Странные вещи случаются порой. Приезжаешь в знакомый вроде бы район Москвы, выходишь из метро – и не можешь понять, где же находишься. С трудом отыскиваешь какое-нибудь старое здание, и только тогда «въезжаешь», в какую же сторону тебе идти.
Или такое дело. Идешь по Тверскому бульвару от Пушкинской площади к Никитским воротам вдоль бесконечной автомобильной пробки, и думаешь: черт побери, как же здесь еще и трамвай ходил?
Это я к тому, что всё вокруг меняется, а в последнее время даже очень быстро. А если вспомнить, что было, и как выглядела Москва лет пятьдесят-шестьдесят назад…
Мои школьные годы, стало быть, детство и ранняя юность, пришлись как раз на послевоенное десятилетие, с сорок пятого по пятьдесят пятый. И если вспомнить, то далекое время, очень многое окажется откровением для современного читателя.
Жил я в ту пору с родителями в Замоскворечье, на Пятницкой 37. А в школу ходил в 5-й Монетчиковский переулок,7. Таким образом, наша школьная, да и не только школьная жизнь протекала в четырехугольнике, ограниченном с севера Климентовским переулком, с запада Пятницкой, с юга Валовой и с востока Новокузнецкой улицами.
Как и большинство народа, жили в коммуналке, из которой мне удалось выбраться только в 1965-м. Достаток в семье был средний – особо не нуждались, но и лишнего себе позволить не могли.
Закончилась тяжелейшая война, в результате которой страна потеряла треть национального богатства. Продай тогда всю Германию с потрохами - и то не хватило бы компенсировать.
Время после войны было тяжелое, голодное, нехватка буквально всего. Даже в Москве не везде еще были ликвидированы последствия войны, следы бомбежек 1941 года; в частности, помню разрушенный угол здания Суриковского училища, что в Лаврушинском переулке. Жизнь была нелегкая вплоть до 1950 года, да и позднее тоже.
Мне кажется, что образ того времени очень выразительно передал рано умерший поэт Алексей Заурих:
- Только дождик сентябрьский протопает,
Только мамка одежку заштопает -
Нас за парты посадит страна.
Довоенный учебник зачитанный
Вложен в сумочку цвета защитного –
Из-под противогаза она.
И ведь действительно, страна сажала нас за парты, и обеспечивала всем необходимым для учебы – учебниками, тетрадями, карандашами и прочим. А вплоть до осени 1946 года ежедневно каждому ученику в школе выдавались бублик и конфетка; а по субботам – два бублика и две конфетки. А на каникулы – дополнительные хлебные карточки. Напомню, что карточная система существовала до декабря 1947 года.
Итак, Москва сороковых годов. Три линии метро: от Сокольников до Парка культуры; от Киевской до Измайловской (теперь Партизанская); от Сокола до Завода имени Сталина (теперь Автозаводская). Электропоезда метро довоенной постройки, окрашенные в синий с голубым (как сейчас) или желтый цвет.
Эти три линии метро пересекались в центре, там был пересадочный узел; другой пересадочный узел был на станции Библиотека имени Ленина, он соединял Арбатско-Покровскую и Сокольническую линии. Сейчас эти узлы в значительной степени реконструированы.
Уже в 1947 году существовали проекты дальнейшего развития московского метро, как ближайшие, так и на перспективу. В том плане предусмотрены почти все ныне существующие трассы, включая продолжение старых линий; в частности, три станции за Соколом – это же нынешние Войковская, Водный стадион и Речной вокзал.
Когда в 1950 году открыли первый участок кольцевой линии, от Парка культуры до Курской, и назвали ее «Большое кольцо», мы пожимали плечами – если есть большое, то где же малое? Оказывается, и оно предполагалось – на уровне Пушкинской, Лубянки, Новокузнецкой, Кропоткинской.
