпустить блондина, взбешенный Игорь подпрыгивая, старался добраться одновременно до жены и ее предполагаемого обольстителя, а Женя скакала по всему помещению, стараясь не попадаться на пути этого странного трио! Естественно, кончится это могло только одним – совместной поездкой в ближайшее отделение милиции; на застекленной двери холла уже появились смутные силуэты соседей по лестничной площадке, послышались взволнованные голоса… И тут ноги Игоря запутались в разодранных брюках его соперника, и его осенило.
- Позвольте! – резко затормозив, взвизгнул он. – Я не понимаю!
- Ну, да! – раздраженно заорала Женя, в очередной раз отпрыгнув от сплетенных блондина и Лизы. – Этот же одетый!
- Да отцепись ты от меня, идиотка! – наконец-то подал голос блондин и рванулся из любящих рук. Лиза, оскорбленная, разгневанная, отцепилась и тут же влепила бандиту звонкую пощечину.
- Да не того! – не помня себя, крикнула Женя. – Это не этот! То есть не тот!
- Как не этот! – завизжала изменщица. – Что я, не знаю, что ли?!
Игорь, поднявший с пола разорванную одежду, в течение этой сцены переводил растерянный взгляд с брюк у себя в руках на брюки блондина – они были совершенно одинаковые.
- Что это… - начал он тенором, но сразу поправился. – Что это значит? – подозрения и раздражение снова стали брать верх, и он, угрожающе шагнув вперед, спросил:
- А где тот?! – и, поразмыслив, зловеще: - И почему они одеты одинаково? И по-чему она?.. – Игорь глянул на супругу и смолк.
Тут Женя, уже собравшаяся ответить увидела, как мрачный блондин из-за плеча Игоря показал ей здоровенный кулак.
- А… - протянула она, мгновенно вспомнив мертвую хватку гостя из зазеркалья. – Э-э… черт, я откуда знаю! – и добавила, очень последовательно переходя к раздражению: - Я не обязана за вашими любовниками смотреть! Я вообще ухожу!
Тут она повернулась, намереваясь зайти в квартиру, и сразу же бандит из зеркала шагнул вместе с ней. Это довело раздражение девушки до предела.
- Не смей за мной ходить! – рявкнула она, но угрожающий тон совершенно не напугал блондина. Мало того, шагнув еще раз, он уверенно и цепко схватил ее за плечо; это заставило мою героиню несколько успокоиться. С тоской заведя глаза к крашеному потолку, она испустила глубокий вздох и остановилась. Между тем супруги сказали одновременно:
- Ах ты, стерва! – это Лиза, только сейчас заметив, что Женя в халате.
- Нет постойте! – Игорь, давно уже это заметивший, но которому пришли в голову новые соображения.
И тут разыгралась еще одна безобразнейшая сцена. Ах, могу вас уверить, если бы Женя, сидя в мизантроповой скамейке на «Площади Революции» знала, какие события развернутся в ее квартире, ни за что на свете не поехала бы она домой! Ибо лучше переночевать в метро, чем выслушать упреки, которыми осыпали ее до сего дня интеллигентные и симпатичные соседи. Мало того, что Лиза заподозрила ее и блондина в любовной связи, выразив это подозрение самыми недвусмысленными словами, и собиралась перейти к действиям, обвинив разбойника и Женю в сообщничестве («За дуру меня держал, …. такой!»), словом, оскорбила совершенно невинного человека! Еще и Игорь, деликатнейший интеллигент, здоровавшийся со всеми старушками у подъезда, уразумел, сложив два и два, что имеет дело как минимум с близнецами (а что еще он мог подумать?), и наименовал Женю сводницей и кровосмесительницей…
Ах, разве этого не было слишком много для одной ночи и для одной девушки?! Мертвая хватка разбойника, кстати, совершенно равнодушного к оскорблениям, не позволяла Жене двинуться с места, но так же и поддерживала ее, ибо в какой-то момент напряжение покинуло мою героиню, силы растаяли без следа, звуки отдалились, и навалилась на нее такая страшная усталость… Ей казалось, что соседи ругаются на нее несколько часов, и конца этому уже не будет; но зазеркальный визитер, должно быть, думал иначе, поскольку, не успели пасть на них первые обвинения, как он свободной рукой отстранил Игоря, а другой развернул Женю, явно намереваясь прекратить бесполезную дискуссию, зайдя в квартиру.
