Часики

       
       Откуда они появились в доме совершенно неизвестно. Может, подарил кто, может, они были здесь раньше, трудно сказать… Гладкого коричневого дерева – полированные, с кукушечкой, они были в доме чем-то особенным, если не сказать – обособленным. Жили своей жизнью, в ритме, присущем им одним, текущем параллельно с жизнью целого дома. Они висели на стене в гостиной, почти бесшумные и незаметные, всегда с легким налетом пыли, которая расторопная горничная никак не могла вывести. Было немного странно видеть этот раритет среди роскошной современной мебели лучших дизайнеров Европы, благоухающей дорогими сортами дерева, сверкающей кожей, отделанной камнями. Гости, приходящие в дом, поначалу удивлялись этому обломку прошлого, Бог весть как попавшему в такой современный дом. Позднее они привыкали, и представить себе гостиную без чудных часов с кукушечкой уже не могли.
       Сергей Игнатьевич, хозяин утопавшего в роскоши дома, был человеком весьма и весьма состоятельным. Имел собственную фирму, виллу на Канарах, 10 – комнатную квартиру в Москве и коттедж в пригороде, где, собственно, и жил. На службу ездил с шофером на 600 «мерседесе», как полагается человеку его положения, при галстучке, всегда собранный, а как появлялась возможность, надевал кроссовки и прыгал в свой «Хаммер», чтобы погонять по округе. Бывало, уезжал в лес, но ненадолго – все-таки, генеральный директор, свое дело не бросишь.
       Когда – то давно деревенским пацаненком он смотрел на первых нуворишей, периодически навещавших своих родителей в его родной Березовке, мечтал о том, что однажды он сможет стать таким. Он и стал, да вот только мамка умерла рано, не застала сыновний успех. Смотрит, наверное, на него с небес и радуется. Эта потеря навсегда оставила след в душе худенького паренька, занозила сердце, навечно поселив в нем недостаток материнского тепла, ее любви и ласки. Так и жил он, зарабатывая один миллион за другим, считая, что такие деньги помогут ему обрести желаемое.
       Первое разочарование, как водится, он получил в юности. Он еще в деревне тогда жил. Сергей Игнатьевич, тогда еще просто Сережа, умудрился влюбиться в первую березовскую красавицу Киру. Однажды он решил признаться, замуж позвать, а она осмеяла его на всю деревню, заявив, что, на него, бедного и невзрачного, и внимания-то не обратит, не говоря уж о том, чтобы замуж за него пойти! Вот тогда-то ему и пришла в голову мысль, что женщины, особенно самые желанные, и любят мужчин только за состояние.
       Впрочем, когда у молодого, возмужавшего Сережи появились первые деньги, а вместе с ними и девушки, тепла в его жизни не прибавилось. Сначала он подумал, что дело, видимо, в их количестве, стал зарабатывать еще больше, расширять свой бизнес. Денег становилось все больше, появились связи, авторитет, возможности, а любви как не было, так и нет. Уверовав в то, что знать судьба ему такая, Сергей Игнатьевич смирился и продолжал по-прежнему: регулярно выезжать на Канары и в лес, ну и иногда с друзьями в баню. За компанию.
       Катечку он встретил на презентации нового салона элитных драгоценностей. Увидел и потерял дар речи: высокая, как церковная колокольня, стройная, словно березка в его родной Березовке, красивая! Где уж было знать Сергею Игнатьевичу, что у Катечки был переходный период – она переходила от одного любовника к другому. Бывший просто не смог полностью удовлетворять ее страсть к драгоценностям. Обобрав до нитки, она его бросила. На презентацию она пришла с твердой уверенностью, что обязательно сегодня же найдет себе нового папика–спонсора. И ее расчеты оправдались.
       Пока Сергей Игнатьевич не мог от нее глаз отвести, зачарованный ее ослепительным нарядом (количество надетых ею в этот вечер драгоценностей действительно ослепляло, делая похожей на новогоднюю елку), Катечка прерасным визором вычислила его примерный счет в банке, марку машины и количество комнат в квартире. Что-что, а это она умела делать профессионально. Она подошла к нему, да так, что лицо охмуряемого оказалось в катечкином бесконечном декольте, одарила белозубой улыбкой, в которой также красовалась парочка бриллиантов, обдала шикарным запахом «Шанель № 5», пролепетала что – то вроде «Ах, какой мужчина!..». И он растаял!