Здесь есть повод вспомнить о ранних проектах метро для Москвы. Насколько верно разработчики более чем столетней давности – Балинский, Кнорре и другие – достаточно точно определили перспективы развития города! Все направления, которые они предлагали, рано или поздно оказались в сфере действия метрополитена.
Метро впечатляло; а поскольку московский метрополитен вплоть до 1955 года оставался единственным в стране, то это обстоятельство настолько прочно засело в голове, что до сих пор, садясь в метро в другом городе, как-то странно себя чувствуешь. Но постепенно привыкаем.
Но главным транспортом в Москве был трамвай, и хотелось бы на этом остановиться несколько подробнее.
В Москве была очень развитая трамвайная сеть. По нашей Пятницкой ходило пять маршрутов - А, 3, 10, 11, 24. Рельсы шли по Пятницкой и Садовому кольцу, по Большой Серпуховской, по улице Осипенко (ныне вновь Садовническая), через Москворецкий мост почти до Красной площади, а там к Солянке, Маросейке и еще Бог весть куда. Сокращать трамвайную сеть начали после 1950 года. Все мало-мальски крупные заводы и базы имели подъездные пути для грузовых трамваев, которых было великое множество.
Были очень длинные маршруты – сейчас порой и не сообразишь, как проехать на машине из одного конца иного тогдашнего маршрута в противоположный.
Вагоны были старые. Моторные - двухосные и четырехосные имели по две двери с каждой стороны, пульты управления были с двух сторон, кабина вагоновожатого не имела своей двери, была только дверь из салона на площадку. Прицепные были тоже двухосные и четырехосные, причем последние имели три двери только с одной стороны. Окраска была двух типов: синий низ и голубой верх или красный низ и желтый верх, крыша в обоих случаях серая. Двери вагона открывались вручную, нередко пассажиры висели на подножках, и это считалось почти в порядке вещей. Токоприемники были бугельного типа (дуга) с алюминиевой вставкой. Нередко видел, что эта вставка ломалась, и тогда следующий трамвай заталкивал поврежденный либо на ближайшее кольцо, либо в депо. Иногда толкать приходилось достаточно далеко.
На фоне этих старых вагонов новые цельнометаллические МТВ-82 смотрелись как настоящее чудо техники.
Некоторые старые трамвайные вагоны благополучно дожили до наших дней, хранятся они в депо имени Баумана, используются для киносъемок, а иногда на День города их показывают народу, причем на место показа они прибывают своим ходом. Предполагается создать музей городского транспорта, но вот никак не могут решить вопрос с помещением.
Трамвайные депо послевоенного времени: имени Апакова на Шаболовке, имени Артамонова в районе Новодевичьего монастыря, имени Щепетильникова на Лесной, имени Кирова на Волочаевской, имени Баумана в Ростокине, Октябрьское на Калитниковской, имени Русакова в Сокольниках, Краснопресненское на улице 1905 года. Было еще специализированное грузовое (Бутырское) на Башиловке. Одни депо существуют и сейчас, другие перепрофилированы в троллейбусные, третьи ликвидированы.
Маршрутов трамвая в Москве было более пятидесяти; кроме цифровых, были и буквенные обозначения: А (существует и сейчас), Б (считался вокзальным), В (Замоскворецко-Таганское кольцо), СК (Сокольническое кольцо). Последний со временем превратился в единственный на сегодняшний день кольцевой маршрут № 4.
По Полянке, от Малого Каменного моста к Даниловской площади ходил трамвай № 19. У моста кольца не было, вагоновожатый отключал управление и переходил на противоположный конец вагона. Вагоны на 19-м маршруте были одиночные, без прицепов. А на некоторых маршрутах были даже с двумя прицепами.
У трамваев было цветовое кодирование номеров маршрутов, каждой цифре соответствовал свой цвет. Вот они, эти коды: 0 - прозрачно-белый, 1 - красный, 2 - светло-зеленый, 3 - синий, 4 - желтый, 5 - темно-зеленый, 6 - оранжевый, 7 - лиловый, 8 - голубой, 9 - лунно-белый. Существовали они до 60-х годов.
