СЫН ШЕЙХА
Въехав во дворец под всеобщее ликование, я не чувствовал радости от смерти шейха, от своей внезапной свободы и приобретенной власти. Сбежал бы в пустыню, но Фарух настоял на необходимости моего вступления на престол, ради будущего страны.
Лейла не отходила от меня, застенчиво заглядывала в лицо, пыталась сказать что-то личное, но говорила только о моих сыночках, какие они красивые и здоровые. В присутствии всей знати государства, состоялся официальный показ моих детей. Два маленьких смуглых создания одетых по случаю представления высокочтимому папаше в парчу и золото. Они мне не понравились, но я кивнул Лейле в знак одобрения, и ушел. Больше с ней я постарался не видеться.
Я никогда не стремился к власти. Все что я должен был делать как шейх сводилось к театральным выходам и речам. Понимая, что министры и советники справятся без меня, я решил уехать в Европу и позвал с собой Фаруха.
- Мой господин, моя дочь жена очень важного человека. У них растут дети. Я хочу остаться, что бы охранять их.
- Охранять? От чего?
- У маленьких сыновей шейха всегда есть враги.
- Ну, что же воля твоя, – я не понял, почему внуки Фаруха дети шейха, ведь старик умер. Вдруг меня осенило: – Лейла твоя дочь? - Фарух согнулся в молчаливом поклоне. - Ты знал это с самого начала! - Теперь я понял, почему Фарух после всего нами перенесенного, вновь стал помощником шейха, почему он помогал убивать меня. - Лейла знает, что ты ее отец?
- Я ушел на службу к шейху, когда она еще не родилась. - Фарух выпрямился. - Я учился в Европе, там и женился.... Вернувшись, оказалось, что чужаки нигде не нужны. Мы жили хуже нищих-попрошаек. Денег не было, меня не брали на работу..., из-за смешанного брака. Уехать мы так же не могли из-за денег. Шейх предложил выход: я отрекаюсь от них, они будут жить в достатке.
- Почему ты теперь ей не скажешь?
- Я выполняю договор, подписанный с шейхом.
Шейх - этот старый шутник хорошо знал психологию людей, поэтому его шутки были так изысканы. Я никогда не пойму их мораль, их философию.
Оставив Фаруха следить за троном и воспитанием моих детей, наследников этого трона, я точно знал: пока дети не достигнут совершеннолетия, мне нечего опасаться за свою жизнь, я единственный представитель власти. Как поступит Фарух потом, пожалуй, не знал никто. Он регулярно сообщал мне, что происходит в моих владениях и как растут мои дети. А я мотался с одного края шарика в другой в надежде, хоть чем-то пробудить в себе желание жить. Эмоции не посещали меня даже во сне. Я не испытывал ни радости, ни ненависти, ни злобы, мне все было безразлично.
Когда в Японии я встретил девушку, рядом с которой на какое-то время забыл кто я, испугался. Испугался, что не чувствую боли в груди, что хочу еще и еще раз вспоминать ее.
Изучая восточную философию, я знал, гейша - это не проститутка, а образованная, хорошо воспитанная женщина, которая ведет с мужчинами различные беседы, услаждает их слух музыкой, стихами и пением. И когда появилось предложение посетить настоящую гейшу, я не отказался.
Первое, что меня поразило в комнате это полутьма, входящий не видел того, кто находиться в комнате. Мне пришлось вглядываться, что бы увидеть гейшу. Она же рассматривала меня с самого начала. Я не скажу, что девушка была яркой красавицей, скорее всего сочетание европейской и азиатской расы сделали ее красоту своеобразной. Хрупкая тонкая фигурка, густые темные волосы и большие зеленые глаза. Вот глаза-то меня и задели.... Она уже разговаривала со мной, то есть начала работать, а ее глаза… безрадостные, утомленные, в них так глубоко была запрятана тоска, что я захлебнулся бы в этой безысходности, если бы моя боль постоянно не напоминала о себе. Меня поразила наша схожесть ситуаций. Я встал, что бы уйти, что бы не быть причиной ее мук, но она так старалась мне понравиться, что я остался, желая узнать, что заставляет ее быть узницей.
ДЖЕССИКА.
Она села в привычную позу на большой кровати, именно так почти каждый день она встречала клиентов. Они приходили, когда одни и те же, когда совсем не незнакомые. Но Джессика, всех радостно приветствовала и начинала обычную ночь гейши, не просто гейши, а очень дорогой гейши.