       Жить она к нему перебралась в тот же вечер. В течение первой же недели любовно Катечка смогла «добыть» из папика, то бишь, Сергея Игнатьевича, две норковые шубы, еще одну – из модного камышового кота, «Мазератти» и новый парфюмерный бутик. Результаты были хорошими – папик оказался намного богаче, чем она предполагала.
       Не предполагала она и того, что взамен, кроме себя, любимой, ей придется давать что–то еще. Сергей Игнатьевич любил ее без памяти, выполнял все ее капризы и прихоти, но не переставал требовать к себе душевного тепла и ласки – качеств, о существовании которых Катечка даже не догадывалась, не говоря уж о том, что бы обладать ими. Ну а как бы она их ему дала?
       О ребеночке, которого задвинутый на тепле спонсор, вымаливал чуть ли не на коленях каждый день, она и слышать не хотела. Устав от его денег, чувств и требований она завела себе любовника – тот по совместительству был шофером Сергея Игнатьевича. Любовнички обнаглели до такой степени, что могли предаваться утехам в то время, как дорогой спонсор обедал. Спонсор однажды просто не выдержал, снял с себя обязанности и выгнал взашей обоих. Катечка сначала это даже всерьез не восприняла, но когда он стал кидать, успевшие значительно разрастись, шубы прямо на шоссе, по которому ездят автомобили, быстро смекнула, и улетела в неизвестном направлении. Видимо, искать нового спонсора.
       Сергей Игнатьевич по такому случаю беспробудно запил, а потому не заметил, как оживились после ухода Катечки часы с кукушечкой. И до нее они, бывало, вытворяли разные фокусы, а при ней так просто взбесились. Они не взлюбили друг друга сразу. Как только Катечка вошла в гостиную, жадным взглядом оценивая обстановку, она наткнулась на эти «ужасные» часы. Она потребовала немедленно их снять, и Сергей Игнатьич безропотно подчинился. Но часики словно приросли к дорогущим обоим. Пытались их вместе обоями снять да все бесполезно. И, странное дело, стоило Катечке хоть на слово уронить, как часики начинали оглушительно бить, а кукушка бешено вылетала из домика и истерично кукарекала, чем доводила ту до белого каления. Пыталась Катечка их поджигать, и молотком по ним дубасила, и клеем заливала – все бестолку, словно заколдованные они. Потом привыкла, но не смирилась, а стала постоянно использовать их как причину любых проблем в доме. Дескать, и в постель она с ним не ложилась потому как они, часики, из гостиной за ней наблюдают, придумывая очередную гадость. И ребеночка из-за них, окаянных, не хотела, и любовника потому завела… Теперь часики вздохнули полной грудью, по-прежнему тихонечко пылились и жили своей загадочной жизнью.
       Пил Сергей Игнатьевич насколько здоровья хватило – ровно на две недели. После первых трех дней общения с зеленым змием, он перестал узнавать себя в зеркале – заросшего, грязного, опухшего, все остальное время он попросту в него не смотрелся. По окончании запоя, когда его причина уже почти не вспоминалась и кончилась водка, Сергей Игнатьевич подумал, что хорошо бы чего-нибудь покушать. Полез в холодильник, коих в доме было три, но ничего не нашел. В надежде он обшарил все шкафы в доме – тоже без толку. В город ехать было не на чем – машины стояли без топлива. Показываться в таком виде друзьям не хотелось, не просить же помощи из-за того, что ему баба рога наставила! Весь дом перевернул Сергей Игнатьевич в поисках наличности, нашел десять долларов, пять тысяч евро, кучу пластиковых карт, на каждой из которых лежало раз в тридцать больше…. Несчастные пятьдесят рублей. Наверное, никогда в жизни этот миллионер не радовался так родным, деревянным рубликам. Вот ведь счастье-то! А что можно купить в захолустной деревеньке за баксы и пластиковые карты?!
