На всю квартиру пахнет пирогами. В кухне переброшена гладильная доска – обитатели нашей коммуналки наводят праздничный марафет…
Соседка тётя Лёля мчится к плите с тряпкой и воплем: «Ох, пирог-то мой горит!»
Митька, её двенадцатилетний сын, начищает свои единственные штиблеты, и запах гуталина смешивается с лёгкой гарью от спасённого пирога.
Митьку ждут во дворе приятели: будут шататься по всему городу до позднего вечера. Его старший брат Серёжка бежит через коридор в одних трусах и протягивает мне комок своих брюк: «Отпаришь заодно?» Я не спешу хвататься за его шмотки – пусть уговаривает. Серёжка мне нравится и, конечно, я исполню его просьбу, но только после того, как разглажу красную ленточку. Именно её я собираюсь вплести в косу. Сегодня – Первое Мая! Мы не учимся, и мальчишки из параллельного четвёртого класса вчера на переменках орали: «Первое мая, улица кривая! Петух с косой полетел за колбасой!»
Утюжу Серёжкины штаны и чуть не прижигаю их в спешке, а он над душой стоит и канючит: «Ну, скорее, Люся, ну ведь опаздываю…» Серёжка учится в ремесленном училище, и вся его группа идёт на демонстрацию. Мы с сестрой Ирой договорились выйти из дома пораньше, чтобы успеть посмотреть колонны демонстрантов. Они со всех концов города устремляются на Дворцовую площадь, где происходят главные события праздника.
Мы торопливо пьём чай с ещё тёплым маминым печеньем, затем быстро одеваемся и с удовольствием натягиваем новые туфли. К Первомаю мама всегда покупала нам обувь на весну. Выбегаем на мрачноватую лестницу и летим вниз с пятого этажа, перепрыгивая через ступеньки. На дворе заждались подружки: Нинка из соседнего подъезда и рыжая Надька. Обе нарядные, с лентами в косичках и тоже в новеньких туфлях. Пересекаем наш двор и почти бегом – на Большой проспект.
Успели! Самый разгар праздничного шествия! Идут пёстрые колонны людей, мы читаем названия: «Балтийский завод», «Завод им. Козицкого», «Табачная фабрика им. Урицкого»…В каждой колонне играет собственный оркестр. На стыках колонн музыка смешивается, и получается какая-то бравурная какофония звуков. Медленно движутся
грузовики с откинутыми бортами, украшенные затейливыми композициями из цветов и воздушных шаров. На деревянных платформах машин гордо едут малыши и наши сверстники. Мы им немного завидуем: отец на демонстрации ходил редко и нас с собой не брал. Обычно в праздничные дни он отлёживался на диване у телевизора, потому что уставал на своём заводе.
Повсюду лозунги: «Вперёд к победе коммунизма!», «Пятилетку – в четыре года!» - и всё в таком же духе…»Слава труженикам Василеостровского района!» - огромный транспарант (белые буквы на куске красного полотнища) тащат двое мужчин с алыми бумажными гвоздиками на лацканах пальто. Чувствуется, что им тяжеловато…
Поговаривали, что тем, кто несёт транспаранты, дают за это премию…
На каждом углу проспекта продаются надувные шары, глиняные свистульки,
блестящие «раскидайки» и прочая яркая мелочь – непременные атрибуты революционных праздников. Торговки, в основном, - цыганки. Вокруг них вьются чернявые бойкие ребятишки. На все деньги, выданные мамой, тут же накупаем всякой всячины: и свистулек, и карамельных петушков на палочках, и замысловатых, раздвигающихся «гармошкой» бумажных украшений, названия которых теперь не помню. Не забываем и про мороженое. Но что мороженое? Оно, в отличие от всего остального, продавалось каждый день.
Мы счастливы! Настроение восторженное! Только в такие праздничные дни на улицах музыка и веселье, песни из репродукторов и даже пляски «в круг» под гармошку. И только в праздники на улицах Ленинграда можно было увидеть нищих – попрошаек и калек – в будни их место было лишь возле кладбищ…
К полудню проспекты пустели. Оставались праздно гуляющие компании взрослых с детьми, нарядно одетые и весёлые, но не было уже ни оркестров, ни праздничного ажиотажа, ни предвкушения чего-то необычного.
Люди шли прямо по проезжей части улиц, усеянных резиновыми шкурками лопнувших шаров, фантиками от конфет и бутылочными пробками. Позже проедут уборочные машины, и город станет таким же, как и раньше. Ощущение праздника вновь вспыхнет вечером. Ведь вечером – салют! А назавтра время устремлялось к долгожданному лету…
2000