Эта работа, делала ее семью богатой. Мать и ее сестра с мужем, жили в большом доме с садом из пары десятков деревьев и искусственным прудом, очень дорогое удовольствие в Токио. Наверно, в этом была какая-то несправедливость, что Джессика работала одна из семьи, но она не позволяла себе задумываться над своим положением в доме. Она смирилась с тем, что не имеет права на счастье.
Он зашел в комнату и ослепленный полумраком, шторы здесь всегда были тяжелыми и не пропускали уличного света, остановился. Джессика внимательно разглядывала его, чтобы определить, что демонстрировать из искусства гейши, а что нет. Среднего роста, худощавый и явно физически сильный мужчина. Лицо спокойное и в то же время напряженное, губы плотно сжаты. Девушка не пришла еще ни к какому выводу, когда поняла, что клиент сам точно так же изучает ее.
- Вы говорите по-английски? - спросила она, он утвердительно кивнул. - Как бы вы хотели провести вечер?
- Есть выбор?
- Я могу вам предложить: стихи японских и европейских авторов, песни старинные и современные, а так же танцы разных народов мира. Что бы вы хотели? - Клиент присел на край кровати, касаясь рукой ткани ее тонкого одеяния. - Может, вы хотите современную электронную музыку, или игру на бубне? – Джессика потянулась за инструментом, но мужчина знаком остановил ее. – Понимаете, я гейша и мое искусство общения с мужчинами основано на знании философии, культуры, искусства. Вас наверно неправильно информировали, я не…. - Он опять остановил ее.
Джессика решила подождать, что скажет этот странный клиент. Поднялась с кровати, вывезла из угла комнаты тележку с фруктами и напитками. Он полулежа наблюдал за ней из-за полу прикрытых век. Девушка села на подушки напротив него и решив, что старинная арабская песня понравиться посетителю, тихо стала напевать ее. Он никак не реагировал, она запнулась. Джессика перешла на четверостишия японских авторов, но не видя зрителя в лице клиента, замолчала и тихо присела рядом с ним. За эти годы она сталкивалась с различными клиентами и если ему нужен секс, то пусть будет так. Джессика вынула длинную костяную шпильку из своих волос, они рассыпались по плечам пепельным с рыжим отливом ковром, расслабила пояс и высвободила маленькую упругую грудь, покорно предложила себя клиенту.
- А чего ты хочешь сама?
Девушка застыла, еще никто не спрашивал ее, чего она хочет. Нет, когда был секс, некоторые спрашивали хорошо ли ей, или нравиться ли ей, как они это делают. Но чтобы вот так без ничего спросили, чего она хочет. Ей вдруг стало стыдно обнаженной груди, она запахнула кимоно.
- Вам нравиться ставить людей в неудобное положение? – Джессика еще не поняла возмущена она или обижена странным поведением незнакомца.
- Извини, я не хотел тебя обидеть. Мне показалось, что мы похожи. Ведь твоя работа тебе не нравиться? Значит, у тебя есть мечта. Вот и я спросил, чего ты хочешь сама.
- Похожи? Мы? – девушка поперхнулась негодованием. - Чем мы можем быть похожи?! К вам каждую ночь в постель залезают незнакомые люди? Вы тешите их прихоти, и ненавидите себя за свое безволие бросить все и уйти?
- Значит, вы хотите уйти? А куда? Цель у вас есть?
- Уйти! Уехать! Никогда не вспоминать кто я и откуда, забыть все и всех…- Джессика вдруг поймала себя на том, что в слух сказала, то в чем не признавалась себе самой. Слезы хлынули из ее глаз. Она стояла посреди комнаты, не пытаясь их спрятать.
Мужчина подошел к ней. Прошептал «извини», осторожно обняв, посадил на кровать. Налил вина, принес бокал. Джессика пила кисло-сладкое вино, но чувствовала лишь глотки соленой густой горечи. Мужчина молча перебирал ее волнистые волосы, сплетая в косу. Ей казалось, что он может, готов сказать тысячи, нет миллионы нежных слов, что бы успокоить ее, но он накрыв ее краем покрывала, сказал:
- Похожи, и не просто похожи. Ты даже свободнее меня.... У тебя может появиться шанс исполнить свое желание, а я бросая все и убегая-уезжая на край земли каждый раз должен возвращаться туда, где не принадлежу себе. Единственная разница, что тебя принуждают спать с мужчинами, а меня жить не своею жизнью. – Он задумался и долго молчал, продолжая обнимать Джессику, нежно путая ее волосы. – Расскажи мне о своей мечте, - наконец попросил он.