Само собой, в вагоне находился кондуктор, продававший билеты и следивший за оплатой. Зимой вагоны не отапливались, и в них было достаточно холодно. Ездили и без билетов на подножках и на буфере прицепного вагона, называвшемся «колбасой». Конечно, не обходилось и без несчастных случаев, но поблизости таковых не случалось, а дальние примеры не убеждали.
Ходили троллейбусы по Садовому кольцу, по улице Горького, по Арбату, по Можайскому шоссе и кое-где еще. Пятнадцать или двадцать маршрутов было; это были машины довоенной постройки ярославского завода, их постепенно вытесняли цельнометаллические МТБ-82. А троллейбусы довоенного выпуска еще в 1959 году я встречал в Ленинграде на Васильевском острове. В Москве их к тому времени не осталось.
Автобус и троллейбус в Москве были не очень популярны; наверное, потому что стоимость проезда зависела от расстояния, тогда как на трамвае за 30 копеек проезжай хоть весь маршрут.
Послевоенное десятилетие не было богато ни хлебом, ни зрелищами. Это была дотелевизионная эпоха. Да, были телецентры в Москве, Ленинграде и Киеве, работавшие 5...6 дней в неделю по 4...5 часов; телевизоров было мало, стоили они дорого. Были у людей трофейные радиоприемники и уцелевшие отечественные «шкафы» довоенного выпуска; хотя наша промышленность и начала с 1948...49 года выпускать приличные по тем временам ламповые аппараты, стоили они недешево и мало кому были доступны. А у кого были приемники, те постепенно учились ловить заграничные радиостанции, причем какого - либо идеологического оттенка это не имело. Впрочем, может быть, мне так казалось по молодости лет?
А уж у кого был примитивный проигрыватель для грампластинок – мотор и адаптер – тот вообще считался богачом. Был еще довольно странный по нынешним понятиям гибрид – с патефона снималась мембрана, на ее место ставился специальный пьезоэлектрический адаптер, подключаемый к радиоприемнику. Почти с мотором, только вот ручку крутить надо.
К слову – современный анекдот. Американский мальчишка сообщает матери: отец принес классный проигрыватель – ему не нужен ток, покрутишь ручку – и он играет!
Однажды в Дом пионеров привезли тогдашний студийный магнитофон размером с хороший современный холодильник. Вызвали из зала желающего, он что-то произнес в микрофон, и это тут же воспроизвели. Публика была в восторге.
В плане радио довольствовались проводной трансляцией; надо ей отдать должное - интересных передач было много. С интересом слушали постановки из цикла «Театр у микрофона». Была газета под названием «Радиопрограммы», в которой где-то в середине печаталась и программа телевидения. Даже футбол - слушали по радио репортажи Вадима Синявского и были вполне довольны. Таких комментаторов теперь нет, да и не нужны они при телевидении.
Но праздники были. В мае 1946-го с большой помпой отметили первую годовщину Победы. И ведь сумели в то тяжелое время найти средства и на красочные плакаты, и на праздничное оформление города, включая громадные портреты Ленина и Сталина, поднятые в небо с помощью аэростатов.
Главными государственными праздниками были 7 ноября и 1 Мая. Непременные атрибуты – военный парад и салют вечером.
Мы всегда бегали смотреть парад к Чугунному мосту – ведь вся техника с Красной площади шла через Москворецкий мост, и видно было очень хорошо. Первые послевоенные годы после пешего строя еще шла кавалерия; не помню, когда это закончилось. Не помню, были ли тогда легендарные пулеметные тачанки – за давностью лет не могу и вспомнить, видел ли их живьем, или только в старой кинохронике. Потом шли танки и еще какие-то машины на гусеничном ходу. Хорошо помню, что на Балчуге, около самого Москворецкого моста стоял тягач с работающим двигателем – на случай, если у какой-нибудь машины вдруг заглохнет двигатель, то ее по-быстрому отбуксировать в сторону. А завершался парад пролетом авиации на небольшой высоте над Красной площадью, причем самолеты пролетали в направлении с севера на юг. И среди них были первые реактивные, поражавшие всех своей скоростью по сравнению с привычными поршневыми.
