Весна сыграла с Наташей злую шутку. Наташа влюбилась. И все бы ничего, не будь у Наташи мужа-инвалида, сварливой свекрови и голубоглазой доченьки Светы шести лет отроду.
В общем-то, внешне ничего не изменилось. Наташа также приходила с работы домой, меняла утку мужу, кормила его с ложечки, давала нужные пилюли и капли. Где-то между сменой утки и кормлением приходила свекровь, приводя за ручку Светочку из детского садика.
Наташа разогревала ужин на маленькой кухне, Светочка в это время уходила в ванную мыть ручки, а свекровь ходила тенью отца Гамлета по шести квадратным метрам за Наташей и пилила ее за что-нибудь несущественное. Начинала с того, что Наташа мало соли кладет в кашу, потом, что неправильно ребенка воспитывает, и уж в конце, когда разгоралась от собственного праведного гнева и от тупого молчания Наташи, добивала тем, что и мужа она довела в столь раннем для мужчины возрасте до инвалидности.
Из ванной приходила Светочка, Наташа фарфорово улыбалась и ставила перед ней кашку. Светочка запихивала в себя ложку и начинала морщить носик и канючить: «Мааааааам!!! Ну, не соленая же!!!»
Под победным взглядом свекрови, все так же улыбаясь, Наташа молча ставила перед дочерью солонку и думала о том, что самоубийство – это не выход, за убийство даже такой никчемной старой перечницы, как свекровь, посадят, а детоубийц на женской зоне не любят больше всего.
Но теперь, уже влюбленной, Наташе становилось все труднее улыбаться и не обращать внимания на выкидоны свекрови и капризы дочери. Ее плотная раковина, которую она сама долго и упорно склеивала из песчинок терпения и самообладания, дала кривую глубокую трещину и оголила самую нежную и ранимую часть сердца женщины преклонного возраста. Любое злобное высказывание матери мужа или глупое, наивное замечание Светочки могло вывести ее из себя и закончиться приступом истерии со сдавленными рыданиями в подушку. Наташа похудела и посерела от бессонных ночей и нервных оглядываний на домочадцев – не заметили ли чего. Любовь не сделала ее прекраснее, возможно, потому, что объект ее любви был недосягаем, и ни о каком светлом будущем вообще, а с объектом любви, в частности, женщине сорока двух лет с ребенком на руках и мужем-инвалидом, а уж тем более в такой стране, как Россия, речи быть не могло.
Фотографию любимого Наташа всегда носила с собой. Перед сном она доставала ее из сумочки, долго держала в руках, гладила пальцами глянцевые губы мужчины своей мечты и томно вздыхала.
О своей несчастливой любви, лебединой песне, осеннем марафоне Наташа рассказала только самой лучшей, верной и единственной к тому времени подруге. Подруга выслушала молча Наташины излияния, перемежающиеся со слезами, страстным шепотом и истеричным, по-девичьи пустым, хихиканьем, выпила с ней пару стопок водки и мужественно смолчала, хотя в глазах ее пару раз мелькнуло явное беспокойство за Наташину психику.
Первой неладное заподозрила свекровь. Как-то раз, когда она, по традиции, начала критиковать воспитание внучки, Наташа огрызнулась: «Не ваше дело!».
Свекровь долго и тяжело смотрела на невестку, а потом, хищно прищурившись, спросила:
- Хахаля себе завела, стерва?
Наташа дернулась, развернулась от плиты всем корпусом и дрожащим голосом, сминая в руках грязное кухонное полотенце, ответила:
- Сама ты – стерва старая!
- Ах, ты!.. Да как ты… – задохнулась от возмущения свекровь, - Да я тебя.… Ну-ка, сумку вытряхивай! Проверять буду.
- Нет, – неожиданно для себя уверенно ответила Наташа.
- Сама возьму! – рыкнула свекровь и, с безумными глазами и неожиданной для ее возраста проворностью, кинулась в комнату к невестке.
- Куда?!?!! – завопила Наташа, - Не трожь! Нельзя! Фу!!! – она залетела вслед за свекровью и начала шлепать ее грязным полотенцем, куда придется. Свекровь, ловко уворачиваясь, достала-таки сокровенную фотографию и потряхивая ей перед лицом Наташи, отмахиваясь от ее ударов, вопила:
- Ах, ты ж шалава! Змеюка ты подколодная! Прррррроссссститутка!!!
На крики из ванной комнаты с еще мыльными ручонками выбежала Светочка.
- Ба! Ма! Вы чего?
- Смотри! – кинулась к ней свекровь, - Смотри, внучка, на кого мать твоя папку меняет!
Света непонимающе уставилась на фотографию, подумала немножко и в полной тишине вынесла приговор:
- Ты чего, бабуль? Это ж Бред Пит. Актер такой американский.
Свекровь посмотрела испепеляющим взглядом сначала на девочку, потом – на невестку, тяжело вздохнула, сплюнула досадливо и гордо удалилась из квартиры.
Повисла гнетущая тишина, которую первой нарушила Светочка:
- Мааам, - неуверенно протянул ребенок, - А мы кушать будем сегодня?
- А? – тупо посмотрела мимо дочери Наташа, - Да, да, конечно. Иди, руки домой, я сейчас…сейчас…
Света вышла из комнаты, а Наташа подняла с пола помятую фотографию мужчины своей мечты, с тоской посмотрела на нее и заплакала.