«Мечта? Значит это ее мечта?» - девушка удобнее устроилась в объятиях мужчины. Он не держал ее и отпустил бы, сделай она хоть одно движение высвободиться. Она не знала, почему начала рассказывать всю свою жизнь этому чужому, но почему-то такому родному, близкому ей человеку.
Джессика была второй, внебрачной дочерью в семье Исидо. Ее мать, влюбившись во французского врача, бросила мужа и старшую дочь Соню, уехала с ним в Китай. Там и родилась Джессика. Ее мать прекрасно понимала, что обычаи никогда не позволят ей вернуться, и поэтому не делала никаких попыток. Даже когда отец Джессики исчез непонятным образом, она вернувшись в Японию, не искала встречи с мужем. Он нашел ее сам, забрал назад, дал Джессики свое имя. Конечно, девочка мало была похожа на японку, что ей всегда напоминали все, кому не лень. Она хорошо училась, имела склонность к языкам, но ее сестра не раз ей говорила, что жениться на ней не захочет ни один порядочный мужчина. Однажды девочка спросила об этом свою мать, та не отрицала слова старшей дочери. Когда ей исполнилось девять лет, к ним пришел какой-то старик, он долго разговаривал о ней с отцом и матерью. Но почему-то Исидо выгнал старика, хоть и сказал потом жене: «Быть может он прав». Когда Исидо умер, тот старик пришел еще раз, и Джессику отдали ему. Так она попала к учителю гейш.
Джессика стала его последней ученицей. Он старался научить ее всему, что знал. Может, он хотел, что бы она продолжила его дело и открыла школу гейш, но об этом они никогда не разговаривали. С утра до вечера танцы, стихи, иностранные языки, философия, этикет, риторика и т.д. Девочка сильно уставала, но ей некому было пожаловаться, мать она не видела, а старика боялась. В четырнадцать лет старик привел первого клиента. Джессика всю ночь развлекала его стихами, песнями, игрой на различных музыкальных инструментах и беседами по философии. Она так устала, что заснула под утро на полуслове, и очень испугалась, когда проснувшись вечером, поняла это. Но старик был доволен, он сказал, что первый экзамен прошел успешно.
После этого прибавились уроки по сексу, это была теория о том, как возбудить мужчину, как сделать ему приятное, что предпочитают мужчины разных возрастов и положений в обществе. Джессика боялась этих уроков, потому что испытывала какое-то странное чувство возбуждения и иногда истомы. Она не понимала, почему так происходит, и старалась не думать о том, как это будет на самом деле.
Ей исполнилось почти шестнадцать, когда это произошло. Старик привел друга, и сказал, что это ее экзамен. Джессика старалась все сделать по теории, которую знала, но когда дошло до дела ее как будто парализовало, но мужчина сделал все сам. Он был стар и наверно, поэтому осторожен, то ли за себя боялся, то ли действительно пожалел Джессику.
Она потом долго плакала, сама не понимая от чего, но именно с этого и началась ее жизнь гейши. Старик был известен в определенных кругах, клиенты появлялись примерно раз в неделю, все в возрасте, но видимо очень богатые. Они предпочитали разговоры, танцы и пение, и не всегда переходили к сексу. Джессика была рада, когда очередной клиент уходил не тронув ее, но это было только начало.
Однажды она со стариком была приглашена в очень богатый дом, там было много гостей, в основном мужчины. Она развлекала их как обычно, но среди гостей заметила молодого японца. Может, он понравился ей, потому что уже давно она не видела своих ровесников, а может, он и правда был очень красивым. Молодой человек стал оказывать ей знаки внимания, ее учитель не вмешивался, ночь закончилась наедине с юношей. Девушка впервые захотела единения с мужчиной, может, в глубине души она надеялась, что он вырвет ее из этой жизни, поэтому все прошло так чудесно, и она впервые получила удовольствие. Потом она долго ждала, что молодой японец придет за ней…
Старик вскорости умер, старшая сестра забрала ее в свой дом и стала сама предлагать ее клиентам. Джессика была потрясена этим, и однажды спросила «зачем ты это делаешь?» На что получила прямой ответ, что замуж ее все равно никто не возьмет, а деньги, которые за нее платят, позволят Сони найти достойного мужа. Сестра еще спросила разве она, Джессика против, что бы ее мать и сестра жили богато? Конечно она не против, но почему она должна продаваться, на что сестра гордо заметила, что гейша Джессика, а не она.