После военного парада проходил короткий физкультурный, затем «демонстрация трудящихся», которая растягивалась на долгие часы, поскольку, как тогда было принято, носила «добровольно-принудительный» характер. Только после 1953 года она стала называться демонстрацией «представителей трудящихся», и на нее стали ходить действительно желающие.
Что касается школьников и студентов, то они в большинстве случаев участвовали в демонстрациях охотно. В самом деле, почему бы в праздничный день, особенно на Первое мая, не пообщаться с товарищами в неформальной обстановке, попеть, поплясать, а для студентов еще и не выпить немножко во время стоянки? В студенческие времена колонна нашего вуза обычно надолго останавливалась у Пушкинской площади; многие наведывались во двор кинотеатра «Центральный», который находился на углу улицы Горького и Страстного бульвара, и возвращались оттуда в несколько приподнятом настроении.
Хорошо запомнилось празднование 800-летия Москвы в сентябре 1947-го. На площадях были организованы буфеты, в которых торговали чаем из самовара и всякими вкусностями, причем по сходным ценам и без карточек. Была учреждена медаль «В память 800-летия Москвы»; эту медаль получили многие москвичи за свои трудовые заслуги. А кто из них дожил до следующего юбилея столицы, те получили аналогичную медаль в память 850-летия практически автоматом.
Вскоре после 800-летия Москвы отмечали 30-летие Октябрьской революции, которое, несмотря на свою идеологическую значимость, произвело куда меньшее впечатление.
И все государственные и военные праздники непременно заканчивались артиллерийским салютом двадцатью или тридцатью залпами. Конечно, тогда не было таких красочных фейерверков, как сейчас, применялись просто разноцветные ракеты, но при этом очень широко использовались прожектора.
Салют было прекрасно видно со всех концов Москвы, но во многих случаях норовили подобраться поближе к Красной площади – на Чугунный мост или на набережную.
Дома в праздничные дни взрослые устраивали застолье – это уж святое дело.
И вот еще один штрих-пунктирчик послевоенных праздников.
Вплоть до середины пятидесятых в свободной продаже не было обыкновенной муки, но перед государственными праздниками и перед Новым годом ее продавали в ограниченном количестве – не более чем столько-то в одни руки. И если в школе спрашивали, почему вчера отсутствовал, или не выучил урока, то оправдание, что стоял за мукой, считалось вполне уважительной причиной.
Да и в обычное, непраздничное время, культурная жизнь была достаточно оживленной. Тот же футбол пользовался большим успехом; что тогда творилось во время матчей, проходивших на единственном тогда приличном стадионе «Динамо» - некоторое представление об этом дают кадры старой кинохроники. И «важнейшее из искусств» - кино – пользовалось неизменным успехом, кинотеатры не пустовали, и далеко не всегда можно было легко купить билет.
Одним из наиболее запомнившихся событий был шахматный чемпионат мира 1948 года. Об этом хотелось бы рассказать несколько подробнее.
После смерти Алехина в 1946 году шахматный мир остался без чемпиона. Судили-рядили, как быть, и в итоге было решено провести в 1948 году матч-турнир, на который были приглашены Ботвинник, Смыслов, Керес (СССР), Решевский (США) и Эйве. Проходил он в два этапа – в Гааге и в Москве, тянулся довольно долго, и в итоге чемпионом мира стал Михаил Ботвинник. Последний сохранял этот титул с перерывами до 1963 года. Интерес к этому матч-турниру и к шахматам вообще был огромный.
В общем и целом, время было весьма интересным, несмотря на трудности и лишения послевоенной разрухи. Конечно, всё изложенное относится к Москве, на периферии жилось значительно труднее, но пусть об этом пишут другие – те, кто пережил.
2008.