Я знаю, что пишу в основном депрессивные рассказы. И не потому, что жизнь моя и моих знакомых такая серая. Не потому, что я такая угрюмая. Да я и не угрюмая вовсе. Я смело могу назвать себя счастливым и благополучным человеком, меня окружают замечательные, интересные люди, о которых я иногда тоже пишу... Радостей в жизни хватает. Но вот пишется почему-то в основном о горестях. Даже не о горестях, а о простых человеческих буднях. О том, с чем многие когда-нибудь сталкивались. А если не сталкивались – и слава Богу, я за них очень рада.
… Когда Ляле исполнилось 15, родители начали оставлять её дома одну. Сначала это были дни рождения и новогодние ночи, с большими, шумными компаниями подростков. В Лялины 18 родители уехали работать в другой город, оставив на её попечение Петьку, младшего брата, которому только стукнуло пятнадцать.
Больших и шумных компаний уже не собиралось. Так, чисто девичьей компанией провести вечерок за чашкой кофе, полистать новомодные журналы, посплетничать. Иногда, правда, эти посиделки затягивались до утра.
- Ну, всё, девчонки, я пошла. – Лилька поднялась с дивана, поправила юбку, и медленно, покачивая своими безупречными формами, выплыла в прихожую.
Ляля с Женей дружно подскочили:
- Мы тебя проводим.
- С ума сошли? Восемь часов, светло ещё, время - совсем детское! – Она засмеялась.
Свежий августовский вечер безмятежно плыл, укрывая город сумерками. Подруги лениво брели через гудящий, словно улей, двор. Почти рядом с домом была конечная остановка. Автобусы то и дело привозили и увозили груженых урожаем дачников. Девушки уселись на остановочной скамье в ожидании Лилькиного автобуса. За бестолковой болтовней пролетел час, уехал не один уже Лилькин автобус. Наконец уехала и она.
Ляля с Женей, не спеша, пошли домой. Женя жила у Ляли уже год - проблемы с родителями. Хорошо Ляльке, у неё таких проблем нет. Вернее они могли быть, если бы её родители остались здесь. А они - мудрые ведь люди – взяли и уехали далеко на восток. Ну, наезжают, правда, раза три-четыре в год, звонят, денег высылают. В общем – мировые родители. Хотя Женькины родители тоже люди не плохие, не обижаются на Женьку: они в пригороде живут, раз в неделю привозят молоко парное, сливки, масло, мясо, овощи.
Ляля с Женей прогулялись до магазина и обратно, на подступах к пятачку остановки их подхватили двое парней.
- Привет, девчонки! Вы с нами?
Молодые люди были явно навеселе. Один, высокий, здоровый, сразу прицепился к Ляле. Другой, пониже ростом, худощавый, с бесцветными растрепанными волосами и блуждающими глазами, не глядя, схватил за руку Женю. Ляля насторожилась. Молодые люди категорически не желали смотреть в глаза. Вернее они вроде бы и смотрели, но как-то мимо и вниз. И смех этот был непонятным. Алкоголем от них не пахло. Наркоманы?! Ляля испугалась. Женю напугать было сложно.
- А ну - руки убрал, засранец!
После этих слов худощавый одной рукой схватил её за волосы, а свободной рукой несколько раз сильно ударил в область поясницы. Женя ойкнула. Парень прошипел:
- Заткнись, сучка, иначе я так приложу, что мама родная не узнает!
Молодые люди скрутили Лялю с Женей, и орущих, на глазах у кучи народа, потащили за дом. Ляля почти уговорила громилу, что сейчас девушки пойдут домой, переоденутся и потом все вместе выпьют пива, как Женька снова начала вопить и брыкаться. Ляля, с ещё большего перепугу, подхватила, за что сразу получила по голове.
Больше всего поражало полное безразличие людей к происходящему. Мольбы о помощи, просьбы вызвать милицию не производили никакого впечатления. Люди просто шли мимо. Единственную попытку пожилого мужчин вмешаться тут же грубо пресекла его жена:
- А ну не лезь! Сами разберутся!