Вот так все и пошло без надежды, без радости. Этот дом стал тюрьмой, комната, где она жила ненавистна и даже воздух здесь как камень, прижимает к полу. Джессика иногда спускалась к матери, но радости это не приносило, потому что сестра начинала кричать, что она своим присутствием кидает тень на добропорядочных членов семьи. Иногда девушка ездила в Токио, но всякий раз боялась встретить своих клиентов среди случайных прохожих.
-Вот наверно и все, - Джессика сама удивилась, какой маленькой оказалась ее жизнь, она заглянула в глаза мужчины, и увидела такое понимание, что поверила, она не зря рассказала ему о себе. – Я никогда раньше не вспоминала прошлое, жила ожиданием старости, когда ко мне перестанут ходить клиенты, и меня, наконец, оставят в покое.
Он взял ее лицо в свои ладони:
- Ну, это произойдет еще не скоро.
Джессика застеснялась и спрятала свое лицо, уткнувшись в его грудь. Ей было так хорошо, так спокойно, она почувствовала себя защищенной.
- А что бы ты сделала, если бы у тебя была возможность уйти из этого дома?
- Я никогда не думала об этом.
- Почему?
- Эти мечты несбыточны. А поверив в эту возможность, хоть на мгновение, потом еще больнее жить.
- И все-таки?
-Наверно, уехала бы в Англию, поступила бы там на какой-нибудь философский факультет, выучилась и может быть, когда-нибудь поверила бы в любовь. Но совершено точно никогда больше не вернулась бы к этой работе.
Он обнимал ее, чуть покачиваясь, и Джессика наслаждалась этим спокойствием и теплом незнакомого ей мужчины. Впервые за долгие годы от нее ничего не хотели, и значит не надо пересиливать себя, изображать радость и любовь. Ей было очень хорошо и все. Она закрыла глаза, ее обнимал очень хороший человек. Зачем что-то решать, что-то придумывать, просто он здесь и сейчас, и не время думать, что будет завтра.
Джессика приподнялась на локте, посмотрела на него. Она не знала ни его имени, ни его жизни, но теперь она верила ему. Они очень похожи, ведь иначе он бы не спросил ее желания, не выслушал бы ее жизнь. Он лежал на спине и смотрел куда-то очень далеко. Его орлиный нос обострился, и складка плотно сжатых губ, то напрягалась, то чуть расслаблялась. Джессике стало жаль этого несомненно сильного человека, она ласково поцеловала его губы. Он повернулся к ней, она увидела в его глазах такую боль и муку. Что-то не человеческое, не переносимое было в жизни этого мужчины. Девушка стала целовать его глаза, его лицо, что бы он забыл, что бы не думал, что бы ожил.
Он чуть отстранил ее:
- Ты хочешь этого?
Но она прижалась к нему, закрывая его рот поцелуем.
Она делала это не по принуждению, и не по давно изученной теории, какой-то женский инстинкт проснулся в ней. Она хотела, что бы ее нежность и любовь заставили его забыться, что бы он сейчас думал и чувствовал только ее. Мужчина отвечал ей нежными поцелуями, ласковыми прикосновениями. Их тихая незатейливая игра расслабляла, не требовала физических усилий или резких движений. Легкие нежные поцелуи, истома переплетенных тел привели к первому взаимному экстазу. Они молча лежали, наслаждаясь покоем, тихой песней восторженного тела и удивлялись, как странно все произошло.
Когда он собрался уходить, Джессика не посмела остановить его. Она поймала его руку и чуть сжала ладонь прощаясь. Мужчина наклонился, что бы поцеловать, но не смог оторваться. Секс был бурный, каждый наслаждался как в последний раз в жизни. Долгие глубокие поцелуи, ласки жесткие, резкие. Восторг экстаза, слился в едином стоне, и усталость физически опустошенных любовью тел надолго оставила их рядом.
