Реальность искажается

Глава 1. Искажая реальность.

Реальность искажается. Если посмотреть так на осветительные приборы, можно увидеть лучи, исходящие от них. Если взглянуть на человека, он покажется невероятно смешным. Реальность искажается. Дождь стекает с челки и щекочет лоб. А раньше я и не догадывался, что глупое время можно проводить с удовольствием. Два часа глупого времени ежедневно. Это ведь явный просчет. Мы бы могли столько успеть... Успеем. Дождь усиливается, и я запрокидываю голову, чтобы чувствовать воду всем лицом. Подземный переход рождает ассоциации с дезертирством. У меня странная логика. Реальность искажается. Все вокруг двоится. Я поочередно закрываю глаза. Вещи кажутся необъемными и меняют положение. Прыгать – смешно. Сегодня это было бы лишним, мне и так весело. Я просто иду. Капли с подошв брызгают на брюки. От злости хочется выпить всю грязь. Дома – сухо. Лифт – кратковременное пространственно-динамичное добровольно-принудительное уединение. В квартире темно еще несколько секунд с моего прихода. Свет рождает новое, пробуждая старое ото сна. Реальность искажается. Свет гаснет, я сплю.
Сегодня я не читаю книг, потому что способен мыслить самостоятельно. Постепенно эгоцентризм захватывает меня, искажая реальность. Находиться в таком состоянии, будучи трезвым и выспавшимся, дорогого стоит. Когда реальность искажается, проблемы всего мира кажутся какими-то отдаленно-несерьезными. Притупляется и чувство страха. Я все еще продолжаю обзывать себя матерными словами, допустив греховную мысль, но данная привычка уже начинает казаться безумно смешной, а значит, вот-вот исчезнет. Быть собой – значит изменяться, как изменялся бы без влияния различных внешних и внутренних стимулов. Лишних стимулов. Изменяться – значит не быть собой. Следовательно, быть собой значит не быть собой. Символы прочно укоренились в человеческом подсознании. Под символом в данном случае понимается некая вещь, изначально не имеющая никакой ценности, но благодаря традициям ставшая неотъемлемой частью человеческой жизни. Порой человек не готов расстаться с символами ради реальной выгоды, скорее даже пожертвует определенными благами только для того, чтобы заиметь у себя большее количество этих символов. Виртуализация реальности. Эффект Плацебо. Лечение пустышками.
Мы едим сегодняшнее время чтением книг, чтобы получить от завтрашнего большую выгоду. Мы становимся успешными, насмотревшись на бедных и богатых. От первых тошнит, поэтому не хочется жить также. От вторых тошнит, поэтому хочется стать такими же, чтобы богатство не вызывало рвотных позывов. Нас с детства учат, что богатство – главная цель в жизни, поэтому и пытаемся искоренить ненависть к нему, если таковая имеется. Или же ненавидим его до тех пор, пока не оказываемся по колено в дерьме и не понимаем, что золото не так уж и дурно пахнет.
Сегодня я надеваю шляпу, потому что ее не придется снимать до возвращения домой. Сегодня я иду гулять по ночному городу. Паспорт на случай встречи с милицией; мятные конфеты и сотня долларов на случай встречи с прекрасной дамой. Я стильно одеваюсь и достаточно привлекателен. Я умею драться и играть на бирже. Отражение в зеркале повторяет за мной каждое слово. И реальность искажается…
Бульвар – это иллюзия природы. Я иду неспешно, потому что под ногами лёд. Я держу осанку, чтобы не казаться смешным. Ненависть, наполнявшая меня всю эту жизнь, медленно улетучивается. С тех пор, как я научился искажать реальность, жить стало проще. Я не наркоман, просто умею управлять своим мироощущением. Точнее я способен его преобразовывать. На лицах прохожих спокойствие, вызванное нежеланием показывать свое душевное состояние. В душе у прохожих злоба, вызванная неизбежностью. Этот мир заставил их считать себя безнадежными. Они не умеют искажать реальность, и поэтому обречены. В переулках – одиноко. Здесь нет пешеходов, потому что это – не пешеходные переулки. Автомобили с синими номерами ждут своих водителей с черными душами. Эти люди хотят быть лучшими из худших, или просто желают испортить жизнь кому-либо. Они не знают, зачем все это, но продолжают доверяться своему инстинкту. Я ухожу в темноту опустевших дворов. Здесь есть что-то первозданное.
Окна наблюдают за двумя черными силуэтами, направляющимися навстречу друг другу. Стены делают ставки на исход встречи. Крыши ничего не видят и поэтому ежесекундно спрашивают у стен о происходящем. На нем – длинный плащ, шляпа с широкими полями, черные брюки и высокие сапоги. Она в черном платье и туфлях на невысоких каблуках. Асфальт чувствует взаимное волнение. Ветер шепчет ему на ухо, что пришло время менять устои. Он доверяется. Им не нужно слов, достаточно взгляда. Реальность искажается дважды и возвращается к своему обычному состоянию. Снег загоняет их в метро, ведет до его дома. Свет включается, но уже не пробуждает ото сна старое. Оно бессмысленно. Свет выключается, сон овладевает ими. <…>