Тут в двери холла щелкнул замок, и к небольшой компании присоединился доехавший наконец Петр, а вместе с ним – десяток взбудораженных скандалом жильцов.
Увидев Женю в руках блондина, молодой человек, не тратя времени зря, широко шагнул вперед, вцепился в свободное плечо девушки, и грозно сказал:
- А ну, отпусти ее.
Блондин хмыкнул и не шевельнулся. Большие голубые глаза Петра потемнели, одной рукой он дернул Женю к себе, а другую сжал в кулак… И тут блондин, вглядевшись в суровое лицо заступника, неожиданно мирно предложил:
- Пошли поговорим, - и мотнул головой в сторону Жениной квартиры. Петр, насупившись, подумал, а потом поглядел на девушку.
- Пошли, - устало сказала Женя. – Там, кстати, еще один такой же.
- ? – изумился Петр, но тут Лиза заревела за их спиной благим матом, и в холл ринулись утешать ее сердобольные старушки-соседки, подняв необыкновенный шум, в котором сразу же утонули крики Игоря, рвавшегося выяснить свое положение. Петр и разбойник, не сговариваясь, развернулись и почти занесли Женю в квартиру. Дверь за ними захлопнулась, звякнул замок, и все трое облегченно вздохнули. Женя дернулась, освобождая плечи, и тут же сползла по двери на пол.
- О Господи! – выдохнула она. – Кошмар какой-то! – и сразу же сильно ущипнула себя за руку. – Ой! Нет, не сплю, - констатировала она с сожалением, и смолкла, уставившись на второго блондина, только что показавшегося из-за развороченной двери комнаты. Он успел завернуться в покрывало и теперь осторожно осматривался, по-прежнему прижимая к груди паспорт. А поглядеть было на что.
Вся прихожая блестела и переливалась осколками стекла. Свет от лампы, отражаясь в бесчисленных маленьких зеркалах, рассыпался по стенам и потолку бесконечными зайчиками, причудливо играл на лицах участников этой драмы. Развороченный косяк, щепки и два совершенно одинаковых блондина довершали для Петра картину разрушений. Несколько секунд он просто смотрел на все это, округлив глаза, а потом не нашел ничего лучше, чем сказать сакраментальное: «Ага!».
- «Ага»! – передразнила его с пола Женя. – Я же говорила тебе! – и она широким жестом указала сначала на разбитое зеркало, а потом на мрачного блондина.
- Да, а этот? – с деланным спокойствием спросил Петр, тыча пальцем в блондина в покрывале. Тот с ошарашенным видом вглядывался в зазеркального двойника, а потом нерешительно молвил:
- Где-то я тебя видел…
Мрачный разбойник сжал челюсти, но потом лицо его передернулось, он часто-часто заморгал и вдруг рухнул рядом с Женей на колени, схватился за голову и зарыдал. Это было настолько неожиданно, настолько непохоже на него, что в первые минуты ни один из троих даже не смог сказать что-то вразумительное. Они просто застыли на местах, не сводя глаз с рыдающего богатыря, а он самозабвенно плакал, и слезы текли ручьем сквозь пальцы, и плечи тряслись… словом, картина была такой жалкой, что Женей кроме вполне понятного недоумения скоро овладело сочувствие перед таким безутешным горем. Осторожно подвинувшись к бандиту, она робко тронула его за плечо и пробормотала:
- Ну, ладно… Ну, перестань… Ну, чего у тебя стряслось? Давай, скажи, что случилось? Ну, не надо…
Но блондин плакал и плакал, отталкивая Женины руки, не позволяя утешать себя. Тут не выдержал Петр: обменявшись с девушкой недоумевающим взглядом, он тоже опустился на корточки и присоединился к ней в увещеваниях.