Джессика уснула на его плече, ей снилось море голубое-голубое, и еще ей снилось, что кто-то с ней рядом, такой родной, такой знакомый, но она никак не могла увидеть его лицо.
***
Когда девушка проснулась, его уже не было. Горечь и разочарование больным уколом пронзили грудь, но она не хотела думать, что обманулась в ночном госте. Джессика стала готовиться к новому визиту, ведь он должен прийти снова, обязательно должен. После того, что было, он просто не может не прийти! Пол дня суеты, приготовлений и девушка села на кровать в свою привычную позу, ожидая клиента.
Он зашел. Джессика растеряно оглядывала нового клиента. - Это не он! Как обидно, как больно, - хотелось расплакаться и убежать прочь.... Возбуждение мгновенно улетучилось, и тяжелая усталость навалилась на нее. «Действительно, а почему это должен быть он, мало ли чудаков бывает, а она дура поверила…»
Клиент все еще стоял у порога комнаты. Джессика узнала в нем хозяина небольшого магазинчика с конца улицы. Просто, почти бедно одетый он явно копил деньги, что бы прийти к ней.
- Зачем вам это? Лучше бы на эти деньги себе что-нибудь купили. – Джессика не забыла науку гейш - ублажать. Она сознательно хотела причинить боль клиенту, обидеть его, как посмеялся над ней вчерашний гость.
- Я мечтал об этом два года, вот денег, наконец, хватило.
- Вы думаете, я чем-то отличаюсь от других женщин? – она встала на кровати и быстро скинула с себя шелковистое кимоно. - Нет, поглядите я такая же, как все.-
Девушка не стыдилась своей наготы, обида на саму себя, на то, что поверила, и позволила себе мечту, занимала все ее мысли и чувства. Мужчина подошел к ней прикрыл, как смог ее наготу, и попросил:
- Спой мне что-нибудь.
Желания петь не было, но какая-то старинная тягучая песня сама полилась из нее. Песня плакала о загубленной молодости, безответной любви, и вместе с песней без слез плакала Джессика. Песня закончилась, она запела другую не менее печальную, и потом пела, читала стихи, рассказывала старинные сказки. Душа ее плакала и стонала, но она не могла признаться клиенту, что не для него она поет, не для него танцует. Но ничто не могло заглушить ее боль от потери надежды на счастье, боль от разочарования во вчерашнем госте. Ведь он не пришел, он не пришел…
Но если бы женщины так просто сдавались. Джессика смирилась с тем, что обманулась, но у нее появилось непреодолимое желание еще раз его увидеть. Увидеть хотя бы мельком, пусть без встречи, без слов, но увидеть. Клиентов не было несколько дней, но ее это не удивляло. Она не могла ни о чем думать, кроме случайной встречи с ним.... Девушка поехала в центр, бродила по улицам, паркам, но нигде даже намека не было на молодого араба с серыми глазами. Вернулась домой и проревела всю ночь, даже слова матери «за тебя платят большие деньги»- не осели в ее памяти.
А через пару дней Соня с криками «ты позоришь нашу семью», вытолкала ее из дома в ночь, громко хлопнув дверью. Джессика не поняла, что произошло, но когда осознала, что стоит на улице, и ей не надо идти обратно в свою комнату и ждать клиентов, поторопилась уйти прочь. Страх что сестра передумает и позовет назад, торопил.
В конце улицы к ней обратился торговец, ее последний клиент, Джессика не сразу поняла, что он ее приглашает в качестве гостьи переночевать в его доме. Она соглашается, и не спит всю ночь, пытаясь понять, что с ней происходит. Утром пришел посыльный, принес большой конверт адресованный ей. В нем был ее паспорт, чековая книжка и еще какие-то документы, девушка внимательно оглядела каждую страничку, но нигде ни слова, ни намека, никакого объяснения.
Только теперь она вспомнила слова матери, а это означало, что он ее выкупил. Он исполнил ее мечту! Это конечно он и никто другой..., но почему не пришел. Почему ничего не сказал? Джессика радовалась и горевала одновременно. Она в нем не обманулась, он не развлекался, расспрашивая ее. Но почему все так? Она точно знает, что своей свободой обязана ему, а он даже имя свое ей не назвал.