Глава 2. Адвокат.
 
Они звонят пол первого ночи. Говорят, что владеют ценной информацией. Предлагают взаимовыгодное соглашение. Я должен успеть до утра. 4000 тысячи долларов США – все, что есть. Так, надо спрятать их в надежное место. Конверт, портмоне, внутренний карман. Надо взять паспорт. Необходимо привести себя в порядок. Душ, надо принять душ. Пар наполняет ванную комнату, зеркало запотевает. Я вспоминаю, как в детстве изображал на нем неприличные слова и фигуры. Выходить из ванной – холодно. Надо немного полежать под одеялом, согреться. Ты молча смотришь за моими резкими и смешными движениями. Я обещаю, что уже завтра мы станем богатыми. Я целую тебя в лоб, это так глупо. Надо надеть галстук, надо отполировать туфли. Быстрее, быстрее. Чай выпью потом, когда все закончится. Надеваю пальто, закрываю дверь, выхожу в ночь.
Они говорят, что цены на определенный вид товара в ближайшее время подскочат минимум в два раза. Они говорят, что завод в Ханчжоу взлетит на воздух сегодня в полдень по местному времени (по московскому – ранним утром). Я не хочу подставляться. Они говорят обо мне много лестных слов. Откуда узнали про меня? Ах да, декан. Он уже сколотил состояние благодаря мне. Он – миллионер, а я до сих пор езжу на метро.
Договор подписан. Они спрашивают, сколько у меня денег. Предлагают N-ную суму взаймы, я снова соглашаюсь. Нужно ехать в центр. Они предлагают подвезти. Всю дорогу обдумываю правильность своего решения. Почему боятся играть сами? Мне становится страшно. Я понимаю, что так просто дело с рук не сойдет. Придется придумывать необыкновенную историю. Мы приехали. Я захожу в здание. На меня смотрят, как на сумасшедшего. Смотрят молча. Спустя две недели, на процессе, никто из них не отличался молчаливостью. Все, как один, рассказывали про мои трясущиеся руки и красные глаза. Они говорили, что «нутром чуяли что-то неладное». Но в данный момент я заполняю нужные бумаги. Я отдаю им все деньги. 50 тысяч долларов США. Когда я избавился от денег, волнение практически пропало. Все будет хорошо, я стану богатым. Мы станем богатыми…
О взрыве на одном из крупнейших заводов восточного побережья КНР твердили во всех утренних новостных передачах. Около 300 погибших, более тысячи раненных – таковы предварительные цифры трагедии. Они говорят про рост цен на товар. Они говорят, что владельцы завода были фактически монополистами. Китаец в военной форме говорит, что теракт был организован какой-то местной группировкой. Он говорит, что их дни сочтены.
Все мои счета заблокированы до выяснения обстоятельств. До выяснения обстоятельств в судебном порядке. Меня обвиняют в сотрудничестве с террористами. Они говорят, что я сгнию в тюрьме. Те, кто ввязал меня в это дело, вышли на связь накануне ареста. Они угрожали расправой в случае, если проболтаюсь. Я обещал молчать. Эти жалкие охранники и кассиры рассказывают о том, как нервозно я вел себя в ту ночь. Как всегда, приукрашивают события.
…Они спрашивают о мотивах моих действий. Они интересуются, где мой адвокат. Я не нахожусь что-либо ответить. В этот момент в зал входишь ты. Мои ноги каменеют, как тогда, при первой встрече. Ты представляешься суду, называешь себя моим адвокатом. Процесс длится более трех часов, без перерыва. Прокурор и свидетели обвинения, в том числе какие-то китайские пиджаки, уже на нервах. Они рвут и мечут. Ты продолжаешь говорить спокойно, не обращая на них никакого внимания. Ты вызываешь доверие. Оказывается, за два дня до взрыва, на заводе произошла стачка и производительность начала катастрофически падать. Ты говоришь об этом так убедительно, что обвинитель затыкается. Китайцы, признав свое поражение, пытаются выйти из зала суда. Охранник преграждает им путь. Начинается беспорядок. Быстро уладив конфликт, судья объявляет процесс оконченным. Через некоторое время он оглашает оправдательный вердикт. Я падаю без чувств.