- Расскажи, действительно, э-э… Как его зовут? – шепотом спросил он у Жени. Та пожала плечами, и они оба посмотрели на второго блондина.
Он, видно, не испытывая никакого сочувствия, внимательно прислушивался к шуму за дверью. Там, по всей видимости, собралась внушительная толпа: слышался ровный гул голосов, время от времени прорезаемый резкими вскриками Игоря и истерическим рыданием Лизы.
- Эй, ты, Казанова, блин! – так резко обратилась к нему Женя, что блондин вздрогнул и чуть не уронил покрывало. – Как его зовут-то хоть?
- Откуда я знаю? – совершенно искренне удивился он. – Я его не видел никогда.
- Не видел! Не видел! – истерически вскрикнул красавец из зеркала и зарыдал еще пуще. – Он меня не видел!
- Ты очумел, что ли? – надо признать, что Женя могла быть очень грубой. – Это же… - она покосилась на плачущего, - это же твое отражение.
- Что? – переспросил трусливый блондин с испугом.
- Ты посмотри сам, дубина! – Женя махнула рукой на пустую раму зеркала. – Вылез он оттуда. Ты себя хоть раз в жизни в зеркале видел?
На лице блондина начала появляться насмешливая улыбка, но взгляд его упал на двойника, поднявшего в этот момент заплаканные глаза на него…
- Эй!.. – пару секунд спустя, неуверенно произнес он и громко сглотнул. – Да нет… Не бывает такого…
- За идиотов нас держишь? – зашипела Женя. – Ты посмотри на него как следует. Я сама видела, как он из зеркала вылез.
- Это… это мистификация… - пролепетал блондин, пятясь. – Что вам от меня на-до?
- А ну стой! – приказала Женя, пресекая попытки блондина укрыться в комнате. – Он мне уже сломал дверь! Не дам квартиру разносить!
- Давайте спокойно, - уверенно начал Петр, поднимаясь. – Спокойно. Вы кто? – обратился он к завернутому в покрывало гостю.
- Я? Юра, - с достоинством запахиваясь, ответил тот.
- Петр, - представился молодой человек и хотел что-то спросить, но нетерпеливая Женя встряла.
- Ты как, Юра, в мою квартиру попал, а? Тебя звали сюда?
Юра помялся, но ответил.
- По балкону.
- От Лизки? – ядовито поинтересовалась Женя.
Юра кивнул.
- Ну, понятно, - как будто ничего другого она и не ждала, торжествующе сказала Женя. – У нас смежные балконы. Один балкон на две квартиры, - объяснила она Петру. – Лизка и Игорь – за дверью орут. Этот… Юра даже штаны надеть не ус-пел.
- Угу, - кивнул понятливый Петр. – А этот?
- Из зеркала.
- Угу, - опять повторил смышленый молодой человек и, продемонстрировав логический склад ума, спросил: - Зачем?
- Да! – перенесла свое внимание на зазеркального жителя Женя. – Зачем?
Он поднял заплаканное страдающее лицо и страстно, в нос, сказал:
- Потому что я его люблю! – и тыкнул пальцем в бледного Юру.
- А?!?! – что-то в этом роде сказали все трое, а несчастного красавца понесло.
- Да! Я люблю! А он!!! Он на меня не обращает! Внимания! Я не могу так боль-ше!! Я все для него делал, все, и ничего, ничего!! А он с этими бабами!! Ненавижу, ненавижу! Я терпел, терпел, а сегодня! У меня никого нет, кроме него, а он! с ни-ми!! Эта мерзкая, - он, издав что-то вроде рычания, махнул головой в сторону двери, - баба! «Ты меня любишь?» - яростно передразнил он Лизу и так жутко оскалился, что Жене стало не по себе. – И он сказал… Он сказал… - тут силы внезапно покинули мрачного красавца, он обмяк и снова тихо заплакал в ладони.
Пролетела минута, пока ошеломленная Женя смогла тихо спросить:
- Ты чего сказал такое?