Да, она сделает все что бы доказать ему, что он ей не зря поверил. Немного одежды, небольшие приготовления к отъезду и вот он «выход» к самолету. Джессика оглянулась, ища его среди толпы, «видишь, я еду, я не обманула тебя»- хотела она сказать хотя бы случайно похожей на него тени, но его не было.
Ну что же, наверно, так и должно быть, и девушка решительно пошла вперед.
СЫН ШЕЙХА
Я совершено точно знал, что уже не смогу жить спокойно, если ничего не сделаю для Джессики. Конечно, это потребует времени и денег, но деньги в данном случае меня мало волновали, а вот время… Сколько его потребуется на оформление документов, какие препятствия могут возникнуть? Все решаемо, но время.... Она будет обслуживать клиентов и ненавидеть меня за то, что я влез в ее душу, взбудоражил воображение и ничего не сделал для нее.
Для себя я сразу решил, что больше никогда не встречусь с ней, наверно, я испугался. Первый раз за долгое время, рядом с ней я не чувствовал боли в груди. Я впервые был не одинок. Джессика, изящная хрупкая японка с зелеными глазами и пепельными волосами. Ее маленькие изящные пальчики, держали меня весь остаток ночи, а я уже знал, что уйду не прощаясь. Я презирал себя за это, но поклялся как можно быстрее вырвать ее из этого дома и помочь уехать, как она и хотела в Англию.
Сразу же с раннего утра мои люди заработали, они знали, что слов типа «это не возможно» или «это не в наших силах» я не понимаю. Конечно, я все понимаю и умею сочувствовать, но я знаю и другое, терпеть не могу надпись в общественных учреждениях «нет выхода». Я поставил цель и меня мало интересует, как она будет достигнута.
На оформление документов и переговоры с сестрой Джессики ушла неделя. Я хотел быстрее, но сестрица оказалась хитрой лисой и боялась продешевить. Меня устраивала любая цена, при условии - пока договариваемся никаких клиентов, я оплачивал эти ночи. Правда, она решила перехитрить меня, и один клиент все-таки был, после чего я ее немного придушил, и она успокоилась.
Как-то я увидел Джессику в городе, она шла по центральной улице, внимательно вглядываясь в лица прохожих, в проезжающие мимо машины. Мне не надо было бежать к гадалке, я знал, что она ищет меня. Я мысленно просил у нее прощения, незаметно провожая до ее дома, она ничего не должна была знать, так я решил.
В тот вечер я пришел, и мы заключили соглашение: сестре деньги, и она дает Джессике свободу. В груди стало еще холоднее и невыносимо больно, когда я увидел девушку на улице. Джессика растеряно стояла у дверей дома, который жил эти годы за ее счет, и из которого ее только что выгнали, ничего не объясняя. Ее праздничное кимоно, и деревянные сандалии, не вязались с пустеющей улицей. Девушка отошла от дверей дома, оглянулась назад. Может она хочет вернуться? Если так, то я не буду препятствовать и значит ее жизнь ее вполне устраивала, если она уйдет, то я помогу ей все изменить.
Она пошла прочь от дома, который был ее тюрьмой. Шла осторожно, стук деревяшек удалялся, а я не испытывал радости, я знал, что теперь мы уже никогда не увидимся. Она выбрала новую жизнь, она освободилась, а я остаюсь пленником своей судьбы.
В конце улицы она остановилась, какой-то торговец низко поклонился и заговорил с ней. Я понял, что они знакомы, он предлагал ей ночлег, Джессика согласилась. Ревности у меня не было, предлагая ей свободу, я дал ей право выбора.
Утром мой посыльный передал ей конверт с документами и чековой книжкой. Я очень хотел увидеть ее, поговорить с ней, еще раз почувствовать как исчезает боль в груди. Но не позволил себе этого. Мне казалось так будет лучше, у нас разные жизни и ничто, кроме той ночи не соединяло нас.
Мне докладывали, что девушка купила себе европейскую одежду и билет на ближайший рейс. Ну вот и все, в груди при этой мысли боль усилилась, я тоже заказал себе билет. Эпопея в Японии закончилась.
Я видел, как она шла на посадку, и пожелал ей удачи. Она на миг оглянулась, ища кого-то в толпе. Потом решительно пошла к выходу. Я усмехнулся «Слава, богу, хоть тут есть "выход». Сам я улетел через полчаса. Странно, но Джессика не исчезала из моей памяти, а я все пытался угадать, кого она хотела увидеть среди толпы.