Глава 3. Городской нигилизм.

Ты постоянно молчишь. Я не люблю разговорчивых. Тот, кто громче всех кричит, пытается выделиться из толпы. Если же кричащих большинство, заметнее всех молчаливый. Последние годы моей жизни прошли под знаком борьбы со своим мироощущением. Ненависть уничтожала все святое, все высокое, что имелось во мне. Из-за неприязненного отношения к толпе, вообще к любому массовому скоплению людей, я перестал ходить на службы в церковь. Душа очень болезненно реагировала на это. Ежедневные сорок (позже – двадцать пять) минут под землей становились серьезным испытанием для психики. Книги помогают отвлечься от реальности. И почему каждый проходящий мимо человек должен задеть мою книгу, наступить на ногу или просто толкнуть? Я ведь никогда так не делаю. В силу данных обстоятельств во мне сформировалось глубокое отвращение к этим низким людям, не знающим ни Бога, ни гордости, ни жалости. Я разделяю «неблагонадежных» пассажиров метро на три категории: «баулы», «рюкзаки» и «чемоданы». «Баулы» отличаются своей крайней невоспитанностью, эгоизмом, основанным, прежде всего, на ненависти к другим, более успешным людям. «Баулы» – это рыночные торговцы, алкоголики и просто неудачники. «Рюкзаки» – это молодежь. По одиночке они не представляют никакой угрозы, не вызывают отвращения. Но группы «рюкзаков» порой очень опасны. Им неведомо чувство сострадания, чувство жалости. «Чемоданы» – это нетипичные пассажиры метро. По социальному статусу они значительно выше остальных, а под землей оказались в силу каких-либо объективных причин. Они не имеют обыкновения всматриваться в глаза, не пытаются узнать человека лучше. Все, кто плохо одет – плебеи, которые не заслуживают не то что внимания, а вообще какого-либо сожаления… Осторожно, двери закрываются.
Ненависть со временем превратилась в равнодушие. Эгоистические начала подсказывали: «Ты лучше, не опускайся на их уровень. Ты лучше, эти чертовы маргиналы не заслуживают твоего внимания». Я не склонен к идеализации каких-либо личностей. На одной работе не могу долго удержаться из-за конфликтов с начальством. Подчинение – это то, чего я боюсь больше смерти. Это существование вне общества, параллельно ему, способствовало творческому развитию. Мои мысли несхожи с чьими-либо, поэтому вызывают у людей либо ненависть, либо восторг. Но только не равнодушие.
…Ты держишь в руках бокал с жидкостью красного цвета. Но это – не вино. Я отключил все телефоны, вырубил компьютер. Закрыл все окна, задернул шторы. Мы сидим при тусклом свете настольной лампы, на разных концах дивана. Громче твоего дыхания только шелест страниц читаемой мной книги. Ни слова за весь вечер. Молчаливое счастье. Усталость дает о себе знать: глаза слипаются, руки немеют. Странно, но именно при таком состоянии обычно рождается вдохновение. Еще не забыты переживания прожитого дня, но нервозность уже практически сошла на нет. Этакая умиротворенность, маленькая старость. Я рассматриваю сон, как своеобразную смерть. Поэтому верю в переселение душ. Реинкарнация подразумевает сохранение души при смене телесной оболочки. После сна тоже происходят некоторые изменения во внешнем облике человека, но они практически незаметны вследствие значительно меньших масштабов «события».
Ты веришь в Бога. Я знаю, как обманывать людей. Каждый из нас сходит с ума по-своему. Мой психоз – это городской нигилизм. Твой – безответный альтруизм. Нас двое, точнее нас одно целое. А остальных просто нет.
 