Юра, став просто необыкновенно бледным, в ужасе смотрел на свое отражение, истекающее слезами, и губы у него тряслись мелкой дрожью. Надо признаться, что и остальные участники объяснения чувствовали себя не лучше.
- Сказал, что никого, кроме нее не любил, - ломающимся тонким голосом выдавил из себя Юра и тут же побледнел еще больше. – И что не полюблю.
- Вот!! Вот! – передохнув, вновь принялся за обвинения бандит. – Я надеялся! Я думал, когда-нибудь! А он! Стоял прямо передо мной!
- Эй, ну ладно тебе, - неуверенно начала Женя. – Все так говорят. Да нашел на что внимание обращать…
- Да, - поспешил согласиться Петр. – Это еще ничего не значит.
- Мало ли кто что скажет, Господи! – подхватила Женя. – Да если все слушать – давно удавиться надо! Не бери в голову.
- Не могу, - неожиданно тихо сказал влюбленный блондин. – Не могу…
И тут в дверь снова позвонили.
Все четверо вздрогнули одновременно, переглянулись, а потом Женя вкрадчиво спросила:
- А кто там?
Ей ответили коротко:
- Милиция.
Возможно, кто-нибудь из читающих сию ерунду уже нарисовал себе страшные, в стиле современной литературы, последствия: всех забрали, посадили, в тюрьме над ними измывались и так далее. Нет, друзья, это неинтересно, да и не заканчиваются ничем подобным такие приключения. Да, представителям власти пришлось поломать голову, восстанавливая картину случившегося; да, проник Юра в чужую квартиру (и, скажем в скобках, Жене очень хотелось отправить его за это в кутузку, но бедный парень так перепугался, а его несчастное отражение бросило на девушку такой взгляд…), итак, залез, никто отрицать не будет. Но тут же выяснилось, что хозяйка квартиры как раз Юрина хорошая приятельница, так что вроде бы и не сердится на него («ага, как же», - шепотом прокомментировала Женя), а о том, чтобы писать заявление, даже и речи не может быть. И вообще, вся компания, собравшаяся в квартире у Жени – это ее хорошие друзья. Зеркало? Вот, Юрин брат-близнец случайно споткнулся. Дверь? Ну, как же, сначала-то думали, что в комнате вор засел или маньяк какой. Сами и вышибли. Ага, а там Юра оказался («вот радость-то какая!» – прошипела Женя, но в протокол это заносить не стали). Документы? Ах, документы Юриного брата! Забыл. Дома забыл. Да вы посмотрите на них – они же одинаковые. Плакал? Да. Зеркало разбил и заплакал. Расстроился. Нет, нормальный. Здесь все нормальные.
Кто Лизу стукнул? Она всегда так выглядит. Да, шутим. Муж стукнул. За что? За Юру, за что же еще. Вон Юрины вещи валяются изодранные. Да, заперлись. Боялись за парня – вдруг этот дикарь лысый его покалечит. А я кто? Я – Петр. Да, позже приехал. Навестить. Да, около трех ночи, а что? Последний раз виделись? Сегодня. В час ночи расстались. Да, соскучился. Да, шутим. На самом деле ключи забыл. У меня на ключах открывалка для пива. Дал Жене, потом забыл. Да, пожалуйста, вот она. Нет, претензий никаких ни к кому ни у кого нет. Хорошо. Учтем. До свидания. До свидания. Фуух!..
И ушла милиция, даже денег не взяла. Ушли соседи, взволнованные, ничего не понимающие, радостные. Ну, будет теперь о чем поговорить! Никогда уже Жене не пройти по двору спокойно, разве что уедет она из этого дома в неизвестные края, но и там настигнет ее какая-нибудь троюродная сестра соседки со второго этажа, и начнется все по новой, ведь Москва – город маленький. Ушли, косясь друг на друга, Лиза с Игорем, и как только закрылась за ними дверь, как сразу же за ней послышались ругательства. Даже я не могу сказать, чем для них закончится эта история – люди-то разные бывают. Но, впрочем, это их дело, не наше.