И он покорно пошел дальше, не преминув по пути несколько раз обернуться. Другой мужчина не мог оторвать от телефона-автомата пустомелю, которая чесала языком уже без малого час. Было такое счастливое время, когда в борьбе с вандализмом местные власти сделали эти автоматы бесплатными.
Девочкам стало по-настоящему страшно.
Приемы самообороны наркоманов даже не злили. Им можно было разбить вдребезги голени, вырвать кадыки и сделать яичницу в паху – безрезультатно. Болевой порог на нуле. Они злились от того, что девчонки оказывают сопротивление.
Девушек тащили через весь двор. Люди наблюдали из окон, с балконов. Несколько фраз, брошенных из открытого окна камнями полетели в Лялю с Женей:
- Да заткни ты её! Чё она у тебя так орет!! Телевизор не слышно.
На Жене вся одежда была изорвана, на скуле - расплывающийся кровоподтек. Здоровый парень непонятно как увидел цепочку на шее у Ляли и пытался сорвать её. Он бешено дергал плетеную нитку и резал шею. Ляля уцепилась с другой стороны и рванула, с единственной, нелепой и неподходящей мыслью: порвать, бросить на землю, завтра она её найдет.
Из углового подъезда вышли четверо молодых людей. И тут Ляля закричала во все горло:
- Да помогите же! Вы что, не видите? Уроды! У вас что, совсем сердца нет! Да будьте вы все прокляты! – Она кричала, собирала всё подряд, уворачиваясь от тяжелых кулаков.
Ребята мгновение смотрели на неё, как на ненормальную, затем, похватав с газонов какие-то палки, бросились на помощь.
Наркоманы сразу отпустили девушек и кинулись в гаражи. Через секунды – след их простыл. Двое молодых людей побежали за ними, устроив бешеные скачки по крышам и заборам, а двое других проводили девушек до дома. Собственно и провожать-то было некуда. Драма разыгралась в собственном дворе Ляли, у восьмого подъезда, а Ляля жила в первом.
Ляля плакала. Женька только скрипела зубами, прикрываясь изорванной майкой. Дома девушки привели себя в порядок, переоделись, умылись, замазали и залепили раны. Ребята поинтересовались, не пропало ли чего, и тогда Ляля вспомнила про цепочку. Собрались искать.
Ляля с Женей сидели на бордюре, а четверо спасителей ползали по мелкой щебенке с фонариками, в поисках злополучной цепочки. Цепочку нашли. И только она оказалась в руках у Ляли, как с воем подъехал милицейский «воронок». Ребята сначала даже и не поняли, по какому поводу, ведь с момента нападения прошло уже больше часа. Из машины выскочило двое молодцев, проворно и грубо скрутили парней, не забыв прихватить Лялю с Женей. На вопрос, в чем дело, один из милиционеров отрезал:
- Был сигнал о попытке изнасилования!
Ляля с Женей наперебой начали объяснять, что было это больше часа назад, что жертвы – они, Ляля с Женей, и что если бы ни эти молодые люди, то неизвестно, где бы сейчас Ляля с Женей были!
- Разберемся! Кто из вас кто…
Всю ночь несчастная компания просидела в ТОМе, в кабинете следователя. Лялю с Женей попросили написать заявления и снять побои. После показаний, старший дал задание своим подчиненным прочесать гаражи и берег.
- Они не должны далеко уйти!
Возражать на столь неуместное заявление, - ведь прошло уже очень много времени, – не было ни сил, ни желания.
Домой девушки попали только утром. Измученные, уставшие и напуганные. Побои снимать не пошли. Рассказывать о случившемся никому не стали. По заявлениям - их никто никогда не побеспокоил.
Ничего из того, чему учили девчонок на уроках самообороны - не пригодилось.
Кого интересует человек и что с ним происходит? Никого. Каждый сам по себе, сам для себя, сам в себе. Мы как улитки ползем каждый по своим делам, с собственным скарбом на спине. Главное, успеть спрятать свою голову.
Я всегда держу телефон наготове, чтобы вызвать скорую или милицию в подобном случае. Но вряд ли я сама, лично, вмешаюсь в конфликт. Я просто боюсь.
Средства массовой информации пестрят дикими происшествиями, когда на глазах толпы происходит произвол. Раньше толпа возмущалась. Сейчас толпа молчит. А что потом?