Глава 4. Откровения непокоренного разума.

Быть брошенной на смерть… И суметь простить этот мир. Это ты считаешь своей главной заслугой. Ты говорила не совсем так, я, наверное, несколько приукрашиваю. Гордиться содеянным, оглядываться на общественное мнение – это не с тобой. Но речь не об этом.
Отношение человека к окружающему его миру обычно является реакцией на те или иные события. В каждом из нас генетически заложено смеяться, когда весело; плакать, когда грустно; восхищаться, когда красиво. Назовем это матрицей. Но есть, также, и что-то индивидуальное, различное для каждого. На поверхностном уровне это называют предпочтением, а на более глубоком – индивидуальным восприятием. Матрицы и предпочтения, априорное и апостериорное сознание составляют человеческое мировоззрение. Эмпирика должна быть лишь «дорожными знаками», указывающими правильное направление и допустимую скорость, в то время как самой дорогой должно являться заложенное в человеке a priori. Матрицы являются фактором, объединяющим всех людей. Именно благодаря ним мы способны понимать друг друга. Пускай поверхностно, но именно матрицы делают возможной общественную жизнь. Предпочтения совпадают крайне редко, особенно, если речь идет о предпочтениях возвышенных, исходящих из души. Таким образом, можно выделить три формы общностей:
1. Матричная. В нее можно включить все население земли, за исключением «антиобщественных элементов», радикальных нигилистов.
2. Общность интересов.
3. Духовная общность. Наиболее редкое и прочное сосуществование индивидов, не основанное на каких-либо общих интересах.
Ты не любишь лестных слов, ты так редко со мной разговариваешь. Закипание мыслей в голове обычно заканчивается испарением и последующим охлаждением оставшегося. Наше сосуществование финансово-юридическое. Генератору безумных идей редко удается быть законопослушным. Вообще для каждого более или менее умного человека различные обязательства, ограничения, вообще все, связанное с неизбежностью является тяжкой ношей. Обреченный на мысли о неизбежности смерти, человек был обязан придумать жизнь вечную. Ибо высшее стремление всегда должно быть направлено к вечному. Смирившиеся с мыслью о конечности жизни, пытаются забрать от нее как можно больше. Словно в отместку за ее непреклонность. Эти «обреченные материалисты» напоминают мне бедняка, раздобывшего кусок хлеба. Он знает, что утолит голод не более чем на пару часов, да и, кроме того, должен отбиваться от таких же, как он, чтобы сохранить заветную пищу.
Одна из главных проблем личности заключается в желании отличаться от других. В то же время, низменные потребности обязывают подчиняться некоему общему течению, быть частью социума. Вследствие этого выделяются две группы людей – «похожие» (конформисты, общественники) и «непохожие» (нонконформисты, антиобщественники).
Можно быть непохожим в мире похожих и непохожим в мире непохожих. В первом случае, велик риск стать изгоем, а во втором – просто одиноким. Одиноким среди одиноких. Непохожему для счастья нужна толпа похожих. Толпа, которая восхищается его отличием. Но с ней надо быть осторожным: одно неверное движение – и все, ты разорван на части. Толпа – величайшее зло и, одновременно, величайшая сила, зачастую неуправляемая. Есть и другой вид сосуществования индивидов – сообщество непохожих. Эти люди обречены быть неоцененными, даже если каждый из них – гений. В таком сообществе невозможна конкуренция, так как даже, к примеру, величайший физик не сможет доказать молодому поэту, что он достойнее. Не заставит людей, увлеченных своими талантами, слушать себя. Если человек талантлив, то есть имеет способности к какому-либо искусству, он, несмотря ни на что, будет стремиться достичь успеха именно в нем. Среди гениев нет людей, одинаково искусных во всем, потому что гений – это всегда призвание. И возникает такой феномен: в среду гениев приходит человек, не имеющих особых способностей, и за счет этой своей открытости становится лидером в данном обществе. Его мозг не занят «призванием», поэтому способен развиваться всесторонне. И получается в итоге, что, пока гений пытается достичь власти над простым народом, при этом, рискуя жизнью, незатейливый простолюдин становится избранным в среде избранных.
Многие пытаются продемонстрировать свою непохожесть совершенно нелепыми поступками. Скорее всего, непохожесть для них – это лишь средство достижения популярности. Что-то, выбивающееся из общей картины, всегда заметно, о чем уже не раз было сказано. Когда описанное выше стремление – стремление отличаться, становится не первоцелью, а лишь привычкой, от которой нет желания избавляться, оно теряет свою первоначальную сущность. Такое инертное существование есть некая формальная автономия, которая приносит ее носителю только горе, так как он уже не способен позаботиться о себе, а просить помощи у других – ниже его достоинства.
Глава 5. Внутренняя борьба.