И сидели трое на маленькой кухне маленькой московской квартиры: Женя, Петр и зазеркальный заплаканный красавец. Юра, так и не вышедший из шока, спал в большой комнате, укрытый до макушки одеялом, и вскрикивал во сне. Не выдержали нервы, и, стоило милиции уйти, как прихватила Юру самая настоящая истерика, и пришлось троим друзьям по несчастью поить его валерьянкой и уговаривать заснуть. Вот и спал он теперь, всхлипывая, снова и снова переживая жуткие события нынешней ночи. А июльская ночь потихоньку серела, и тлело уже красным небо на востоке…
- Ну, - нарушил молчание Петр. – Что делать будем?
Обращался-то он вроде бы ко всем, но смотрел на блондина. Женя мигом вы-прыгнула из задумчивости и тоже уставилась на гостя.
- Ты… гм… Слушай, как тебя называть? Не Арю же, - беспомощно хихикнула девушка. Блондин-влюбленный, насильственно вырванный из мрачных размышлений, пожал здоровенными плечами.
- Ладно, потом придумаем, - Женя махнула рукой, потом обменялась с Петром инквизиторским взглядом и продолжила. – Ты… ты обратно как собираешься?
- Обратно? – разбойник слегка оживился, потом задумался и спросил: - А надо, да?
Петр уставился на Женю, Женя – на Петра.
- У тебя пленка в фотоаппарате есть? – неожиданно спросил Петр.
- Не-а. Черт! Но мы не можем же…
- Угу. Где он будет?
- Вот именно.
- Это вы о чем? – заинтересованно спросил красавец. Молодые люди на пару се-кунд замолчали, но потом не выдержали.
- А как там?
- А что там? – одновременно спросили они и тут же снова смолкли.
- Где?
- Слушай, это ерунда. Он не сможет сейчас все рассказать, - с досадой вернулась к реальности Женя. – Ну, ты собираешься? Только как тебя отправить? У меня только в ванной зеркало, а оно маленькое, ты не пролезешь.
Блондин молчал, опустив голову, снова утонув в горьких мыслях. Неожиданно он выпрямил спину и испытующе взглянул сначала на Женю, потом на Петра.
- А как это здесь? – туманно поинтересовался он. – Я, например, как-то увидел его однажды – и все. Влюбился. А у вас как?
- Нашел в кого! – фыркнула Женя, а Петр назидательно сказал ей:
- А я тебе говорил. Вот чем это всегда заканчивается.
- Да ладно тебе нудеть! – сразу взъерошилась Женя. – Начинается!
- И кончится!
- И все!
- Эй, эй! – замахал над столом руками блондин. – Я ничего не понимаю.
Спорщики еще немного попыхтели, упрямо уставившись друг на друга, а потом успокоились. Спустя пару минут Женя, демонстративно глядящая в окно, вдруг зевнула.
- Извините, - машинально произнесла она, и тут же зевнул Петр.
- Ладно, - примиряюще сказала девушка, - давайте завтра разберемся. Я спать хочу. А ты? – повернулась она к блондину. Он подумал и спросил:
- А надо?
Женя поморгала, придумывая ответ, но потом бросила это и встала.
- Все, я спать. Петь, ты ложись на кресле в большой комнате, последи за этим цуциком, ладно? А тебя я не знаю, куда укладывать. Если ты только своего любимого подвинешь.
- Ага, - зевая во весь рот, согласился Петр, и уже через десять минут в квартире стояла полная тишина. Спал, то и дело ворочаясь, Юра, спал на разложенном кресле Петр, за развороченной дверью на несчастном диване заснула Женя… А на кухне, облокотившись локтями о стол, спал красавец-разбойник из зазеркалья. Все и вся заснуло, исчезло для этого мира на несколько часов, и мир, наконец-то, смог немного отдохнуть от них. Все спали.
И правильно делали, отложив до утра все вопросы и проблемы, уходя в сон, как в большое зеркало, отражающее (как и положено зеркалу) что угодно, но только не то, что есть на самом деле.