       Голодный желудок гнал полупьяного генерального директора солидной фирмы, на данный момент больше похожего на бомжа, в магазин. У поселкового магазинчика за свежим хлебом выстроилась целая очередь. Сергей Игнатьевич, зажав в трясущейся руке полтинник, встал за женщиной, последней в очереди. За две недели он был наспиртован так, что впереди стоящая женщина оглянулась к нему, да и застыла. Женщина смотрела за него большими, добрыми глазами, с укоризной, как смотрят родители на не в меру заигравшегося ребенка. И ребенок заплакал, тот, что много лет не мог заявить о себе, рассказать о своих проблемам, которому лишь иногда позволяли гонять по лесу, валяться в траве, наблюдая за облаками в небе. Сергей Игнатьевич упал на колени, обхватив полные ноги незнакомки, и безмолвно зарыдал. Та в свою очередь гладила его по голове большими, теплыми руками и приговаривала: «Ну, полно, хороший, полно, будет тебе». Ему показалось, что сама мать говорит с ним. Генеральный директор, обросший и полупьяный, стоял на коленях перед какой-то бабой и плакал. Ему не было стыдно. Он плакал впервые после смерти матери. Сергею Игнатьевичу тогда показалось, что сама душа поднялась в нем, просветлела и обрела радость… Любопытная очередь показывала на них пальцами, перешептывалась и хихикала. Они их не слышали.
       Так получилось, что хлеба Сергей Игнатьич не купил. Сонечка, так звали незнакомку, подняла его с колен, взяла за руку да повела к себе в дом. Холостая была бабенка. Только сейчас он смог рассмотреть ее по-настоящему: его ровесница, красивая, крепко сбитая, с шикарной косой. А сильная! Она ни о чем его не расспрашивала. Просто усадила за стол, накормила отменным борщом, за который можно было запросто влюбиться в нее на всю оставшуюся жизнь. Они сидели за столом, освещенные солнышком, и молча смотрели друг на друга. Все было так просто, что говорить было незачем. Сидели так до захода солнца, потом она уложила его спать. Впервые за несколько лет Сергей Игнатьевич уснул безмятежным сном счастливого ребенка. Сонечка все сидела рядом, смотрела на него, затаив дыхание, а в глазах ее стояли слезы. Лишь изредка она нежно касалась его головы рукой, гладила.
       Неделю они прожили в счастливой немоте: говорить не было ни сил, ни надобности. Первым нарушил молчание Сергей Игнатьич: «Пойдешь, Сонечка, за меня замуж?» - «Пойду, хороший, пойду» – ответила Сонечка. На том и порешили.
       Сергей Игнатьич, успев за эту неделю хорошо отдохнуть, вновь превратился в опытного руководителя. Взяв Сонечку за руку, он повел ее знакомиться со своим хозяйством. Сказать, что Сонечка была удивлена, значит, ничего не сказать. Не знала ведь, что миллионера покорила. Отступать было поздно, да и желания особого не было. Поборов природную скромность, отправилась Сонечка принимать в свое владение мужнино хозяйство. И первым, что она увидела войдя в гостиную, были чудные часики с кукушечкой, как раз такие, как у ее прабабушки в избе висели. Часики при ее появлении как-то подобрались, принарядились, сбросив с себя извечную пыль, и вдруг запели, ласково так, нежно, что Сонечка заслушалась, а Сергей Игнатьич несколько минут простоял с открытым от удивления ртом.
       С той поры часики с кукушечкой стали главным украшением гостиной, зажив с нею, да и всем домом одной жизнью. А через год этот огромный дом впервые услышал детский плач – у молодой семьи родился первенец Иван. В ту ночь часики исполнили необычайно красивую мелодию, наполненную теплом и любовью любящих сердец…
       Со временем в этой семье появятся еще пятеро детей, трое собак, десять кошек и два ожереловых попугая. Сонечка будет им всем хорошей матерью, не забывая, конечно, про своего главного ребенка – Сергея Игнатьевича. Тот в свою очередь возглавит собственный банк, займется меценатством и благотворительностью, откроет фонд поддержки сиротам… Возможно, будет баллотироваться в государственную Думу.
       Впрочем, мелочи это все. Главное: с того самого дня часы с кукушечкой исправно работали, работают и, по всей видимости, будут работать и дальше.



25.01.04г. Ванда Клавцан