Мало кто уже и помнит то славное время, когда магазины с пустыми прилавками стояли, на которых не то что конь, мышь не валялась, зато в морозилках у народа... Чего только понапихано не было!
Не, в Питере, конечно, если с утречка подбежать к магазинчику, то нарубят тебе, нарубят. Чтобы и косточка на суп, и на второе мякоти хватало. Ну, наверное, и в Петрозаводске что-то, да было! Как-никак: столица уже почти забытой Карело-Финской ССР им. тов. Куусинена Отто Вильгельмовича. Так я ж на мурманском скором проскочил ночью тот Петроской, как по-фински его обзывают, и не увидел даже, а что ж он из себя...
Только к обеду ближе вышел в этой самой, где ещё Екатерина Великая, проводя отчётную инвентаризацию своих российских владений, послала уж не помню, Зубова ли, Орлова ли, к той самой Матери, что известна подавляющей части взрослого населения Союза Советских. Так с поры той название у горемычного городишки и осталось.
В общем, вышел в Кеми. Здание вокзала серенькое, дощ-щик так неутомимо, видно, что до самых белых мух наладился, накрапывает. И тучи. Ту-учи, ту-учи... По над самой-самой землёй. Прям за телевизионные антенны, что на крышах, зацепились и висяа-ат, висяа-ат… А подмога ихняя, тучная, всё прибывает и прибывает. Ну-уу... Куда попал?!
Ещё и народ стонет: «Ой, да нету у нас ничего. Не-ету! Ни мяса. Ни колбасы. Ни штанов!» Будто в тех штанах всё счастье развитого социализма.
Ну, я в такой панике дня три в магазин и не заходил. Зачем спрашивается? Всё одно, нич-черта нету! А потом спички, помню, закончились, ну, я и забрёл ненароком. Спички-то, надеюсь, при Кемском лесопильном заводе не в дефиците? Захожу. А та-ам...
«Мяса нету...» Да, как нету? Вот же. Куры лежат! Во-от. Тут! Лежа-ат. Родненькие... Я ж за три-то дня и проголодаться маненько успел. Ну, и что, что синенькие малость? С вечера поставишь, вскипятишь, пенку снимешь и на ме-е-еедленный огонёк. Ну, типа, как тот холодец варить. И до утра. А утречком бульончика горячего наваристого...
Да и сама… Вроде съедобно. Ну, местами не угрызёшь, а так то – ОЧЕНЬ даже и ничего!
Про рыбу в том магазине, и не только в нём, так вообще молчу. От рыбы просто полки ломились. И копчёная по холодному, и по горячему, и солёная пряного, и не пряного, и сущик, и… И с перчиком-лаврушкой, пикантная назвается, и без оных. Да глаза просто разбегаются... В основном, морская, конечно, типа мойва, треска, пикша, окунь морской, хек, палтус.
Пал-тус… Кто пробовал палтуса то хоть? То ж считай сало поморское. Его кусаешь, а морда - вся потом масляная. И мясо мягкое-мягкое, ну, типа для стариков и старушек беззубых.
В общем, рыбы той у нас раньше было – всякой и разной, хоть завались.
Ну, камбалу там, селёдку-скумбрию, окуня морского я и в Питере на прилавках видел. А тут смотрю, что за чудо-юдо такое? Морда здоровущ-щая, на соминую похожа, но усов вроде как и нет. Сом – не сом... А на ценнике написано - «налим». Не копчёный, не солёный, не замороженный. И видно, что ещё не так давно и плавал, даже слизь не подсохла.
Я - деньги в кассу, налима этого - в газетку и – до дому. Как раз в то время жёнушка разной выпечкой увлекалась. С дрожжами, как и многим другим, засада полная была, так она на кефире. «Давай,- говорит,- с этого гиганта закрытый рыбный пирог сделаем!». Пирог, так пирог...
Моё дело маленькое – почистить, да выпотрошить, а дальше уж хозяйка. Правда, заминка у меня небольшая вышла. Я его чистить, а чешуи то и нет совсем. Ладно, туда-сюда ножиком повозил, слизь смыл, выпотрошил. Вот и с «выпотрошил», по первому разу, я, конечно, маху дал! Откуда ж мне тогда было знать, что печень налима – эт деликатес ещё тот?.. Ну, плохо, хорошо ли, выпотрошил, разделал на порционные куски и - в пирог. А сам пирог – яичком поверху и в духовку!
Сидим, облизываемся и поглядываем за процессом – как корочка золотистая, появилась ли? Как появилась – из духовки пирог и с пылу жару да по кусочку! Но...
Только стал я его резать, чувствую: что-то не то... ЗАпах. Не просто зАпах, а за-апах! И не то чтоб противный какой, а какой-то достаточно... специфический. Ну, на любителя. В общем, домашние мои себя с любителями не самоиндифицировали…
Пришлось мне этот пирог самому изничтожать. А он такой бо-ольшой получился. Я ж, что тут мелочиться, не самого маленького налима купил! И когда последние куски доедал, пирог-то уже так, мягко скажем, подсох малость. Приходилось его супом там или чаем размачивать...
Недели через полторы-две после того, как доел я пирог таки, как раз годовщина Великой Октябрьской. Ну, и по заведенной еще не нами традиции, народ, у кого что есть, принёс с собой на работу, да и на стол вывалил. А раз вывалил, то не обратно ж всё добро это нести? Но в сухомятку... Не, не то. Не то! В общем, выпили, закусили, разговор пошёл за житьё-бытьё. Ну, народу и интересно, как новички-то, Карелии не нюхавшие, на новом месте обустраиваются. Я и рассказал про пирог этот, да запах специфический.
Вот тут и выяснилось... Что налима-то... Не чистят! А шкуру с него, бедолаги, натурально снимают. Делают надрез за головой и... Плоскогубцами! Шкуру ту, а не печень- на помойку, а вот уж самого налима без шкуры – хошь жарь, хошь парь... Воот такая рыба! И запаху никакого. Ни-ка-ко-го!
А печень - в каструльку махоньку и водички чуть-чуть на донышко. Закипит, пенку снял, перчик там, лаврушечку, присоли, знамо дело, и туши себе на огоньке слабеньком. Лучше тресковой в восемь раз!
Да-аа... Налим точно – во-от такая рыба! Мои его, так только за ушами пищит. Будто и не едят, а за воротник бросают! А готовить его всё-таки, чистить не надо, с чешуёй возиться тоже, попроще, чем судака или сига там. Шкуру снял, голову отрезал, филейную часть от хребта отделил, распластовал её на порционные куски, присолил и – в муку. С муки - в миску со взбитым яйцом и - на сковородку.
Как-то не было на рынке, том самом, что под открытым небом, среднего налима. Только крупный. Пришлось купить. Разделал, приготовил... Большая, глубокая сковородка с верхом получилась. Ну, думаю, щас, в выходной, по паре кусочков, и на понедельник, и на вторник хватит, да и на среду должно остаться. В общем, полнедели по ужину можно и не париться.
В понедельник вечером прихожу с работы,- в холодильник. А там...
А там на сковородке... два кусочка! Папе и маме. На ужин... Всё по чесноку! Остальное – всё за день съели. Рыба, к слову, была килограмма на четыре! Я думал, им плохо будет. Мелкие ж ещё, желудок то, - как у котёнка... А тут - вдвоём целую сковородку. Большую и глыбокую! Не, ничего. Живы-здоровы. Тьфу-тьфу...
А вот уху с налима я не очень...
Март-апрель 2008 г.
19-20.05.2008