<…>
Глава 6. Свободное мышление.

<…>
Период резкого духовного и умственного развития у человека ознаменован сменой ценностей, конкретнее – повышением уровня притязаний. Лучше всех замечают изменения в себе люди, переносящие собственные мысли на бумагу. Во-первых, это позволяет сохранить всю полноту чувств, мыслей и восприятия в определенный момент времени, а во-вторых, благодаря такому способу можно проследить не только за изменением хода мыслей, но и за стилем изложения, что тоже немаловажно. Чаще всего случается так, что наиболее счастливыми считают себя те, кто доволен своими работами многолетней давности, однако же, такое явление обычно наблюдается у людей, чей разум неспособен к дальнейшему совершенствованию. А вечно терзаемые изменчивостью мыслители, при всей своей непостоянности и изменчивости, приносят большую пользу себе и обществу. Но все же идеальным состоянием является просветленность, то есть полное согласие со своими мыслями, явившееся, однако, результатом длительной внутренней борьбы.
Просветление различается не только по средствам достижения, но и по конечному результату. Первый и наиболее популярный вид просветления – полная гармония с окружающим миром и принятие всех ударов судьбы, как должного. Понимание неизбежности смерти перестает волновать, отчего рождается свободное мышление. Другой вид просветления, пока лишь потенциальный – изменение действительности. Речь идет не о подсознании, а о действительном изменении структуры человеческого существования. Мир без войн, болезней и смерти. Мир свободного мышления.
…Меня клонит ко сну, уже три часа ночи. За окном двадцатиградусный мороз и новый високосный год. Ты давно спишь. Спишь и не знаешь о том, что проснешься одна. В последнее время моя реальность стала выглядеть несколько утомленной, даже разочарованной. Ей необходим очередной уровень искажения. Пускай здесь достигнуто многое, в том числе первый уровень просветления, но… Странно, все философы твердят, что идеальный мир первичен; материя – низменна и т. д. Но почему же никто особо не поражается искажению реальности, затрагивающему духовные основы, а как только начинают происходить некие видимые (телесные) изменения, челюсти у всех опадают вниз? А я хочу пожелать вам одного: не только рождайте мысли, но и верьте в них.
Реальность искажается. Часы замирают, вещи начинают менять цвет и форму. В мире свободного мышления тело мне не пригодится. Но оно не останется в Вашем мире, ибо здесь и так слишком много неодушевленных вещей. Органы чувств сменяются. Я вижу Других. Реальность умиротворена, я – свободен.